Сидней
Сидней
Молодой человек брёл по пустому мосту прямо в сторону Хоупа. Он шёл нервно и, казалось, сомневался, идти ему быстро или медленно. Он смотрел себе под ноги, будто считал каждый свой шаг. Хоуп, облокотившийся на перила моста, заметил его не сразу, только тогда, когда расстояние между ними сократилось до нескольких шагов. Впрочем, и сам молодой человек, почувствовав чьё-то присутствие, поднял глаза и, ни секунды не думая, изменил направление движения в сторону видневшегося в конце моста полуразрушенного здания.
- Куда путь держишь? – спросил Хоуп, и парень резко остановился. Он молчал и боялся обернуться.
- Я говорю, - спокойно продолжил Хоуп, - куда направляешься?
- Не Ваше дело, - отрывисто бросил парень, но двигаться не собирался. Казалось, раз остановившись, он уже не мог идти дальше.
- Правильно… не моё, - будто по привычке согласился Хоуп и бросил взгляд на мокрый асфальт, – сейчас, вообще, каждый только о себе думает.
- И правильно делает, - буркнул парень, по-прежнему стоявший спиной к собеседнику.
- Но ты так не делаешь, да? – лизнув большой палец кончиком языка и потерев ладонь, спросил Хоуп.
- С чего Вы взяли? – парень, наконец, повернул голову, но, по-прежнему не смотрел на незнакомца.
- Ну, ты шёл туда, - указав на воду под мостом, начал Хоуп, - а, увидев свидетеля, ты быстро зашагал в другую сторону. То есть я тебе мешал. Ты подумал обо мне, иначе ты бы прыгнул, не задумываясь, потому что тебе было бы на меня наплевать.
- Что? Я не с-собирался! К-как Вы смеете! – заикаясь, закричал обиженный юноша, нервно дёргая рукой.
- Может, и не собирался, но сердцу не прикажешь. Из-за чего?
- А ЧТО НЕПОНЯТНО?! – заорал парень.
- Мне? Нет.
- Да, посмотрите вокруг! Вы что осле…
- Как тебя зовут? – спокойно спросил Хоуп, не дослушав.
- Джеймс, - буркнул юноша, удивлённо посмотрев в глаза незнакомцу.
- Вот что Джеймс, пойдём ко мне, выпьем по стаканчику, а если завтра утром ты всё ещё будешь желать встречи с этой чудесной рекой, я тебе мешать не стану.
- А если не захочу? – осторожно спросил Джеймс.
- А если не захочешь, то тебе обеспечена долгая жизнь на этой прекрасной планете…, я -Хоуп, кстати.
Джеймс робко протянул руку в ответ.
- Я – Джеймс.
- Ты уже вроде как представился, разве нет? – улыбнулся Хоуп и похлопал парня по плечу.
Джеймс ничего не ответил.
- Давненько ты не стригся, Джеймс.
- Если Вы не заметили, стричь за бесплатно никто не будет.
- А я на что? – удивился Хоуп.
- Вы – парикмахер?
- Нет, но могу им стать, если захочу.
- И я мог бы стать владыкой мира, если бы захотел? Но я же им не стал.
- А ты хотел?
Джеймс снова ничего не ответил, а Хоуп снова улыбнулся.
- Да и потом, - продолжил он. - Из тебя вышел бы плохой владыка. Весь Мир в итоге упал бы в реку.
***
В центральной части города жил эммигрант из северной Америки. Он тщательно скрывал это ото всех, потому что на единственном людном материке планеты, на котором население составляло две тысячи человек, слова «Америка» и «Восточная Европа» могли быть произнесены только людьми, склонными к суициду. Он жил в самом центре города, а вернее в центре того, что осталось от славного города Сидней, и вёл уединённый образ жизни. Заняв свободное здание полицейского участка, он обустроил офис капитана под спальню, две камеры под туалет и ванную, а небольшое отделение офицеров под гостиную. В других камерах, коих было около десяти, он держал долгосрочные продукты, книги, в общем, всё, что нужно человеку, чтобы не выходить из дома лет пять. Те, кому повезло увидеть его на улицах города, называли его просто Аскет, потому что он всё время молчал, жил в своём участке и вылезал оттуда очень редко, только по крайней необходимости.
