Глава 3

Рональд Уизли лежал на кушетке, сцепив зубы, и хрипло мычал от боли. Когда мерцающее, словно тончайший шелковый платок, заклинание накрыло то, что осталось от его левой руки, он резко втянул в себя воздух сквозь зубы, а потом с облегчением выдохнул: боль поутихла. Два колдомедика работали над его раной, если обожженную до мяса конечность можно назвать раненой. Один накладывал заклинания, другой обмывал плоть специальными зельями. Когда он прикасался мокрой салфеткой к руке, Рон крепче вцеплялся в край кровати, стучал пяткой о перегородку, изгибался дугой, но молчал. Он всегда считал, что мужчина должен стойко переносить боль. Он прекрасно помнил, как его расщепило во время трансгрессии с Гермионой: почти вырвало руку и часть ребер, — но он выдержал и не показал любимой своей слабости. Воспоминание о жене прошлось легкой щекоткой где-то внутри и расцвело улыбкой на губах. Колдомедики опасливо покосились на него.

— Проверь его психику, — шепнул тот, который промывал раны, — Вдруг спятил от боли?

— Ребят, все нормально, — еле слышно прохрипел Рон, — Просто вспомнил... Ааай!

— Ну, вот и все! — отрапортовал эскулап, затягивая последний колдобинт на мизинце.

Впервые за все время лечения Рон опасливо взглянул на руку. Та была полностью замотана в мокрые бинты, от которых шел отвратительный едкий запах. Второй, молчащий колдомедик, которому напарник посоветовал проверить психику Рональда, опасливо покосился на пациента, но, видя понимание в глазах последнего, успокоился.

— Вот тебе зелья. Принимай каждый час по три капли. Да, на , как отрыжка соплохвоста, но зато к утру обрастешь новой шкуркой. Все. Отдыхай.

Как только колдомедики вышли, в палату тихонько проскользнул Гарри Поттер.

— Ну, что? — прохрипел Рон. Во рту до сих пор стоял привкус копоти, а горло саднило от ожогов.

— Понимаешь, Рон, — Гарри мялся и явно не знал, как смягчить для друга новость, потому, прежде чем ответить, внимательно посмотрел в его глаза, хмурясь и понимая, что его просьба — найти Гермиону и передать, что ее муж жив и почти здоров — не была выполнена, — в общем, ее нет в Министерстве. Она поехала в Паддингтон, сама вызвалась поработать там.

Поттер заметил, как сильно побледнел его друг. Он знал, что тут почувствовал — страх. Страх за близкого человека. Все они потеряли слишком многих полтора года назад, и это было еще очень свежо в памяти.

— Я должен ее найти! — Рон соскочил с постели, хватаясь за волшебную палочку, несмотря на то, что лицо его перекосилось от боли: общая слабость, только что перенесенный уход, недавние события — все мешало ровно стоять на ногах и даже говорить.

— Ты же знаешь, что сейчас там дежурят наши, и никто из Пожирателей не посмеет сунуться в Паддингтон.

— Да при чем здесь это? Фред погиб не потому что в него попали заклинанием. — воспоминание о смерти брата поднялось волной горечи в горле, и Рон бросил взгляд, полный боли, в сторону друга. В нем отражался тот самый день, когда случилось самое страшное событие в жизни Уизли. — Откуда тебе знать, что во время битвы могло повредиться? А вдруг на нее упадет столб или она запутается в этих силках, которые там повсюду. Ну... эти силки, в которых живет молния, — Рон не смутился, он нередко забывал термины мира магглов, поэтому посмотрел на друга с видом "ну, ты же понимаешь". Стоял он теперь ровно, даже голова перестала кружиться. Самоуверенности это добавило сразу.

— Провода, — пояснил Поттер.

— Вот именно. Да опасность может подстерегать ее на каждом шагу, а я отлеживаюсь здесь.

С этими словами он распахнул дверь и вышел в коридор, так что Гарри, не знающий, то ли удерживать друга ради его же блага, то ли позволить найти, просто вышел за Уизли и остался смотреть, не предпринимая особых попыток остановить его.

— Мистер Уизли, прошу вас вернуться в палату! — спокойно изрек колдомедик, увидев, как из палаты выскочил Рон и побежал в вестибюль к каминной сети. — Мистер Уизли!..

— Только попробуйте меня остановить! — прошипел тот, оборачиваясь и грозя волшебной палочкой.

