Глава I

Тебе всегда говорили, что двадцать пять – лучший возраст для начала новой жизни.
Что ж, двадцать пять тебе исполнилось вчера, однако пока что никаких особенных событий для начала чего-то нового не произошло. Всё как обычно, ничего не вырывается за рамки привычного. Как всегда, ароматный кофе на кухне, мурлыканье Живоглота под боком, холодная постель мужа, умчавшегося по своим делам, несмотря на то, что сегодня выходной. Ничего примечательного.
Это было такое же утро, как и вчера, как и неделю, и месяц назад. Обычное утро со слепящим глаза и совсем неуместным для Лондона солнцем, с завтраком в одиночестве и бесконечно снующими туда-сюда домовыми эльфами.
Ты часто задавала себе вопрос, зачем, собственно, поддалась уговорам мужа и стала домохозяйкой. Он считал, что только мужчина должен зарабатывать деньги для семьи. Ха. Может оно и так, но безделье сводило Гермиону с ума. День за днем она бесцельно шаталась по этому огромному поместью, сама не зная зачем заглядывала в роскошные, но пустующие комнаты, и преданно ждала мужа с работы.
Джек Харпер был известным аристократом с незапятнанной репутацией и кучей галеонов в кармане. Он занимал высокий пост в Министерстве магии и, по мнению «Ежедневного пророка», был одним из самых завидных женихов магического мира.
Гермиона познакомилась с ним почти шесть лет назад, сразу после окончания войны, когда он финансировал дорогостоящие операции для больницы Святого Мунго и помогал восстанавливать разрушенный Пожирателями Хогвартс и Министерство магии. Он был неплохим парнем, и, возможно, они с Гермионой были бы неплохими друзьями, но судьба решила по-другому. Тогда девушка совершила самую ужасную ошибку в своей жизни. Она в него влюбилась. Это было ужасно глупо, учитывая еще и то, что тогда уже встречалась с другим парнем. Но она была молода и неразумна, ей хотелось новых ощущений и новых приключений. И вот в один прекрасный день она просто собрала вещи и переехала к Джеку. Через два года они поженились.
Джек, надо отдать ему должное, сначала был идеальным мужем и прекрасным семьянином. Приходя с работы, он целовал Гермиону и, садясь у камина, расспрашивал её о том, как она провела день. Такие вечера запоминались Гермионе, и ей казалось, что она на самом деле нашла свое счастье.
Однако время шло, и вскоре беспробудное сидение дома наскучило Гермионе. Ей хотелось дела, она хотела над чем-то работать, что-то создавать. Это и стало первой причиной их ссор с Джеком. Он твердил, что его жена никогда не опустится до того, чтобы самой зарабатывать деньги, а она втолковывала ему, что не может больше сидеть дома без дела.
В конце концов, Джеку это надоело, и он стал все больше отдаляться от жены, он стал пить и развлекаться со своими подчиненными. Но Гермиона терпела, свято веря в то, что он изменится.
Он не изменился. Ни через месяц, ни через полгода, ни через год. Он стал похож на истукана, который приходил домой, холодными губами целовал жену в щеку и без ужина ложился спать, чтобы потом опять оставить её в одиночестве.
Вот и сегодня ты смотришь на его пустующее место за столом и спрашиваешь себя, какого черта ты всё это терпишь. Гриффиндорская преданность? Ха, ха и еще раз ха. Скорее, пуффендуйская глупость.
Всё чаще ты вспоминаешь о том, кого ты так бездумно бросила шесть лет назад. Чего тебе не хватало? Ты тогда считала, что ничем новым он тебя больше не удивит, ведь ты знаешь его уже восемь с лишним лет. Боже, какой ты была глупой…
Слышишь его приближающиеся шаги. Пришел.
Медленно отодвигаешь чашку кофе, встаешь и идешь к нему навстречу.
От него несет алкоголем, чьими-то духами, а на лице след от губной помады.
Двадцать пять – лучшее время для начала новой жизни, верно? Что ж, вот он, повод.
Молча идешь в свою комнату, собираешь свои вещи, стараясь не слушать его пьяный бред у тебя за спиной. Он пытается тебя обнять, называет «солнышком» и требует от тебя детей.
Идиот.
Сердито сбрасываешь его руку со своего плеча и, сама не зная кому, говоришь:
- Хватит.
Он, все еще лопоча что-то про детей, идет за тобой до самого холла. У самой двери ты наконец оборачиваешься и говоришь ему:
- Счастливой жизни, Джек.
Вкладываешь в его руку ключи вместе с обручальным кольцом и просто уходишь. Уходишь, громко хлопая дверью, и в последний раз окидываешь взором этот великолепный сад, в котором ты так любила раньше гулять.
Что ж, пора попрощаться с прошлым.
Двадцать пять – лучший возраст для начала новой жизни.
Твоя новая жизнь начинается с боя Биг-Бена и толпы сумасшедших, вечно спешащих куда-то горожан и туристов. Совсем неуместное для Лондона солнце слепит глаза. Громко чирикают глупые воробьи, не давая сосредоточиться, а ты просто стоишь на берегу Темзы и не знаешь, куда дальше.
Всё это напоминает дешевый бульварный роман, которые ты читала в юности. Жена сбегает от неверного мужа и кидается в объятия бывшего парня. Вряд ли твой бывший парень тебя простит, конечно, особенно после того, что ты ему устроила, но ноги сами несут тебя к метро, а поезд увозит к такой знакомой станции на окраине Лондона.
Двадцать пять – лучший возраст для начала новой жизни. Главное – начать её правильно.
Подходишь к такому знакомому дому и нервно теребишь рукав платья, не решаясь нажать на звонок. Сомнения терзают тебя. Чего же ты ждешь, Гермиона? Ты начала новую жизнь, а ней нет места старым сомнениям и ссорам.
И ты, наконец, решаешься. Через несколько секунд в глубине дома слышатся шаги, и вскоре дверь открывается. На пороге появляется он.
Он, всё такой же рыжий, всё такой же веснушчатый, всё с тем же глуповатым, но невероятно милым выражением лица.
Все мысли вылетают у тебя из головы. Ты просто смотришь. Наверняка, он сейчас прогонит тебя и скажет подоспевшей жене, что девушка просто ошиблась адресом.
Но он этого не делает, и вы просто стоите, не зная, что сказать.
Наконец, он бормочет:
- Гермиона…
И ты понимаешь: сейчас или никогда.
Чемодан с глухим стуком падает на землю, но это уже абсолютно не имеет значения, потому что губы Рона теплые и нежные, солнце очень даже уместное, туристы вовсе не сумасшедшие, и даже воробьи, чирикающие повсюду, абсолютно не глупые…