Опоздавшая R

Контроль над Якорем Лавеллан потеряла окончательно. Во время последнего боя с магами кунари метка несколько раз взорвалась, сильно поранив всех вокруг, больше всего досталось самой Лавеллан и Железному Быку, который прикрывал ее от нападающих.
Все вокруг виделось, словно сквозь кусок зеленоватого мутного стекла. Боль от метки растеклась по всему телу, Эллана еле держалась на ногах. Салатовые струйки магии Якоря перебрались на шею и левый бок, от этого стало сложнее дышать.
Последний бой дался им всем с большим трудом. Бык стоял на коленях, опершись о свой топор прямо над трупом зарубленного им кунари. Сэра пыталась поднять Дориана, у которого от усталости подгибались ноги.
— Мне нужно идти за ней, — Эллана насколько могла быстро поплелась в сторону элувиана, в котором недавно исчезла Видассала.
Переход через зеркало дался труднее, чем надеялась эльфийка. Метка стала разрастаться все быстрее, ее узоры уже перебрались на левую щеку. Глаза жгло, словно туда насыпали песка, во рту пересохло. Единственное, что заставляло несчастную Лавеллан двигаться вперед, была надежда увидеть Соласа.
Хотя все ее тело изнывало от боли и страданий, сердце эльфийки билось быстрее, оно было полно надежды и предвкушения. Шестое чувство подсказывало, что она вот-вот снова сможет заглянуть в глаза любимого.
Так много времени прошло, а она все еще помнила его прикосновения, его приятный запах сухой травы, солнца и соленой воды.
Вывалившись из зеркала, Эллана увидела кунари, когда та пыталась убить Соласа, но ей явно это было не под силу. Лавеллан теперь знала, что ее возлюбленный был эльфийским богом, ФенʼХарелом. Судя по тому, как быстро он расправился с нападавшей, он вернул себе силу в полной мере.
— Солас, — Элана попыталась закричать, но из ее светящимся зеленым горла вырвался лишь смутный хрип.
С огромными усилиями доковыляв до столь желанной цели, Эллана упала на колени, выгнувшись от боли, которая волнами пробегала от метки по всему телу.
— У тебя, наверняка, много вопросов, vhenan, — Солас стоял спиной, не спеша поворачиваться, а ей так хотелось взглянуть на него в последний раз.
Боль усиливалась, и Эллана впервые вскрикнула. Наконец, Солас повернулся и подошел к ней.
— У нас мало времени, — его голос на миг дрогнул.
— Слишком поздно, vhenan, — прохрипела эльфийка, поднимая голову, чтобы эльфийский бог мог рассмотреть ее получше.
— Нет, — зеленые жилы застилали практически все ее лицо, левый глаз светился ярким изумрудным светом. Этим глазом она уже не могла видеть. Метка подбиралась к сердцу, хотя Лавеллан и пыталась бороться с ней из последних сил.
— Нет, vhenan, нет, — Солас опустился на колени, прижимая к себе еле живое тело девушки. Эллана дрожала, она с трудом подняла правую руку, чтобы прикоснуться к щеке возлюбленного. Эльфийский бог попытался помочь Лавеллан, но метка брала свое, даже его вновь обретенных сил не хватило бы, чтобы остановить процесс.
— Прости, — прохрипела она.
— Это я виноват во всех твоих бедах.
— Я знаю, что ты ФенʼХарел. — Солас хотел было что-то ответить, но Эллана прижала ладонь к его губам. — Я жалею только об одном. Почему ты не рассказал мне все? Ты думал, я не смогу тебя понять?
Солас прикрыл глаза, коснувшись легким поцелуем лба Лавеллан.
— Не все так просто, мое сердце. Я отдал сферу Корифею. После сна, у меня не было сил ее открыть, я надеялся, что он погибнет, воспользовавшись ею, а мне будет открыть путь в Тень.
— Зачем? — одними губами спросила Эллана. В руках любимого, боль отступила, но силы были на исходе.
— Это я создал Завесу. Я отделил этот мир от Тени в надежде спасти мой мир от гибели. Но этим я погубил свой народ. Я — причина, по которой эльфы стали смертны, я отнял у этого мира магию, огромное количество знаний, я разрушил все. Проснувшись, я хотел исправить свои ошибки, я был готов заплатить цену — твой мир должен был быть уничтожен.
Сердце Элланы застучало быстрее, сдаваясь под натиском Якоря. Медленно боль возвращалась, тело немело. Левый глаз полыхал зеленым.
— Но ты изменила все, ты показала, что и здесь, в этом изуродованном мной мире, есть ради чего жить. Но я поклялся, что спасу свой народ, я поклялся, я не могу отступить. Прости меня…
Солас еще раз попытался помочь Эллане, но все было напрасно, она слишком поздно пришла к нему.
— Нет, любимая, нет, — он отчаянно прижимал Лавеллан к себе, словно так мог спасти ее.
Эльфийка в последний раз подняла на него глаза:
— Maʼarlath…
Солас осторожно коснулся губами ее губ, пытаясь выразить все то, что творилось у него внутри.
Взгляд девушки застыл, Якорь с ужасающей скоростью пожирал ее тело. Вся она светилась изумрудным пламенем.
Крик, переходящий в безумный рык заполнил пространство вокруг. ФенʼХарел дал выход своим чувствам, отчаянно прижимая к себе бездыханное тело возлюбленной, зарывшись лицом в ее мягкие гладкие волосы.
— Vhenan, я никогда тебя не забуду, — немного успокоившись спустя какое-то время, Солас поднял полыхающее тело Лавеллан с земли. Он нежно поцеловал ее в лоб, и направился к элювиану.
— Ma emma lath, Эллана.

