Все должно быть благопристойно

Всё должно быть благопристойно.
Эту фразу изо дня в день твердила ей мать. Две косы, белый передник, темное платье и взгляд в пол.
Все должно быть благопристойно.
Она помнила, как ее отец приходил домой пьяным. После этого приходилось прикладывать к синякам большие медные монеты. Ей было проще: можно было не выходить на улицу, ожидая, пока синяк пройдет, а вот матери приходилось что-то придумывать, чтобы соседские кумушки не начали шептаться.
Все должно быть благопристойно.
Каждое воскресенье – поход в церковь. Приходилось надевать узкий темный чепчик, который когда-то носила ее мать. А потом слушать проповедь и псалмы. И каждый месяц исповедоваться, чтобы викарий знал, чем живет его духовная сестра.
Все должно быть благопристойно.
По ночам нужно было спать. Или лежать и молча смотреть в потолок. Иногда ей казалось, что именно ночью перед ее глазами проходит вся жизнь. Утренний подъем, уборки, выполнение мелких поручений, уход за скотиной, пьяный отец... Это казалось замкнутым кругом.
Все должно быть благопристойно.
Когда ей исполнилось 17, случилась помолвка. Она давно знала, что станет женой младшего сына пекаря, который хотел пойти по стопам отца. Она давно знала, что уйдет из родительского дома и будет точно такой же, как и ее мать. Это было заранее условленно и обговорено.
Все должно быть благопристойно.
Она выходила замуж в длинном белом платье, хотя на него и на приданое были истрачены последние деньги в семьи. Но никто никогда не уходил к мужу просто так, поэтому было платье, фата и приданое. Она только надеялась, что мать не увидит выпирающего из-под платья живота.
Все должно быть благопристойно.
Ребенок родился мертвым. Она не плакала, только устало и тупо смотрела, понимая, что ничего уже нельзя изменить. Врач сухо и деловито сообщил, что больше у нее детей не будет. Было много сложных терминов, которые она так никогда и не запомнила. Она запомнила только первый удар мужа, когда они вернулись домой.
Все должно быть благопристойно.
Она молчала. Улыбалась матери, рассказывала, как у них все хорошо. Она делала так, чтобы окружающим казалось, что у них идеальная семья. А в глубине души копилась горечь. Нет, она никогда не мечтала о чем-то возвышенно-идеальном, она никогда не мечтала встретить принца на белом коне. Она никогда не думала о чем-то несбыточном. Ей просто хотелось самого обычного семейного счастья, о котором так много говорят подруги. Сейчас же казалось, что все это счастье – декорация в дешевом балагане, которые намалеваны на заднике телеги и вот-вот развалятся. Она терпела удары мужа и его отношение. Терпела его ненависть и слова. Терпела...
Все должно быть благопристойно.
Мышьяк с шипением тонул в супе. Ложка, еще одна.
Все должно быть благопристойно.
Она тихо плакала, сжимая в ладонях платок, и повторяла на суде:
- Я только перепутала баночки... я... я не хотела...

Альпинист

Я вишу над пропастью.
Сил кричать и звать на помощь нет. Да и глупо это делать в горах, где любой громкий звук может стать причиной рождения лавины. Мне остается только висеть и думать. О своей глупости. О том, что тому, кому доверяешь свою жизнь, нужно верить. С ним нужно дружить. Иначе он может развернуться и уйти. И бросить тебя и твою жизнь на произвол судьбы, как это случилось со мной.
Веревка прочная. Скала отвесная. Без выступов и впадин. Не за что ухватиться.
Остается только висеть и думать.
Где-то сверху раздается звук шагов.
На мгновенье у меня вспыхивает надежда – может, вернулся, передумал, понял?
Я смотрю вверх и молюсь. Молюсь, хотя до этого никогда не верил в Бога. А сейчас я был готов поверить в то, что он есть. Только бы спасли. Только бы это был друг.
Снова шаги. Кто-то видит край веревки. Подходит ближе. Смотрит вниз...
Нет. Мне этот человек не знаком. Я смотрю в его лицо, заросшее густой бородой. Я где-то видел его, но никак не могу вспомнить – где именно. Но мы определенно не знакомы, я просто видел его мельком...
Может быть, во время соревнований?
- Жить хочешь? – спрашивает незнакомец. Я киваю, он кашляет – громко и надсадно. Мне даже страшно становится: как с таким кашлем и в горы? Он же больной, ему же нельзя...
Веревка рывками начинает подниматься вверх. Я думаю о том, что кашель может быть не от болезни, а от табака, который незнакомец наверняка курит. Мне почему-то кажется, что такой как он обязательно должен курить.
- Жить все хотят, - говорит он, когда я оказываюсь наверху. – Но не все могут.
Я киваю и дрожащими руками достаю флягу с водой. Делаю пару глотков и предлагаю своему спасителю. Он морщится и отказывается.
- Я... я... спасибо, - я не знаю, что сказать тому, кто спас мою жизнь.
- Ну. Буде, - он усмехается. – Не бросай в горах. Не хорошо это.
Он хмурится, а потом разворачивается и, не сказав ни слова, идет куда-то. Я отвел глаза буквально на пару секунд, а его уже нет, словно и не было никогда.
А потом – тяжелый спуск вниз. Я хочу вернуться и посмотреть в глаза тому, кто оставил меня висеть между небом и землей, жизнью и смертью. Только я не верю, что он будет ждать меня там, внизу. Скорее всего, я его уже никогда не увижу. Разве что других смогу предупредить, чтобы не доверяли.

...Три года спустя я был неподалеку от тех гор. О подъеме речи уже не было – с тех самых пор я боялся гор. На тренировочной базе, куда я зашел, чтобы повидать старого друга, мне с гордостью показали доску с фотографиями победителей соревнований, которые воспитывались на этой базе.
- Кто это? – в одном из победителей я без труда опознал своего спасителя. Решил, что сейчас узнаю его имя и все-таки скажу спасибо так, как нужно. А не промямлю что-то невнятное, как тогда.
- Ой, а это Олежка Скворцов, - пожилая администраторша тепло улыбнулась.
- А где его можно найти? – я нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
Администраторша вздыхает и с некоторым осуждением произносит:
- Олежка пять лет назад погиб. Его молодой и неопытный товарищ бросил. Испугался чего-то и оставил висеть. А почему ты спрашиваешь? Разве вы знакомы были?
- Нет, - я качаю головой, улыбаюсь. Администраторша еще что-то говорит.
А я...
А мне – страшно. Как тогда. Над пропастью.

