Пролог

Очередное пасмурное весеннее утро опустилось на мрачные и узкие улицы пригорода Лондона. Густой туман окутывал своей пеленой ранних прохожих, топил в белизне пара зеленеющие кроны деревьев, опускался вязкой прохладой на покрытые утренней росой лавочки в парке.
А на самом краю одной из этих улочек стоял небольшой, но ухоженный домик. Вокруг него густо разрослась живая изгородь, а от белой деревянной калитки до дубовой входной двери, на которой светилась медная табличка с номером «12», вела вымощенная серым булыжником дорожка, на которой кое-где из-под камней игриво выглядывала яркая, светло-салатовая травка. Дом, по сути, ничем не отличался от остальных в этом маленьком городке, кроме невидимого антиаппарационного барьера и нескольких защитных заклинаний, которые наложил когда-то владелец коттеджа.

В это время в маленькой уютной спальне проснулась девушка – хозяйка сего творения. Ее пышные каштановые волосы небрежно разметались по худеньким плечам, большие карие глаза, слегка прищуренные от яркого света, были обрамлены ворохом пушистых ресниц. Ничего необычного в ней не было, если не считать того, что эта девушка была некогда лучшей ученицей, известной в своих кругах школы чародейства и волшебства Хогвартс. Да, это была никто иная, как Гермиона Грейнжер – лучшая подруга Гарри Поттера и гражданская жена аврора Рональда Уизли.
Хотя сейчас только-только наступило утро, девушка выглядела очень измотанной и печальной: кожа бледная, под красными глазами залегли темные круги, сухие губы потрескались, волосы не знали расчёски несколько дней, и от выплаканных слез на грустном лице остались дорожки…

Вся эта история началась довольно давно, но понимание пришло слишком поздно, а может быть, она просто не хотела этого понимать…

Глава 1.

Гермиона Грейнджер – третий заместитель Министра магии Кингсли Шелкбота, сегодня постаралась пораньше освободиться от дел на работе, чтобы приготовить своему любимому мужу романтический ужин, Да и сад требовал ухода: живая изгородь в этом году разрослась не на шутку, ведь стоит только на ней появиться листьям, как ухоженный изящный кустик станет похож на огромного ветвистого монстра.
Девушка вышла из здания Министерства Магии в приподнятом настроении, чего не случалось уже очень давно. Заходящее весеннее солнце последними теплыми лучами пыталось согреть остывшую за зиму землю, а люди спешили куда-то, постоянно задевая друг друга плечами, громко разговаривали и не обращали никакого внимания на прекрасный закат, который своими рыжими лучами золотил крыши домов и витрины магазинов. Гермиона вдохнула прохладный апрельский воздух и, улыбнувшись сама себе, аппарировала. А люди все бежали и бежали, не замечая исчезнувшей в миг девушки. Лишь маленький светловолосый мальчик, которого держала за руку женщина, громко говорившая по телефону, восхищенно воскликнул:
- Мама, мама! Посмотри! Тетя пропала! Только что была, а теперь пропала!
Но его возглас, смешавшись с шумом толпы и несущихся неиссякаемым потоком автомобилей, так и остался незамеченным, как и многое остальное вокруг.

Оказавшись наконец-то дома, Гермиона облегченно вздохнула. Больше всего на свете она любила этот маленький коттедж, где все было сделано с ее помощью. На каминной полке мерно тикали большие часы, а в очаге весело потрескивало яркое, желто-оранжевое пламя. Девушка быстро переоделась и поспешила на кухню, чтобы приготовить сюрприз своему любимому.

***

С Роном они встречались уже больше четырех лет, правда парень не спешил сделать девушке предложение, все время повторяя, что они итак вместе живут, что его сейчас все устраивает, что спешить им некуда. Тогда она еще не понимала, почему ее любимый Рон так себя ведет, почему избегает этих разговоров и не хочет свадьбы.
Понимание приходило постепенно, словно пушистые снежинки, одна за одной покрывавшие землю.
Началось все с того, что Рон с каждым днем все позже приходил с работы. Тогда это не вызвало у девушки никаких подозрений, ведь в послевоенное время в аврорате дел было невпроворот. Потом парень начал часто уходить из дома под предлогом « пропустить с друзьями по стаканчику Огневиски». Возвращался он с этих прогулок только под утро, весь растрепанный, уставший, в помятой одежде, но почему-то совершенно трезвый. А Гермиона ждала его, не могла уснуть одна в холодной постели и постоянно плакала. Однажды, после очередной такой ночи, девушка не выдержала и решила расспросить Гарри об их с Роном прогулках, но тот сказал, что никуда не ходил с ним, и что в последнее время у них вообще натянутые отношения из-за спасения Гарри Снейпа. Но это было только начало. Вскоре Рональд стал холоден и неразговорчив, постоянно раздражался на Гермиону, кричал, что она не может нормально даже накормить его, что постоянно пропадает на своей гребаной работе, что она должна сидеть дома, а не крутить задницей перед Шелкботом… Он сыпал на нее претензии ворохом ледяных капель, а она терпела изо всех сил… Но однажды, Рон пришел домой пьяный, пахнущий до боли знакомым женским парфюмом, с опухшими и раскрасневшимися, как после долгих и страстных поцелуев, губами… Он тогда прямо, с высоко поднятой, на сколько это было возможно в его состоянии, головой, заявил, что изменяет Гермионе с ее же лучшей подругой – Сьюзан Боунс. Ей сразу стало понятно, почему аромат был настолько знакомым. Признаться, девушка подозревала об изменах, но все же не была готова к такому резкому повороту событий, к прямоте мужа и предательству подруги, которой она так доверяла. Как он мог так поступить с ней?! Он – ее любимый Рон, тот, кого она так долго добивалась, ее добрый, ласковый, нежный и любящий Рон. Почему?!
Но Гермиона не смогла тогда уйти, потому что просто не получалось жить без него,
потому что не представляла себя одиночкой. Она простила, как прощала и раньше, но нужно ли было ему это прощенье?! Девушка изо всех сил пыталась сохранить то подобие, иллюзию семьи, что была у нее, пыталась всеми способами возродить в Роне прежние чувства, пыталась понять, что в ней не так.