Запертая NC-17

Ночное небо низко нависало над замком. Морозный воздух больно обжигал горло и легкие, но Лелиана решила подождать гостя на улице у ворот. Последние годы замок оставался практически пустым, здесь редко появлялся кто-то, кроме старых друзей Инквизитора. Вернее, Элланы Лавеллан, ведь не существовало больше Инквизиции, и титула такого тоже больше не было.
Лелиана прикрыла глаза, вспоминая прошлое. Она помнила, как Скайхолд полнился голосами воинов, путников, паломников. Здесь любой с добрыми намерениями мог найти себе приют. Сейчас Скайхолд больше походил на ледяную тюрьму.
Наконец ворота распахнулись, и во двор замка въехал одинокий путник в тяжелом плаще. Он остановил лошадь возле Лелианы и спрыгнул на землю.
— Дориан, — тон женщины был спокоен, и только легкая улыбка, задевшая краешек ее рта, показывала, что гостю она рада.
— О, леди тайный канцлер, сколько лет, сколько зим, — маг улыбался. Он стал рассматривать Скайхолд. — Так давно здесь не был. Все изменилось. Жаль, что приехать пришлось ночью, я бы хотел увидеть все вновь при свете дня. Кстати, а почему приехать пришлось ночью?
Лелиана опустила голову, капюшон ее плаща съехал вперед, полностью закрыв лицо.
— Здесь не любят дневной свет…и гостей тоже.
Магистр Павус нахмурился.
— Эллана перестала выходить на связь больше полугода назад.
— Ты должен сам все увидеть, Дориан, поверь.
Лелиана вопреки ожиданиям мага повела его в здание не через парадный вход. Она направилась к конюшням, там свернула налево и поднялась по небольшой лестнице. Насколько тевинтерец помнил, эта дверь вела в самую нижнюю часть замка, отсюда же можно было попасть в подземелье.
— Что мы здесь делаем?
— Тш, не шуми, Дориан, ночь, все спят, — несколько дергано ответила бывший тайный канцлер.
Пройдя по длинному коридору, старые знакомые подошли к лестнице, что вела в подземную часть здания. Дориану стало не по себе. Он лишь несколько раз попадал сюда, ему не нравилось это место. Здесь, конечно, не было сыро или грязно — за замком хорошо ухаживали, но все же его давило ощущение веса всего Скайхолда над головой.
Лелиана прошла еще несколько метров и остановилась у широкой дубовой отделанной металлом двери с окошком на уровне глаз.
Дориан вопросительно изогнул одну бровь.



Нет, нет. Нужно бежать. Бежать. Сейчас он будет здесь. Догонит ее. Нагонит. Схватит. Вокруг темно, сухо, под ногами скрепит песок. Нет, это не песок, осколки стекла. Зеркала.
Страшно. Вокруг все наполняется сначала алым цветом, а затем ярко зеленым. Слепит. Пот стекает по спине. Она чувствует прикосновение его руки к своей коже. Громкий крик. Пусти, пусти меня.
Нет, нет. Он снова рядом. Нужно быть сильнее, собраться, взять себя в руки. Нет, нет, он догонит.
— Vhenan…
— Ma halam, ФенʼХарел!
Голова раскалывается от крика. Кто кричит? Он здесь, он хватает ее.
— Vhenan, не бойся меня. Я здесь.
Она вырывается, разрезая его когтями свою кожу.
— Пусти меня! Ar tu naʼdin!
Она вырывается, боль отдается во всем теле. Она снова попадает в Тень. Глаза слепит противный зеленый цвет. Она бежит, натыкается на камни, падает, сбивает в кровь руки и ноги. И так час за часом. Ей никогда не убежать. Ей никогда не догнать его.
Тишину Тени нарушает истошный вопль.



— Это… Это Эллана? — Дориан с ужасом смотрел в окошко.
Комната за дверью полностью оббита мягкой тканью, кое-где разорванной. В ней нет ничего и никого кроме горки лохмотья в углу. Внезапно Дориан увидел, как эта «горка» подняла голову. Черные длинные волосы сбились в колтуны, когда-то мраморная кожа вся покрыта ссадинами, синяками, кровоподтеками. Кое-где кожа свисает струпьями. Обрубок левой руки неуклюже тычется в стену. Ладонь правой руки туго обмотана грязными бинтами.
— Это не может быть…
Эллана полностью подняла голову и распахнула глаза. Теперь Дориан ее узнал. Ее искристые изумрудные глаза. Когда-то они светились мягким ласковым светом, сейчас они были абсолютно безумны, но все же в них можно было узнать Эллану. Словно кто-то запер ее прежнюю в эту страшную, уродливую, изувеченную и истощенную оболочку.
— Что… что случилось? — Дориан отступил от окошка, не в силах смотреть в пустые глаза леди Инквизитора.
Лелиана привалилась спиной к стене.



Так тихо. Словно заложило уши. Слышен только стук ее сердца. Нет, она слышит два сердцебиения.
— Vhenan… Maʼarlath.
Он подходит совсем близко. Его сердце бьется быстрее, словно он боится ее, но ведь это она должна бояться волков. Она протяжно воет, вытянув тонкую шею. Затем опускает голову и начинает жалобно скулить.
— Верни мне то, что ты забрал. Верни, — она почти плачет, приближаясь к нему. Кладет руку на его плечо, заглядывает в его глаза.
— Верни. Ты забрал. Оставил. Верни.
Он тяжело вздыхает, пытается сделать шаг назад, но ее пальцы с силой впиваются в плечо.
— Верни мне мою жизнь, ФенʼХарел!
— Прости меня, любимая.
Тень снова разрывается на части от громкого крика.



— Она сломалась, — Лелиана ухмыльнулась. — Эта невероятная девушка боролась против демонов в Тени, десятка драконов, свихнувшегося древнего магистра и победила. Но не смогла противостоять собственной любви. Как бы глупо это не звучало.
— Но когда? Ведь я говорил с ней, мы переписывались.
— Да, почему-то за тебя и Коула она до последнего держалась как за спасательные ниточки. Коул и сейчас единственный, кто может зайти к ней и остаться не покалеченным. Он моет и переодевает Эллану, когда ей становится легче. Только вот последние несколько месяцев все хуже. Коул перебрался в Башню магов, как можно дальше отсюда, но и там он слышит ее страдания.
— Как это случилось? — Дориан никак не мог прийти в себя после увиденного.
— Она сломалась еще тогда, когда он впервые бросил ее, — Лелиана избегала слов Солас или ФенʼХарел, так как Эллана могла расслышать их с очень большого расстояния и даже, если сказаны они были шепотом.
— Но тогда ей хватило сил бороться. Я думаю, что Лавеллан верила, что сможет найти своего любимого. И это оказалось правдой.



