Глава 18.

Убей меня дважды – знай, что я умер,
Поцелуй меня дважды – стал ненавистен,
Сожги меня дважды – знай, что я пепел,
Замуруй меня глубже – стал стеною…
Психея

- Я, по правде говоря, не понимаю тебя… - сказал Драко, немного успокоив свои нервы.
- Почему?
- Почему ты его не винишь? Он рассказал тебе всё?
- Да.
- Да… как можно защищать такое чудовище?
- Он человек, прежде всего, а уж потом чудовище…
- Какой же из него человек? Который манипулирует чужими жизнями? Который превращает всё вокруг себя в ад? Который никого не любит?
- А ты многих любишь? – холодно спросила Джинни.
- Я…нет, не многих, - Драко не был уверен, любит ли он вообще кого-то, но без этого ответа все его слова были бы бессмыслицей.
- А тебя любят?
- Любят.
- А его нет.
- Ещё бы…Он же…, - но Джинни его перебила:
- Он ненавидит себя ещё больше, чем ты его. Ненависть к миру рождается из ненависти к себе.
- Ты заблуждаешься. Он считает себя настоящим мастером…
- ОН СХОДИТ С УМА! – почти прокричала Джинни, и снова успокоилась, - это способ защиты, он же совсем один…
- Ещё скажи, что в него влюбилась! - впустил сарказм в голос Малфой.
- А если и так, то что?
Драко замолчал. Это казалось ему невозможным и вообще глупым, просто девочка слишком перенервничала и вообще…
- Ты ещё ребёнок.
- Ещё? – Джинни медленно перевела на него глаза, - Ещё? Для меня больше нет этого слова, забыл? Ты же прикончить меня пришёл, Малфой! А теперь говоришь о любви и о том, что я ЕЩЁ ребёнок?
- Да ты права, прости, - с остервенением сказал Малфой, злясь на себя самого, - О какой любви ТУТ может быть речь? – Драко обвёл глазами комнату.
- Да! – с каким-то вдохновением начала говорить она, - да, люблю… Люблю, а что мне нельзя быть просто девушкой? Нет, уже нельзя: у меня брата убили, а я люблю! – она не замечала слёз и дрожащих губ, - нет, скажешь ты, быть этого не может, дикость это, зверство. А в этом мире, скажи мне, что НЕ зверство? Что, ну же? Здесь каждый волк – зверь, и каждый человек – волк. Гляди! Гляди! Вон оно – зверство! И всё, что у нас осталось, всё, чем ещё можно спасти наш человечий облик – это чувства и способность верить. Ты – не чувствуешь, ты – не веришь ни во что! Так ты не животное, скажешь? Ты не животное? Ты только тыкаешься носом бездумно, следуя слепым инстинктам, блуждая от постели до обеденного стола, а меня, меня называешь зверем! А у меня брата убили, убили, убили, а я люблю! Я не озверела, не стала потоком мести, я не желаю ЕМУ смерти, не желаю, потому что способна на чувства, и верить, а верить – значит прощать! – она ещё больше вдохновлялась, замечая, что Драко внимательно слушает и немного хмуриться – такой серьёзный, - Любви нет, говоришь? Нет? Хорошо, нет, ладно… не хочешь этого слова – не надо, но я плачу, видишь, мне больно, потому что только способное чувствовать сердце можно ранить, а твоё – нельзя! Что там ранить? Там всё мертво, там только голодный зверь хочет утолить свои потребности! И ЧТО мне на эту грязь? Ну ЧТО мне эта грязь? ТЫ грязнее, и ТЫ омерзительнее, потому что ты пришёл убить меня, и руки твои дрожали не от жалости, нет, от страсти, а страсть – это ли не зверство! Это ли не зверство – хотеть первую беззащитную, полураздетую, не способную ни на что!? НА! Пользуйся!
- А чего ты хотела? Я тоже рос в этом мире. Я тоже приспосабливался. Как изменить его, мир, как? Это глупо… - сквозь зубы говорил озадаченный Малфой, стараясь не смотреть на разорванное платье.
- Драко… если ты хочешь, чтобы всё изменилось – изменись, если ты хочешь жизни вокруг – живи и порождай жизнь, если ты хочешь добра себе – твори добро сам, но если твоё сердце гниёт под покровом мести, то не удивляйся, что весь мир вокруг озлоблен, ибо все мы в этом мире связаны одной, невидимой железной цепью, ибо весь наш мир – круговая порука! – она обессилено затихла и уставилась в точку. Малфой долго смотрел на неё, а потом взял нож со стола и разрезал верёвки.
- Уходи.
- Что?
- Уходи. Я не зверь.
- Он убьёт тебя.
- Пусть.
- Куда я пойду?
- Иди к МакГонагалл. Иди сразу к ней.
Джинни встала и с удивлением посмотрела в глаза Драко.
- Почему? Я не верю, что мои слова…
- Ты просто права. Уходи. Скорее, а то не успеешь, - тихо и обречённо.
- Пойдём со мной.
- Нет.
- Почему?
- Я не зверь. Нет. И любить я тоже могу. Просто в любовь не верю. Я прикрою тебя – иди. К тому же, я под заклятием, - он коснулся шеи.
Драко нагнулся и быстро поцеловал её солёные от слёз и опухшие губы. Джинни стояла, по-видимому, даже не обратив на это внимания, она не могла поверить, что он говорит это.
- УХОДИ! – закричал он, и она очнулась – вылетела из зала и побежала на нетвёрдых ногах по коридору, не разбирая из-за слёз дороги, падая, держась за мокрые стены – бежала не от смерти, а от его слов, и его губ, бежала вперёд…
Драко повернул голову к операционному столу. Там сидел чёрный ворон.