***

И вот, в очередной раз вернувшись пораньше с работы, уставшая, но довольная тем, что сегодня она приготовит потрясающий романтический ужин, зажжет свечи, наденет свое самое красивое платье, а напротив нее будет сидеть такой любимый и желанный Рон. И, возможно, они, как и в первый год их совместной жизни, будут мило болтать о всякой ерунде, держась за руки и потягивая ее любимое красное вино, а он будет улыбаться как прежде, своей доброй, приветливой улыбкой и восхищенно, с любовью смотреть на нее…
Погрузившись целиком в свои сладостные мечты, Гермиона порхала по дому, не замечая ничего вокруг, не видя опустевших полок, исчезнувших безделушек и неприметного кусочка пергамента на кухонном столе.
Девушка взяла в руки книгу «Волшебный ужин для двоих по взмаху палочки», которую ей на день рождение подарила миссис Уизли и, усевшись за стол, принялась листать ее, выискивая там самые вкусные и изысканные блюда. Где-то в прихожей часы гулко пробили семь раз. Гермиона вздрогнула от неожиданности, резко вскинув голову. Только тогда ее рассеянный взгляд зацепил тот самый желтоватый пергамент, который практически сливался со столешницей. Девушка замерла в предвкушении. Даже сердце болезненно пропустило удар. Нехорошее предчувствие прокралось в ее душу и намертво засело там, охватывая ледяными щупальцами все внутренности. Трясущимися руками Гермиона взяла со стола исписанный знакомым размашистым почерком клочок бумаги. К горлу подступил ком, а из глаз медленно потекли слезы. Чтобы убедиться в том, что это действительно правда, девушка срывающимся голом прочла вслух те несколько слов:
-Я больше не люблю тебя. Ты никогда не была нужна мне по-настоящему. Забудь. Навсегда не твой, Рон.

Глава 2

Слезы горечи и отчаяния ледяным потоком лились по бледным щекам, в голове вертелась лишь одна мысль : «Почему?! Почему это происходит со мной?!». Боль пронзала душу миллионами острых ядовитых игл, сердце сжималось… Вот оно – понимание.
Она столько раз прощала, столько всего терпела, делила с этим человеком свой, как выяснилось, иллюзорный мир, улыбалась окружающим, пряча свою боль глубоко в душе, отчаянно боролась за свое счастье, за свою любовь, за хрупкое, нелепое подобие семьи… А что теперь?! Одна лишь пустота. Нить, связывающая ее с реальным миром, пусть и единственная, казалась такой надежной и прочной, оборвалась, оказавшись лишь иллюзией. Она сама нарисовала свою жизнь с Роном, раскрасив ее яркими красками, и сама же сделала первый шаг в пропасть. А теперь любовь Рона прошла, да и была ли она настоящей?! Как жить дальше?! Что делать, если ты стала ненужной вещью, которой проигрался и бросил любимый человек, тот, кого ты боготворила и бесконечно прощала, тот, кого лелеяла и оберегала все эти годы?! Как его вернуть?!
Ее хрупкий и неустойчивый, но такой уютный и родной, мир рухнул в один миг под натиском стихии, имя которой Рон.
Часы на каминной полке тикали, время неуступчиво бежало своим чередом, в очаге ярко горел огонь, даря Гермионе, которая, словно в лихорадке, вздрагивала всем телом, спасительное тепло.
Он бросил ее… Так почему же небо не опустилось на землю, огонь не прогорел, часы отсчитывали секунду за секундой, а люди за окном продолжали гулять по узким улочкам?! Почему все так неправильно?!

Гермиона так и просидела всю ночь перед камином, роняя соленые слезы на пушистый белый ковер. Солнце медленно поднималось из-за горизонта, окрашивая яркими красками черно-белый мир, оповещая тем самым девушку о начале нового дня и, наверное, новой жизни. Гермиона посмотрела в окно на пестрый рассвет, понимая, что нужно встать, что нужно жить, но не находила в себе сил. Она тяжело вздохнула, размазывая тыльной стороной ладони слезы по итак заплаканному лицу и, тяжело опираясь на каминную полку, поднялась с пола.
- Надо! Я должна! – с этими словами девушка отправилась в ванную, где умылась и попыталась привести себя в порядок. Одевшись, она посмотрела на себя в зеркало и попыталась нацепить на лицо дежурную улыбку. Нет, это слишком тяжело, слишком рано, слишком больно улыбаться, даже самой себе. Собравшись, наконец, с духом и выйдя из дома, Гермиона аппарировала.

В Министерстве никто не обращал внимания на перемены в третьем заместителе Министра, все и так знали, что у нее проблемы с мужем, но не пытались лезть в ее личную жизнь.

***

День проходил за днем, но ничего не менялось. Гермиона приходила на работу, запиралась в своем маленьком кабинете и часами смотрела на колдографию, где был изображен высокий молодой человек с ярко-рыжими, словно закатное солнце, волосами, добрыми и сияющими голубыми глазами и веснушчатым лицом. Он весело улыбался и приветливо махал рукой Гермионе. Рон. Ее Рон… ее бывший, безумно любимый Рон. Слезы текли из глаз, а тихие всхлипы и невнятный шепот, то и дело срывающийся с губ, разрезали тишину темного кабинета.
А вечером, сухо кивнув на прощание коллегам, она возвращалась домой, где все напоминало ей о нем. Девушка снова садилась на пушистый ковер перед камином и изливала свое горе нетерпеливым, горячим, но равнодушным языкам пламени. Когда же часы на полке били полночь, Гермиона заставляла себя подняться и отправлялась спать, только вот мир ее грез был далеко не сладок.
А с утра просыпаясь, на автомате шла на кухню делать тосты и заваривать чай… две чашки… теперь уже не нужная привычка. Глядя на пару наполненных сосудов, из глаз вновь начинали капать соленые слезы. Они скользили по щекам и разбивались о невозмутимую ароматную гладь горячего напитка.
Чай так и оставался нетронутым, а Гермиона одевалась и отправлялась на работу, для того, чтобы вновь с головой погрузиться в свое горе.
И так изо дня в день – все по кругу.


***

И этот день ничем не отличался от остальных. Обычное серое утро, снова две чашки нетронутого чая, снова грусть и слезы.
Но именно в этот день в дверь ее кабинета постучали. Причем так настойчиво, что пришлось наспех вытирать слезы, прятать рамку с колдографией любимого и открывать дверь. На пороге ее маленького мира стоял Гарри Поттер. Он попытался улыбнуться, но в его взгляде читалось столько сочувствия, что Гермиона невольно отвернулась.
- Гермиона… - тихо проговорил он, подходя ближе и закрывая за собой дверь.
- Не надо, Гарри… - девушка знала, что он хочет сказать, но совершенно не хотела этого слышать.
- Гермиона, - опять начал Гарри, но уже более уверенно, - ты давно проверяла свою почту?
- Что?! – она недоуменно посмотрела на друга красными опухшими глазами.
- Та –а-а –к! А ну-ка, хватит уже! – Он уверенно подошел к столу, где красовалась высокая стопка пергаментных свитков и пухлых конвертов. Гарри, немного покопавшись, выудил оттуда один из свертков, с красной сургучной печатью Хогвартса. Гермиона ахнула и прикрыла рот рукой. Но он, не обращая на нее внимания, вскрыл конверт и протянул девушке пергамент.
- Читай, - Гарри прищурился и уселся на стул.
«Уважаемая, мисс Г. Грейнжер!
Школа чародейства и волшебства Хогвартс будет рада приветствовать вас на встрече выпускников, в честь праздника Победы.
С уважением, директор школы М. МакГонагалл»
- Но…
- Никаких «но», Гермиона. Ты пойдешь, хочешь ты этого или нет. А будешь сопротивляться, я наложу на тебя Империо! – он строго посмотрел на нее, сверкая изумрудными глазами.
- Гарри! Я не могу, как ты не понимаешь, - ее глаза вновь заблестели от слез.
- Его там не будет, - твердо произнес парень, - мы с Джинни аппарируем к тебе в семь. И, пожалуйста, будь готова.
- Но…
- Тебе нужно развеяться, Гермиона. А то ты на инфернала стала похожа.
- Хорошо, ладно, - она примирительно вскинула руки.
Ну вот и славненько, - улыбнулся Гарри, сегодня в семь, не забудь!
С этими словами он закрыл дверь кабинета, оставив девушку наедине со своими мыслями.

