3. Equlibrium. ВНЕ КОНКУРСА

Название - Equilibrium
Рейтинг - PG-13
Жанр - Angst, drama, philosophical
Пейринг - BL/RL, NM/LM, AT/TT
Саммари - 31 декабря. Для каждой из Блэк. Ориентировочно - 1975 год.
Заявка: Фик про сестер Блэк. Чем ближе к канону - тем лучше

Беллатрикс.





- Ничтожество! Исполняй свои обязанности прилежно, иначе линчую тебя, как своего домового эльфа!

Именно этой нотой началось утро 31 декабря в родовом поместье семьи Лестрейндж. Родольфус, благо, был в отъезде, иначе за подобное пробуждение он вряд ли бы благодарил жену. А вот младший его брат, Рабастан, выслушивал подобное уже далеко не в первый раз.
Утро застало младшего Лестрейнджа за столом в кабинете своего брата с недопитой бутылкой огневиски и разбитым стаканом.
«Рановато ведь для выпивки в таком количестве, господин Лестрейндж….»
Чёрта с два.
Был повод. Вернее, он все еще есть.
Неудача. Не смог убить МакКиннон. Не смог? О нет, просто фортуна была на ее стороне – девчонка сумела вызвать подмогу из Ордена. И пришлось уходить, чтобы не праздновать Новый год в камере Азкабана. Хотя, услышав разъяренную Беллатрикс, которая поминала всех его предков не самыми приличными словами, и ее высокий голос, резанувший по сознанию, как нож по маслу, он бы согласился на Азкабан. Там хотя бы не будет нравоучений невестки, от которых голова, и так раскалывавшаяся на кусочки от выпитого вчера (точно рановато для огневиски), грозится взорваться. Рабастан посмотрел на часы: полседьмого утра.
И не спалось ей в такую рань?!

Ворвавшись в кабинет, Белла хотела отчитать деверя за непродуманные действия. Но, увидев, как тот проводит время, едва не взвыла от ярости: этот поганец еще смеет утверждать, что пригоден для служения Лорду?! Мерзавец!
Беллатрикс нарочито медленно подошла к столу, за которым сидел Рабастан. Упершись руками в столешницу так, чтобы расстояние между их лицами составляло всего пару дюймов, женщина прошипела:
- Ты что делаешь?!
Рабастан попытался отодвинуть от себя бутылку, сесть ровнее и сфокусировать взгляд на Беллатрикс. Одновременно. Получилось плохо, поэтому он только выше поднял голову, всматриваясь в лицо женщины, стоящей напротив.
Гарпия. Не мог Руди женится на какой-нибудь другой девушке?
- Ничего, - слишком тихо, слишком невнятно. Слабая попытка защитить себя от ее нападок потерпела крах. Моментально.
- Именно, - обманчиво спокойно молвила Белла. – Ни-че-го. Ты СОВЕРШЕННО ничего не делаешь! И вместо того, чтобы пытаться исправить свою ошибку, этот непростительный промах с МакКиннон, ты решил надраться?!
- Белла, уходи.
Экий наглец! Вы только взгляните!
- Что? - рассерженной кошкой шипит женщина, опасно сузив глаза – признак едва сдерживаемой ярости. – Что ты сказал? Уходить?! Да как ты смеешь, мерзавец!
Рабастан откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Головная боль грозила перерасти в мигрень, голос Беллатрикс молотом отдавался в сознании, причиняя еще большую боль.
- Белла, я все исправлю.
- Разумеется, исправишь, - почти кричит она, отходя от стола на пару шагов. - Тебе ведь не хочется пасть в немилость у Лорда?!
Потом, уже практически у двери, она оборачивается и все тем же взбешенным тоном произносит:
- Исправишь. Не исполнишь поручение Хозяина – считай, что ты мертвец! И если потребуется, я убью тебя лично! Ничтожество! Исполняй свои обязанности прилежно, иначе линчую тебя, как своего домового эльфа!
Хлопнув дверью, Беллатрикс оставляет деверя в кабинете. Сама же направляется в западное крыло Лестрейндж-холла, где находится их с Родольфусом спальня.

В комнате полумрак, на камине стоят четыре подсвечника, которые и освещают комнату. Свет свечей отражается в зеркале, висящем напротив в резной раме. Викторианский стиль – утонченность, изысканность, и – да, некая фантасмагорическая абстракция. На туалетном столике серебрится в приглушенном свете маска цвета слоновой кости, на дверце шкафа темным призраком дожидается своего часа черная мантия.


Мадам Лестрейндж бросается к зеркалу и ударяет в стекло руками. Несколько трещин, искаженное отражение, кровь на ладонях и запястьях…
Белла взмахом палочки гасит свечи, хватает подсвечник и со злостью швыряет его в зеркало. Сиротливо-жалобно звякнуло стекло, разлетевшись на десятки осколков, в которых еще видно силуэт женщины, чья душа каждый вечер принимает кровавые ванны под сладостную мелодию Круциатуса – слишком ирреально, чтобы увидеть, слишком вдохновенно, чтобы понять.
Несколько мгновений Беллатрикс вглядывается в свое отражение в разбросанных по полу осколках, затем вздрагивает и поворачивает голову к двери: шаги. Еле слышная поступь, уверенная, но в то же время расслабленная походка, мягкий шорох мантии, беззвучный скрип открываемой двери – и вот он. В темноте не видно лица, фигура вошедшего скрыта мантией, но эта походка… Эти чертовы глаза, блеск которых ясно видно даже в кромешной тьме… Этот голос, от которого кровь быстрее течет по жилам…
- Белл?..

