Глава 1. Поход в душевые

Совершенно измученный, Драко Малфой в который раз удивлялся тому, сколько же мышц в человеческом теле и как они все умудряются болеть одновременно, да еще и так сильно.

— Всего семнадцать, а чувствую я себя чертовски древним, — ворчал он, пока неуклюже плелся по коридору в сторону душевых после тяжелой победы в квиддичном матче. Медленно он размял одно плечо, затем второе, потом повернул голову в попытке облегчить тянущую боль, глубоко вздохнул и, толкнув дверь в раздевалку, где команда Слизерина восстанавливалась после каждого матча, вошел.

Драко слышал своих товарищей по команде, которые пришли сюда раньше и уже стояли под душем, пока струи горячей, исходящей паром воды успокаивали уставшие мышцы, смывая пот и грязь, и вихрились мыльными воронками, прежде чем устремиться вниз по водостоку.

Он направился к ближайшей лавке, тяжело на нее опустился и принялся стаскивать с себя форму. Щитки, как и перчатки, полетели на пол. Рыкнув, он стащил ботинки и зашвырнул их под лавку. А потом он, наслаждаясь, просто сидел какое-то время без движения в прилипших к потной коже рубашке и брюках.

Матч был трудным. Пришлось изрядно попотеть, чтобы вырвать победу у Гриффиндора. Поттер был достойным соперником, но в этот раз — в этот раз — Драко его превзошел. Однако победа далась высокой ценой.

Он снова повел левым плечом и вздрогнул от боли. Он был уверен, что вывихнул его на последних секундах матча, когда, после сокрушительного столкновения, оба ловца отправились в свободное падение на твердую как камень землю. Удар почти выбил из Драко дух, так что в течение нескольких мучительно долгих секунд он был уверен, что вот-вот умрет, не в состоянии сделать хотя бы глоточек воздуха. Он вспомнил, как надеялся — пока пытался вдохнуть — что и Поттеру было так же несладко.

Тут же вызвали мадам Помфри. Она сначала поспешила к одному, затем к другому и, профессионально залечив их раны и поцокав языком, укоризненно проворчала, как опасен этот абсурдный вид спорта для в сущности еще детей. Драко был настолько поглощен болью, что не обращал внимания ни на это, ни на лечащие заклинания, которые она произносила, вправляя его плечо. Единственное, что он знал наверняка — наконец в его правом кулаке был крепко стиснут и безумно трепыхал крыльями желанный снитч. Такой приз стоит любой боли.

Он не был уверен, сколько просидел на лавке, пока его товарищи по команде, добродушно подшучивая друг над другом, заканчивали мыться, вытирались и одевались. Наконец — по двое, по трое — они стали уходить, окликая его, когда оказывались рядом, похлопывая его по плечу и поздравляя с победой. Он устало поднимал руку в ответном жесте и кивал, предвкушая тишину, одиночество и пустую душевую.

Ворча, Драко отлепился от скамьи и стащил одежду, бесцеремонно бросил ее на пол и шагнул в ближайшую кабинку. Мгновенно успокаивающая горячая вода выбросилась пульсирующими струями так, как он любил. Глубоко выдохнув, он встал прямо под мощные потоки воды, позволяя им пригладить серебристо-белые волосы. В этом году он их немного отрастил, упиваясь тем, как его новый, беззаботно-лохматый и лихой образ влиял на женскую половину Хогвартса. И, правду говоря, ему давно уже опостылел этот гель для волос.

— Намечается отвратный синяк, — раздался у него за спиной чей-то голос. Он был нежным, полным сочувствия и определенно женским.

Драко замер, позволяя воде и пене стекать по его коже, образуя мыльные лужицы.

— Кто это? Кто здесь? — зашипел он, борясь то ли с нарастающим смущением, то ли с ханжеским гневом. Как кто-то осмелился потревожить его личное пространство и шпионить за ним, застав его врасплох, особенно, когда он был полностью… обнажен?

— Тебе не нужно это знать. Я видела твое ужасающее падение. И могу помочь.

Голос был на уровне шепота, но в нем слышалось нечто до замешательства знакомое. Медленно повернувшись, он приготовился противостоять дерзкой нарушительнице, но, к своему удивлению, понял, что там никого нет. Скорее всего, чары невидимости. Однако он все же остро ощущал ее присутствие. Она стояла почти рядом, и его ноздри уловили тонкий фруктовый аромат, заставив его поневоле, но с наслаждением, принюхаться.

Затем он помотал головой и сердито ответил:

— Убирайся отсюда. Тебе здесь не место, кем бы ты ни была. Ты, вообще, соображаешь, что делаешь? — Он резко отвернулся от нее, все еще испытывая смущение.

Вода стекала вниз, поднимая клубы пара, и ему захотелось раствориться в нем, чтобы тот окутал его, словно в плащ. В одно мгновение Драко почувствовал себя до нелепого уязвимым, чего не испытывал никогда, тем более с девушкой. В какой-то мере сейчас всё было иначе. И ему это не понравилось.

Может быть, если он подождет и будет игнорировать ее достаточно долго, она сдастся и уйдет?

Прошло несколько бесконечных минут, и потом, внезапно, он ощутил пару нежных прохладных рук на своих плечах. Невероятно, но она сейчас стояла за его спиной, прямо под струями воды. Ее руки начали двигаться нежными, успокаивающими кругами, а пальцы разминали больные мышцы, ослабляя узлы, которые стягивали его шею.