Вдруг стало жарко. Кольцо огня сужалось, подол ее платья уже почти загорелся и вдруг внезапно земля под ее ногами обледенела. Эллана видела Долы. Они были словно вдалеке, в дымке, но в то же время, она четко ощущала звуки насекомых, пение птиц, шелест травы и глухие удары копыт галл о землю. Она хотела подойти ближе, но что-то не пускало ее.
— Нет, нет!
Она крутилась, билась руками о невидимую стену, наконец, эльфийка упала на колени.
— Что же ты сделал, ФенʼХарел?! Что ты сделал?
Эллана рыдала, расцарапывая лицо единственной правой рукой. Изнутри ее пламя рвалось наружу, она не могла его сдерживать, но в то же время не могла выплеснуть. Она была заперта, заперта с собственными ощущениями, собственными мыслями, чувствами в одну очень тесную клетку.
Все тело ныло, в висках громко стучало, а левая рука горела пламенной болью. Ее там нет. Нет.
— Что ты сделал со мной, Ужасный Волк?! Будь ты проклят!



Лелиана устало провела рукой по щеке:
— Когда угроза кунари была остановлена, и он открылся ей, стало хуже. Мы нашли Инквизитора в развалинах, где он бросил ее. Она была без сознания, без руки с якорем. Когда мы вернулись в Зимний дворец, еще не было понятно, что с ней что-то не так. Ей хватило сил собраться и объявить о роспуске Инквизиции, хватило сил в последний раз проститься со своими спутниками. Она даже загорелась идеей образумить его, попытаться заставить его передумать. Но когда мы вернулись в Скайхолд, все изменилось.
Она долгими часами блуждала по комнатам и коридорам, избегая нижнего этажа башни, в которой располагается библиотека. А потом однажды утром она не пришла на завтрак. Мы нашли ее в своей комнате. Все лицо и шея были изодраны. Она была невменяемой, ни на что не реагировала. Эллана полностью ушла в себя. Мы пытались ей помочь. Первое время это срабатывало. Лекари поили ее отварами, кто-то из ее самых близких друзей всегда был рядом. Но постепенно она стала срываться все чаще. Отвары не помогали, она стала сбегать от нас. Несколько раз пыталась убить меня и Сэру.
Лелиана тяжело вздохнула.
— Только Коул еще хоть как-то мог ей помочь. На остальных она плохо реагировала. Еще ей нравилось писать тебе письма. Так было довольно долго. Но полгода назад, когда мы впервые столкнулись с ним и вынуждены были давать вооруженный отпор, тогда она совсем перестала реагировать.
— Она узнает меня? — тихонько спросил Дориан, низко опустив голову.
— Не думаю. А если и узнает, то реакция ее будет крайне тебе не приятной. Я не хотела писать о ее состоянии в письме. Мы старательно храним секрет Лавеллан. Никто не должен знать, что она сошла с ума. Все думают, что метка оставила на ней сложный магический след, и она не может оправиться после него. В какой-то степени это действительно так. Так что, Эллана должна остаться в памяти людей героиней, спасшей Тедас, а не сумасшедшей эльфийкой, которую обвел вокруг пальца бог обмана и предательства.
Коридор заполнил истошный вопль. Лавеллан услышала о своем возлюбленном, и тут же подсознательно отреагировала. Девушка кинулась к окошку в двери. Ее безумные глаза метались по стенам коридора. Вдруг ее взгляд стал на миг осознанным, когда она встретилась глазами с Лелианой.
— Ты! Ты не смогла вернуть его мне! Это ты виновата! Ma halam! Ты не нашла его! Не нашла!
Голос эльфийки был хриплым от постоянных криков. Она колотила единственной рукой в дверь, в уголках ее рта скопилась сероватая пена. Вдруг девушка заметила Дориана. Сердце магистра сжалось, когда его старая подруга на миг посмотрела на него совсем как раньше.
— Ты… Грязный тевинтерец! Ma emma harel! Я ненавижу вас всех!
Лелиана схватила Дориана за рукав и потащила прочь от двери, за которой все продолжала разрываться Эллана.
— Поклянись, что сохранишь нашу тайну. Эллана Лавеллан — героиня Тедаса, спасшая весь мир. И только мы — ее советники и спутники знаем, что с ней. И больше никто никогда не должен об этом узнать.
— Я… я клянусь. Я всегда буду помнить ее такой, как раньше…



— Ma vhenan, тебе больно.
Его голос мягкий и спокойный. Ей не нужно бояться волка, он не укусит. Он уже кусал раньше, больно ранил, но сейчас она в безопасности.
— Обними меня.
Ей хочется быть ближе к нему. Здесь холодно, хочется немного его тепла. Он кладет руки ей на талию, как когда-то, притягивает к себе.
Эллана носом утыкается в его грудь. Блаженно закрывает глаза.
— Зачем ты убил меня, Ужасный Волк? Зачем погубил меня?
— Я никогда не хотел этого, любимая. Я не смог спасти тебя. Я не смог ради тебя побороть собственные чувства. Ты не должна была…
Ей снова больно. Левая рука, которой на самом деле нет, и эльфийка знает об этом, пульсирует тупой ноющей болью. На лбу саднит рана, из нее сочится густая кровь, застилая глаза, пачкая одежду, стекая на пол.
Ее пальцы с силой впиваются в его шею, она царапает, рвет его белоснежную кожу.
— Я люблю тебя, vhenan. Я так люблю тебя, Солас.