Аутодафе

Ты никогда не задумывался над тем, как тяжело стоять на коленях?
Темная накидка с соболиным воротником. Мягкое кресло. На голове корона... ты к ней еще не привык. Но скоро перестанешь ощущать тяжесть этого головного убора. Скоро она станет привычной, как поклоны окружающих. Как подобострастие. Как попытки лебезить. Скоро, совсем скоро ты привыкнешь к тому, что все вокруг – это просто грязь. Что их удел – служить тебе.
Я тоже был таким.
Я помню, каково это: сидеть и смотреть, как они там, внизу, падают на колени и молят тебя о спасении. Они все верят в то, что ты простишь их, а, значит, бог тоже простит. Я помню умоляющие взгляды, шёпот, срывающийся голос, молитвы...
А еще я помню как это больно – падать. Только что ты был всем в этом мире, ты мог казнить и миловать, а в следующую секунду приходят они. Они в черных одеждах, ты никогда не увидишь их фигур и лиц, что скрыты за капюшонами. Приглушенный голос зачитает приговор, согласно которому ты больше никто.
Никто...
Руки заламывают за спиной. Ты даже не успеваешь вскрикнуть, возразить... а тебя уже уводят. Тебя ведут по коридорам, где может видеть любой. Даже последний слуга, последний полотер, на которых ты еще вчера не смотрел. А сегодня ты запоминаешь каждое лицо, каждый жест, каждое слово. Ты не догадываешься, что эти лица потом не раз придут к тебе в кошмарах... хотя, какой это кошмар? Что может быть хуже реальности?..
Потом будут пытки. Раньше ты никогда не спускался в подвалы и не слышал криков, а теперь кричишь сам. От боли. От несправедливости. От понимания того, что тебя обманули. Предали. Бросили. Что ты теперь – никто.
Никто...
Признаться? Чтобы больше не чувствовать эту боль, ты готов признаться во всем. Смертные грехи? С радостью. Ты не мученик. Ты хочешь, чтобы они прекратили. Хочешь, чтобы больше не было боли, чтобы все это закончилось, чтобы...
Ты приходишь в себя в камере и только тогда начинаешь понимать. Может быть те, кого ты винил в преступлениях, те, кто проходил мимо тебя и молил о спасении – были не виновны? Может быть они, как и ты сейчас, попали сюда случайно?
Ты молишься, просишь о спасении. Вздрагиваешь, когда в коридоре раздаются шаги. Веришь, что, может быть, это к тебе, может быть, кто-то вступился, помог, спасет...
Ни никто не торопится прийти. Ведь ты теперь – никто.
Никто...
Тебе говорят, что скоро праздник. Если ты покаешься, то тебя простят. Отпустят. Забудут. И ты соглашаешься, с радостью забыв, каково на самом деле это покаяние.
А потом падаешь на колени перед незнакомцем в белом. Падаешь и молишь его о спасении, как молил бы бога. Ты веришь, что все еще можно исправить, что сейчас, сейчас, сейчас все разъясниться, что сейчас все станет хорошо! Что сейчас, сейчас...
Тебя подводят к костру и привязывают к столбу. Они даже не стали набрасывать на твою голову мешок: ведь это праздник. Народ должен слышать крики и боятся.
Они поджигают хворост. Пламя никуда не спешит. Тебе остается только кричать...
Так было со мной.
Так будет с тобой.

Зеркало для героя.

Фантазии. Иногда ты думаешь, что жить фантазиями – это правильно. Серый и унылый мир вокруг уже... нет, не радует – это неправильное определение. Этот мир больше не впечатляет тебя. И тогда ты с головой уходишь в фантазии. Свои, чужие – это не важно. Важно – не жить тем миром, что каждый день ты видишь за окном. Главное – не превратиться в одного из сотен, тысяч, миллионов...
Твои книжные полки пестрят томиками в ярких обложках. Эльфы, гномы, вампиры, люди... герои. Все они живут в той реальности, в которой хочется жить тебе.
Завидуешь?
Герои... Как жаль, что в этом мире нет драконов. Как жаль, что нельзя стать героем, убив такого дракона. Как жаль, что ты всего лишь нескладный подросток, который... который просто хочет быть другим. Сильным, смелым, красивым, без страха и упрека.
Завидуешь?
Ты видишь себя в сверкающих доспехах. В твоих руках меч... да, у меча обязательно должно быть имя. Как у меча короля Артура, только еще красивее и еще более значимо. За твоими плечами – алый плащ с вышивкой в виде золотого дракона.
Щит. Обязательно должен быть зеркальный щит, который скроет тебя от врагов, от их мечей. А еще шлем и в шлеме обязательно – перья. Два, три, четыре... не важно, сколько будет тех перьев. Главное, чтобы они были яркими.
Ведь ты – настоящий рыцарь. Ты должен быть ярким.
Дама сердца. Да, да, да, у каждого рыцаря должна быть она. Прекрасная, нездешняя, недостижимая, но такая желанная, такая очаровательная, чтобы ни у кого такой не было. Чтобы все, все другие рыцари, завидовали тебе.
Ведь ты такой – один.
С улыбкой ты подходишь к зеркалу.
Дюралевый меч. Алюминиевые доспехи. На голове – кастрюля без крышки. За спиной старые красные шторы, на которых желтой гуашью ты нарисовал распятую птицу. На кастрюлю приклеено несколько раскрашенных голубиных перьев. Дама сердца учится в параллельном классе и до тебя ей нет никакого дела...
Герой... нет, в зеркале ты просто мальчишка. Зеркало разбило мечту на сотни, тысячи хрустальных осколков...

"До" и "после".

Вдалеке пела птица.
не хотелось прикрыть глаза и глубоко вдохнуть, наслаждаясь свежим лесным воздухом. Все-таки хорошо летом в лесу. Хорошо, когда можно сбежать из пропахшего насквозь дымом города сюда, в край свежести и зелени. Я всегда так делал, когда появлялся свободный день... или пара дней. Несколько раз я даже ставил палатку и жил здесь дикарем, наслаждаясь природой.
Пронзительно запищал коммуникатор, спугнув пернатого певуна. Я раздраженно выругался: работа. Снова пора возвращаться в город и решать чужие проблемы. Снова будут ссоры, крики, недовольства, выяснение отношений. Снова...
Я тяжело вздохнул и направился в сторону трассы, где меня ждал автомобиль. Жаль.

А спустя три дня прогремел взрыв. Я не знаю, что случилось в этом мире. Я как всегда был в городе, решал чужие проблемы. И даже не думал о том, что что-то может измениться. И именно в этот момент над городом пролетело что-то странное. То, чего здесь быть не должно.
Я знаю. Знаю, что над городом ничего не может летать. Это запрещено. Так сказано в...
Сначала раздался первый взрыв. Потом второй. Потом третий.
Не помню, что со мной было. Помню только, что я торопливо уезжал из города. Я видел множество людей. Десятки. Сотни. Может быть, тысячи. Я видел, что ко мне обращались за помощью: я был в машине и мог взять с собой кого-то из детей. Может быть, я должен был так поступить.
Но тогда я думал только об одном. Я думал о том, что нужно бежать. Бежать, как можно скорее бежать отсюда. В любой момент может случиться еще один взрыв. И тогда могу пострадать я. А этого... Этого нельзя допустить. Нельзя.

Я уехал. Убрался из города как можно дальше. В лес. Там, где никто и никогда не смог бы меня найти. Я... я ведь всего лишь человек. Я не могу спасать всех, я должен спасти себя. Это самое важное. Я – самое важное.

В лесу снова пела птица. Может быть, та же самая, я никогда не учился распознавать их голоса. Покой. Спокойствие. Свобода.
Я вырвался. Спасся.
Я...

Только год спустя, держа в руках винтовку, я задумался над тем, что ошибся.
Вот только... когда я перестал быть человеком?
Когда перешел рубеж?..

Добро всегда победит зло.