Он непроизвольно открыл рот, намереваясь прогнать её снова, но тут же остановился. Только полный придурок стал бы отказываться от того, что приносит такое облегчение. Он чувствовал, как напряжение спадает, пока его саднящие мускулы разогреваются под ее настойчивыми прикосновениями.

Ее руки двинулись ниже, облегчая боль, массируя мышцы рядом с позвоночником. Ее пальцы находились чуть выше его ягодиц, и он чувствовал, как кожу там покалывало от предвкушения, и она покрывалась мурашками под потоком горячих струй.

Возможно, если бы он напряг и эти мышцы…

Она, должно быть, заметила усилие, с которым он сжал ягодицы, и, мгновением позже, ее руки устремились вниз, чтобы твердо стиснуть тугие, идеально округлые полушария, словно мягкое тесто для булочек. А потом скользнули между ними, легко ущипнули его за яички и направились к бедрам.

Он резко втянул воздух и замер, когда она вынудила его раздвинуть ноги. А затем он вовсе перестал дышать, как только ее руки прошлись по одному бедру, потом по другому, нажимая, сминая, разрабатывая мышцы на задней части, а затем на передней, каждый раз словно стесняясь коснуться мошонки. Незнакомка была настолько близко, что легкие колебания воздуха от движений ее рук достигали его чувствительной плоти. Он ощутил, как яички начали подрагивать, а член пульсировать в ответ на её прикосновения. Он почти чувствовал ее там и сейчас хотел большего. К драклам уединение, личное пространство и тому подобное дерьмо! Он хотел…

К этому времени ее руки обводили кругами его колени и икроножные мышцы, ощутимо массируя их кончиками пальцев. Когда она задела особенно болезненное место, куда попал бладжер, Драко застонал, и она немедленно сбавила напор, тихо опустившись на колени.

— Ухватись за перекладину и дай мне ступню, — послышался мягкий голос. Драко двинулся, словно очарованный, поднимая левую ступню и опуская ее на ладонь незнакомки. Она продолжила ласкать каждый палец по отдельности и провела большим пальцем по подъему стопы, растирая свод, а потом и сам подъем, и пяту каждой стопы. Это было, безусловно, самым расслабляющим… и эротичным… что кто-либо делал для него, и он ощутил, как тает, становится почти бескостным под ее прикосновениями.

Ее руки двинулись вверх по его ногам, снова к бедрам, и прошли в опасной близости от члена, сейчас почти болезненно возбужденного.

Драко невольно потянулся к ней, нащупывая, словно слепой, но обнаружил только пустое пространство. Черт, кто она, и во что играет?

— Где ты? — не в силах сдержаться, прорычал он. — Вернись!

Послышался мягкий смешок, низкий и волнующий.

— Я все еще здесь, — сказала она. — Я могу продолжить?

Он осознал, что кивает с позорным желанием, ощущая, как краска заливает его затылок и щеки. Он мог почувствовать ее улыбку, и маленькая его часть испытала прилив раздражения от откровенного бесстыдства ее действий. Но, по правде, ему было плевать. Он жаждал эти чудесные руки. Они были бестелесными созданиями, предназначенными прикасаться к нему так, как он того желал. И… еще. Он хотел увидеть её. Дотронуться до неё.

Словно угадав его мысли, она подошла ближе и остановилась в каких-то дюймах от него.

Он тяжело сглотнул и спросил ставшим вдруг хриплым голосом:

— Ты… ты голая?

— Да.

Сейчас она была настолько близко, что он членом чувствовал ее шелковую кожу. Драко вздрогнул от касания и ощутил, как каждый дюйм его тела покрывается мурашками. Ее кожа была мягкой и пахла изумительно, и это было изысканной пыткой — он не думал, что продержится хоть мгновение дольше.

Девушка прижала ладони к его груди и начала маленькими круговыми движениями гладить его кожу, пока не приблизилась к соскам, легко проведя по ним.

Он осторожно подался вперед, мысленно прикидывая, где у нее может быть талия, и положил на нее руки. Наконец-то! На ощупь ее кожа была нежная, словно лепесток розы, и упругая. Он мог бы поклясться, что незнакомка была миниатюрной. Драко бережно провел руками от ее талии к пояснице и остановился, придерживая рядом, пока она продолжала ласкать его грудь.

— Зачем ты это делаешь? Я даже не знаю тебя, — пробормотал он.

— Ну, знаешь, как говорят, — легко рассмеялась она, — победитель получает все.

— Похоже, что даже больше того, — настаивал Драко. — Почему я?

— Тебе это нужно, — просто ответила она. — А я хочу этого. Уже… очень давно.

Скромница, желающая остаться неизвестной. Было ясно, что он ей нравился. Занимательно.

— Пожалуйста, позволь мне увидеть тебя, — взмолился он, привлекая ее к себе так, что их тела плотно прижались друг к другу. Она была теплой и так уютно подходила ему.

— Пусть руки будут твоими глазами, — ответила она низким страстным голосом.

Волнительная дрожь, зародившаяся внизу его живота от ее слов, покалывающей волной прокатилась по телу. Слегка дрожащими руками он начал изучать ее, провел ладонями от спины к затылку и зарылся пальцами в ее волосы.

