Портьеры

Она так не хотела открывать тяжелые портьеры, впуская в комнату яркие солнечные лучи: за долгие годы ей удалось привыкнуть к темноте, спрятавшей какие-либо эмоции. А сейчас… Сейчас она будто обезумела от одной мысли, что ее Господин вернулся. Женщина еще не видела Его, но каждой клеточкой тела чувствовала, что ее Повелитель где-то рядом.
Она ходила по комнате из одного угла в другой, стараясь не думать о Нем, но напрасно. «Каким Он стал? – крутилось в сознании Белатрикс. – Остался ли Он все тем же Томом или?..» Чем больше она думала, тем абсурднее казались мысли, посетившие ее.
В какую-то секунду ей показалось, что, было бы неплохо, повторить боевую магию и… громкий смех отразился от стен гостевой комнаты в Малфой-мэноре. Зачем ей, Белатрикс Лестрандж, правой руке Волдеморта вспоминать то, с чем она знакома с пеленок? В конце концов, каждый рейд кончался «Круциатусом» и «Авада Кедаврой», так какая разница, когда она произнесет эти заклинания: в начале или конце?
Больше всего она боялась, что Лорд будет (а он обязательно будет) читать ее мысли, в которых нет никого и ничего, кроме Него. Оклюменция никогда не была ее сильной стороной, а вот Том Редлл был и остается лучшим легилементом магической Британии.
Белатрикс опустилась в кресло и, прикрыв глаза, начала понемногу вспоминать Хозяина: Его мягкие волосы, в которых было так приятно запустить пальцы; Его горячие обжигающие губы, которые покрывали поцелуями каждый сантиметр ее тела; Его бездонные серы глаза, в которых было просто невозможно не утонуть. Она старалась восстановить в памяти его нежные, но сильные руки; Его спокойный бархатный голос, который каждую ночь нежно шептал «Моя Беллс» и выносил жестокие приговоры на протяжении всего дня. Воспоминания отозвались режущей болью где-то в области сердца и, закрыв лицо руками, Белла, что было сил, потрясла головой, стараясь придти в себя.
Змея на левой руке пришла в движение, оповещая о том, что Повелитель хочет ее видеть. Это, пожалуй, одна из немногих вещей, оставшихся с прежних времен. Когда боль в руке стала почти невыносимой, мадам Лестрандж оказалась посреди залитого солнцем сада.
Ей пришлось сощуриться, дав глазам возможность привыкнуть к яркому свету. Дальше все было как в замедленной съемке: Он нарочито медленно поворачивался к ней.
- Здравствуй, Беллс!
Нет, это был не ее Том! Эти ужасные красные глаза, этот жуткий шипящий голос, это обезображенное лицо – все это не ее Том! Но по-прежнему ее Господин…
Белатрикс бросилась к его ногам, зная, что внешние изменения ничего не поменяли: она, как и прежде, будет служить своему Лорду до последнего вздоха.
На втором этаже в этот солнечный день были плотно закрыты окна. Она так не хотела открывать тяжелые портьеры…