С самого детства Ричард мечтал стать рыцарем. К счастью, ему повезло родиться в достаточно благородной семье, чтобы осуществить это непростое желание. А еще у маленького Ричарда было упорство, упрямство и желание тренироваться.
И все должно было быть хорошо, если бы не...
***
Дракон уже несколько лет досаждал небольшому городку, расположенному в горной долине. Бургомистр еженедельно отправлял в столицу по одному письму, чтобы напомнить верховной правительнице о себе. Но Добрая Фея, как правительница называла сама себя, почему-то игнорировала все обращения достойного мужа. Казалось, ей не было никакого дела до маленького города в долине гор.
- Иногда мне кажется, - досадливо говорил бургомистр своей жене по вечерам. – Что надеяться нам не на что. И что пора обратиться к магам из соседнего государства. Говорят, что они этих драконов за пару минут превращают в рулон чешуи и связку острых зубов. Вот только дорого...
Жена молчаливо вздыхала и соглашалась, что дорого. А после строила мужу умильные рожицы и просила новое колечко. Или новую шубку. Женщины, что с них взять.
И все бы было совсем плохо, если бы в один прекрасный день в городе не появился Ричард. Доблестный рыцарь двадцати двух лет от роду вез с собой письмо от справедливой и прекрасной Доброй Феи, которая все-таки решила спасти маленький город. Разумеется, отпускать героя одного никто не собирался: слухи о несметных сокровищах грозного дракона уже давно бередили умы местных жителей. Только до этого все время находились более неотложные дела, все некогда, некогда местным парням было город защищать.
А тут приехал рыцарь, и у всех тут же появилось время. Ну, как же, все же знают, что рыцарь дракона непременно победит. Так же во всех легендах говорится. А легенды, как всем известно, никогда не врут.
Только одна старуха, которая торговала пирогами неподалеку от Главных Ворот, проводила процессию печальным взглядом и негромко пробормотала:
- Жалко-то как. Молодые совсем. А он их огнем... А они такие молодые...
И тяжело вздохнула, словно никогда не читала легенд, которые никогда не врут.
***
Дракон, как оказалось, легенд тоже не читал. Или сделал вид, что не читал. Коварная рептилия подло напала на отряд совсем не там, где доблестные мужчины этого ожидали. Рыцарь и его спутники как раз расположились на привал, когда на стоянку налетело что-то огромное и зеленое.
Местные жители все-таки сумели разбежаться. Как по секрету поведал один из присутствовавших при тех событиях: они просто решили не мешать сэру Ричарду совершать свой подвиг. Сэр Ричард и сам был бы не против куда-то спрятаться, но все-таки честь и долг оказались выше страха и здравого смысла. Именно поэтому юный рыцарь подхватил с земли копье и бросился на дракона.
Что ж, в защиту дракона скажем только одно: он явно не был дураком. Зеленая рептилия благоразумно поднялась в воздух до того, как рыцарь успел приблизиться на критическое расстояние. И с высоты своего подъема дракон принялся поливать рыцаря пламенем, резонно не желая приближаться и нарываться на копье.
К чести рыцаря скажем, что он все-таки был достаточно натренированной личностью, поэтому прицельные плевки дракона приходились куда угодно, только не по телу, тщательно запакованному в латы.
Но долго так продолжаться не могло. Драконы все-таки не слишком приспособлены для того, чтобы висеть на одном месте. А рыцари явно не приспособлены для того, чтобы подобно зайцам скакать по полянке, спасаясь от огненных плевков. Вот и Ричард не был таким: через какое-то время он начал уставать, а вскоре и вовсе запнулся, кубарем полетев на землю. Дракон решил, что это его звездный шанс и попытался спикировать на рыцаря.
Жители города, что доблестно сидели в кустах и наблюдали за событиями, утверждали, что Ричард попытался метнуть копье в дракона. Дракон попытался отшатнуться, но что-то пошло не так, и копье все-таки достигло цели. Опасная рептилия пару раз дернулась, а потом всем весом обрушилась на то место, где лежал рыцарь...
***

...- Жить будет, - именно так прозвучали первые слова, которые услышал рыцарь, когда пришел в себя. Голос говорившего показался Ричарду незнакомым: хрипловатый, кажется, женский.
- И все будет в полном порядке? – во втором голосе рыцарь безошибочно узнал бургомистра. Не то, чтобы у Ричарда память была хорошая, просто местный правитель молодому мужчине показался крайне неприятным типом, а все неприятное почему-то так хорошо запоминается...
- Пара шрамов. Может быть, один глаз, - с легким сомнением произнес женский голос. – Определенно нос. И еще, возможно, мне не удастся спасти руку...
Рыцарь запаниковал. Ричард судорожно раскрыл глаза, убедившись, что оба, кажется, видят. Хотя в комнате, где он лежал, было темно, поэтому с уверенностью ничего нельзя было утверждать. На всякий случай рыцарь пошевелил руками и ногами, убеждаясь, что все работает.
И именно этот момент дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась обладательница того самого голоса. С лампой в руках. Женщина спокойно прошла вперед, к пациенту. За ее спиной виднелся испуганный бургомистр, который, видимо, уже предвкушал, что с ним сделает Добрая Фея, если он посмеет вернуть ей рыцаря без руки, глаза, носа, зато с целым набором шрамов.
- Очнулся, - удовлетворенно произнесла незнакомка, вглядываясь в лицо Ричарда. – И даже, кажется, проверил руки, ноги и глаза. Люблю самостоятельных мужчин. Когда их правильно испугаешь, они становятся такими покладистыми и совсем некапризными.
Поймав озадаченный взгляд рыцаря, незнакомка пояснила:
- Если бы я не сказала про глаз и руку, ты бы еще долго валялся и строил бы из себя умирающего лебедя. А так – испугался, проверил, оказался почти здоровым. И совсем скоро покинешь эту гостеприимную комнату и негостеприимную меня. Насчет шрамов я, кстати, не соврала.
- Значит... – бургомистр аж вспотел от перенапряжения. – Значит, он будет жить и совсем здоровым?
- Совсем здоровым, - согласилась странная женщина. – Еще пару дней отдохнет и будет жить совсем здоровым где-нибудь совсем в другом месте...
***

....- И все-таки, миледи, кто вы? – настойчиво повторял Ричард, глядя на свою спасительницу, забыв про миску с кашей, что стояла прямо перед его носом.
Рыцарь уже почти совсем окреп, даже самостоятельно передвигался по небольшому домику. И успел понять, что оказался у кого-то вроде доктора. Только тут она была не доктором, а называлась как-то совсем иначе.
- Определенно не миледи, - женщина перебирала какие-то пилюли. – Не мешай, а то выгоню. И будешь всю жизнь ходить со шрамами. Кто-то глупый говорил, что они мужчин как раз украшают.
Рыцарь тяжело вздохнул и все-таки приступил к каше. За эти несколько дней он успел привыкнуть к странной речи незнакомки. Хотя, после дворца Доброй Феи с ее вежливостью и учтивыми речами, воспринимать хамство этой... лекарки было довольно сложно.
Ричарда немного пугала эта странная женщина. Молодой мужчина привык к тому, что ему стараются угодить. Перед ним кланяются. Отдают все самое лучшее. А эта... ей, казалось, было все равно, кто он такой. Она в лицо хамила всем, с кем разговаривала. Улыбалась, лечила и говорила гадости, а люди воспринимали это совершенно спокойно, словно, так и нужно было.
Конечно рыцарь наблюдал за ней. Видел, как она варит лекарства, делает пилюли. А однажды увидел кое-что и вовсе странное. Женщина стояла перед метавшимся в горячке ребенком и негромко напевала песенку на незнакомом языке. И еще делала что-то странное руками...
- Вы ведьма, миледи? – напрямую спросил тогда Ричард, подкараулив ее у дверей комнаты. Она промолчала – только зыркнула на него своими зелеными очами и прошла мимо. А на следующий день выставила из домика, заявив, что он совершенно здоров.
***