Аскет сегодня встал рано. Обычно он пропускал утро, и просыпался где-то к полудню, но сегодня организм сбил график, чем расстроил хозяина. Аскет ненавидел утро, старался всеми силами его избегать, и проклинал себя каждый раз, когда вставал раньше двенадцати. Вот и сегодня не обошлось без самобичевания.
Аккуратно приоткрыв занавеску, он посмотрел на улицу. Люди проходили мимо окон, почему-то в одном направлении и как всегда не смотрели в сторону бывшего полицейского участка, разве что парочка по виду оборванцев, проходивших мимо, уделила внимание жилищу Аскета. Один из них просто показал пальцем на окна и буркнул что-то типа: «Да живёт тут один ненормальный. Я думаю, он штатский», и громко расхохотался.
Спустя час Аскет снова проснулся от странного шума. Он решил, что вырубился сразу же после того, как проснулся в первый раз, и пошёл наливать себе кофе.
- Чёртово утро, нельзя сбиваться с режима, весь день буду сонным, - буркнул он себе под нос и насыпал, как оказалось, остатки сахара в чашку.
- Да что ж такое! – он запустил сахарницу в стену и крикнул ей вдогонку. – Где я тебе найду сахар!
Если бы не сахарный диабет, возможно, Аскету не пришлось бы так нервничать, но болезнь может ударить в любую минуту, и сахар жизненно необходим.
- Стой, чего ты завёлся? - начал он самому себе, - у тебя же целых две камеры забиты сахаром, ты что!
Притащив на кухню из камеры для проституток огромный мешок сахара, Аскет взял книгу с полки и, сев в кресло, принялся читать, запивая каждую страницу глотком кофе.
Спустя пару минут, Аскет вскочил с кресла и опрокинул горячий напиток. Кто-то запустил в одно из окон камень. Аскет поднял его и уставился в окно, но никого не было. Неожиданно, сзади раздался шум, похожий на выбитую дверь, и в участок ворвался мужчина лет шестидесяти, он направился в сторону Аскета с явным намерением сделать что-то ужасное.
- Кто ты? – спросил Аскет, сжавшись в комок, - мы знакомы? Я, кажется, видел тебя раньше.
Но мужчина ничего не ответил, он подошёл к Аскету, схватил его за волосы и стал бить головой об подоконник. Он кричал что-то невразумительное для уха Аскета, а может, Аскет уже ничего не мог слышать, поэтому не понимал ни слова. Он ощущал ярость своего убийцы всем нутром, он понимал, что жить ему осталось недолго. Вдруг мужчина остановился. Аскет весь в крови упал на пол и тяжело задышал. Работающим глазом он пытался разглядеть лицо нападавшего, но безрезультатно.
- Я не ты, - сказал мужчина, - я не ты, я не такой как все вы. Он развернулся и отправился к выходу. Аскет, то ли от ран, то ли от шока терял сознание. Он смотрел на уходящего незнакомца и потянулся к пистолету, в котором осталась всего одна пуля.
***
Джордж открыл глаза и уставился в потолок.
- Нам нужен руководитель! – прошептал он и быстро слез с кровати. – Барбара, ты слышишь меня? Нам нужен руководитель!
Барбара готовила завтрак, слушала свой любимый джаз и не слышала ни слова из того, что сказал её муж, проснувшись, очевидно, после менделеевского сна.
- Барбара, ты меня слышишь? – зайдя на кухню в одних трусах, спросил Джордж, - Да сними ты свои наушники, чёрт бы их побрал!
- В чём дело? – удивлённо спросила Барбара, схватившись за оскорблённое ухо, которое заболело после того, как Джордж вырвал из него наушник, - Ты что?!
- Нам нужен руководитель!
- Кому это нам? – повернувшись к сковороде, переспросила Барбара.
- Что значит кому? Да нам, конечно же, народу оставшемуся, - положив руки на пояс, заявил Джордж.
Барбара оглядела его с ног до головы, затем указала кухонной лопаткой на трусы мужа.
- И ты возомнил себя тем, кто им будет? – усмехнулась она.
- Не вижу ничего смешного. Пойдём на стадион!
- НЕТ!
- Пойдём, расскажем всем о наших планах!
- О твоих планах, Джордж! О твоих планах.
- Тогда я пойду один, - махнул он рукой и отправился одеваться в спальню.
Барбара подумала несколько секунд, затем повернула голову в сторону спальни.
- Давай сначала поедим.
