Глава I

Каждый раз, когда Рей появляется рядом, мне хочется развернуться и, не оглядываясь, бежать прочь, чтобы не чувствовать на себе ее взгляда. Но даже тогда, когда я оказываюсь далеко от нее, мне кажется, что в любую минуту она появится передо мной, а ее глаза будут прожигать меня насквозь, пытаясь добраться до души, увидеть каждый ее потайной уголок. И в такие секунды я сжимаюсь, задерживаю дыхание и, как маленькая девочка, закрываю глаза, словно считая, что это поможет мне скрыться от моих страхов. Но разум подсказывает, что это глупо, и таким образом я никогда не спрячусь от преследующих меня наваждений. Кажется, что в любую минуту я почувствую ее пристальный взгляд, а за спиной послышится ее громкий, уверенный голос.
– Ты снова испугалась, Усаги? Снова прячешь голову в песок, как последняя трусиха?
Тогда я поднимаю голову и судорожно осматриваюсь. Но перед глазами рисуется только пустынный парк, аккуратно постриженные кусты лавра, большие скамейки с потрескавшейся краской и стаи голубей, хаотично кружащих над тропинками. Я шумно выдыхаю воздух, понимая, что рядом со мной никого нет, но при этом мое тело охватывает крупная дрожь. Безвольно падаю на ближайшую скамейку и обнимаю себя руками, чтобы хоть как-то унять свое тело. Но от этого становится только хуже, и почему-то холоднее. И неважно, что над головой ярко светит полуденное солнце, а листья деревьев и кустов не показывают ни намека на ветер.
И снова тщетно пытаюсь взять себя в руки. Проклинаю себя за то, что такая слабая, что никогда не умела контролировать себя и сдерживаться, и, как назло, снова вспоминаю Рей. Будь она сейчас здесь, со мной, она не упустила бы возможности посмеяться над моим бестолковым видом. От этой мысли в моих ушах так ярко звучит отголосок ее смеха, будто она сейчас стоит у меня за спиной.
Почему она всегда со мной так поступает? Почему не дает спокойно жить? Почему каждый раз, когда девочки собираются в часовне, я еще долгое время не могу решиться стать на дорожку, ведущую к этому месту? И все же понимаю, что мне некуда деваться, и все равно прихожу. Выслушиваю нотации Луны по поводу своего опоздания и ловлю на себе хмурые взгляды Рей. Они, как всегда, обжигают меня, от них бросает в дрожь, и от этого становится так не по себе, что я едва сдерживаю рыдания. Краем глаза вижу на губах Рей полуулыбку и то, как она исподтишка наблюдает за мной. В такие моменты мне хочется с криком наброситься на нее, вцепиться в волосы, а потом просто… залиться слезами. Но я не делаю этого. Сжимаю зубы, до боли впиваюсь ногтями в ладони и хмуро смотрю куда-то вдаль, делая вид, что меня вдруг невероятно заинтересовала аккуратно подстриженная клумба перед храмом.
Вечером, когда мы все расходимся по домам, Ами хочет со мной поговорить. Она окликает меня, когда я нахожусь на выходе из храма, и я невольно вздрагиваю. На несколько мгновений мне кажется, что это вовсе не Ами, а Рей, и от этого начинает кружиться голова. Я хватаюсь руками за ствол ближайшего дерева, чтобы не упасть, и за это время подруга меня догоняет. Я стараюсь не смотреть в ее обеспокоенное лицо и больше всего на свете хочу уйти, чтобы не врать о том, что со мной все в порядке. Но Ами не желает меня отпускать – она слишком переживает.
– Все хорошо, подруга, – я натянуто улыбаюсь, стараясь казаться беззаботной. – Просто слишком устала в школе.
Ами хочет что-то ответить, но я уже убегаю прочь, чтобы оказаться подальше и от нее, и от этого проклятого храма, и от несносной Рей с ее обжигающими взглядами. Отходя, я знаю, что Ами будет смотреть мне в след до того момента, пока я не скроюсь за домами, а потом, скорей всего, пойдет к Рей и расскажет о том, как переживает из-за моего странного поведения. Конечно же, та ничего не скажет в ответ, а про себя, наверное, посмеется над тем, какая Усаги глупая и сколько у нее предрассудков.
А я снова не смогу заснуть. Поначалу буду крутиться в кровати, мучаясь от головной боли, а потом, наконец, не выдержав, вскочу с постели, разбудив Луну, и подбегу к окну. Тогда долго-долго буду сидеть на подоконнике, больше всего на свете желая остановить время, чтобы не наступало утро, и не начинался очередной ужасный день. Но на небе розовой полосой задребезжит рассвет, и весь вчерашний кошмар повторится снова.
Все так и происходит. В школе я в очередной раз засыпаю на уроке, слышу гневные причитания учителя, но впервые в жизни не хочу, чтобы занятия заканчивались. Каждую секунду в моих мыслях всплывает Рей, в сознании звучит ее язвительный голос, а когда закрываю глаза, перед ними возникает ее лицо с надменной усмешкой. Я пытаюсь убедить себя, что вовсе не боюсь ее, но от этого мое тело только сильнее покрывается дрожью.
