Глава 1. Сон 1.

— Эй! — Я слышу голос позади себя, поэтому тут же отвлекаюсь от своего занятия и поворачиваюсь, смотря на того, кто окликнул. — Ты собираешься уходить или как? — Спрашивает она, скрещивая руки на груди.
Я только пожимаю плечами в ответ и чуть жмурю глаза. Первый жест — то, что я действительно ответил ей. А второй я и сам, боюсь, не могу разгадать. То ли я прячусь от яркого солнца, которое заставило мои волосы слегка посветлеть, а кожу, наоборот, потемнеть, то ли продолжаю свой немой ответ. Я не знаю.
Она качает головой и отворачивается, будто ей неинтересно, а потом невзначай наклоняется вперед, когда я вновь принимаюсь за свое дело.
— Чем ты занимаешься? — Спрашивает она так, будто все как обычно, слегка щурится, пытаясь понять и разглядеть, что же я делаю, из-за моего плеча.
— Вытаскиваю зерна из этого растения.
Я отвечаю тоже в духе повседневного проведения времени. Да и, правда, что тут не так? Вокруг — сплошной зеленый луг без намеков на какие-то другие растения, кроме того, что я держу в руках. Ни одной желтой шапки одуванчика или белой головки ромашки, здесь нет ни подсолнухов, ни колокольчиков. Только яблоня стоит вдалеке — роскошная, душистая яблоня. Пару дней назад я видел, что на ней еще белые цветочки, и теперь, даже отсюда я могу различить красные яблоки. Я знаю, что они обычно не созревают так быстро, но здесь ведь все необычно, хотя мне так и не кажется.
— Полынь

. — Задумчиво произносит она, все еще щурясь. Она рассматривает тонкий стебелек и светло-зеленые листики растения, которое я пять минут назад выдернул из земли с маленькой частью корня. Еще чуть-чуть теперь торчит над взрыхленной землей, а остальное — все там же, внутри. — Artemisia absintium. — Все также, раздумывая, говорит она название растения на латыни.
Я вновь пожимаю плечами и продолжаю выковыривать семечки, хотя их таковыми сложно назвать. Может быть, это цветочки? Я смотрю на небольшой шарик на своей ладони, только что оторванный от стебелька, а после растираю его пальцами. Плохо помогает.
— Дай. — Просит она, и я послушно отдаю ей весь куст, принимаясь за другой. Мне правда неинтересно, что она будет с ним делать.
Она присаживается на корточки рядом со мной, чтобы не испачкаться, и сначала долго рассматривает стебелек. Мы такие разные… Я сижу на земле, примяв своим телом несколько таких же растений. Мне все равно, что они слегка мешаются и царапают меня, я просто не обращаю на это внимание. А она отодвинула ногой несколько стебельков, чтобы не сломать их, и присела. Теперь сверху ее тоже не видно — полынь очень высокая здесь. После минутного разглядывания стебля она отламывает кусочек и выкидывает большую часть куда-то в сторону. Я лениво провожаю скрывающуюся в других растениях полынь взглядом и возвращаюсь к своему занятию, а она улыбается и подносит к лицу оставшийся в ее руках кусочек, растирает его и нюхает.
— Люблю этот запах!
Я ничего не отвечаю. А что я могу сказать? Я ведь занят. Даже интерес не просыпается во мне, я просто не хочу почувствовать то, что ощущает она. Я думаю…. Ни о чем я не думаю. Я просто разбираю полынь на части.

Глава 2. День 1.

