1.

Двадцать пять лет - это как двенадцать часов на циферблате. Как ноль на точке координат.

Гермиона уговаривала себя, что жизнь только начинается, она открывает новый чистый лист альбома, в котором будет писать еще много-много лет, много-много добрых историй со счастливым концом.

Жизнь её была похожа на колоду карт - тасуй, сколько влезет. Дом-аврорат-Гарри-Нора-родители-дом... И так по кругу, белкой в чёртовом колесе. Сначала нравилось, потом было почти плевать, в конце же приелось вовсе.

Жизнь была похожа постное печенье. Гермиона любила специи.

.

Где-то рядом, почти на горизонте загорался рыжий пожар волос Рона. Вроде и нравится, а наклонишься ближе - обжигает.

Сразу после Войны у них что-то даже получилось. Три или четыре месяца трэшной свободы с привкусом Победы, которая пьянила не хуже огневиски. Гермиона была по-настоящему ни от чего не зависящий, но Рон всё это обломал.

- Выходи за меня.

Вкупе с наивными глазами Рона по ощущениям это было похоже на Аваду в голову.

На "нет" сил не было, пришлось сбежать. Грейнджер знала, что неопределенность хуже отказа, но, кажется, младший Уизли всё понял и даже почти полностью ушел из её жизни.

Гарри тоже стало как-то мало. Гермиона знала, что он забил на всё, кроме квиддича, приправив фразой "Задолбало. Дайте отдохнуть".

Они часто встречались, общались, напивались (иногда даже без повода) и главное (не)вспоминали прошлое. От этого становилось фантастически легко в груди.

А потом всё снова развалилось, перецепилось и ухнуло камнем вниз.

Гермиона первой прибыла по вызову вместе со своей командой авроров. Над домом Лизы Турпин висела метка. На крыльце - три трупа (включая полугодовалого сына Лизы).

В тот момент Гермионе показалось, что какой-то шутник поигрался с маховиком времени.

.

Всё закончилось слишком быстро, он даже не успел понять. Просто еще вчера его семье грозил с одной стороны чокнутый Тёмный повелитель, а с другой - Орден общипанной курицы, который хотел его смерти не меньше Волдеморта. А сегодня он уже сидит около Поттера на развалинах, которые остались на месте Большого Зала, и ревёт в голос. Как ребёнок.

Поттер сделал вид, что забыл о семи годах ненависти. А ведь Малфой был прав, говоря, что его чай крепче, чем ненависть всепрощающего мальчика.

Драко долго ломал голову, как сказать Поттеру спасибо. Да, их потрепали обыски, да, семейная казна уменьшилась почти втрое, но всё это меркло в сравнении с печатью "оправдан" на его личном деле.

Проблема решилась через год, на могиле Снейпа. Поттер стоял согнувшись в три погибели с какой-то маггловской бутылкой в руках. Пойло оказалось качественным, хоть на вид доверия и не внушало.

Они тогда выложили друг другу, что они думают, чуть не набили друг другу морды, горько посмеялись и разошлись, пьяные до зелёных гиппогрифов.

Малфою в тот вечер казалось, что он наконец-то научился правильно дышать.

.

В работе аврора всегда было три неприятных вещи: трупы, отчетная писанина и боевые заклинания. В Хогвартсе Гермиона верила, что бойцам в синих мантиях не хватает только нимба над головой. Ну а как иначе? Ведь они все такие светлые, добрые, истинные бойцы света.

В Школе Авроров ей быстро объяснили, что к чему. По сравнению с многими заклинаниями боя Авада смотрелась материнским шлепком по мягкому месту. Она хотя бы убивала быстро.

Наверное, именно это и оттолкнуло Гарри от Аврората. Гермиона тоже хотела уйти. Но вот куда?... Она в отличии от друга играть в квиддич не умела вовсе.

За шесть лет Гермиона привыкла. Да и сыграло роль то, что настоящих боев у нее было два или три. После Пожирателей в Англии осталась только всякая мелкая шваль, которая тщательно избегала близкого контакта.

В такие моменты Гермиона мысленно благодарила Волдеморта, который за собой на тот свет увел большую часть их Пожирательской компании.

Но потом тут же проклинала, когда вспоминала, что из всех своих прихвостней только он имел логику.

Почему человек может обыграть машину?
Машина думает также, как и человек.

.

Малфой пришел к ней сам. Зашел в кабинет без стука, даже не сняв своего черного пальто.

