Запертая NC-17

Ночное небо низко нависало над замком. Морозный воздух больно обжигал горло и легкие, но Лелиана решила подождать гостя на улице у ворот. Последние годы замок оставался практически пустым, здесь редко появлялся кто-то, кроме старых друзей Инквизитора. Вернее, Элланы Лавеллан, ведь не существовало больше Инквизиции, и титула такого тоже больше не было.
Лелиана прикрыла глаза, вспоминая прошлое. Она помнила, как Скайхолд полнился голосами воинов, путников, паломников. Здесь любой с добрыми намерениями мог найти себе приют. Сейчас Скайхолд больше походил на ледяную тюрьму.
Наконец ворота распахнулись, и во двор замка въехал одинокий путник в тяжелом плаще. Он остановил лошадь возле Лелианы и спрыгнул на землю.
— Дориан, — тон женщины был спокоен, и только легкая улыбка, задевшая краешек ее рта, показывала, что гостю она рада.
— О, леди тайный канцлер, сколько лет, сколько зим, — маг улыбался. Он стал рассматривать Скайхолд. — Так давно здесь не был. Все изменилось. Жаль, что приехать пришлось ночью, я бы хотел увидеть все вновь при свете дня. Кстати, а почему приехать пришлось ночью?
Лелиана опустила голову, капюшон ее плаща съехал вперед, полностью закрыв лицо.
— Здесь не любят дневной свет…и гостей тоже.
Магистр Павус нахмурился.
— Эллана перестала выходить на связь больше полугода назад.
— Ты должен сам все увидеть, Дориан, поверь.
Лелиана вопреки ожиданиям мага повела его в здание не через парадный вход. Она направилась к конюшням, там свернула налево и поднялась по небольшой лестнице. Насколько тевинтерец помнил, эта дверь вела в самую нижнюю часть замка, отсюда же можно было попасть в подземелье.
— Что мы здесь делаем?
— Тш, не шуми, Дориан, ночь, все спят, — несколько дергано ответила бывший тайный канцлер.
Пройдя по длинному коридору, старые знакомые подошли к лестнице, что вела в подземную часть здания. Дориану стало не по себе. Он лишь несколько раз попадал сюда, ему не нравилось это место. Здесь, конечно, не было сыро или грязно — за замком хорошо ухаживали, но все же его давило ощущение веса всего Скайхолда над головой.
Лелиана прошла еще несколько метров и остановилась у широкой дубовой отделанной металлом двери с окошком на уровне глаз.
Дориан вопросительно изогнул одну бровь.



Нет, нет. Нужно бежать. Бежать. Сейчас он будет здесь. Догонит ее. Нагонит. Схватит. Вокруг темно, сухо, под ногами скрепит песок. Нет, это не песок, осколки стекла. Зеркала.
Страшно. Вокруг все наполняется сначала алым цветом, а затем ярко зеленым. Слепит. Пот стекает по спине. Она чувствует прикосновение его руки к своей коже. Громкий крик. Пусти, пусти меня.
Нет, нет. Он снова рядом. Нужно быть сильнее, собраться, взять себя в руки. Нет, нет, он догонит.
— Vhenan…
— Ma halam, ФенʼХарел!
Голова раскалывается от крика. Кто кричит? Он здесь, он хватает ее.
— Vhenan, не бойся меня. Я здесь.
Она вырывается, разрезая его когтями свою кожу.
— Пусти меня! Ar tu naʼdin!
Она вырывается, боль отдается во всем теле. Она снова попадает в Тень. Глаза слепит противный зеленый цвет. Она бежит, натыкается на камни, падает, сбивает в кровь руки и ноги. И так час за часом. Ей никогда не убежать. Ей никогда не догнать его.
Тишину Тени нарушает истошный вопль.