Влажные от водных брызг, они змеились мягкой волнистой копной чуть ниже плеч. Он пропустил пряди сквозь пальцы и поднес ближе к лицу, вдыхая их нежный аромат. Абрикос. Значит, тот запах, что он ощутил ранее, исходил от её волос.

— Очаровательно, — пробормотал он, прежде чем продолжить исследовать пальцами её лицо. Он осторожно провел по нему кончиками пальцев, прикоснулся к глазам, носу и рту. Маленькое личико овальной формы, изящные скулы и подбородок, полные гладкие губы и небольшой прямой нос. И длинные, завивающиеся ресницы. Он чувствовал, как они трепетали под его пальцами, словно крохотные крылья бабочки.

Даже в своих самых невероятных фантазиях Драко представить не мог столь эротичной реальности. Видеть и все же быть слепым, когда осязание прелестей девичьего тела кружит голову и заставляет задыхаться от желания.

Она похныкивала, и каждый ее вздох посылал электрические импульсы по его телу. Он легко провел руками от ее лица по нежной линии шеи, обвел грудь так деликатно, что казалось, будто его пальцы порхают над ней, слегка задевая, перед тем, как накрыть ее руками.

Он услышал резкий вдох и улыбнулся.

Несомненно, она обладала выдающимися достоинствами. Грудь была упругой, высокой и полной, и он ощутил, насколько чувствительными были соски. Драко провел по ним кончиками пальцев и удовлетворенно улыбнулся. Прекрасна. Он знал это.

Приободрившись, он опустился ниже, рукой скользнул меж ее бедер и почувствовал, какой горячей и влажной она была. Она развела ноги, позволяя ему продолжить, и он с растущим волнением начал ее ласкать, погружая палец в скользкий жар, поглаживая клитор, пока другой рукой поддразнивал ее грудь. А потом он склонил голову и медленно и неторопливо лизнул сосок. Ее рваный стон распалил его, и он удвоил старания, целуя, облизывая и посасывая нежную плоть.

— Пожалуйста, скажи мне, кто ты, — выдохнул он, когда она требовательно прижалась к его руке. Но, даже спрашивая, он надеялся, что она не раскроет себя… не сейчас. В этой загадочности было что-то восхитительно-развратное, и он ощутил себя более возбужденным, чем когда-либо был.

Однако она была далека от разговоров. Ее плоть сжалась вокруг его пальцев в неожиданно мощном оргазме, прежде чем незнакомка наконец-то смогла прерывисто вздохнуть.

И даже потом, вместо ответа, она потянулась к нему, её пальцы сомкнулись вокруг его члена. После нескольких восхитительно-медленных движений, она провела им меж своих ног, дразня и приводя их обоих в немыслимое возбуждение.

— Возьми меня, Драко, — тихо сказала она. — Сейчас.

После этого все произошло молниеносно. Подняв ее так, чтобы она могла обхватить его руками и ногами, он прижал ее к стене и, поддерживая, проник в неё, двигаясь в медленном и глубоком ритме.

Их стоны разносились по душевой и эхом отражались от потолка. Он все быстрее и быстрее покачивал бедрами в такт шлепкам. Она подстроилась под его ритм и двигалась вместе с ним, позволяя ему проникнуть еще глубже, соразмерно ее возбуждению, от которого бедра неудержимо дрожали, прижимаясь к Драко. Наконец то, что доселе было маленькой искрой, разрослось в нем яростным взрывом, оставляя их, ослабленных и дрожащих, медленно сползать по стене.

А затем он ощутил, как лицо обхватили ее руки, а ее мягкие нежные губы накрыли его.

Сладость поцелуя оставалась с ним еще долгое время после того, как она ускользнула — так же тихо и незаметно, как и пришла. Он целую вечность стоял там, все еще обнаженный и дрожащий от холода, бездумно проводил пальцами по губам и бессмысленно глядел перед собой.


* * *
Конечно, эту глупую корову просто обязаны были назначить ему в напарники. Драко подавил стон. Он и не сомневался в наличии у Снейпа садистских наклонностей.

— Каждый из вас по очереди будет проверять свои навыки в распознавании различных ингредиентов, используемых для приготовления одного из двух зелий. Вы закроете глаза и дадите поработать другим органам чувств, а ваш напарник будет вести список ингредиентов, которые вы правильно идентифицировали. — Профессор Снейп замолчал и медленно обвел взглядом класс. — Без подглядываний. Я ясно выразился?

Ответом ему был синхронный кивок, и он отступил к учительскому столу, наблюдая, как ученики принимаются выполнять задание.

Драко вздохнул. Это обещало быть утомительным. Конечно, Грейнджер опознает каждый из ингредиентов, даже прежде того, как успеет их изучить. Может, ему удастся уболтать ее попробовать некоторые из них и посмотреть, сможет ли распухший язык сбить с неё спесь и заставить в кои-то веки захлопнуть свой раздражающий рот.

Тем временем Грейнджер разложила все компоненты и накрыла их листом пергамента.

— Ты первый. Готов?

Драко пожал плечами и закрыл глаза, когда она подтолкнула к нему небольшой лоток.

