Глава I

Дориан был крайне зол. Кровь мага буквально закипала, мысли застилало пламя ненависти. Он шумно несся по коридорам Скайхолда. Поглощенный своей злостью, он сперва даже не понял, что что-то не так. Его не пытался остановить стражник возле лестницы, а дверь в покои Инквизитора была приоткрыта. Коридор наполнился криками, доносившимися из комнаты. Внезапно оттуда пулей вылетел покрасневший Каллен и чуть не сбил с ног тевинтерца.
— Прошу прощения, — спешно пробубнил Каллен себе под нос, торопливо удаляясь от эпицентра истерики.
— Видеть тебя не хочу! — разрывалась леди Инквизитор.
— Детка, я же само обаяние! Как можно не хотеть меня… видеть, — маг переступил через порог, но проходить дальше пока остерегся.
— Да чтоб тебя…а Дориан, это ты. Чего тебе?
Инквизитор только-только вернулась из очередного похода, и судя по всему даже не успела переодеться — на ней был тяжелый доспех, высокие сапоги с металлическими вставками, а меч, перчатки и шлем валялись возле кровати.
— Да уже не так и важно. Я погляжу у вас с Кудряшем какие-то проблемы?
— Не твое дело! — огрызнулась Тревельян.
— Эй, крошка, спокойнее. Это же я — твоя любимая жилетка. Выкладывай.
Эвелин устало провела рукой по рыжим волосам. На миг девушка закрыла глаза и тяжело вздохнула.
— Да, Каллен он… он назвал меня мужланом!
Дориан хихикнул, и ему несказанно повезло, что Инквизитор этого не заметила.
— Я вообще не уверена, что по отношению к женщине можно сказать мужлан! Да как он смел?!
— Тише-тише, красавица. Расскажи подробнее, что случилось.
— Каллен обвинил меня в том, что я не достаточно нежная и женственная, что мне больше нравится разрубать кого-то на мелкие кусочки, чем оставаться с ним наедине. И еще что я никогда не расстаюсь со своим мечом и даже сплю в доспехе!
— А это правда? — на всякий случай маг отошел на безопасное расстояние, спрашивая.
— Нет, конечно! — завопила Тревельян. — Правда, меч всегда кладу возле кровати. Но, демоны меня подери, у нас тут небо разверзлось и пачками нападают порождения тьмы! Разве такая предосторожность не уместна?
— Лучше скажи мне, детка, как так получилось, что ты знатных кровей? Не-не-не, не обижайся! Я имел в виду, как так вышло, что ты леди и при этом воин… Потрошитель…
Тревельян опустилась в кресло и жестом пригласила своего собеседника занять соседнее. В камине тихонько потрескивал огонь, приятно согревая замерзшие от вечного мороза Скайхолда ноги. Все в комнате было таким мирным и спокойным, кроме самой хозяйки помещения.
— Отец всегда хотел сына, мама сначала пыталась запретить ему учить меня ездить верхом, стрелять из лука и орудовать мечом, но быстро сдалась под нашим общим натиском. Потом пару раз она пыталась вывести меня в общество на балах, но обычно все заканчивалось чьим-то сломанным носом. И она оставила попытки. Потом я служила в личном отряде охраны своего дяди. Но я всегда хотела путешествовать, увидеть новые места. Я хотела стать наемником.
— Наемник голубых кровей… Ох, миледи…
— Что? Ты тоже обвинишь меня в брутальности? Ну давай, скажи, что я мужлан, что я агрессивная!
Маг озадачено потупил взгляд. С одной стороны, все было правдой. Эвелин была груба, решительна, прямолинейна и невероятно сильна. Но с другой — эта ее сила, ее огненные волосы, искристые зеленые глаза… Дориан моргнул, прогоняя внезапное неуместное чувство, снова зародившееся в его груди.
— Нет, не скажу. Ты другая, совсем не такая, как другие женщины. Твоя сила… Сила духа, сила воли, твои мускулы, то, как ты управляешься топором размером с тебя саму…
Дориана явно занесло не туда, куда нужно, но вдруг он вспомнил, зачем ломился через всю крепость сюда. Его вновь охватило чувство, сжигающее его изнутри вот уже несколько недель. Чувство, которое вот-вот разорвало бы его изнутри.
Эвелин удивленно разглядывала смуглое лицо собеседника. Девушка, уставшая от постоянных поездок, принятий невероятно сложных решений, постоянно ощущая тяжесть ответственности, что лежала на ней, первый раз за долгое время услышала о себе что-то приятное. Ну кроме похвалы, вроде «Ты так грациозно изрубила этого ящера» от Варрика.
— Но у тебя отвратительный характер! Ты взбалмошная девчонка, которой лишь бы укокошить очередного демона! Ты все проблемы решаешь топором!
