1.

— До полнолуния — неделя.

Женщина, произнесшая эти слова, отвернулась от окна, через которое в убогую комнатушку лился призрачный свет ночного светила. Некоторое время она стояла без движения, к чему-то прислушиваясь — то ли к далекому уханью совы, то ли к едва различимому треску тлеющих поленьев, то ли к тяжелому дыханию мужчины, который лежал на тахте в самом темном углу и, казалось, спал.

— В полнолуние я… созрею? — звонкий голос, принадлежащий мальчишке лет тринадцати, заставил женщину вздрогнуть. Сверкнув глазами, она послала в его сторону взгляд, в котором внимательный наблюдатель увидел бы смесь страха и отвращения. Передернув плечами и плотнее стянув на худой груди шаль, женщина по-вороньи каркнула и засеменила к очагу, где в котелке медленно томилось мутное варево.

— В полнолуние ты достигнешь предела, чтобы дальше жить своим чередом, сын Морриган, — отрывисто прошептала она, не глядя на мальчика, который сидел на корточках перед огнем и грел руки — или делал вид, что грел.

— Выражайся яснее, ведьма, — раздраженно бросил он. — И прекрати называть меня так. Теперь я ничейный сын, во мне не осталось ничего прежнего.

— Ты сын земли и богов, но, видно, они давно умыли руки, ведь иначе сам Диан Кехт должен был бы снова убить тебя и тех трех змей, что гнездятся в твоем сердце. История повторяется, но в этот раз она закончится иначе.

Мальчик не ответил, но на бледном лице его отчетливо проступила ярость. В неверном свете пляшущего в очаге пламени миловидные, почти еще детские черты исказились, превратив их обладателя в маленького бледного демона с горящими глазами. Женщина не смотрела на него, только склонилась ниже над котлом, словно ее совсем не страшили горячие испарения и трескучие огненные искры.

— Недолго и до безумия дойти, если позволять сторонним сущностям говорить твоими устами, — возобновил прервавшийся разговор мальчик. За считанные мгновения его лицо разгладилось, приобретя прежнее сосредоточенное выражение.

— Я знаю, что говорю, — скупо ответила женщина, подсыпая в зелье трав и по-прежнему не глядя на собеседника.

— Что ж, ладно, оставим это, — он махнул рукой и перевел взгляд на угол, из которого доносился тихий сип, вырывающийся из груди пребывающего в беспамятстве гостя хижины. Тьма, сгустившаяся вокруг, надежно прятала его лицо, волосы и возраст, оставляя зрению довольствоваться смутным силуэтом. Мальчик ткнул пальцем в его сторону: — Его сил хватит на меня? Его хватит до полной луны?

— Хватит, — отозвалась женщина.

— А меня хватит? — внезапно забеспокоился мальчик, поднявшись с пола и оглядев себя с ног до головы.

— У тебя крепкое тело.

— Хорошо. А потом будет еще крепче, — мальчик пружинистым шагом пересек комнату, чтобы лечь на кушетку в противоположном от спящего мужчины углу. Помолчав немного, он с легким сожалением в голосе произнес: — Как жаль, что это тело не подходит для большего.

Женщина только хмыкнула в ответ.


Утро Гермионы можно было бы назвать добрым, если бы не одно «но». Вчерашний разговор с Роном, стоивший нервов им обоим, поставил на хорошем настроении жирный крест, едва она распахнула глаза.

Обычно за пронзительной трелью будильника следовало быстрое пробуждение, короткий сеанс легкой гимнастики и завтрак, состоящий из чашки крепкого кофе и омлета с тостами. Все это отнимало у Гермионы сорок минут, и еще полчаса она тратила на приведение в порядок себя и — отдельно — своей шевелюры. Но сегодня все было иначе. Сегодня Гермиона поняла, что из постели она сразу переберется на кухню, минуя физкультурный этап. Да, потом она будет ненавидеть себя за пропущенную зарядку, но это будет потом. А в эту минуту она просто лежала на спине, уставившись в потолок и прокручивая в голове кино из недавних воспоминаний. Вчера Рон заявил ей, что не может переехать в ее квартиру, потому что такой вариант развития событий нанесет серьезный удар по его мужскому самолюбию. И ладно бы он сам так считал — Гермиона сумела бы его переубедить! — но автором этой отвратительно ретроградной мысли была его мать! А влияние Молли действовало на семью Уизли, как опаснейшая радиация — защититься от него можно, только уехав на приличное от Норы расстояние или спрятавшись в подземном бункере. Еще, как вариант, можно родиться Джинни Уизли, но она единственная из всей семьи урвала этот счастливый билет.