- Миледи, я не уйду, - рыцарь пришел к ее домику уже не в первый раз. Только на этот раз он был без цветов, но зато при мече и кольчуге. – Мне нужен ответ. Миледи, вы спасли мне жизнь, но, если вы ведьма...
Он не договорил. Замолчал и уставился в землю.
Она стояла в дверях и внимательно смотрела на него, не спеша отвечать. До сегодняшнего дня она всегда отворачивалась и уходила в дом: заниматься своими пациентами. А теперь почему-то не торопилась. Просто стояла, смотрела и усмехалась.
- И что ты сделаешь? – вдруг хрипло спросила женщина. – Убьешь ту, которая спасла тебе жизнь? Ты знаешь, что я тебя собрала по кусочкам. Ты ведь расспрашивал тех, кто пошел тогда за тобой. И ты понимаешь, что ни один обычный лекарь не справился бы с такой задачей.
Она снова замолчала, нервно переступила с ноги на ногу, а потом заговорила.
- И как ты поступишь, сэр рыцарь, если я честно признаюсь тебе, что действительно являюсь ведьмой? Ты не можешь убить меня: ваш кодекс не позволяет причинять зло тому, кто спас жизнь. Но ты и пройти мимо не сможешь. Тот же кодекс приказывает вам убивать ведьм. Так что ты сделаешь, рыцарь?
В голосе женщины звучала насмешка. Лекарка казалась совершенно спокойной, но сильно сжатые кулаки выдавали ее волнение.
Рыцарь оторвал взгляд от земли и посмотрел на женщину. Что сделает... он уже много дней мучил себя этим вопросом. Еще с самого первого раза, когда увидел, как она колдует. Кодекс... в этот раз рыцарский кодекс сыграл с ним злую шутку, заставляя сделать выбор. Выбор, к которому Ричард был не готов.
Благодарность. Страх. Нежелание ошибиться. Желание, чтобы все было честно, по справедливости. Чтобы и зло было наказано, и честь не пострадала...
- Зачем? – вырвалось у молодого рыцаря. – Зачем ты меня спасла? Ведь ты – зло, а я – добро. Ты не должна была меня спасать!..
***

Тогда ведьма ничего не сказала ему. Просто ушла в свой домик. А он...
Ричард не мог объяснить даже самому себе, почему остался в том маленьком городке. Вернее, он говорил себе, что остался, чтобы наблюдать за ведьмой. Если она кому-то причинит вред, то он вмешается и убьет ее. Только рыцарь прекрасно понимал, что это – неправда, что на самом деле...
Теперь он приходил к ведьме каждый день. Молча смотрел за тем, как она лечит людей. Варит зелья. Вручает пилюли. Говорит.
Ведьма часто говорила с людьми. Едва ли не чаще, чем давала лекарства и лечила раны. И после таких бесед люди уходили едва ли не здоровее, чем после зелий, пилюль и заклинаний.
Ведьма часто слушался людей. О том, как у них дела. О том, что у них случилось за эти дни. Ведьма улыбалась, задавала вопросы, и люди были довольны. А Ричард...
Рыцарь часто ловил себя на мысли, что с интересом слушает рассказы простых людей об их повседневных делах. Иногда с ужасом понимал, что думает о чужих проблемах, принимает их близко к сердцу, переживает... а, иногда, и сам хочет рассказать ведьме все. О том, что терзает душу. О том, почему до сих пор не вернулся в столицу. О том, что не знает, как поступить...
А иногда рыцарь думал о том, что зло совсем не такое, как его учили. Ему говорили, что зло не помогает. Что зло ничего не делает бескорыстно. Что зло предает. Что зло не способно на созидание.
Но...
***

- Скажи мне, кто ты? – тихо попросил Ричард, когда ведьма помешивала очередное зелье. – Я... я не понимаю. Мне говорили, что зло... зло не такое как ты. Зло не способно на доброту. А ты – способна. Ты ведь сочувствуешь этим людям. Переживаешь. Помогаешь им. И ты – ведьма.
- Я – ведьма, - она улыбнулась. – И я стараюсь помогать по мере своих сил. Я не думаю о том, что должно или не должно делать зло. Я делаю то, что считаю правильным. Я делаю то, что должна. А кто я – это ты решишь сам для себя.
- Так просто сказать... – рыцарь уставился на доски стола. – Так просто сказать...
- Меня зовет Эльза, - ведьма покачала головой. – Сказать также сложно, как и принять решение. Просто я для себя уже решила, а ты еще ничего не решил.
***

- Госпожа? – Белый Рыцарь приклонил колено перед своей Доброй Феей.
Белокурая и необыкновенно прекрасная фея улыбнулась. Да, так и должно быть. Рыцарь должен стоять перед ней и восхищаться, как делает это сейчас ее Белый Рыцарь.
- Ричард так и не вернулся? – властно спросила она.
- Нет, моя госпожа.
- Что ж, тогда мы отправимся за ним. Я не люблю терять свои вещи, а на его воспитание я потратила слишком много времени и сил.
Белый Рыцарь вновь склонил голову, а после поднялся с колена и быстро направился к выходу из тронного зала: требовалось отдать приказы и сообщить всем, что Добрая Фея решила прогуляться к логову ужасного дракона и выяснить все на месте.
***

...- Здоров? – Добрая Фея сидела напротив бургомистра и с недоверием смотрела на правителя этого города, вздернув свои идеальные брови. – Тогда я не понимаю, почему он все еще в городе. Подвиг совершен. Мы ждали его в столице.
- Я... госпожа... мне... – бургомистр отчаянно потел и боялся. О Доброй Фее ходили самые разные слухи, поэтому мужчина вполне резонно боялся потерять свое место. Или даже свою голову. – Я ничего не знаю, он просто решил немного погостить...
- Вот как, - с сомнением в голосе проговорила Добрая Фея. – Мой Рыцарь, я желаю, чтобы ты узнал, что так задержало Ричарда в этом городке.
Белый Рыцарь коротко поклонился своей госпоже и вышел. Ему было не интересно, что дальше произойдет с бургомистром.
Белый Рыцарь не зря считался лучшим воином Доброй Феи. Он давно освоил все возможные виды единоборств, разобрался в тактике и умел правильно вести слежку. Конечно, в столице все эти умения слегка запылились... как полагали некоторые царедворцы. На самом же деле Белый Рыцарь едва ли не каждый день решал проблемы своей госпожи. Просто царедворцам об этом знать было совсем не обязательно.
Вот и в этот раз Белый Рыцарь без труда нашел дом, куда ходит Ричард. И уже через пару часов знал, кто такая Эльза, чем она занимается... и то, что она ведьма.
Ведь никто в городе и не думал это скрывать. Ведь все уже этому привыкли.
***

