Часть 3

Ненормальный. И это единственное слово, которым Ричард мог охарактеризовать Рокэ Алву. А как по-другому назвать того, кто считает гоняющихся за человеком контрабандистов замечательным поводом лететь куда-либо с ним? Робер лишь развел руками: мол, предупреждал же. Вначале Алва отказался, затем согласился; зачем-то разбирался с проблемами незнакомого, по сути, человека… А почему — этого Дик никак не мог понять. Кстати, о проблемах…

Когда они все же добрались до корабля, Рокэ сказал, что для начала лично хочет осмотреть то, на чем предстоит лететь, и теперь заглядывал везде и осматривал все — даже то, что, по мнению Дика, никак не могло быть не в порядке. И вот…

— Знаете, что, юноша? С виду это все, конечно, замечательно и даже немного впечатляет. Но если посмотреть внимательнее, чего, как я понимаю, вы не сделали, становится очевидно, что некоторые детали отвалятся раньше, чем мы долетим до границы Внутреннего космоса.

— Я полагал, что вы штурман, а не инженер, — Ричард почти разозлился. Вот же нашел на свою голову…

— Во-первых, в элементарных вещах разбираюсь, и вы еще скажете мне за это спасибо, — ухмыльнулся Рокэ, подходя ближе. — А во-вторых… Именно как штурман я предпочитаю, чтобы проблемы, способные привести к катастрофе, появлялись как можно позже. В идеале они не должны появляться вообще… Но, как известно, идеал — это то, чего не бывает.

Ричард смотрел на Алву со смесью удивления и раздражения, а затем решился и заставил себя посмотреть в синие глаза.

— Капитан здесь — я, потрудитесь запомнить, — прозвучало наверняка жалко, это читается в глазах Алвы. Но ведь сколько можно, в конце концов. Рокэ скептически фыркает.

— У меня хорошая память. Кстати, в случае чего, капитан покидает корабль последним, вы не забыли?

— Вы считаете меня трусом? — Дик очень надеялся, что его голос хотя бы не дрожит. Поразительный человек: заставляет чувствовать себя не только трусом, но и последним идиотом.

Алва впервые посмотрел на него серьезно. Очень серьезно, и от этого снова становится не по себе.

— Трусом не считаю, — тихо произносит он. — Всего лишь слишком наивным. Только вот из-за второго умирают гораздо чаще, чем из-за первого, — а потом разворачивается и уходит, оставляя Ричарда размышлять о том, к чему это было сказано.

— Идем, я покажу, где можно переночевать, — наконец говорит Робер, а Дик отстраненно кивает: он все еще думает об Алве. Эпине смотрит как-то странно: — Рокэ Алва такой вот, да. Но он сможет тебе помочь и… защитить, если что-то… пойдет не так.

А Дик настолько глубоко ушел в свои мысли, что даже не обратил внимания на интонацию, с которой Эпине произнес эти слова. Позже он не раз вспомнит, что Робер его почти предупредил, но сейчас ему было не до этого.

На следующий день Алва притащил на корабль какого-то знакомого инженера, который в очередной раз перерыл все вдоль и поперек, установил несколько приборов непонятного назначения, что-то перепаял, заменил…

Ричард старался об этом не задумываться — меньше шансов нарваться на язвительный комментарий. Он капитан звездолета, и хватит чувствовать себя нашкодившим котенком.

Через три дня все было готово к отлету. Робер попрощался и пожелал удачи; члены команды, которых было не так уж много, явились к кораблю. Дик познакомился со старшим инженером Куртом Вейзелем, вторым пилотом Эмилем Савиньяком, медиком Бонифацием (этот по какой-то причине воображал себя священником, и Ричард философски подумал, что столько ненормальных на одном корабле — редкое явление) и остальными.

… И вот двери с еле слышным жужжанием закрылись за Диком. Он чувствовал, что колени подгибаются, а руки дрожат. «Главное — успокоиться. Ты ведь летал уже, и не раз. И сейчас все будет хорошо», — он бросил короткий взгляд на Алву, который развалился в кресле штурмана — разве что ноги на приборную панель не выложил. Вдобавок ко всему, так и не сменил свою рубашку — в глазах же рябит, право слово! Ричард еще раз глубоко вздохнул, в несколько шагов преодолел расстояние, отделявшее его от капитанского кресла, и сел, нажимая кнопку на переговорном устройстве.

— Диспетчер?

— Исследователь «Вепрь», взлет разрешен, — раздался голос из динамика, и Рокэ отозвался:

— Принято. Убираю опоры, — оказывается, умеет же говорить холодно и без эмоций, как положено в таких ситуациях. — К взлету готовы, капитан.

— Вперед, — произнес Ричард и тут же повторил, осознав, что говорил слишком тихо, чтобы кто-то его расслышал: — Вперед.

Рокэ нажал поочередно несколько кнопок и дернул главный рычаг на себя. Корабль плавно оторвался от земли. Ричарда всегда восхищало, что огромный звездолет и мини-шаттл могут взлетать одинаково непринужденно. Это же заставляло с трепетным уважением относиться ко всякого рода физикам и конструкторам, которые оказались способны создавать такие машины. И даже немного стыдно за то, что он, Ричард, не понимает в деталях и системах ни капли. А ведь даже Рокэ… Впрочем, нет, о Рокэ лучше не надо.

