Глава 6

Она дернулась в последний раз и затихла…

***
– У тебя нет повторного шанса на ошибку. Господин не простит… Я сделаю так, чтобы тебе попалась именно она, действуй молниеносно, никто не должен тебя засечь. – Глубокий голос человека, которого невозможно смутить неудачей. Этот голос вселял в него невиданную уверенность в собственных силах. Мальчишка был готов выполнить любой приказ этого голоса, ибо тот озвучивал все его помыслы, что он скрывал ото всех. Слова этого мужчины затронули в нем какую-то страну, которая теперь порывисто трепетала от радости, пела от удовольствия. И пусть его самого удивляло то, какое впечатление этот человек производил на него, он не уделял этому особо пристального внимания. Ведь этот голос дарил ему все… Этот голос дарил ему месть…
– Конечно, я выполню все, как ты сказал.
Тихие шаги возвестили о том, что юноша покинул комнату, оставив обладателя гипнотизирующего голоса в одиночестве.
«Я создал этого мальчишку. Он думает, что все эти новые чувства, мысли поднялись из глубин его существа, хотя на самом деле это пришло извне. О, конечно, он очень даже любопытный объект для изучения. История его жизни необычна, а ведь в этом мире только человеческая жизнь наиболее загадочна и интересна. Все остальное – пустое обрамление, серые декорации… Он – мое создание, а значит, не посмеет ослушаться, тем более он слишком озлоблен на этот мир, а в частности – на Гермиону Грейнджер…»

***
Некоторое время тому назад. Франция, Прованс.

Их было двое: один – нескладный рыжий, почти мальчишка, второй – уже взрослый мужчина, по-видимому, вполне устроившийся в этой жизни. Они были бы полными противоположностями, если бы не одно «но»… Ох, уж эти «но», они вечно закатятся в какой-нибудь дальний уголок, чтобы потом неожиданно выскочить оттуда, напоминая о себе. Это было всего одно лишь «но», но очень весомое…
И в голубых глазах юноши, и в темно-синих мужчины очень прочно засела печаль. Такая печаль бывает у упустивших последний шанс на право быть счастливым. Таким людям можно только посочувствовать, но жалеть их бессмысленно… Такие люди сами отталкивают предоставленные им шансы, которые, обиженно бубня, что они последние, убегают от них.
В рыжем юнце многие с удивлением узнавали героя войны, обладателя Ордена Мерлина Первой Степени, Рональда Биллиуса Уизли. Второй мужчина, к сожалению, не был им знаком, иначе французские журналисты с удовольствием развлеклись бы, распуская очередные грязные сплетни о тех, кому обязаны были жизнью.
К сожалению, это настолько привычное явление, что на него уже никто не обращает внимания. Облить грязью героя – что может быть лучше? Что может быть веселее?! Интересно, почему журналисты никогда не задумываются о том, что почувствовали бы они сами, если бы их сокровенные тайны вытащили наружу? Если бы их оклеветали так, что никто не захотел бы иметь с ними дела? Ответа на этот вопрос никто не даст…
Впрочем, автора понесло, и он извиняется за то, что своими нудными размышлениями отвлекает внимание читателей от происходящего. Итак, что мы имеем? Ах да, двое мужчин, один из которых, по скромному мнению автору, являет собой образец красивого самца. Я думаю, читатели догадаются, что я подразумеваю совсем не Рона Уизли… Автора опять понесло, и ему пора бы замолчать, предоставив читателям узнать, о чем же говорили эти двое.
– Мистер Уизли, я могу вам предложить очень выгодную работу, вы ведь хотите изобрести заклинание, нейтрализующее действие Круцио, не так ли? Я бы обеспечил вам для этого самые наилучшие условия, если бы вы согласились не останавливаться на достигнутом и раскрыли бы свой талант волшебника полностью.
Рон никогда не считал себя гением, но устоять перед такими словами, когда он всю жизнь находился в тени своих братьев и лучших друзей? Особенно сейчас, когда все потеряно и нужно срочно что-то менять, чтобы окончательно не утонуть в бездне отчаяния… Нет, это было выше его сил, и Рональд согласился. Эта встреча открывала перед ним прекрасные перспективы, да и этот человек отличался особым даром убеждения, часть которого была заключена в его голосе…

***
Настоящее время.

Судороги, прекратившиеся буквально на пять минут, снова начались. Примерно раз в тридцать секунд тело билось в болезненных конвульсиях, и каждый раз в сердце Северуса как будто поворачивали нож. Ничего не помогало… Ни одно из зелий или заклинаний не смогло убрать или даже уменьшить боль Гермионы. Действие Усыпляющего зелье прекратилось почти сразу же, теперь взгляд широко распахнутых глаз гриффиндорки был устремлен к потолку. Она не издавала звуков, только блестящие слезы без остановки катились по щекам.
Отчаяние, захватившее Снейпа, было настолько велико, что знаменитый своей хладнокровностью зельевар метался по комнате из угла в угол. Всю жизнь он боялся только одного – неизвестности… И сейчас эта дама распахнула перед ними свои объятия так гостеприимно, что он окунулся в них с головой. Он не знал, что случилось с Гермионой, да и Дамблдор… Северус же отослал к нему эльфа около одиннадцати минут назад, а старый волшебник так и не соизволил появиться.
Из груди Снейпа вырвалось приглушенное рычание… Так рычат дикие звери, когда понимают, что им не по силам защитить свою семью. Так рычит раненый волк, который уже не может пошевелиться, видя, как человек стреляет в его волчат и волчицу. И столько боли было в этом звуке… Северус упал рядом с Гермионой на колени, прижимая к себе вздрагивающее тело.
А в голове девушки все еще звучал голос Великого Основателя, настойчиво повторяющего: «Ты Огненный Человек… Каждое падение – это взлет… Найди мою башню…» Перед ее глазами все еще стояли картины тех миров, где она успела побывать, но их очертания с каждым мгновением все больше расплывались, сменяясь обжигающим светом, яростным сиянием, в жестоких лучах которого и тонула бывшая гриффиндорка. Сквозь боль, уже теряя сознание, соскальзывая в спасительное забытье то ли беспамятства, то ли смерти – ей было неважно – Гермиона ощутила, как вокруг ее тела сжимаются мужские руки, и остатками сознания она поняла, что это именно тот, кого она сожгла в своем то ли сне, то ли бреде. И последней мыслью, пришедшей ей в голову, было: «А может, мне действительно все это не приснилось?»

