Пролог

Дождь барабанил по крыше целые сутки. В конце августа такое явление было довольно частым, и то, что ливень шел весь день никого не смущало. Тем более сейчас, когда казалось, будто туман навсегда опустился над Англией, и навсегда в сердцах людей поселится тот страх, которому не было никакого объяснения. Так рассуждали магглы, спеша укрыться в теплых офисах или собственных домах, но волшебники знали, в чем таится секрет этого беспричинного страха в груди и тумана над Лондоном. Вот уже месяц, как дементоры, пугающие людей, летали над Британией. Вот уже месяц, как началась Вторая Магическая Война.
В странном доме на холмах все было по-прежнему. На совершенно круглой кухне варились противные на вкус зелья, а узкая лестница утыкалась прямо в потолок, открывая взгляду люк, который вел в самую ухоженную и нормальную часть дома - комнату Луны Лавгуд.
В данный момент хозяйка комнаты ничем определенным не занималась. Она сидела на подоконнике, поджав под себя ноги и натянув короткое платье на острые коленки. Потусторонняя улыбка слегка касалась ее губ, а серые, немного наивные, но добрые глаза рассматривали капли дождя на стекле. Девушка медленно подняла руку и провела пальцами по стеклу, пробормотав что-то, понятное лишь ей.
- Луна, спускайся! - раздался снизу голос отца, и Лавгуд немедленно вернулась в свой обычный и до ужаса банальный мир.
- Иду, - еле слышно, так, что услышала только она сама, сказала Полумна и спрыгнула с подоконника.
Полет в грезы вновь окончился резким падением.
Жизнь вновь и вновь преподносила сюрпризы, а Луна Лавгуд, пятикурсница Рейвенкло, терпеть не могла неожиданности. Луна сама была сплошной неожиданностью, но сюрпризы были не по ее части. Часто, задумываясь о чем-то, она улетала настолько далеко в свои мысли, что испугать ее мог даже ласковый окрик отца. А Луна Лавгуд ненавидела неожиданности.
***

Дин Томас сидит на кровати, обхватив коленки руками и плачет. Гриффиндорцы не плачут, твердили ему все вокруг. Но Дин будет плакать. Сегодня он не гриффиндорец. Сегодня он мальчик, у которого убили отца. Он знает, что в соседней комнате лежит на подушках белое тело некогда самого замечательного человека на свете. Дин утыкается в колени, ненавидит убийц отца и мечтает убить их. Он уже не наивный мальчишка, играющий в войну.
Он - боец, который знает, что война - не игрушки.
Дин медленно встает и выходит из комнаты. На полу в коридоре валяется его рюкзак, который он неосознанно одевает на плечи. Томас сжимает покрепче волшебную палочку и, стараясь не глядеть в сторону комнаты отца, сбегает с лестницы. Внизу рыдает мать. Она вдруг постарела на несколько лет, в волосах появились седины, а глаза вновь стали грустными и потухшими. Но о ней есть кому позаботиться - младшая сестренка Дина, Элен, уже достаточно выросла, чтобы помочь матери. Томас сжимает зубы и выбегает из дома, стараясь забыть о всем, что здесь было.
Он знает, что нельзя больше так жить. Он не хочет сбегать от проблем, но и не хочет их решать. Он просто хочет, чтобы все было хорошо.
Ведь Дин Томас - гриффиндорец. А гриффиндорцы - не плачут.
***

Симус Финниган лежит на кровати, закинув руки за голову и улыбается. Наверное, он не имеет права улыбаться в такое время, но отчего-то ему все равно. Он знает, что если спустится вниз, то обязательно увидит мать, а стоит лишь подождать несколько дней - и поедет в Хогвартс, встретит Дина, которого не видел целое лето, сможет подколоть Невилла и улыбнется Лаванде Браун, которая ему уже давно нравится. Симус наивно верит в то, что в Хогвартсе, пусть и без Дамболдора, все будет по-прежнему. Директором станет Макгонагалл, которая поставит Школу на ноги, даст им образование и защитит от злого мира. Финниган боится лишь за мать, которой придется остаться одной в такой ситуации, но еще больше Симус боится, что сам станет жертвой. Он все еще продолжает верить в чудо.
Но тут в окно стучит назойливая сова, и Симус, не прекращая улыбаться, отвязывает газету "Ежедневный пророк" и немедленно разворачивает ее. На первой полосе большими буквами, которые заметно издалека, тщательно выведено: "Северус Снейп - директор Хогвартса. Какие реформы ждут Школу чародейства и волшебства?". "Грязнокровки: их опасность для магии." "Тех, кто знает этих людей, просьба немедленно сообщить в Министерство Магии." И дальше - списки, списки, среди которых - имя лучшего друга и однокурсницы Гермионы, знакомые колдографии и фамилии. Газета летит на середину комнаты, а Симус падает на кровать, закрывая глаза.
Он больше не улыбается.
***

Невилл ругается с бабушкой. Никогда раньше Лонгботтом не решался спорить с сильной волшебницей, перечить ей. Но сегодня, сегодня, когда она запрещает ему ехать в Хогвартс, он не может смолчать. Слишком долго он молчал. Всю свою жизнь.
- Я не хочу, чтобы ты кидал меня, понял? Твои родители тоже были такими же своенравными, и что из этого вышло? - жестоко говорит Августа, устало присаживаясь на стул. Сегодня впервые в жизни она поняла, что ее внук тоже умеет говорить.
- Мне все равно, - таким же усталым тоном отвечает Невилл, но не собирается садиться, - я еду не на бойню и не на войну, я еду в школу. Я не буду бежать, как крыса с корабля только потому, что директором стал Снейп. Я гриффиндорец, черт возьми, а гриффиндорцы не только не плачут, но и заставляют плакать своих врагов.
Он тоже бывает жестоким. Он безмолвно смотрит в лицо Августы, любимой бабушки, и понимает, что никогда больше не пойдет с ней в больницу Св.Мунго и не подарит маме обертки от конфет. Просто Невилл Лонгботтом повзрослел.
Следующим утром Лонгботтомы получают "Ежедневный пророк", сообщающий, что каждый ученик Хогвартса обязан явиться на обучение в этом году. И Августа больше не спорит, понимая, что внук вырос. И Невилл больше не будет боятся Снейпа, ведь теперь он знает, что единственное, чего надо бояться - это трусости.
А Невилл Лонгботтом - настоящий гриффиндорец.