Использованные заданияОбязательное: персонаж - Молли Уизли
ДополнительныеКлючи: рассвет, прохлада, первые потери
Изображение:
https://pp.vk.me/c631119/v631119719/23487/Uvw-k7MiHoM.jpgДжинни так резко оказалась рядом, что Молли даже не поняла, что происходит. Беллатриса, заходясь в своем безумном смехе, взмахнула палочкой. Стремительным движением руки убрав дочь с дороги, миссис Уизли не успела защититься. Страх, боль, адреналин — все сошлось в ней. Не понимая, что Лестрейндж лишь играется, оттягивая момент смерти — не то Молли, не то Джинни: ей было все равно, кого убивать, потому что она делала это, смеясь и радуясь любой смерти — женщина вновь и вновь уклонялась теперь от ее заклинаний, а смех все сильнее отдавался в ушах и сердце. И еще чей-то голос: "Не тронь мою дочь". Это она сказала, точно. Это она сама выкрикнула, вызываясь на смерть, чтобы защитить Джинни.
Новые силы захлестнули волной, и Молли, чувствуя необычайную легкость в своем теле, без слов, одной только мыслью стала наносить удары. Беллатриса подалась назад, замерев в неестественной позе. "Что это?" — читался вопрос в ее безумных глазах. "Она что, атакует? Она наступает? Я в опасности?" Нелепые вопросы, и самый большой читался в этом страшном взгляде пожирательницы. Даже не страх, а просто недоумение. Раз, два, еще — и вот она уже отходит, все дальше и дальше. И замирает под тяжестью заклятия Уизли.
"Это моя дочь! Мои дети! Мой Хогвартс!"
За всеми этими мыслями, проносящимися в ее голове так быстро, Молли только видела, как в воздухе блестят молнии и лучи света, посылаемые ею. Беллатриса вдруг замерла, и замешательство, показавшееся в ее глазах несколько секунд назад и достигшее сейчас апогея, передалось миссис Уизли. "Что происходит?" — спросила она себя, когда рука сама подалась вперед, и луч, почти такой же, как остальные, показался из кончика палочки. Беллатриса исчезла. Ее больше не было. Молли была опустошена, оглядываясь и пытаясь вернуться к реальности из собственной головы, которая теперь была совершенно лишена каких-либо мыслей.
***
Она вошла в Большой зал, теперь — разрушенный и усталый. Отовсюду доносились чьи-то всхлипы и растерянные слова. Боль, передаваемая каждому, кто заходил сюда, чувствовалась даже с закрытыми глазами. Можно было ничего не слышать и не видеть, но все равно ощущать, осязать эту боль. Казалось, она забрала и Молли в свои объятия, касаясь ее руками и крепко прижимая к себе. Казалось, боль обрела теперь запах. Запах крови, запах слез, запах отчаяния. Все это пришло с первыми потерями на этой жестокой и неожиданной войне, которую все ждали.
Справа сидел Филч, кажется, с оторванной кистью руки. Или это была повязка? В глазах рябило, и Молли шла вперед, потому что видела впереди своего сына. Ее не было в зале, потому что она разыскивала Фреда и Джорджа, но теперь вернулась, потому что кто-то сказал ей, что вся семья Уизли уже там. Джинни, невредимая, стояла рядом с каким-то телом. И, несмотря на мысли, которые бросились в голову женщины — "это ее однокурсник?", "Гарри?", "какая-то гриффиндорка?" — она уже знала, чувствовала, что умер ее сын.
Опустив взгляд, Молли увидела Тонкс и Люпина. Они лежали рядом, наполовину укрытые каким-то одеялом или простыней. Ничего не произошло в ее сердце, ничего. Только когда перед глазами возник Джордж, рыдающий, всхлипывающий, Молли обняла сына, не видя больше ничего, зажмурила глаза и крепко прижала его к себе, еще не осознавая, что произошло.