Глава 3

Гермиона уже около получаса стояла посереди Большого Зала и старательно улыбалась окружающим. Рядом Гарри о чем-то тепло беседовал с Джинни. Именно она к сегодняшнему празднику наряжала Гермиону, беспрекословно заявив, что в своем бледно-голубом платье Гермиона похожа на приведение. В итоге, немного покопавшись в шкафу, она выудила атласное, ярко-синее вечернее платье, которое красивыми, слегка небрежными складками, ниспадало до самого пола. Немного поколдовала над непослушными волосами, и они сложились в великолепную высокую прическу, а с помощью легкого макияжа Джинни умело замаскировала следы от бессонных ночей и пролитых слез. Гермиона теперь выглядела так, как будто ничего плохо в ее жизни отродясь не случалось.

Сейчас в руке девушка держала бокал шампанского и периодически делала из него небольшие глотки.
Играла тихая и ненавязчивая музыка, а гости всё продолжали прибывать: кто-то в гордом одиночестве, кто-то же напротив, шумными компаниями, но в основном это были гармоничные пары влюбленных.
Всё проходило просто отлично. Гермиона отвлеклась от своего горя, целиком погрузившись в воспоминания безумно счастливых школьных лет. Рон, конечно же, фигурировал в них, был их неотъемлемой частью, но только как друг, поэтому эти воспоминания не причиняли боли, а скорее наоборот – вызывали улыбку и немного настольгической грусти, оттого, что все уже закончилось и никогда не сможет повториться. Сейчас девушка вспоминала, как познакомилась со своими друзьями, как они спасли ее от огромного горного тролля, про философский камень, про Сириуса… Вспоминала строгую МакГонагалл, которая сейчас стояла совсем близко, окруженная вниманием своих бывших учеников, и счастливо улыбалась, что раньше бывало крайне редко. Неподалеку от нее – крошечный профессор Флитвик в компании рослых равенкловцев, за которыми его почти невозможно разглядеть, а в самом дальнем углу Большого Зала, в стороне от всех, тихо переговаривалась небольшая группка слизеринцев, во главе которой, конечно же, стоял Малфой, под руку со своей женой. Со школьных лет он практически не изменился: гордо поднятая голова, надменный взгляд серых холодных глаз, пренебрежительно осматривающий все вокруг, разве что волос на его светлой головушке стало меньше.
«Наверное, женушка в порыве страсти подергала»: - зло подумала Гермиона и захихикала. Кинув последний взгляд на «змеиную» кампанию, девушка, было, хотела его отвести, но заметила там отсутствие очень важной персоны, без которой слизерин не был бы для нее слизерином.
«И куда же, интересно, подевался наш «любимый» профессор Снейп?»: - мысленно спросила сама себя девушка и, тут же, начала сканировать взглядом Большой Зал, в поисках высокой темной фигуры.
Гермиона с улыбкой поглядывала по сторонам, пока краем глаза не зацепила до боли знакомую рыжую макушку: «Ах, значит не будет его здесь, да, Гарри?! Ладно, с тобой я потом разберусь. А пока…». Девушка яростно взглянула на друга, который что-то старательно вещал своим фанатам, которых со временем лишь прибавилось, и, нацепив на лицо беззаботную улыбку, двинулась в сторону Рона.
Парень беззаботно общался с очень красивой девушкой: ее серебристые волосы гладким, словно шелк, водопадом струились по хрупким плечам, огромные фиалковые глаза игриво поблескивали, а на пухленьких розовых губах сияла довольная улыбка. Ее сиреневое платье выгодно подчеркивало фарфоровую кожу и прекрасно сочеталось с глазами. Было в ней что-то знакомое… очень знакомое…
«Ну, конечно же, сестра Флер, Габриель! Да ты, Рон, оказывается, не промах!»: - усмехнулась про себя Гермиона.
Кажется, Габриэль была в полном восторге, как только заметила приближающуюся Гермиону, а вот Рональд нахмурился и явно занервничал : он стоял, переминаясь с ноги на ногу и настойчиво теребил край своей парадной мантии. Девушка стремительно подошла к этой «веселенькой» парочке и, окинув их, как ей показалось, вполне приветливым взглядом, заговорила:
- Габриэль! Я так счастлива видеть те6я! – она слегка приобняла блондинку за плечи, - сто лет тебя уже не видела! Ну, рассказывай, как ты? – продолжала радостно говорить Гермиона, не обращая никакого внимания на сконфуженного Рона.
- Я тоже безумна рада встрече, Гермиона! Все так изменилось вокруг! Мы с родителями наконец-то переселились в Британию, чтобы быть поближе к Флер и моей племяннице, - девушка довольно заулыбалась, невооруженным глазом было видно, как она рада прибавлению в семействе родной сестры.
- Флер родила? – Гермиона была неподдельно удивлена такой новости, потому что ни Рон, ни Джинни, да и вообще никто не соизволил сообщить ей даже о том, что жена Билла беременна. – О, это просто чудесно! Передавай им мои поздравления!
- Обязательно, как только увижу. Кстати, у меня кажется где-то была колдография Вики. Подожди секундочку. – Габриэль начала перебирать что-то в своей крохотной сумочке, явно расширенной заклятьем, а Гермиона тем временем бросила короткий взгляд в сторону Рона. Парень сейчас больше напоминал смачный помидор – такой же алый, казалось, что даже волосы его покраснели. Он еще активней перебирал дрожащими пальцами край ни в чем неповинной мантии. Казалось, Рон готов был сквозь землю провалиться, лишь бы не находиться здесь.
Буквально через пару мгновений, Габриэль выудила наконец небольшую колдографию, на которой была изображена пухленькая малышка с огромными голубыми глазами, как у Флер, и присущим только семейству Уизли, медным цветом волос. Она сидела на пушистом розовом коврике и игралась с волшебной палочкой из магазина Фреда и Джорджа, которая, испуская разноцветные искры, превращалась в ярко-желтого резинового утенка и наоборот. Малышка заливисто смеялась и размахивала крохотными ручонками.
- Габриэль, она просто прекрасна! Не забудь про мои поздравления счастливым родителям! – Гермиона игриво подмигнула.
-Конечно же не забуду, - Габриэль властно взяла Рона за руку, и он недовольно покосился на нее, - ну что ж, еще увидимся, - улыбнулась она.
- Непременно, - пропела Гермиона и направилась к выходу из Большого Зала, поскольку ее терпение было на исходе, а глаза уже начинало пощипывать от слез.
Лишь оказавшись за дубовыми дверьми Большого Зала, девушка дала волю слезам. Только это были не слезы горечи и боли, а слезы злости и разочарования.
- Эта белобрысая сучка, похоже, не в курсе происходящего! Кажется, она и не подозревает, что я пять лет жизни угробила на этого ублюдка! Подстилка ты, Габриэль, льстивая дешевая подстилка! Ну ничего! Вы еще услышите обо мне! А ты, Рональд Уизли, на коленях приползешь и будешь в слезах вымаливать мое прощенье! – зло шипела Гермиона себе под нос. Остановившись на мгновенье, она залпом выпила половину оставшегося шампанского и вышла на аллею, любезно наколдованную преподавателями Хогвартса.
Повсюду здесь были высокие пышные кусты алых и белых роз, испускающих приятный сладковатый аромат. Над ними весело кружили крошечные феи, светившиеся золотистым сиянием, а их полупрозрачные переливчатые крылышки негромко хлопали, высекая яркие разноцветные искорки.
Гермиона на мгновение залюбовалась этой чудесной картиной, но, тряхнув головой, пошла дальше к белоснежным скамейкам, обдумывая план мести «любимому муженьку». В своих раздумьях она не заметила высокой темной фигуры, чьи очертания виднелись в серебристом лунном свете.
Гермиона прошла по выложенной красными камнями дорожке и устроилась на одной из скамеек, по-прежнему не замечая человека, стоящего всего в паре футов от нее. Девушка блаженно закинула голову, рассматривая чудесное весеннее небо цвета индиго. Огромная, бледно-желтая луна освещала призрачным светом просторный двор Хогвартса, россыпь мерцающих звезд напоминала блеск бриллиантов, сияющих на солнце. Гермиона сидела и злорадно ухмылялась в предвкушении мести. Она опрокинула бокал и допила оставшееся шампанское, но не прошло и доли секунды, как с тихим хлопком перед ней появилась бутылка из толстого темно-зеленого стекла. Она осторожно накренилась над опустевшим сосудом и начала наполнять его игристой жидкостью приятного золотистого цвета, а сверху над ней, словно пушистое летнее облако, клубилась пена. Как только бокал был полон шампанского, бутылка растворилась в воздухе, оставив от себя лишь сноп ярко-зеленых искр.
- Чудеса! – прошептала Гермиона и сделала небольшой глоток.
- Неужели напиваетесь, мисс Грейнджер?! – тихий и низкий голос прозвучал прямо над ухом, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности, а горячее дыхание приятно обожгло кожу.
Гермионе потребовалось всего мгновенье, чтобы опознать, кому принадлежит сей бархатный голос, и она, не оборачиваясь, прошептала в тон своему скрытому собеседнику:
- Ну, здравствуйте, профессор Снейп!