Солнце бьет в глаза, одновременно я слышу звонок мобильного, лежащего у кровати. Тянусь рукой, приоткрывая глаза лениво. Атмосфера сегодня явно недоброжелательная.
— Да, — коротко говорю я, не смотря на дисплей. Слышу голос старого друга.
— Поднимайся, мне нужно съездить по делам, — произносит он бодрым тоном, и я в сотый раз удивляюсь, как он может быть таким жизнерадостным в любой день недели, в любой месяц года, в любую секунду самой ужасной минуты моей жизни.
— Я сплю.
— Я знаю, потому и звоню тебе: ты не открываешь мне дверь уже минут десять, — я слышу по голосу, что он вновь улыбается, а во мне созревает отвращение к сегодняшнему дню. Я заранее знаю, что все, что я увижу, почувствую, будет мне противным.
Тем не менее я поднимаюсь с постели и кладу трубку. Иду в ванной, еле переставляя ноги. Все как в тумане, а в душе льется грустная музыка. Мне кажется, что я спал совсем без снов, но это и к лучшему, потому что порой они бывают настолько странными, что я не могу потом проснуться и целыми днями думаю об одном и том же моменте, прокручивая его в голове и пытаясь осознать, что он значит. Это началось еще когда я был ребенком. Я любил садиться с друзьями где-то в тишине под деревом в нашем парке после школы и рассказывать сны. Они меня слушали завороженно, потому что я рассказывал такие чудесные и красивые картины, а в душе у меня закипало отвращение, хотя я улыбался. Я чувствовал, что они неприятны мне. В них появлялись какие-то размытые образы и фигуры, а теперь я вижу людей, которых, однако, никогда не встречал в жизни.
Умывшись, я медленно одеваюсь, никуда не спеша. Я знаю, что парень все еще ждет меня на улице, наверняка думая о том, что сулит ему этот день. С каждым новым он находит для себя что-то хорошее, я — плохое. Я даже не знаю, зачем общаюсь с ним, мы совершенно разные, однако мы легко находим общий язык: он говорит, я слушаю.
Я выхожу к нему, на улицу, даже не съев ничего. Он накормит меня, когда мы сделаем все дела. До того времени оно мне и не надо — из-за такого настроения я совсем не готов думать о еде.
— Доброе утро, соня! — улыбается он и машет мне рукой. На улице тучи, над нами, хотя с другой стороны — солнце, именно оно разбудило меня окончательно. Николай

— так зовут моего друга — успел за время ожидания меня познакомиться с какой-то светловолосой девушкой с глупенькой улыбкой. Она гуляла с собакой, а парень радостно трогал пса за уши.
— Идем, — коротко говорю я. Он не удивляется, потому что уже давно привык, что я такой. Интересно, почему он принимает меня таким? Может быть, потому, что его больше никто не слушает так, как я? Может, ему кажется, что я всегда вдумчиво ощущаю то, что он говорит, и понимаю его?.. Так оно и есть. Хотя иногда, когда мне не до того, я забываюсь в мыслях и тупо смотрю на него, а он рассказывает что-то свое.
Мой друг извиняется за меня перед девушкой и, улыбаясь, говорит о том, что мы вынуждены покинуть ее скромную компанию, а дальше я уже не слушаю. Скоро мы идем прочь от моего дома, и мои мысли улетают обратно: к теплому дивану, нагретому моим телом за ночь, к моей тихой комнате, толстому одеялу, которое укутывает меня каждый вечер... Но Коля отвлекает меня.
— Знаешь, она такая милая, и ее зовут Алла, — говорит он, как всегда, веселым голосом, — а ее пса зовут так смешно — Мурзик, будто кот. Она говорит, что это ее братик так назвал, когда щенок был маленьким.
Коля говорит еще о чем-то, продолжая рассказывать, а я думаю, почему мы всегда с ним ходим одинаково. Вроде бы, у нас разное все, в том числе и натуры. Как могут веселый и грустный человек идти в одном темпе? Мы идем в среднем темпе, мне удобно, потому что он подстраивается под меня, хотя, я знаю, что обычно он ходит быстрее.
— Куда мы идем?
— А... — Коля сбился с мысли и на секунду задумался, — просто нашел себе новую девушку, хочу купить ей цветы, а потом ты поможешь мне выбрать подарок. Дальше я поеду к ней, а ты — домой.
Я привык, что он так делает, и он знает, что я совсем не против. Часто, когда ему нужно по делам, он берет меня с собой, чтобы не было скучно. Он знает, что я всегда сижу дома и почти не выхожу, если только он меня не вытаскивает. А других друзей, кроме него, у меня нет. В каком-то смысле я ему очень благодарен, потому что иначе, наверное, все давно бы забыли про мое тело, оно бы гнило в одиночестве дома. Даже родители, скорее всего, приехав поздравить меня с днем рождения (конечно, если не забудут), постучались бы в дверь и, не услышав никаких звуков, уехали бы. Наверное, они бы так и не знали о том, что за дверью — труп их сына. Каждый год приезжали бы, стучались и уезжали. Пока не умерли.
— Эй, ты о чем задумался? — Коля остановился и посмотрел на меня. Мы почти дошли до остановки в этот момент, а я все молчал.
— Я... не помню.
Мысль уже и правда улетела, так что я не врал. Мы в молчании добрались до остановки. Пока автобус, нужный нам, не подъехал, Коля все говорил обо всем, что произошло с ним за день. Я периодически слушал, чаще отвлекаясь на собственные мысли.
— О. Наш, — наконец сказал он. Я поднял взгляд и увидел подъезжающий к нам автобус с нужным номером.