— Хорошо. Теперь воспользуйся одним из своих органов чувств. И не пробуй на вкус! — хихикнула она, выхватывая желчь броненосца прямо из-под его носа, когда он наклонился, чтобы понюхать ее.

— Черт, Грейнджер! — зашипел он раздраженно, еще более возмущенный ее дразнящим смехом. — Я и не собирался это есть. Побереги предупреждения для своего бестолкового дружка Уизли. Давай просто покончим с этим. — Она снова подвинула к нему лоток с образцами, и он понюхал его и помотал головой. Чертовски глупая трата времени. — Без понятия, что это. Давай дальше.

Вздохнув, она развернула лоток, затем пододвинула его еще раз. Он склонился, принюхиваясь.

— Э… имбирный корень?

— Верно!

Он слышал скрип пера по пергаменту, когда она записывала его ответ.

— Еще раз, — сказала она. — Давай.

Посудина снова оказалась перед ним. Он втянул воздух. Странно. Как правило, у ингредиентов был своеобразный и не всегда приятный запах, позволяющий распознать их.

— Есть хоть какой-то шанс, что оно съедобно, чем бы это ни было?

— Тебе бы не понравилось. По крайней мере, в таком виде, — ответила Грейнджер, и он снова услышал в ее голосе насмешливые нотки.

«Ха, — подумал он. — Посмотрим, когда придет твоя очередь. Кто тогда будет смеяться последним?»

Может, попробовать потрогать его?

— Ладно, — наконец сказал Драко.

Казалось, она услышала его мысли.

— Пусть руки будут твоими глазами, — тихо предложила она. Он не заметил короткого, но выразительно взгляда, которым она его наградила.

Он осторожно поднес кончики пальцев к тарелке перед собой и провел ими по гладким и твердым оболочкам и крохотным головкам с усиками, как у…

— Жуки-скарабеи! Верно? — Драко открыл глаза, удостаивая Гермиону ухмылкой триумфатора. Она кивнула и слегка улыбнулась, записывая его правильный ответ.


* * *
К концу занятия почти каждый в классе умудрился правильно распознать хотя бы по одному ингредиенту. Когда они складывали свои вещи, набитая до отказа сумка Грейнджер упала на пол, и повсюду рассыпались книги, пергаменты и перья.

Это импровизированное «напольное зрелище» было забавным. Драко прислонился к их парте, наблюдая, как она ползала, собирая все, что выпало из сумки.

— Ради Мордреда, Грейнджер, — закатив глаза, фыркнул он. — Ты что, всё своё барахло таскаешь с собой в этом старом грязном мешке?

Она одарила его взглядом, полным отвращения, и продолжила подбирать разбросанные вещи. Наконец, бормоча себе что-то под нос, она подползла к стулу в бесполезной попытке достать маленькую чернильницу, которая была вне досягаемости.

Профессор Снейп сердито наблюдал за ними из-за кафедры.

— Мистер Малфой, лучше помогите своей напарнице, а не комментируйте ее, очевидно, весьма печальные попытки собрать свои пожитки. У меня через пять минут следующий урок.

Со вздохом мученика Драко подчинился и присел на корточки, чтобы помочь. Их головы были непозволительно близко, пока они собирали ее вещи в сумку. Внезапно он ощутил нечто… что заставило маленькие колокольчики в его голове зазвенеть, нечто, что он узнал, но никак не мог понять, что именно…

— Ну, спасибо, Малфой, — напоследок сказала Грейнджер, закидывая сумку на плечо, и развернулась, чтобы уйти.

Абрикосы.

А потом он вспомнил сказанное ею на занятии, и понял, что уже слышал это раньше.

Она была на полпути к двери, когда его как будто прострелило.

— Стой! Грейнджер!

В спешке, почти спотыкаясь о собственные ноги, Драко подошел к ней и несколько долгих мгновений просто смотрел в упор. Наконец он наклонился и понюхал ее волосы, протянув к ней руку так, словно хотел прикоснуться к лицу, но потом опустил ее.

— Что ты делаешь, Малфой?! — воскликнула Грейнджер, но при этом вовсе не казалась раздраженной.

— Это была ты… — пробормотал он, все еще разглядывая ее. — Ты!

Она резко опустила глаза, заливаясь краской, но после встретила его взгляд с едва заметной загадочной улыбкой, прежде чем выскользнуть из класса.

Грейнджер. Святой Мерлин!

И тут на лице Драко медленно расплылась широкая ухмылка. В субботу Слизерин встречается на квиддичном поле с Рэйвенкло. Он почти наверняка будет в синяках, и тело будет болеть, нуждаясь в длительном исцеляющем душе. Внезапно эта перспектива — и многие другие, если он добьется своего, — наполнились вкусными возможностями. Но в этот раз все будет на его условиях. Он позаботится об этом.

Морганины чулки, Грейнджер…

Ошарашенный, он потряс головой, а на его губах показалась едва заметная ошеломленная улыбка.

Грейнджер.

Глава 2. Последствия

Тщательное планирование.

Оно было всем. За все то время, что Драко учится в Хогвартсе, он не помнил ни единого значимого происшествия, которое, в некотором роде, не было бы заранее просчитано. Ну, по крайней мере, из тех, зачинщиком которых был сам Драко, поэтому он знал, что и сейчас все будет точно так же.