Глава 4.

Гермиона довольно улыбнулась, когда профессор все-таки вышел из тени и присел рядом с ней.
- А ты все такой же… - мечтательно прошептала она, глядя ему в глаза, словно пытаясь найти в них ответы на все свои вопросы.
- Что-то случилось, или ты просто напиться решила, а? – Строго спросил он.
- Да какая тебе разница, Северус?! Что ты вообще здесь делаешь? Ты позволил мне забыть о нас, а теперь вновь появляешься в моей жизни! Зачем нужны были те сказочные истории, которые ты рассказывал мне? «Нам нужно расстаться, Гермиона, я боюсь за тебя…» - ты причину тогда искал, да?! Молчи! Я не хочу этого знать… - девушка встала со скамейки и пошла к озеру, а ее собеседник, словно тень, следовал за ней.
Воспоминания нахлынули ледяным потоком, а ведь в свое время она так старательно пыталась все забыть, стереть эту призрачную тайну, хранящую первую любовь, первые отношения и первую боль…





За восемь лет до этого…


Гермиона, словно на крыльях, летела по коридорам Хогвартса. На улице уже начинало смеркаться, и закатное солнце золотило верхушки покачивающихся деревьев Запретного Леса. В замке повсюду горели факелы, освещая неярким светом путь раскрасневшейся девушке. Ее глаза сияли, а на лице была довольная улыбка: «Целый вечер с ним! Неужели! Неужели это случилось! Ну и пусть, что мне придется натирать до блеска котлы, зато я смогу видеть его!» - вереницей проносились мысли в ее голове. Гермиону Грейнжер сегодня ждала ее первая в жизни отработка, да и не у кого-нибудь, а у самого профессора Снейпа! Любой другой ученик лучше бы съел живьем миссис Норрис, но с ней все было по-другому. А объяснялось это довольно-таки просто – девушка по уши втрескалась в своего учителя…