Добрая Фея не стала дожидаться, пока Ричард наберется храбрости, чтобы прийти к ней. Добрая Фея сама пришла к своему юному рыцарю и, царственно устроившись в предложенном кресле, надменно бросила:
- Ты предал меня.
- Но... – молодой мужчина попытался возразить, чего раньше за ним не водилось. Добрая Фея была уверена, что сейчас перед ней будут ползать и униженно клясться в верности и честности, а он...
- Ты поддался чарам зла, - безапелляционно заявила Добрая Фея. – Ты должен убить эту ведьму. Не спорь. Она ведьма, а, значит, должна быть уничтожена, как велит кодекс.
- Но...
- От долга жизни перед ней я тебя освобождаю, - царственно махнула ручкой Добрая Фея. – Она зло. Уничтожение зла важнее, че какой-то долг жизни.
Ричард помедлил, коротко взглянув на хорошенькое личико Доброй Феи. Правительница Государства милостиво улыбалась, ожидая, что сейчас ее поблагодарят. Упадут перед ней на колени. Будут молить о прощении...
Ричард прикрыл глаза, улыбнулся, а после – кивнул, развернулся и вышел. Так, словно с бургомистром говорил, а не с самой Доброй Феей.
- Он ее не убьет, моя госпожа, - почтительно произнес Белый Рыцарь, стоявший за правым плечом Доброй Феи.
- Я знаю, - Добрая Фея поднесла к сухим глазам накрахмаленный носовой платок. – Избавься от них.
- Да, моя госпожа.
***

...- Ты не понимаешь, - Ричард, обнажив меч, стоял напротив Белого Рыцаря. – Она – не зло. Она добрая, добрая!
- Она заколдовала тебя, - Белый Рыцарь с жалостью смотрел на юнца сквозь узкую щель забрала.
- Нет!
- Я все равно убью ее, - Рыцарь сделал шаг вперед. – Если хочешь жить, можешь сделать это сам. Госпожа милостива, она простит тебя. Ты перестанешь быть рыцарем, но она простит тебя.
- Госпожа... прощение... – Ричард зло рассмеялся, замахнувшись мечом. – Зачем мне прощение той, которой плевать на мою жизнь?! Долг жизни... какой-то долг жизни... Нет, это ты не понимаешь! Зло – это она, твоя госпожа! Ты не понимаешь!..
Белый Рыцарь сделал еще один шаг и атаковал.
Что ж, Белый Рыцарь знал свое дело. Годы, годы тренировок, до которых Ричард еще не успел повзрослеть. Годы, годы на то, чтобы научиться убивать быстро...
Ричарду было просто нечего противопоставить Белому Рыцарю. Разве что только веру в то, что прав... но, разве вера способна защитить от смертельного удара?..
Молодой рыцарь упал сначала на колени, а потом на бок. Землю заливала бурая кровь, струившаяся из раны на животе.
Ведьма молчала. Она смотрела на тело рыцаря, которого спасла после встречи с драконом. Видела, как в последний раз шевелились его губы. Ведьма знала, что он мог бы жить. Она знала, что ему предлагали выбор, но почему-то он решил, что правильно будет поступить вот так.
- Добро всегда побеждает зло, - бросил Белый Рыцарь, занося свой карающий меч над ведьмой. Эльза не стала заслоняться, даже не подняла руку, чтобы хоть как-то защититься.
Женщина просто смотрела на Ричарда, умирающего Ричарда, и улыбалась. Она знала, что он все понял правильно.
А Белый Рыцарь и Добрая Фея... В конце концов, добро всегда побеждает зло. Так утверждают все легенды. А легенды... легенды ведь не врут.

Судьбы героев.

Пламя в камине уютно потрескивает. Всполохи, искры... Мне все время кажется, что одна из особенно игривых и настырных искр попадет на дорогой ковер, что лежит рядом с решеткой камина. Попадет, и от дома останутся одни угольки.
Мой собеседник улыбается. Мыслями он сейчас далеко. Мне остается только покачать головой и подождать, пока он очнется от своих мыслей.
- Судьба героя... – хриплый голос заставляет меня вздрогнуть.
Он говорит о том, что у героев может быть разная судьба. Чаще всего герои – существа смертные, склонные погибать. Иногда – даже не совершив ни одного подвига и так и не став настоящим героем. Иногда – из-за глупой случайности, достигнув очередной вершины, когда прекрасная спасенная жертва стоит рядом на коленях и рыдает. Ведь никому и в голову не приходило, что прекрасной принцессе просто жизненно необходимо умение оказывать первую помощь. И рыдает такая красавица в три ручья над окровавленным телом спасителя, который вот прямо сейчас скончается. И будет бедная девушка сама выбираться из этого жуткого места. И даже прямо не скажешь, кто тут несчастнее: она или павший воин.
Он говорит о том, что иногда герои устают. Бросают свой меч, щит, посох, моргенштерн, лук, стрелы, бумеранг... чем владели, то и бросают. И начинают тихую, мирную жизнь. В общем-то, это не так плохо, только большинство очень быстро спивается. "Гаснет", как он сказал. Воинский дух, вдохновенье боя – это не та вещь, от которой так легко и просто можно отказаться. Иногда спиваются и по другой причине – сложно оставаться героем без руки или ноги. Или со сломанным позвоночником. Или...
Мой собеседник грустно качает головой. Я могу возразить, что с одной рукой или ногой можно найти призвание. Можно даже жить со сломанным позвоночником... просто больше не героем. Но я молчу.
Он говорит о том, что иногда подвиги теряют смысл. Часто – когда лишаешься чего-то, что... нет, без этого не живут. Он называет это смыслом жизни. Тем, ради чего совершаются подвиги. Тем, ради чего герой один идет на дракона и побеждает. Иногда.
Я молчу, жалея, что задала вопрос. Знать, что чувствует тот, кто больше никогда не будет героем... это странно. Он сидит напротив меня, запрокинув голову. Длинные волосы собраны в хвост на затылке. На губах – легкая улыбка. Он всегда улыбается. Только глаза выдают то, как ему на самом деле больно. Дорогая рубашка. Брюки. Расшитый камзол. Многие отдали бы все за то, чтобы иметь такую одежду. Такой дом. Столько денег.
Его пальцы крепко сжимают подлокотник кресла. Мой собеседник прикрывает глаза, словно задумываясь о чем-то, шутит. Я смеюсь, стараясь не смотреть на его руки. На побелевшие от напряжения костяшки пальцев. На ногти, впившиеся в ткань кресла.
Ты отдал бы все, все сокровища мира. Расстался бы с чем угодно за одну только возможность снова встать на ноги. Снова почувствовать ворс ковра, усталость от бега. Снова пройтись по улице. Снова взять в руки любимый меч и отправиться на подвиг. Ты отдал бы все, чтобы не испытывать эту боль.
Вот она твоя судьба, мой герой. Я прихожу каждый вечер, каждый вечер я пытаюсь не смотреть на белеющие костяшки пальцев, пытаюсь не видеть боль в твоих глазах. Каждый вечер я думаю о том, что сама бы пожертвовала чем угодно, чтобы ты перестал терзать себя. Каждый вечер я думаю о том, что нужно перестать сюда ходить. Перестать мучить тебя и саму себя. Но ровно в семь часов я снова оказываюсь перед твоей дверью, чтобы оказаться рядом с тобой. Чтобы снова пить вино, обсуждать все на свете, шутить... и стараться не замечать, как тебе больно.
Ты ведь герой. Ты не поймешь мою жалость.
И я боюсь, что ты умрешь, если я не приду.