Счастливая NC-17

Солнце медленно садилось за горизонт, отбрасывая причудливые блики на деревья и искристую поверхность озера. После нескольких дней выслеживания разбойников в лесу, вернуться в лагерь было невероятно приятно.
Летний воздух был чист и наполнен пряными ароматами трав и цветов. Лавеллан хоть и чувствовала себя уставшей, была в приподнятом настроении. Она тихонько насвистывала мелодию любимой долийской песни, разбирая свой походный рюкзак.
Расстелив свой спальник, Эллана взяла свежую рубашку и легкие брюки.
— А где все? — спросила эльфийка у интенданта.
— Не имеет значения, что взбрело тебе в голову, леди Инквизитор, мы с Быком сегодня останемся в лагере. В моей палатке, — послышался голос Дориана из соседней палатки.
Эллана и интендант улыбнулись.
— Всю ночь, — послышался спустя секунду низкий бас Быка.
Эллана расхохоталась:
— Вы только смотрите, чтобы завтра утром были в состоянии выдвинуться в путь. Нам нужно как можно скорее попасть в Скайхолд.
Ответа ни от тевинтерца, ни от кунари не последовало.
Вспомнив про Скайхолд, Эллана невольно поежилась. Нет, ей нравился замок, там она чувствовала себя как дома. Но она так любила лето, жаркое солнце, теплый воздух, благоухание цветов. В замке в горах ей этого не хватало.
Вздохнув, Эллана побрела в сторону озера. Внутренние земли нравились девушке больше, чем многие другие места, где ей приходилось бывать в последнее время. Здесь было много зелени и водоемов. Здесь она меньше тосковала по дому, здесь ей почему-то дышалось легче.
Эльфийка оставила чистые и испачканные только что снятые с себя вещи на берегу под большим цветущим кустом, и в одном нижнем белье забежала в приятную прохладную воду. Как же здорово было смыть с себя всю походную грязь! Девушка проплыла немного, но резкая боль в правом боку заставила ее остановиться.
— Ох!
Эллана встала на ноги, высунувшись из воды на половину, и стала осматривать ребра. Весь бок был черно-синий, виднелись полопавшиеся сосуды, и по ощущениям она потянула мышцы.
— Ох, в доспехе совсем не чувствовалось. Нужно будет поблагодарить Дагну, когда вернемся домой.
— Vhenan.
От этого голоса Лавеллан как всегда растерялась. Он имел над ней какую-ту необъяснимую почти осязаемую власть. Она никогда не могла ему отказать, она могла часами зачаровано слушать плавные переливы его речей, ее сердце стучало быстрее от первого же слова пророненного им.
— Солас, — эльфийка смущенно попыталась прикрыться руками, но потом подумала, что она не полностью голая, и, смущаясь, только выставляет себя полной дурой.
— Ты ранена. Почему ты не сказала раньше? — Солас стоял на берегу. Он снял верхнюю куртку своего доспеха и был теперь только в холщовой рубашке.
— Я, если честно, даже не заметила, — нежно улыбнулась Эллана. Ей так нравилось, когда он, хмурясь, чуть сдвигал брови и морщил нос.
— Давай я помогу тебе, — предложил маг, стянув через голову рубаху, и входя в воду по пояс.
Эллана не привыкла быть так близко к нему, особенно в таком виде. Она резко ощущала недостаток одежды на своем тонком и немного угловатом эльфийском теле. Подойдя ближе, Солас на миг застыл, словно передумал подходить к ней так близко. В его глазах мелькнуло сомнение, но когда Эллана мягко улыбаясь, потянулась к нему руками, он улыбнулся в ответ и положил ладонь на ее больной бок.
Его прикосновение вызвало бурю ощущений. Кожу приятно холодило, по всему телу побежали мурашки, в животе скрутился и тут же развязался тугой узел. От ладони отступника исходил зеленоватый свет, постепенно боль утихала, а синяк стал исчезать. Но девушке так не хотелось, чтобы прикосновение окончилось. Эллана положила руку ему на плечо и подошла ближе.
— Ну вот, теперь болеть не должно, — Солас поднял голову и встретился с ней взглядом. Вокруг все исчезло, не было озера, деревьев, Внутренних земель, Ферелдена, Тедаса, разрывов, Завесы и Тени. Были только они вдвоем и физически ощущаемый обоими взгляд.
— Vhenan, нам не нужно…
Эллана придвинулась еще ближе и прикоснулась кончиками пальцев к его губам.
— Я ничего не делаю.
Ее сердце готово было вырваться на волю сквозь ребра. Но остановиться она не могла. Было страшно и одновременно казалось, что весь мир вокруг сошел с ума.
— Не делаешь, — прошептал маг, прижимая ее к себе и зарываясь носом в ее черные, словно ночное небо волосы.
Минуту они простояли неподвижно, прислушиваясь к ударам сердец друг друга. Вдруг Эланна почувствовала, как его рука поглаживает ее голую спину. От неожиданности девушка хрипло выдохнула прямо в его острое ухо.
Пальцы Соласа сжались, больно царапнув ее тонкую кожу. От этого Эланна выгнулась, вжимаясь в его грудь.
— Не нужно, — снова попытался заговорить отступник.
— Да, нам не нужно, — шепнула эльфийка, еле-еле притрагиваясь губами к мочке его уха.
