19 лет спустя

Осень в этом году настала как-то внезапно. Утро первого сентября было золотым и хрустящим, как яблоко. Так же и ощущал себя Гарри глубоко внутри, но Поттеры как одна большая счастливая семья Уизли шли, болтали и смеялись по грязной дороге к старой доброй станции. Дым выхлопных труб автомобилей заставлял детей кашлять. Две клетки, в которых едва помещались их обитатели - две совы с висящими крыльями и пустыми глазницами – гремели на вершине тележек, которые толкали родители этого многочисленного семейства. Рыжая девушка со слезами на глазах уцепилась за одного из ее братьев, сжимая руку своего отца.
- Кто это - Лили или Джинни, Молли ... или Минерва, или как мы тебя там назвали тебя? - устало спросил Гарри.
- Меня зовут Лили Луна, папа! – ребенок выглядел несколько раздраженным, словно это был не в первый раз, когда ее папа забывал ее имя.
- Мне все равно, - равнодушно ответил Гарри.
Одна Большая Счастливая Семья Уизли достигла платформы девять и три четверти. Гарри не обращал внимания на 2 его сыновей, затеявших спор еще в машине.
- Я не пойду! Я не буду в Хаффлпаффе! - отчаянно кричал младший.
- Джеймс Ремус Рубеус, дай ему передохнуть! - сказал второстепенный персонаж по имени Джинни.
- Я только сказал ему, на какой факультет он поступит, - ответил Джеймс, улыбаясь своему младшему брату.
- Раз его имя такое глупое, значит, он, несомненно, должен быть на факультете тупых?
Но мальчик уже поймал взгляд матери и замолчал. Поттеры подошли к барьеру, но шустрый Джеймс уже проскочил сквозь магическую преграду.
- Вы будете писать мне, - спросил немедленно младший сын своих родителей, в отсутствии его задиристого брата, - Пап?
Гарри очнулся от внезапной боли в его левой ноге, натолкнулся на тяжелый взгляд Джинни и посмотрел на своего сына.
- Что? - спросил он, словно проснувшись от долгого сна.
Джинни неодобрительно покачала головой, наклонилась к ее сыну и сказала сладким голосом:
- Каждый день, мой маленький Ал.
- Мама, не называй меня так, - сказал маленький Альбус, нервно оглядываясь по сторонам, в надежде, что его не услышали.
- Давайте закончим уже посадку? – нервно сказал Гарри и толкнул тележку вместе со своим сыном к стене. Герой Магического мира страстно желал пройти через барьер и попасть в другое измерение. К сожалению, это были несбыточные мечты…
На платформе 9 и ¾ они заметили Рона и Гермиону, они же одно Большое Счастливое семейство Уизли номер 2. Пока Джеймс пытался связать Альбуса перед Хогвартсом – Экспрессом, их родители, как всегда, о чем – то спорили.. За девятнадцать лет, подумал Гарри, ничего не изменилось.
- Припарковался нормально? – спросил Рон у Гарри, - Я да. Гермиона не верила, что я смогу сдать маггловские экзамены на вождение. Думала, что придется заколдовать инструктора.
- Что ты и сделал, - сказала Гермиона холодно, - Я могла бы припарковаться самостоятельно…
- О, действительно, ты замечательно водишь машину, - ответил Рон, потом повернулся к Гарри, потиравшему лоб, - Дети для нее значат слишком много, приятель.
- Я бы не вышла бы из себя, если бы ты хоть на этот раз позаботился о своих детях! - сплюнула Гермиона сквозь зубы.
Пока Рон готовил очередную язвительную речь, его внимание привлекли серебристо-светлые волосы человека, стоявшего рядом с ним.
- Малфой, - встретил его строго Рон.
Драко посмотрел на них и кивнул, а затем его остановился на Джинни, и он усмехнулся:
- Эй, Джинни! - и с этим скрылся в толпе.
Джинни покраснела и отвела взгляд, пока помогала детям затаскивать тележки детей в поезд. Гарри смотрел за всем этим с полным равнодушием, хотя и он и подозревал какие – то интриги за его спиной. Ему было на все наплевать. Из грез его вновь вырвал Рон.
- Эй, приятель. Одолжишь мне копию Как сохранить очарование ведьм на протяжении брака? - спросил он, понизив голос, - Я совершенно забыл, куда подевал эту книгу!
- Зачем мне она? - спросил Гарри, бездумным взглядом осматривая вокзал. Он терпеть не мог эти книги, хотя ни разу даже не открывал их.
- Ты женат?
- Боюсь, ты прав.