Гермиона прикрыла глаза и тихонько вздохнула. Два месяца назад, получив должность в Отделе магического правопорядка и став обладательницей неплохой зарплаты, она наконец-то осуществила свою мечту — съехала от родителей в небольшую квартирку в Кэтфорде, что в юго-восточной части Лондона. Обустраиваясь на новом месте, она думала о том, как здорово будет, когда здесь поселится Рон. В ее радужных мечтах их совместная жизнь выглядела крайне уютной: по утрам они вместе готовили завтрак, потом рука об руку аппарировали в Вестминстер, где их ожидала служба на благо магического общества, а вечерами — заказывали пиццу и смотрели магловское кино. Вот только Рону, а если быть точнее — его матушке, — эта идиллическая картинка пришлась не по вкусу. Молли Уизли восприняла как личное оскорбление тот факт, что Гермиона, оставив отчий дом, перебралась в собственное жилище вместо того, чтобы занять полагающееся ей скромное место в Норе. И да, говоря откровенно, вряд ли в основе недовольства лежало безграничное радушие гостеприимной хозяйки.

Сделав над собой усилие, Гермиона вырвалась из плена тягостных раздумий и наконец-то оторвала голову от подушки. Утреннюю гимнастику она послала к чертям, нельзя же было так поступать и с утренним кофе! Впрочем, даже душистая арабика не спасла это безнадежно испорченное утро. Махнув рукой на омлет, который требовал слишком много времени, Гермиона решила обойтись тостами — и… сожгла их, отвлекшись на приведение в порядок своей пышной гривы.

В Министерство она явилась злая, голодная и взъерошенная.

— Грейнджер, ты что, не с той ноги встала? — поинтересовалась Лайза Турпин, лениво перебирая бумажные завалы на своем столе.

— Доброе утро, Лайза, я тоже рада тебя видеть, — огрызнулась Гермиона, бросая сумку у стола и грузно падая на стул-вертушку.

— Выходные не задались, да? — кисло улыбнулась коллега.

Гермиона передернула плечами, слевитировала несколько увесистых стопок документов ближе к краю стола и расположила их так, чтобы они создавали хотя бы некоторое подобие барьера между ней и внешним миром. Убедившись в том, что «стена» достаточно устойчива, она склонилась над бумагами, ожидавшими ее возвращения с вечера пятницы — это был запрос некой маглорожденной Эмилии Майерз, которая вот уже два года вела безнадежные поиски своей семьи и теперь решила обратиться за помощью к квалифицированным специалистам. Как и Гермиона, эта девушка, испугавшись власти Волдеморта, взявшего под контроль магическую Британию после гибели Дамблдора, стерла своим родным память и вынудила их сменить место жительства. Так тогда поступали многие из тех, кого записали в «магловские выродки». Но далеко не у всех получилось после победы вернуть жизнь на старые рельсы — и именно помощью таким людям, в числе прочего, занималась Комиссия по ликвидации последствий Второй магической войны, в состав которой входила Гермиона на правах заместителя начальника. Эта должность досталась ей практически без проблем, несмотря на юный возраст — личные качества, великолепный аттестат из Хогвартса и статус героини войны сделали ее идеальной кандидаткой.

— Я вижу твою макушку, Грейнджер, — довольным тоном заявила Лайза. — Обложилась своими бумажками, и думаешь, что тебя никто не видит?

— Нет, не думаю, — Гермиона откинулась на спинку стула, покусывая кончик пера и обдумывая, каким числом подписать резолюцию на прошении. — Это я таким образом негласно взываю к твоему чувству такта.

— У меня его нет, можешь не напрягаться, — рассмеялась девушка, тряхнув коротко стрижеными каштановыми локонами.

— Кстати, когда там Роберт уже явится? Рабочий день начался пятнадцать минут назад, мне нужно отдать ему несколько документов на подпись.

— Мистер Хиллиард, — игриво поправила Гермиону Лайза, растянув губы в приторной ухмылке, — мистер Хиллиард, Грейнджер. У него вчера был последний день отпуска. Надо быть тобой, чтобы после недели отдыха сразу вернуться в рабочее русло.

Гермиона почувствовала, что еще немного, и у нее начнет дергаться глаз — а ведь рабочая неделя только-только началась! Двух выходных дней явно не хватало для того, чтобы успеть как следует отдохнуть от неумолкающей Лайзы с ее глупыми ужимками, двусмысленными шутками, главным героем которых чаще всего становился «мистер Хиллиард», и непрекращающимися попытками вторжения в ее, Гермионы, личное пространство.

