Дом Воды. Маски

Бой между добром и злом уже давно выигран. Человеку осталось лишь определиться - на чьей он стороне.

Мир - все равно что ад, где с одной стороной люди мучимые души, а с другой - демоны.


Драко Малфой просыпается рано утром, встает, одевает новую, с иголочки, мантию, привычным жестом завязывает зеленый рюкзак, приглаживает волосы и удовлетворенно хмыкает. Он высоко поднимает подбородок, нацепляет на лицо самодовольную улыбку и выходит из комнаты. В гостиной Слизерина тихо, но не пусто. В кресле возле камина сидит сгорбленный Теодор Нотт. Руки безвольно повисли на подлокотниках, голова опущена на плечо, а в глазах, уверен Драко, стоят слезы. Вчера Темный лорд убил Нотта-старшего, а Тео вновь сделал сложный выбор.
- Не спится, Малфой?
Драко вздрагивает и внимательно смотрит на обернувшегося Нотта. Тот бледный, с синяками под глазами, но все такой же гордый и уверенный в себе, как раньше. Кажется, будто этого человека не сломит ничто. И только друзья знают, что это не так. Во взгляде Теодора чувствуется злость и жажда мести. Свою сторону в этой войне он уже выбрал. И не Драко его переубеждать.
- Не спится, Нотт, - Малфой улыбается, криво, но по-доброму, и садится в соседнее кресло.
Они молчат. В гостиную спускается заспанный Забини и, зевая, плюхается рядом.
- В молчанку играем, товарищи слизеринцы? - смеется Блейз и вдруг обрывает себя на полуслове. Замирает, рассматривая Малфоя и Нотта, и опускает глаза. Он свой выбор тоже сделал, и не Нотту его судить.
Они сидят рядом, молча, стараясь не смотреть друг на друга, только они многое понимают. В этой войне они выбрали свои стороны - Драко и Блейз хотят служить Темному лорду, бороться за "лучшее будущее", но в глубине души они не хотят ползать на коленях перед Господином, они просто хотят другой жизни, без страха и маггловских выскочек, а, возможно, и с ними. Лишь бы не было этой войны, ведь любая жизнь лучше смерти. А Тео Нотт тоже выбрал свою сторону в этой войне - он будет бороться за такое же счастливое будущее, но ему не все равно, кто будет править в этом будущем - он не хочет подчиняться Темному лорду, и хочется быть гриффиндорцем, жертвующим собой, а не аристократичным слизеринцем, боящимся лишь за своб жизнь. И Драко и Блейз понимают Тео. Ведь, несмотря на войну, они останутся друзьями.

Слизеринцы, в отличие от гриффиндорцев, никогда не предают своих. Они не бросают друзей в беде, не обвиняют их, принявших другую сторону. Дети дома Воды верят в то, что когда-нибудь они будут равны.

***

Панси Паркинсон всхлипывает совершенно по-девчачьи и поспешно запихивает книги в сумку. Закинув ее на плечо, Панси выбегает из класса, обижено сопит и, стараясь сдержать слезы, мчится в туалет. Слезы рвутся наружу. Добежав до раковины, слизеринка поспешно умывается, вытирает глаза рукавом мантии и опускается на пол, поджимая ноги. Дрожащие пальцы достают из сумки красивый дневник в кожаном переплете и перо. Панси открывает дневник и поспешно строчит, все боясь опоздать куда-то.

"Сегодня пятнадцатое марта тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Я, Панси Паркинсон, шестой курс Слизерина, официально заявляю: меня это достало!!! Чертовы гриффиндорки, да что они понимают?! "Предатели"! Да много вы понимаете! Вот Браун, например. Даже у Милисенты ума больше, чем у этой выскочки! А Грейнджер? Вечно строит из себя умную, что ей, мол, на парней плевать, главное - знания! И что в итоге? Сидит и ревет из-за своего Уизела!
Дуры! Сидят на своем Гриффиндоре и жизни радуются! Светленькие, добренькие! А слизеринцы какие плохие - ужас, безобразие, из школы их изгнать! И на Снейпа нападают. А сами-то сбегут чуть что, как крысы мелкие, лживые твари! Ненавижу их, НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!"