После Победы Гермиона видела Малфоя всего пару раз и то, мельком. Отмечала только, что он побледнел и высох, словно щепка.

Он держался высокомерно, закатывал глаза и называл её дурой. Говорил, что много знает и может поделится.

На вопрос Гермионы, зачем ему это, Малфой отмолчался. А потом посоветовал созвать их Орден Феникса (хотя, если по правде, он проехался насчет какой-то общипанной курицы).

Листочек с его адресом и паролем от камина остался лежать на столе, прижатый маленькой фигуркой ангела, которую Гермионе подарил Гарри.

Этот адресок с названием города "Блэкпул" очень помог Гермионе с выбором места для Штаба.

Хотя потом она оправдывалась сама себе, что аппарировала в Блэкпул не нарочно.

.

Драко Малфой пинал стулья, столы и зазевавшихся эльфов. Со стороны казалось, что он чертовски зол. На деле же он был чертовски весел. Скучная жизнь радостно махала ему ручкой, собираясь в далёкие края, к песчаному пляжу и южному солнышку. Сам же Малфой собирался на "лёгкое" и "приятное" дело - ловить бывших друзей-коллег. То бишь - Пожирателей. Драко давно мечтал сказать им "спасибо" за свое загубленное детство.

Всё произошло слишком быстро, наверное, по-этому он не мог правильно оценивать происходящие. Из газет он узнал про убийства. От Поттера он узнал правду. Где-то рядом бродили те самые твари в чёрных плащах, всё так же калеча, насилуя, убивая, как и семь лет назад. Правда теперь перед ними не маячила грозная фигура бессмертного предводителя.

Как потом рассказал Поттер, сначала они понадеялись, что без Волдеморта, которые при всём неуважении был неплохим стратегом, этой недобитой кучке ничего особо не сделать. Но тут оказалось, что у Поттера на руках почти сотня трупов и никаких зацепок, кроме сияющей чёрной Метки над домами убитых. Началась паника, и в первую очередь у Поттеровских прихвостней в головах.

Малфоя пошел к Грейнджер потому, что много знал. Знал, охотно делился и собирался рисковать. Это будто играть в рулетку, но ставить на кон свою жизнь.

Он знал, что орденцы обустроили какой-то Штаб. Догадывался где.

Он отправил Нарциссу с больным Люциусом во Францию, подальше от этого бедлама.

Ему нужно было скрывать свои похождения от родителей, чтобы они не ломанулись назад для его спасения.

А еще ему срочно нужна была квартира в Блэкпуле.

2.

Примечания:

Эта глава (как и последующие) намеренно написана другим стилем повествования.
Тапочки и помидоры тот час же летят в обратном направлении.

_____________



В нём раздражает всё: от язвительных комментариев до слишком тихих шагов и умения появляться где ему надо незамеченным. Он молчит, когда надо говорить, и говорит, когда надо молчать. Он бледен, как сама смерть, и, кажется, совсем ничего не ест. Гермиона видела его только с чашкой кофе. С синей чашкой кофе, которую он привёз из дома. Из других он пить отказывался наотрез.

У него пронзительный взгляд, серые глаза, которые почему-то Гермионе отливают синим, и чёрный шарф до носа, который больше угнетает, чем (наверное) греет.

Он похож на Снейпа и Грюма одновременно. Его советы (если их развуалировать) очень даже дельные. Гермиона понимает, что без них бы большинство операций пошло бы к драклу под панцирь (а могли бы даже стоить кому-то жизни).

Гермиона часто ловит себя на мыслях о нём (он её пугает и притягивает, словно магнит, действия которого она помнит из старого маггловского учебника физики).

Гермиона правда-правда плевать на него. Но когда она покупает себе пиццу, что-то не дает её съесть в одиночку, как задумывалось. Под дверью Малфоя остается стоять блюдечко с са-ааа-амым маленьким кусочком.

.

Она выглядит уставшей, и Малфой предлагает ей знакомого врача в Мунго. Гермиона пытается откусаться от этой колкости, но у неё конечно же не получается. Зато Уизли поднимает крик, о каких-то чистокровных ублюдках. Малфой успешно делает вид, что это его не касается.

А ведь и правда, не касается.

Штаб стоит на окраине Блэкпула, до центра и Набережной идти далеко, но Малфой всё-равно идёт. Магов тут практически нет (насколько он знает), потому приходится прикидываться магглом. Впрочем, это довольно легко.