О да, мистер Лестрейндж, вы всегда появляетесь там, где вас меньше всего ждут, и тогда, когда меньше всего нуждаются в чьем-то присутствии. Вы слишком самоуверенны, чтобы это принять, слишком эгоистичны, чтобы это понять, слишком… Все слишком. По крайней мере, для меня, мистер Лестрейндж. Этим вы пугаете и одновременно притягиваете к себе.

И – снова – блеснули в темноте глаза, послышались тихие шаги. Резкий взмах палочки – и тяжелые шторы открылись, пропуская в комнату утренний свет. Слишком слабый, чтобы развеять темноту в спальне, и наверняка слишком слабый, чтобы развеять мрак в душе.

- Беллатрикс, - устало, со вздохом.
Послышалось «Репаро» и скрежет восстанавливающегося зеркального стекла.
- В следующий раз, когда отлучусь, обязательно наложу Чары Неразбиваемости на все стеклянные поверхности в доме…
А Беллатрикс абсолютно все равно, потому что Лорд, ее Лорд, не простит такой оплошности, как неубийство.
Она обхватывает окровавленными руками голову, и садится на пол, прижимая ее к коленям. Сидит – и раскачивается, со стороны в сторону, как маленький ребенок, испугавшийся грозы.
Грозы? Как верно подмечено…
Шорох брошенной на кровать мантии, два шага – и рядом с Беллатрикс на пол опускается Родольфус. Обнимает одной рукой, другой прижимая к своей груди ее голову, оставляя на рубашке красноватые разводы – волосы Беллы измазаны кровью.
- Ну, все, успокойся.
В голосе – сочетание непривычной мягкости и тихой ненаигранной… нежности?
Белла отрицательно качает головой, вовсе не имея в виду «Нет, не успокоюсь», а пытаясь отогнать от себя это наваждение, этот незамысловатый бред – нежность в голосе мужа.
Нет, точно – бред. Галлюцинации. Сумасшествие – что угодно, но только не это.
И – опять прижимает руки к лицу.

Она ощущает, как Родольфус усмехается – краешком губ, весело, как умеет только он. Именно с такой усмешкой он пытает своих жертв, а потом – убивает. Палач. И это – талант.
- Белл…
Он берет ее руки в свои, целует ее окровавленные ладони, губами стирая кровь с ее тонких пальцев.
Просидев в такой идиллии несколько минут, Родольфус наклоняет свое лицо к лицу жены и тихо спрашивает:
- Теперь успокоилась?
Белла кивает, и, уткнувшись носом в его шею, вдыхает немного горьковатый запах каких-то трав. Наверняка снова варил какое-то зелье – осложнения при его «профессии» весьма часто случаются.

Хлопок.
Что за?..
Посреди комнаты возник домовой эльф. Испуганно выпучив глаза и прижав уши к голове, он начал говорить:
- Господин и госпожа… Там… Там…
- Что такое? - недовольно ворчит Родольфус, немного напрягшись, но все равно не отпуская жену из объятий.
- Авроры… - очень тихо произносит эльф, боязливо попятившись.
Белла вздрагивает, Родольфус поднимается на ноги, и, направив палочку на ее руки, шепчет очищающие и заживляющие заклинания.
- Где они?
- За воротами. Они ведь…
- Да, я знаю, что не могут войти на территорию поместья без моего приглашения… Пошел вон.
Эльф, низко поклонившись, с характерным хлопком исчезает.
- Идем, - коротко бросает он Беллатрикс.
- Я тоже? - с подозрением спрашивает Белла, одергивая рукава шерстяного темно-зеленого платья и накидывая на плечи шаль.
- Ты – хозяйка поместья и по совместительству – моя жена, - немного насмешливо произносит он, быстро переодевая рубашку. - Так что будь добра, встреть наших гостей… приветливо.
Ухмыльнувшись, Белла вышла из спальни.


- У нас есть сведения, что мистер Рабастан Лестрейндж…
Белла, не желая продолжения, резко прерывает аврора:
- Мне наплевать на ваши сведения. Вы явились в канун Нового года в поместье одной из самых уважаемых и чистокровных семей во всем мире и смеете обвинять брата моего мужа в каких-то грязных делах?!
Часы в холле бьют семь по полудни.
- Мистер и миссис Лестрейндж, вы должны…
- Мы никому ничего не должны!
- Ваш долг помочь Министерству!
Видимо, в улыбке хозяйки Лестрейндж-холла проскользнуло что-то кровожадное, или слишком ироничное, или же… как бы там ни было – результат был один – все мигом умолкли.
- После всей сказанной вами клеветы? Упаси Мерлин!
- Похоже, вы отказываетесь…
- Естественно, мы отказываемся клеветать Рабастана.
- Это не клевета. Марлин МакКиннон была найдена мертвой сегодня в восемь утра, и…
- И вы решили повесить ее смерть на руки моего брата? - грозно спрашивает Родольфус. - У вас есть улики? Доказательства? Свидетели? Нет? Тогда не смею вас задерживать, господа, - зло говорит мужчина, махнув в сторону двери, где тот час появился эльф.
- Фридрих, проведи наших визитеров к границе владений.
Эльф поклонился и пригласил Авроров следовать за ним.
- Вам это с рук так просто не сойдет. Мы еще увидимся, - бросает напоследок один из авроров, Фрэнк Лонгботтом.
- Обязательно, - зло усмехнувшись, язвит Беллатрикс, подходя к мужу.
Фрэнк встряхивает головой, отгоняя наваждение, и уходит.
Белла поворачивается к Родольфусу и тихо спрашивает:
- Ты… Ты убил эту дрянную девчонку?..
- Да, - такой простой и лаконичный ответ.
- Спасибо, - почти счастливо говорит Беллатрикс, обнимая мужа: теперь Лорд не скажет, что это она виновата в том, что Рабастан не смог убить намеченную жертву. Теперь она не падет в немилость Лорда. Теперь Лорд будет доволен…


