4

Лето в этом году выдалось невыносимо жаркое и душное. Воздух казался таким плотным и густым, что хоть режь ножом, и только к вечеру, когда солнце пряталось за крыши домов, улица переставала наконец напоминать хорошо растопленную баню и дышать становилось самую малость легче. Ветра не было уже несколько дней; лишь изредка ветви деревьев в саду отзывались на призрачное касание легчайших порывов – но тут же замирали вновь, словно боясь выдать себя малейшим движением затаившейся вдали грозе.

Наливая в стакан апельсиновый сок, Амелия неотрывно глядела в сад через идеально вымытое окно. За подпаленной солнцем листвой старых яблонь маячил женский силуэт – завтра он сменится мужским, послезавтра снова женским, а там как карта ляжет. Поначалу Амелия сопротивлялась настойчивым попыткам министерства обезопасить ее, но Фадж был насмерть перепуган – и оттого непреклонен. Он и сам обзавелся телохранителями, хотя и был в пяти минутах от отставки.

Наколдовав в сок льда, Амелия взяла один из стаканов и вышла с ним в сад через летнюю террасу. Вязкая духота оглушила ее на несколько мгновений – Амелия даже остановилась на пару секунд, чтобы перевести дыхание… и обнаружить, что сколько ни набирай в грудь воздуха, все без толку.

– Мисс Вэнс, – приблизившись к своей охраннице, Амелия протянула ей запотевший стакан со смесью сока и льда.

Эммелина Вэнс встрепенулась, покрутила головой, разминая шею, и приняла напиток.

– Спасибо, – она скупо улыбнулась одними губами и сделала аккуратный глоток. – Охлаждающие чары не справляются с этой жарой.
– Знаете, я бы с удовольствием освободила вас от этой работы. – Сложив руки на груди, Амелия кинула взгляд поверх деревянной ограды, отделявшей ее сад от внешнего мира. С противоположной стороны погруженной в тишину улицы на нее смотрел пустыми глазами старый дом – его хозяев-маглов не было дома, они уехали куда-то еще неделю назад.
– Слишком опасно, – покачала головой Эммелина. – Впрочем, если вы вдруг решите воспользоваться чарами Фиделиуса, нужда в охране отпадет сама собой. Но для этого вам придется кому-нибудь… довериться.
– Доверие в наше время едва ли не единственная вещь, которая способна спасти жизнь, – Амелия невесело усмехнулась. – Но если им неправильно распорядиться, оно же и погубит.
– Да… – еле слышно отозвалась Эммелина и, сделав очередной глоток ледяного сока, вздрогнула так, словно ее пробил озноб.

Возвращаясь в дом, Амелия ощутила, как все вокруг начало неуловимо меняться. Остановившись, она закрыла глаза и прислушалась: молчание окружающего мира, таящее в себе смутную угрозу, треснуло подобно стеклу, сменившись тихим шепотом волнующихся на ветру ветвей. Листья яблони едва слышно звенели в раскаленном воздухе, и откуда-то тонкой струйкой хлынула призрачная свежесть грядущей грозы. Амелия подняла голову: закатное небо медленно затапливало облаками, плывущими с горизонта.

А ночью на дом стеной воды обрушилась стихия.

Амелия распахнула все окна, впуская в комнаты головокружительно прохладный воздух. Где-то там под дождем стояла Эммелина, и Амелии стало неловко от того, что она не может позвать ее в дом. Конечно, в такую погоду на помощь всегда придет волшебство – но чего оно стоит, если рядом нет никого, с кем можно было бы разделить радость от долгожданного ливня? Накинув на себя водоотталкивающие чары, Амелия поспешила вглубь сада. То и дело сверкали молнии, выворачивая тьму наизнанку: в ослепительном холодном сиянии на доли секунды проступали силуэты деревьев, трепещущие под каплями мокрые листья, какие-то тени, происхождение которых невозможно было определить.

Амелия споткнулась обо что-то мягкое. Внутри все оборвалось.

– Мисс Вэнс… – выдохнула она, и эти слова потонули в шуме падающей воды.

От испуга чары развеялись, и Амелия тут же промокла до нитки. Присев на корточки, она прикоснулась к лежащей в размокшей земле Эммелине, перевернула ее на спину, поводила над ней палочкой, до крови закусила губу, осознав случившееся. Усилием воли Амелия заставила себя подняться – счет шел на мгновения – и аппарировала в дом.