Колдомедик попытался вызвать патронус и предупредить главврача, но у него ничего не получалось. Руки тряслись, а из горла вместе с заклинанием вырывался какой-то клекот и хрипы. Наконец, не сдержавшись, он расхохотался в голос, держась рукой о стену. До чего этот буйный пациент был похож на ощипанного петуха: наполовину сгоревшая рыжая шевелюра, забинтованное крыло... ой, то есть рука; нахохлившийся вид. Не хватало разве что острых шпор на голых пятках.

— Я за ним прослежу, — неуверенно сказал Гарри доктору, по которому было сложно понять, рыдает он или смеется. Неловкая улыбка скользнула по лицу волшебника.



В комнате было накурено и шумно. С первого взгляда могло показаться, что обстановка в заведении скудная, однако, собравшихся гостей это ничуть не смущало. Дно кружки то у одного, то у другого посетителя с грохотом опускалось на замасленную древесину столешницы. В тот же миг проворные официантки подбегали, чтобы наполнить выпивкой опустевшую посуду. Самые нерасторопные получали звонкий шлепок по сочным ягодицам.

У невысокой сцены стояло старое пианино. Казалось, оно немало повидало на своем веку, возможно, даже пережило восстание гоблинов. Лак и краска со временем облупились, превратившись в подобие чешуи. И теперь совершенно невозможно было понять, какого именно цвета был этот музыкальный инструмент во время своего создания, когда клавиши рождали то нежнейшее легато, то звонкое стаккато марша. Где те легкие пальцы, которые, словно бабочки, порхали над рядами черных и белых клавиш? Постарели, покрылись сетью глубоких морщин, окостенели и рассыпались в прах.

Чуть выше пианино летала зачарованная скрипка, и ей, в отличие от своего дальнего родственника, повезло больше. Бока инструмента были сочного золотистого цвета, хотя местами виднелись потертости и следы царапин. Заколдованные скрипка и пианино сами играли зажигательную мелодию, в которой можно было различить ирландские мотивы. Видимо, музыка тронула каждого в зале: кто-то отбивал ритм каблуком ботинка, кто-то тарабанил по столу пальцами, кто-то кивал головой в такт мелодии.

Все внимание было сосредоточенно на сцене, где танцевал юноша. Совсем молодой, почти что мальчик. Он был довольно высок, но худоба и детские черты лица создавали иллюзию того, что перед вами стоит ребенок. Движения парня были настолько изящны и легки, что казалось, будто его тело живет своей жизнью. Подошвы ботинок отбивали звонкую дробь то носком, то пятками. Он то и дело вскидывал руки, словно крылья, от чего короткий кожаный жилет поднимался, обнажая пупок и плоский живот. Стремительные подскоки, выпады и шаги наполняли танец неповторимым кельтским стилем. Когда танцор выполнял самые сложные пируэты и связки движений, зал взрывался аплодисментами и улюлюканьем. Молодой человек поднял глаза, пытаясь встретиться взглядом хоть с кем-то, получить поддержку и понять, что все это не зря. Бессмысленная затея – у каждого мага на голову был накинут капюшон, и сколько ни всматривайся, будет невозможно различить черты лица. Даже при хорошем освещении, густая тьма скрывала их. Испуганные девушки-официантки жались к стенам и даже не пытались поднять глаза. И только один взгляд насмешливый и колючий был устремлен на него. Темные глаза сияли лихорадочным блеском, ехидная усмешка кривила красивые губы, черные как смоль кудри – словно змеи Медузы Горгоны. Ее желали и боялись, ненавидели и боготворили. Ходили слухи, что она была убита во время битвы за Хогвартс, однако, каким-то чудом она то ли выжила, то ли воскресла. Живое олицетворение сопротивления против экспансии магглов. Она была единственной, кто не прятал лица. Единственной до тех пор, пока он не смог убить и был наказан – его маску сорвали и теперь все знали, кто он и как его найти.