…Часы в холле родового поместья Лестрейндж бьют два часа ночи. Уже два часа нового года.
Беллатрикс лежит на кровати, положив голову Родольфусу на грудь. По комнате разбросана их одежда, на каминной полке горят несколько свечей, за окном пролетают одиночные снежинки.
- Руди… - тихо, вопрошающе. Не хочет тревожить.
- Ммм ?..
- Как тебе прием у Малфоев?
- Нарциссе не идет вишневый.
Белла хмыкает, приподнимаясь на локтях.
- А серьезно?
- Серьезно? Лёд со льдом.
- Холодно?
Родольфус еле заметно морщится:
- Бесцветно.
Беллатрикс пытливо смотрит в лицо мужа, пытаясь найти там что-то неизвестное. Или неизведанное – кому как.
- Руди… Ты.. убил ее для меня?
Мужчине не надо объяснять, кого имела в виду его жена. Все и так предельно ясно – МакКиннон.
- Да, - отвечает он, проводя пальцем по обнаженному плечу Беллы и опрокидывая ее на спину. - Для тебя.
Странно – ее кожа всегда пахнет миндалем…
Белла судорожно вдыхает воздух, в одночасье ставший горячим.
- Почему для меня?..
- С Новым годом, дорогая…
Родольфус целует ее в шею, зарывшись лицом в черные волосы жены.
Его губы вкуса глинтвейна.
- Руди… Что ты делаешь?
- Собираюсь любить тебя…






Нарцисса.
Bleed no reflection
Upon the waters that you fear
Make things happen

Accept no resignation
For some life has been cruel
You have set the mood

Thinking about you...


- Все должно быть безукоризненно, поняли? Малейшая оплошность – и Круцио моего мужа покажется вам пределом мечтаний! Все ясно?
- Да, хозяйка!

31 декабря нынешнего года для леди Малфой стало настоящим испытанием: она в первый раз будет встречать гостей в роли хозяйки Малфой-мэнора. Поэтому все должно быть не просто идеально, а безупречно. И именно безукоризненное исполнение всех ее идей должно было превратить Новогодний бал в прием, достойный самого короля. Тут Нарцисса осеклась: на приеме будет король. Пускай и некоронованный.
Поэтому с самого утра леди Малфой терроризировала всех домовых эльфов, которые и без того трудились, не покладая рук уже вот несколько дней. Когда Нарцисса вошла в бальный зал мэнора, то поняла, что она превзошла сама себя.
Мраморный пол зала, этот огромный паззл, сложенный из одинаковых квадратных малахитово-зеленых и белых плит, практически зеркально (до того он был начищен) отражал свет пяти шикарных люстр, в которых горели толстые свечи из какого-то нового вида воска, который не таял. Длиннющий, тяжелый дубовый стол, укрытый искусной резьбой, стоял в дальнем конце зала, уже накрытый белоснежной скатертью, на которой стояли хрустальные бокалы на серебряных ножках, фарфоровые тарелки, и фамильное столовое серебро, укутанное шёлком салфеток. Красивые старинные гобелены на стенах чередовались с не менее старинными зеркалами в серебряных рамах. Колонны из зеленого мрамора поддерживали свод потолка, украшенного лепниной, молочно-белые розы в вазах из венецианского стекла так уместно смотрелись вместе с тяжелым бархатом штор, обвивающим высокие стрельчатые окна. Смешение стилей – как символ смешения чистой крови десятков поколений волшебников. Косое чередование светлого и темного на полу – огромная шахматная доска, дожидающаяся вечера: тогда на ней появятся фигуры. С единственным различием – на этой будет только один король.

Нарцисса уже хотела было развернуться ко входу в зал, как ее хрупкий стан сжали в объятьях сильные руки ее мужа.
Люциус Малфой, окинув цепким взглядом зал, удовлетворенно улыбнулся. Нарцисса, почувствовав эту улыбку, развернулась в кольце его рук и вопросительно взглянула в серые глаза.
- Значит ли это, что ты доволен?
Люциус провел рукой по волосам жены, заправил за ухо выбившийся из прически локон, и ответил:
- Ты – сокровище.
Нарцисса улыбнулась, обняв мужа в ответ.
«Да, дорогая, именно сокровище».