Его раздражает Орден и всё, что с ним связано, но его новая Блэкпульская квартира совершенно пустая (невесть откуда взявшееся пианино, два матраса, стол, табуретка и еще одна синяя чашка не в счет), потому он живёт в Штабе, ни черта не ест (не хочется), собачится с Уизли (достали), втихую пьет по ночам с Поттером (у него есть всё то же странное маггловское пойло, похожее чем-то на огневиски) и совсем (не) переживает за Грейнджер.

Ему кажется, что синяки под её глазами могут существовать отдельно.

Пицца на блюдечке еще долго стоит под дверью, но потом в Малфое побеждает аппетит.

.

Гермиона не может упорно понять, ну что же изменилось в этом мире.

Что-то такое явное, но оно от неё ускользает.

Гермиона тянет шапку на уши и сдувает волосы с лица. В Блэкпуле осень, сейчас начнется дождь, но у неё совсем нет сил идти в Штаб (она не может назвать его домом).

Гермиона дыханием отогревает замерзшие руки (как глупо) и даже знает, какое кофе хочет (но увы, денег нет).

Есть только нераскрытые убийства и жестокая усталость.
Может ей стоит пересмотреть свою (не)веру в Бога?

.

У Малфоя есть тишина, в которую о влюблён с детства, его высокомерие и язвительность, в которой он бы захлебнулся, если бы не практиковал её на семейке рыжих, и чертова усталость, которую ничто не в состоянии разбавить или убрать.

Малфой думает, что морально готов ко всему. Его не испугать Пожирателями, истериками мелкой Уизли, дурным настроением Поттера.

Он спит под одной крышей с этим их Орденом.

Он вместе с ними готовит планы операций (ну как готовит, язвит и комментирует особенно "удачные" предложения").

Он вместе с ними кидается в бой, когда нападают на Косой переулок.

Он даже хорошо дерется, пока не натыкается взглядом на неё.

Она изменилась куда больше, чем он сам. Бесцветные волосы под красной тряпкой, потемневший взгляд, но всё тот же бессменный ящичек для бумаги и красок. Вроде бы его подарил ей Блейз.

А потом кто-то пытается кинуть в неё Аваду.

Тишина ломается, снося к чертям его спокойствие.

.

Драко сидит скрестив ноги. На полу холодно, но табуретка всё-таки хуже, потому Малфой добровольно соглашается чувствовать себя карликом. В Штаб никак нельзя, ведь там она, такая слишком живая (он точно знает, что Поттер потянет её в Орден).

Еще он знает её. Уже много-много лет знает.

Знает с того момента, когда она была еще худющей Октавией с двумя длинными и толстыми косами, с ужасающе слабым здоровьем, которое заставило Жюстин Забини нанять домашнего учителя вместо стандартного отправления в Хогвартс.

Знает и бунтующего подростка, который сбегает из дома из дома, чтобы набить маггловскую татуировку.

Он знает её всю, ведь со своих зелёных четырнадцати он любил сводную сестричку своего сокурсника. Любил её бунтарскую натуру, ведь тишины в его мире слишком через верх.

Но сейчас её живая энергия ему мила куда меньше, чем уставшая тишина Гермионы Грейнджер.

Он открывает пачку сигарет, которую купил в маггловском Блэкпуле и делает первую неумелую затяжку.

(ему надо наполнить эту квартиру хоть чем-то)

[тш-шшш...]

3.

Косой переулок, Хогсмид, Лондон - безумный калейдоскоп нападений Пожирателей превращает её в тусклую тень самой себя, которая колеблется от дуновений ветра, как пламя свечки на сквозняке. Она дрожит, хотя осень еще не разгулялась, и почему-то двенадцать дней подряд попадает под дождь (зонтик она забывает на полочке перед дверью, а магией у магглов под носом пользоваться нельзя).

У неё не хватает сил наколдовать легчайшее Репаро, когда она разбивает на кухне чашку. У неё трясутся руки, потому Кингсли разрешает забить на аврорские отчеты. Она пропускает тренировки в Аврорате, но всем плевать. Кактусы в её кабинете покрылись пылью и чуть увяли (на это не плевать, но уже нету сил).

(Не) дома, в Штабе, Чайка варит глинтвейн, но только тогда, когда не обнимает Джорджа. В соседней к ним комнате Джинни очень (не) тихо отсасывает Дину, чтобы утром вновь (не) смотреть на Гарри опухшими глазами. Гермиона задается вопросом, почему о Пожирателях думает только она одна (у остальных на уме любовь. у неё же нет. правда.)