Сейчас Дориан понимал, что не прав, он и хотел бы не говорить этого, но то, что грызло его, пыталось прорваться наружу. Выплескивалось оно болезненными и неприятными словами, но сдерживать себя он был не в состоянии.
Тревельян сморщилась, у нее аж дух захватило, словно ее друффало боднул по дых, от этих слов тевинтерца. Она не успела ничего сказать, а он продолжил.
— Ты вечно все решаешь силой! Ты никогда не хочешь договариваться, и возможно в сражении с медведем это хороший подход, но для того, чтобы заручиться чьей-то помощью это не лучший вариант!
На глазах Инквизитора выступили слезы, и только огромным усилием воли ей удалось не разрыдаться. Они с Павусом всегда находили общий язык, всегда были друзьями. Она поддержала его, когда ему нужно было встретиться с отцом, она защищала его от нападок других по поводу его ориентации, они вместе обсуждали его интрижки, и ее отношения с Калленом, которые с первой минуты были обречены на провал, так как два воина с сильным характером не очень правдоподобная парочка. И вот теперь слышать от него такое. Эвелин не нашла в себе сил даже наорать на него как следует.
— Зачем ты так? — сквозь стиснутые зубы пробормотала Инквизитор. И в следующий миг ее броня полностью разрушилась. Она опустила лицо на руки, спина ее затряслась от беззвучного плача.
Это зрелище повергло Дориана в полное замешательство. Перед ним та, что прошла сквозь Тень, встретилась с Корифеем и его драконом и выжила, та, что несколько дней сама шла через заснеженные перевалы, та, что пачками вырезает нечисть, та, за которой люди идут на верную смерть, та, чья воля, сильнее, чем всех их вместе взятых в этой крепости, плачет. Плачет от его слов… И ведь, обидевшись на Каллена, она так не раскисла…
— Эви… — Дориан поднялся и присел на корточки перед девушкой.
— Не трогай меня, — Тревельян хотела бы, чтобы это прозвучало как рык, но больше было похоже на жалобный стон.
— Эвелин, милая. Я не хотел… Я не знаю, что на меня нашло. Просто последние недели… Наши совместные походы, мы все время рядом, я отказался от последней поездки в Западный предел, чтобы обдумать все, понять. Мне казалось, я все решил. Я шел сюда, чтобы сказать тебе, но переступив порог…
Эвелин отвела руки от лица. На щеках блестели слезы, глаза покраснели.
— О чем ты говоришь?
— Я сам не до конца понимаю. Просто ты… Твоя сила, то как ты выглядишь в этом доспехе, твое тело… Такое мускулистое, такое по-женски мужское…
— Дориан, ты сейчас хочешь мне сказать, что я тебя привлекаю? Что ты видишь во мне не просто друга или начальника?
— Ну предположим, начальника я в тебе никогда не видел. Ты конечно до одурения грозная в этой броне, но ведь все знают, какая ты отходчивая и добрая, — попытался отшутиться маг.
— То есть все это время, когда я ходила перед тобой полуголая, когда мы спали в одной палатке, а иногда и в одном спальном мешке, когда я рассказывала тебе такое, о чем ни один мужчина обо мне не должен знать, ты все это время… — Эвелин наконец пришла в себя, и Павус это почувствовал, потому резко встал.
— Нет, я… Ты хочешь сделать меня виноватым? Виновным в том, что меня тянет к тебе? Да я всю жизнь был голубым, таким голубым, что даже это чертово небо менее голубое. Я всегда знал, что мне нравятся только мужчины. А тут появляешься ты! Такая одновременно сильная и ранимая, такая мощная, сбивающая с ног своим напором. Ты — мое искушение! Так не должно быть!
— Что не должно быть? Ты себя слышал? Хотеть женщину для мужчины — это нормально!
— То есть теперь, ты осуждаешь мои предпочтения?! — Павус развернулся спиной, собираясь уйти от этого всего, от ее зеленых глаз, от этого разговора.
— Ты только что сказал, что я тебе нравлюсь! Какие предпочтения? Ты обманывал меня! А теперь у тебя не хватает сил признаться себе честно, кто ты и чего хочешь? Убирайся! — Эвелин вскочила на ноги.
Дориан направился к двери, подол плаща развевался за ним словно языки черного пламени.
Инквизитор, оставшись в одиночестве, со всего размаха швырнула стоявший на столике бокал с вином в стену. Осколки посыпались мелким снегом на каминную полку, а на камнях осталось багровое пятно.