— Хорошо, подождем еще немного… — она постаралась придать своему голосу нотку безразличия, но едва ли этот прием показался Лайзе убедительным.

— Подождем, — снисходительно кивнула она и достала из сумки магловский дамский роман, очевидно, не собираясь имитировать бурную деятельность до прихода Роберта.

Однако Роберт так и не явился — ни спустя еще пятнадцать минут, ни даже через час. Перебирая старые документы от нечего делать, Гермиона мысленно кляла своего начальника за саботаж рабочего процесса — без его подписей она не могла дать ход нескольким делам, а образовавшееся из-за пропущенного планового совещания окно, кажется, лишило Лайзу последних остатков трудоспособности. Обычно в это время она, как и Гермиона, корпела над свежим списком задач, периодически исчезая из кабинета с исключительно озабоченным видом. Сегодня Лайза занималась только тем, что почитывала сомнительного качества книжонку да бесцельно водила пилочкой по своим длиннющим ногтям, раз в несколько минут кидая нервный взгляд на часы. В конце концов, Гермиона не выдержала и встала из-за стола.

— Я попытаюсь узнать, в чем причина задержки. Может, он забыл, что сегодня ему на работу?

— Узнай, пожалуйста, — встревоженно кивнула Лайза.

По правде говоря, Гермиона сильно сомневалась в том, что такой помешанный на пунктуальности человек, как Роберт Хиллиард, мог действительно о чем-то забыть — тем более, о необходимости явиться на свое рабочее место и раздать чертей всем, кто выглядел недостаточно занятым.

Общение с секретарем в приемной, впрочем, не привело ни к какому результату. Веснушчатый парнишка лет восемнадцати, само собой, был в курсе, что мистеру Хиллиарду вот уже как полтора часа положено было находиться на рабочем месте, но при этом его совершенно не смутило то, что с начала дня тот ни разу не показался ему на глаза. Виной тому были неопытность и наивная уверенность в том, что нарушение регламента начальством нарушением не является.

— Ему виднее, отчего он так задерживается, — развел руками секретарь.

— Ясно, — пожалуй, слишком резко бросила Гермиона и, не сходя с места, наколдовала Патронуса. — Мистер Хиллиард, где вы? Уже пол-одиннадцатого утра, а вас все нет. Отзовитесь и по возможности сообщите, все ли у вас в порядке. Мы волнуемся.

Сияющая голубоватым светом выдра внимательно выслушала послание своей хозяйки и, взвившись к потолку, растаяла в воздухе. Гермиона резко развернулась к ошалевшему парню и постучала палочкой по его столу.

— Вот как надо, Говард, — менторским тоном проговорила она. — Учитесь быть инициативным, здесь ценят это качество.

— Я понял, — парень смущенно улыбнулся.

— Ладно. Пока суть да дело, я наведаюсь к нему в гости, чтобы убедиться, что он дома… — Гермиона подумала немного и со вздохом добавила, — или не дома.



Гермиона еще ни разу не бывала на Уэствуд-Парк. Тихая чистая улочка, вдоль которой чинно выстроились маленькие кирпичные дома, окруженные палисадниками и аккуратно подстриженными газонами. Сложно было представить, что где-то здесь, среди этого педантичного благообразия, мог обитать волшебник. Гермиона нахмурилась и тряхнула головой. Семейство Уизли так и осталось в ее представлении эталоном всего волшебного: невообразимо шумные, многочисленные, подчеркнуто «иные» — и совершенно не вписывающиеся в подобный пейзаж. Пейзаж, который бывший опекун Гарри, Вернон Дурсль, с гордостью назвал бы «нормальным».

Подойдя к маленькому кирпичному домику, внешне ничем не отличающемуся от остальных, Гермиона остановила поток неуместных сейчас мыслей и ассоциаций и достала палочку. Накинув на себя маглоотталкивающие чары, она подошла ближе к дому и сосредоточенно взмахнула волшебной палочкой, проверяя окружающее пространство на предмет защитной магии. Все в порядке — хоть и слабая, но защита вокруг дома имелась, следов взлома Гермиона не обнаружила. Немного успокоившись, она подошла к двери и постучала в дверной молоток. Ответом ей послужила мертвая тишина.

— Гоменум ревелио! — тихонько проговорила Гермиона, направив палочку на дверь.