Было уже около полудня, когда по улицам прошёл слушок о том, что некий Джордж собирает всех на стадионе. Людям, которым уже давно нечего было делать и которые соскучились по каким-либо событиям, направились в сторону стадиона.
Сам Джордж нёс в руках огромный лист бумаги, на котором были строчки, похожие на свод правил. Миновав полицейский участок, Джордж и Барбара заторопились на стадион, который уже виднелся в десяти кварталах. По пути они встретили двух мужчин, которые сидели на ступеньках бывшего университета и о чём-то беседовали. Заметив их, Джордж подошёл и протянул лист бумаги.
- На стадионе говоришь? Нужна власть, парламент? – спросил тот, что постарше. - А ты разве не слышал, что снаряд падает в одну воронку дважды.
- Нет. Я слышал, что не падает, - спокойно ответил Джордж.
- Я не про стадион, но ладно… ступай, Бог в помощь, - произнёс мужчина и продолжил беседу со своим товарищем.
Барбара показала средний палец мужчине, но тот лишь улыбнулся. Супруги отправились на стадион. На стадион пришли, очевидно, все. Джордж встал посреди поля и взял в руки рупор. Он был доволен количеством пришедших и был невероятно горд тем, что выбрал именно стадион. «Хлеба и зрелищ», как в старые времена.
***
- Ну, ты согласен? Готов стричься под моим началом? – с улыбкой спросил Хоуп.
- Да всё равно больше некому, - смиренно ответил Джеймс и уселся на стул.
Хоуп взял ножницы и принялся стричь своего первого клиента. Спустя полчаса, он облегчённо вздохнул и повернул Джеймса к зеркалу.
- Запомни, Джеймс. Главное захотеть, - улыбнулся он и вытер пот со лба.
- А что, неплохо, Хоуп. Очень даже, - поправив виски, ответил Джеймс. – Мне нравится.
- Ну и славно.
- Вы так и не рассказали о себе, Хоуп, - начал Джеймс. - Откуда Вы родом.
- Я здесь родился, Джеймс, и вырос. Работал учителем, пока образование не превратилось в «пустую трату времени».
- Как это понимать?
- Ну, один умный человек сказал, что «образование – это пустая трата времени», а потом взял и снёс половину земного шара за несколько дней под руку с другим умным человеком, - подметая волосы, ответил Хоуп.
- И как Вы ко всему этому отнеслись?
- Спокойно, Джеймс. Видишь ли, я с детства рос в семье спокойных родителей. Они никогда не скандалили, по крайней мере, при мне, всегда улыбались, шутили и относились ко всему спокойно… серьёзно, но спокойно.
- Вам повезло…, у меня вообще родителей не было. Они застрелились через два года после моего рождения
- Я знаю, Джеймс.
- Откуда?
- Вчера на мосту узнал.
Джеймс ничего не ответил. Он и так был весь в загадках после встречи с Хоупом.
- Я вижу, Вы многое знаете о людях, Хоуп. Кто Вы по образованию? – сменил тему Джеймс.
- Я же говорил, что учитель.
- И всё?
- Да. И я могу сказать тебе секрет, как определить характер человека по трём признакам.
- И что это за три признака, по которым можно определить характер человека?
Хоуп выпрямился и опёрся руками о конец швабры.
- Первое, - начал он, – Это походка. По походке можно определить психологию человека, не изучая до этого ни Фрейда, ни Карнеги, ни Канта.
- А кто это?
Хоуп, очевидно, не ожидал этого вопроса.
- Да уж действительно «пустая трата времени», - шепнул он, но потом быстро вернулся к теме, - По походке можно, например, сказать о жизненной позиции человека. Люди с идеальной осанкой, зачастую, не верующие, целеустремлённые, упрямые и надеются только на самих себя.
- Это не про меня.
- Я знаю, - улыбнулся Хоуп.
- Но и не про Вас, - съехидничал Джеймс.
- И слава Богу, Джеймс, - парировал Хоуп и продолжил, - беден тот, кто не верит в Бога, даже если Бога нет.
- Зачем верить в то, чего нет?
- Затем, чтобы он появился, - улыбнулся Хоуп.
Джеймс снова ничего не ответил.
- Второе, - громко произнёс Хоуп, - это почерк и подпись.
- Тут же два пункта, - усмехнулся Джеймс.
- Ты хочешь что-то узнать или получить приз в номинации «Самый умный бедняк планеты»?
- Почему бедняк-то сразу?
- Как говорил мой дедушка: «Если вы все такие умные, почему вы все такие бедные»?
