Пропасть

Все углы смягчаются,
Цвета становятся ярче, когда ты рядом.
Звезды зажигаются в небе,
Иногда мне так одиноко, что я мог бы...
Почему тебе достается вся любовь в мире,
Почему тебе достается вся любовь?

***
- Ты считаешь, что я должен рискнуть своей жизнью ради Эмбер, - не вопрос, а утверждение. Нет нужды спрашивать, когда ответ уже известен.
Хаус знает, что люди не понимают их с Вилсоном дружбы. Они не могут понять, с чего бы человеку вроде Вилсона добровольно связываться с таким, как Хаус. Все видят, что Вилсон делает для Хауса, но никто не может понять, зачем это самому Вилсону. В этом нет никакого смысла, и они удивляются, гадают и, наконец, спрашивают. Спрашивают Вилсона, разумеется, ибо кто в здравом уме захочет пойти спросить Хауса? А Вилсон никогда не отвечает, лишь улыбается.
Хаус хотел бы, чтобы Вилсон все-таки сказал что-нибудь об этом, потому что он и сам не уверен. «Я не хочу испытывать нашу дружбу на прочность, пока она не разобьется», - сказал он как-то, и это правда. Но проблема в том, что, не зная, что важно для Вилсона, Хаус не может определить и границы, за которые не стоит заходить. Он полагает, что эта улыбка Вилсона – добрый знак, она отличается от других его улыбок, это его улыбка-для-Хауса. У Вилсона есть улыбка специально для Хауса – это же и правда добрый знак, так?
Хаус не хочет, чтобы их дружба разбилась, но он не может перестать испытывать ее. Вилсон не говорит об этом, и Хаусу приходится самому искать незримый край пропасти, потому что как только он найдет этот предел, он сможет отметить его, построить вдоль него ограду и осторожно отступить назад. И никогда-никогда не упасть вниз.
Другая часть Хауса (та, что говорит голосом его отца и мало-помалу отравляет его мысли) знает, что он никогда не сможет заслужить Вилсона, и эта дружба обязательно разобьется. Хаус не может прекратить подвергать их дружбу испытаниям, потому что если уж ей суждено разбиться, лучше уж это произойдет сейчас. Сейчас, когда он еще в состоянии продолжать идти по жизни один, без Вилсона. Потому что он поддается, все больше и больше, день за днем, и, в конце концов, совсем скоро, Вилсон будет нужен ему как воздух, и если Хаус упадет тогда, то уже не встанет.
- Ты считаешь, что я должен рискнуть своей жизнью ради Эмбер, - задает Хаус не-вопрос. Вилсон кивает, и Хаус не может дать ему тот ответ, который хотел бы, потому что вот она – пропасть, и одно слово теперь уже разобьет все, и он упадет.
Он подошел к самому краю, не заметив этого, а теперь уже слишком поздно.
- Ладно, - произносит он вместо этого. Он не хочет, ему страшно, он не хочет умирать, не хочет превращаться в «овощ», и ему больно, невероятно больно потому, что Вилсон ставит ее на первое место, а Хауса - на второе. Он не хочет, но это Вилсон, с его особой улыбкой только для него, а до пропасти - лишь сантиметры, и Хаус уже не может сказать «нет».