Роберта Хиллиарда дома не оказалось. Нервно сглотнув, Гермиона спрятала палочку, скрестила руки на груди и застыла на несколько мгновений, раздумывая. В голове метались панические мысли — одна другой хуже и безнадежнее. В конце концов, решив, что медлить больше нельзя, Гермиона наколдовала Патронуса.

— Говард, Хиллиарда дома нет. Сообщи в аврорате, пусть займутся.

Отпустив в путь сияющую бесплотную выдру, Гермиона развернулась и пошла прочь от пустого дома. Тревога за начальника, под руководством которого она успела проработать целых два месяца, заслонила собой все прочие треволнения. Конечно, можно было допустить, что Хиллиард задержался в отпуске, — Гермиона припомнила, что отдыхал он, кажется, не в Лондоне — но выглядела эта версия, мягко говоря, неправдоподобно. Роберт был на редкость дотошным, пунктуальным и педантичным человеком, трудоголиком с большой буквы. Строго говоря, и в отпуск его выйти практически заставили. Так что при нормальном стечении обстоятельств еще вчера он должен был бы уже находиться дома и рассылать ценные указания подчиненным, невзирая на выходной. А в понедельник — то есть сегодня — прибыть на рабочее место раньше всех, чтобы выяснить, кто в течение минувшей недели больше прочих отлынивал от исполнения своих служебных обязанностей.

Нет, по собственной воле проявить безответственность Роберт Хиллиард не мог. От этого вывода у Гермионы заныло сердце. Некстати прорезались мысли о все еще находящихся в розыске пожирателях и егерях — авроры проделали огромную работу, отлавливая пособников Волдеморта, разбежавшихся кто куда после битвы за Хогвартс, однако на свободе все еще оставались лица, вполне способные мстить за павших соратников и побежденного Темного лорда. Гермиона запоздало осознала, что подобные предположения не добавляют ей оптимизма, но изменить вектор размышлений ей уже не удалось.

Остановившись в неприметном местечке и убедившись, что вокруг ни души, она сделала глубокий вздох, успокаиваясь, и аппарировала.

— …когда вы в последний раз общались с мистером Хиллиардом? — ровным голосом поинтересовался аврор Говард Праудфут.

— Неделю назад, перед его уходом в отпуск, — устало ответила Гермиона, потирая указательным пальцем переносицу.

— Он говорил, куда едет отдыхать?

— Нет, он не посвящал нас в свои планы. Сказал только, что в Лондоне его не будет до воскресенья.

— Ему свойственно менять планы, задерживаться, опаздывать без предупреждения?

— Нет. Я под его начальством недолго работаю, но мы достаточно тесно все это время общались, чтобы я могла сделать выводы о его пунктуальности и ответственности.

— Достаточно тесно…? — в светлых глазах Праудфута застыл немой вопрос, хотя ни одна мышца в его лице не дрогнула.

— Я его заместитель, — с легким раздражением внесла ясность Гермиона, чувствуя, что краснеет. — И у нас довольно много работы, которая в одиночку не делается. Многие вопросы требуют длительных обсуждений…

— Я вас понял, — равнодушно пожал плечами Праудфут. — Вы раньше бывали у него дома?

— Я никогда не была у него дома. По долгу службы я располагаю его адресом, поэтому первым делом отправилась проверить, не случилось ли с ним что-то.

— Вы понимаете, что это было опрометчиво с вашей стороны?

Гермиона едва удержалась от нервного смешка. Будь на ее месте Рон, Праудфут бы уже выслушал гневную тираду о богатом боевом опыте, скитаниях по холодному лесу и голодных ночах, проведенных в ожидании атаки егерей. Но Гермиона знала, что упоминание любого из подвигов их троицы в глазах умудренного опытом аврора будет выглядеть ребячеством, поэтому просто кивнула в ответ на его вопрос. Праудфут несколько мгновений сканировал ее пристальным взглядом, а затем, как ни в чем не бывало, продолжил:

— Что вам известно о его родственниках?

— Ничего. Знаю только, что он холост, — Гермиона пожала плечами. — Впрочем, я думаю, что мисс Турпин не составит труда предоставить вашему коллеге, мистеру Сэвиджу, его личное дело.

— Разумеется...

Не сорваться в истерику под конец дня Гермионе помогли только успокоительные зелья и суровый опыт времен войны. В ее жизни давно не было таких ужасных понедельников.



Вечером того же дня в гостиной старинного родового особняка собрались трое: Люциус Малфой, Драко Малфой и Теодор Нотт.