Нарциссу Малфой, в девичестве Блэк сложно было назвать особой, склонной к самокопанию или философствованию над смыслом жизни. В школе она не любила мужскую компанию (в отличие от своей старшей сестры), у нее не было подруг, кроме Белинды Нотт (хотя это не была дружба. Скорее, выгодное взаимосуществование), а когда мисс Блэк стала леди Малфой, то ее вообще перестал интересовать весь окружающий мир. Она не могла понять, почему Беллатрикс так фанатично служит Темному Лорду (неужто женщине из древнего чистокровного рода заняться больше нечем?!), не могла простить побега из дому Андромеды (сбежала! С грязнокровкой! Позор на нашу голову…).
«Кстати о сестре…»
Нарцисса поднялась в кабинет мужа, и, сев за стол, принялась писать письмо Белле. По-светски сухо и прохладно поздравив ее с наступающим Новым годом, Нарцисса напомнила ей, что в восемь часов вечера начнется прием, на который приглашены Лестрейнджи. Дописав в конце постскриптум: «Надеюсь, в этот вечер ты не будешь занята», женщина поспешила отправить письмо. В дверях кабинета она столкнулась с Люциусом.
- Дорогая?...
- Решила напомнить Беллатрикс, что сегодня мы даем прием. Ты же знаешь, что с ее занятостью невозможно помнить обо всем.
Люциус, усмехнувшись, немного посторонился, чтобы дать жене пройти.
Откуда-то снизу раздался звон бьющегося стекла.
Нарцисса вздрогнула и поспешила к лестнице. На первой ступеньке ее настиг оклик мужа:
- С ее занятостью, дорогая, у нее не будет выхода…
Женщина резко повернулась и испуганно посмотрела на мужа. Тот только холодно улыбнулся и направился в кабинет, еле слышно хлопнув дверью.
Нарцисса вихрем влетела в бальный зал, намереваясь отчитать эльфов за то, что они разбили… Окно?! Какого…
Какой-то шум слева привлек ее внимание, и Нарцисса, обернувшись, тихо вскрикнула: на полу лежал Теодор Нотт, ее бывший одноклассник. Мужчина тяжело дышал, и, кажется, совершенно не узнавал то место, где он находился. Не понимая ровным счетом ничего, Нарцисса позвала домового эльфа:
- Добби! Немедленно найди Люциуса и скажи, чтоб сейчас же шел сюда!
Эльф с поклоном исчез. Через несколько минут в зал вошел Люциус с раздраженным выражением лица.
- Что такое, Нарцисса?
Женщина, побледнев, только и смогла, что кивнуть в сторону нежданного гостя.
Люциус, быстро проанализировав увиденное и сложив в голове два и два, приказал эльфам готовить спальню для гостей, а сам принялся левитировать Нотта, находящегося в полубессознательном состоянии.
- Приведи здесь все в порядок, - бросил он напоследок жене и исчез в коридоре.

Нарцисса подошла к разбитому окну и поежилась – на улице было холодно. Вынув из рукава палочку из светлого дерева, она направила ее на осколки:
- Р..репаро!
Ничего.
- Репаро!
Опять ничего.
«Слишком трясутся руки…»
Тут ее взгляд упал на пятна крови на полу.
«Осколки не окровавлены…»
Значит, Нотт аппарировал сюда уже в таком состоянии… Стоп! Аппарировал?! В Малфой-мэнор?! Это же невозможно!

Все ясно – Нотт наверняка исполнял задание Лорда. Там же его и ранили… Но почему, спрашивается, он появился здесь, а не аппарировал домой? Почему?..
«Люциус».

Нарцисса не подходила под стереотип «все блондинки глупы», нет. И теперь отдельные паззлы увиденного складывались в весьма понятную и ясную картинку – Нотту что-то нужно от ее мужа, иначе в таком состоянии, практически на грани смерти, он бы не рискнул аппарировать в поместье, которое (как ему это хорошо известно) защищено многими древними заклинаниями от внешнего проникновения. Так что же случилось?
Вскоре возле женщины появился домовой эльф, восстановивший стекло и убравший все следы крови. Зал выглядел так же, как и до «вторжения» Теодора Нотта.
Нарцисса, отдав распоряжения эльфам насчет приготовления блюд, решила подняться наверх, однако в гостиной ее встретил муж.
- Люциус, что…
- Нарцисса, - резковато сказал он, - тебе лучше заняться залом. К семи часам все должно быть готово.
- Но…
- Никаких но! Делай, как я сказал. Я скоро вернусь.
- Ты куда?
Люциус раздраженно тряхнул головой и схватил жену за запястье:
- Дорогая, забудь все, что видела, - практически прошипел он. - Лучше для тебя.
Едва ощутимо дотронувшись губами до ее лба, Люциус поспешил прочь из поместья.