- Это он про кого?
- Про тех, кто слушает слова, а не мысли, кто пытается казаться самым умным там, где это не нужно, про тех, кто хочет остаться с иллюзией «объективной правоты».
Джеймс окаменел. Он не ожидал такой резкости от Хоупа.
- Извини, Джеймс. По-другому эту мысль не истолкуешь, - улыбнулся Хоуп и продолжил. – Почерк и подпись говорят о характере человека больше, чем помёт африканского бабуина учёному-зоологу с двадцатилетним стажем, мой друг. Если ты когда-нибудь будешь заключать договор, посмотри сначала на почерк этого человека. Если он будет «медленный», ровный, отточенный по клетке в тетради, то разрывай контракт. С этим человеком каши не сваришь. А если он будет размашистый, слегка трудный для чтения, по пять слов в строку, то заключай договор. Ну а про корявые каракули я говорить не буду.
- Вы не сказали почему, – заметил Джеймс.
- Что почему?
- Почему с одним так, с другим эдак?
- Видишь ли, в первом случае, человек больше думает о красоте своего почерка. Такому человеку плевать, как всё работает внутри, важно, чтобы внешне всё выглядело шикарно. А второй наоборот. Ему плевать, как всё с наружи выглядит, важно, чтобы внутри всё работало как часы.
- А идеального варианта нет?
- Есть.
- И каков он?
- Вот для этого и нужна подпись, Джеймс…, то, что ты, благодаря своей глупости и несерьёзности, хотел отделить от второго пункта. Ты хотел показаться умным, но если бы я тебе не сделал замечание, а просто продолжил говорить, ты бы почувствовал лёгкую неловкость за своё невежество. Так вот, человек чья подпись занимает больше двух сантиметров и имеет «эффект паутины», тот человек и есть идеальный вариант, о котором ты спрашиваешь. В такой подписи обязательно присутствуют острые углы, линии, не перечёркивающие символьную часть подписи и маленькая линия в конце типа апострофа, как бы жирная точка в деле. Если человек с такой подписью имеет «первый» подчерк, то дело с ним иметь можно, а если «второй» – нужно.
- А третий признак?
- Руки, Джеймс. Руки работяги отличаются от рук бездельника так же, как камень от глины. У работяги кисть вся в венах, которые прямо выпирают из кожи, их много. У бездельника же рука гладкая, шелковистая, нежная. Это чувствуется при рукопожатии.
Джеймс быстро убрал руки в карман и уставился на Хоупа, который продолжил подметать.
- Можешь их не прятать, Джеймс. Ты же жал мне руку сегодня, - улыбнулся Хоуп.
- Пойду-ка я спать, - промямлил Джеймс, видимо уставший от разговоров. - Какие планы на завтра?
- А какие могут быть планы у людей в наше время? – отрешённо ответил Хоуп и поставил швабру на место.
- Никаких, - шепнул себе Джеймс, поднимаясь по лестнице.
***
- Ну, выспался? – спросил Хоуп, наливая чай.
- Да не то чтобы…, - протирая глаза, ответил Джеймс.
- Река в той стороне, - указав ложкой на дверь, сказал Хоуп.
- Пожалуй, Вы меня убедили.
- Значит, тебе обеспечена долгая жизнь, Джеймс. Здорово, правда?
- Да уж, здорово.
- Я думаю, пора на воздух. Чай по утрам вреден, не знаю, чего я вдруг решил его заварить.
- Почему вреден-то? Вполне себе утренний напиток.
- Чай расслабляет, поэтому по утрам надо пить кофе, которого у меня, к сожалению, нет.
Был солнечный день, люди гуляли и наслаждались прекрасным утром. Хоуп решил искупаться и пытался завербовать на это дело юнца, но вчерашние события, связанные с рекой, отталкивали Джеймса от воды.
- Эх, Джеймс. Не смотри на реку, как на зло. Река же тут не причём. Наслаждайся чистой водой, Джеймс. В том, что тогда случилось, есть и свои плюсы, не так ли? Чистая река, что может быть лучше.
- Ладно, убедили, но только недолго.
Джеймс медленно снимал с себя рубашку. Возможно, он думал, что так Хоуп быстрее выйдет из воды, и ему самому не придётся входить в неё.
- Я не выйду отсюда, пока ты не войдёшь, - раздался голос с центра реки.