- Я его хочу использовать прям сейчас. Там есть позабытый материал ... Я упустил одну важную вещь. Знаешь, в отношениях с Гермионой. Иногда все было так плохо, пока я не нашел «Двенадцать провальных способов сохранить очарование ведьм» и стал ... Ну, еще ... Ты, - Рон объяснял свою трагическую ситуацию.
- Разве плохо снова стать самим собой? - спросил Гарри.
- Да, можно было бы думать, - ответил Рон, - но Гермиона, кажется, не разделяет мое мнение. По крайней мере, до тех пор, пока я не становлюсь самим собой.
- Тем не менее, она была не в себе 21 год ... - прошептал Гарри больше для себя.
К счастью, в этот момент внимание Рона привлек мечтательный голос одной очаровательной блондинки.
- Эй, ребята, - сказал Луна, - Как поживает ваша большая счастливая семья Уизли?
Пока Гарри опустил свои руки, Рон улыбнулся Луне и пожал ее руку, которую девушке ни за что не хотелось отпускать.
- Мы ... - начал Рон, потом остановился и задумался на мгновение, - ну, одна большая счастливая семья Уизли, верно?
- Ты прав, - весело подтвердила Луна, - и я бы тоже хотела стать ее частью…
- Знаешь, ты же можешь еще жениться на Джордже или Перси!
- На самом деле это была бы отличная идея. Если все будет продолжаться в том же духе, мы заполоним Хогвартс одной большой счастливой семьей Уизли в один прекрасный день, - сказала взволнованная Луна, - Или даже весь магический мир. Разве это не круто? Будут одни лишь магглы и Уизли!
Больше Гарри не мог вытерпеть. Он не хотел ни перед кем объяняться, а просто ушел из группы, и сел на пустую, красную деревянную скамью. Он огляделся по сторонам. Вся платформа была заполнена людьми - счастливыми людьми. Возбужденными детьми, с их багажом на поезде, и их наполовину смеющимися, наполовину плачущими родителями. Но все же они были счастливы. Почему Гарри не мог быть одним из них? Что же пошло не так? Почему всегда было такое чувство, будто чего-то не хватает в его жизни? Он чувствовал, что уже давно счастье ускользнуло от него, он упустил свой шанс. Возможно, тогда он и потерял смысл своей жизни. На следующий день он выполнил свое предназначение, чтобы восторжествовать над Волан-де-мортом, у него что – то отняли. Все…
В этот момент теплый, заботливый голос нарушили его молчаливую задумчивость, и кто-то сел рядом с ним.
- Привет, - сказала Гермиона.
Гарри только улыбнулся ей, потом перевел взгляд обратно на землю.
- Поговори со мной, - сказала она и подождала несколько минут, а затем нежно положила руку ему на плечо, - пожалуйста, не закрывайся от себя. Ты знаешь, я чувствую, что тебя что-то беспокоит. Даже очень сильно…
Гарри вздохнул.
- Да, ты всегда чувствовало это, - сказал он.
Она одарила его теплой улыбкой, и Гарри глубоко вздохнул.
- Ты знаешь ... – начал он медленно, не зная, как бы лучше выразить свою мысль, - я имею в виду, у тебя возникало когда – нибудь чувство, что все идет неправильно... в твоей жизни?
Она задумчиво кивнул, внимательно смотря на него.
- Я думаю, это важнейшая часть всего этого ... пропала без вести. Я даже не знаю, что это такое, но я все еще скучаю по нему. И я не могу стать счастливым без него. Я просто знаю это. И я также знаю, что этого я никогда уже не получу. Оно уже давно утеряно ... И это сильно терзает мою душу... Жизнь часто предлагает счастье. Но его у меня нет. Я несчастный, Гермиона.
- Гарри ... - прошептала Гермиона, к сожалению, мягко лаская его спину рукой.
- Словно кто - то контролирует мою жизнь, понимаешь? – продолжал Гарри, - Бог, Вселенная или кто – то еще. Если это Бог, то я ненавижу его.
- Я знаю, Гарри, знаю, - сказала Гермиона со слезами на щеках, - все это смахивает на вину какого – то загадочного человека, который вмешался в нашу жизнь и подстроил ее под себя. Я чувствовала это с тех пор, как попала в Хогвартс. Все неприятности начались гораздо позднее. С нами постоянно продолжали происходить странные и безумные вещи. Помнишь тот глупый эпизод, когда я пыталась убить Рона канарейками? Я была не в себе... словно одержимая Незнакомой Гермионой.
Они оба рассеялись, позабыв обо всем горе.
- Я знаю, - сказал Гарри, понизив голос, - а теперь мы здесь.
Он наблюдал за хлопочущую около детей Джинни и болтающим с Луной Рона.
- Как мы сюда попали? Как это случилось? - спросила Гермиона с отчаянием в голосе.
