Глава 5. Сон 3.

Погода сегодня хмурая. Все на улице серо и привычно, но вместе с тем – как-то ново и необычно. Смешанные чувства посещают меня, когда я выхожу из дома… а что за дом? Я оборачиваюсь назад, чтобы разглядеть его, но там только улица. Откуда же я вышел? Какую дверь открыл, через которую увидел эту хмурую погоду?..
Хм. Наверное, я просто задумался и не заметил, что прошел уже довольно большой путь.
Вокруг меня много людей, и все они куда-то спешат. Наверное, на работу, куда же еще им спешить в понедельник с утра? Или это не утро? В такую погоду, уж точно, сложно будет понять, сколько времени и даже какое сейчас время суток. Даже нельзя сказать, что светло, потому что мир будто бы погружен в сумерки из-за туч, нависших над городом.
Все эти люди одеты в серые плащи, в руках держат серые зонты. Это так ужасно, – я понимаю, что мне становится нехорошо от обилия серости в этом дне… или в моей жизни. Я поднимаю глаза к небу. Капли дождя падают на мое лицо, скатываясь вниз маленькими кристалликами. Моя мама всегда говорила, что это прекрасно, когда ты чувствуешь природу возле губ, можешь вдохнуть ее запах в легкие и ненадолго задержать там, в себе, а потом выпустить на волю, как бабочку, только не потревожить ее чистоту и сохранность.
А я понимаю, что нет в этом ничего прекрасного, потому что даже дождь сегодня какой-то другой. В детстве мы с ней бегали по полю в деревне и ловили этот дождик, зимой – снег, пробовали на вкус или вдыхали, как она учила. Но этот дождь совсем другой. Он пахнет серостью, сам не голубой, не искристый… каждая дождинка его серая, мутная, почти не прозрачная. Взгляд, попадая в нее, останавливается и не идет дальше.
Я выпрямляюсь и трясу головой, чтобы отогнать мысли о прошлом. С чего я вдруг вспомнил о маме-то? Она жива, здорова, только далеко, с папой, на другом конце города. Хотя, я ведь выходил не из своего дома. Может, я был у них? Или все-таки из своего?.. Что я здесь делаю?
Люди спешат на работу, а я стою спокойно и никуда не спешу, рассматривая серость этого дня. Кажется, кроме меня этого больше никто не замечает.

Еще немного, и ракурс меняется. Вот он я, стою среди всех. У меня в руках, кажется, тоже зонтик. Я раскрываю его над головой, рассматривая. Рассматривая сверху. Действительно, ведь есть два меня. Один стоит там, среди других, спешащих куда-то людей, мокрый и тоскливый, а другой я здесь, смотрю за собой, наблюдаю откуда-то сверху и, что удивительно, совсем не чувствую дождя. Как удобно. А, может быть, это потому только, что другой «я» открыл зонтик?
Кстати, он тоже серый, как и все остальные.
Я оглядываю улицу, замечая, что у некоторых людей зонты немного другие, чем у всех. У той дамы, что только что вывернула из-за угла, зонт чуть светлее, чем у остальных, больше похож на белый, если присмотреться. А у того мужчины, что идет следом, зонт несколько темнее, чем у всех прохожих.
Тот я, что стою на земле, вдруг делаю шаг вперед, расталкивая всех, и направляюсь к девушке. Я вижу даже, что ее плащ, ее туфли и ее лицо немного светлее, чем все остальные… но она скоро теряется в толпе, и я могу уследить только за тем мужчиной, что шел за ним. Его глаза темнее, его брови гуще, волосы падают на лицо, закрывая от всех, но показывая ту черноту его души.
Мне становится не по себе. Нам обоим: и тому мне, что парит высоко над землей, и тому, который стоит в толпе под своим серым зонтиком.
А какой он у меня? Шапочка моего настолько сера и обыденна, что любой другой зонт в сравнении с моим будет менее серым или более серым, но не таким, какой у меня.
Что это значит?..
Люди вдруг суетятся больше, они начинают идти быстрее, каждый стремится оттолкнуть меня, и я попадаю в водоворот рук и лиц. Я замечаю причину совсем скоро: в дальнем конце улицы появляются трое, чьи зонты, чьи лица, чьи плащи настолько черны, что даже всей серости этого мира хочется скорее укрыться от взора их черных глаз. Они осматривают улицу, ища кого-то, и наконец-то находят меня.
Три человека направляются навстречу, я пытаюсь уйти от них, потерять их в толпе, как девушку, надеюсь, что меня оттолкнут в сторону, но все будто перестают замечать меня, старательно спеша по своим делам, а люди с черной душой все ближе и ближе, они тянут ко мне свои руки.
Мы оба чувствуем, как кружится голова, как что-то сдавливает горло, как нечто давит изнутри, разрывая, но никто из нас не может положить этому конец, потому что темные люди уже совсем рядом.