***
Дамблдор задумчиво перелистнул страницу книги, на темно-бордовом переплете которой золотом полыхали буквы древнего рунического алфавита, что был куда древнее самих Основателей. И только знающий человек мог прочитать истинное название этого старинного фолианта: «Годрик Гриффиндор. Алхимия башен»
Старик покачал головой и опустил ее на покрытые морщинами руки. Тихий шепот пробежал по комнате и, столкнувшись со стенами, исчез, пряча слабость великого колдуна
– Скоро начнется…
И никто не видел, что вместо привычной грустной улыбки губы старика скривились в ядовитой усмешке, а лицо исказила ненависть.


***
Сотни лет назад, в это же самое время.

Годрик Гриффиндор, скрестив руки на груди, стоял на одиноком утесе посреди бушующего моря. Волны белой пеной ударялись о камни, щедро осыпая брызгами лицо и одежду Основателя. Очередная молния сверкнула в небе, и Гриффиндор прыгнул в разразившеюся перед ним синюю бездну.

***
Годрик Гриффиндор. Алхимия башен.
«Нас было четверо. Великие Основатели. Но кто-нибудь хоть раз задумывался о том, что скрывали мы под личинами создателей Школы Хогвартс? Что потеряно в паутине времени? Наши истории испугают любого обычного волшебника и только некоторые смогут принять жестокую правду. Наша добродетель есть всего лишь последствие обладание той магической силой, что была нам дарована. Magus significant hominem sapientem cum virtute agendi – Магия делает человека мудрым и добродетельным. Но даже магия не способна изгнать из наших умов воспоминания о судьбах многих наших братьев.
Об инквизиции и так сказано достаточно много, а все в этом мире рано или поздно заканчивается. Так и этому страшнейшему человеческому пороку придет конец…
Но речь моя пойдет о превращении Сатурна, Марса, Юпитера, Луны и Меркурия в чистое Солнце, сверкающее подобно драгоценностям, только гораздо лучше их, и среди остальных своих качеств обладающее силой разрушительной для тех, кто не будет терпеливо следовать путем природы, для тех, кто осмелится попытаться разрушить арку Невинных, что приведет к появлению Красного, как кровь или лепестки мака…
***

Хельга Хафелпафф. Зеркальное отражение.

«Друг мой Годрик был куда более страшным созданием, чем человек, которого рисуют мои современники. Ранняя смерть его была настолько странной и пугающей, что я и мой брат с сестрою постарались скрыть все его эксперименты от глаз непосвященных в его труды. Мы пытались уничтожить их, но, к нашему глубочайшему сожалению, не все поддавалось Огню. Что это значило, я не могу сказать даже сейчас. Следует думать, что друг мой, погрузившийся в пучину грозную науки, свернул с истинного Пути Основателя, что пророчили нам Мастера. Спустя столько лет в сердце моем продолжает жить страх невозможнейший перед плодами труда Годрика. Ибо, вспоминая, как дрожала арка Невинных, мне кажется, что тогда он выпустил наружу что-то превосходящее все наши ожидание и страхи.
Напрасно я помогла Годрику, рассказав ему о Зеркальном Отражении – это послужило толчком к началу разрушения той тесной связи, что была между нами с самого рождения…»

***
Настоящее время.

Она перестала дышать, и сердце зельевара испуганно замерло, боясь поверить в ужасающую реальность. По лицу мужчины скатилась первая за последние двадцать лет слеза и блестящей каплей упала на лицо Гермионы, разбившись на тысячу мелких дрожащих капелек.
– Девочка моя, слышишь, если ты не умрешь, я обещаю, что сделаю тебя самой счастливой на свете. Слышишь? Я обещаю, что ни одна тварь не посмеет прикоснуться к тебе. И даже, если ты выберешь не меня, я сделаю все, чтобы ты никогда не страдала. Слышишь? Девочка моя…

***
За дверью в комнаты Северуса Снейпа, прямо на полу, уронив голову на руки, скрючившись, сидел Рональд Уизли, бессвязно повторяя одну только фразу:
- Не уходи, Гермиона… Только не уходи…

***
За тысячи минут до этого, Годрик Гриффиндор, перед прыжком, который должен был принести ему вечный покой, громко выкрикнул:
– Держись, Гермиона! Ты Огненный Человек!