Беллатриса наслаждалась наказанием: она то и дело очерчивала свои губы волшебной палочкой, покусывала ее кончик от азарта и возбуждения. Тонкие пальцы сомкнулись на нитке черного жемчуга, который так изысканно оттенял белизну ее шеи. Рывок и тонкая нить оборвана. Женщина размахнулась и швырнула горсть драгоценных слез океана ему под ноги. Парень попытался остановиться, но Тарантелегра заставляла двигаться в ритме танца. Ноги повело, и он упал, потеряв равновесие. В ладони, инстинктивно подставленные, чтобы смягчить падение, больно впились шарики. Но даже упав, тело не собиралось останавливаться и продолжило свой безумный танец – прыжок лежа, оттолкнувшись ладонями и носками ботинок, перекат и попытка подняться.

Жадную до зрелищ толпу порадовала выходка ведьмы. Зал взорвался овациями в честь Темной Госпожи. Но, конечно же, им было мало. На сцену со звоном упала початая бутылка огневиски и разлетелась на сотни осколков.

«Только бы не упасть! Только бы не упасть!» - молился парень, балансируя, когда ноги наступали на покатые жемчужины. Он помнил, как сложно было ему подняться после падения. Прыжок, перескок, и сквозь толстую подошву в стопу втыкается большой осколок стекла. Дикая боль пронзает мозг, ноги подкашиваются, и парень летит на пол. Танец превращается в пытку, заставляя кататься по осколкам, которые впиваются в обнаженную кожу рук и плеч. Плотные штаны еще сдерживают острые грани, но сколько продлится эта пытка – никто не знает. Последние аккорды взмыли под потолок веселой птичьей трелью и утонули в оглушительном шуме из хохота, аплодисментов и свиста.

Беллатриса встала со своего стула, повернулась лицом к залу и царственно поклонилась. Шаг – и она уже на сцене, рядом с танцором, который сжался у ее ног, боясь поднять глаза. Осколки стекла отзывались хрустом под подошвами ее узких ботиночек.

— Я очень рада, что вам понравилось наше маленькое представление! — чуть хрипло сказала она, когда народ умолк под ее пристальным взглядом. Белла театрально улыбнулась, затем выдержала паузу и продолжила, насладившись воцарившейся тишиной, — Сегодня я хочу вам представить предателя, который затесался в наши ряды. Его зовут Эндрю Пауэл. И пусть вас не смущает столь юное лицо этого молодого человека. Надзор давно снят, нашему мальчику уже целых 23 года... а он... ведет себя плохо. Он родился в благородной семье чистокровных магов. И знаете что? Когда Эндрю исполнилось 12 лет, всю его семью уничтожили магглы.

Гримаса искусственного удивления появилась на лице волшебницы. Она проследила за реакцией в зале: кто-то улюлюкнул с задних столов, но никто на него не обернулся, и лишь Госпожа улыбнулась своей сумасшедшей улыбкой, после чего сглотнула, как будто потеряв мысль, и снова стала говорить:

— Темный Лорд милостиво принял этого мальчика под свое крыло. Он защищал его и воспитывал. — Беллатриса сложила руки на груди в молитвенном жесте, всем своим видом выражая скорбь по безвременно ушедшему величайшему магу. Горестный вздох сорвался с губ.

— И чем отплатил ему этот предатель? — в мгновение ока женщина преобразилась, превратившись из святой в разъяренную мегеру, — Он дезертировал с поля боя и не участвовал в битве за Хогвартс, отсиживаясь в Запретном лесу. В то время, когда мы жертвовали своими жизнями и проливали свою кровь на плиты школьного двора, этот глизень наслаждался свежим лесным воздухом и пением весенних птиц.

Эндрю украдкой посмотрел вверх, пытаясь разглядеть лицо Беллатрисы. Он всегда мечтал, что когда-нибудь он отличиться, избавит магический мир от гнета магглов и выведет волшебников из тени, в которой они прозябают. И тогда она – эта женщина подойдет к нему близко- близко, посмотрит с восхищением в его глаза и… И дальше шла череда таких сцен, от которых слабели ноги, а сердце начинало учащенно биться. И вот сейчас она стоит близко-близко. Он даже может дотронуться до ее стройных ног. Вот только он сейчас растоптан и унижен, а значит никакого восхищения ждать не приходиться. Тем временем, Белла продолжала пламенную речь:

— Возможно даже, что нам не хватило вот этой одной палочки, чтобы одержать победу, — она сделала небольшую паузу, словно призывая зал откликнуться. Тут же послышались недовольные выкрики и призывы казнить мальчишку. Эндрю понимал, что если бы он сам сейчас был там, в зале, то без вопросов бы убил того, кто валялся бы в ногах Беллатрисы вместо него, — Но мы милостивы и дали ему еще один шанс. Мы снова приняли его в свои ряды. Мы вместе готовили такую масштабную операцию по запугиванию магглов. Кто изучал все эти сложные системы железнодорожных сетей?

