Кольца с гравировкой

Все началось больше восьми лет назад, когда мы с Роном искали обручальное кольцо для Гермионы – эта задача казалась практически невыполнимой. Мой друг откладывал деньги почти полгода, но их все равно было недостаточно для того, чтобы купить «самое прекрасное в мире украшение». Я уже и не помню, кому из нас пришла в голову идея обратиться к Наземникусу, но, как выяснилось, ему было, что предложить.

Это была пара обручальных колец, хотя, не зная их тайны, только безумец мог бы распознать в них пару. Одно – тонкое, почти невесомое, серебряное и абсолютно гладкое, второе – куда более массивное, золотое и с крупным красным камнем. Рону кольца, конечно, не подошли – судя по размеру, именно простенькое, серебряное было женским, а он искал для Гермионы произведение искусства. Я же не колебался ни секунды, зная, что, как бы ни старался, вряд ли смогу отыскать лучший способ признаться Северусу в любви в день Святого Валентина. Совершенно обычные на первый взгляд, старинные кольца века назад были зачарованы так, чтобы показывать влюбленным чувства друг друга. Наземникус не смог объяснить, как именно будет происходить эта демонстрация, и Рон не был склонен верить старому плуту, но я совершенно точно чувствовал невероятной силы магическую энергию, излучаемую кольцами, и решил рискнуть.

В общем, я их купил.

До сих пор не понимаю, как мне удалось тогда уговорить Северуса надеть серебряное колечко, которое, как влитое село на его тонкий безымянный палец, но стоило металлу прикоснуться к его коже, как на внутренней стороне моего кольца проступила надпись «Испытывает благодарность». Казалось, что эта гравировка была здесь вечно, но спустя несколько секунд она сменилась совершенно другими словами: «Хочет тебя прямо сейчас». На удивление, золотое кольцо, казавшееся вначале великоватым даже для большого пальца Рона, в моих руках слегка поменяло форму, когда Северус надел тонкий серебряный ободок, и, пока я читал так захватившие меня откровения, значительно уменьшилось.

Абсолютно точно, это был самый прекрасный день Святого Валентина в моей жизни!

Мы оба не снимали свои кольца почти три года, и они обеспечили нам за это время множество счастливых минут. Представляете, как здорово, находясь на другом конце света на соревнованиях и мучаясь от бессонницы, заскучать по любимому и тут же получить в ответ: «Видит тебя во сне»? Или изнывая от скуки во время лекции в университете, прочесть: «Выбирает тебе подарок»? Каждый раз сердце начинало учащенно биться, и минуты летели с ураганной скоростью, приближая долгожданную встречу.

Но какой-то пессимист однажды сказал, что все хорошее имеет отвратительную тенденцию рано или поздно заканчиваться, и, к сожалению, оказался прав. Все чаще и чаще золотой ободок оставался пустым целыми днями, а то и вовсе шептал о том, что Северус хочет побыть один. Я не снимаю с себя вины, я совершил множество ошибок, будучи, наверное, слишком юным и не умея строить отношения с другим человеком. Особенно, с таким человеком, как Северус. Меряя все и вся по себе, я ожидал от него именно такой реакции, которую продемонстрировал бы в той или иной ситуации сам, и, не получив ее, частенько обижался, хлопал дверью или даже закатывал истерику. Он хмурился. Утыкался в книгу. Плотно сжимал побелевшие губы, но молчал. Мне понадобилось больше пяти лет, чтобы осознать, что все это и было проявлением его чувств ко мне. Но, увы.

И в один кошмарный день я прочел на своем кольце слова, которые положили конец моему счастью. «Устал от тебя». Я пытался объясниться, но за него вновь ответил золотой ободок, который я снял с пальца и зажал в ладони.

«Хочет расстаться».

Я ушел молча, не сказав ни слова, не проронив ни единой слезинки. Я взял отпуск за свой счет, уткнулся в подушку, и пролежал так двое суток. А потом в гордом одиночестве налакался огневиски. С пьяной истерикой и битьем посуды. Не помню, сам я вызвал через камин Рона, или это случайность, что друг решил тем вечером ко мне заглянуть, но именно он вытащил меня из лужи блевотины, отмыл и из кожи вон лез, стараясь исцелить душу. Что-то у него, наверное, получилось, потому что больше я такого дебоша не устраивал, вернулся в университет и в команду, и жил дальше, не обращая особого внимания на то, как дни складываются в недели, месяца, а затем, и годы.

Гермиона однажды сказала мне, что любовь – это очень глубокое понимание того, что кто-то завершает тебя. Вроде это не ее слова, а изречение какого-то индийского мыслителя, что, впрочем, совершенно не важно. Но это справедливо. Я стал незавершенным, неоконченным, превратившись в разомкнутый круг. Из меня словно вырвали с мясом и жилами что-то бесценное, невосполнимое… без него. И все это время, несмотря ни на что, я верил, что Северус чувствует то же самое, и день за днем тщетно искал подтверждения на своем кольце.