***

Она так мечтала об этом разговоре, ей так хотелось, чтобы Дориан смог ответить на ее чувства, хотя она никогда и не говорила никому об этом. Она и роман с командором начала только чтобы притупить боль от осознания того, что Павус никогда не посмотрит на нее так, как ей хотелось бы. Хотя кроме прочего, бывший храмовник действительно был очень горяч, но слишком уж застенчив и мягок.
Эвелин сбросила доспех и поплелась в соседнюю комнату, где ее ждала уже изрядно остывшая ванная. Отмокнув в еле теплой воде и оттерев все последствия долгой дороги, Тревельян теперь стояла перед зеркалом в своей спальне и расчесывала волосы. Мысли ее путались, что было девушке совсем не свойственно, это сильно сбивало с толку.
Эвелин думала о Каллене, ему нужен кто-то более домашний, мягкий, уступчивый. Как Жозефина, к примеру. Хотя у леди Монтилье были, конечно, и свои скелеты в шкафу.
По крайней мере, Каллена их разрыв вряд ли сможет сломать. Если у человека получилось пережить падение Ферелденского круга и все происшествия в Киркволе, то расставание с Инквизитором покажется ему разве что мелкой неудачей.
Дориан… Мысли о нем причиняли боль. Эвелин смогла смириться с тем, что ей ничего не светит, но теперь все изменилось. Но только вот легче не стало. Девушка понимала, что Дориан так просто не уступит, что их отношения на данный момент полностью разрушены. Хоть какую-то связь предстояло возобновить с нуля.

***

Скайхолд накрыла ночь. В окнах гасли огоньки свечей, из таверны возвращались подвыпившие воины, в главном зале стало совсем пустынно. И только патрулирующие отряды прочесывали территорию, да Каллен все трудился над очередным отчетом.
Эвелин пыталась уснуть. Всегда после похода ей нужно было лишь слегка коснуться подушки, и ею тут же овладевал сон. Сегодня даже держать глаза закрытыми было сложно. Поворочавшись больше часа в полной темноте, Эвелин встала и надела свою привычную одежду — бежевую курточку на пуговицах, обтягивающие бриджи на несколько тонов темнее и высокие теплые сапоги. Она еще не знала, куда собирается, но лежать вот так больше не было сил.
В башне было совсем тихо и темно, на самом верхнем этаже горело несколько факелов, видимо Лелиана еще тоже не ложилась. Тревельян понимала где-то глубоко внутри, что Дориан вполне может быть еще в библиотеке, в своем любимом местечке, но она надеялась, что маг уже видит десятый сон в своей супер модно обставленной комнате в главной башне замка, на этаж ниже ее собственной.
На цыпочках Эвелин поднялась по ступеням, чтобы эхо не выдало ее. Тревельян нужно было дотронуться до чего-то, что сегодня было в его руках. Она подошла к креслу, где обычно читал Дориан, на столике возле лежала раскрытая книга. Он изучал новое заклинание холода.
— Я думал, ты не хочешь меня видеть, — послышалось сзади. Эвелин развернулась и встретилась глазами с такими же зелеными глазами Павуса. На верхнем этаже была не Лелиана, это был Дориан.
— Ты почему не спишь? — в какой-то степени Инквизитор хотела, чтобы они встретились, но теперь она не знала, что сказать.
— Не могу уснуть.
— Я тоже, — вспомнилось как несколько месяцев назад, в лагере во Внутренних землях она никак не могла уснуть и тогда решила забраться в соседнюю палатку, где спал маг. Они спали в одном мешке, так было теплее, лагерь продувался со всех сторон. Тогда это было естественно, и так правильно. Он был тогда ближе не бывает, но в то же время недоступен. Сейчас все замки сброшены, но вот расстояние…
— Послушай, раз уж ты здесь и я здесь, я хочу сказать, — начал Павус. — Я не могу в раз измениться. Я это я, и это часть меня. Я люблю мужчин, и то, что со мной происходит сейчас мне не понятно.
— Дориан, может проще отпустить все? Просто плыть по течению? — Эвелин чувствовала, что брешь в его броне все еще оставалась, и ее нужно было использовать. Она чувствовала, словно стоит перед огромным разрывом, и ей нужно его закрыть. На миг показалось, что даже метка на руке стала пульсировать.
— Не могу. Для меня это неправильно. Я не хочу, чтобы меня кто-то ломал, даже ты.
— Чертов маг! Я не пытаюсь тебя поломать! Я гребанных полгода молчала в тряпочку о своих чувствах к тебе, я пыталась с ними бороться, я ужасно хотела бы выкинуть тебя из головы. Но ты, Дориан Павус, прочно поселился там. Я пыталась переключиться на кого-то другого, но единственное к чему это привело — я обидела Каллена. И вот теперь ты с одной стороны говоришь, что я тебя привлекаю, но с другой стороны ты считаешь, что я делаю что-то специально, чтобы изменить тебя! Да ты, Создатель тебя подери, чертов идиот!
Эвелин действительно была вспыльчивой, но поделать с собой она ничего не могла.
— Святая Андрасте! Ты понимаешь, что мне нравятся мужчины? Мне жаль, что из-за меня ты страдаешь, но я тут не при чем!
— Нравятся? Да? А это тебе нравится? — Инквизитор резко сдернула с себя куртку, одетую на голое тело. Через секунду она поняла, что сделала, и поспешила прикрыться руками.
— Я не… — начала было девушка, но тут губы Дориана впились в ее собственные. От удивления глаза Тревельян расширились и стали размером почти с чайные блюдца. В зеленых глазах мага плясали огоньки. Он с силой прижал ее к стене, скользя руками по голой спине. В следующий миг Эвелин полностью расслабилась и отдалась чувствам. Развернувшись, она впечатала мага спиной в стену и закинула ногу на его бедро. Послышался стон. Вообще, как для человека никогда не бывавшего с женщиной, Павус оказался очень даже умел. Спустя несколько минут, когда кружащиеся Инквизитор и маг оказались на кресле, Дориан попытался отстраниться.
— Если ты хоть что-то сейчас скажешь, я убью тебя своим топором, а потом выгоню из Инквизиции. Или наоборот, — на этом Дориан умолк и продолжил целовать ключицы Тревельян.