- Он ещё и мысли читает, - подумал про себя Джеймс и побежал на полном ходу в реку.
Холодная вода ударила по рецепторам, организм Джеймса почувствовал свежесть и бодрость. Возможно, впервые он почувствовал свободу в своей голове, свободу мысли, свободу жизни.
- Ну, Джеймс? Полегчало? – плюясь водой, весело спросил Хоуп.
- Нет слов, Хоуп. Это прекрасно.
- Ооот так…, ну, мне пора не берег.
- Вы как хотите, а я поныряю…
Джеймс с головой окунулся в воду. Дно было как на ладони. Можно было разглядеть каждый камушек, каждую мелкую рыбку, золотистый песок. Ещё вчера ему хотелось лежать вечно на дне этой чудесной реки. Джеймс почувствовал прилив сил, идей. Ему захотелось жить долго и сделать столько, сколько позволят ему года.
- Эй, Джеймс! Ты там решил свои планы осуществить что ли? – послышался голос с берега, когда Джеймс показал свою голову над водой.
- Неа.
- Тогда вылезай, давай… нашу одежду украли, - расхохотался Хоуп.
- Что? Как? Кто? – спросил Джеймс, вступив на берег.
- А я почём знаю, - продолжал смеяться Хоуп, - я уж и не думал, что в наше время кто-то ещё что-то ворует. Зайди в любой магазин, там одежды на любой вкус висит и никто не берёт денег, но нет…, надо обязательно украсть, чтобы другим насолить. Хорошо хоть за едой ходят в магазины.
- И что нам делать теперь?
- Я скажу, что нам делать теперь. Те, кто украли нашу одежду, оставили свою старую в тех кустах, держу пари. Не могли же они переодеваться у нас на глазах.
Джеймс отправился к ближайшим кустам и, действительно, увидел рваную одежду, валяющуюся на земле.
- Вы были правы, Хоуп.
Хоуп лишь развёл руками и улыбнулся.
- А почему они просто не унесли одежду с собой?
- Не знаю, Джеймс. Но в наше время, подобными кражами занимаются только идиоты, чего с них взять-то? Чур, моя коричневая.
Они переоделись и отправились в город, ни чуть не стыдясь своего вида. Ну, разве что Джеймс что-то недовольно пробурчал, но Хоуп как всегда нашёл нужные слова, и Джеймс быстро успокоился.
- А вы многих знаете в этом городе? Наверное, учили многих из них?
- Не всех, Джеймс, не всех. Понимаешь, когда великие умы нашей планеты включили свои амбиции и разнесли друг друга, попутно уничтожив всё живое, и оставили по невнимательности нашей планете этот чудный материк, я в это время учил детей истории, которую они не любили больше всего. Трудно учить людей, которые не хотят учиться, особенно, истории. И они со своими семьями подумали: «Аха. Там больше никого нет, зато «чего» есть. Они решили построить там идеальную жизнь, где всё стало доступно. Я говорю об одежде, машинах, домах, деньгах. Австралия опустела за какие-то недели. И, слава Богу, что нашлись умные люди, которые решили не покидать свои дома. Те, которые учились в университетах, те, кому был интересен этот мир в своё время, те, кто прекрасно знал, что там, где взрываются ядерные боеголовки, жизни быть не может, уже хотя бы потому, что весь воздух пропитан радиацией. Стоит вступить на такую землю и через какие-то недели – ты труп. Собственно говоря, так и случилось. И вот мы остались здесь, две тысячи умнейших умов планеты. Среди них те, кто родились здесь и те, кто успел приехать сюда вовремя. Отвечая на твой вопрос, я скажу «нет». Я знаю не многих в этом городе, потому что многие из тех, кого я знал, уехали за лучшей жизнью, за той, которую они не могли получить своими силами, то есть за той, которую они не хотели иметь в истинном смысле слова «хотеть».
- То есть Вы думаете, что остались те, кто может вернуть планете другой вид, кто может начать заново?
- Нет, Джеймс. Я тебе сейчас объясню одну вещь. Представь футбольную команду из одиннадцати человек. Кто-то играет хорошо, кто-то плохо. Но всегда есть один, который играет лучше всех. Он и становится капитаном, и другие на его фоне, как правило либо меркнут, либо стараются стать лучше, но так и не становятся. Это реальность. А теперь представь, что какой-нибудь богатей решает собрать команду всех звёзд. Чтобы эти самые одиннадцать человек его команды, являвшиеся теми самыми экс-лидерами своих родных команд, из которых они ушли ради денег или большей славы, стали лучшей командой на свете. И когда эти одиннадцать человек выходят на поле, что происходит, по-твоему?
