Глава 2. Шкатулка с детством.

Всю последующую неделю Гермиона не могла спать по ночам. В редкие моменты сна девушке снились кошмары, где за ней по темному лесу гналась Джулия Смолл. Она просыпалась от собственных криков и несколько часов не могла успокоиться.

В голове не укладывалось: она, Гермиона Грейнджер, неродной ребенок своих родителей! И вообще, Грейнджер ли она? Получается, нет. Это если верить словам некой Джулии Смолл, о которой Гермиона ничего не слышала до первого августа этого года. Или все же слышала? Ведь лицо этой женщины с самого начала показалось Гермионе знакомым. Нет, такого не может быть. Откуда она может знать эту странную женщину? Ведь кроме преподавателей и бесконечных родственников семейства Уизли (к которым Джулия явно не принадлежит) девушка не знала взрослых волшебников. Ах, да. Еще Малфои. Но это исключено. Джулия Смолл совсем не похожа на этих надменных чистокровок. «Гермиона, ты – настоящая волшебница. Чистокровная», - выплыла из памяти фраза странной гостьи. Она, Гермиона, чистокровная? Ну, это уж точно бред! Шесть лет она молча сносила едкие насмешки Драко Малфоя по поводу ее «чистой» крови! Гермионе вдруг очень захотелось, чтобы все это вдруг оказалось правдой. Хотя бы для того, чтобы стереть с рожи Малфоя эту презрительную ухмылку. Но она, тут же испугавшись подобных мыслей, отгоняла их прочь. Если выбирать между Малфоем и родителями, то с огромным перевесом выигрывали последние. Родители… Гермиона редко их видела. Лишь на Рождество и в последний месяц лета. И все равно девушка знала, что они любят ее и всегда поддержат в трудную минуту. «Родитель – это тот, кто вырастил, а не тот, кто произвел на свет», - думала девушка и проваливалась в сон.



* * *

И вот, наконец, наступило пятое августа, день приезда родителей Гермионы. Девушка снова спала всего несколько часов, поэтому утром не узнала себя в зеркале. Несколько бессонных ночей оставили заметный отпечаток на ее внешности: под глазами залегли тени, кожа посерела, лицо осунулась. Сполоснув лицо холодной водой, девушка пришла в гостиную и стала ждать.

Часы показывали 9 утра. Значит, Грейнджеры уже прилетели и скоро должны быть дома.

Спокойно сидеть девушка была не в состоянии, поэтому она включила телевизор, снова попав на новости.

«Неужели только их и показывают? – мысленно задала вопрос Гермиона, и тут же на него ответила: - Ах, да, сейчас же 9 утра!»

По телевизору объявили о взрыве в лондонской подземке. Полиция не нашла следов взрывчатых веществ, только тела убитых маглов. Девушка сжала кулаки.

В дверь постучали. Гермиона, выключив телевизор и нацепив дружелюбную улыбку, пошла открывать.

- Мама! Папа! – радостно воскликнула девушка, обнимая родителей.

После быстрых объятий Грейнджеры вошли в дом.

- Вот это жара на улице! – воскликнула Джоана Грейнджер, делая вид, что выжимает свои светло-русые волосы.

- Да, это точно! – оттирая пот со лба, подтвердил Бенджамин.

Гермиона посмотрела на родителей. Прямые светлые волосы и голубые глаза мамы были такими же родными и привычными как темные, почти черные волосы и зеленые глаза папы. Карих глаз не было ни у кого. Гермиона не похожа на них. И сейчас девушка это отчетливо поняла.

Глаза гриффиндорки стали наполняться слезами, и Джоан это заметила.

- Гермиона, детка, что случилось? – участливо спросила она.

И тут девушка поняла, что молчать больше нет сил.

- Мам, пап, мне нужно с вами серьезно поговорить, - на одном дыхании выпалила она.

Родители переглянулись.

- Прямо сейчас? – спросил Бен.

- Да. Я больше не могу ждать, - вздохнула Гермиона.

- Хорошо, только давайте пойдем в гостиную, - попросила Джо и отправилась в комнату. Гермиона с отцом молча последовали за ней.

Когда все расселись, повисло неловкое молчание. Бен, как обычно, сидел в своем любимом кресле, подперев голову руками. Джоана же просто смотрела на дочь, которая не знала с чего начать.

- Может, чаю? – вдруг воскликнул Бен.

- Пойду принесу, - согласилась мама и отправилась в кухню.