И да, Малфой же Пожиратель, пусть и бывший. Метка еще есть на его руке, Гермиона знает это точно. Потому думать о нём ей можно.

.

Он снова возвращается в Штаб. В его пустой квартире стены слишком (девственно) белые. Это нервирует, раздражает (сводит с ума).

В его квартире заканчивается кофе, а у него нету маггловских денег (да и в маггловских сортах кофе он не разбирается).

Еще ему остро не хватает (усталости) Грейнджер (но Малфой себе в этом не признается).

Он устает от бездействия, потому с радостью аппарирует на это задание. Ветер треплет шарф, а Малфой понимает, что давно уже не был таким живым. Грейнджер где-то рядом, со своими трясущимися руками, и это почему-то тревожит.

Городишко маленький, но площадь большая, на ней умещается много Пожирателей. Малфой задается вопросом, откуда же их взялось столько.

При Волдеморте их (кажется) было многим меньше. Да и вроде они были менее умными.

Пока он думает, палочка его задает тёмную парочке недругов. Кто-то кричит, а Малфой ищет безумными глазами Грейнджер.

Там, через несколько черных фигур от него, на фоне рыжих листьев, мелькают её тяжелые тёмные кудри и бледное уставшее лицо, и Малфою почему-то важно, чтобы она не споткнулась, чтобы никакое шальное заклятье не коснулось её худенького тела.

Она промахивается раз-два-три раза и стоит, отбиваясь, как-то слишком неуверенно. Будто только научившись ходить (или только что разучившись).

Её теснят сразу двое, и Малфой понимает, что пора бы вмешаться.

Главное - только бы успеть.

В этот момент хочется вдруг начать верить в Бога.
И чтобы тот защитил Грейнджер.

.

Бога в мире нет, Гермиона это знает точно, потому когда её начинают прижимать к стене, она уже не боится, не молится, не просит прощения.

У неё сводит холодом руки и немеют уставшие ноги.

У неё заканчивается голос, а какое-то шальное заклинание лишает её пряди волос.

У неё хватает сил кидать Ступефаи и вспоминать (на это сил уходит больше всего, но так ведь это и важнее всего).

Еще с начала этой заварухи гоблины получили под свою бережную охрану её завещание. Там не так много, главное - письма. Гарри, Рону, Луне, родителям (там еще было для Джинни, но его Гермиона потом сожгла)

Правда сейчас, когда она мысленно прощается с жизнью и убивает одного из Пожирателей (ведь на пороге смерти можно грешить, да?), Гермиона понимает, что одного письма там не хватает.

Мир с треском рушится.
А ведь было так легко понять, что изменилось в этом грёбанном недобитом мире.

Её к нему отношение.

.

У него хватает сил кого-то ранить и кого-то (вроде бы) убить.

Он не знает, зачем это делает, но он знает, что эта чертова грязнокровка-заучка Грейнджер должна жить. Он головой (себе) за это отвечает.

Когда первые капли дождя оседают на лице, Малфой находит её холодную ладонь с длинными пальцами и чернильными пятнами на тыльной стороне. От неё веет духами с жасмином (которые он не любит), дождем и (немного) смертью.

Последний запах Малфой старается стойко игнорировать.

У него хватит сил на совместную аппарацию.

Мир разрывается громким взрывом.

[а потом наступает тишина]

4.

Они стоят посреди улицы Блэкпула прямо под проливным дождём. Всё вроде-бы закончилось хорошо, но он всё-равно сжимает её ладонь. Сжимает сильно и до боли, оставляя следы в форме своих пальцев. Ей больно, но она молчит, ведь эта боль так хорошо отрезвляет.

Дождь теряется в её кудрях, ветер залезает под воротник, и она дрожит, словно листик дерева на ветру. У неё только одно желание - содрать с себя мантию (можно даже кожу), залезть в кокон из одеял и проспать ближайшие пару жизней.

Она смотрит ему в глаза и мягко пытается освободить свою руку. Он пускает нехотя и отводит взгляд.

Его черное пальто под дождём смотрится жалко. Он понимает, что должен что-то сказать, но сил нет.

- Мы далеко от Штаба, - во рту сухо, что во блядской Сахаре. Слова заставляют её вздрогнуть. Малфой знает, что он должен сделать. - Грейнджер, мы сейчас как раз под моей квартирой. Пошли.