Вот они, долгожданные подземелья, и тяжелая дубовая дверь слегка приоткрыта и сквозь щель проникает неяркий оранжевый свет. Гермиона затаила дыхание и тихонько постучала. В ответ – тишина. Собрав всю свою гриффиндорскую смелость в кулак, она распахнула дверь…
В комнате ярко горел камин, игривое пламя весело плясало, отчего даже самые обычные тени от предметов становились похожи на приведенья. Приятно пахло разнообразными травами и…
- Профессор Снейп? – неуверенно прошептала она. Он сидел в большом кожаном кресле, удобно откинувшись на спинку, с которой небрежно свисала его мантия. Сам же мужчина держал в руке причудливой формы бутылку с остатками яркой янтарной жидкости. «Вот откуда здесь этот терпкий запах алкоголя»: подумала Гермиона.
Снейп был одет в непривычную белую рубашку, расстегнутую на половину, он бездумно смотрел на игривое пламя, периодически делая небольшие глотки из бутылки. Казалось, он не заметил постороннего в своей комнате, пока…
- Вам-то что от меня нужно, мисс Грейнджер? – устало спросил он.
- Я… Вы мне назначили взыскание на сегодня… но, если я не вовремя… - дрожащим голосом пролепетала Гермиона.
- Может тогда присядете, а то встали в проходе.
- Что?! – у нее от удивления округлились глаза. Она ожидала чего угодно от этой отработки, но только не предложения присесть.
- Мисс Грейнджер, у вас что, проблемы со слухом?! Сядьте уже, ради Мерлина! Или вам настольно противно находиться в моей компании, что вы бы предпочли ее бездушным грязным котлам? - он вопросительно приподнял бровь и выжидающе посмотрел на нее.
Гермиона послушно села в кресло напротив, пытаясь не выказывать всех своих эмоций, а ведь внутри все радостно подпрыгивало от счастья. Профессор сделал очередной глоток и слегка поморщился.
- Жизнь ведь настоящее дерьмо, понимаете о чем я, мисс Грейнджер?
- Гермиона… - в его взгляде сейчас читалось настоящее замешательство, - меня зовут Гермиона… - снова пробормотала она.
- Я прекрасно знаю, как вас зовут, мисс Грейнджер! – прошипел он, и девушка поняла, что с ним сейчас лучше не спорить, впрочем, как и всегда. – Вот почему все самое худшее достается мне? Я бегаю, как последняя шестерка, между Дамблдором и Темным Лордом. Кажется, я навеки заблудился в этом бесконечном, не имеющим выхода, лабиринте. – Он горько усмехнулся, - а все это из-за нее… - профессор отвернулся к огню, и взгляд его черных глаз заметно потеплел,- Лили… милая Лили! Сколько же мне еще нужно сделать, чтобы заслужить твое прощение?! – его лицо исказила гримаса боли, казалось, сейчас он вообще забыл о том, что находится в комнате не один.
- Простите, сэр, - неожиданно заговорила Гермиона, отчего Снейп слегка вздрогнул и повернулся к ней, - вы говорили Лили. Лили Поттер? Мама Гарри? – она недоуменно смотрела в его глаза. Просто в голове не укладывалось, как такое может быть, и почему он так обязан той, которой уже много лет не существует.
- Да… - он снова погрузился в свои мысли, и Гермиона не смела заговорить первой. Пару минут спустя, профессор взглянул на нее каким-то затуманенным взглядом, и не успела она ничего подумать, как он опустился перед ней на колени и провел кончиками пальцев по ее щеке, - ты так похожа на нее… Умна, талантлива… та же нежная кожа, длинные волосы, даже улыбка похожа… такая же добрая и отзывчивая… лишь глаза карие. – Он пристально, как будто впервые видел, оглядывал ее, - Лили, почему же ты просто не отпустишь меня? Почему не можешь простить? Неужели я еще не достаточно страдал? – Снейп вопросительно посмотрел ей в глаза, - прошу, отпусти… отпусти меня… я так устал, я хочу покоя, - еле слышно шептал мужчина, не осознавая, что перед ним совсем другая девушка. Что та, которою он любит, давно умерла, что прощать его просто не кому. У Гермионы по щекам медленно текли слезы, от осознания всего того, что пришлось пережить человеку, в которого она влюблена. И эта мольба, в тихом шепоте, не смогла оставить ее равнодушной. Собрав всю свою смелость, она неуверенно заговорила: - Я давно простила тебя, ты свободен… - ее голос дрогнул, однако взгляд профессора начал проясняться, но он, все так же тихо, ответил: - Спасибо тебе, Лили.
Он обессилено сел на холодный каменный пол, подтянув колени к подбородку. Сейчас он был совсем не похож на того Северуса Снейпа, которого все знали, сейчас он выглядел как измученный горем и своей непосильной ношей человек. Мужчина закрыл руками лицо, его плечи поникли.
- Профессор… - теперь Гермиона с неподдельным волнением стояла перед ним на коленях, не представляя, что будет дальше.
- Зачем вы остались, мисс Грейнджер? Хотите посмеяться над ненавистным человеком? – он ухмыльнулся, но в глазах было столько боли, что это просто не смогло ускользнуть от девушки.
- Отнюдь, сэр, - ее голос сейчас звучал гораздо уверенней.
- Так почему же, может объясните? –строго спросил Снейп. Гермиона глубоко вдохнула, ей пришла в голову абсолютно безумная, даже неуместная мысль. Она подвинулась ближе к профессору, глядя прямо в глаза и молча, неожиданно даже для нее самой, поцеловала. Его губы были горячими, с привкусом Огневиски, но безумно мягкие. Странно, но он почему–то даже не сопротивлялся, а лишь крепко обнял девушку за талию. Это продолжалась не больше минуты, затем он резко оттолкнул ее, поднялся с холодного пола и исчез там, где свет камина оказался бессильным.
- Уходите, - хрипло сказал он, но Гермиона и не двинулась с места, - прошу, уходите, - тихо повторил измученный профессор.
Слезы обиды и непонимания текли по бледным щекам и бесшумно разбивались о равнодушную и холодную гладь каменного пола. Она резко развернулась и направилась к двери, как вдруг над самым ухом прозвучал бархатистый голос Снейпа:
- Завтра, в это же время – отработка, - и он легко коснулся губами ее шеи, а когда она обернулась, то профессора уже не было. Тяжело вздохнув, девушка неохотно поплела в гриффиндорскую гостиную, молясь, чтобы Гарри и Рон уже спали.

Глава 5.

В гостиной Гриффиндора было пусто. В камине тихо догорали поленья, а все в своих комнатах уже спали. Гермиона тихонько прокралась в свою комнату и наконец прилегла. Усталости не было предела, но сон определенно обходил ее стороной. В голове вереницей проносились воспоминания сегодняшнего вечера.
Человек, которого она полюбила, похоронил себя заживо. Он, сам того не осознавая, влюблен в женщину, которой уже много лет просто не существует. Его любовь, словно потерявшаяся душа, словно приведенье, заблудившееся в нескончаемом лабиринте. Она желает всем своим существом выбраться, наконец, на свободу, взметнуться к небесам, где давным-давно её ждут, но то и дело натыкается на преграды, не позволяющие снова увидеть настоящий мир. Но всё же возвращается к началу, терзая до умопомрачения того, в ком она по ошибке поселилась. Она знает, что причиняет боль, что взваливает на плечи ему непосильную ношу, от которой он просто не в силах отказаться, равно, как и не в силах нести ее. Лили.. . ведь она никогда не отвечала взаимность Снейпу, почему же тогда он винит себя в чем-то, простит отпустить… ведь она никогда не держала его, не принуждала. Она просто жила своей, пусть и короткой, жизнью, любила мужа и ребенка, не коря себя ни за что. Так почему же он так зависим от нее?! Даже теперь, много лет спустя, когда все долги, вроде бы, оплачены, все забыто и прощено, почему он продолжает тянуть эту нестерпимую ношу?! Эта его любовь, окутывает тело и душу крепкими путами, но они не дарят тепла и нежности, а сковывают намертво, не давая сделать и лишнего шага и полного вдоха. А стоит попытаться освободиться, как веревки сильнее впиваются в мягкую плоть, и алые капли крови орошают потрепанную душу, живущую, словно в камере Азкабана, измученную необратимой виной, чувством долга, связанную непроизнесенной клятвой с той, чей дух уже давно обрел покой в лучшем мире. Почему тот, кто большего всего на свете заслуживает счастья, мучается под этим свирепым натиском?!
«Я помогу ему справиться!» - твердо решила Гермиона, в очередной раз переворачиваясь на другой бок.
За своими размышлениями девушка не заметила, как нетерпеливое осеннее утро потихонечку пробирается в уютную спальню. Из-за могучих вековых деревьев Запретного Леса виднеется край ярко-оранжевого солнца, золотившего холодное чистое небо. Его неуклюжие лучики медленно прокрадывались по остывшей земле. Дворик Хогвартса сейчас похож на сказочную страну. Трава, пока что еще зеленая, покрыта тонким слоем хрупкого инея, который в солнечном свете переливается словно хрусталь. Разноцветные блики скользят по старинному каменному замку, осторожно заглядывают в окна, невесомо прикасаются к мебели, стенам, потолку и спящим сейчас детям.
Гермиона с наслаждением зевнула в своей постели и наконец-то погрузилась в сон, полный событий прошедшего вечера.