Стоя под струями горячей воды, которые массажировали шею и лопатки, он обдумывал случившееся. Все просто. Действительно, элементарно. Все сводилось к тому, что неделей ранее его развели на самый лучший секс в жизни, а его соблазнительницей оказалась совершенно неожиданная особа.

Драко перестал намыливать грудь, медленно потирая грудину, и на лице застыла волчья ухмылка, когда он вспомнил о том, что произошло на этом самом месте. Черт возьми, насколько неожиданная! Он изумленно покачал головой. Разоблачение было сущим ударом ниже пояса. Метафорически, конечно. А сейчас… Сейчас перед ним стояла задача взять у совершенно неожиданной Гермионы Грейнджер реванш, причем такой, что был бы не только равноценен её визиту в слизеринскую раздевалку, но и превзошел его.

О, Драко несомненно ее хотел. По правде говоря, так сильно, что почти ощущал её. Каждый раз, когда в его памяти возникал малейший образ — чувственные прикосновения ее рук, ее рот, оказавшийся таким теплым, влажным и мягким, когда она наконец, наконец-то, вовлекла Драко в нежный долгий поцелуй — его переполняла жажда, и он не мог противостоять натиску страстного желания, поймавшего его в сети. Мысли о ней лишали его сна, отвлекали посреди занятий и переполняли его мозг, когда Драко шел по коридорам, окруженный шумной толпой сокурсников. Он хотел почувствовать ее губы на каждом участке своей кожи. Она почти зудела, когда он предвкушал результат своих изысканий.

Но он не хотел идти на поводу своих желаний. Не прямо сейчас, по крайней мере, и не без тщательного обдумывания и планирования. Потому что ему не достаточно просто получить ее снова. Он нуждался в том, чтобы она его жаждала, чтобы после ощущала его в крови так же, как сейчас сладко пачкала его кровь.

Но что же предпринять…

Пока он размышлял, рука, которая намыливала грудь, переместилась к животу и прошлась вокруг пупка, прежде чем спуститься ниже. Все заканчивалось именно так, когда Грейнджер занимала его мысли.

Вздохнув, он закрыл глаза, предаваясь воспоминаниям о ее прикосновениях, пока его рука двигалась вверх и вниз, сжимая и отчаянно дергая. Потому что, конечно, он вообще-то и не видел ее. Воображаемые картинки полностью обнаженной Грейнджер затопили разум, возбуждая Драко, пока он бурно не кончил в ладонь и сперма не забрызгала кафель на стене перед ним.

В следующий раз. В следующий раз он исследует каждый дюйм ее тела, не отказывая ни одному из своих органов чувств.


* * *

И поэтому он наблюдал. Наблюдал и слушал, проявляя лишь холодную сдержанность, когда был рядом с ней. На зельях, где их поставили в пару, он начал реализацию своей идеи с небольших прикосновений, просто, чтобы она знала, что он не забыл, — но не больше. Легкое касание её руки, когда потянулся за флаконом с эссенцией белладонны, нога, задевшая её ногу, пока они молча работали, бедро, на мгновение прижатое к её бедру (о, он представлял его, теплое и шелковистое, под чертовой мантией, которая скрывала слишком многое!), прежде чем отойти в сторону. Розовые пятна, что тут же вспыхнули на ее щеках, было тяжело не заметить, но он прикусил губу, отвернулся, подавляя ухмылку, и занялся заданием.

Драко был уверен: вскоре что-то выдаст ее, что-то, что бы он мог использовать, и, пока он терпеливо выжидал и был внимателен к любой красноречивой детали, которую мог заметить или подслушать, продолжал свое наступление. К его разочарованию, Грейнджер так и не появилась в слизеринской раздевалке после следующего матча с Рэйвенкло. Но, возможно, он зря так на это надеялся. Она, наверное, застеснялась после разоблачения. Тем не менее, он знал, что она по-прежнему хотела его. И упорно продолжал разжигать пламя.

Наконец ему представился желанный удобный случай.


* * *

— Извините, ребята, но, боюсь, у меня очень сильно разболелась голова, — вздохнула Гермиона, сжав пальцами переносицу. — Обещаю, завтра мы сможем поработать над проектом! Думаю, я пойду и прилягу ненадолго.

Она, Парвати и Лаванда пробирались к дверям Большого Зала после ужина в толпе учеников, выходящих одновременно. Неподалеку от них некто навострил уши и на мгновение блеснул зубами в таинственной улыбке.

— Хорошо, Гермиона, — ответила Лаванда. — Мы будем в библиотеке на случай, если ты передумаешь. Надеюсь, тебе полегчает.

Его рука украдкой скользнула вглубь кармана мантии, похлопав по аккуратно свернутой тонкой материи, и на лице отразилась все та же, весьма самодовольная ухмылка. Прошмыгнув за каменную статую, Драко вытянул мантию-невидимку, которую умыкнул у отца, набросил ее на себя и принялся ждать. Теперь это был лишь вопрос ловкости, времени и способности вести себя так тихо, как только возможно. Проще простого.

По стечению обстоятельств, горстка других гриффиндорцев подошла к проходу за портретом одновременно с Грейнджер. На мгновение Драко нахмурился, наблюдая, как возможность проскользнуть в башню незамеченным тает у него на глазах. Кто-нибудь наверняка обнаружит его, если он попытается пройти вместе со всеми.