После уроков я твердо решаю не реагировать на уговоры подруг и пойти домой, съесть что-нибудь сладкое, почитать комиксы и хотя бы один день пожить нормальной жизнью. Но все же чувствую, что ноги меня сами несут к храму, а, оказавшись возле часовни, понимаю, что пришла туда раньше всех. Первое мое желание – это где-нибудь спрятаться, например, за тем большим деревом, или за той колонной. В следующую секунду я понимаю, что бегу, сама не понимая куда, но зацепляюсь носком туфельки за неровный асфальт и падаю, больно ударяясь коленями. На глаза тут же наворачиваются слезы – то ли от боли, то ли от бессилия, то ли от отчаяния. Я замираю, не в силах справиться с этим наплывом внезапной грусти, с губ срывается отчаянный стон, и я понимаю, что вот-вот заплачу. Но рыдания застывают в горле – за спиной раздаются шаги и знакомый резкий голос.
– Усаги, как всегда, не устояла на ногах? Ничего удивительного, - фраза сопровождается глумливым смешком, а мне приходится только давиться слезами и кусать губы, чтобы задержать рвущиеся наружу рыдания.
Перед глазами мелькает красно-белое кимоно, я вижу протянутую мне руку – бледную, с длинными пальцами и алыми ногтями. Медлю несколько секунд, удивленно глядя на склоненную надо мной Рей, после чего неуверенно дотрагиваюсь до ее ладони. Ее пальцы на удивление мягкие и горячие, и от этого прикосновения меня бросает в жар. Я, наконец, поднимаю голову и смотрю на подругу. От слез ее образ кажется размытым, но я не могу не заметить ее привычную ухмылку, странную иронию в глазах, и то, какая она сейчас красивая.
Хочу что-то сказать, но вместо этого только всхлипываю. Рей фыркает, чуть сильнее сжимает мою руку и ведет меня в сторону дома. Там сажает меня в мягкое кресло, после чего куда-то уходит. Пока ее нет, я позволяю себе немного поплакать, глядя на свои окровавленные колени. А когда подруга возвращается, то резко замолкаю и вытираю руками мокрые щеки, хоть и понимаю, что это бессмысленно – Рей явно слышала мои всхлипы, а опухшие глаза безоговорочно выдают мое состояние. Но, к моему удивлению, она молчит, только наклоняется, садится на пол, слегка отодвигает мою юбку от ран и начинает их обрабатывать. Йод щиплет, и я не могу сдержать недовольных вскриков, но Рей на них никак не реагирует. Это меня настораживает, и я снова чувствую себя полной дурой.
– Почему ты меня так ненавидишь, Рей? – вопрос сам по себе срывается с моих губ, и я тут же жалею, что не могу держать язык за зубами.
Сжимаюсь в кресле под пристальным взглядом подруги, и мне кажется, что еще секунда, и я сгорю. Ее глаза обжигают меня, и это лишний раз доказывает, что Рей не зря может повелевать стихией огня.
– А почему ты меня так боишься, Усаги? – в голосе Рей нет ни иронии, ни язвительности. Только искреннее любопытство и еще что-то странное, совсем мне незнакомое.
– Я… – мне хочется ответить, но ничего не получается.
Рука Рей дотрагивается до моей ноги – чуть выше раненной коленки, и это прикосновение не дает мне расслабиться. По телу расходятся сотни разрядов, и я начинаю дрожать. Это похоже на все мои ощущения теми бессонными ночами, когда я думала о Рей, но только в сотни и тысячи раз сильнее.
– Что ты… – начинаю я, но снова не могу договорить.
Рей слишком близко, я могу видеть каждую ее ресничку, могу чувствовать пьянящий сладкий запах ее духов, теплое дыхание на своей ключице.
– Какая же ты глупышка, Усаги, – шепчет она, едва касаясь губами моей кожи, от этого мне становится еще больше не по себе. – Я никогда тебя не ненавидела…
От этих слов мне почему-то становится значительно легче, даже хочется рассмеяться, но почему-то не выходит. Я вижу перед собой губы Рей – она что-то говорит, но я уже не слышу, а ее запах сводит меня с ума.
– Как тебя можно ненавидеть? – теперь она говорит мне на ухо, захватывая губами его мочку. – Я просто волнуюсь за тебя.
Это так просто – развеять все свои подозрения, и так прекрасно почувствовать себя свободной. Вот только ее руки на моих ногах не дают мне покоя – они медленно задирают юбку, а от ее дыхания на моей щеке я понимаю, что еще миг, и я сделаю самую страшную глупость. Но я никогда не могла жить без сумасшедших поступков.