Она испуганно моргает, не понимая происходящего. Малфой закатывает глаза (становясь прежним Малфоем, новый её еще пока пугает) и легонько пихает в бок, выводя из ступора.

- Эээ... нет, я лучше... до Штаба, - невнятно мямлит Гермиона, на что Малфой язвительно хмыкает.

- Грейнджер, я знаю, что ты сильная женщина, героиня Войны и всё такое, но сейчас ты больше всего похожа на мокрую облезлую кошку. У меня есть дома чай - вслушайся в это, горячий чай! - и клянусь, он не отравлен. Согреешься, возьмешь зонт и иди, куда тебе надо. Хоть в Штаб, хоть к черту лысому.

Пока Грейнджер растеряно хлопает глазами (с мокрыми ресницами), Малфой берет инициативу в свои руки и тянет её на лестницу. Гермиона все еще ищет способ сбежать, но не находит.

Может ей не сильно то и хотелось сбежать?

.

Квартира большая и совершенно пустая. Гермиона втихую прикладывает руку к пустым стенам. Они такие белые-белые-белые, что становиться не по себе. Гермионе кажется, что подыши она них чуточку сильнее, они осыпятся колодой карт.

Малфой слишком нереальный в своем чёрном пальто, и Грейнджер становится страшно. (кажется, она начала понимать, как чувствуют себя мухи в паутине)

Малфой скидывает пальто прямо на дощатый пол, оставаясь в белой рубашке и брюках. Малфой вылазит из ботинок, а потом делает совершенно глупую (нереальную) вещь - снимает носки.

Шлепки его босых ног разносятся эхом по всей квартире. Гермионе становится смешно до того, что она вынуждена прикусить внутреннюю сторону щеки. Ей всё больше кажется, что она попала в театр абсурда.

.

Под её синим мокрым пальто открывается серый свитер (не менее мокрый). Грейнджер смотрит на него, как малявки Криви смотрели на Снейпа.

Малфой кайфует, шлёпая босыми ногами по полу. В детстве у него такой возможности не было (Мэнор-то каменный).

У Гермионы челюсть медленно приближается к полу, после чего Малфой понимает, что пора спасать ситуацию.

- Чего желает Ваша душа мисс Грейнджер? Какао, кофе?

(на языке вертится ехидное "потанцуем?", но у бывшей гриффиндорки такой вид, что Малфоя пробирает жалость)

- Ты что-то говорил о чае... - невразумительно мямлит Грейнджер. (теперь уже черёд Малфоя прикусывать щеку в попытках не рассмеяться)

.

Театр абсурда поднимает занавес для второго акта. Гермиона кончиками пальцев выводит узоры на пузатом боку чашки, думая о том, что дальше произойдет.

У Малфоя в квартире одна чашка (вторую он утащил в Штаб), а гoрячего чаю испить нужно обоим. Гермиона боится отдать ему чашку (будет холодно), но и пить тоже боится (нагло).

Малфою же всё происходящие в кайф, он в таком царь и Бог. Он сверлит Гермиону взглядом (или, может быть, воспламеняет)

- Грейнджер, чай не отравлен. Пей.

Он понимает, что еще секунда таких гляделок, и он почувствует то, что чувствовал василиск на их втором курсе.

Табуретка стоит у открытого пианино, и Малфой понимает, что нашел себе занятие.

За окном дождь отбивает свой ритм, но он совпадает с игрой Малфоя.

По комнате разносятся первые аккорды "К Элизе", а Гермиона уже понимает, что пропала.

[тш-шшш!]


Примечания:

* - http://ficbook.net/readfic/3161063

5.

Грейнджер засыпает в коконе одеял, подобрав под себя ноги и укрывшись (почти) с головой. Малфою хочется разучиться дышать, ведь от каждого малейшего шороха девушка вздрагивает, как от выстрела.

Он с трудом и тяжестью уговорил её одеть его рубашку, ибо её вещи больше всего напоминали костюм аквалангиста.

Грейнджер долго-долго сопротивлялась, краснела и очень мило смущалась. Малфой же прятал улыбку за сарказмом.

Сейчас эта рубашка кончиком воротника видна ему вместе с полоской нежной кожи на шее. Тяжелые локоны разметались по подушке и одеялам (делая Грейнджер так трогательно похожей на ребёнка).

Она спит абсолютно тихо, незаметно.

Ощущение её присутствия постепенно исчезает из атмоферы его пустой квартиры.