А потом… боги послали ему заговорщицкую улыбку.

Просто перед ним Гермиона внезапно остановилась, озираясь с вопросительным выражением лица. Остальные, не обращая внимания, продолжили проходить в гостиную, оставив ее разбираться с тем, что ее беспокоило. Она склонила голову, словно прислушиваясь к чему-то, и даже протянула руку в пустоту перед собой. Драко проворно отступил, не издав ни звука. Ее пальцы почти задели шелковистую ткань, делавшую его невидимым. Но потом она хихикнула, качая головой, над своей очевидной глупостью.

Драко тоже почти засмеялся, в сладком ожидании, и вошел через отверстие портрета, держась на волосок позади нее.


* * *
«Ах, кровать», — благодарно подумала Гермиона, когда повесила свою мантию и опустилась на мягкое одеяло и подушки. У нее раскалывалась голова. Такой жестокой мигрени у нее не было с тех пор, как она, несколько месяцев назад, проснулась с ужасным похмельем после вечеринки в честь Хэллоуина, которую устроили в гостиной Гриффиндора. Сама виновата, конечно, что глупо согласилась разделить с друзьями бутылку запрещенного огневиски.

Прошло несколько мгновений, на протяжении которых было слышно только громкое тиканье ее будильника на тумбочке. Закрыв глаза, она прижала кончики пальцев к вискам в попытке облегчить страшную пульсацию, поэтому и не заметила, как часть полога, которым она завесила кровать, очень медленно сдвинулась в сторону и угол матраса под подушками немного прогнулся, словно кто-то осторожно пробрался к ней.

А потом внезапно чьи-то прохладные пальцы убрали ее руки и начали мягкими кругами надавливать на каждый висок.

— Не бойся, — успокоил тихий голос. — Я всего лишь возвращаю долг… Гермиона.

Малфой?

Ее глаза распахнулись, и она вздрогнула. Ее первым порывом было вырваться из его рук. Как… он не мог… он, должно быть…

Затем тень улыбки скользнула по ее лицу, когда она обдумала соразмерность такой взаимной выгоды, и Гермиона снова закрыла глаза.

Блестяще.

— У меня болит голова, — прерывисто пробормотала она, убеждаясь, что глаза лучше держать закрытыми.

— Давай-ка я её поцелую, — прошептал он, притягивая Гермиону так, чтобы она откинулась ему на грудь, и потом те самые губы, что пленяли месяцами, прижались к ее правому виску. Чрезвычайно теплые и мягкие, они были точно такими, какими она запомнила их с того поцелуя, десятью днями ранее.

— О да, пожалуйста… — вздохнула Гермиона.

Его тихое «Силенцио!» и звук щелчка заставили ее бросить короткий взгляд из-под ресниц, чтобы убедиться: Драко уже позаботился и о двери, и о пологе над её кроватью с четырьмя столбиками. В любом случае было еще рано. В комнату вряд ли кто-то вернется, по крайней мере, еще несколько часов. Судорожно вдохнув и выдохнув, она ощутила, как расслабились мышцы в плену его рук, а сам он начал прокладывать дорожку поцелуев от ее лба к подбородку.

Со своей стороны, Драко почувствовал себя первооткрывателем неизведанных земель. Наконец он увидит то, что уже изучили его руки. Это была просто Грейнджер, девушка, за которой он наблюдал, над которой измывался, делал мишенью для своих шуток и насмехался на протяжении последних пяти с половиной лет. То же маленькое личико с россыпью веснушек на носу. Те же огромные искренние карие глаза. Тот же изящный рот, который мог сжаться в тонкую упертую линию или изогнуться в улыбке в ответ на шутку. То же обилие непослушных кудрей, хотя он никогда бы не подумал, что ее волосы на ощупь могут быть такими. Тонкий абрикосовый аромат соблазнил его склониться ближе, и он поднес шелковистую прядь к лицу, чтобы вдохнуть, прежде чем зарыться рукой в ее волосы, рассеянно массируя кончиками пальцев голову.

Это была просто Грейнджер, и в то же время… не просто. Больше не просто. Не после того, как она заставила его увидеть ее, узнать совсем по-другому.

Отстранив губы от ее щеки, он взглянул через ее плечо на простую плотную хлопчатобумажную рубашку и насыщенный красно-коричневый в золотую полоску галстук, под которыми от ее учащенного дыхания вздымались и опадали красивые округлости. Он знал их… уже прикасался, пробовал… но, как и все остальные части ее тела, они оставались интересной неизведанной территорией, и воспоминание об их изгибах все еще должно было прийти в соответствие со зрительными образами. Он быстро снял с Гермионы галстук, бросив его на пол за ненадобностью, а его руки уже замерли над рядом пуговиц.

— Гермиона, — выдохнул он. А потом, еще удивительнее, услышал, как спрашивает: — Можно?

То же головокружительное волнение, что он чувствовал неделей ранее, когда она подкараулила его в душевых, вернулось и снова раздробило его неизменную заносчивость на миллион осколков. Что же с ним произошло? Прямо сейчас, откровенно говоря, ему было все равно.

Легкое движение головы у его груди дало понять, что она согласна, и он нетерпеливо принялся расстегивать пуговицы, не в силах дольше терпеть.