Люциус выглядел усталым и поблекшим, и любой, кто имел случай наблюдать его немногим больше года назад, накануне Битвы за Хогвартс, — уже тогда не блиставшего свежестью и самоуверенностью — сказал бы, что за минувшее время он еще больше постарел и осунулся. Глаза Драко говорили о том, что ему едва ли легче, чем отцу, но, в отличие от последнего, он находил в себе силы хотя бы казаться спокойным и уверенным в себе. А вот Тео Нотт, худощавый парень с копной темных волос и такими же темными, слишком проницательными и цепкими для его возраста глазами, на фоне обоих Малфоев казался прямо-таки воплощением гармонии внутреннего и внешнего — и был при этом совершенно невозмутим.

Восседающий на бархатном диване Люциус опирался на трость с серебряным набалдашником в виде змеи — и если раньше она была частью эффектного имиджа, то сейчас, казалось, ее первостепенной функцией стало придание своему хозяину устойчивости, как физической, так и душевной.

Драко сидел рядом с отцом — достаточно близко, чтобы это выглядело как негласная поддержка, но в то же время не настолько, чтобы Люциус ощущал себя беспомощным. Теодор, удобно устроившийся в кресле, деликатно изучал содержимое своей чашки — в особняк Малфоев он прибыл как раз к вечернему чаепитию, поэтому без щедрого угощения не остался.

— С сентября возвращаешься к учебе, Тео? — с натянутым любопытством спросил Люциус.

Юный Нотт, кажется, сделал вид, что не заметил почти полного отсутствия интереса в интонациях Малфоя-старшего.

— Так точно, — улыбнулся он, сделав глоток уже успевшего подостыть чая. — Со второго года начинается специализация, а я уже выбрал, чем хочу заниматься, поэтому жду сентября с нетерпением…

— И чем же? — Люциус слегка оживился, Драко же, напротив, с некоторой досадой сдвинул светлые брови и устало откинулся на спинку дивана.

— Я выбрал направление, на котором готовят невыразимцев, — улыбка Нотта стала шире.

— Я думал, пойдешь в авроры, — Малфой-старший удивленно вскинул брови.

— Не пойду, — Теодор перестал улыбаться и придал своему лицу деловое выражение. — Это бы выглядело слишком нарочито. К тому же, меня всегда манила перспектива стать своим в Отделе тайн.

— Нарочито, говоришь… — Люциус смерил его задумчивым взглядом. — А ты умен, Тео. Весь в отца.

Лицо Нотта помрачнело на долю мгновения, однако он быстро взял себя в руки и вежливо улыбнулся.

— Благодарю вас, мистер Малфой. Впрочем, возможно, все дело в том, что я мечтаю о карьере невыразимца курса с третьего.

— Настолько, что готов ко всем связанным с данной профессией неудобствам?

— Я не болтлив, если вы об этом. Так что необходимость хранить секреты меня не пугает. А даже если и будет соблазн с кем-то поделиться особо ценной информацией, то на что же нам даны магические контракты, в самом деле?

— И то верно, — кивнул Люциус.

На какое-то время в гостиной повисла неловкая тишина, какая обычно воцаряется в те моменты, когда перечень тем, интересных всем присутствующим, безнадежно исчерпывается. Первым ее нарушил Нотт — и следующие пятнадцать минут все трое посвятили мирному обсуждению погоды, здоровья дальних родственников и сортов черного чая.

— Тебе вовсе не обязательно изводить себя каждодневными встречами с моим отцом только потому, что тебя об этом попросил мистер Нотт, — получасом позже третировал Драко своего гостя, пока они неспешно прогуливались по роскошному саду, окружающему особняк, — на этот раз уже только вдвоем.

— Во-первых, не каждодневными, Драко, — спокойно заметил Тео. — Я прихожу, когда у меня есть возможность. Во-вторых, — он мягко поднял ладонь, увидев, что Драко хочет ему возразить, — во-вторых, отец ни о чем таком меня не просил. Он просто сказал мне не терять вас из виду.

— И только поэтому ты мучаешь себя общением с человеком, который настолько утратил связь с реальностью, что не отличает один ваш разговор от другого? Ты уже третий раз за лето рассказываешь ему, что собираешься стать невыразимцем. И третий раз он удивляется, — Драко горько скривился и пнул носком идеально начищенной туфли кусочек гравия.

— Твой отец — очень сильный человек, которого всего лишь надо вернуть к жизни, — серьезно ответил Теодор. — Я уверен: наступит время, и ему снова станут интересны министерские сплетни и последние политические новости. Просто надо подождать и… по возможности, не форсировать события.