— Здравствуйте. Мне, пожалуйста, чего-нибудь, что будет напоминать о лете. Не слишком большой, скромный букетик.
Я вошел следом за Колей в небольшое помещение, где пахло самыми разными цветами. Однако, что-то показалось мне странным, потому что я уловил знакомый до боли аромат, какой-то такой, который впивался в сознание. Пока мой друг разговаривал с продавщицей, я прошелся по помещению. Конечно, почти все цветы здесь я знал. Ну, может быть, мог забыть название, но точно когда-либо уже видел. Я пытался найти запах, который привлек меня, даже не замечая, что Коля приобрел не дорогой, но очень красивый и действительно скромный букет. А он действительно часто получает то, что хочет. Приходя в магазин, не разочаровывается, а обязательно найдет что-нибудь, что ему понравится.
— Ты чего, эй? — окликнул он меня, впрочем, не особо тревожным взглядом. Коля знает, что я могу так делать.
— Подожди. Хочу найти...
Я принюхивался к каждому цветку. Розы — не то, маргаритки, ромашки, мимозы, хризантемы... все не то! И вот, наконец, я заметил в дальнем углу то, что привлекло мое внимание, как только я зашел в этот магазин. Я подошел ближе и вдруг вспомнил.
— Сон вспомнил, — тут же сказал я, обернувшись на Колю. Он нахмурился.
— Опять?
— Ага, — коротко сказал я, присаживаясь на корточки и пытаясь впитать себя запах полыни из сна — он, как всегда, был таким, будто мне натерли нос, пока я спал, и запах был настоящим, а вовсе не придуманным моим больным сознанием.
— Расскажешь по дороге. До свидания!
Коля вышел из магазина, я, чуть погодя, следом, даже не подумав о том, что довольно странно продавать в магазине такие растения, как полынь, наравне с розами.
Дальше мы шли по городу, а я как обычно не замечал ничего. Если честно, я так и не понял, куда это мы должны были идти дальше, ведь Коля говорил, что, когда я помогу ему купить цветы, то он отправит меня домой. Неужто решил познакомить меня со своей девушкой, подумалось мне, но я быстро вспомнил, что он хотел еще выбрать для нее подарок.
— Ну так что там за сон? — перебил он мои мысли, идя бодрым шагом.
— Иди медленнее, — попросил его я. Такое случалось часто. Хоть мы обычно и попадали в ритм шага, иногда он шел намного быстрее меня. Но без проблем, как только я попросил его, он поравнялся со мной и стал идти с такой же скоростью, как я, смотря на меня выжидательно, — Полынь была и девушка какая-то. Она спрашивала меня, пойдем ли мы куда-нибудь.
Вообще-то, сон был гораздо более захватывающим и реалистичным, чем я рассказал ему. Также он был более интересным, но, раз сегодня Коля не просил в подробностях, я подумал, что сойдет и так. Если честно, меня этот сон тоже не особо волновал. Подумаешь, что выдаст мое больное подсознание сегодня, завтра, послезавтра? Я акцентировал свое внимание на этом в младших классах начальной школы, потом как-то свыкся, перестал толковать, понимая, что ничего в этих снах полезного или познавательного, что-то значащего для меня, нет. Тогда же я перестал сидеть в интернете, потому что больше не было причин зависать на всяких глупых форумах и социальных сетях.