Теория и практика

- Тяните билет, - профессор был строгим и серьезным: блестящие очки, длинные седые волосы и деловой костюм с галстуком.
Юлька поерзала на стуле, тяжко вздохнула и все-таки вытянула билет. Профессор ее пугал. Прежде всего, тем, что видела она его первый раз в жизни. Хотя, теоретически, должна была знать как лучшего друга и чуть ли не второго папочку.
Как-никак, два года лекции читал у их курса.
Просто Юлька на те лекции никак не могла попасть. То пятничное дежурство мешало, то в лазарет на все выходные попадала... а иногда просто вставать не хотелось. Суббота же. Вся порядочная нечисть отдыхать должна. А Юлька – нечисть порядочная, местами даже ответственная.
Преподаватель зубасто оскалился. Юлька еще раз тяжко вздохнула.
"Надо было перед экзаменом хоть конспекты почитать, что ли..." – тоскливо подумала "порядочная нечисть" глянув в билет.
- Готовьтесь, - профессор повелительно махнул на рядок парт.
Юлька поднялась с места и неторопливо направилась к столам.
- Через сорок минут спрошу, - сообщил ее спине профессор, явно недовольный скоростью девушки.
Юлька оживилась и резво дотопала до столов. Если не сказать "добежала".
Только усевшись за парту, девушка рискнула заглянуть в билет.
"Невезучки", - если бы это был не экзамен, Юлька с удовольствием бы закричала и стукнулась пару раз об парту. Про невезучек она знала...
И даже слишком много.

Иногда так бывает – никуда не успеваешь, все валится из рук, ничего не получается. И даже самые элементарные вещи становятся чем-то невыполнимым. Пропадают ключи прямо перед выходом из дома. Перед носом уезжает нужный автобус, а следующий приходит через три часа забитый под завязку. Ни с того, ни с сего развязываются шнурки. Внезапно пропадает важный документ, который до этого никому нужен не был, валялся у всех на виду, а когда понадобился – исчез.
Обычные люди в таких случаях списывали все на случайности, барабашку и даже любимых родственников. Ссорились, ругались, топали ногами и выплескивали свой негатив, послушно при этом выискивая предметы или тратя время на ожидание. А на самом деле виноваты были маленькие лохматые паразиты – невезучки. Просто люди про них знали немного.
Юльке было семь лет, когда она в первый раз увидела невезучку. Однажды у соседей, немолодой пары, которая очень часто ругалась по самым разным поводам, сбежала кошка. Потом, правда, вернулась. Только вернулась-то не кошка, а невезучка. Такая же серая, лохматая, чем-то похожая на кошку, но совсем не кошка. А соседи стали ругаться намного чаще, муж соседки даже стал поколачивать жену, называя ее "криворукой вороной". А потом и вовсе ушел к другой женщине, а соседка тетя Маша осталась одна с невезучкой.
Юлька на всю жизнь запомнила, как в один ужасный день во дворе появилась белая машина с синей мигалкой и красной надписью "Скорая помощь". Девочка видела, как туда на носилках занесли какой-то черный сверток, а потом все сказали, что тети Маши больше нет.
"Кот" же потом пропал. А в один из дней в пустую квартиру пришел тощий парень со светлыми волосами. У него в руках был какой-то квадратный приборчик с антенной. Парень сначала долго бродил по пустым комнатам, а потом начал ходить по соседям и расспрашивать про семью тети Маши. Юлька тогда удивилась, что никто из соседей про кота не говорит. И рассказала о животном сама. Даже пожалела, мол, без хозяев остался.
- Это не кот был, а невезучка, - поправил ее парень, очень внимательно глядя на Юльку. – А ты его сама видела или кто рассказал?
- Сама, - Юлька пожала плечами. – А почему другие про кота не сказали? Забыли?
- Нет, они невезучку не видели, - парень улыбнулся. – Значит, тебя Юлей зовут...
А через два дня к ним домой пришли Вера Андреевна и Дима. И забрали Юльку в специальную школу, где рассказывали про невезучку. А еще про домового, злыдней, зеленого змея, ведьм и ведьмаков...

Так что про невезучек Юлька знала.
Вторым вопросом билета были упыри. Юлька поморщилась, но честно перевернула листик...

Место, где Юлька проучилась до совершеннолетия, в шутку называли "волшебной школой". Малыши, слышавшие это название, верили, что попали в самый настоящий "Хогвартс" и ждали таких же чудес, которые происходили со всем известным мальчиком в очках. Увы, но ждало их страшное разочарование: вместо заклинаний – заговоры, вместо страшных чудовищ, которая убивает, – мелкая нечисть, которая больше пакостит.
После школы их отправили в "волшебный колледж", где готовили профессиональных ведьм и ведьмаков самых разных направлений. После школы, из которой даже выйти толком нельзя было, колледж оказывался чуть ли не раем: занятия по расписанию, комната всего на четверых, а не на весь поток. Даже кухня своя была.
И именно в колледже молодые люди понимали всю важность и нужность денег, а потому торопились устроиться на работу. Кому везло, тот занимал вакансию лаборанта или помощника в деканате. Кто-то уходил на "вольные хлеба" к людям, таких, кстати, было немало.
Юлька тоже сначала работала у обычных людей, но довольно быстро, еще на первом курсе, поняла, что дело это глупое. Да и платят за него так себе. Потому девушка попыталась искать подработку в другом месте.
Тогда-то она и познакомилась с командой старшекурсников, которые занимались охраной неспокойных мест. Так сказать, профессиональные борцы с нечистой силой.
Юлька подумала-подумала и вступила в такой отряд. В основном потому, что платили там гораздо лучше, чем в супермаркете.
Отрядов было довольно много, охраняемых мест, впрочем, было немало. Одних кладбищ в городе было аж четыре штуки! Не говоря об обязательно патрулировании улиц города "на всякий случай". Ну и охране самых разных нехороших мест вроде городской свалки и трех городских лесопарков.
Вот во время такого дежурства Юлька в первый раз увидела упыря. Им с двумя напарниками – пятикурсницей Марго и третьекурсником Сережей – досталось дежурство на одном из кладбищ. Кстати, считался тот погост одним из самых тихих – хоронить там перестали еще в прошлом веке, все облагородили и сделали из места самый настоящий культурный объект.
Упырь, правда, об этом явно не знал. Вылез, покрасовался перед отрядом в свете полной луны, оскалился и пошел. За добычу их принял.
На беду, именно в тот раз отряду не досталось средств защиты. Кладовщик сказал, что место спокойное, ничего там страшного не будет, а потом перебьются. Вот и пришлось ребятам перебиваться и устраивать забег по пересеченной местности. Они тогда швыряли упырю семечки, чтобы он считал, пока они убегают, пугали его серебряными украшениями Марго. Бедная старшекурсница так перенервничала, что даже бросила в упыря свои любимые серебряные серьги. Не попала, правда, но заставила нечисть отшатнуться.
Юлька тогда пообещала себе, что не пропустит ни одну пару по заговорам, потому что, как на грех, в такой опасной ситуации ничего полезного не вспомнилось. Когда Юля пыталась вспомнить хоть один полезный заговор, перед внутренним взором появлялась Кощеиха, читавшая заговоры. Тетка грозила своим костлявым пальцем и вопила пронзительным голосом: "Не спать на моих занятиях!"
Действительно. Не стоило спать на ее занятиях...
Упырь тогда сгинул только утром, когда "охранники" выдохлись окончательно. После того приключения Марго бросила отряд и, говорят, стала консультантом в каком-то косметическом магазине. А Сережа с упорством вгрызся в гранит ведьмачьей науки. Юлька тогда решила, что он себе тоже какое-то обещание дал. Сама же Юлька с тех пор не пропустила ни одного занятия по заговорам. И ни разу на них глаз не сомкнула.