— Тебе надо было родиться сыном Люциуса Малфоя, а не мне.

Нотт остановился, озадаченный, и мимоходом отметил, что они находятся рядом со знаменитым розарием Нарциссы Малфой, который, несмотря на все пережитые имением невзгоды, исправно расцветал пышным цветом два раза за сезон. Пора первого цветения уже миновала, а срок второго еще не подошел, — и взгляд Тео, скользнувший по зелени кустов, остался равнодушным.

— Драко…

— Не надо, — Малфой-младший поднял руку, невольно скопировав недавний жест товарища. — Извини. Вырвалось. Давай лучше ты мне расскажешь о последних новостях из большого мира?

На лице любого другого, вполне вероятно, отразилось бы облегчение в связи с уходом от неудобной темы, но только не на лице Нотта. Тем не менее он быстро взял себя в руки и улыбнулся.

— Ну какие такие новости… я же на каникулах. Как и все остальные. Хотя… Виделись сегодня с Блейзом — он от Уоррингтона узнал, что в Министерстве случился переполох. Пропал Роберт Хиллиард.

— Хиллиард?.. — Драко нахмурился, вспоминая.

— Глава комиссии по устранению последствий Второй магической.

— И как же он пропал?

— Просто не явился на работу, — пожал плечами Нотт. — Больше ничего не знаю. Его ищут, но пока безрезультатно. Его нет нигде — даже дома.

— Может, в запой ушел, — хмыкнул Драко.

— Это вряд ли. Я слышал, что он редкостный педант: приходит на работу раньше всех, подчиненным не дает ни минуты покоя, а в отпуск, из которого он, собственно, так и не вернулся, его вытолкали силком.

— Ну так, может, подчиненные постарались? Он их достал вконец — ну, они и решили облегчить себе жизнь, — пошутил Малфой.

Тео рассмеялся.

— Под его начальством, кстати, Грейнджер работает, — заметил он.

— О, ну тогда она скоро отправится следом за ним, — на лице Драко расползлась ухмылка. — Зная ее характер… она мало чем отличается от этого Хиллиарда, как ты его описал.

— Я плохо с ней знаком, — Нотт хмыкнул. — К слову, Драко, ты не думал о министерской карьере? Сейчас удачный момент для попытки скорректировать свою репутацию, начав службу на благо общества.

— Что… Тео... — Малфой едва не поперхнулся, впрочем, в его реакции было больше картинности, чем искренности. — Как ты себе это представляешь? Ты не забыл ничего? — он выразительно похлопал ладонью правой руки по предплечью левой. — У меня тут метка, между прочим. Мне в Министерство путь заказан.

— Зря ты так считаешь, — тихо возразил Теодор. — Подобный выбор может стать отличным шансом для тебя.

— И кто мне его даст? Святой Поттер, следующий заветам Дамблдора, призывавшего не ставить крест даже на самых отпетых ублюдках? — Драко скривился.

— Даже Дамблдор не рискнул бы дать второй шанс Темному лорду, — со значением сказал Тео. — Но ты — не Темный лорд. И с точки зрения Поттера и компании вполне можешь заслуживать того, чтобы попытаться, как говорят, “начать все сначала”.

Драко пожал плечами.



— Понедельник — день тяжелый, — чувством протянул Рон.

Перед ним стояла бутылка сливочного пива, высокий стакан из толстого мутного стекла и тарелка, на которой возлежал огромный кусок пирога с начинкой из говядины и почек.

— Если ты не начнешь сейчас есть, Рон, я экспроприирую у тебя пирог, — многозначительно заметил Гарри Поттер, наполняя сливочным пивом свой стакан.

— Ты все еще можешь заказать что-нибудь поесть, — подмигнул Рон, опасливо подвигая к себе тарелку.

— Это несправедливо! Я не хотел есть, пока не увидел твой пирог! — притворно возмутился Гарри, но все-таки подозвал к себе миловидную официантку, которая с профессиональной скоростью записала его заказ, одарив обоих гостей заведения обворожительной улыбкой.

Время близилось к семи часам вечера — и, несмотря на понедельник, “Дырявый котел” столь же полнился людьми, как и соблазнительными ароматами: слишком многих привлекала возможность выпить и поесть после утомительного рабочего дня в заведении, славящемся на весь волшебный Лондон своей незамысловатой, но умопомрачительно вкусной стряпней. Ну и, кроме прочего, ни для кого не была секретом любовь, которую питали к этому месту главные герои магической Британии — регулярные визиты Гарри Поттера и Рона Уизли добавляли “Дырявому котлу” еще больше популярности, что, вне всякого сомнения, положительно сказывалось на доходах старины Тома и его подчиненных.