Драко осторожно раздвинул полы ее рубашки, легко проводя кончиками пальцев по груди и плоскому животу. Ее кожа была столь же гладкой, как он помнил, но теперь он мог видеть крошечные созвездия бледных веснушек, которые усеивали ложбинку между грудей, и сливочно-золотистую кожу в отблесках пламени камина.

Слава Мерлину, ее бюстгальтер застегивался спереди. Он расстегнул его в мгновение ока, и чашечки присоединились к распахнутой рубашке. И ее грудь — черт побери, она была в точности такой же замечательной, как он и представлял в своих бессчетных лихорадочных мечтаниях, которые преследовали его и во сне и наяву эти полторы недели. Округлая и упругая, небольшая, но достаточно изящная, с парой розовых бугорков, уже затвердевших от желания. Кратковременное потрясение почти сразу же уступило возбуждению, и он склонился поцеловать нежную кожу за ее ухом, пока его рука осторожно прошлась по шее и над ключицей, чтобы приласкать грудь.

Короткий, отрывистый вдох дал понять, что ей понравилось то, что он задумал, поэтому он усиленно начал уделять внимание сначала одной груди, потом второй, щекоча и поглаживая соски, перекатывая под ладонями, сжимая и обхватывая идеальные полушария.

— Драко… — Имя сорвалось с губ тихим хриплым вздохом. Эта воплотившаяся реальность была в разы лучше любой из ее фантазий, и Гермиона извивалась в его руках, выгибая спину и прижимаясь грудью к его ладоням, пока жар между ног усиливался.

И тогда присущая ему самоуверенность вернулась. Он довольно усмехнулся в изгиб ее шеи, где занимался тем, что небольшими поцелуями и легкими и быстрыми движениями языка залечивал достаточно заметный засос. Он довел ее до нужной кондиции. Пора продолжать.

— Думаю, на тебе слишком много надето, — пробормотал Драко, отвлекаясь от ее груди в поисках застежки на юбке. Ее руки накрыли его и мягко оттолкнули.

— Дай, я сама, — тихо сказала Гермиона и быстро расстегнула молнию. Затем она немного повернулась, и их взгляды впервые встретились.

И в это мгновение стало понятно, что назад пути не было. Потому что не было больше никаких сомнений в том, что они начали и что собирались сделать — в этот раз по собственной воле. Больше не было места уверткам или обману. Они смотрели друг на друга, и каждый видел в глазах другого зеркальное отражение того, что было в его собственных: удивление реальности происходящего, неопределенность и немного страха, и, наконец, желание в чистом виде. В то мгновение, когда они взглянули друг на друга и у них перехватило дыхание, был сделан молчаливый выбор. Она это начала, а он подхватил, и больше не было пути назад.

Гермиона уже закрывала глаза, когда он схватил ее, прижимаясь губами к её рту в жестком, отчаянном поцелуе. Он был неловкий и небрежный, но они не обращали внимания и не думали об этом. Она обхватила лицо Драко обеими руками, нуждаясь в большем, желая поглотить всего. В свою очередь, ощущение ее рук на щеках, отчаянная потребность в ее ответе возбудили его, и он сжал ее крепче, одной рукой схватив за волосы, а другую прижав к спине.

Прервавшись, чтобы глотнуть столь необходимого воздуха, они снова дико уставились друг на друга, а потом все смешалось: руки повсюду, сорванная и сброшенная в беспорядке с кровати одежда и, наконец, тепло кожи на коже, когда их сплетенные тела задвигались в одном ритме.

В этот раз все не было медленно, как и не было нежно. Это был голод и насыщение, внезапное всепоглощающее желание и непреодолимая необходимость утолить его.

Если бы Драко на мгновение задумался, он бы ужаснулся полной потере контроля. Он никогда таким не был. И все же он снова отступил и уже во второй раз связался не с кем-нибудь, а именно с ней, лишь одна мысль крутилась в голове непрерывно: «ГермионаГермионаГермиона». Она была его пиршеством, его глаза жадно пожирали ее, пока руки и губы исследовали изгибы и впадинки ее тела. Уловки были позабыты. Она его, и он ее получил.

В его дикости что-то немного пугало, но и возбуждало, даже освобождало. Гермиона приняла это, отдаваясь его пламенным ласкам и возвращая их с одинаковым рвением. Она надеялась, даже мечтала о чем-то, подобном этому безудержному влечению, и даже ощутила его, когда они занимались любовью в душевых. Но то было ничем в сравнении с этим.

Наконец Драко упал на спину, опираясь на изголовье кровати, прижав Гермиону к себе так, что их бедра соприкасались. Оба они тяжело дышали, их кожа покраснела и была влажной, а его возбужденный член упирался в низ ее живота. Прижав свои бедра к его, она придвинулась еще ближе.

Настало мгновение глубокой безмятежности, когда они рассматривали друг друга, а отчаянное вожделение рассеялось, как дым после пожара. Гермиона застенчиво провела рукой по его волосам, убирая потемневшие от пота пряди с лица. Тронутый удивительной кротостью этого легкого движения, Драко потянулся к ней и нежно, но настойчиво положил руку на затылок и приблизил ее лицо к своему.

И тогда, как раз перед тем, как их губы встретились, время, казалось, полностью застыло. Она ощущала его дыхание, теплое и неглубокое, прямо у своих губ. Он слегка улыбнулся, глядя на нее полузакрытыми сонными глазами.