Часы в холле бьют восемь, Нарцисса улыбается улыбкой участницы конкурса красоты, положив руку на запястье Люциуса. Никому не придет в голову, что она делает так потому, что «так надо», а не потому, что ей так хочется. Гости шумно обсуждают последние новости: мужчины – политические, женщины – с радостью и большим воодушевлением смакуют сплетни. Аристократки слишком мало были детьми – и теперь, по старой школьной привычке, предаются этому азартному действу, совершенно не считая его чем-то низким. Тем более, что из этих сплетен мало что является действительно сплетнями – практически все сказанное и услышанное – просто модифицированная форма того, что происходит на самом деле.
Миссис Нотт сегодня немного не в форме – слегка припухшие глаза, осунувшееся лицо. Нет, издали все замечательно – сияющая улыбка, изящный реверанс. Вблизи – измученный оскал, поклон, в который можно вложить все презрение мира. Она знает, что с ее мужем, а если и не знает, то догадывается – Мариина Нотт, в девичестве Ковалайнен, всегда все понимала хорошо.
Чересчур хорошо, думается леди Малфой, когда она краем глаза замечает осторожный взгляд Родольфуса Лестрейнджа. Наверняка вместе выполняли задание – тогда б не было этих предупреждающих взглядов с его стороны. И вот, верно – пока Беллатрикс о чем-то беседует с Рабастаном, он подходит к Мариине.
- Миссис Нотт, разрешите пригласить Вас на танец?
Женщина смотрит на него сердито, словно обвиняя в случившемся.
Эх, Мариина, зря… Родольфус это не простит…
Не слишком учтивый реверанс – и рука женщины зажата в тиски. Пара кругов по залу – и танец закончился, но за это время можно было наблюдать, как шевелятся губы Родольфуса в паре дюймов от уха партнерши, как расширяются в ужасе ее глаза, как она еле сдерживает себя, чтобы не вырваться из кольца его рук.
Что ж, Родольфус Лестрейндж всегда был убедителен.

- Я видела сегодня Андромеду.
Белла в ответ приподнимает брови, будто и не имея понятия, о чем идет разговор.
- Кажется, она счастлива…
- Тебе показалось, - пресекает та, давая понять, что для нее существует только одна младшая сестра, которая уже является леди Малфой.
- Белла, дорогая, как тебе бал?
Беллатрикс, с легкой надменной улыбкой немного свысока смотрит на сестру.
- Бал? О, великолепно, Цисси.
Так ли он великолепен, Беллатрикс? Тебе ведь не хватает Лорда – без него тебе везде будет не так.
Внезапно шум в зале сошел на нет – в дверях показался тот, чье имя боялись произносить мысленно, не то что вслух. Великий маг обвел тяжелым взглядом багровых глаз всех присутствующих, возможно, задержавшись на Беллатрикс на какую-то долю секунды дольше, чем на всех остальных.
Лорд Волдеморт ступил на шахматный кров зала.
Ход сделан.
Он – король. И это неоспоримо. Здесь уж точно.
Все присутствующие мужчины встали на колено, дамы присели в низком реверансе. Пара мгновений, микроскопический взмах тонкой белой кисти – и все уже на своих местах.

Умно, думает Нарцисса, невероятно точно продумано – шахматные фигуры вокруг короля. Ближний круг – Люциус – один офицер. Родольфус – другой. Не второй, а просто другой. Того же цвета – здесь нет места белым фигурам: эти, вопреки правилам, всегда ходят первыми. Макнейр – конь. Всегда ходит не напрямую, но эффектно. И эффективно – может, поэтому и попал в ближний круг. Не хватает завершенности – Нотта – ему отдана роль другого коня. Все – воины. И Беллатрикс – некоронованная королева Упивающихся Смертью. Стоит справа от короля, тогда как слева от него замерли Родольфус и Люциус. Своей королеве Лорд дал большую свободу – за талант. За фанатичный блеск в глазах. За неоспоримую преданность: по приказу Лорда убьет, не задумываясь. Кого угодно – сестру, мужа, деверя. Что уж говорить о других?..

Лорд говорит о многом и - ни о чем. Он пребывает в поместье всего лишь двадцать минут, но этот период тянется вечность. По крайней мере, для Нарциссы.
С его уходом что-то изменилось в атмосфере – стало легче дышать. Даже огни на праздничных елях замерцали ярче. А вот в глазах Беллатрикс пропал фанатичный блеск.
Родольфус Лестрейндж стоит у стола с задумчивым видом, вполуха слушая Люциуса. Наверняка говорят о Теодоре. Хотя Лестрейнджу, кажись, все равно, о чем говорить – его взгляд рассеянно блуждает по залу, пока не натыкается на Беллатрикс. Нарцисса успевает заметить моментально исчезнувший огонек боли и желания в глазах мужчины, однако как можно быстрее ссылает это на игру света.
Нарцисса делает еще одну попытку поговорить со старшей сестрой. Когда она подходит к Беллатрикс, то невольно смотрит в зеркало, висящее на стене. Удивительно.
Она, Нарцисса, белокурый ангел в вишневом одеянии, создание прекрасного. Оправдывает свое имя внешностью – холодная улыбка, цепкий взгляд голубых глаз, хрупкий стан и прозрачная кожа. Рядом с ней – Беллатрикс, черноволосая демонесса, в черном платье и черных бриллиантах в платиновой оправе. Такая же, как и звезда, имя которой ей дали – яркая, с надменной улыбкой и колючим взглядом агатово-непроглядных глаз, тонкая талия, молочно-белая кожа, ярко-красный изгиб тонких губ. Слишком независимая, чтобы увидеть фарс, слишком гордая, чтобы обращать на него внимание.
- Нарцисса, прими мои поздравления – прием воистину великолепен, - прохладно сообщает Беллатрикс, наблюдая за отражением в зеркале.
- Да, - просто соглашается леди Малфой. И потом добавляет: - Рада была тебя увидеть.
- С Новым годом, Цисси, - произносит Белла тем же тоном, лишь чуточку мягче и исчезает в толпе.
Видимо, в поисках Родольфуса, думает Нарцисса и отправляется к мужу.

