Усмиренная R

Соласа не покидало ощущение, что он попал в свой самый страшный кошмар. Его трясло, распахнутыми от ужаса глазами он смотрел на ту, что стояла прямо перед ним.
Вокруг сновали слуги с подносами, танцевали пары разодетые в дорогие платья и драгоценности. Зал был наполнен светом и музыкой. Здесь собрались самые важные и влиятельные жители Орлея и Ферелдена. Среди них были и советники Фен’Харела — сегодня должны были состояться переговоры. Только Ужасный Волк не замечал ничего вокруг.
Перед Соласом стояла Лавеллан. Такая же, как он ее помнил — с большими зелеными глазами, с чуть вздернутым аккуратным носиком, с россыпью веснушек на щеках и копной рыжих волос. У нее были тонкие пальцы, а вены на ладонях были так близко к коже, что руки казались голубоватого цвета. У Лавеллан были узкие бедра, плоский живот и небольшая грудь. Она походила на подростка своими несколько угловатыми формами.
Но в этом расшитом серебристыми нитями платье она была похожа на фарфоровую куклу. Тугой корсет подчеркнул плавный изгиб груди, мерцающая ткань юбки выгодно оттеняла пламенный оттенок волос. А два длинных до пола рукава с разрезами для рук делали ее похожей на величественную птицу, скрывая обрубок, который остался от ее левой руки после их последней встречи с Соласом.
Она была такая же, как два года назад, когда он в последний раз ее видел. Он убрал Якорь с ее руки, поцеловал в последний раз и ушел, не обернувшись. Если бы он тогда обернулся, он бы понял ее, и сейчас не был бы так потрясен.
Солас снял с нее Валаслин, он помнил, какой красивой она тогда была. Без ужасных кривых линий татуировки на лбу она выглядела такой чистой, юной, беззащитной. А теперь прямо над переносицей четким черным пятном растеклось лириумное клеймо усмиренных.
Он смотрел в лицо своей любимой, полностью лишенное эмоций. В ее глазах больше не было видно искорки, она больше не приподнимала в забавной гримасе одну бровь, не растягивала в усмешке левый уголок рта.
Лавеллан стояла ровно и абсолютно спокойно. Она замерла так, как ни одно живое существо не могло.
— Эллана… — Наконец, смог прошептать Солас. — Кто это сделал с тобой?
Его голос дрогнул, он чуть не поддался эмоциям.
— Ты о чем? — Лавеллан подняла на него свои огромные глаза. Раньше они были такими завораживающими, а теперь пугали своей бездонностью. В них не было ничего, сама жизнь покинула их.
— Кто сделал тебя такой? Кто поставил… это клеймо? — Эльф стиснул зубы, сжал кулаки. Гнев закипал внутри него.
— А, ты об этом. — Она не двигалась, когда говорила, только ее рот открывался. — Я сама это сделала, это был мой выбор.
У Соласа перехватило дыхание. Он ожидал услышать все, что угодно, но не это. Она гордилась своим даром, развивала его, училась и практиковалась с утра до ночи. Она ненавидела Круги, хотя не могла и не признать их пользы. Как она могла сама с собой такое сделать? Лишить себя магии. Отрезать от Тени.
— Я исправлю это!
Лавеллан подняла руку. Это был такой жалкий жест, что сердце Соласа пропустило несколько ударов. Раньше она бы оттолкнула его, с запалом стала бы доказывать ему свою правоту. Потом обиделась бы и поджала губы. А когда он поцеловал бы ее в макушку, она бы смешно закатила глаза. Стукнула бы его кулачком в грудь, и они оба рассмеялись бы.
— Нет, не делай этого. Я осознанно стала усмиренной, не нужно этого менять.
— Зачем? Ты ведь никогда не боялась своего дара? — Солас никак не мог ее понять.
— Дело не в магии. Когда ты ушел, мой мир рухнул. Мое сердце разрывалось на части, мне было так больно. Каждую ночь, закрывая глаза, я видела тебя. Я не могла ничего делать, есть или спать. Несколько раз я пыталась убить себя, но моим спутникам удавалось спасти меня. И тогда я нашла способ, как избавится от этого. Я сама провела на себе ритуал усмирения, потеряв вместе с ним все свои сны и эмоции.
Это сделал он. Он уничтожил самое прекрасное создание, которое когда-либо существовало в этом мире, ради того, чтобы вернуть свой народ. Стоило ли оно того?
По щеке эльфа покатилась слезинка. В ушах стучало, он с трудом мог дышать.
— Зачем?.. — Простонал Солас, падая на колени.
— Мне нужно было пережить твое предательство, Фен’Харел. Я слишком сильно тебя любила.
— Эллана, вернись ко мне, — еле слышно проговорил маг, закрывая лицо руками.
— Я ничего не чувствую, но я помню, как больно мне было тогда. Как хотелось убежать от собственных мыслей, как ты преследовал меня во снах. Как я бродила по Скайхолду, наталкиваясь на стены, словно слепая. Я не должна возвращаться.
— Эллана, мы могли бы… — Солас протянул ей руку.
— Мы еще увидимся, Ужасный Волк. А сейчас мне пора.
Лавеллан медленно развернулась и направилась в другой конец зала к двери. Он смотрел, как она парит над полом, словно божество. И только сейчас он понял, что произошло.
Все, кто находился в помещении кроме него, были мертвы. Пол был залит кровью. Она пришла сюда, чтобы сорвать переговоры, и отвлекала его, чтобы он не мог помешать. Как получилось так, что он стоял на расстоянии вытянутой руки от тех, кто убил его людей, и не заметил этого?
Солас снова закрыл лицо руками. Их методы стали намного более жесткими. В зале было полно невинных людей — знати, слуг, не имеющих никакого отношения к восстанию эльфов. И все они были убиты тем, что осталось от Инквизиции после роспуска.
Прежняя Эллана никогда не допустила бы такого. Она ценила жизнь каждого, считала ее самым ценным даром.
Что же он сделал с ней? Как сможет он жить дальше, зная, что из-за него Лавеллан стала монстром? Он не хотел, чтобы она видела его жестокость, хотел уберечь ее чистое, смелое сердце.
Фен’Харел встал с пола, стараясь не вдыхать воздух, пропитанный запахом крови и смерти. Он в последний раз бросил взгляд на дверь, через которую она вышла, и прошел через элювиан, стоявший в углу возле стены.