Панси со злостью захлопывает дневник и закидывает его в сумку. Облегченно переводя дыхание, она старается успокоиться. Медленно встает с пола, поправляет сумку на плече и натягивает на лицо издевательскую улыбочку. Рассматривает себя в зеркало. Перед ней - красивая, повзрослевшая, уверенная в себе шестнадцатилетняя девушка. Она кажется непрошибаемой, язвительной, холодной - такую ничто не возьмет. Панси с отвращением вспоминает Драко, его прилизанные волосы и наглую ухмылочку. Снова думает о том, что этот мир несправедлив, что ей, красивой и умной, каких еще поискать, придется выходить замуж за этого холеного красавчика. И плевать, что он, так же, как и она, искусно притворяется. Ведь Паркинсон нравится совсем другой - Тео Нотт, славный, по-настоящему добрый и заботливый. Всегда при своем мнении, несгибаемый и несломленный. К нему хочется тянутся, ему хочется посвятить свою жизнь. Но разве одобрят ее выбор? Разве разрешат жить с тем, кто предал их чертову аристократию? А если ей, Панси Паркинсон, ученице шестого курса дома Воды, глубоко начхать на все эти моральные принципы и устои магического мира?

Ведь Панси просто хочет быть как все. Хочет плакать, как Гермиона, если бросил парень. Хочет хвалиться хорошими оценками и приготовленным зельем, как Парвати. Хочет мечтать о красивой любви и семье, как Лаванда.
Но Панси Паркинсон - слизеринка, и ее дороги не ведут в Рим.

***

Дафна Гринграсс хмуро смотрит на младшую сестру. Астория мнется, бормочет что-то и стесняется совсем не по-слизерински. Но Дафна прекрасно знает, что за этой робостью кроется настоящий стержень, сила, которых порой не хватает самой Дафне. Асти, как ее ласково зовет Дафна, всего на год младше ее самой, но гораздо уверенней в себе. Она легко может лгать, искушать, притворяться, играть. Она подчиняет себе всех, пленяет своей красотой и умом. Астория прекрасно знает когда нужно быть ласковой, а когда - сильной и властной. Родители всегда потакают именно ей, младшей сестре, слушают ее во всем, а та делает то, что ей заблагорассудится. Астория искренне верит в то, что ведет себя, как настоящая слизеринка. Только вот она ошибается.
Дафна хмыкает, услышав от сестры про ее влюбленность в Драко Малфоя. "Я еще завоюю его, вот увидишь!" - с жаром восклицает обычно невозмутимая сестрица, а Дафна только усмехается. Разве объяснишь Асти, что все это - не игра? И что все здесь - актеры, пришедшие на карнавал, как положено, в масках. Что Малфой не высокомерный аристократ, а несчастный, сломленный мальчишка, что Панси не тупая курица, а ранимая девчонка со своими мыслями? Разве объяснишь Астории, что не бывает абсолютного добра и нет абсолютного зла? Что для Невилла Белла - враг, а для Драко - друг? Разве понять ей, маленькой Асти, что Волдеморт борется не за "лучшее будущее", что убивать людей - плохо, а играть с их судьбой - еще хуже?
Дафна обнимает Асторию и старается не слушать ее недовольное пыхтение насчет "сестринских замашек". Дафна улыбается. Младшая Гринграсс слишком мала, чтобы понять, что творится в этом сошедшем с ума мире. Дафна смеется, как ребенок, запрокинув голову, и лишь потом только догадывается, что она - как утопленник, пытающийся продлить себе жизнь. Ей плохо, и хочется выть от боли, хочется всегда прижимать к себе худенькую Асти и смеяться этим сумасшедшим смехом, как сейчас. Хочется бегать среди младшекурсников во дворе и радоваться весне, думать, что все хорошо. Хочется быть такой же наивной, искренней и горячей, как сестра. Влюбляться, плакать, переживать, чувствовать.

Только вот Дафна сама выбрала свой путь. Когда шесть лет назад сидела на табурете и, кусая губу, неслышно шептала: "В Слизерин, пожалуйста, в Слизерин". Но Дафна Гринграсс ни о чем не жалеет.

***

Драко запрыгивает на подоконник совершенно не по-аристократски, но это сейчас последнее, что его волнует. За окном хлещет дождь, и в гостиной Слизерина также тихо и пусто. Малфой осторожно закатывает рукав мантии и внимательно, чересчур внимательно, рассматривает Черную метку. Она сейчас светится необычно ярко - дает понять, что началась война. Черт возьми, как будто они не знают этого без дурацкой татуировки! А ведь еще и жжет, зараза.
Малфой ругается сквозь зубы, но никто даже не оборачивается. Привыкли. А вот Драко не привык.
- Тео, - вдруг тихо говорит он и оказывается возле парня. Нотт поднимает голову от книги и хмурится.
- Тео, давай пообещаем друг другу, что все равно, что бы ни случилось, останемся друзьями. Тео... - сбивчиво шепчет Малфой и весь как-то сразу сжимается. Нотт внезапно улыбается и даже смеется. Неужели Драко наконец-то снял маску?
- Дурак ты, Малфой. Что я тебе, гриффиндорец какой-нибудь, чтобы друзей предавать?
Драко облегченно переводит дух и, прижавшись спиной к креслу, тоже начинает смяться. Так они и сидят: два смеющихся до колик слизеринца.