Знакомые, которые общаются со мной так или иначе (работа, раньше — учеба, и так далее) часто спрашивают у меня, чем я занимаюсь дома. А что я делаю? Возвращаясь домой, обедаю или ужинаю, а дальше либо читаю, либо сплю. Никакого интереса. Проводить всю жизнь в клубах с девушками и алкоголем я не собирался, хватило одного раза, который закончился огромной дракой. В итоге я пришел домой только через несколько дней — сначала после полиции, потом после больницы. Или наоборот? Это не важно. Самое главное, что тогда я чувствовал себя морально убитым и обещал себе, что больше никогда не буду напиваться.
— Ясно, — улыбнулся Коля, когда мы входили в торговый центр. Здесь играла какая-то музыка, но я не смог узнать, что за исполнитель и песня играет. Она была подвижной, ритмичной... мне показалось, что такую обычно ставят в каких-то небольших магазинах, нежели в огромных центрах. Но это, конечно, не мое дело.
Коля снова начал что-то рассказывать, а я смотрел, куда мы идем, следил за поворотами надписями, что видел на вывесках и рекламах. Скоро мы поднялись на третий этаж и зашли в ювелирный магазин. Пока мой друг выбирал, кажется, кольцо для своей возлюбленной, я рассматривал дорогое ожерелье, хотя мне оно почему-то показалось совершенно безвкусным.
— Ну, все, я купил. Смотри, какое красивое, — я безучастно откликнулся и подошел к Коле, который держал в руке скромное золотое колечко с каким-то красным камнем маленького размера.
— Красивое. Наверное, ей понравится, — зачем-то сказал я свои мысли вслух и улыбнулся. Мой друг вышел из магазина, я следом.
Мы тут же направились в кафе, ведь он хоть и не обещал меня покормить, но всегда так делал, так что я принимал это уже как должное. Хотя, платить я бы и сам за себя мог, денег пока что на жизнь хватало и я не жаловался, но раз уж он настаивал — это было сначала — я привык и уже особо не сопротивлялся. Так он благодарит меня за то, что я в который раз согласился помочь ему с чем-то.
— Ну что. Провожу тебя, что ли, до остановки, и можешь ехать опять домой, — улыбнулся он после того, как мы вышли из кафе, оба сытые и довольные.
Я знал, о чем он думает. О том, что смог в который раз вытащить меня из темного неубранного дома на улицу, чтобы я подышал воздухом и проснулся хорошенько. Хотя, конечно, этого не случилось. Воздухом я подышал, но вот спать хотелось сильно. Однако, распрощавшись с другом, я вернулся домой в районе двух часов дня. Времени до вечера оставалось уйма, так что я уделил немного времени уборке, затем посмотрел телевизор часа полтора, впрочем, не придавая этому особого значения, пошатался по трехкомнатной квартире и улегся на диван читать книгу. Я уснул в половину десятого, дойдя до середины интересного романа.