С удовольствием прикончив каждый свою порцию пирога, молодые люди заказали еще по одной бутылке сливочного пива и завели неспешный разговор, предусмотрительно прикрывшись заглушающими чарами. Не то чтобы они собирались обсуждать что-нибудь секретное — но гарантий, что рядом не притаилась в своем анимагическом обличье Рита Скитер или кто-то из ее коллег под оборотным, ни у Рона, ни у Гарри не было.

— Гермиона к нам не присоединится сегодня? — поинтересовался Гарри.

— Не знаю. Нет, наверное, — Рон слегка помрачнел.

— Что-то случилось?

— Завал у нее на работе… Ну и вообще… Мы повздорили слегка, — Рон виновато повел плечами и хлебнул сливочного пива, пряча за стаканом свое смущение.

— Ясно… — протянул Гарри. — Не буду спрашивать, как и почему. Сами разберетесь. Но просто знай — ваши феерические ссоры нарушают целостность нашего… гм… золотого трио — так его называют?

— Ты, Гарри, таким тоном это говоришь, будто во всех ссорах один я виноват…

— А нет?

— Ну конечно. И вечно это невинный взгляд зеленых глаз в круглых очках!

— Баста, Рон, — Гарри примирительно поднял руки ладонями наружу. — Я сказал то, что сказал. Это в любом случае ваше дело. Просто мне бы хотелось, чтобы вы меньше ругались и… чтобы мы общались втроем, как раньше. Как в школе. До всего этого.

— А не выйдет, — грустно усмехнулся Рон. — Ты же сам понимаешь. Мы с Гермионой… У тебя Джинни. Дальше будет только хуже.

— Или лучше, — улыбнулся Гарри. — Будем дружить семьями и раз в год слать все к дракклам и выбираться куда-нибудь, где весело. И исключительно втроем.

— С Джинни ты можешь об этом только мечтать, — заржал Рон, и Гарри, помедлив миг, присоединился к нему.

Так они провели еще примерно час — смеясь и непринужденно болтая. Рон, напрягая все свои актерские способности, описывал Гарри многочисленных клиентов “Всевозможных вредилок Уизли” — того самого места, где он проводил теперь минимум пять дней в неделю, почти сразу по окончании войны заняв место Фреда. За год, проведенный в магазине, он искренне полюбил свою работу и заново открыл для себя Джорджа в попытке заменить ему не только напарника, но и ближайшего друга — попытке, впрочем, едва ли успешной.

Гарри рассказывать было нечего. Завершив первый курс Британской волшебной академии внутренних сил, он ушел на заслуженные летние каникулы и проводил время в праздности, развлекая себя регулярными встречами с друзьями и штудированием огромного списка профессиональной литературы, хотя бы половину которого ему и другим курсантам следовало освоить до начала второго учебного года.

— Серьезно? Ты тратишь лето… на чтение? — воскликнул Рон, когда они, продолжая свой нехитрый диалог, вышли на задний двор “Дырявого котла”, чтобы оттуда аппарировать по домам.

— А что такого? Я же собираюсь стать хорошим аврором, а для этого шрама на лбу маловато, знаешь ли, — пожал плечами Гарри.

Рон хотел было что-то ответить, но не успел: дверь паба, которую он только что аккуратно прикрыл, с грохотом распахнулась, и извергла из себя грузное тело, на вид весьма пьяное, которое, споткнувшись о порог, рухнуло на землю аккурат между вовремя расступившимися героями Второй магической. Последовавшая за этим тирада, состоящая сплошь из отборной брани, заняла от силы секунд пять, что, впрочем, не помешало Гарри и Рону понять самое главное: перед ними лежит фанат ирландских “Кенмарских коршунов”, который оказался настолько смел, — или настолько пьян — что не побоялся в самом сердце магического Лондона заявить, что его фаворит способен уделать британских “Торнадос” на раз-два. Когда дверь “Дырявого котла” снова закрылась, Гарри достал палочку и, присев на корточки перед бедолагой, не без помощи Рона перевернул того на спину.

— Сэр, вы в порядке?

— А-а-а… о-о-о… — обдав Гарри и Рона волной алкогольных испарений, средних лет мужчина с неопределенным цветом редеющих волос, вытаращился на них что было мочи. — Гарри Поттер и его друг Рон Уизли? Мерлин великий, какая удача…

Он замолчал, переводя дух и даже не пытаясь подняться. Рон с Гарри переглянулись.