— Ох, — глубоко вздохнул маг, и все же смог выбраться из ее объятий. Эльф медленно развернулся, не глядя на Лавеллан, и сделал несколько шагов в сторону берега.
— Солас, — тихо и очень нежно позвала его Эллана. — Останься. Ma vhenan.
Мужчина не смог устоять и повернул голову. Эллана стояла совершенно нагая, смущенно сжимая в руке скомканное белье. Последние лучи заходящего солнца, словно серебряные искорки, отразились в его глазах.
— Maʼarlath, Лавеллан. Помни об этом всегда.
Эллана не успела осознать смысл его слов, когда он с силой притянул ее к себе. Поцелуй был сладкий и горячий, обжигающий. Он еще никогда так не целовал ее. Кожа в тех местах, где переплелись их тела, словно искрилась.
Солас покрывал поцелуями шею эльфийки, ее плечи, сначала слегка прикусывая ее золотистую кожу, а затем и вовсе основательно впиваясь в нее зубами. Лавеллан переполняли чувства, она шумно втягивала носом воздух, пытаясь держать себя в руках, но когда маг пальцами прошелся по ее торчащему соску, она впилась в его спину ногтями, прочертив десяток красных полос.
Эллана задыхалась, ощущая как горячо и тягуче становится внизу живота. Она чувствовала, как он прижимается к ее бедрам. Страх и стыд отступили, она не могла думать ни о чем, кроме того, что хочет быть к нему ближе, еще ближе.
Ладонь Соласа скользнула вниз по ее бедру, погружаясь в воду. Он раздвинул ее бедра и пальцами коснулся самого чувствительного места. Эллана застонала, прижимаясь к нему со всей силой, на которую была сейчас способна. Она царапала его плечи и спину, понимая, что если прекратит, то задохнется от переполнявшего ее чувства.
Свободной рукой Солас перехватил шелковистые волосы магички, отклонив ее голову назад. Ему открылся прекрасный вид на тонкие ключицы и упругую грудь эльфийки. Он зарычал. Сначала Эллана подумала, что ей послышалось, но низкий утробный звук продолжался. Огонь там внизу все нарастал, и теперь Лавеллан практически рычала ему в ответ.
Вдруг Солас замер. Эллана открыла глаза и чуть не заплакала, когда увидела, с каким выражением он на нее смотрит.
— Harellan! — сорвалось с ее губ прежде, чем она до конца осознала, что происходит.
— О, ты даже не знаешь, о чем говоришь, vhenan, — в глазах отступника блеснуло сожаление.
— Не смей, — прошипела ему эльфийка в самое ухо. Солас не успел отпустить ее, когда рука Элланы скользнула по мышцам его живота, погружаясь в воду. От прикосновения, руки мага сжались вокруг ее талии. Он склонил голову и вновь впился зубами в ее шею.
— Нет, Эллана, нет, — выдыхал эльф ей в самое ухо.
— Я ничего не делаю, — задыхаясь от желания, шептала Эллана.
Не в силах больше сдерживать себя, он приподнял ее в воде за бедра. Лавеллан поняла, что он собирается сделать, и обхватила его за талию ногами. Не прекращая целовать, Солас вынес возлюбленную из воды. Где-то по пути освободившись от мокрых штанов, он вжал девушку спиной в первое попавшееся дерево на берегу, и развел ее руки в стороны. Он целовал и кусал ее шею, руки, губы. Эллана ногами притягивала его ближе к себе.
Маг отпустил запястья эльфийки и подхватил руками под бедра. Плавным осторожным движением он оказался в ней. Солас рычал, Лавеллан впивалась ногтями в его руки. От попыток громко не стонать девушка отказалась, и вволю давала выход чувствам.
Медленный и осторожный темп сменился более резкими толчками. Оба ощущали насколько их тела подходили друг другу. Они словно две половины одного целого, вновь воссоединились, заполняя пробелы и пустоту в телах и душах. Они чувствовали друг друга, Эллана терзала острое ухо мага, понимая, насколько ему это нравится. Солас чертил языком витиеватые узоры на ключицах магички, от чего у той внутри все переворачивалось.
Прошли ли минуты, часы, месяцы, годы — это не имело никакого значения. Были только их слившиеся в единое целое тела.
Эллана перешла на крик, признав свое полное поражение в проявлении хоть какой-то выдержки. Вдруг по ее телу побежали электрические разряды, она задышала еще чаще, больно кусая эльфа за ухо. Все мышцы сжались, спустя миг, полностью расслабляясь, и даруя невероятное чувство легкости.
Пульсация ее мышц вокруг его плоти, заставила Соласа содрогнуться, ощущая, как и его тело, мгновенно напрягается, а затем блаженство растекается по нему. Еще несколько мгновений они оставались без движения, приходя в себя. А затем Эллана осторожно опустила ноги на землю. Когда он вышел из нее, странное щемящее чувство больно кольнуло ее сердце, словно, она потеряла частичку себя.
Солас отвернулся.
— Нам нужно идти спать, уже поздно — голос его звучал глухо.
Эльфийка обхватила его за шею, развернув к себе лицом.
— Я люблю тебя, — она нежно поцеловала его в щеку.
Маг выглядел виноватым, пристыженным, но под ее ласковым спокойным взглядом, он расслабился и поцеловал ее в ответ.
— Ma emma lath, Эллана.
— Emma lath, Солас.

