Непокоренная

Он по-кошачьи выгибает спину и мурлычет ей что-то вроде «Моя прекрасная львица», хотя она-то знает на самом деле, кто из них двоих менее человечен и отвечает дерзким «Иди ты». Вездесущий Клопен шутит, кто из них на самом деле кого пытается приручить – «Жан, мой дорогой, — а ещё он аристократично растягивает слова, так больше во Дворе Чудес не делает никто, — кошек невозможно приручить». «Цыган тоже», — отвечает она всё так же дерзко и убегает к себе – подальше от этих ленивых немигающих зеленых глаз; что этот… человек – если человек он вовсе, прости, Господи! – делает во Дворе Чудес, среди люмпенов, разбойников и бродяг? Ему бы туда, наверх, к красивым людям и роскошным дамам, а не здесь…
Эсмеральда не любит таких. Эсмеральда ненавидит таких. «Солнце мое, Фебюс», — шепчет она, прижимая к себе исхудавшую Джали; вот что её тянет, солнце, жизнь, радость, свет, а не опасность, тьма и злость – о, в злобе этого человека она, прекрасная психолог, не сомневалась нисколько.
Она уже сотню раз пожалела, что остановилась именно в этом городе, именно в этом месте: сколько всего несчастного произошло, сколько ужасных людей она встретила, а этот из них – самый главный! Король Двора Чудес – да он просто негодяй, разбойник; и она б нисколько не удивилась, узнав, что предыдущего короля он скинул со скалы, или крыши этого жуткого собора Богоматери (прости меня, Господи, прости!).
— Вы единственная достойна быть моей королевой, — он словно шутя, припадает на одно колено, губы его улыбаются, показывают не человеческие клыки (ужель сам дьявол!), а глаза всё такие же – кошачьи, немигающие, будто бы светящиеся в темноте.
— Приберегите свои королевские почести для благородной дамы, Ваше Высочество, — она не кошка, но тоже умеет рычать. – Негоже цыганке править и носить корону, помните об этом.
Да и не хотела она этого: что может быть лучше вольной свободной жизни, и тяги к солнцу, греющему душу, ласкающему кожу своими лучами, которые, словно скинутые на землю длинные золотые косы, игриво разметались по всей земле?
Уж явно не добровольное рабство в этом Дворе Чудес.
Только в тот роковой день, когда какой-то негодяй ранил её Фебюса, её Солнце, она не помнила очертаний того человека: не то это призрак с горящим взором, исхудалым лицом и одеждой верховного судьи, не то большая кошка (лев? тигр? почему она не разбирается в этом!) с немигающими зелеными глазами и длинной черной гривой…