— Вам помочь? — спросили они в один голос.

— Мне прямо как-то… неловко даже, господа… но… если вам не сложно, прислоните меня к стене, будьте так добры…

Гарри и Рон, почти не сдерживая улыбок, помогли незнакомцу, приподняв его и подтащив к кирпичной стене, на которую тот и облокотился, блаженно вздыхая и потирая небольшой кровоподтек на скуле. По всему его виду невозможно было сказать, кто он такой и чем занимается: клетчатая фланелевая рубашка, не первой молодости брюки, потертые летние туфли в сеточку — среднестатистический вид среднестатистического мужчины. И только благодушная улыбка, блуждающая на подбитом лице, ясно выдавала в нем человека, не склонного к ратным подвигам.

— Я там мантию свою оставил… ну да ладно… ой, а что это, Мерлина ради, делаете? Мистер Поттер… ни к чему это, в самом деле! — впрочем, он довольно быстро сдался и позволил Гарри залечить заклинанием след от удара. — Какой вы добрый! Правду говорят, — герой! А вы знаете… мы всего лишь поспорили, какая из команд лиги лучше остальных… а с Мэттом спорить сложно, он, когда выпивает, нетерпимым становится, да и я тоже. Только мне под градусом драться сложно, а у него удар хорошо поставлен — даже если вдрызг, то все равно прибить может, вы уж мне поверьте… Кстати, а я Бродерик Мерфи! А вы…. ах, да, — он смущенно улыбнулся и неопределенно повел рукой. — Мистер Гарри Поттер и мистер Рональд Уизли. Какая приятная встреча. Вы так добры ко мне. Прямо как мой старый ирландский друг… Дуэйн — хороший парень, всегда мне помогал, хоть и важная птица, да еще и непьющий! Он бы этого Мэтта!.. — мистер Мерфи шутливо погрозил кому-то кулаком.

— Мистер Мерфи! — негромко окликнул их нежданного собеседника Гарри, переглянувшись перед этим с Роном.

— ...вы на Мэтта плохо не думайте, он вообще хороший мужик, но вспыльчивый, и своих он всерьез не бьет. Потом еще вину загладить захочет.. выпивкой угостит… уж я-то знаю… Вы ведь не будете на него жаловаться в Аврорат, правда? — мистер Мерфи жалобно воззрился на Поттера и Уизли.

Рон фыркнул, а Гарри только улыбнулся, покачал головой и сказал: “Мистер Мерфи, пьяными драками авроры не занимаются”, — напомнив самому себе Фаджа, несколько лет назад примерно в том же месте, где они сейчас находились, уверявшего, что за раздувание тетушек в Азкабан не сажают.

Мистер Мерфи в ответ успокоенно выдохнул и радостно рассмеялся.

— Это просто замечательно, мистер Поттер, спасибо вам! Мэтт теперь будет мне должен… я с самим Гарри Поттером ради него договорился, так что… — и, не закончив мысль, он громко и выразительно икнул, а Гарри и Рон снова переглянулись.

— Мистер Мерфи, чем мы еще можем вам помочь? — терпеливо спросил Гарри.

— А, мистер Поттер, не переживайте за меня, — ирландец махнул рукой. — Я тут посижу, приду в себя и пойду… с Мэттом мириться.

— Может, подождете до завтра, пускай протрезвеет? — подал идею Рон.

— А вы правы! — с легкостью согласился мистер Мерфи. — Значит, завтра пойду мириться. Ну а сейчас посижу немного… и потопаю… мне тут недалеко, я прямо в Косом переулке квартирку снимаю.

— Ясно. Мистер Мерфи, мы рады знакомству...

— А я как рад! — мистер Мерфи энергично пожал руки каждому по очереди. — Мэтт завтра обзавидуется, когда я ему расскажу, что за подарок он мне сделал, сам того не зна… ик! Сам мистер Поттер… сам мистер Уизли…

Мистер Мерфи еще долго выражал свою радость в связи со знаменательной встречей, совершенно игнорируя попытки Гарри и Рона попрощаться. Впрочем, едва только стихли хлопки аппарации, после которых от присутствия его новых знакомцев во дворе “Дырявого котла” не осталось и следа, он спохватился и запоздало взгрустнул. А затем и вовсе заснул — прямо тут же, под кирпичной стеной, за которой продолжали весело пировать его пьяные до чертиков друзья.