– Гоменум Ревелио! – прошептала она дрожащим голосом.

В доме никого не было. Позволив себе короткий облегченный выдох, Амелия взмахом палочки заперла все окна и двери в доме. Шум дождя моментально стих, словно кто-то прикрутил громкость на колдорадио: воцарилась пугающая тишина, нарушаемая лишь монотонным тиканьем настенных часов. Амелия бросила взгляд в окно: там, в черноте ночи, под струями ливня лежала Эммелина Вэнс. Тело Эммелины Вэнс. Несколько часов назад Амелия угощала ее освежающим апельсиновым соком, а теперь собиралась с мыслями, раздумывая, как сообщить Фаджу о том, что та мертва.

Высушив одежду и волосы, Амелия уверенным шагом, хотя и не без внутренней дрожи, двинулась в сторону гостиной. Активировать камин, связаться с Фаджем, затребовать наряд авроров на место – наверняка причастные к смерти Эммелины были где-то рядом, и не просто рядом, а прямо в саду. Или…

– Амелия Боунс, – высокий холодный голос заставил ее замереть столбом на пороге.

Лорд Волдеморт стоял у камина в ее гостиной и вращал в длинных паучьих пальцах какую-то керамическую безделушку. Нет, вовсе не безделушку. Фарфоровый наперсток, принадлежавший некогда ее матери. Амелия судорожно сглотнула, почувствовав, как внутри нее поднимает голову застарелая мстительная ярость.

– Поставь на место, – севшим голосом потребовала она.

Ярко-алые глаза, рубинами сверкавшие на мертвенно-бледном змеином лице, расширились, а тонкий безгубый рот искривило подобие ухмылки.

– Сентиментальные воспоминания? Какая жалость, – Волдеморт разжал пальцы и наперсток полетел на пол.

Амелия крепче вцепилась в палочку. В груди разливалась жгучая ненависть, горло перехватило спазмом – словно кто-то сжал его костлявой ледяной рукой. Перед глазами, как живое, встало лицо матери – печальное и спокойное, с закравшейся в уголок рта улыбкой. Она обожала вышивать своими руками, без помощи магии, и этот фарфоровый наперсток, украшенный по краям мелким цветочным узором, неизменно защищал ее палец от острия иглы.

Скрипнув зубами, Амелия рассекла воздух коротким взмахом руки. Пол под ногами задрожал, зазвенели фигурки на камине – невидимая ударная волна полетела в Волдеморта, но он ленивым движением поднял ладонь, и все затихло.

– Совсем не хочешь поговорить? Вспомнить былое? – Волдеморт сделал шаг вперед.
– Нам не о чем говорить, – сухо ответила Амелия и отправила в него еще одно заклятие, но и его Темный Лорд отразил без особых усилий.
– Ты так думаешь? – он неумолимо приближался, не отрывая взгляда от ее лица. – А я думал, нам есть что обсудить… Когда-то ты хотела меня.

Амелия скривилась.

– Ты с тех пор приложил слишком много усилий к тому, чтобы это стало самым ужасным моим воспоминанием, – выждав мгновение, она снова атаковала, и снова безуспешно.
– Амелия… – прошипел Волдеморт, склонив голову набок и рассматривая ее так, словно она была любопытным экспонатом на выставке редкостей. – Ты всегда была умной женщиной. Способной поставить долг, профессионализм и карьерную выгоду выше каких-то там… чувств.
– Чувств к мужчине – да, мистер Риддл, – устало возразила Амелия, выделив, впрочем, последние два слова и не без удовольствия отметив, как перекосило лицо ее гостя, – но не тех чувств, которые нормальные люди испытывают по отношению к своей семье. Я догадываюсь, к чему ты клонишь, ты…
– Я хотел предложить тебе бросить заниматься глупостями и перейти на мою сторону, – Темный Лорд остановился в нескольких футах от нее.

Амелия окружила себя защитным куполом, не отрывая взгляда от красных глаз Волдеморта. Он стоял неподвижно прямо перед ней, чуть раскинув бледные руки в приглашающем жесте, и ухмылялся.