Изумрудная PG-13

Вино было немного терпким, кислым и оставляло во рту слабый травяной привкус. Эллана очень любила такие вечера, когда можно было отдохнуть, поужинать чем-то вкусным и горячим, поболтать со спутниками.
Больше всего Лавеллан любила такие вечера в Изумрудных могилах. Здесь она чувствовала себя свободной и счастливой. Хотя ей и ее спутникам часто приходилось несладко в бою с красными храмовниками или великанами, здесь чаще выпадали минуты спокойствия. Иногда эльфийка принимала решение отдохнуть и остаться в лагере на неделю-другую, практически без вылазок. Тогда Кассандра бралась за очередную книжку Варрика, а Сэра ходила на охоту вместе с другими охотниками, что обеспечивали лагерь едой.
Эллана же предпочитала компанию Соласа. Они могли пропадать по нескольку дней, и сначала это ужасно раздражало Кассандру, которая переживала, что с бесценной леди Инквизитором что-то случится. Со временем же Кассандра смирилась с таким положением вещей.
Лавеллан и Солас любили гулять по лесу вдвоем. Они могли сбежать с самого утра из лагеря и до обеда болтаться по чаще леса, стараясь огибать стоянки разбойников или диких зверей. В обед Солас из дорожной сумки, что была перекинута через его плечо, доставал хлеб, сыр, фрукты. Они вместе ели и смеялись. Отступник рассказывал девушке множество различных историй. Эллана обожала слушать его, она могла часами ловить каждое слово, задавать тысячи вопросов, и пытаться представить, как все было наяву в его историях.
После обеда Солас чистил для нее фрукты. Очень часто, оставаясь вдвоем, они давали волю чувствам. Солас делил сладкие плоды на мелкие кусочки, а потом кормил Эллану словно ребенка. Они могли гулять, взявшись за руки, иногда не стесняясь даже спутников.
Изредка Эллана делала вид, что оступилась, тогда маг подхватывал ее, прижимал к себе и целовал. А бывало, что он просто так хватал ее за тонкое запястье, притягивал к себе и долго-долго целовал в губы. Но оба они никогда и нигде не разговаривали о том, что происходит между ними здесь в Изумрудных могилах. Ни в каких других путешествиях Солас так себя не вел, всегда он был замкнут и сосредоточен. Потому за последний год вылазка в Изумрудные могилы состоялась уже в шестой раз. Лавеллан была готова поселиться здесь навсегда, главное, чтобы он был рядом.
Здесь они напоминали настоящую пару. Они были счастливы.
— Пойдем прогуляемся, Эллана, — Солас встал из-за общего стола, когда все самое вкусное было съедено, а солнце давно опустилось за горизонт.
Сэра и Кассандра переглянулись и обе многозначительно хмыкнули. Эльфийка пропустила это мимо ушей, и помчалась вслед за Соласом.
Маг как всегда взял ее за руку. Его ладонь была теплой, несколько грубовато-сухой, но при этом Эллане было невероятно приятно ощущать прикосновения его пальцев к своим.
— Куда мы пойдем? — уткнувшись носом в плечо мага, спросила девушка.
— Мы будем смотреть на звезды, — Солас остановился, сжав покрепче правой рукой ладошку эльфийки, а левую запустив в ее густые темные волосы. Он смотрел в ее морозно-голубые глаза, пытаясь прочитать все тайны мира.
Эллана пальцами прикоснулась к его губам. Не отрывая взгляда, она поцеловала его в щеку. Солас зажмурился, но спустя мгновение, вновь зашагал, потянув за собой зазевавшуюся девушку.
Лес полнился тенями, шорохами, за спинами влюбленных были видны огни лагеря Инквизиции, впереди стояла непроглядная тьма. Высоко в небе белела луна, мигали, затухая и зажигаясь, звездочки, почти не было облаков. Воздух был чист и свеж, ветер приносил ароматы луговых трав и цветов.
Солас долго вел магичку по лесу, выбирая особенную полянку.
— Вот, здесь будет хорошо видно, — наконец остановившись, заключил он. Отступник обнял эльфийку, поцеловал ее в щеку, а затем отпустил. Он вытащил из сумки большое покрывало и даже две небольшие подушки.
Улегшись бок о бок, они стали разглядывать ночное небо. Солас рассказывал о забытых созвездиях, Эллана придумывала, на что похожи неизвестные россыпи звезд, оба они были счастливы. Время медленно приближало их к рассвету, но ни Солас, ни Лавеллан не замечали этого.
Он гладил ее по волосам, вдыхая их мятный аромат, она свернулась калачиком в его объятиях. Они переплетали пальцы, целовались и болтали обо всем на свете и ни о чем. Они не будут заговаривать в Скайхолде ни об этой ночи, ни о других таких же ночах и днях, проведенных здесь. И пусть это потом больно ранит ее, а его заставит чувствовать вину, здесь и сейчас они переполнены чувством любви друг к другу.
С рассветом все вокруг покрылось росой. Намокли волосы Лавеллан, промокла куртка Соласа, но это только рассмешило влюбленных. Маг пальцем вытирал капельки росы с лица и рук эльфийки. Эллана довольно жмурилась, чертя странные узоры пальцами на ладонях отступника.
Они никогда здесь не говорили о чем-то серьезном, о делах Инквизиции, о Корифее. Даже о Тени здесь Солас говорил меньше. Сочная зелень леса заставляла их глупо шутить, лежать, молча, прислушиваясь к сердцебиениям друг друга, целоваться и пить вино с приятной горчинкой.
Лавеллан нравилось покрывать лицо и шею возлюбленного поцелуями, пока тот смирно лежал с закрытыми глазами. Соласу нравилось смотреть, как дрожат ресницы его любимой, когда он гладит ее по волосам.
Где-то в глубине души Эллана понимала насколько странные и запутанные их отношения, и где-то в другом месте, например, в Скайхолде, это печалило ее, заставляло пить какие-то помои в таверне вместе с Быком и Крэмом, но здесь все было правильно, все было идеально.
В глубине души Солас чувствовал угрызения совести, и где-то далеко, например, в Скайхолде, он поддавался хандре и сожалениям о том, что он делает, но здесь, где небо прозрачно-синее, а воздух полнится ароматами цветов, все было идеально.
Когда солнце было уже довольно высоко, Солас поднялся с покрывала.
— Нам пора возвращаться в лагерь. Искательница закатит скандал, будет кричать, что снова подумала, будто я выкрал тебя.
— Хмм… Ты действительно выкрал меня. Ну, по крайней мере, часть меня — сердце, — Эллана лукаво улыбалась, заглядывая в глаза отступника.
Солас нежно обнял ее:
— Vhenan…
— Поцелуй меня так, словно вокруг ничего нет, — попросила эльфийка.
— Когда мы здесь и ты рядом, вокруг действительно ничего нет, — прошептал в ответ маг, прижимаясь губами к ее губам.
— Только ты и я…