И оба прекрасно знают, что через пару минут пора будет снова одевать маски, напяливать наглые улыбки и отрабатывать на хаффлапаффках самодовольный взгляд. Но это будет потом, а пока они простые смеющиеся парни, которых, как кажется, не тронула война.

***

Панси Паркинсон вздрагивает, услышав чьи-то быстрые шаги. Дверь в туалет распахивается, и вбегает Грейнджер. Волосы растрепаны больше обычного, глаза полны слез, а кулачки сжимаются что есть силы. Панси, приподняв бровь, оглядывает гриффиндорку. Несколько секунд проходит в молчании. Наконец Грейнджер фыркает, стеснительным жестом поправляет упавшие на лоб волосы и, гордо подняв голову, направляется к умывальнику. Не в ее правилах плакать при слизеринках. Панси хмыкает и, несколько секунд разглядывая спину Грейнджер, наконец разворачивается и подходит к двери.
И уже открыв дверь, Паркинсон внезапно останавливается и тихо говорит, почти с сожалением:
- Грейнджер, забудь его. Ты же умная, а идиоты Уизелы пусть идут мимо.
Гермиона поворачивается, но Панси уже закрывает за собой дверь. И только оказавшись в коридоре, она улыбается, вспоминая удивленное лицо гриффиндорской выскочки.

Слизеринцы умеют видеть достоинства других. Ведь они никогда не недооценивают противника.

***

Дафна Гринграсс устало потирает лоб и поднимает глаза от учебника по Трансфигурации. В кресле напротив сидит с непрошибаемым видом Тео Нотт и разглядывает Дафну, отчего той становится не по себе.
- Ну?
Не слишком прилично для юной аристократки, но для близких друзей всегда сойдет.
- Какие манеры, - издевательски, в духе Малфоя, протягивает Нотт и усмехается. Дафна хмурится.
- Чего от меня-то надо?
- Ничего. Попрощаться пришел, - вздыхает Теодор и поднимается, - завтра уезжаю домой, и в Хогвартс уже не вернусь.
Дафна улыбается и тоже встает. Некоторое время они смотрят друг на друга внимательно, будто стараются запомнить, а потом Гринграсс опускает глаза.
- В сентябре увидимся.
Нотт кивает и быстро уходит прочь. Дафна еще долго смотрит ему вслед.

Слизеринцы все понимают без слов. А, возможно, они просто умеют молчать?

***

В сентябре они все вместе возвращаются в Хогвартс. Повзрослевшие. Изменившиеся. Панси немного подросла, подрезала волосы, научилась аккуратно краситься и совсем перестала язвить. Дафна определилась с профессией - колдомедик - и начала изучать Высшую Трансфигурацию. Драко стал полноценным Пожирателем смерти и вошел в Ближний круг. У Тео прибавилось несколько ссадин и шрамов, да и врагов стало намного больше. Астория перестала быть наивной и гораздо внимательнее слушает сестру. А Блейз, наконец, выбрал свою сторону в этой войне.
Они идут нестройными рядами и не переглядываются. Лишь Панси вздрагивает, не найдя в поредевшей шеренги гриффиндорцев выскочку Грейнджер и Уизела. "Все-таки не послушалась..." - вздыхает Паркинсон и сама не замечает, как вдруг начинает жалеть Грейнджер.
Тео морщится, как от зубной боли, увидев Кэрроу. Этим летом он буквально вынес себе приговор, отказавшись вступить в ряды Пожирателей смерти. К счастью, его особо и не ждали - кому нужен мальчишка, которому едва-едва исполнилось семнадцать?

И такие мальчишки и девчонки, совсем недавно еще садившиеся под Распределяющую шляпу, и играют решающую роль в этой войне. Только вот кому-то из них все же суждено проиграть.
Но если ты хотел проиграть и проиграл - может, ты, все-таки, выиграл?