Несколько рук взвились вверх.

— Я думаю, вы стали настоящими специалистами в этом деле, — легкий кивок головы в сторону героев. Носком ботинка она пнула Эндрю под ребра, привлекая к нему внимание, — А что мы доверили ему? Самую простую задачу – всего лишь убить трех человек в диспетчерской. Он не справился с ней, подвергнув всех нас опасности! Видимо, он простил магглам смерть всей своей семьи.

В зале поднялся недовольный гул голосов. Беллатриса статно обвела взглядом присутствующих, после чего сощурилась, крутя в изящных пальцах волшебную палочку и не опуская взгляда вниз. Ее ресницы трепетали, и казалось, она сама нравится себе, она сама любуется собой, своими движениями, жестами, голосом. Однако это трудно было назвать нарциссизмом в данном случае, в данной ситуации, сегодня и в последнее время. Беллатриса любовалась собой как будто издали, наблюдая порой со стороны. И она всячески старалась никому не выдать этого факта. Потому вмиг лицо ее стало серьезным, превратилось в маску.

— И теперь министерские ищейки выворачивают мозг людишек наизнанку, пытаясь вытащить хоть какую-то информацию о нас. И они найдут! По движениям, по внешнему виду волшебной палочки, по голосу, в конце концов. Может, тебе стоило вообще с этими грязными скотами чаю опить, поговорить за жизнь и помочь предотвратить возмездие? — бросила она резко, наклонившись вниз и ступив носком ботинка на ладонь юного Пожирателя, который скорчился от боли и опустил глаза, едва только посмотрев на женщину.

Гул голосов в зале стал громче, послышались осуждающие крики.

— Но мы ведь милостивы! — елейным голосом сказала Белла, поймав взгляд какого-то Пожирателя: она видела лишь его глаза под маской, скрывающей все лицо. Те горели и пылали, смотря на свою королеву. — Мы ведь сможем дать несчастному еще один шанс. Однако теперь он лишается маски, а значит и безопасности. Теперь он будет занимать нижайшую ступень в нашей иерархии и обязан выполнять приказы любого из вас.

Одобрительный гомон прошел по рядам Пожирателей.

— А теперь, можно продолжить пиршество! Я поздравляю всех вас с прекрасным завершением акции возмездия грязным магглам. В следующий раз будет еще веселее!

Крики толпы и улюлюканье слилось в единый шквал одобрения. Кружки застучали по столам. Девушки в коротеньких платьях побежали с бутылками и кувшинами, спеша наполнить кружки и кубки.

— Хорошшшша! — прошипел из под капюшона Пожиратель и отвесил ощутимый удар по ягодицам официантки. Та покачнулась и разлила пиво мимо кружки, но плотно сжала губы и ничего не сказала.

— Ах ты маггловская шалава! — взревел тот, запуская пятерню в ее волосы.

— Я все уберу! Я уберу! — пискнула она, поднимая испуганный взгляд. В глазах застыли слезы, но девушка знала, что нужно стойко держаться.

— Уберешь! – утвердительно ответил Пожиратель, с силой ударив ее головой о стол. Словно тряпкой он вытирал лицом несчастной разлитое пиво и остатки еды.

Азарт и желание крови разгорались внутри. Он потянул за волосы, вглядываясь в лицо жертвы, и впечатал бокал ей в висок. Та пошатнулась и упала, прикрывая ладонью разбитую голову. Она часто моргала, пытаясь сфокусировать взгляд. Несколько осколков застряли в коже головы и в волосах. Кровь струилась из рассеченного виска, заливая половину лица красными потеками.

— Авада Кедавра! — взревел Пожиратель.

Остальные официантки отводили взгляды от подруги, понимая, что ей уже ничем нельзя помочь. Только не в зале. Здесь каждый сам за себя. Это потом можно обнять, утешить, попытаться залечить раны. Но не на виду и этих страшных чудовищ.

Эндрю Пауэл воспользовался тем, что Пожиратели отвлеклись от его персоны и попытался отползти подальше. Штаны и жилетка изорваны о мелкие осколки. Ладони и руки саднили от порезов и попавшего в них огневиски. Он всхлипывал и размазывал кровь, пытаясь вытащить застрявшее стекло из-под кожи. Это был самый ужасный день в его жизни.