- Я тебе помогу! – сказал отец и удалился вслед за ней.

За время, пока родители готовили чай, Гермиона пыталась собраться с мыслями. Получилось плохо. Когда девушка «очнулась», на столе уже стояли три кружки чая и вазочка с печеньем, а родители выжидающе смотрели на нее.

Гермиона молчала. Она боялась начать не так.

- Ты беременна? – вдруг спросил Бен.

Гермиона и Джоан удивленно посмотрели на него.

Мужчина смутился.

- А что? Должен же был кто-нибудь что-нибудь сказать!

«Действительно», - подумала Гермиона.

В голове у нее уже предстала картина: она говорит родителям, что ждет ребенка, знакомит с женихом, все радуются. Позже они узнают, что будет мальчик, и суетливо придумывают имя еще не родившемуся малышу. Бену не нравится ни один из предложенных вариантов. Он хочет, чтобы внука назвали Фред и только Фред, в честь его, Бена, отца. А потом неожиданно рождается девочка, и…

Гермиона встряхнула головой, отгоняя счастливые мысли прочь. Не будет этого. Н-е-б-у-д-е-т.

Решив не тянуть кота за хвост, девушка спросила:

- Вы мои настоящие родители?

Грейнджеры испуганно переглянулись. Сердце девушки забилось быстрее.

- Гермиона… - начала Джо.

- Только давайте так: правда, и ничего, кроме правды? – перебила ее та.

- Разумеется, - пообещал отец.

- Гермиона… - вновь начала Джоан.

Сердце девушки замерло, пропустив несколько ударов.

- …мы не твои биологические родители, - тихо закончила женщина, когда-то ставшая ей мамой.

Гермиона закрыла глаза. Она думала, что заплачет, но слез не было. Видимо, где-то в глубине души она всегда знала правду.

Медленно открыв глаза, девушка посмотрела на родителей. Они сидели, опустив головы вниз, совсем как провинившиеся дети. Гермионе стало невыносимо жаль их.

- Мам, пап… - девушка запнулась на таких привычных словах. - Я ни в чем вас не виню.

Джо посмотрела на нее.

- Правда? Наверное, мы должны были сказать тебе раньше, но боялись травмировать тебя, - начала оправдываться она.

- Нет-нет, вы сказали вовремя. Расскажите, как все произошло.

У девушки появилось необъяснимое желание назвать этих людей на «вы». Они вдруг стали такими далекими, чужими. Гермиона не понимала этих чувств.

- 17 лет назад мы с Беном переехали в Лондон, - начала Джо и оглянулась на мужа, ища поддержки. Он кивнул, - мы тогда были совсем молодыми, но детей иметь не могли.

У Гермионы защипало в глазах.

А миссис Грейнджер, тем временем, продолжала:
- И вот, в один прекрасный день, в конце сентября, Бог услышал наши молитвы.

- В наш дом позвонили, - продолжил Бен. - Открыв дверь, мы увидели на крыльце корзинку. В ней лежала ты.

Слезы все-таки потекли. Гермиона вспомнила Гарри, с ним ведь случилось то же самое. Может, поэтому ее больше тянуло к нему, чем к Рону? Тут голову Гермионы посетила внезапная мысль: неужели ее настоящие родители умерли, так же, как Лили и Джеймс Поттеры? И кем ей приходится эта самая Джулия Смолл? Много вопросов, но ровным счетом никаких ответов.

- В корзинке лежали деньги и записка, - слова Джо вытащили девушку из омута мыслей.

Гермиона перевела взгляд на женщину.

- Сейчас принесу! – правильно истолковав ее взгляд, сказала Джоана и вышла из гостиной.

Оставшись наедине с Беном, Гермиона почувствовала себя неловко. О чем говорить с этим человеком, таким родным, но таким чужим?

Но Джо вернулась быстро, избавив обоих от неловкости. В руках она держала резную шкатулку из темного дерева. Открыв ее, она достала сложенный вдвое лист бумаги и протянула его Гермионе.

На ощупь бумага оказалась довольно плотной. Развернув листок, девушка прочла следующие слова:

«Уважаемые мистер и миссис Грейнджер!
Умоляю вас позаботиться о моем ребенке. Сама я не могу этого сделать.
В корзине вы найдете деньги и несколько личных вещей девочки.
Вы подружитесь, я уверена!
Заранее спасибо,
Амалия Эвертон.
P.S.: Девочку зовут Гермиона»

Черные буквы расплывались перед глазами, на желтоватый листок капали соленые слезы. Сердце Гермионы разрывалось. Неужели ее настоящая мать умерла?