***

День прошел словно на иголках. Гермиона одинаково и ждала вечера, и боялась встречи с профессором после вчерашнего. Однако, часы пробили восемь вечера и девушка, на негнущихся ногах поспешила в подземелья. Сердце с такой силой колотилось о ребра, что казалось будто весь Хогвартс способен его слышать. Знакомая дверь неумолимо приближалась. По телу пробежала легкая дрожь, когда она открылась еще до того, как девушка успела постучать. Гермиона было открыла рот, чтобы поздороваться, но Снейп опередил ее:
- У вас что, привычка такая – все время в проходе стоять? – ухмыльнулся он, в полной степени наслаждаясь ее замешательством. Девушка, как будто приклеилась к месту и никак не могла сделать даже шага в комнату, а профессор продолжал ехидно улыбаться. Через минуту его лицо посуровело и, взяв Гермиону за локоть, он втащил ее, закрыв, наконец, тяжелую дверь.
- Что же вы молчите? Вчера, значит, целоваться лезли, а сегодня и слова промолвить не можете? – тихо прошептал он, наклоняясь к уху девушки и опаляя ее шею горячим дыханием. Она хотела, было, отступить на шаг назад, но профессор крепко держал ее за руку.
- Куда это вы вдруг собрались, мисс Грейнжер?
- Я… я просто… простите, сэр… не стоило, - в ее глазах читался явный испуг.
Снейп заметил это, и на его губах заиграла печальная, но искренняя улыбка.
- Да не бойтесь вы меня, я не кусаюсь! – Гермиона продолжала смотреть на него широко открытыми глаза, но, когда он предложил ей присесть в кресло напротив, она послушно расположилась в нем.
В камине сегодня так же жарко, как и вчера, пылал огонь, оставаясь единственным источником освещения. От этого становилось тепло, по-домашнему, уютно. Между двух стоящих рядом кресел, сегодня появился небольшой столик, на котором дымились две чашки ароматного чая.
- Профессор Снейп, можно задать вам вопрос? – наконец-то взяла себя в руки Гермиона.
- Ну что ж с вами делать, задавайте, - он поддельно, обреченно вздохнул и развел руками.
- Зачем вы попросили прийти сегодня на эту «отработку»? – окончательно совладев с собой, сказала девушка, осмелившись взглянуть ему в глаза. Профессор устало прикрыл глаза и потер пальцем переносицу, помолчав еще пару мгновений, он резко распахнул глаза и пристально посмотрел на девушку.
- А вы разве не этого хотели, нет?
- Я… - она шумно выдохнула, - это так сложно… сложно сказать и объяснить. Я сама еще не могу понять до конца, почему это случилось, и почему я вчера поцеловала вас.
- Да-а-а… я действительно ничего не понял из вашего объяснения,- задумчиво протянул он. – Вы вчера просто оказались, как говориться, не в то время и не в том месте, да и я тоже хорош– двери запирать надо.
- Не говорите так, профессор Снейп… все, что происходит… с вами… этому должен прийти конец! Вы тоже заслуживаете счастье, не стоит так ломать свою жизнь. Есть же люди, способные вас любить… - она прикрыла рот ладошкой и быстро отвернулась, проклиная себя за развязавшийся вдруг язык.
- О чем это вы, мисс Грейнжер? – профессор красноречиво изогнул бровь, настойчиво глядя на сидящую перед ним девушку, но она продолжала молчать. Тогда он встал с кресла и подошел к ней, присев на корточки, - Все в порядке? – Снейп осторожно дотронулся до ее руки. Она была словно лед и он крепче сжал маленькую ладошку, пытаясь подарить ей хоть немного своего тепла. Гермиона медленно повернула голову, глядя прямо на хмурого профессора. В ее глазах сейчас читалась мольба, только вот о чем?!
- Зачем вы это делаете? Почему вы сейчас со мной? Я же знаю… Лили… она…
- Хватит уже! Достаточно! – оборвал он ее, - вчера я, наконец, понял, что ее больше нет. А вы снова пытаетесь мне напомнить про нее.
- Простите… я не должна была делать этого… - она вновь замолчала на полуслове, но теперь оттого, что Снейп приложил к ее губам палец.
- Не нужно… Гермиона, - он прошептал это, касаясь горячими губами ее уха, отчего по телу словно прошел разряд тока. Казалось, Гермиона забыла, как дышать, но когда кислорода стало катастрофически мало, она тяжело вздохнула и попыталась расслабиться.
- Зачем?.. – в тон ему прошептала девушка.
- Ты же сама этого хочешь, может, я хочу того же, - Снейп невесомо коснулся губами ее шеи.
- Я хочу просто любить и быть любимой… вами, - одинокая слезинка скатилась по ее щеке, разбившись о профессорскую мантию.
- Все будет хорошо, Гермиона, все наладится. – Он посмотрел в глаза девушки и серьезно заговорил, - я не стану читать тебе лекций о том, что я старше, что в отцы тебе гожусь, что ты ученица, а я твой учитель, что все это неправильно – ты итак все знаешь и понимаешь. Просто, если этому суждено случиться, если твое счастье – это я, а мое –ты, то пусть хоть небо на землю упадет, но оно будет так. У нас есть шанс и есть время, его мало, но оно есть, и этим нужно воспользоваться в полной мере. Хочу попросить лишь об одном – если я попрошу тебя уйти для твоего же блага, то не нужно сопротивляться, нужно просто продолжать жить дальше, пусть и без меня. Обещай, Гермиона…
- Я… да, конечно… конечно, я обещаю, - на ее лице, впервые за весь этот трудный и напряженный день, появилась улыбка.