Потому про упырей Юлька тоже знала. И внешний вид могла описать с любого места: луна тогда хорошо светила, упыря во всех подробностях видно было...
Третьим вопросом билета была... задача.
Тут Юленька скисла. Задачи девушка не любила. Особенно такие, на расчет манны.

В отряде Юля усвоила одну простую истину – во время боя считать некогда. Во время боя ни одной нечистой фигне в голову не придет спросить коэффициент условной силы ведьмака, формулу Изота. Даже простую задачу на расчет количества манны считать будет некогда.
В отрядах практиковали "схемы" – построения с заранее продуманными рисунками действий. В них каждый мог встать на любое место и знал, как на этом месте нужно действовать, чтобы не угробить команду. Лидер. Щит. Кулак. Батарейка. Лидер был мозгом – руководил, приказывал, отвечал за действия. Щит читал защитный наговор. Кулак – бил. Батарейка – подпитывала и лечила.
Конечно, были накладки.
Однажды отряду Юльки нужно было задержать озверевшего ведьмака, который сам был выпускником колледжа. Не нашел место в жизни, одичал, счел, что проще применять способности во зло. Даже невезучек разводить стал, что было уж совсем необычно.
Ведьмак этот со "схемами" был знаком, а потому заставил противников разделиться. А, когда ты далеко, "схему" не построить. Тогда каждому пришлось быть лидером, щитом и кулаком одновременно. Мастер, который отрядами руководил, говорил, что тогда им сильно повезло.
Только формулы и тогда было некогда вспоминать. Это Юлька хорошо помнила.
А еще в отрядах были одиночки.
Странные ребята, которые хотели быть всем сразу, всегда и все делать самостоятельно. Они всегда уходили на задания одни. Хотя, формально, они входили в какой-нибудь отряд. Выживали одиночки нечасто, но выжившие становились легендами. Только сами же учили держаться за отряд.
Потому что отряд – это надежда на то, что тебе помогут. Понимание, что ты не один запутался в неприятностях.

В задачке Юлька запуталась и решила сказать про боевую ситуацию. В конце концов, не зверь же этот строгий профессор. Должен понимать, что в поле места задачкам нет.

...- Сдала? – за дверью ее ждал напарник Сережка. Тот самый, с которым они от упыря бегали.
- Сдала, - тяжко выдохнула Юлька, послушно бредя за другом. – Трояк...
- Сложное попалось? – Сережка остановился у окна и с сочувствием посмотрел на подругу.
- Невезучки и упыри...
- И ты не ответила?! Не выспалась, что ли...
- Ответила. И про невезучек. И про упырей. Только задачку на манну не решила.
- А он?
- Сказал, что это – самое важное. Что я все-таки профессиональной ведьмой стать хочу, а не травницей третьесортной. А потому без умения считать манну никак нельзя.
- Ага, упырям-то интересно, сколько ты на них манны тратишь... – пробормотал Сережка. – Вот не упокоятся зеленые, пока ты им полный расчет со всеми выкладками не проведешь...
- Вот и я так сказала, - уныло пробормотала Юлька. – И завтра у меня переэкзаменовка на могиле автора учебника по теормагу.
- Упырь?
- Ага. Поднимается и спрашивает. И пока ты ему задачку не решишь, фиг упокоится... – в голосе Юльки звучали совсем уж похоронные нотки.
- Ничего, подруга, прорвемся. Опыт бега по кладбищу у нас есть, авось, не догонит... – Сережа вздохнул.
- Да, - Юлька повеселела, заулыбалась и покивала. – Ты – настоящий друг!
...Глядя в след убегающей напарницы, Сережа думал, что он, конечно, настоящий друг. Но говорить о том, что автор учебника по теормагу защищал честь колледжа в соревнованиях по бегу.
Зачем расстраивать подругу?
Вдруг, ей еще повезет...
- И надо бы теормаг повторить, - пробормотал Сергей, глядя в окно. – Не убежит, так подсказать попробую...

Сделка

- Сделка?
Блондинка нетерпеливо постукивала ножкой, недовольно глядя на мужчину, нервно мнущего поля шляпы. Шляпу было жалко: девушка давно искала нечто подобное. Разлапистые поля, фетр, тонкая полоска светлой ткани на тулье... Да, за такую шляпку и убить можно было.
Мужчина блондинке понравился гораздо меньше: весь какой-то серы й, блеклый... средний. И глупый.
Умные-то с такими просьбами не приходят.
И в фирмы, предлагающие купить и продать время, не обращаются.
- Понимаете, я часто опаздываю... – в очередной раз завел свою историю мужчина.
Блондинка изо всех сил постаралась не поморщиться.
Клиент. Надо уважать.
И сдерживать желание задушить.
Сдерживать.
Сдерживать!
- Понимаю, - легко согласилась блондинка, старательно сдерживая крамольное желание. Хотя большая белая ваза черт-знает-какой китайской династии так и просилась упасть на голову серому и скучному клиенту.
- И мне нужно время, - в этот раз история закончилась гораздо быстрее. В прошлый раз было еще про начальника, штрафы, жену, любовницу... или две любовницы?
- Понимаю... – блондинка, не ожидавшая такого подвоха, машинально покивала.
- И... вы же мне его дадите? – мужчина с надеждой попытался заглянуть в глаза своей собеседницы.
- Пони... тьфу, продам. Вы же понимаете, что просто так мы не раздаем время, - девушка сладко улыбнулась. – Так сколько вам нужно времени и что вы готовы отдать?
- Я... мне...
Мужчина замекал, явно что-то подсчитывая. Он явно хотел оказаться в плюсе и обдурить светловолосую красавицу, предложившую столь заманчивую сделку.
Блондиночка мысленно вздохнула, коротким незлым словом поминая весь людской род.
Каждый раз одно и то же. Каждый раз поиск выгоды. Каждый раз...
- Я... хочу успевать, - мужчина наконец определился. – А... отдать... Сколько?
В голосе мужчины слышалось беспокойство.
- Я... вы работаете с долларами? Или рубли? Или евро? – блондинка в очередной раз мысленно вздохнула и уже открыла рот, чтобы ответить, но тут мужчина зачастил. – Я много сейчас заплатить не могу. Штрафы... я же говорил, опаздываю... начальник... И Мариша обижается, когда опаздываю...
- Время, - сухо ответила блондинка. – Я даю вам возможность успевать, вы платите мне временем.
- О! – в голосе мужчины послышалось облегчение. – Я... я... ждать не люблю. Вот. Такое время вы купите?
- Все время, которое выждете? – тихо уточнила девушка.
- Да, - решительно бросил мужчина.
- Да, - блондинка кивнула. – Я продам вам время, чтобы вы всегда везде успевали. Я куплю у вас время, которое вы тратите на ожидание. Сделка?
- Сделка.