– Ты убил моих родителей. Моего брата и его семью. Мисс Вэнс, – голос Амелии чуть дрогнул, когда она вспомнила о мягком безжизненном теле, лежащем в размытой дождем земле. – Я сегодня угощала ее холодным апельсиновым соком… Было очень жарко. А ты ее убил.
– Ты так сентиментальна, – рассмеялся Волдеморт, и в его руке появилась палочка.
– А ты не понимаешь элементарных вещей, – покачала головой Амелия. – Никогда не станет на твою сторону человек, у которого ты отобрал все, чем он дорожил.
– Твоя племянница все еще жива, если мне не изменяет память, – комнату снова огласил высокий смех, пробирающий до костей.

Все произошло очень быстро. Амелия вскинула палочку и запустила в Волдеморта одно за одним несколько заклинаний. Она знала, что лишь отсрочивает неизбежное: ни богатый опыт, ни магическая сила не давали особых преимуществ в бою с таким, как Темный Лорд. Амелия была заперта в одной комнате с самим злом – и прекрасно понимала, что живой отсюда не выйдет. Волдеморт больше не обращался к ней – только терпеливо отбивал яростные атаки, несомненно выжидая момент для нанесения одного, единственного, но смертельно точного удара.

Амелия не то чтобы боялась смерти, хотя и ощущала леденящую хватку природного ужаса, скрутившую внутренности в тугой болезненный узел, – но все же расстаться с жизнью планировала иначе и не в этой компании.

– Авада Кедавра!

Все закончилось.

3

Шесть гробов – это слишком.

Амелии казалось, что в нее не уместится столько боли, что та непременно будет переливаться через края – потоками слез, криками, истериками. Но ее глаза были сухи, как пустыня Сахара, а в голове царила абсолютная пустота. Провожая в последний путь отца, мать, брата, его жену и двоих племянников, она не чувствовала практически ничего. Кто-то – Амелия не помнила, кто – сказал, что это временно, что потом накроет и станет невыносимо.



В тот день Амелия задержалась в министерстве – с ней это вообще часто случалось в последнее время. Она зарылась в свои многочисленные бумаги и не заметила, как стрелка часов перевалила за семь вечера, а когда подняла взгляд на циферблат, вспомнила о назначенном на сегодня праздничном ужине в честь дня рождения племянника. Семейные традиции никогда не были ее сильной стороной – хотя Амелия, несомненно, любила родителей, брата и его семью всеми фибрами души и высоко ценила их снисходительное отношение к ее увлеченности работой.

К счастью, они не знали о другом ее увлечении, которое, впрочем, осталось глубоко в прошлом. Амелия по сей день проклинала себя за недальновидность, проявленную в молодости. А переступив порог дома и столкнувшись с последствиями нескольких выборов, сделанных много лет назад, она и вовсе себя возненавидела. Выронив прямо на пол коробку с нежнейшим баноффи, Амелия на подкашивающихся ногах прошла через изуродованный яростной борьбой холл в гостиную – дверь была не просто распахнута, она едва держалась на петлях – и замерла, разглядывая изломанные тела, беспорядочно разбросанные по комнате.

– Гоменум Ревелио… – прошептала Амелия, заранее зная ответ.

И громко закричала, упав коленями в груду осколков.

2

Амелия не знала, что такое влюбиться до «бабочек в животе». Даже будучи девчонкой – а им, как известно, свойственно думать, чувствовать и делать всякие глупости, – она редко позволяла себе впутываться в романтические авантюры, а если и впутывалась, то исключительно с холодным разумом и спокойным сердцем.

С Томом все было иначе. Не сказать что Амелия потеряла от него голову, но что-то в нем было такое, от чего у нее раз от разу пробегали по коже мурашки. Он не был ласковым – и это прекрасно, Амелии никогда не нравились все эти «телячьи нежности», – но знал, как доставить женщине удовольствие. Он ни разу не признавался ей в любви – и это тоже замечательно, потому что и сама Амелия любила только родителей и младшего брата, – но был до невозможности интересным и пугающе умным собеседником. А еще он часто где-то подолгу пропадал, не объясняясь, – и, откровенно говоря, это ее тоже полностью устраивало.

В целом, отношения с Томом Риддлом настолько слабо напоминали отношения в привычном значении этого слова, что Амелия в какой-то момент окончательно расслабилась, сделав вывод, что ее свободе ничего не угрожает.



Новый тысяча девятьсот семидесятый год они встречали в очередной съемной квартире – Том почему-то предпочитал именно магловские, а Амелия никогда не интересовалась причинами. Впрочем, ей и самой было удобнее встречаться с ним в магловском Лондоне – свою личную жизнь она прятала за семью замками от всех, кто мог ею заинтересоваться.