Глава 6

Время летело незаметно. Уже миновал дождливый октябрь, сменившись холодным, с первыми заморозками, ноябрем. Ветер мерно покачивал верхушки деревьев Запретного Леса, носился по просторам двора Хогвартса, скользил по каменным стенам векового замка, стучал в окна, пытаясь проникнуть в темные спальни крепко спящих детей. Черное озеро было затянуто тонкой поволокой льда и отражало темное небо, сплошь покрытое тяжелыми тучами. Сегодня вечером выпал первый снег, такой мелкий и невзрачный, что скорее напоминал просыпавшуюся на землю тонким слоем манную крупу. Мелкие пылинки снега неравномерно покрывали желтую, высохшую траву и тускло поблескивали.
Гермиона лежала на своей кровати, дожидаясь назначенного часа. На соседних кроватях мирно посапывали Лаванда и Парвати. Ветер в очередной раз постучался в окно, и, словно в ответ ему, где-то в глубине замка, огромные часы пробили полночь.
- Пора. - тихо прошептала себе девушка и поднялась с теплой постели.
Она была уже одета – обыкновенные синие джинсы и вязаная кофта – и поэтому, взяв со стула лишь мантию, она на носочках прокралась из комнаты. Лишь спустившись в гостиную, Гермиона позволила себе вздохнуть и накинула мантию. В комнате было темно, несмотря на то, что в камине еще тлели ярко-красные угли. Девушка огляделась: «Пусто!» - и вышла в не менее темный коридор. Полной Дамы не было, что не могло не радовать - лишний раз выслушивать ее ворчание тоже не хотелось. Поэтому, довольно улыбнувшись, Гермиона сбежала по ступенькам и поспешила в ставшие ей родными подземелья.
В замке сейчас было довольно жутковато – хоть она уже и не впервые шла столь поздно по его коридорам, все равно никак не могла привыкнуть – темные помещения освещали, если это можно, конечно, называть полноценным светом, редкие чадящие факелы. Сквозь многочисленные щели в камнях проникал холодный ноябрьский ветер. Он теребил неяркое пламя факелов, со свистом проносился мимо портретов, висящих на стенах, бесстыдно забирался под мантию спешащей девушки, прикасаясь к горячей коже ледяными колючими щупальцами, отчего по спине разбегались мурашки. Гермиона поморщилась от неприятно ощущения и прибавила шагу. Спустя несколько минут, девушка уже открывала знакомую дверь. В комнате было тепло и по-своему уютно. В очаге ярко пылал огонь и от потрескивающих поленьев то и дело рассыпались крошечные искорки, на столе горело несколько свечей в канделябрах, а в большем кресле, удобно устроившись, сидел тот, ради которого она сюда пришла. Сейчас рядом с ее любимым стоял небольшой столик, на котором дымились две чашки ароматного чая – чая, который мог так вкусно готовить только Северус Снейп. Гермиона улыбнулась и тихо прикрыла дверь.
- Я ждал тебя, - не поворачиваясь, сказал он своим бархатным голом.
- А я, как всегда, пришла… - подхватила она его мысль и подошла к его креслу, мягко положив ему на плечи холодные ладони и слегка наклоняясь, в ожидании поцелуя. Северус обернулся и, встретившись с взглядом карих глаз, ухмыльнулся. Он обнял Гермиону за талию, посадил к себе на колени и, поглаживая одной рукой непослушные каштановые кудряшки, нежно поцеловал.
- Каждый вечер я жду тебя и боюсь, что ты не придешь… Гермиона, я так скучаю по тебе… - тихо прошептал он.
- Не бойся… - в тон ему ответила она, - я тоже очень сильно скучаю, - девушка опустила голову ему на плечо и довольно улыбалась. Сейчас ей было хорошо, она была безмерно счастлива, находясь рядом с человеком, которого ненавидит практически весь Хогвартс.
- Знаешь, все это неправильно, - заглядывая ей в глаза, сказал профессор. Улыбка Гермионы тут же померкла, уступив место замешательству.
- Ты это о чем? Я что-то не понимаю? – тихо спросила она.
- Я не знаю, Гермиона, видит Мерлин, - он опустил голову, чтобы не видеть ее глаз, - это полный абсурд, не должно так быть. Все не сходится…
- Я… почему, Северус? Почему ты говоришь об этом сейчас? – она не пыталась поймать его взгляд, а просто невидяще смотрела в камин. Да и он не искал теплых карих глаз, а лишь тихим голосом продолжил начатый разговор – разговор, который он так долго откладывал.
- Гермиона, ты ворвалась в мою жизнь настолько неожиданно, что времени все обдумать и понять просто не было. Мне тяжело это говорить, но ты должна знать. Я был не прав, наплевав на условности. Ты еще слишком молода и сможешь меня забыть, а может, когда-нибудь и поймешь. А у меня нет времени, нет сил… я зависим от обстоятельств, я всего лишь пешка в этой игре…
- О каком времени ты говоришь? У тебя его достаточно! – она вскочила с его колен и теперь смотрела на опустившего голову зельевара, - Ты подарил мне надежду, подарил счастье, а теперь все рушишь, сам не толком не понимая почему, ведь так? Ты просто боишься, Северус Снейп! – выплюнула она ему в лицо и пошла к выходу из его комнат.
А когда дверь за девушкой захлопнулась, профессор тяжело вздохнул и, призвав бутылку Огневиски, прошептал:
- Так будет лучше…

***

Гермиона бежала без оглядки по темным коридорам Хогвартса, не разбирая дороги. Ощущения были довольно странными: и боль, и печаль, и разочарование... но в то же время какое-то непонятное облегчение, как будто камень с души упал. Она ведь так боялась, что об их отношениях узнают Гарри и Рон, преподаватели, знакомые, родители, что ее будут осуждать, и что она в один миг сможет потерять всех своих близких. «Может, он действительно прав? Может, так будет только лучше?» - думала девушка, изо всех сил стараясь не разреветься. Она уже подходила к гриффиндорской башне, когда заметила какое-то движение неподалеку. Гермиона вытащила палочку и начала оглядываться по сторонам. Оказалось, это лишь Полная Дама вернулась на свое законное место. Девушка подошла к портрету, произнесла пароль (как ни странно, ее пропустили без комментариев и лишних вопросов) и тихонько поднялась к себе в спальню. Нужно же выспаться, чтобы завтра суметь начать жизнь с чистого листа, в которой никогда больше не появится человек по имени Северус Снейп.