— Это… Это Эллана? — Дориан с ужасом смотрел в окошко.
Комната за дверью полностью оббита мягкой тканью, кое-где разорванной. В ней нет ничего и никого кроме горки лохмотья в углу. Внезапно Дориан увидел, как эта «горка» подняла голову. Черные длинные волосы сбились в колтуны, когда-то мраморная кожа вся покрыта ссадинами, синяками, кровоподтеками. Кое-где кожа свисает струпьями. Обрубок левой руки неуклюже тычется в стену. Ладонь правой руки туго обмотана грязными бинтами.
— Это не может быть…
Эллана полностью подняла голову и распахнула глаза. Теперь Дориан ее узнал. Ее искристые изумрудные глаза. Когда-то они светились мягким ласковым светом, сейчас они были абсолютно безумны, но все же в них можно было узнать Эллану. Словно кто-то запер ее прежнюю в эту страшную, уродливую, изувеченную и истощенную оболочку.
— Что… что случилось? — Дориан отступил от окошка, не в силах смотреть в пустые глаза леди Инквизитора.
Лелиана привалилась спиной к стене.



Так тихо. Словно заложило уши. Слышен только стук ее сердца. Нет, она слышит два сердцебиения.
— Vhenan… Maʼarlath.
Он подходит совсем близко. Его сердце бьется быстрее, словно он боится ее, но ведь это она должна бояться волков. Она протяжно воет, вытянув тонкую шею. Затем опускает голову и начинает жалобно скулить.
— Верни мне то, что ты забрал. Верни, — она почти плачет, приближаясь к нему. Кладет руку на его плечо, заглядывает в его глаза.
— Верни. Ты забрал. Оставил. Верни.
Он тяжело вздыхает, пытается сделать шаг назад, но ее пальцы с силой впиваются в плечо.
— Верни мне мою жизнь, ФенʼХарел!
— Прости меня, любимая.
Тень снова разрывается на части от громкого крика.



— Она сломалась, — Лелиана ухмыльнулась. — Эта невероятная девушка боролась против демонов в Тени, десятка драконов, свихнувшегося древнего магистра и победила. Но не смогла противостоять собственной любви. Как бы глупо это не звучало.
— Но когда? Ведь я говорил с ней, мы переписывались.
— Да, почему-то за тебя и Коула она до последнего держалась как за спасательные ниточки. Коул и сейчас единственный, кто может зайти к ней и остаться не покалеченным. Он моет и переодевает Эллану, когда ей становится легче. Только вот последние несколько месяцев все хуже. Коул перебрался в Башню магов, как можно дальше отсюда, но и там он слышит ее страдания.
— Как это случилось? — Дориан никак не мог прийти в себя после увиденного.
— Она сломалась еще тогда, когда он впервые бросил ее, — Лелиана избегала слов Солас или ФенʼХарел, так как Эллана могла расслышать их с очень большого расстояния и даже, если сказаны они были шепотом.
— Но тогда ей хватило сил бороться. Я думаю, что Лавеллан верила, что сможет найти своего любимого. И это оказалось правдой.



Вдруг стало жарко. Кольцо огня сужалось, подол ее платья уже почти загорелся и вдруг внезапно земля под ее ногами обледенела. Эллана видела Долы. Они были словно вдалеке, в дымке, но в то же время, она четко ощущала звуки насекомых, пение птиц, шелест травы и глухие удары копыт галл о землю. Она хотела подойти ближе, но что-то не пускало ее.
— Нет, нет!
Она крутилась, билась руками о невидимую стену, наконец, эльфийка упала на колени.
— Что же ты сделал, ФенʼХарел?! Что ты сделал?
Эллана рыдала, расцарапывая лицо единственной правой рукой. Изнутри ее пламя рвалось наружу, она не могла его сдерживать, но в то же время не могла выплеснуть. Она была заперта, заперта с собственными ощущениями, собственными мыслями, чувствами в одну очень тесную клетку.
Все тело ныло, в висках громко стучало, а левая рука горела пламенной болью. Ее там нет. Нет.
— Что ты сделал со мной, Ужасный Волк?! Будь ты проклят!