Гермиона вернулась в Министерство Магии под вечер, когда лучи закатного солнца золотили легкие облака, окрашивая их в пестрое разноцветье. Вот только усталость и горечь от увиденного не давали ей поднять глаза и любоваться красотами этого мира. Положив несколько объемных папок на свой стол, она устало опустилась на стул, спина, и без того сгорбленная сегодня от всего навалившегося, казалось, позволит сейчас девушке согнуться напополам и замереть в этой неестественной позе. Сегодняшний день был настоящим испытанием. Столько боли, слез, отчаяния она уже давно не испытывала. А соседствующее рядом с трагедией праздное любопытство зрителей огорчало еще сильнее. Единственным светлым лучиком были глаза темнокожей женщины, которая тронула ее за плечо и протянула хот-дог и чай в пластиковом стаканчике.

— Отдохни немного. Я же вижу, что ты с самого утра работаешь, не присела ни разу.

Эта искренняя забота растопила что-то внутри Гермионы и смела все барьеры, которые она выстроила, работая на месте трагедии. Губы дрогнули, пытаясь сдержать зарождающийся в горле всхлип, а глаза наполнились горячей влагой. Мир подернулся мутной пеленой, и это было хорошо. Ей совершенно не хотелось знать, видит ли кто-то ее сейчас, такую раздавленную и сломленную. Гермиона тогда уткнулась в мягкое плечо незнакомки и тихонько плакала, а та лишь поглаживала ее дрожащие плечи и ничего не говорила...

Оглядев бардак на своем столе, Гермиона заметила красный конвертик.

— Нет! Громовещатель. За что? — однако, открывать послание следовало незамедлительно, дабы оно не взорвалось прямо в кабинете. Хорошо хоть конец рабочего дня, и половина сотрудников уже ушла.

— Миссис Уизли! — громогласным басом зазвучало послание, стоило Гермионе лишь приоткрыть конверт. Послышался звон разбитой кружки — видимо, кто-то от неожиданности выронил, — Потрудитесь заглянуть в мой кабинет по возвращению и попробуйте найти уважительную причину, по которой вы нарушили прямой приказ остаться и своевольно отправились туда, куда вам вздумается.

В наступившей оглушающей тишине заклинание «Репаро», произнесенное шепотом, услышали все. Словно утопающий, который хватается за соломинку, Гермиона прижала папки к груди и попыталась как можно незаметнее выскользнуть из кабинета под прицелом внимательных глаз коллег. Как только за ней закрылась дверь, помещение тут же наполнилось гомоном голосов и шорохом перекладываемых документов.

Дверь в кабинет начальника была все так же открыта, и тучи самолетиков курсировали туда-сюда с той же скоростью, что и утром. Однако за этот день она пережила столько... что вспоминать об этом не хотелось. Хотелось поскорее закончить со всем этим. И главное — найти Рона.

Гермиона тихонько заглянула внутрь. Казалось, что Ноэль Карсон за это время не то чтобы не покидал свое рабочее место, а просто не сдвинулся ни на дюйм, не поменял позы. Прытко-пишущие перья продолжали скрипеть по пергаменту, длинные узловатые пальцы так же выхватывали документы, зоркие глаза бегали по строчкам. Изменилась только прическа: посеребренные проседью волосы были взъерошены и торчали в разные стороны.

— Проходите уже, если осмелели явиться! — послышался надтреснутый сухой голос.

Однажды Гермиона читала про самую древнюю пустыню на планете — Намиб. Это поистине уникальное место образовалось восемьдесят миллионов лет назад, когда по земле бродили динозавры. Иллюстрации и фотографии прекрасно передавали всю дикую красоту пустыни: выветренные скалы, огромные дюны самых разных оттенков красного, каньоны высохших рек, каменистые пустоши, солончаки и сухая трава. Но больше всего ее поразила впадина Дэд Влей: растрескавшаяся белая глина и черные остовы деревьев, сожженные солнцем девятьсот лет назад. Они тянули свои мертвые ветви в небеса, словно молили солнце не обжигать так сильно их плоть, а, может быть, просто ждали дождя.