Без десяти двенадцать гости выходят на террасу – посмотреть праздничный салют.
Когда бой курантов возвещает начало Нового года, гости дружно аплодируют, ясно слышен красивый тонкий звон хрустальных бокалов. Чета Малфоев стоит немного поодаль остальных, маленькая ладошка Нарциссы – в большой и горячей Люциуса.
- С Новым годом, дорогая, - говорит он и целует ее прохладные пальцы.
- И тебя, милый, - вторит она, улыбаясь.
Люциус обнимает ее и целует в висок.
«С Новым годом, родной» - думает леди Малфой, чувствуя под рукой размеренное биение сердца ее мужа.





Андромеда.
I am that one voice in the cold wind, that whispers
And if you listen, you'll hear me call across the sky
Remember, I will still be here
As long as you hold me
In your memory


- Тед… Тедди… Просыпайся, уже девять…
- Ммм…
- Тед… Оставлю тебя без завтрака…

Ну какого вампира будить его в такую рань? Сегодня же 31 декабря, все равно спать не будут целую ночь, так нет…
Тед Тонкс хотел было просить Мерлина о том, чтобы жена помолчала еще минут пять, но услышав ее последнее заявление, открыл правый глаз. Его взору предстала улыбающаяся красивая кареглазая шатенка, которая стояла на коленях у кровати. Тед открыл второй глаз – шатенка заулыбалась еще лучезарнее.
- Думаешь, что это простая угроза?
- Думаю, что с тобой сделаю, если сейчас же не прекратишь надо мной издеваться…
- Соня, - ласково молвила Андромеда, - давай, вставай.
- А стимул? - хитро спросил Тед.
Андромеда как-то странно хмыкнула и легко чмокнула его в губы.
- Нет, так не пойдет, - игриво сказал мужчина, схватив жену за плечи и потянув на себя. – Не слишком убедительно, знаешь ли…

Когда через час Тед наконец-то явился на кухню вместе с женой, которая куталась в его серый домашний свитер, чай уже остыл.
Поставив заварник на плиту, Тед принялся рассматривать сидящую напротив молодую женщину.
Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк (о, только не смейте вспоминать об этом в ее присутствии!) – аристократка до мозга костей. И это проскальзывает во всем – в слегка надменном взгляде, в прохладном тоне мелодичного голоса, в королевской осанке и умением держаться на людях. Тед раньше никогда не видел, чтобы человека можно было заставить моментально замолчать одним взглядом – а его жене это удавалось превосходно. Вообще, он считал ее чем-то вроде ангела спустившегося с небес.
- Солнышко, вот скажи, - вполголоса говорит мужчина, слегка наклонившись вперед, - почему ты не хочешь, чтобы мы отправились сегодня к Уизли? Артур и Молли будут только рады, я уверен.
И – вот он: аристократизм – холодный взгляд, немного презрительный тон, легкий наклон головы. Упрямая.
- Солнышко, я тебе скажу, - даже язвит, - почему не хочу к Уизли. Молли на четвертом месяце беременности, у нее есть еще один маленький ребенок, так что лишние хлопоты ей ни к чему.
Нет, мистер Тонкс, такую Андромеду не переспорить.
Ее можно только уговорить.
Тед улыбается и начинает опять:
- Ан, но это ведь так здорово! И потом, ты ведь всегда мечтала встретить Новый год у большой елки, а у Артура в доме как раз такая и стоит…
Тед поднялся и подошел к жене со спины, продолжая вещать:
- Зеленая… Пушистая… - поцелуй в шею. – Украшенная свечами и гирляндами, - крепкие объятья. – Настоящая… и занимает полкомнаты!
- Ладно, -рассмеялась Андромеда, целуя мужа в ответ. – Уговорил. Но мы сейчас же отправимся за подарками!
Тед мысленно застонал: жена нашла способ ему отомстить. Но раз она так хочет….

Странно, но факт – несмотря на канун Нового года, Косой переулок буквально переполнен волшебниками – все спешат повидаться после празднования Рождества, купить очередную порцию подарков или просто, как говорят магглы, «на людей посмотреть и себя показать». Так или иначе, в переулке сегодня было очень шумно.
Андромеда ни в какую не хотела аппарировать в Хогсмид, поэтому пришлось добираться до него летучим порохом – через камин. Когда трактирщик Том в баре «Дырявый котел» сообщил, что пришла их очередь, Тед с Андромедой стали в огромный камин и под крик трактирщика «Хогсмид-парк» исчезли в зеленом пламени.

Тед никогда не любил путешествие по летучей сети – слишком много пыли, шума, и очень часто неудачные приземления. Но сегодня все было просто великолепно, и, очистив с помощью палочки одежду жены и свою собственную, Тонкс направился к главной площади Хогсмида.