***

— Ты знаешь, твоя кровать гораздо удобнее, чем мое кресло в библиотеке, — обнаженный Дориан растянулся поперек кровати так, что Эвелин пришлось перекинуть через него ноги.
— Хмм… Можно для сравнения еще пойти опробовать твою кровать. И… я всегда мечтала сделать это на столе в ставке. Может туда тоже сходим как-то?
— О, миледи Инквизитор, вы та еще штучка, как оказалось, — Павус говорил шутливым тоном, но Эвелин почувствовала, что что-то не так.
— Ты сейчас скажешь, что это было ошибкой? — голос ее дрогнул.
— Нет, да и если бы сказал, то сказал бы, что это было несколькими ошибками. Четырьмя, если быть точным, — Дориан ухмыльнулся.
— Что-то не так, Павус, — не унималась Инквизитор.
— Все в порядке, мне просто нужно немного времени, чтобы свыкнуться. Хотя в целом по ощущениям разница маленькая. У меня все тело ломит и кожа вся в синяках от твоих нежностей.
— Ты думаешь, Каллену не понравилось именно это?
— А вы с ним дошли до…? — удивленно приподнял брови маг.
— Ну нет, до конца так и не довелось, но… о, Андрасте, я действительно грубая и … и мужлан!
— Детка, ты само совершенство, особенно для того, кто еще буквально день назад считал себя геем.
— Знаешь, если мы регулярно будем повторять все четыре наши сегодняшние ошибки, хотя можно и побольше, то я не против, чтобы ты и дальше считал себя геем.
Эвелин расплылась в улыбке. Сейчас она была счастлива по-настоящему. Ей было спокойно и комфортно, а кожа в тех местах, что соприкасались с кожей Дориана словно покалывала от электричества и это ощущение было непередаваемым. Впереди их ждало еще множество битв, Эвелин предстояло встретиться лицом к лицу с Корифеем, Дориана ждало еще большее пренебрежение со стороны своей семьи из-за Тревельян и того, что все же женщины оказались ему по вкусу, но сейчас они оба были безмятежно счастливы. Дориан не до конца понимал, что с ним происходит, но точно знал, что не будет жалеть о том, что только что произошло в пятый раз.
А Эвелин могла только догадываться о том, какой реакции ей стоит ждать от своих советников и от матери Жизель в особенности, но она была уверена, что все, что произошло между ними этой ночью, было правильным.