И вот сейчас Гермионе показалось, что за время ее отсутствия в кабинете начальника прошло девятьсот лет. Что поток самолетиков, словно ветер пустыни, высек в камне сухопарую фигуру, сидящую за столом. А бесчисленные строки документов, словно лучи, высушили его горло.

— Я слушаю! — голос Карсона развеял иллюзию и вернул ее в кабинет, — По каким причинам вы осмелились ослушаться прямого приказа?

— Мистер Карсон, я получила разрешение от Кингсли Бруствера. Он подписал...

— Вы подчиняетесь непосредственно мне, миссис Уизли. Не стоит сейчас козырять своими обширными знакомствами среди руководства Министерства Магии. И вы нарушили приказ. — за все это время Ноэль Карсон ни разу не взглянул в сторону Гермионы, продолжая изучать и подписывать документы. — Вы думаете, я не догадываюсь, почему вы влетели в мой кабинет со взором горящим спустя считанные минуты после нападения? Неужели вы считаете, что я ничего не знаю о своих подчиненных? Да, ваш муж был в числе тех, кто отражал нападение Пожирателей Смерти.
После этих слов у Гермины в груди что-то оборвалось. Словно она висела над обрывом на тонкой ниточке. Легкий порыв пустынного ветра шутя срезал ее, даря страх и ощущение невесомости падения. Девушка еле удержалась на ногах и быстро зажмурилась, затем все же подняла глаза на начальника.

— Неужели вы думаете, что вы одна такая избранная и только у вас есть родной человек, который каждый день рискует жизнью? И что? Нам всем нужно срочно бросаться в бой и прикрывать от Авады своих близких? Вы хоть понимаете, что натворили своим поступком? — короткий взгляд в ее сторону был красноречивее любых слов, — Вы потеряли доверие Рональда Уизли. Теперь он постоянно будет жить в страхе того, что вы в любой момент можете появиться на поле битвы. Он будет оглядываться по сторонам, ища в гуще сражения ваше лицо. И, уж поверьте, он станет самой уязвимой мишенью. И не только в бою, смею заметить. Он уже не сможет ощущать себя настоящим мужчиной и бойцом. Сколько едких оскорблений полетят в его адрес от его же коллег! «Эй, Уизли, а куда ты свою жену спрятал? В рукаве вместо палочки притаилась?» Он будет опозорен в глазах своих же.

Звон в ушах и тяжесть объемных папок — это не усталость. Гермиона поняла, что уже достигла дна и разлетелась на сотню осколков. До этой минуты она считала, что поступает правильно. Она так привыкла защищать своих близких, что совсем забыла о том, что они стали настоящими мракоборцами. Их учат сражаться и действовать по уставу. На что она рассчитывала, бросаясь на помощь?

— Что это у вас? — словно из другого мира, по ту сторону какой-то толстой стены, отделявшей ее от всего остального, послышался голос начальника.

— Отчеты. — Ответила Гермиона, укладывая документы на краешек стола и собираясь с силами.

— Можете оставить их себе, — фыркнул Карсон. — Мадам Брэдфорд уже предоставила мне свой отчет.

Ноэль кивнул на самую обыкновенную папку. Его брови, такие выразительные и густые, необычайные — которые добавляли мужчине обаятельности и мужественности, приподнялись чуть вверх. Гермиона, переведя взгляд с него на папку и обратно, поняла в очередной раз, как непрост и умен был этот человек, несмотря на все свои, казалось бы, недостатки. Тем не менее, она понимала, что говорил он вполне мудрые вещи. К сожалению, в этот раз они были совсем не в ее пользу.

Но к реальности ее вернул шум за дверью, и волшебница вновь моргнула; по лицу проскользнула тень ухмылки.

«И сколько там листов?» — подумала Гермиона, гордясь тем, что смогла сделать больший объем работы, качественней и полнее отразить факты опроса.

— Я уже много лет работаю с этой женщиной и полностью ей доверяю. Мадам Брэдфорд — опытный легиллимент. Поэтому на сбор информации у нее ушло куда меньше времени. Да и свидетели не лгут. К тому же, мадам умеет вычленять важное, оставляя только сухую информацию, которая необходима для анализа и дальнейшей работы. Вы делали двойную работу, миссис Уизли. Никому ненужную и некачественную. Это была проверка. И вы ее с треском провалили. Вы отстраняетесь от важных дел. Будете выполнять работу стажеров, снабжая сотрудников всем, что им будет необходимо. Свободны!