Андромеда любит зиму.
Не ту дождливо-туманную пародию на нее, а именно такую, как в Хогсмиде и Хогвартсе – морозную, снежную, с метелью и сидением по вечерам у камина, когда в трубе воет ветер, а снежинки кружатся в безумном танце.
Странно, думает Тед, ведь Меда – это тепло. Ее пора – весна, ну, может быть, ранняя осень. Но никак не зима.
Но вопреки его рассуждениям, Андромеда счастливо смеется, набирая в ладони снега и подбрасывая его вверх, потом, скомкав снежок, с каким-то детским непосредственным весельем бросает его в Теда, а когда попадает – то вновь начинает заразительно хохотать.
Когда в очередной раз она вот так подбрасывает над головой снег, Тед говорит:
- Ты и вправду – ангел.
А его жена улыбается и кружится по снегу только под ей одной слышную мелодию.

...///...

Когда-то на Новый год в поместье Блэков собиралось большое количество народа. Именно тогда Андромеда старалась сбежать из дому в сад, полный старых неухоженных деревьев. Она любила это место, несмотря на всю его мрачность. Еще тогда тетя Вальбурга говорила, что «эта девочка будет одной из лучших в роду Блэк!» только потому, что думала, будто эта любовь к позабытому саду – не что иное, как детское проявление внутренней склонности к Темной магии. Каково же было ей потом, через десять лет, когда она выжигала имена родного сына и племянницы с Родословного древа…
И Андромеда убегала от всей той суеты – к тишине и покою, к полумертвым деревьям, помнящим слишком многое, чтобы им оставили жизнь…
В саду Андромеда гуляет допоздна, прыгая в сугробы, ловя на лету снежинки, качаясь на старых качелях… Уже тогда она прекрасно понимала, что лишняя в мире аристократии – там нет места эмоциям. А она хотела чувствовать.
В очередной сочельник тринадцатилетняя Андромеда прогуливается по саду, который за эти годы стал еще более запущенным, еще более мрачным, еще более… родным.
Девочка останавливается у старых качелей, проводит рукой по тросам – не хочется забыть это ощущение.
- Меда, идем, гости уже собрались!
Беллатрикс, как всегда некстати, появляется будто из ниоткуда.
- Плевать.
Слишком резко, думает Андромеда. Но – выбор сделан. Alie jacta est.
- Что ты находишь в этом увядании? - спрашивает пятнадцатилетняя Белла, подходя ближе к сестре. – Это же… совершенно лишено эстетики.
- В увядании есть свое очарование. Посмотри на деревья – видишь, они тоже когда-то радовались солнцу. Они чувствовали.
Белла только надменно приподнимает правую бровь – этому жесту она научилась у старшего Лестрейнджа. Да, воистину – идеальная пара.
- Идем, - презрительно бросает Белла, не соизволив даже выслушать. А зачем? Ведь Меда – не-правильная, не-понятная, не-такая. И этого Беллатрикс достаточно.
А Андромеда стоит, утопая по колено в снегу, и водит озябшими пальцами по старой коре яблони.
- Они чувствовали, Беллатрикс, - тихо, себе под нос, говорит девчонка, практически выплевывая имя старшей сестры. Точь-в-точь, как это делает мать с ее именем. – Но не сумели разорвать путы…
Я – сумею.
Звучит музыка – какая-то знакомая, такая любимая еще с раннего детства, и Андромеда, взлохматив волосы, кружится по саду, улыбаясь в небо.
Я – сумею.
А через три года, на своем шестом курсе, она начинает встречаться с Тедом Тонксом – весельчаком, непревзойденным охотником в Квиддиче, и просто обаятельным парнем.
Помнится, тогда тоже была зима. Тоже шел снег – такой пушистый, такой… знакомый Андромеде. Она сидела у озера, не обращая внимания на холод. В руках – письмо с гербом дома Блэков.
«Андромеда,
тебе выпала высокая честь стать женою Себастиана Нотта…»
Дальше девушка не читала.
Она просто подожгла пергамент и бросила его на снег.
Черный пепел на белом ковре зимы – что может быть более символично?
- Это больно – падать с небес?..
Неожиданный вопрос от не менее неожиданного гостя, нарушившего такое нужное ей уединение.
Андромеда только раздраженно встряхивает головой, не желая руками, которые только-только согрелись в карманах мантии, убрать снег со своих волос.
- Не знаю, не пробовала, - грубовато отвечает она, надеясь, что Тонксу этого хватит, чтобы исчезнуть из ее поля зрения.
Надежда иссякла.
Тонкс подходит ближе к девушке, встает за ее спиной. Обнимает за плечи.
Андромеду бьет озноб. Но не из-за теплых рук Тонкса, не из-за холодной погоды.
ОНИ посмели сосватать ее за Нотта! За этого… мизантропа, совершенно лишенного человечности! Без ее согласия ей готовят свадьбу!
Возмущение уже, казалось, вот-вот вырвется наружу с громким криком. Или плачем – одно или другое, девушка еще не поняла. Не решила. А решит обязательно – за нее подобный выбор (да вообще любой!) больше никто не посмеет сделать.
- А мне кажется, что ты ангел, - тихо, на ухо, шепчет Тонкс, крепче прижимая девушку к себе.
- Когда кажется, знаешь что надо де… - раздраженно, на грани истерики, почти выкрикивает Андромеда. Но не успевает сказать все, что задумала – Тонкс рывком разворачивает ее к себе и целует с какой-то жадностью.
В темноте загораются окна замка.
- Ты совсем замерзла, - тихо сообщает Тонкс. Нет, Тед. Еще лучше – Тедди.
Андромеда отрицательно машет головой – с ее темных волос слетает несколько снежинок и падает ей на лицо. Теперь неясно – плакала она, или это талая вода на лице.
Тед берет ее руки в свои, и, согревая их, шепчет:
- Ты ангел. Только потерявший крылья…
Какое точное сравнение, мистер Тонкс. Потерявшая…

...///...

