Глава 8.

Завтра Новый год.
Сказочные мысли; природа, ждущая, дышащая, словно в предвкушении жгучего экстаза, высшего пика волшебства. И он наступит. Завтра.
Завтра все люди побегут дальше, слезая с тёплых насиженных мест, стремясь вдаль, дальше, отсюда – всё к нему, к высшему – к мечте, к праздничному волшебству Нового года.
Завтра.
Завтра люди будут улыбаться. Все люди. Незнакомые и знакомые будут поздравлять друг друга, радовать подарками или просто пожеланиями новых времён. Все люди всегда ждут новых времён. И все люди почему-то уверены, что эти времена будут лучше предыдущих. И – вот он, этот рубеж, за которым, может быть, и скрываются эти Новые Лучшие Времена, он наступит завтра, главное – дождаться. И все люди будут улыбаться в предвкушении наступления мечты и другого времени. И все будут уверены, что там, за этой чертой – избавление от всех страхов, от нищеты и одиночества, от ненависти и боли, от смерти, в конце концов. И никто не думает о том, что эту черту они придумали сами, и никогда не допустят, чтобы мечта ворвалась в их жизнь, потому что боятся этого. Подсознательно, но боятся…
Но – это всё потом, не завтра. Завтра – Новый год.
Завтра.
Завтра нам можно будет любить. Одну ночь. На одну ночь поверить в чувства, которых нет. О чувстве, которые придумали люди, чтобы улыбаться в Новый год.
Завтра.



В лоб целовать – заботу стереть.
В лоб целую.
А. Маринина

- Почему родители не пишут? – Джинни отошла от окна, сильно нахмурившись. Рон сидел в глубоком кресле и усиленно пялился в потолок.
- Вот уж не знаю, сестра… Обычно писали каждые две недели, если не раньше, а тут, праздники, а они не пишут… Хорошо хоть подарки прислали – значит, не забыли…
- Да дело не в подарках, Ронни, - Джинни обеспокоено уставилась опять в окно, где буйствовала вьюга, стучась в стекло своими снежными ветрами, - ни строчки, ни от мамы, ни от братьев, ни строчки… Тебе не кажется, что наши письма перехватывают?
Рон посмотрел на сестру. Это было возможно. Даже очень возможно. Но вот только не такие глупые Уизли, чтобы писать в письмах что-то секретное, а если информации нету, зачем письма перехватывать? В любом случае, сестре нельзя беспокоится. В последнее время Джинни нездоровилось. Она плохо спала, плохо ела, постоянно нервничала по поводу и без… Этого бы никто не заметил, но только Джинни всё рассказывала Гермионе, а Гермиона всё Рону, чтобы никому не ошибиться, как когда-то. Они так и жили, держа друг друга за руки, идя впотьмах дремучего леса – но вместе.
- Не говори глупости Джин, - немного с неправдоподобной небрежностью бросил Рон, - кому они нужны? Иди-ка лучше готовься к балу, с кем ты идёшь, кстати?
- С…Колином, - оживлённо улыбнулась девушка.
- Криви? – скривился брат. Джинни звонко рассмеялась.
- Ты себе не представляешь, он так долго рассказывал мне о моих прекрасных глазах, что мне стало его жалко…
- А соску ты ему не предложила случаем?
- Ничего я ему не предлагала, - грубо отсекла она, а потом лукаво улыбнулась, - пока…
- Ах ты! – Рон изменился в лице и вскочил с кресла, впрочем, поздно, потому что Джинни уже была на лестнице, заливисто смеялась и даже показала ему язык: ей нравилось злить брата.
Рон сел обратно и опять прикрыл глаза. Ладно… Родители, письма, Гарри, Волан-де-Морт - не сегодня. На повестке дня бал и красавица Джулия из Пуффендуя с пятого курса…Глаза у неё красивые – чистый аквамарин…



Одним своим взглядом
Разреши мне убиться -
И я убьюсь,
но к чему равнодушье?
Оно же так лживо!
И я снова молюсь,
Чтоб остались мы живы…
Assenza

- Драко, тебе нравится моё платье?
- Нет.
- Ну, ты даже не посмотрел, - капризно надула губки Милисента.
Драко оторвался от книги и сдержанно перевел взгляд, немного приподнимая бровь, на девушку. Обвёл глазами фигуру. Слегка улыбнулся.
- Нет.
- Почему? Цвет? Фасон? Не моё? Бижутерии не хватает? ЧТО?
- Цвет. Не твой. И фасон – слишком откровенно, - Драко опять наклонился над книгой, раскрытой на столе. Парень стоял, упёршись руками на столешницу, и лишь изредка нагибался ниже, чтобы лучше рассмотреть рисунок.
- Да? А по-моему, - девушка приобняла рукой его шею и сделала пару медленных шагов навстречу, - этот вырез очень красиво подчёркивает мою грудь, а ярко-красный цвет возбуждает…воображение, - уже шептала она ему на ухо. Драко обернул голову к её лицу, ни капли не смутившись, и ответил самым спокойным баритоном:
- Твоя грудь не так красива, чтобы её подчёркивать, моя милая, а красный цвет возбуждает лишь озабоченных или пьяных. Меня он раздражает, – и отвернулся.
Булдстроут резко отстранилась, сузив глаза.
- Невоспитанный кретин!
Драко пожал плечами: вот новость!
Девушка ушла, громко хлопнув дверью.
Малфой мгновенно изменился в лице и сел за стул. Книга хранила свои секреты, которые нельзя было видеть посторонним. Драко потёр уголки страницы, прошептав нужное заклинание, и прежний текст исчез. Появилось сообщение из нескольких слов. Роковых слов, которые Драко должен был сегодня воплотить в жизнь. Сегодня. Через пару часов.
«За час до конца бала. Твоя ошибка – твоя смерть. S.»