Первые полгода я не снимал его, проверяя каждую свободную минуту, но золото оставалось девственно чистым, не сообщая мне, впрочем, и таких вещей, как «Ненавидит» или «Забыл». И это заставляло надеяться.

Затем я снял украшение, положил в шкатулку на своем письменном столе и проверял его только по вечерам, а спустя год – и вовсе лишь по выходным и праздникам. Мне казалось естественным, что любящий человек может заскучать по потерянному любимому, например, в Рождество. Но все мои чаяния раз за разом рассыпались прахом – кольцо молчало, и, значит, Северус забыл.

В последний год я не прикоснулся к кольцу ни разу, не желая в тысячный раз причинять себе боль, и сегодня решил проверить его в последний раз, перед тем, как распрощаться навсегда. Просто потому, что сегодня пятый день Святого Валентина, который я провожу без него.

Я налил себе вина, сел за стол и взял в руки резную шкатулку. Я не решался открыть ее больше часа, наблюдая в окно за темнотой, спускающейся на город, за радужными бликами, дрожащими на стекле бокала, за догорающей свечой. Я сжимал ладонями теплое дерево, невольно прощался со своим прошлым и готовился встречать неизвестное будущее, которое наступит прямо сейчас, после того, как я в последний раз посмотрю на беспощадно молчащий металл. Затем зажмурился и вслепую вытащил из моего импровизированного саркофага кольцо, пытаясь на ощупь определить, есть ли на его внутренней стороне гравировка…

Сердце оборвалось – она появилась, совершенно точно появилась! Я распахнул глаза и, не дыша, прочел: «Хочет видеть тебя прямо сейчас».

Я вскочил и заметался по комнате, как загнанный в клетку зверь. Такая странная формулировка. Не скучает. Не любит. Просто хочет видеть. Зачем? Зачем, черт возьми?! И не будет ли после этой встречи лишь больнее?

Но разве я мог не пойти?

Уже через тридцать секунд я аппарировал к двери его дома, испытывая ощущение забытого счастья и всепоглощающей паники. Одно неуверенное прикосновение костяшек к темному дереву – и, словно многократно усиленный эхом тихий стук, за дверью раздались торопливые шаги.

- Северус.

Он отступил вглубь прихожей, темный, хмурый и, кажется, абсолютно не ждавший, вот только на бледных щеках вспыхнули два некрасивых красных пятна.

- Гарри.

Я сделал всего один шаг, врываясь в пространство такого родного дома. Это шаг в неизвестность, но, в то же время, первый за много лет и, быть может, последний в жизни шаг к нему.

- Я не думал, что ты все еще проверяешь свое кольцо.

Хотелось броситься ему на шею и привычно спрятать замерзший нос в вороте темной рубашки, но я не имею никакого права обнимать человека, который не вспоминал обо мне пять лет.

- Если ты хоть раз смотрел на свое собственное, то должен знать, о том, что я чувствовал все эти годы.

Он молчал, слишком долго, томительно. Мне казалось, что то, что я видел в его глазах – это страх, но разве Северус Снейп может бояться меня?

- Я не смотрел на него ни разу. До сегодняшнего дня.

Вот и ответ на все твои вопросы, Гарри.

- Что же заставило тебя сделать это сегодня?
- Неосторожность.

Я не понимал, ничего не понимал.

- Я разбил сферу.

Воздух в полутемной прихожей, казалось, загустел от повисшего напряжения. Я не решался переспросить, он, по-видимому, не решался объяснить, а этот сумасшедший вечер начинал плавно перетекать в безумную ночь.

- Гарри, все эти пять лет оно было в созданной мной сфере, блокирующей его магические излучения. Что бы я ни чувствовал, до тебя это просто не доходило, концентрируясь внутри отгороженной мной области.

Я должен бы был спросить, зачем, но я, пожалуй, это уже понял:

- Так что же случилось сегодня? – мой голос предательски задрожал, я уже знал, что он ответит. Как мог я, любя и хорошо зная этого человека, поверить в то, что он сумел навсегда забыть?

Он кивнул, отвечая моим мыслям, и я прошептал:
- Она взорвалась?
- Минуту назад.
- О боже…

Я кинулся к нему и прижался так крепко, как мог, стараясь обхватить руками как можно больше худого тела за раз, не попадая с первой попытки губами в его губы, скользя по шершавой коже мокрой щекой…

- Почему ты плачешь? – его хриплый голос, казалось, попадал прямо в душу, минуя ушные раковины.

- Я… я просто испугался, когда понял, что мог открыть шкатулку чуть раньше.

fin.