И теперь, Тед, смотря на свою жену, кружащуюся фантомом в метели, улыбается.
Андромеда, запыхавшись, но смеясь, подбегает к Теду и бросается в его объятья.
- Ты совсем замерзла, - говорит он.
Déjà vu.
- А как ты думаешь, почему я хотела, чтобы ты пошел со мной? - лукаво спрашивает Меда, сощурив карие глаза. И тут же – как-то затравленно смотрит Теду за спину.
Только одно могло вызвать подобную реакцию у Андромеды Тонкс, в девичестве Блэк.
Еще одна из рода Блэк.
Аккурат в центре площади стояла Нарцисса Малфой собственной персоной. Андромеда крепче сжала руку Теда и направилась к той, кого еще не так давно называла сестрой.
- Привет, Цисси.
- Здравствуй, Андромеда, - холодно поздоровалась Нарцисса, презрительно посмотрев на Теда и надменно – на сестру.
- Ты вышла замуж за Малфоя? - суховато спросила Меда, чтобы хоть как-то поддержать разговор. Тема оказалась неудачной.
- Да. Девушки из чистокровных семей обычно выходят замуж за юношей из не менее чистокровных родов, - поучительно сказала Нарцисса, вложив в эту фразу все негативное по отношению к Теду Тонксу.
- Что ж, - ухмыльнулась Андромеда, - я, кажись, разбила эту дрянную традицию.
Нарцисса была в шоке.
- Меда, ты…
Миссис Тонкс как-то странно передернула плечами. Тед понял, почему она не любила, когда он называл ее Медой – только Ан или Анди. Ей до сих пор тяжело.
Нарцисса тем временем взяла себя в руки и зашипела не хуже рассерженной кошки:
- Да как ты посмела?! Ты – Блэк!
- Я – Тонкс, - гордо, но с оттенком язвительной горечи молвила Андромеда.
Нарцисса замолчала. Потом, будто вспомнив о чем-то, сказала:
- Что ж. Желаю вам счастливой жизни.
И – аппарировала.
Андромеда только хмыкнула и в пространство сказала:
- И вам того же, миссис Малфой.


Андромеда сидела на ковре у камина, держа в руках огромную кружку с глинтвейном. Пожалуй, Тед варил этот напиток лучше, чем кто-либо во всем мире, что позволяло на полную наслаждаться его околдовывающим вкусом.
На часах было без пятнадцати двенадцать – к Уизли чета Тонксов так и не отправилась.
Теперь, когда они уже отпраздновали приход Нового года, можно было просто расслабится у камина, наслаждаясь обществом друг друга.
Хм... Надо бы сказать Теду...
Тонкс приземлился на ковер рядом с женой и, обняв ее одной рукой, прижал к себе. Андромеда улыбнулась и поцеловала его в шею.
-Тедди... Я хочу тебе кое-что сказать...
- Ммм?
-Понимаешь, - немного замялась она, - с этими всеми праздниками... Я забыла...
-- Ан, что такое? - немного обеспокоенно спросил Тед, вглядываясь в карие глаза жены. Именно теперь, когда зрачок закрывал почти всю радужку, сходство между Андромедой и Беллатрикс становилось просто удивительным. – Ну, говори...
-Тед.... В общем.... Я беременна.
Мужчина наклонил голову набок.
-Повтори, пожалуйста, - серьезным тоном попросил он.
-Я беременна, Тед. Ты станешь папой...
Андромеда, сказав все это, внимательно посмотрела в лицо мужа.
Тот расплылся в улыбке:
-Правда? Я буду папой?! Родная, это же здорово!!!
Он вдруг вскочил, резко потянул жену на себя и закружил ее по комнате.
Андромеда, счастливо смеясь, крепко обняла мужа за шею, пытаясь не расплакаться от радости.
- Тед, ты и вправду рад?
- Мерлин, Ан, я не просто рад, я счастлив так, как еще никогда не был!!!
Немного успокоившись, они вновь уселись перед камином.
- Так, - немного нравоучительно начал Тед, - теперь тебя нельзя алкоголь, - и забрал у нее кружку с глинтвейном. - Вот, возьми лучше мандарин.
- Тед! - рассмеялась Андромеда, чмокнув его в губы.
Бой курантов на несколько мгновений заставил молодых людей замолчать.
- С Новым годом, родной, - ласково сказала Андромеда.
Тед, наклонившись к еще плоскому животу жены и положив на него руку, сказал:
- С Новым годом, малыш! Это первый Новый год, который мы встречаем втроем!
Потом он обнял Андромеду и зашептал ей на ухо:
- С Новым годом, зайчик. Спасибо тебе…