– С новым годом, – Амелия подняла бокал вина, как только часы пробили полночь.

Том отсалютовал ей своим.

Сделав несколько глотков, Амелия поставила бокал на низкий журнальный столик и опустилась на диван. Подумав секунду, она скинула обувь и подобрала под себя ноги, с наслаждением откинувшись на ворох подушек, украшенных какими-то дикими геометрическими узорами всех цветов радуги. Том по-прежнему стоял, возвышаясь над ней темной башней, и думал о чем-то своем под аккомпанемент грохочущих фейерверков, доносящийся с улицы. Кажется, он даже не пригубил вино.

– Кажется, у вас, загадочный мистер, совсем не новогоднее настроение, – Амелия повыше запрокинула голову, чтобы лучше видеть его лицо.
– Мое новогоднее настроение выглядит именно так, Амелия, – усмехнулся Том. – А рождественское и того хуже.
– Хотела бы я видеть, как ты реагируешь на собственный день рождения.
– Ты все пропустила.
– Я даже не знаю, когда он, – Амелия заметила, как он скривился, и пожала плечами, – это не упрек. Можешь не раскрывать свои тайны, я как-нибудь переживу.

Том опустился рядом и, отставив бокал, хозяйским жестом опустил ладонь на ее бедро.

– Закончился две минуты назад.

Амелия медленно перебралась к нему на колени и подцепила ногтем пуговицу на его рубашке.

– В таком случае, я задолжала тебе подарок, – прошептала она и, наклонившись, провела языком по его губам.

Том судорожно втянул воздух и сжал ее бедра с удивительной для таких тонких пальцев силой.

Спустя полчаса, или час, или даже больше, когда Амелия очнулась на ковре среди беспорядочно разбросанных предметов их с Томом гардероба, на улице уже воцарилась полная тишина. Нарушало ее только мерное тиканье часов, ставшее чуть более неумолимым с наступлением нового года.

Амелия поежилась. Чувство теплой неги постепенно спадало, уступая место неуютной прохладе. Том каким-то чудом заметил это, – а может, и сам начал зябнуть? – вытащил из кармана распластанной рядом рубашки палочку и призвал откуда-то большой теплый плед.

– Спасибо, – Амелия приподнялась на локте и обвела взглядом комнату. – Знаешь, хозяева этой квартиры, маглы, очень удивились бы, если бы увидели, как их одеяло парит в воздухе.

Том усмехнулся. Он лежал, глядя в потолок, и крутил в пальцах палочку.

– Мы недавно передали аврорам странное дело, – мысли Амелии потекли в сторону работы. – Магловская полиция сбилась с ног, пытаясь найти связь между цепочкой самоубийств… это длится уже несколько лет. Все самоубийцы – одиночки, без семей. И способ один и тот же – через повешение. – Она пожала плечами. – С одной стороны, что удивительного в том, что человек, у которого никого нет, рано или поздно скатывается в депрессию и кончает с собой… с другой – почему все они как один предпочитают веревку любым другим способам?
– Быстро и эффективно, – отозвался Том.
– Насколько я знаю, не всегда.

Амелия прижалась к Тому и нахальным образом закинула на него ногу, проигнорировав недовольную гримасу на его красивом лице. Ей нравилось иногда досаждать ему, это здорово щекотало нервы. Почему? Хотела бы она сама знать ответ – более того, была уверена, что он есть, просто лежит отнюдь не на поверхности.

– Кто-то заставляет их это с собой делать, – прошептала Амелия. – Кто-то, кто ненавидит одиноких людей или…
– ...или маглов, – закончил Том и, повернув голову, заглянул ей в глаза. – А что если мы прямо сейчас лежим в гостях у одного из этих несчастных суицидников?
– Я ценю твое чувство юмора, – Амелия усмехнулась и покачала головой.
– Как ты относишься к татуировкам и собственническим замашкам? – внезапно сменил тему Том.

Амелия замерла на мгновение, самую малость почувствовав себя сбитой с толку, а потом рассмеялась.