Губы Рей оказываются мягкими и податливыми – сразу приоткрываются навстречу моему языку, я легонько провожу им по ее нёбу, словно спрашивая разрешения. Но когда ее руки требовательно хватают меня за бедра, я с глухим стоном впиваюсь в ее рот, словно пытаясь выпить ее до дна. Мои руки запутываются в ее густых волосах, хватаются за локоны, с силой наматывая их на кулак. Рей отвечает мне на поцелуй с таким же пылом, совсем бесстыдно задирая мою юбку. Чувствую на бедрах и животе жар от ее прикосновения, и когда тонкие пальчики задевают резинку моих трусиков, я издаю протяжный стон.
Кажется, Рей улыбается. Наверное, ей нравится, как я проникаю руками под ее кимоно, как стягиваю с ее плеч бретельки бюстгальтера, как прикасаюсь к довольно большим и упругим грудям. Это так странно – дотрагиваться до тела другой девушки, при этом чувствуя, как она исследует ласками мое собственное. А, самое главное, осознавать то, что рядом со мной именно Рей, и я могу больше не сходить с ума от ее странных взглядов и от собственного желания.
Я не сразу понимаю, что оказываюсь почти раздетой – расстегнутая блузка не считается, а Рей нависает надо мной и усмехается. Только сейчас эта улыбка не кажется мне кривой – она настоящая, такая, как и сама Рей. Ее пальцы скользят по моему телу, в какой-то момент мне становится страшно, но совсем внезапно чувствую, как по телу разливается невероятное удовольствие. Ее губы легко касаются моего соска, нежно обхватывают его, после чего я выгибаюсь ей навстречу, дотрагиваюсь до ее бедер, изгибов, Рей как-то странно хихикает, поднимает на меня затуманенный взгляд, проводит языком между грудей. Она целует низ моего живота, я удивленно наблюдаю за подругой, словно не понимаю, что она делает. Ее локоны щекочут мои ноги, и я не могу сдержать глупого и такого неуместного смеха.
Мне нравятся ее мягкие волосы, нежные пальцы, сбивчивое дыхание. Я не узнаю прежнюю Рей, но знаю, что сейчас она настоящая, лишенная своей привычной язвительной маски и глупых предрассудков. И такую Рей я люблю, доверяю ей и хочу всегда быть рядом, чтобы она никогда не исчезала.
– Ты самое глупенькое существо в мире, Усаги, – шепчет она мне на ухо и нежно целует в щеку.
А я не знаю, как реагировать на эту фразу. Наверное, нужно сказать в ответ какую-нибудь колкость или, как всегда, начать махать кулаками, но я только широко улыбаюсь.
– Я знаю, Рей… – говорю я, но тут же замолкаю – со стороны улицы слышаться приближающиеся голоса.
Подруга тоже это слышит, поэтому мгновенно вскакивает и тянется к своему кимоно.
И уже через несколько минут, Рей беззаботно болтает с девочками, шутит и отвешивает колкие фразы в мой адрес. Я сижу в дальнем углу, надеясь, что никто не заметит моих раскрасневшихся щек и помятой одежды. Я пытаюсь поймать взгляд Рей, но все тщетно – она совершенно не обращает на меня внимания. Хлопает по спине Минако, громко смеется с шутки Мако, говорит что-то Ами, но ни разу не смотрит в мою сторону. В воздухе витает ее запах, успевший так быстро стать для меня самым родным. Когда я пытаюсь что-то сказать, она смеряет меня уничтожающим взглядом и снова поворачивается к девочкам. От этого хочется плакать, и я нахожу какой-то предлог, чтобы уйти домой. Там я долго-долго лью слезы, после чего засыпаю, даже не раздевшись и не расстелив кровать. Мне снится Рей и ее теплая улыбка.
На следующий день я снова прихожу в часовню первой. Не обращаю внимания на дождь, на ветер и на то, что забыла дома зонтик. Какое-то время стою перед часовней, смотрю вверх, на то, как два ворона прячутся от дождя под карнизом здания. Холодные капли струятся по моему лицу, одежда промокла до нитки, но меня это не волнует – я вижу размытый облик в окне и уже не могу оторвать от него взгляда. Хочу подбежать, войти в дом, что-то сказать, но не могу даже пошевелиться. Тогда Рей выходит сама – держит над головой зонтик и усмехается. Как всегда, немного надменно, но от этого по моему телу разливается странное тепло, а сердце пропускает несколько ударов.
– Я ждала тебя раньше, глупышка Усаги, – говорит она, и ее горячее дыхание обжигает мою кожу.
Я расслабленно усмехаюсь и замечаю, что Рей тоже расплывается в улыбке.
– До прихода девочек осталось меньше часа, а тебе еще нужно еще успеть высушить одежду, – говорит она, а в ее глазах я вижу озорные искорки.
Я сжимаю ладонь Рей и иду за ней в сторону храма. Знаю, что через несколько минут снова сойду с ума, подруга будет шептать мне на ухо разные глупости, а потом снова будет много слез. Но так же я понимаю, что оно того стоит, и что за каждой колкостью Рей скрывается нежный взгляд, и ласковое прикосновение, и забота. И тогда, когда она в очередной раз будет смеяться и назовет меня «глупышка Усаги», я не смогу сдержать широкую улыбку.