А затем поцеловал.

Жажда все еще ощущалась, но сейчас была и утолена, и разбавлена нежностью, с которой он изучал ее рот, а она — его, медленными, сладкими, необходимыми касаниями губ, языков и зубов. Их губы все еще были нераздельны, когда она почувствовала, как его руки обхватили ее бедра, подняли и насадили на член, жестко и глубоко.

Обострение чувств было почти запредельным. Драко застонал, прижимая Гермиону к груди. Сквозь дымку своего удовольствия он услышал исступленный вопль, который вторил его собственному. Прошло много времени, пока они смаковали ощущение наполнения и наполненности, сильного жара и полного завершения, и потом он начал двигаться, безмолвно вовлекая ее в свой собственный ритм. Одной рукой он придерживал ее за ягодицы, а другой затерялся в ее волосах, входя в нее снова и снова, и снова…

***

Ох, теперь это уж точно было чересчур! Северус Снейп считал себя человеком бесконечного терпения, но, Мерлиновы зубы, он вытерпел достаточно сумасбродства от пустоголовых, плохо воспитанных, невежественных, катастрофически неподготовленных и, хуже всего, обезумевших на почве гормонов учеников.

Он посмотрел на пару, сидевшую за третьей спереди партой. Они опять это делали, хотя, без сомнения, думали, что он не заметил.

— Снейп! — зашипела Гермиона, толкнув Драко ногой. — Он снова на нас смотрит. Думаешь, он видит?

Драко взглянул перед собой, нацепив на лицо выражение святой невинности.

— Что видит, это?

Его рука уже пробралась под ее мантию и продвинулась ближе к бедру.

— Да, я именно об этом и говорю, рукоблудник!

У нее вырвался тихий смешок, когда его пальцы защекотали чувствительную кожу внутренней стороны бедра в опасной близости от кромки ее трусиков. Он надеялся, что на ней те, невинные маленькие хлопковые, которые ему так нравились.

Гадко усмехнувшись, Драко пожал плечами.

— Уже нет. Зачем мне?

Шаловливые пальцы двинулись выше, все еще бесстыдно скользя по тонкой ткани. Ага. Маленькие хлопковые и уже достаточно влажные.

Не сдержавшись, Гермиона испуганно и судорожно вздохнула.

Это было последней каплей. Бодро шагая, профессор Снейп достиг их парты в одно мгновение.

— Мисс Грейнджер. Мистер Малфой. Мне вам напомнить, что сегодняшнее зелье нужно сдать на проверку примерно через десять минут? По содержимому ваших котлов я вижу… — он нахмурил брови и замолчал, заглядывая в круглый железный котелок, — что вы даже не начинали. Близко. Не. Готовы.

Он опасно ухмыльнулся, а тон стал мягче.

— Сегодня вам сложно сосредоточиться?

Внезапно показалось, что весь шум из класса улетучился, и каждый из сидящих там посмотрел на них. Снова. В пятый раз за две недели. Гермиона покраснела и опустила голову, быстро глянув на Снейпа, прежде чем уставиться на свои руки. Сжав ноги вместе, она молилась, чтобы ее реакцию на блуждающие пальцы Драко не заметили, хотя ей казалось, что ее возбуждение было таким же острым, как запах феромонов животных. Равносильно размахиванию красным флагом.

— Простите, профессор, — пробормотала она.

По-видимому, Драко не чувствовал раскаяния и был полностью свободен от такой раздражающей мелкой эмоции, как стыд. Он ответил Снейпу бодрой очаровательной улыбкой.

— Извините, профессор, мы скоро закончим. Не волнуйтесь.

И потом, к ужасу Гермионы, он подмигнул.

Видимо, такая дерзость была неожиданностью даже для Снейпа, поскольку тот застыл и невольно отступил на шаг. Мальчишка зашел слишком далеко, без разницы, крестник или нет.

— Так… так знайте, вы, вы оба, — резко ответил он, поскольку праведный гнев снова возобладал. — Я проверю полное соблюдение всех шагов, как и подробный анализ ваших результатов.

Он повернулся — мантия эффектно взметнулась за ним — и начал прохаживаться по рядам, заглядывая в котлы.

— Эй! — зашептал Рон на ухо Гарри. — Что за херня там у Гермионы с Малфоем?

Гарри поднял бровь. Иногда Рон мог быть на удивление толстокожим.

— Незначительная, как мне кажется, — ответил он, понимая, что его ирония, как всегда, пройдет мимо ушей друга. Все же, это, наверное, будет лучше для всех, по крайней мере, для Гермионы. Он давно уже не видел ее такой оживленной, как в последние несколько недель, такой сияющей. Он не будет тем, кто это испортит, даже если причиной всему — Малфой.

— Да, конечно. Я знал это, — счастливо сказал успокоившийся Рон. — Я имею в виду, что вообще может происходить между Гермионой и Малфоем, ради всего святого.

Гарри взглянул мимо Рона на подругу, которая сидела за партой через два ряда от них. Ее длинные кудрявые волосы скрывали лицо, но он заметил, как ее рука тайком скользнула на колени Драко, исчезнув под его мантией.

«О, ничего», — подумал он, и не смог сдержать кривой ухмылки.

Ничегошеньки.