***

И когда Кэрроу приказывают тихому мальчику Теодору Нотту встать и начать испытывать на малолетках заклинание Круциатус, тихий мальчик Тео встает, поднимает палочку и говорит тихо, но предельно ясно и четко, так, что слышит каждый гриффиндорец и каждый слизеринец в этом Большом зале:
- Только слабые бьют тех, кто слабее них, не так ли?
Амикус задыхается от гнева, Алекто резко взмахивает палочкой - и тело Нотта пронзает боль. Только он не кричит. Слизеринцы не умеют кричать, так же, как гриффиндорцы не умеют плакать.
- Перестаньте, - раздается спокойный голос, и из шеренги семикурсников выходит Малфой. Алекто опускает палочку.
- Слизеринцы... - с ненавистью шипит Амикус и вновь произносит ненавистное заклятие. Нотт извивается на полу, закусывая губы, но не говорит не слова. Малфой молча пожимает плечами и возвращается на свое место. Гриффиндорцы неодобрительно перешептываются и качают головами, явно не одобряя такого поведения. Только вот Малфой, черт возьми, не гриффиндорец, у него есть свои приоритеты и задачи, он понимает, за что стоит драться, а где - лучше промолчать. И поэтому Нотт, вставая после пытки, медленно подходит к Драко и говорит, чуть улыбаясь:
- Спасибо.
И Малфой все понимает.

Они выбрали разные стороны в этой войне, только они - слизеринцы, и поэтому это ничего не означает.

***

2 мая 1998 в Хогвартсе начинается битва. Сотни людей бегают туда-сюда, кричат что-то, свистят заклинания, сверкают в воздухе вспышки. В суете нельзя ничего разобрать. Один за другим покидают младшекурсники территорию Хогвартса - вот уж почти не осталось хаффлапаффцев, ушли шесть курсов Рейвенкло, девчонки с Гриффиндора и почти весь Слизерин.
Дафна хватает Асторию за руку и, несмотря на возмущенные крики той, тащит сестру к проходу.
- Дафна! Пусти! Мы должны вернуться! - орет Асти, как сумасшедшая, и рвется назад, но старшая Гринграсс неумолима. Она хватает сестру за руку и трансгрессирует к дому. Коленки разбиваются в кровь, а Астория кричит что-то, и Дафна внезапно начинает плакать, реветь, как маленькая девочка, поджимая к себе разбитые коленки. Она глотает бездушные слезы и внезапно замечает, как стало тихо. Астория замерла на мгновение, рассматривая рыдающую сестру, а потом быстро развернулась и бегом бросилась к дому.
Через несколько минут Дафна встала и с высоко поднятой головой, без капли слез и страха, направилась за сестрой.

Слизерин - это диагноз. Неизлечимый. На всю жизнь.

***

Драко вскидывает палочку, отбивая летящее в Гойла проклятие, и раздраженно выругивается сквозь зубы. Грегори благодарно смотрит на него, но Малфой уже направляется к небольшой группе сражающихся неподалеку. Взгляд его падает на Тео, отбивающегося от заклинаний Кребба-старшего, и у Малфоя есть лишь секунда, чтобы снова сделать выбор. Только, на этот раз, правильный.
- Ступефай! - небрежно бросает Драко, направляя палочку на Пожирателя, и тот падает на пол. Нотт поднимает глаза.
- Спасибо, - улыбается Малфой и поворачивается. Он почти уверен, что Тео тоже улыбается. Ведь они оба прекрасно понимают, что значат такие "спасибо".

И когда на Драко несется зеленый луч, он почему-то думает, что совершенно не зря прожил эту жизнь.

Кто-то резко отталкивает его, и в ушах до сих пор стоит крик.

На полу рядом лежит бездыханное тело Теодора Нотта. Слизеринца, который выбрал свой путь.

***

Драко Малфой сидит на астрономической башне, свесив ноги в пропасть и улыбается. Рядом стоит бутылка Огневиски, только вот пить совсем не хочется. Рядом раздаются шаги, и на площадку входит Блейз.
- Радуешься? - тихо спрашивает Забини, усаживаясь рядом.
- Мы проиграли, забыл? - ухмыляется Малфой и резко вливает в рот обжигающие Огневиски.
- Мы на другой стороне, забыл? - в тон ему говорит Блейз и улыбается.
Малфой закатывает глаза и со всей злостью швыряет почти пустую бутылку в темноту ночи. Остается только надеяться, что на поляне не окажется никого из гриффиндорцев, решивших отпраздновать победу. А, пусть даже и окажется. Было бы неплохо, если бы там оказался кто-нибудь из Пожирателей, или даже Темный лорд, а еще лучше - сам Малфой. Ведь они так и не поняли - проиграли или нет. А, в сущности - какая разница?

Малфой смеется. И Забини смеется вместе с ним. Так они и сидят: два хохочущих до колик слизеринца. Только вот маски одевать почему-то совсем не хочется.

Сегодня закончилась Война.