Глава 1.

Вы когда-нибудь чувствовали себя так паршиво, что хочется повеситься? Нет? Тогда вам повезло. А вот я чувствовала это. Чувствовала, сидя на балконе собственного дома, и покорно принимала все порывы ледяного ветра, думая о том, как же так вышло. Кажется, все началось с той памятной ссоры с Роном. Ссоры, которая окончательно перечеркнула все наши отношения.
Он кричал на меня, обвиняя черт знает в чем, называя книжным червем, заучкой, беспрестанно сравнивая со своей ненаглядной Лавандой. В общем, устроил погром на всю гриффиндорскую гостиную.
А о причине и говорить смешно. Видите ли, ему не понравилось, что я отказалась пойти поиграть с ним в шахматы, предпочтя этому чтение «Трансфигурации сегодня».
Не знаю, о чем он вообще думал, когда предлагал мне встречаться. Ведь знал же, что я буду сидеть за книгами день и ночь, и все равно заставил меня стать его девушкой. А я, конечно, согласилась. Нет, мне действительно было хорошо с ним. Он был милый, добрый, заботливый... Поначалу. А потом, после этого несчастного матча по квиддичу, к нему на шею стала вешаться Лаванда. По-моему, ее вообще не смущал тот факт, что Рон со мной встречается…
Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что лишь благодаря Гарри не прикончила эту несчастную Браун. Тогда я осознала, что Гарри действительно мой лучший друг. Он проводил мало времени с Джинни, тоже был рассержен на Рона за то, что тот оставил меня, отменял тренировки по квиддичу. И все ради того, чтобы не дать мне сорваться, чтобы вытянуть меня из того болота уныния, в котором я тогда погрязла по самые уши.
Только вот от одного он меня не уберег…
Тогда я уже в который раз сбежала от Гарри и сидела на Астрономической башне. Удивительно, как мне слез хватало на то время, что я оставалась одна.
В тот вечер на башне мое одиночество прервал Драко Малфой, заявившийся туда в препротивнейшем настроении. Конечно, начал хамить и издеваться, играя с моими нервами, которые и так были на пределе. В конце концов, я просто не выдержала. Один Мерлин знает, сколько оскорблений я на него тогда обрушила. И только потом поняла, какую ошибку совершила.
Не знаю, что у него там произошло, что он такой злой был, но результат моих нервов был для меня плачевным – простое изнасилование. Крики, слезы, кровь, боль. Вспоминать противно. Тогда я еще задалась вопросом: а ему не должно быть неприятно от того, что он трогает грязнокровку? И только потом поняла – ему было все равно. Он просто хотел снять напряжение, а я оказалась не в то время не в том месте.
Через две недели я обнаружила, что беременна. Почему-то этот факт даже не удивил меня, но я еще больше ушла в себя. Гарри допытывался, что со мной такое, и под конец я не выдержала и рассказала ему все.
К моему удивлению, он не стал кричать на меня, не обвинял во всех смертных грехах, не кинулся убивать Малфоя а просто спросил: «Что ты теперь будешь делать?».
Я и сама задавала себе этот вопрос. Что я буду делать с этим ребенком? В первые дни у меня в голове были мысли об аборте, но я на это не решилась, а потом поняла – я буду растить этого ребенка. И плевать на то, кто его отец. Возможно, если бы Рон тогда был со мной, я бы так не решила, но он проводил все время с Лавандой. Я понимала, что несмотря ни на что, я люблю Рона и никого больше не смогу полюбить, кроме него. Соответственно, детей у меня ни от кого не будет, кроме Рона, что маловероятно, учитывая сложившуюся ситуацию. Поэтому я решила, что ребенка я оставлю.
Кажется, Гарри тогда спросил, что будет, когда мой ребенок захочет узнать, кто его отец. Я не знала ответ, думая, что обязательно что-нибудь придумаю.
А потом была война.
Опасное время и для меня, и для ребенка, но я не решилась покидать друзей и отправлять их одним в путешествие за крестражами. С Роном мы общались учтиво холодно, и эта показная вежливость действовала мне на нервы. Но я выдержала. Ради Гарри.
После окончания школы прошло пять лет, но я всего несколько раз видела Гарри и Джинни, которая теперь была его женой.
Вскоре до меня дошла информация, что Рон женился на Лаванде, которая к тому времени уже была беременна. Что ж, я была искренне рада за бывшего друга, несмотря на то, что он практически сломал мне жизнь. Правду люди говорят – у гриффиндорцев доброе сердце…
А год назад я встретила Драко Малфоя. Глупо получилось.
Мы с сыном, которого я назвала Джеймсом в честь отца Гарри, гуляли в Лондонском парке. Джеймс убежал играть с каким-то мальчиком, а когда вернулся, потащил меня знакомится с его родителями.
Как я выяснила из бессвязной речи сына, его нового друга звали Скорпиус, а родителей – «дядя Драко» и «тетя Астория».
Драко, Астория и Скорпиус. Замечательно, вся семейка Малфоев в один день.
Едва завидев меня и Джеймса, Астория сморщила нос и отошла куда-то с сыном, а Драко застыл на месте, как вкопанный.
- Что, Малфой, не ожидал? – спросила я тогда. – Вот и я не ожидала, что залечу от тебя. Ладно, знакомься – Джеймс, твой второй сын, - я кивком головы указала на игравшего неподалеку мальчика.
- Что? – похоже, это было единственное, что мог выдавить из себя бывший слизеринец.
- Астрономическая башня, - я зло посмотрела на него. Вся моя ненависть к нему, казалось, вот-вот вырвется наружу.- Склерозом, надеюсь, не страдаешь?
Похоже Малфой действительно был в шоке. Он молча переводил взгляд с меня на Джеймса, вспоминая события той памятной ночи.
- Но, знаешь, - я продолжала подливать масло в огонь, - я даже благодарна тебе за Джеймса. Он у меня замечательный.
Малфой все еще молчал, когда к нам подошла Астория:
- ВЫ всё, я надеюсь?
Только тут хорек словно вышел из транса:
- Да, дорогая, - он приобнял жену за талию. – Приятно было встретиться с тобой и твоим сыном, Грейнджер.
Думаешь, я не заметила, как ты был напряжен, произнося последнюю фразу? Ошибаешься. Всё я заметила.
Еще раз недовольно покосившись на меня, Астория увела мужа и сына куда-то вглубь парка, а мы с Джеймсом наоборот пошли домой.
Вы, наверное, хотите узнать, что же было дальше. Практически ничего. Только на следующее утро ко мне прилетела сова с запиской, в которой было всего одно слово:
«Прости».
Тогда я прекрасно поняла, от кого мне пришла записка, и долго думала, почему же Малфой это написал. Чувство вины я отмела сразу – Малфой никогда не признается в том, что он виноват. Возможно, он просто повзрослел и стал осознавать серьезность своих поступков.
А, может, просто понял, как тяжело мне далось решение воспитывать его сына.
Ту записку я сожгла в камине. Мне не хотелось иметь с Малфоем какую-то связь. Джеймс не в счет, конечно.
Я помню, ночью, после встречи с семьей Малфоев была гроза.
Она была и сейчас.
И когда длинная молния рассекла темное небо, я поняла, что посиделку пора заканчивать.
Тихо закрыв двери на балкон, я прошла в комнату Джеймса.
Тот безмятежно спал, улыбаясь во сне.
Я поцеловала сына в лоб и, укрыв одеялом, прошептала:
- Спи спокойно, Джеймс, спи спокойно, ведь ты никогда не узнаешь, что «дядя Драко», которого ты встретил сегодня – твой родной отец…