Как же она ошибалась…

Глава 7

Гермиона практически бежала по темному дворику Хогвартса. Ее дыхание сбивалось, мысли путались, а сердце, казалось, готово выпрыгнуть из груди. Воспоминания ледяным потоком обрушились на нее. Тот огонек, который она так старательно пыталась запоптать, потушить и развеять пепел по задворкам сознания, разгорелся от малейшей искорки. Ноги путались в длинном платье, каблуки туфель проваливались в мягкую землю, но она продолжала двигаться к заветной цели – ворота, за которыми можно аппарировать. Гермиона шагала, не замечая ничего вокруг, пока тихий, вкрадчивый и знакомый голос не окликнул ее:
- Постой…прошу тебя!
Девушка резко остановилась, мысленно досчитала до десяти, пытаясь восстановить дыхание, и медленно обернулась, глядя на собеседника, полными отчаяния, глазами.
- Кажется, я уже все сказала, да и ты тоже… еще тогда, восемь лет назад, или ты забыл, Северус? – внешне она оставалась спокойной, но внутри происходило настоящее сражение – хотелось выслушать его, понять, наконец, почему он так поступил с ней, а с другой стороны – просто убежать, сесть дома перед камином, и ни о чем не думать.
- Пожалуйста, Гермиона! Всего пара минут, и ты сможешь дальше убегать…только от чего? От реальности? От чувств? От безысходности? – его тонкие губы тронула усмешка, - да забудь ты своего рыжего, он недостоин тебя!
- Да?! А кто же тогда достоин? Ты что ли? – прошипела она, в ярости сжимая кулаки.
- Я так надеялся, что рано или поздно ты поймешь меня, а может даже и простишь,- начал он, глядя в ночное небо, - но этого не произошло…
- Не хочу ничего знать, - тихо сказала она и замотала головой, прикрывая уши ладошками, словно маленький ребенок, - не надо… - из-под опущенных век текли слезы. В таком состоянии Гермиона не замечала, что Снейп бесшумно подошел к ней, пока его горячая рука не коснулась ее лица. Он бережно, кончиком бледного пальца, стряхнул со щеки соленую капельку.
- Не плачь, прошу.. – на него смотрели широко раскрытые карие глаза. Мужчина, воспользовавшись замешательством своей возлюбленной, сгреб ее в охапку и крепко прижал к себе. Девушка поначалу пыталась вырваться из объятий зельевара, но, когда поняла что это бесполезно, лишь уткнулась носом в его плечо, периодически всхлипывая и бормоча что-то понятное ей одной. Северус нежно гладил растрепанные каштановые волосы, глядя куда-то вдаль. Сейчас ему казалось, что пришло время расставить все по своим местам.
- Девочка моя.. моя маленькая, прости…я просто трус, - его тихий голос был полон горечи и отчаяния, - я испугался…своих чувств. Знаешь, все это так сложно. Столько эмоций, не привычных, чуждых для меня. Я не смог…я отверг тебя, предал, испугался самого себя! Все надеялся, что если ты не будешь рядом, то все пройде, словно и не было. Но время шло, а ничего не менялось. Я пытался топить свою боль в Огневиски, но становилось только хуже. Знаешь, а я ведь хотел поговорить с тобой, все объяснить…тогда, после войны, но узнал, что ты счастлива с Уизли… Я тогда все думал, зачем Поттер спас меня? Зачем мне продолжать жизнь, которая переполнена страданиями?! Я так надеялся, что после победы все изменится, - Снейп горько усмехнулся. Его пустой, невидящий взгляд сейчас был направлен куда-то вдаль, поэтому он не мог видеть того, что Гермиона уже не всхлипывала, а, затаив дыхание, смотрела на него покрасневшими от слез глазами. Он же тем временем продолжал свой монолог, наполненный болью и страданиями, - …обещание исполнено, не нужно было больше метаться между двух «огней» - Дамблдором и Темным Лордом, настала, наконец, спокойная жизнь. Но не для меня. Моя жизнь – это бесконечная, неисчерпаемая боль, имя которой любовь. Я уже был одержим этим чувством, но потерял ту женщину много лет назад, а теперь, я наблюдал, как и ты ускользаешь от меня, словно вода сквозь пальцы. А я не могу ничего сделать, оставаясь лишь сторонним зрителем. Знаешь, Гермиона, я ведь так надеялся, что расплатился за все свои ошибки годами риска и боли… ошибся… - Северус склонил голову в знак окончания своего рассказа и, наконец, заметил растерянный взгляд девушки. Он кончиками пальцев провел по ее влажной от слез щеке, - прости меня, Гермиона, - хрипло прошептал профессор и неуверенно коснулся прохладных соленых губ девушки практически невесомым, но безумно желанным поцелуем…

Где-то совсем рядом зашелестели ветви деревьев, потревоженные то ли ветром, то ли…

- Гермиона?! – на нее, обезумевшим от удивления взглядом, смотрел бывший муж, - ты… ты, - он открывал и закрывал рот, не в силах произнести ни слова.
- Рон?! Что ты здесь делаешь? – рассеянно глядя на разъяренного парня, спросила Гермиона. Уизли, кажется, вышел наконец из оцепенения. Глаза его гневно сверками в неярком лунном свете.
- Шлюха! Ты еще смеешь говорить мне об изменах и предъявлять претензии, в то время, как сама спишь с этим ублюдком?! – брызгая слюной, распинался Рональд.
- Мистер Уизли, выбирайте выражения, -прервал его тираду Снейп, одарив страптивого парня уничтожающим взглядом, который, правда, не дал нужного эффекта.
- Ах!!! Скажи, Снейп, сколько ты заплатил ей, чтобы она прыгнула в твою постель, а? Понравилось кувыркаться с моей женой, да?! – язвительно продолжал Рон. Казалось, что он готов взорваться от охватившей его ярости и непонимания. Его лицо уже покрылось алыми пятнами, а покрасневшие уши забавно светились в серебристом лунном свете. Только девушке сейчас было не до смеха, она пребывала в глубоком шоке от происходящего и не могла вымолвить ни слова.
- Шлюха! – выкрикнул Рон и, плюнув под ноги ошарашенной Гермионе, зашагал прочь, прошипев что-то типа: «Ненавижу». По щекам девушки с новой силой потекли слезы.
- Опять ты! Ты снова портишь мою и без того ужасную жизнь! Внес и здесь свою лепту, да?! Скажи ведь так? – сверкая заплаканными глазами, шептала она, но лицо Снейпа оставалось бесстрастным. Тогда Гермиона размахнулась и, что есть силы, залепила ему звонкую пощечину. Однако, в следующий миг, когда пришло понимание совершенного поступка, она прижала, горящую от удара, ладонь к холодным губам и сдавленно прошептала: «Прости» и, насколько быстро позволяло длинное платье и туфли, побежала к воротам Хогвартса.
Снейп видел, как она исчезла, с характерным для аппарации хлопком, и только тогда он прохладными пальцами дотронулся до саднящей щеки. Сейчас в его глазах можно было увидеть лишь пустоту и отчаяние. Он опустился на мягкую траву, закрыв лицо ладонями. Еще одна его любовь уходила в никуда, оставляя растерзанную душу истекать кровью времени. Так больно… так холодно…
- Гермиона… - бесцветным шепотом срывалось с губ ее имя, подхватывалось порывами ветра, уносилось куда-то вдаль, где переплеталось с тихим шелестом листвы и проливалось каплями теплого весеннего дождя, барабанящего по окнам небольшого коттеджа в одном из пригородов Лондона, смешивалось со слезами девушки, владелицы этого прекрасного имени и растворялось в ночном небе.