– Я пока не думала об этом.
– А если я предложу тебе, – Том взял ее руку и аккуратно провел пальцем линию по внутренней стороне от локтя до запястья, – нанести сюда красивую магическую метку, которая обеспечит нам с тобой надежную связь?
– Ты это серьезно сейчас? – Амелия вскинула брови, изображая крайнее недоумение.
– А почему нет?
– Это предложение звучит слишком… м-м-м… романтично для таких, как мы с тобой. Пометить себя волшебными татуировками во имя высоких чувств – это… Том, не издевайся надо мной, – хмыкнув, Амелия плотнее закуталась в плед.

Том сел – покрывало сползло с него, обнажая бледное жилистое тело – и чуть повернулся к Амелии, глядя на нее сверху вниз из-под длинных темных ресниц. Она невольно залюбовалась его красивым лицом, словно выточенным из мрамора: белая кожа, темные, почти черные волосы, четко очерченные скулы, жесткий, и в то же время чувственный рот. Не мужчина, а произведение искусства – но что-то такое пряталось за этим изысканным фасадом, отчего Амелия временами спрашивала себя, не пора ли ей уносить ноги от этого мнимого совершенства.

– Я предлагал метку только для тебя, – прервал молчание Том. – Мне она не понадобится.

Амелия нахмурилась.

– Ты хотел пометить меня как свою собственность?
– Я же собственник, – Том криво улыбнулся, не спуская с нее глаз.
– Это, безусловно, все объясняет.

Том еще смотрел на нее какое-то время, но потом, не говоря ни слова, – невербальная магия давалась ему возмутительно легко, – вскинул волшебную палочку и выстрелил в воздух зеленым пламенем, из которого за считанные мгновения соткалась зловещая призрачная фигура: змея, выползающая из черепа. Амелия окаменела. Не в силах шевельнуться, она переводила взгляд широко распахнутых глаз с жуткой бесплотной фигуры на Тома и обратно, туда-обратно, туда-обратно. Время, казалось, застыло – хотя стрелка часов продолжала исправно двигаться, знаменуя скорое наступление третьего часа ночи.

Амелия помнила этот знак – он попадался ей в паре дел, переданных в Аврорат. Точно такой же появился над домом одного из лидеров протестов за права сквибов – кто-то убил его глубокой ночью и оставил зловещую метку, парящую в воздухе. А в другой раз погибла целая семья полукровок – и над местом преступления тоже мерцала зеленым светом змея.

– Эффектно, – с трудом вернув самообладание, улыбнулась Амелия. – Ты это хотел на моей руке оставить?

Том кивнул, кажется, не заметив ее короткого замешательства. Он с каким-то фанатическим восторгом смотрел на свое волшебное творение и больше ни на что не обращал внимания. Амелия несколько мгновений изучала его четкий профиль, подсвеченный потусторонним свечением змеиной фигуры; сердце гулко билось в груди, и ей стоило огромных усилий успокоить участившееся от волнения дыхание. Том не должен был почувствовать ее страх.

Амелия улыбнулась, когда он, развеяв волшебное видение, снова посмотрел на нее. Его глаза потемнели от желания при виде ее обнаженного тела – она намеренно дала пледу сползти с себя, игнорируя прохладу комнаты и снедавший изнутри озноб.

И когда Том набросился на нее – грубо, почти без ласки, – Амелия с ужасом в сердце отдалась ему, но про себя твердо решила, что эта их встреча будет последней. Наступил новый тысяча девятьсот семидесятый год – и уже первая его ночь преподнесла Амелии грандиозное откровение.

1

Амелия стояла перед старой облупленной дверью и задумчиво смотрела на медную ручку, натертую до блеска многочисленными прикосновениями рук. Очень хотелось воспользоваться Бомбардой, но рабочий протокол требовал трижды постучаться и представиться. Амелия покрепче сжала палочку в кармане мантии и подняла руку к двери, задумалась ненадолго – и отбила короткую дробь костяшками пальцев.

Тишина.

Пришлось повторить стук.

– Кто там? – послышался недовольный голос.

Амелия прочистила горло.

– Амелия Боунс, Сектор борьбы с незаконным использованием изобретений маглов. Рекомендую добровольно открыть дверь, отказ будет расценен как сопротивление представителю закона.
– Катитесь к дракклам.
– Ясно, – Амелия вздохнула. – В таком случае лучше отойдите от двери. На счет «три» я ее выбью. Раз… Два…

Щелкнул замок. Амелия замерла в ожидании, но больше ничего не произошло. Шестое чувство отчаянно кричало о затаившейся внутри опасности, но делать было нечего – пришлось надавить на ручку, которая с трудом, но все же поддалась, и толкнуть дверь. Взгляду Амелии открылся узкий длинный коридор, дальняя часть которого терялась в кромешном мраке. Застыв на пороге, Амелия мысленно чертыхнулась и прокляла свое начальство, которое отправило ее на это задание одну. «Что вам стоит арестовать старика, мисс Боунс? Вы сильная волшебница, а ваши коллеги нам нужны в другом месте».