Первое, что почувствовал каждый — боль за него, за Джорджа. Он ходил по этому кругу: Джинни, отец, мама... обнимал всех и искал взглядом кого-то еще. Того, кого здесь не было. Отойдя от Молли, он снова опустился на колени перед бледным телом Фреда. Снова рыдания заставили его сжаться и задрожать, снова глаза наполнились ужасом.
Молли не понимала ничего, как не понимали все. Джинни не смотрела на маму, ей было страшно, и страшно было всем, кто находился рядом.
Через несколько минут подошла Гермиона. За ней — Рон. Все события, проносившиеся почти без чувств в голове Молли, выглядели как сюжет какого-то ролика. Одно за другим; на фоне главной беды. Джордж обнял Рона, и оба зарыдали, опустились рядом с Фредом. И только теперь Молли, встав на колени возле сына, положила руку на его волосы, не понимая, как случилось это. Как позволила она случиться этому.
Почему позволила? Почему не остановила? Она желала поймать взгляд Джорджа, но тот, казалось, и сам сейчас умирал. Он уже был наполовину мертв и теперь оплакивал потерянную половину своей души...
***
С рассветом многие начали возвращаться в свои дома, покидать Хогвартс. Другие спали прямо в Большом зале, третьи пытались что-то починить и до сих пор помогали. Уносили тела, разговаривали с друзьями и родственниками, кого-то искали, плакали. Хогвартс победил, победил весь магический мир, сражавшийся за право существовать свободно.
Молли молчала. Теперь она осознавала, что допустила эту смерть. И никакое другое событие не могло затмить эту страшную беду, несмотря на то, что она говорила сама с собой, открывая и закрывая глаза, механически дыша и смотря то в глаза Джинни, то на своего мужа и остальных.
"Фред и... Нет, просто. Джордж, мой Джордж. Мой любимый, мой проказник... Фред! Мой Фред! Мои сыновья! Моя семья!"
И снова рыдания застилали душу, снова путались мысли, снова приходило непонимание. Джордж теперь спал. Она сама успокоила его с помощью магии, заставила уснуть, но так и не смогла взглянуть ему в глаза.
"Что будет, когда ты проснешься? Что я скажу тебе? Как ты будешь смотреть на меня каждый день? Как ты сможешь просыпаться?.. Как мы все сможем жить без него... Как мы будем смотреть на тебя, Джордж?"
— Мама? — позвала Джинни, заметив, что женщина снова начинает тихо шептать: "Прости, прости". — Мама, нам нужно домой.
— Да, — слабо проговорила миссис Уизли, поднимаясь. — А где Рон?..
В Большом зале было тихо. Мертвая тишина опустилась на него еще ночью, и теперь она понимала это. Это была не та мертвая тишина, о которой пишут в книгах: когда все стихает, когда замирает ночь перед рассветом, когда все молчат. Все эти всхлипы, все стоны, все страшные слова, которые она слышала и говорила ночью — это и была пронзительная мертвая тишина. Когда слышишь каждый вздох человека, находящегося рядом. И когда понимаешь, что нет взгляда любимых и таких важных глаз.
— Сейчас будем возвращаться, — сказал Артур, когда вернулся Рон.
А Молли все думала. Ясность ума так и не вернулась к ней. Это произойдет уже на следующий день, когда она проснется в своем доме, когда будем готовить завтрак... Тогда она подумает об этой битве. Битве за Хогвартс, за жизнь волшебников. Смерть Беллатрисы, которой она так гордилась, потому что защитила Джинни... ей казалось, будь она рядом с Фредом, она защитила бы и его. Ей казалось, она должна была это сделать. Ей казалось, она одна была виновата перед мужем, перед дочерью и сыновьями, перед Фредом. Она одна была виновата за эту битву, за эту единственную смерть, которая была для нее важнее всех остальных.
На дворе школы была прохлада. Утренняя, свежая. Она медленно очищала воздух от произошедшего. А Молли думала о том, что будет завтра. И о своих шестерых детях.
