Глава I

Юная княжна прекрасна. Ее нежная кожа — кровь с молоком — светится в полумраке, контрастируя с темной синевой роскошного платья. Каштановые кудри мягкими волнами ложатся на фарфоровые плечи. Светлые глаза сияют, на щеках играет румянец, губы-кораллы влажно мерцают, обнажая аккуратные жемчужные зубы.

Блажен тот, кому эти медовые уста подарят сладкий поцелуй. Блажен тот, кто вдохнет полной грудью аромат ее волос. Блажен тот, чей язык коснется гладкой шеи, того укромного жаркого местечка, где бьется полная жизни и свежей крови артерия.

Граф Дракула облизывает пересохшие губы.

Звучат торжественные ноты полонеза: княжна открывает бал в паре с кавалером, имени которого граф не знает. Зато ее имя известно всем здесь собравшимся. Валерия.

— Ва-ле-ри-я, — шепчет, смакует каждый слог Дракула и усмехается, наблюдая за танцующими из алькова.

Сегодня Валерии восемнадцать, и весь мир у ее ног. Она порхает словно бабочка в тяжелом, богато отделанном платье, кружится в бесконечно сменяющих друг друга танцах, принимает сдобренные комплиментами поздравления, пьет игристое и заливисто смеется. Молодые люди вьются вокруг нее, точно мухи над куском сырого мяса — на этом сравнении граф обрывает себя и судорожно сглатывает. Он чувствует голод, а в этом зале столько сладкой крови, что подобно богатой библиотеке полна бесценных знаний! Изысканные манеры высшего света, чистейший французский, немецкий, английский — выбирай! — бесконечное множество танцевальных па, десятки и сотни томов художественной прозы, поэзии и научных трактатов, навыки верховой езды и лихой стуколки... Запусти на это пиршество новообращенного вампира нижайшего уровня — и через час он выйдет отсюда истинным джентльменом.

Имениннице вручают подарки: круглые картонные коробки, украшенные кружевами, лентами и цветами. В них — дорогие ткани, модные шляпки, меха, украшения, духи и веера... Валерия оглашает зал звонким смехом, обворожительно улыбается, принимая подношения, но на деле ее все это мало заботит — что ей очередная блестящая безделушка или атласный отрез?

Княжну увлекают в соседние комнаты, слуги выносят на середину зала столик и увенчивают его длинноногой серебряной фруктовницей. Камердинер в парадной ливрее жестом фокусника помещает в нее нечто, обернутое в плотную розовую бумагу. Когда все готово, Валерию под руку приводит мать — на глазах княжны муаровая повязка, она улыбается и то и дело нетерпеливо закусывает нижнюю губу. Спустя несколько мгновений ткань спадает с ее лица, Валерия тянется к сюрпризу, срывает обертку…

— Ананас! — ее взгляд горит восторгом. — Ананас, господи, это ананас!

Экзотический фрукт из теплиц его императорского величества красуется в ее ладонях, приковывая взгляды разодетых гостей, а за стеклами огромных окон мягко падает холодный снег. Граф Дракула ловит себя на мимолетном желании ощутить, каково это, когда посреди суровой русской зимы во рту тает сладкая мякоть тропического фрукта.

Но он не ест ананасы.

Когда время переваливает за полночь, граф вливается в пеструю хмельную толпу и мягко ловит княжну за руку. Валерия отвечает на его улыбку и охотно идет за ним, словно они знают друг друга не одну сотню лет. Вдвоем они тихонько выскальзывают в соседний зал, и граф Дракула облегченно выдыхает, когда яркая иллюминация помпезных люстр сменяется приглушенным светом нескольких канделябров. Из приоткрытой двери льются звуки вальса — и граф, недолго думая, обвивает талию княжны и ведет ее в танец.

— Кто вы? — улыбаясь, спрашивает Валерия, ее ладонь трепещет в его руке.

— Граф Дракула, — учтиво отвечает граф, глядя на нее сверху вниз из-под опущенных ресниц.

— Какое необычное имя! Я не помню вас в списке приглашенных, — она кокетливо склоняет голову набок, в ее взгляде вспыхивает огонь.

В ней слишком много жизни.

— Ваша матушка пригласила меня, — поясняет Дракула, чуть прижимая княжну к себе. — Я бы не пришел… без приглашения.

— Моя матушка… — Валерия не успевает договорить, граф в очередном па дерзко запрокидывает ее назад, и его взгляду открывается изящная белая шея, украшенная тяжелым колье с кроваво-красным рубином.

В ушах шумит. Ноздри щекочет аромат разгоряченного тела, — аромат, обещающий изысканный вкус, таящийся в голубоватых венках, проступающих сквозь алебастровую белизну. Вкус благородной крови. Граф Дракула хорошо знает, как хороши женщины этого старинного княжеского рода — последней была бабка Валерии, роскошная дама, дожившая до того возраста, в котором юность уже позади, а старость только-только начинает брезжить на горизонте.

Он всегда дает плодам дозреть, прежде чем сорвать.

Граф наклоняется к Валерии, касается ртом бархатистой кожи, под которой яростно пульсирует сонная артерия, обжигает ее тяжелым дыханием. Княжна едва слышно вздыхает, тоненькие пальчики с неожиданной силой впиваются в его предплечье. Дракула усмехается и смотрит в ее темные глаза, в которых зарождается желание.

— Рано, — шепчет он и мягко целует пухлые губы.

Граф Дракула слишком голоден, чтобы уйти с бала, не отужинав. Вернувшись в бальный зал и оставив Валерию в компании блистательных гостей, он медленно идет сквозь толпу, не обращая внимания на прелестных дам и галантных кавалеров — пока его взгляд не останавливается на лебединой шее княгини. Она ловит его испытующий взгляд и приветствует той же улыбкой, какая сияет на губах ее дочери.

Княгине всего тридцать пять, она в самом расцвете зрелой, уверенной в себе красоты, от нее веет тонким ароматом и обещанием приятной сытости. Как истинный гурмэ граф знает цену такой крови. А Валерия… еще дождется своего часа.

Дракула подходит к княгине и предлагает ей прогуляться в зимний сад.