Амелия сделала шаг вперед.

– Экспеллиармус! – гаркнуло из темноты, но она успела выставить щит – дали о себе знать многочисленные тренировки с аврорами, на которые гоняли их отдел.

– Импедимента! – ответила Амелия, но ее соперник тоже оказался не так уж прост – заклинание встретилось с неслабой защитой и отрикошетило обратно, она еле успела пригнуться.

Следом прилетело еще несколько заклинаний и, едва успевая отбиваться, Амелия медленно отступила назад. Соваться в коридор было плохой идеей, даже мастеру в области боевой магии было бы сложно дать отпор противнику в таком узком пространстве.

Сделав еще один шаг назад под напором заклятий, Амелия наткнулась на кого-то спиной и чуть не подпрыгнула от неожиданности.

– Мисс, вам нужна помощь?
– Риктусемпра! – рявкнула Амелия, бросая очередное заклинание вглубь дома, и чуть повернула голову к незнакомцу: – Мистер, вам лучше не мешать мне, я при исполне… Протего!

Она еле успела отбить оглушающее.

– И вас отправили одну на такое дело? Он же сумасшедший.

Амелия окинула быстрым взглядом невесть откуда взявшегося мужчину. Он был высок, привлекателен, на вид ему можно было дать лет тридцать пять - сорок.

– Я могу вам помочь, – усмехнулся волшебник. – Вы прикроете меня щитом, а я его обезврежу и передам вам в руки.

Пару секунд Амелия колебалась, но затем кивнула.

– Идет.

Через пять минут ее новый знакомый выволок на улицу – практически за шкирку – немолодого мага, который крыл их ругательствами на чем свет стоит. Амелия связала его, заткнула рот невербальным Силенцио, а палочку нарушителя положила к себе в карман.

– Вам не понравились его метлы? – насмешливо спросил незнакомец. Он прислонился к стене, ничуть не заботясь о своей черной мантии, которая запросто могла замараться, и, ухмыляясь, наблюдал за тем, как Амелия опечатывает дверь и окна с разводами на грязных стеклах.

– Он скупает магловские метлы, придает им соответствующий вид, чтобы наделить сходством с настоящими, и накладывает какие-то чары, которые на время придают летательные свойства. Но эти чары быстро выветриваются, что уже несколько раз плачевно закончилось, – закончив с процедурой, Амелия отошла на несколько шагов и окинула проделанную работу придирчивым взглядом.

– Кто-то погиб?

Амелия взглянула на мужчину и совершенно внезапно обнаружила, что при взгляде на него губы сами складываются в улыбку. Быстро вернув своему лицу бесстрастное выражение, Амелия отрицательно покачала головой.

– К счастью, обошлось без этого. Но случаи тяжелых травм имели место быть, – она немного помолчала и все-таки позволила себе приподнять уголки рта, – спасибо, мистер…
– Риддл. Меня зовут Том Риддл, – усмехаясь, он отделился от стены – о чудо, на его мантии не осталось ни пылинки! – и протянул ей руку.
– Амелия Боунс.

Она вложила ладонь в его длинные пальцы – они были холодны как лед.

– Прежде чем вы, Амелия, исчезнете в неизвестном направлении, прихватив с собой этого прохвоста... – Том Риддл кивнул на старика, который барахтался в веревках, беззвучно открывая рот. – Как насчет того, чтобы встретиться как-нибудь вечером за чашкой кофе?

Амелия пожала плечами.

– Почему бы и нет?
– Вот и прекрасно, – глаза Риддла полыхнули, он обнажил в улыбке идеальные белые зубы.

Амелия почувствовала, как в груди все перевернулось от неясного предчувствия, но она так и не поняла, хорошего или плохого. У нее давно не было мужчины, а этот Риддл был очень даже ничего, хоть и с тяжелым взглядом, от которого по спине бежали мурашки. В конце концов, Амелия тоже была не подарок.

Кажется, в ее жизни начиналось что-то интересное.