На плечи девушка опустились чьи-то сильные теплые руки. Подняв голову, она встретилась взглядом с Беном.

- Не плачь, милая, - тихо сказал он, гладя ее по плечу.

Гермиона постаралась взять себя в руки.

- Здесь… Здесь написано «несколько личных вещей», - сквозь слезы произнесла она. - Что это?

Джо молча протянула ей шкатулку. Дрожащими руками Гермиона открыла ее.

Внутри оказалось три вещи: белый фарфоровый медальон на золотой цепочке, серебряное кольцо и что-то тряпичное. Первым делом Гермиона взяла медальон.

В витиеватой золотой раме находился овальный фарфоровый камень. На нем были выведены причудливые цветы малиновой и зеленой тушью. Гермиона заметила на раме крючок и осторожно надавила на него. Тихонько щелкнув, медальон открылся на маленькой ладони Гермионы Грейнджер.

Как только девушка увидела, что внутри, слезы из ее глаз потекли быстрее.

Из раскрытого медальона на нее смотрели два человека – мужчина и женщина. Наверное, точнее было бы сказать «парень и девушка», но эти слова казались безумно легкомысленными для этих людей. Гермиона перевела взгляд на женщину, которая мягко, но чуть надменно улыбалась ей. То, что это ее мать, она поняла сразу. Густые каштановые волосы болезненно напомнили ей ее собственные. И глаза… У нее были ее глаза. И носик, слегка вздернутый кверху, бесспорно был как у нее.

Девушка перевела взгляд на мужчину. Он не улыбался, а от его глаз веяло холодом. Гермиона почему-то сразу вспомнила Малфоя-старшего. Хотя они были не похожи (мужчина на снимке был брюнетом), в них было что-то одинаково холодное. Девушка поежилась, и, отогнав неприятные мысли, стала искать в лице мужчины знакомые черты. Губы. Это сразу бросалось в глаза. Не очень пухлые, но и не тонкие. Ее губы. Переведя взгляд на подбородок отца, девушка сквозь слезы улыбнулась: на подбородке мужчины была такая же ямочка, как и у нее. Только тут Гермиона заметила, что под каждым портретом что-то написано. Поднеся медальон ближе к глазам, под портретом отца девушка прочла: «Эдгар Эвертон». Затем она перевела взгляд на надпись под колдографией матери. «Амалия Эвертон», - гласила она. Вот как, оказывается, зовут ее родителей.

Бережно закрыв медальон и отложив его в сторону, Гермиона взяла в руки кольцо. Оно было тяжелым, и, как показалось Гермионе, очень древним – серебряная основа его почернела от времени. В кольцо был вставлен всего один камень, но довольно крупный. Ярко-голубой, испещренный темно-серыми полосками. «Бирюза», - узнала Гермиона. Повертев перстень в руках, она заметила внутри, за камнем, какую-то надпись. Присмотревшись, Гермиона прочла всего одно слово, сотканное из тонких витиеватых букв: «Фостер». Девушка задумалась. Что бы это могло значить?

«Надо будет спросить у Джулии», - подумала она, отложив кольцо к медальону. Осталась последняя вещь.

Взяв ее в руки, девушка поняла, что это – детский чепчик. Он был очень мягкий на ощупь, нежно-кремовый, с тонкими атласными ленточками цвета слоновой кости. Поднеся вещицу к лицу, девушка зарылась в него носом. Он пах чем-то… родным. Большего она сказать не могла.

Вдруг рядом с Гермионой кто-то вздохнул, и она непроизвольно подскочила. Девушка совсем забыла о том, что не одна в комнате. Посмотрев на Джо, Гермиона увидела, что та плачет. Она подвинулась к женщине и крепко обняла ее.

- Спасибо, - прошептала она в светлые волосы, - спасибо вам за все.

Джо, отстранившись, посмотрела на Гермиону.

- Ну что ты. Это тебе спасибо. Ты принесла счастье в наш дом, - сказала она.

Гермиона снова расплакалась.

- Можно… Можно я пойду к себе? Мне нужно о многом подумать, - спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.

Бен улыбнулся.

- Конечно. Иди.

Гермиона направилась к выходу, но в дверях обернулась и посмотрела на людей, которые так много сделали для нее.

- Спасибо… - вновь тихо прошептала она и выбежала из гостиной.