Загадочная G

Сегодня, здесь, на этом балу должна была решиться судьба Тедаса. ФенʼХарелу нравилось переводить игры за жизнь мира из военной в политическую плоскость. Он любил интриги, шпионские страсти, тайные заговоры. Его коньком всегда был обман, а не прямой бой.
Солас был несколько встревожен. До этого момента все шло прекрасно, но он знал, что где-то есть группа его противников, тех, кто все эти годы следил за ним и ждал подходящего момента, чтобы напасть. С роспуском Инквизиции выследить их стало труднее, а вот сам ФенʼХарел оказался в менее выгодном положении — ему необходимо было хотя бы иногда светиться на подобных мероприятиях. Это ставило его под удар, потому он и нервничал.
Танцевальный зал Зимнего дворца мало изменился с тех пор, как он был здесь в качестве «эльфа-слуги миледи Инквизитора». Зато все остальное сильно изменилось. Солас многого добился в своей борьбе, пока что все шло по его плану, потому зал был полон могущественных дворян-эльфов.
ФенʼХарел знал, что ему придется несколько раз танцевать с Императрицей, и несколькими другими важными особами, но в данную минуту он просто расслаблено стоял у колонны и потягивал из хрустального бокала свой напиток.
Входная дверь в очередной раз отворилась, и эльф замер. В зал медленно вошла невероятно красивая женщина. Он не сразу узнал ее, а осознание того, что это действительно она, больно кольнуло в сердце.
Лавеллан была прекрасна. Черные как смоль волосы мягкими ухоженными завитками ложились на плечи. Часть локонов была подобрана и заколота изящным серебристым гребнем. Эллана, будучи ребенком лесов и долов, никогда раньше не пользовалась косметикой, с непониманием по утрам рассматривая, как Кассандра наносит макияж. Теперь черты лица эльфийки были выгодно подчеркнуты легким, но все же достаточно заметным макияжем. Старый шрам на правой щеке, полученный в бою с Корифеем, был практически незаметен.
Платье Лавеллан сильно отличалось от всех остальных в этом зале. Высокий воротничок-стойка из переливающейся изумрудной ткани, одно плечо оголено, на левом крепится искрящаяся всеми оттенками зеленого и желтого накидка. Она состоит словно из множества небольших кусочков ткани, издалека даже напоминая перышки экзотической птички.
Тонкий стан Элланы затянут в бледно-желтый корсет, подчеркивающий ее идеальную фигуру. Юбка состоит из двух слоев. Верхний темно-зеленый слой расходится от самого низа корсета в разные стороны, открывая тонкую переливающуюся золотистую ткань нижней юбки. Правая рука бывшей леди Инквизитора затянута в высокую, выше локтя перчатку из необычного плотного материала.
Лавеллан скользит по лестнице вниз, разглядывая сияющими голубыми глазами толпу. Она улыбается, радостно машет кому-то знакомому, а Солас все еще не может прийти в себя.
Он был не готов ее увидеть здесь, сейчас, сегодня. Этот бал так важен, а единственное о чем, он может думать — это она. Его мысли мечутся, в голове роятся вопросы. Почему она здесь? Как сложилась ее жизнь? Рада ли она ему? Сможет ли она и ее приспешники помешать его планам? Опасна ли она? Смогла ли простить его предательство?
ФенʼХарел уже больше года не мог ничего узнать о судьбе своей возлюбленной. Лелиане удалось полностью спрятать Лавеллан и всю их подпольную деятельность против него. От этого сейчас ему было так сложно, он не был готов вновь почувствовать себя слабым.
За раздумьями Солас не заметил, как Эллана оказалась рядом с ним, и без слов, одним плавным кивком головы пригласила его на танец. Эльф пытался поймать ее взгляд, но она упорно смотрела куда угодно, но не в его серые глаза.
Эльф почтительно поклонился и протянул руки. На губах Элланы заиграла слабая полуулыбка, так отчетливо напомнившая бывшему отступнику ее настоящую искреннюю улыбку, которую она дарила только ему. В груди скрутился тугой узел, мешая нормально дышать.
Эльф думал, что ему придется положить свою правую руку на плечо долийки, но та еле заметно приподняв одну бровь, освободила из-под переливающейся накидки левую руку, затянутую, как и правая в перчатку.
Вновь прикасаться к ней было мучительно приятно, буря чувств и эмоций переполняла эльфа. Он все еще не совсем понимал, что происходит, но Эллана молчала, всем видом показывая, что говорить ни о чем не желает.
Левая рука долийки была значительно холоднее правой, а когда, на миг расслабившись, Солас стал ощупывать ее, Лавеллан судорожно впилась в его правую ладонь ногтями. Это был протез, механический протез, в перчатке на вид от настоящей руки было не отличить. Сердце эльфа снова сжалось.
Музыка лилась дальше, бывшие возлюбленные медленно плыли вместе с остальными парами по залу. ФенʼХарел наслаждался ощущением близости к столь любимому и родному существу, он вновь почувствовал, что не одинок. Эллана так чудесно пахла, почти забытыми ароматами дома — чем-то пряным и одновременно свежим, полевыми цветами, солнцем и спелыми фруктами.
Он старался прижаться к ней поближе, чувствовать ее прикосновенья на коже. Солас отчаянно хотел поймать ее взгляд, но долийка лукаво улыбаясь одним уголком рта, смотрела то на его губы, то на подбородок, то на лоб. И все еще молчала. Эта загадочность ставила эльфийского бога в тупик, он глупо смущался, и, судя по всему, даже несколько покраснел.
Очередное па, и теперь ФенʼХарел подхватывает Лавеллан за талию и поднимает в воздух. В этот момент их взгляды, наконец, встретились. Лед в голубых глазах женщины треснул. Она смотрит как раньше — ласково, с нежностью и чуть-чуть печально. В эту секунду ощущение их близости, тепла их любви вновь оживает, но Солас ставит ее на пол и все обрывается. Эллана вновь загадочно улыбается и смотрит куда-то вдаль.
Танец заканчивается, бывшие возлюбленные почтительно кланяются друг другу, и эльфийка грациозно уплывает в сторону фигуры в капюшоне, примостившейся в дальнем углу зала.
ФенʼХарел подавлен, он не знает, что делать дальше. Старые раны открылись с новой силой. Впервые его противники смогли одержать над ним победу.