- Они начинают всех разносить в пух и прах?
- Ну, разве что в начале. А потом начинается зависть, предательство, конкуренция, злоба, обида. Начинается раскол. Каждый хочет быть лучшим, каждый хочет быть лидером, и команда рушится в один миг.
- Хотите сказать, что никакой надежды нет? Что наша планета обречена?
- Надеюсь, что нет, Джеймс. Но я могу сказать, например, что со временем, может быть даже сейчас, произойдёт что-то, что уничтожит всех нас под корень, и никакой надежды на будущее у человечества не останется.
- Например?
- Как только речь зайдёт о деньгах или власти, например. Как только начнётся торговля, то сразу же появится бедность, исчезнет равенство, появится проституция, и как следствие, не желание иметь детей, что в нашем случае катастрофа. Появится та самая конкуренция, зависть, злоба. За ней появится опаска за свою жизнь, и как следствие, люди вернуться к оружию. Дальше, я думаю, рассказывать нет смысла.
- Вы рисуете удручающую картину, Хоуп. Люди не все такие сволочи.
- И очень жаль.
- Почему?
- Да просто переверни ту самую идеальную команду наоборот, что будет?
- Команда из плохих ребят развалиться, как та самая идеальная?
- Именно. Зло из людей исчезло бы само собой. Поэтому, когда услышишь слово «власть» в нашем конкретном случае, можешь ставить крест на остатках человечества. Не важно, как и при каких обстоятельствах, но это слово разрушит всё живое, что осталось. Власть долго разрушала нашу планету, потому что было много людей, а сейчас она съест нас и не подавится. Вот, например, стоит полицейский участок, а полиции-то нет, но и никто не ворует даже в их отсутствии. Потому что нет денег и власти.
- Полиции нет, зато участок-то не пустует.
- Разве?
- Да живёт тут один ненормальный. Я думаю, он штатский, - произнёс Джеймс и расхохотался.
Хоуп лишь улыбнулся.
- Не смейся над людьми, Джеймс. Никогда, даже если они настолько же смешны, насколько бесполезны. Никогда не знаешь, над кем ты смеёшься. Может он несчастный человек со сложной судьбой, а ты хохочешь.
- А вот и университет, тоже пустует, - быстро сменил тему Джеймс.
- Когда был студентом, любил сидеть здесь на ступеньках. Самое спокойное место в Сиднее. Присядем?
- Знаешь, Джеймс. За мою жизнь я понял три важнейшие истины, которые должны быть в характере любого человека, которые выручат его в любой сложной ситуации и сделают его успешным.
- И что же это?
- Первое – умение делать выбор. Второе – умение предвидеть, что за выбором следует. Третье – терпение…, уметь терпеть всё, абсолютно всё и везде и всегда. Терпение – самое важное качество в жизни. Без него – сгоришь, как…
- Как что?
Джеймс проследил за направлением взора Хоупа и увидел пару, приближающуюся к ним с каким-то листом бумаги, который они незамедлительно протянули для ознакомления.
Хоуп прочитал листовку, затем небрежно протянул её владельцу.
- На стадионе говоришь? Нужны законы, парламент? – спросил Хоуп у мужчины, - А ты разве не слышал, что снаряд падает в одну воронку дважды.
- Нет. Я слышал, что не падает, - спокойно ответил мужчина.
- Я не про стадион, но ладно… ступай, Бог в помощь. Я больше предпочитаю библейские законы, - произнёс Хоуп и продолжил беседу с Джеймсом.
Женщина, стоявшая всё это время за спиной мужа, показала средний палец Хоупу, но тот лишь улыбнулся. Супруги направились в сторону стадиона.
- А почему Вы упомянули стадион, Хоуп?
- Потому что он был разрушен двадцать лет назад, стал как Колизей. На него упал снаряд, единственный из тех, слава Богу, не ядерный, который был запущен по Австралии. Мы так и не поняли кем и почему. Просто как с неба свалился, не весть откуда.
- Почему Вы его не поддержали? Он ведь не стремится к власти, он хочет быть лидером.
- Он хочет быть не лидером, а руководителем. Это разные вещи, Джеймс.
- С чего Вы взяли?