Лелиана устало провела рукой по щеке:
— Когда угроза кунари была остановлена, и он открылся ей, стало хуже. Мы нашли Инквизитора в развалинах, где он бросил ее. Она была без сознания, без руки с якорем. Когда мы вернулись в Зимний дворец, еще не было понятно, что с ней что-то не так. Ей хватило сил собраться и объявить о роспуске Инквизиции, хватило сил в последний раз проститься со своими спутниками. Она даже загорелась идеей образумить его, попытаться заставить его передумать. Но когда мы вернулись в Скайхолд, все изменилось.
Она долгими часами блуждала по комнатам и коридорам, избегая нижнего этажа башни, в которой располагается библиотека. А потом однажды утром она не пришла на завтрак. Мы нашли ее в своей комнате. Все лицо и шея были изодраны. Она была невменяемой, ни на что не реагировала. Эллана полностью ушла в себя. Мы пытались ей помочь. Первое время это срабатывало. Лекари поили ее отварами, кто-то из ее самых близких друзей всегда был рядом. Но постепенно она стала срываться все чаще. Отвары не помогали, она стала сбегать от нас. Несколько раз пыталась убить меня и Сэру.
Лелиана тяжело вздохнула.
— Только Коул еще хоть как-то мог ей помочь. На остальных она плохо реагировала. Еще ей нравилось писать тебе письма. Так было довольно долго. Но полгода назад, когда мы впервые столкнулись с ним и вынуждены были давать вооруженный отпор, тогда она совсем перестала реагировать.
— Она узнает меня? — тихонько спросил Дориан, низко опустив голову.
— Не думаю. А если и узнает, то реакция ее будет крайне тебе не приятной. Я не хотела писать о ее состоянии в письме. Мы старательно храним секрет Лавеллан. Никто не должен знать, что она сошла с ума. Все думают, что метка оставила на ней сложный магический след, и она не может оправиться после него. В какой-то степени это действительно так. Так что, Эллана должна остаться в памяти людей героиней, спасшей Тедас, а не сумасшедшей эльфийкой, которую обвел вокруг пальца бог обмана и предательства.
Коридор заполнил истошный вопль. Лавеллан услышала о своем возлюбленном, и тут же подсознательно отреагировала. Девушка кинулась к окошку в двери. Ее безумные глаза метались по стенам коридора. Вдруг ее взгляд стал на миг осознанным, когда она встретилась глазами с Лелианой.
— Ты! Ты не смогла вернуть его мне! Это ты виновата! Ma halam! Ты не нашла его! Не нашла!
Голос эльфийки был хриплым от постоянных криков. Она колотила единственной рукой в дверь, в уголках ее рта скопилась сероватая пена. Вдруг девушка заметила Дориана. Сердце магистра сжалось, когда его старая подруга на миг посмотрела на него совсем как раньше.
— Ты… Грязный тевинтерец! Ma emma harel! Я ненавижу вас всех!
Лелиана схватила Дориана за рукав и потащила прочь от двери, за которой все продолжала разрываться Эллана.
— Поклянись, что сохранишь нашу тайну. Эллана Лавеллан — героиня Тедаса, спасшая весь мир. И только мы — ее советники и спутники знаем, что с ней. И больше никто никогда не должен об этом узнать.
— Я… я клянусь. Я всегда буду помнить ее такой, как раньше…



— Ma vhenan, тебе больно.
Его голос мягкий и спокойный. Ей не нужно бояться волка, он не укусит. Он уже кусал раньше, больно ранил, но сейчас она в безопасности.
— Обними меня.
Ей хочется быть ближе к нему. Здесь холодно, хочется немного его тепла. Он кладет руки ей на талию, как когда-то, притягивает к себе.
Эллана носом утыкается в его грудь. Блаженно закрывает глаза.
— Зачем ты убил меня, Ужасный Волк? Зачем погубил меня?
— Я никогда не хотел этого, любимая. Я не смог спасти тебя. Я не смог ради тебя побороть собственные чувства. Ты не должна была…
Ей снова больно. Левая рука, которой на самом деле нет, и эльфийка знает об этом, пульсирует тупой ноющей болью. На лбу саднит рана, из нее сочится густая кровь, застилая глаза, пачкая одежду, стекая на пол.
Ее пальцы с силой впиваются в его шею, она царапает, рвет его белоснежную кожу.
— Я люблю тебя, vhenan. Я так люблю тебя, Солас.