Пустота и тишина разрывают его пополам, и Малфой находит только один выход – покурить.

Дым стелется прямо над полом, накрывает Грейнджер, а Малфой опять боится, что она проснется (но курить не перестает, нет).

За окном дождь по чуть-чуть сходит на нет, а до него только начинает доходить, что же он сегодня натворил.

.

Гарри всегда был твёрдо уверен, что Гермиона и безответственность – вещи несовместимые. Но сейчас, когда проходит раз-два-три часа (в он уже накрутил четыре полных круга по всему Штабу), Поттер готов основательно пересмотреть свою уверенность.

Поттер поминает весь род Мерлина до седьмого колена, а потом кидается расспрашивать тех, кто видел Гермину на поле боя.

Гриффиндорку видели все.

Куда она делась после, не видел никто.

Гарри психует по полной и даже умудряется нагрубить Чайке. Чайка говорит что-то о кретинах-друзьях и о том, что можно вызвать Патронуса.

Гарри стоит с открытым ртом и извиняющимся взглядом, пока дредастая блондинка обиженно покидает комнату.

- Экспекто Патронум! – шепчет выживший, вспоминая, как сидел с Чайкой у неё в комнате и смотрел Бонда.

.

Малфой понимает, что кто-то точно сегодня будет трупом, наблюдая за тем, как серебристый олень-патронус будит гриффиндорку трагическим голосом Поттера.

Рогатое животное обиженно рассказывает что-то о безответственности и лучших друзьях, но Грейнджер таращится на него непонимающе.

Вся эта картина до одури смешна.

Гриффиндорка заспанно моргает, олень продолжает распинаться, а Малфой вспоминает пароль от камина Нотта (тот как раз сейчас на работе в Мунго, а Драко бы не против подлечить голову).

- Чёрт, Мерлиновы кальсоны... - Грейнджер выдает тираду в несколько этажей, вскакивая с одеял.

Кажется, до нее потихонечку доходит ситуация.

До него доходит быстре

(Гермиона Грейнджер всего лишь спит в коконе из одеял в квартире своего худшего врага, пока лучший друг ищет её тело по всем маггловским моргам Лондона и Блэкпула)

Впервые, наверное, за всю свою сознательную жизнь, Малфой смеется (вслух и очень громко) так, что судорогой сводит живот.

.

Если бы Гермиона знала бы слизеринца хуже, она подумала бы, что он эпилептик.

В тот момент, когда Патронус Гарри закончил свою воспитательную речь, Малфой начал смеется так, что задребезжали стёкла.

Девушка даже начала всерьез начинает волноваться за его психическое здоровье, уж больно маниакально и истерически звучит этот смех.

Она стоит посреди комнаты секунду-вторую-третью, наблюдая за бывшим сокурсником.

Его рубашка доходит ей до середины бедра, и выглядит это чертовски неправильно. На столе около заварника стоит бутылка огневиски (вот чем отдавал её чай).

Гермиона будто бы смотрит на себя со стороны.

Театр абсурда закрывает занавес.

(от смеха Грейнджер у Малфоя закладывает уши)

.

Она стоит на пороге его квартиры в его рубашке (но в своих джинсах) и тянет на себя сверху куртку.

И куртка, и джинсы мокрые, потому Гермиона откровенно радуется тому, что слизеринец разрешил вернуть кофту позже.

Она еще раз обводит глазами квартиру, белые (девственные) стены, и в голове у неё зреет замечательный план.

Гермиона переводит взгляд на Малфоя. У него расслабленный вид и пафосная поза с сигаретой в зубах, но глаза у него постепенно тухнут (будто он просит: "не уходи")

(Грейнджер понимает, что и сама не против бы остаться. но принципы, чёртовы принципы. ну, а еще Гарри, который, кажется, уже сошел с ума от страха за неё)

- Спасибо за чай, Драко.

(звёзды не падают на Землю, планета не убыстряет бег, даже Грейнджер не давится. вот только в районе грудной клетки миниатюрный космический взрыв)

Гермиона кладёт руку на дверцу. Сейчас она уйдет, и этот день канет в Лету.

Ей кажется, что между ними звенит тонкая ниточка.

Гермиона не хочет её рвать.

- Завтра в девять вечера, сразу после дежурства, на Набережной. Там, где выход на пирс. С меня чай, - слова выходят на выдохе.

[миниатюрный космический взрыв выходит за пределы грудной клетки]