Сколько прожито лет, сколько прожито дней -
Это кто как считает, для кого как важней.
Что-то сделано мною или сделано что-то,
И что для себя, ну а что для кого-то.
Счастье в секундах маленьких, острых,
Щедрое к детям и скупое для взрослых …
Дельфин

Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Вальс утомил бы его, но все нервы были на пределе. Он пробовал сидеть, пробовал пить спиртное, пробовал общаться со своей партнёршей, пробовал её губы… Но легче всего было танцевать – хоть какое-то движение, напоминающее о том, что жизнь не кончилась… Слизеринцы с удивлением смотрели на Малфоя, который уже довёл свою партнёршу до невероятной истомы, но не отпускал её, вальсируя, вальсируя и вальсируя без устали уже второй час…
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Он увидел краем глаза директора. Тот и виду не подавал. Впрочем, Малфой тоже казался просто неутомимым дьяволом, но никак не обеспокоенным молодым человеком. Он даже слегка улыбался, обвораживая девушек. Время от времени он поглядывал на стенные часы – ещё пятнадцать минут…
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Девушка подняла на него глаза и еле молвила на выдохе:
- Драко…
Он проигнорировал, только закружил её сильнее, отчего та лишь ахнула. Бедняжка чуть держалась на ногах – Малфой чувствовал это. Он поддерживал хрупкую талию, красивую руку партнёрши, которая неровно дышала, которая зависела только от него в эту минуту…в ближайшие пятнадцать минут. И ему это нравилось. Она сбивалась, он улыбался ей и снова, снова вёл её, прекрасно зная, что сил возразить у неё нету… Власть? Может быть…
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Он также мельком следил за Уизли. Тот неотрывно смотрел на Пуфендуйскую девушку… Драко был наслышан о красавице. Но она ему не нравилась. Кукла. Она смотрела на Драко постоянно. То жеманно, то грустно, то весело, как бы говоря: смотри, вот я! Правда, Малфой обычно в этот момент начинал разглядывать стены – подобного рода поклонницы его раздражали. Сейчас она тоже смотрела, а Уизли что-то шептал, краснел – и снова шептал. Внезапно Драко ударила по голове страшная мысль: этот человек без…десяти минут труп. Это его последние слова, последняя девушка…последний поцелуй? «Назло, - подумал Малфой равнодушно, - чтобы я заметил. Детский сад…»
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Он вспомнил тот роковой вечер, когда Снейп изложил ход плана. Слова, врезавшиеся в память… « Ты уведёшь Уизли с бала – мне всё равно как, ты запутаешь его в коридорах – никаких Непростительных заклинаний! Мне не нужны улики! Ты приведёшь его ко мне, и будешь следить, чтобы ни одна тварь ничего не заметила. Остальное – моё дело. Понял?» Понял. Понял… Ещё пять минут…
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Он заметил на другом конце зала, как Уизли младшая дала пощёчину этому назойливому Криви… «Огонь – не девушка. НЕ девушка – это факт» - Драко слегка улыбнулся. Быстрый взгляд на часы – время издевалось. Оно стало идти в пять раз медленнее. Четыре минуты.
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
От нервов Драко стал вести девушку по всему залу с лихорадочной, почти садисткой быстротой. Та умоляюще взглянула на него. Красивая. Приоткрытый алый ротик, тяжёлое дыхание, талия, грудь, быстро поднимающаяся и опускающаяся не в такт музыке, глаза, уже полные слёз, голубые просящие глаза… « Если я хочу, придётся потерпеть, дорогая. Быть может, сегодня, когда нервам можно будет отдохнуть, я утомлю тебя ещё больше…» Три минуты.
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Снегга уже не было в зале. Он уже там. Он уже готов. Интересно, он тоже волнуется? Ходит по комнате и заламывает запястья? Нет, он не сидит в кресле со спокойным выражением лица – это маска. А когда он один, когда не перед кем играть, тогда он приобретает своё истинное обличие – искателя, гения, безумного убийцы… Колин Криви пытается загладить вину – он пьян, но Джинни только скалится, как кошка. Джулия оторвалась от заведённого Уизли и снова уставилась на Малфоя – какая реакция? Никакой. Но Драко не торжествует, он стал дышать в два раза быстрее, ему кажется, что сердце стало биться 100 ударов в секунду: две минуты.
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Малфой наклоняется к девушке, которая ещё чуть-чуть – и упадёт в обморок, в эти сильные руки…
- Ты очень устала, - нежный шёпот заставил её открыть глаза и слегка содрогнуться.
- О Драко…
- Очень…Ещё минутку. Потерпи, - он целует её в шею, и девушка может потерпеть минутку, под его губами она готова терпеть вечность… Но он не подарит ей вечность. Только минуту. Одну, последнюю минуту долгого танца. И чьей-то жизни.
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Взгляд на часы – пора…