- Посмотрел на почерк, - улыбнувшись, ответил Хоуп.
Их разговор прервал громкий голос, разнёсшийся по всему городу.
Нам нужны законы, правила и руководство. Мы должны пойти по пути развития цивилизованного общества…
- Что это там? – указав пальцем в небо, спросил Джеймс.
В небе что-то ярко светилось и увеличивалось в размерах с каждой секундой.
- Что-то летит на нас, - продолжил он.
Хоуп быстро повернул голову к приближавшемуся мужчине, что-то в нём его насторожило.
- Я не из Штатов!!! СЛЫШИТЕ!!! Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ ИЗ ШТАТОВ! – выкрикнул обросший парень, вынул револьвер из кармана и сделал пять выстрелов. Затем развернулся и побежал назад. В этот же момент раздался взрыв. Что-то упало сверху прямо на стадион.
Хоуп ударился спиной о ступеньки, от взрыва у него засвистело в ушах, он стал ощупывать себя руками. Затем повернулся к Джеймсу, но тот лежал, не шевелился. Пять выстрелов поразили его в грудь.
- Джеймс, ты чего? – с шоком в глазах простонал Хоуп.
Джеймс не мог говорить, кровь текла из ран ручьём, он смотрел в небо, и тяжело дышал.
- Держись, Джеймс, я за помощью. Не УМИРАЙ!
Хоуп вскочил на ноги и побежал в сторону стадиона. «Кто-то остался жив, кто-то должен был, надеюсь, врач», думал он про себя. Забежав на стадион, он увидел картину, которая повергла его в шок. Мёртвая тишина, ни стонов, ни криков. Две тысячи человек пали от упавшего на единственную населённую точечку планеты метео-спутника, собственности Китая. Хоуп не стал задерживаться. Он помчался обратно со всех ног. Но не успел. Джеймс лежал в луже крови, его бездыханное тело не подавало признаков жизни.
- СУКИ, ВАШУ МАТЬ, УРОДЫ ПОГАНЫЕ! ТВАРИ! ТВАРИ! Я ВАС ВСЕХ НЕНАВИЖУ! БОЛЬНЫЕ УРОДЫ! ТВАРИ!
Брань Хоупа разносилась по всей округе, но никто его не слышал. Что-то произошло внутри Хоупа, что-то перемкнуло, он не владел собой. Ноги несли его в непонятном направлении. Что-то замкнуло в голове, что-то убило прежнего Хоупа, что-то, что сидело в нём глубоко и только сейчас вылилось наружу. Что-то, что он так удачно блокировал в себе все эти годы.
Он не понимал, что делает. Зачем-то подобрал камень и швырнул его в окно полиции, словно агрессивный демонстрант. Потом выбил дверь ногой, увидел того самого психа, что стрелял в Джеймса. Ярость завладела всей его душой.
- Кто ты? – спросил стрелок, - мы знакомы? Я, к-кажется, видел тебя раньше.
Но Хоуп ничего не ответил, он подошёл к нему, схватил его за волосы и стал бить головой о подоконник.
- Он сказал не «Штаты». Он сказал «штатский»! Слышишь меня, падонок! Ему было всего семнадцать! Слышишь меня, вонючий американский психопат! Ты поэтому тут осел, негодяй! Оружие тут было, да?
Вдруг, Хоуп остановился. Стрелок весь в крови упал на пол и тяжело задышал.
- Я не ты, - сказал Хоуп, - я не ты, я не такой как все вы.
Он развернулся и отправился к выходу. Вылетев из участка под звук выстрела, на который ему уже было плевать, он побежал на то место, где встретил Джеймса. Там ему всегда хорошо думалось.
- Джеймс был прав, - говорил Хоуп вслух, - он был прав с самого начала. А я был слеп, я действительно совсем ослеп. Мост… мост…
Он ни о чём не думал, он просто шёл к мосту. Вот он уже здесь, вот она верхняя точка над рекой. Хоуп переступил перила моста, он посмотрел на воду и закрыл глаза.
«Сейчас всё кончится, Хоуп, сейчас кончатся все мучения, все страдания. Свобода…, свобода от глаз и ушей, которые притягивали зло все эти годы, ты один, ты остался один. После тебя ничего не будет, Хоуп. Ничего не останется. Какой смысл ждать? Выбирай… выбор… выбор… что будет за ним… терпение, терпение…, терпение, Хоуп…».
Заметки оппозиции.