...Не было никаких голосов с небес. Никаких искр, танцев, волшебных слов и прочей мишуры.
Мужчина, кажется, был недоволен.
Блондинка вздохнула и достала прямо из воздуха наручные часы черного цвета.
Все ради клиента. Он всегда должен уходить довольным. И рассказывать о тебе.
- Носите их всегда, - пафосно проговорила девушка. – И с ними всегда будете успевать.
- А носить нужно на левой руке? И мыть ее только святой водой, чтобы часы не потеряли эффект? – деловито уточнил мужчина.
- Только на левой, - согласилась блондинка, мысленно подбирая виртуальную челюсть. – Святую воду – не обязательно. Можно и обычной. И мойте часто! Это – обязательное условие.

...Довольный клиент, счастливо улыбаясь, покидал кабинет.
Не обманули ведь. Даже часы из воздуха достали.
И все правильно сказали. И про левую руку, и про святую воду. И еще много-много рекомендаций.
Сразу видно, что не ловкачи-шарлатаны: те бы и половину рекомендаций не придумали. И глупостей бы еще наговорили про кровь, черных петухов. А тут – серьезная девушка, серьезные рекомендации. Сразу видно, что хорошее место.

...- И так каждый раз, - блондинка тяжко вздохнула, обращаясь к подростку, который сидел на месте клиента. – Ты понял, Двадцать Пятый?
- Да, - Двадцать Пятый, которого на самом деле звали Алексом, покивал. Он даже не стал напоминать о своем имени: Двадцать Пятыми звали всех учеников, вне зависимости от пола, возраста и тем более таких мелочей, как настоящее имя.
- С дураками легко работать, - продолжила блондинка, выуживая из верхнего ящика своего стола пилочку для ногтей. – У них простые цели. Как, например, в этот раз – успевать. Часы с мелкой разработкой Темной Канцелярии, и этот дурак теперь всегда будет выбирать такой путь, чтобы успеть куда угодно. А взамен – прорва времени, которое он тратит на ожидание.
Знаешь, мой мальчик, люди бесконечно странные создания. Они придумывают себе тысячи проблем, все время твердят, что никуда не успевают, что им мало времени. И люди ненавидят ждать. Они считают, что так теряют свое время, которого и без этого слишком мало…
- А ведь часто именно во время того, пока мы чего-то ждем, сбываются наши мечты. Продав свое время, люди теряют множество шансов на счастье. На мимолетную улыбку, которая может изменить жизнь. На множество мелких и нелепых случайностей, приносящих счастье. Даже на жизнь.
Блондинка улыбнулась и взглянула на пилочку, которую вертела в руках.
- Ждать также важно, как и не успевать. В этом мире, Двадцать Пятый, ничего не бывает просто так... Но люди хотят, чтобы все было иначе. Так, как хотят они. И потому – мы продаем и покупаем время.

Человек среди динозавров

- Лютик, Лютик, я – Ромашка! Как слышно меня? Прием! – торопливо шептал в рацию Иван Иванович Чижов, по-пластунски пробираясь по дощатому полу.
Рация загадочно молчала, изредка издавая невнятные хрипы. Ивана Ивановича это страшно расстраивало, но он упорно полз вперед, торопясь выполнить боевую задачу.
Дощатый пол надсадно скрипел, выдавая передвижения разведчика. Но, на счастье опытного бойца, в этот час в здании никого, кроме сонного сторожа, не было. А сторож был не только сонным, но еще и слегка глуховатым. Зато отлично видел, потому опытному бойцу было проще ползти и скрипеть, нежели красться во весь рост и быть бесшумным.
- Прием! Как слышно? – шепотом повторил Чижов и сквозь зубы ругнулся: рация издала особенно звучный хрип. – А, к дьяволу.
Боец припрятал рацию во внутренний карман дутой куртки и сделал еще несколько энергичных ползков вперед. Заветный вход и…
Перед взглядом Ивана Ивановича оказался огромный, наверное, в пять человеческих ростов, монстр. У него была длинная шея, с которой, наверное, здорово было бы съехать как с горки, если бы шея та не заканчивалась мощной лобастой башкой.
- Диплодок, - медленно, смакуя загадочное слово, прочитал Иван Иванович.
Боец поднялся с пола, отряхнулся и стал прохаживаться между таинственными фигурами, разглядывая их во все глаза.
Чуть дальше от "диплодока" стоял мощный и страшный "тираннозавр". Он был ниже, имел шипастую голову, украшенную то ли рогами, то ли еще не пойми чем. Надпись рядом с ним была несколько раз перечеркнута: сначала кто-то написал "таранозавр", потом "теранозавр". И только потом четкий и аккуратный почерк исправил все допущенные ошибки.
Было еще несколько более мелких "завров", названия которых боец не разглядел. Один из "завров" запомнился особенно – огромными кожистыми крыльями, как у летучей мыши и ромбовидной головой. Иван Иванович даже сделал несколько шагов вперед, чтобы рассмотреть экспонат поближе… Но тут по противоположной стене заплясал предательский свет фонарика, послышались грузные шаги, и в зал вошел тот самый сторож…

- Вот ведь паразит! Вот зараза! – ругался Альмир Таис, сторож с почти сорокалетним стажем, волоча за руку мальчишку в темном дутом пуховике. – Сказано же вам было: завтра открытие. Завтра!
- Так ведь интересно же… - ныл Иван Иванович Чижов, он же Ванька-Ромашка, боец разведки клуба "Илья Муромец". – Завтра тут все будут, а мы хотели…
- Хотели они, - беззлобно ругался старик, доводя мальчонку до своей сторожки. – Сказали бы по-людски. Так нет же, ночью. Придумали тоже. А мне завтра отчитываться… Уууу, паразит. Скажу матери твоей, пусть выпорет!
- Ну, Альмир Таисович, ну, не говорите мамке… Она же ругаться будет, - шмыгнул носом мальчишка. – Я же правда…
- Кыш отседа, - наконец решил сторож, кривым пальцем показывая на выход, где ярко моргала вывеска "Выставка: человек среди динозавров!" с тем самым тираннозавром и маленьким-маленьким человечком рядом с ним.
- А матери?..
- Да не скажу, успокойся. Не заслужила Машка такого сорванца, ох не заслужила… Весь ведь в отца, паразит!
Ванька, торопливо поблагодарив сторожа, со всех ног припустил в сторону дома. Сейчас он зайдет в клуб, расскажет ребятам, что видел, как там здорово и… У поворота на родную улицу мальчик, он же боец Ромашка, притормозил, с тоской оглянулся на здание местного клуба и неторопливо, с гордостью пошел вперед, раздумывая, что человеку среди этих самых динозавров в древности явно было не слишком весело…