Усмиренная R

Соласа не покидало ощущение, что он попал в свой самый страшный кошмар. Его трясло, распахнутыми от ужаса глазами он смотрел на ту, что стояла прямо перед ним.
Вокруг сновали слуги с подносами, танцевали пары разодетые в дорогие платья и драгоценности. Зал был наполнен светом и музыкой. Здесь собрались самые важные и влиятельные жители Орлея и Ферелдена. Среди них были и советники Фен’Харела — сегодня должны были состояться переговоры. Только Ужасный Волк не замечал ничего вокруг.
Перед Соласом стояла Лавеллан. Такая же, как он ее помнил — с большими зелеными глазами, с чуть вздернутым аккуратным носиком, с россыпью веснушек на щеках и копной рыжих волос. У нее были тонкие пальцы, а вены на ладонях были так близко к коже, что руки казались голубоватого цвета. У Лавеллан были узкие бедра, плоский живот и небольшая грудь. Она походила на подростка своими несколько угловатыми формами.
Но в этом расшитом серебристыми нитями платье она была похожа на фарфоровую куклу. Тугой корсет подчеркнул плавный изгиб груди, мерцающая ткань юбки выгодно оттеняла пламенный оттенок волос. А два длинных до пола рукава с разрезами для рук делали ее похожей на величественную птицу, скрывая обрубок, который остался от ее левой руки после их последней встречи с Соласом.
Она была такая же, как два года назад, когда он в последний раз ее видел. Он убрал Якорь с ее руки, поцеловал в последний раз и ушел, не обернувшись. Если бы он тогда обернулся, он бы понял ее, и сейчас не был бы так потрясен.
Солас снял с нее Валаслин, он помнил, какой красивой она тогда была. Без ужасных кривых линий татуировки на лбу она выглядела такой чистой, юной, беззащитной. А теперь прямо над переносицей четким черным пятном растеклось лириумное клеймо усмиренных.
Он смотрел в лицо своей любимой, полностью лишенное эмоций. В ее глазах больше не было видно искорки, она больше не приподнимала в забавной гримасе одну бровь, не растягивала в усмешке левый уголок рта.
Лавеллан стояла ровно и абсолютно спокойно. Она замерла так, как ни одно живое существо не могло.
— Эллана… — Наконец, смог прошептать Солас. — Кто это сделал с тобой?
Его голос дрогнул, он чуть не поддался эмоциям.
— Ты о чем? — Лавеллан подняла на него свои огромные глаза. Раньше они были такими завораживающими, а теперь пугали своей бездонностью. В них не было ничего, сама жизнь покинула их.
— Кто сделал тебя такой? Кто поставил… это клеймо? — Эльф стиснул зубы, сжал кулаки. Гнев закипал внутри него.
— А, ты об этом. — Она не двигалась, когда говорила, только ее рот открывался. — Я сама это сделала, это был мой выбор.
У Соласа перехватило дыхание. Он ожидал услышать все, что угодно, но не это. Она гордилась своим даром, развивала его, училась и практиковалась с утра до ночи. Она ненавидела Круги, хотя не могла и не признать их пользы. Как она могла сама с собой такое сделать? Лишить себя магии. Отрезать от Тени.
— Я исправлю это!
Лавеллан подняла руку. Это был такой жалкий жест, что сердце Соласа пропустило несколько ударов. Раньше она бы оттолкнула его, с запалом стала бы доказывать ему свою правоту. Потом обиделась бы и поджала губы. А когда он поцеловал бы ее в макушку, она бы смешно закатила глаза. Стукнула бы его кулачком в грудь, и они оба рассмеялись бы.
— Нет, не делай этого. Я осознанно стала усмиренной, не нужно этого менять.
— Зачем? Ты ведь никогда не боялась своего дара? — Солас никак не мог ее понять.
— Дело не в магии. Когда ты ушел, мой мир рухнул. Мое сердце разрывалось на части, мне было так больно. Каждую ночь, закрывая глаза, я видела тебя. Я не могла ничего делать, есть или спать. Несколько раз я пыталась убить себя, но моим спутникам удавалось спасти меня. И тогда я нашла способ, как избавится от этого. Я сама провела на себе ритуал усмирения, потеряв вместе с ним все свои сны и эмоции.
Это сделал он. Он уничтожил самое прекрасное создание, которое когда-либо существовало в этом мире, ради того, чтобы вернуть свой народ. Стоило ли оно того?
По щеке эльфа покатилась слезинка. В ушах стучало, он с трудом мог дышать.
— Зачем?.. — Простонал Солас, падая на колени.
— Мне нужно было пережить твое предательство, Фен’Харел. Я слишком сильно тебя любила.
— Эллана, вернись ко мне, — еле слышно проговорил маг, закрывая лицо руками.
— Я ничего не чувствую, но я помню, как больно мне было тогда. Как хотелось убежать от собственных мыслей, как ты преследовал меня во снах. Как я бродила по Скайхолду, наталкиваясь на стены, словно слепая. Я не должна возвращаться.
— Эллана, мы могли бы… — Солас протянул ей руку.
— Мы еще увидимся, Ужасный Волк. А сейчас мне пора.
Лавеллан медленно развернулась и направилась в другой конец зала к двери. Он смотрел, как она парит над полом, словно божество. И только сейчас он понял, что произошло.
Все, кто находился в помещении кроме него, были мертвы. Пол был залит кровью. Она пришла сюда, чтобы сорвать переговоры, и отвлекала его, чтобы он не мог помешать. Как получилось так, что он стоял на расстоянии вытянутой руки от тех, кто убил его людей, и не заметил этого?
Солас снова закрыл лицо руками. Их методы стали намного более жесткими. В зале было полно невинных людей — знати, слуг, не имеющих никакого отношения к восстанию эльфов. И все они были убиты тем, что осталось от Инквизиции после роспуска.
Прежняя Эллана никогда не допустила бы такого. Она ценила жизнь каждого, считала ее самым ценным даром.
Что же он сделал с ней? Как сможет он жить дальше, зная, что из-за него Лавеллан стала монстром? Он не хотел, чтобы она видела его жестокость, хотел уберечь ее чистое, смелое сердце.
Фен’Харел встал с пола, стараясь не вдыхать воздух, пропитанный запахом крови и смерти. Он в последний раз бросил взгляд на дверь, через которую она вышла, и прошел через элювиан, стоявший в углу возле стены.