Тогда Гарри осторожно повернул к ней лицо и вытер слезы мягким движением большого пальца. На мгновение оба они смотрели друг другу в глаза в полной тишине, не замечая никого вокруг.
- Ты читал Двенадцать провальных способов очарования ведьм? - вдруг поинтересовалась Гермиона.
- Э-э ... нет, я думаю, что эта слишком вульгарная идея, - ответил Гарри, окончательно запутываясь в своих мыслях.
- Увлекательная, - выдохнула Гермиона, смотря на него как на восьмое Чудо Света.
Гарри не смог сдержаться от улыбки, увидев выражение ее лица.
- Ты самая милая, Гермиона. У тебя самая красивая душа во всем этом чертовом мире, - он сказал ей, со всей честностью, чувствуя что-то необъяснимое в его сердце, внезапно покраснел и отвернулся.
Гарри почувствовал, что кто – то вторгся в их разговор, и отведя взгляд от Гермионы, увидел стоящую перед ним Джинни. Сердце и душа вновь замерли в нем, активизируя странное ощущение где – то посередине: чудовище в груди опять пробудилось. Джинни, казалось, почувствовала то же самое, и произнесла сладким голосом
- Давай поскорее избавимся от детей?
Гарри поднялся со скамейки и в последний раз взглянул на Гермиону, вернулся к остальным и заметил стоящего все еще на перроне Альбуса.
- Любовь такая прекрасная вещь, - сказала Гермиона, и Джинни улыбнулась ей в ответ.
- Не так ли?
И после последовала за Гарри, оставив позади задумчивую Гермиону.
Гарри схватил своего сына и потащил его в ближайшую открытую дверь, но тут Альбус обернулся и посмотрел на отца с беспокойством:
- Папа, - спросил сын, - а вдруг я окажусь на Хаффлпаффе?
- Альбус Северус Аберфорт Сириус Годрик Дадли, - тихо сказал Гарри, чтобы никто не мог подслушать их разговор, - ты был назван в честь кучи парней, которых я когда – то знал, но которые никогда не учились на Хаффлпаффе. Но их имена в сочетании дают имя одного человека и повод для самоубийства.
Его сын взволнованно смотрел на него.
- Ну ... - начал Гарри, прочищая горло, - один из них был действительно великим человеком, который любил мою маму так, я не могу даже описать словами. Они просто не воздали ему должное, понимаешь? Он отдал для нее все. Он жил и умер ради нее. Она была для Северуса смыслом жизни.
- Это так похоже на настоящую любовь, - ответил впечатленный мальчик.
- Да, - ответил Гарри, - да, это реальность. Гораздо больше, чем мои чувства к твоей маме, не считая сексуальной напряженности в отношениях. Теперь, когда я начинаю задумываться над основами любых отношений, я вспоминаю своих родителей. Мы живем в странном мире, сынок.
Гарри помолчал, задумавшись, совершенно не замечая реакции своего сына:
- Я хочу поговорить с тобой как мужчина. Меня научила жизнь: если ты встретишь заботливую, преданную, постоянно поддерживающую тебя девушку – она станет твоей сестрой. Когда тебя приснится девушка в эротических снах, она - твоя жена. Никогда не слушай своего сердца, сын, а прислушивайся к совету твоего Честбастера.
Совершенно невменяемый к этому моменту Альбус расплакался.
- Давай уже попадем на поезд, что ли? - сказал Гарри, запихивая своего сына в вагон и закрывая за ним дверь.
Оставшиеся на платформе люди отступили назад и стали жестами провожать своих ненаглядных чад. Ученики высунулись в окна и махали на прощание рукой. Пока поезд продолжал набирать ход, а родители махали руками, Гарри затерялся в толпе. Наблюдая за уезжающими детьми, его охватило беспокойство – придется снова проводить Рождество наедине с Джинни. Гарри испытал дикое желание запрыгнуть в движущийся поезд и отправиться, куда глаза глядят.
Последний вагон скрылся в осеннем воздухе, и поезд исчез из вида. Рука Гарри оставалась поднята не то в прощальном жесте, не то в попытке остановить Хогвартс – Экспресс.
- С ними все будет хорошо, - пробормотала Джинни.
Гарри услышал очередной спор Рона и Гермионы и в растерянности поднял свою руку. У него болела голова, но это не было связано со шрамом.
- Конечно, все будет в порядке, - сказал он, - Он единственный, кто остался.
Шрам не болел уже 19 лет. Да, на его сердце была тяжелая рана, и не было глубокого душевного переживания за то, что он не смог дать своим детям нормальные имена. Гарри чувствовал себя опустошенным и морально подавленным. Его жизнь была никчемной. Но, по крайней мере, хотя бы шрам его не беспокоил. Ведь все и вправду было хорошо?