Вскоре в иллюминаторах остались лишь звезды и бесконечная темнота. Люди могут делать сколько угодно открытий, находить новые миры и цивилизации, но никогда не доходят до конца. Хорошо это или плохо — они сами не решили. Всегда есть те, кто хочет стереть грани и упразднить правила, а другие убеждают их, что главное — вовремя остановиться. Дику же всегда казалось, что правы и те, и другие. И в то же время так хочется остаться в стороне — просто лететь вперед, в бескрайний космос, и не переживать ни о чем…

— Капитан, о чем мечтаете? — язвительность вернулась к Рокэ очень быстро. Слишком быстро — Дик даже звездами не успел насладиться.

— Ни о чем. Все в норме?

— Пока да, — Алва откинулся на спинку кресла. — Вышли на орбиту, курс на Рубеж, пункт R-12.

За последнее столетие космос стал доступнее, и в то же время приходилось иметь дело с угрозами, которых с каждым новым достижением становилось все больше. После долгой и напряженной работы был создан так называемый Рубеж — граница между Внутренним и Внешним космосом. Внешний космос считался опасным и недостаточно изученным, поэтому просто необходим был строгий контроль за перемещениями. Все, кто желал туда попасть, согласно специальной процедуре должны регистрироваться в базе. Так можно сократить число «пропавших без вести» и не допускать, чтобы разыскиваемые преступники покидали контролируемые территории. А планета Талиг, судя по карте на флешке директора Штанцлера, находилась далеко во Внешнем космосе.

— Сколько до Рубежа? — поинтересовался Ричард у Рокэ.

— Вот, — тот лениво стукнул по кнопке на панели, и на большом экране появилась карта. — Еще часа четыре до того квадрата, где можно переходить на гиперскорость, а дальше… Дня три, судя по этому всему. Впрочем, вас же в Академии должны были учить пользоваться картами?

— Учили, — огрызнулся Дик. — Но это входит прежде всего в обязанности штурмана, и только поэтому я вас сюда взял!

— Неужели? — оказывается, Ричард совсем пропустил тот момент, когда Рокэ встал со своего места и подошел к нему совсем близко. Чересчур близко. — А я-то думал, за красивые глаза, — эти самые глаза, синие-синие, казалось, заглядывали в душу. У Дика внутри все напряглось, как струна. Одновременно хотелось и отпихнуть Алву, и сказать, чтобы стоял так все четыре часа до нужного для перехода на гиперскорость квадрата… «Нет, второе желание — совершенно дурацкое», — тут же попробовал убедить себя Дик. Получалось из рук вон плохо, а Рокэ все так же стоял и молчал… Будто ждал чего-то от Ричарда.

— Зачем? — тихий вопрос и запоздалая мысль о том, что на них вообще-то смотрят — тот же Эмиль Савиньяк, который сел вместо Алвы в кресло штурмана.

— Вам лучше знать, зачем…

Внезапно корабль дернулся, и Рокэ покачнулся. Нет, благодаря отменной реакции на Дика он не свалился, но, стараясь удержать равновесие, зацепил злосчастную кнопку, открывавшую нишу с кейсом. Какое-то время юноша надеялся, что Алва нишу не заметит… Зря.

— И что у вас там, капитан? — Ричард еле сдержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Он попал в совершенно дурацкое положение, и только потому, что кнопку следовало «убрать» в подлокотник после того, как они с Робером заглядывали в нишу…

— Это секретно, и вас не касается!

— Ошибаетесь, — Алва, как и в шаттле, схватил его за руки и резко дернул на себя. Теперь его лицо и яростно сверкающие глаза были совсем близко… А Ричарду отчаянно хотелось зажмуриться. — Все, что происходит на этом корабле, касается всех, кто на нем находится. Или вам забыли объяснить, что открытый космос — не место для игр в прятки?

— А вам забыли объяснить, что с капитаном не разговаривают в таком тоне?

— Забыли, — не моргнув и глазом, подтвердил Алва и почти отшвырнул Дика от себя. Затем щелкнул переговорным устройством: — Инженер Курт Вейзель, срочно на мостик.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Дик, потирая плечо. И опять он не знает, что делать ему: то ли остановить Алву, то ли пусть творит, что хочет. «Сможет помочь или защитить…» — почему-то именно сейчас в памяти всплыли слова Робера. Значит, второй вариант. Все равно Рокэ не из тех, кто спрашивает чьего-либо мнения.

— Юноша, о том, что у нас на борту взрывоопасный — а то и какой похуже — предмет, я предпочитаю узнать как можно раньше.

— Там не может быть ничего взрывоопасного! Там оборудование и документы!

— Документы? — Рокэ, до этого мерявший шагами пространство у приборной панели, аж остановился. — Вы хотите сказать, бумажные документы?

— А что такого? — краем глаза Дик заметил, что пилот Савиньяк, смотрит на них круглыми глазами.

— Вы еще спрашиваете? Нет, я сразу понял, что вы на редкость бестолковы, но не думал, что настолько. Вам не приходило в голову спросить у вашего — как там его? Штанцлер? — у вашего Штанцлера, какого дьявола он дает вам бумаги, когда существуют электронные носители?! И не говорите, что он не умеет ими пользоваться — карта-то у вас на флешке! — Дик даже не знал, что сказать, а Алва тем временем повернулся к Савиньяку: — Эмиль, будьте добры следить за приборами, здесь вам не бесплатный цирк! — пилот резко опустил голову, будто внезапно увидел на панели что-то крайне интересное. Оно и понятно: спорить с Алвой сейчас не решился бы никто.