Глава 3. Сон 2.

Я смотрю на то, как художник рисует свою новую картину. Вокруг нас — абсолютная тишина. Именно поэтому спустя минуту его раздумий я слышу, как он, вдохновившись идеей, еще несколько секунд всматривается в пустой, белый лист, а потом поднимает кисть и проводит линию. Да-да, я слышу, как чуть скрипнул кончик кисточки, когда он провел вниз изогнутую полосу. Она получилась такой жирной, что он хмурится. Он всматривается в свою линию еще мгновение, а потом сдвигает брови и резко срывает прикрепленный к мольберту лист, отбрасывая его в сторону.
В этот же миг я слышу резкий звук, который, кажется, рвет мои уши изнутри. Жмурясь, я несколько секунд привыкаю к тишине вновь после такого громкого и неприятного ощущения, потом наконец открываю глаза и смотрю на полускомканный лист, который теперь валяется на полу, брошенный. На нем изображена всего лишь одна линия: в правой части полотна, примерно на его середине, если сравнивать низ и верх, она идет сверху вниз уверенным движением, плавным изгибом...
Я спрашиваю художника мысленно, что ему не понравилось в этой линии, но он только отмахивается от меня — также мысленно. Я не знаю, почему мы так разговариваем, но никто из нас почему-то не удивляется этой странной неожиданности. На самом деле он стоит ровно, ко мне спиной, но я знаю выражение его лица совершенно четко, хотя не знаю, как он выглядит, и я понимаю, что он махнул рукой в мою сторону, как бы говоря "Не мешай", однако снаружи он спокоен.
Художник стоит перед новым, чистым листом. Он обдумывает картину, и мысли его закрываются для меня, я не знаю, о чем он думает, я не слышу его — он занят. Но я покорно молчу, зная, что он раздумывает о том, как бы изобразить то же самое, но по-другому. Через несколько минут он задумчиво поднимает руку с кистью и проводит уже не так уверенно, но линия получается намного лучше, это замечаю даже я, ничего не знающий в этом виде искусства. Да и в других — тоже.
Он смотрит на меня, спрашивая, что делать дальше, а я вдруг теряюсь. Я не знаю. Почему я не знаю?.. Мое сердце бьется быстрее, потому что я не помню. Я знаю, что он хочет нарисовать, но он не знает, как, не понимает, что должен рисовать дальше: какие линии, какие черты? Я тоже не знаю, я даже не могу догадываться об этом, потому я не запомнил. Я не смотрел.
Художник плавно растворяется в моем сознании, а я все думаю, как это так я не могу понять, что нужно рисовать. А я не запомнил, я как обычно сглупил.

Глава 4. День 2.

Я просыпаюсь от противной трели будильника, все еще видя остатки уплывающего сна. Сегодня солнца на улице нет, потому что, к счастью, осенью оно встает позже. Именно поэтому в восемь утра за окном было еще темно.
Я поднялся с постели лениво, принялся одеваться. Почему-то вспомнилось, что завтра мне исполнится 23, а я ничего не добился в этой жизни. И на работе. И в личной жизни тоже. Но это не самое главное. Работа у меня есть: печатать страницы какого-то, наверное, интересного журнала. Вообще-то, я мог бы смотреть в офис из-за дверей, высматривая, как снуют туда сюда журналисты, оформители, или кто там еще есть, но эти самые двери, наверное, для меня никогда не откроются. Нас таких несколько, можно звать просто — секретарь. Заполнить документы, перенести звонок или встречу… Некоторые хотят писать, но, увы.
На завтрак сегодня чуть подгорелая яичница. Потом я иду собираться дальше и, сонный, выхожу из дома. На улице слякоть после ночного дождя, обувь быстро намокает в лужах, становится холодно, но скоро я наконец захожу в теплый автобус, на удивление быстро подъехавший к остановке.



— Александр

, — я слышу голос начальника, который ко мне, как и ко всем остальным, обращается скорее снисходительно, чем просто строго, — Я жду вас у себя.
Кхм. Начальник специально зашел к нам, чтобы лично позвать меня к себе? Что я натворил? Убил лучшего журналиста и не заметил?! Употребляю наркотики и порчу всем их статьи?! Или… нет, ну не хочет же он меня уволить…
В любом случае я скоро узнаю это. Именно поэтому я поднялся с места и сразу направился в его кабинет, прошел офис, в котором я бывал не так уж и часто: обычно всю работу приносят прямо к нам. Нет, конечно же, то место, где находятся секретари (так я их называю, но название, на самом деле, чуть посложнее), тоже можно назвать офисом, и это не будет ошибкой, вот только это не основное рабочее место, а просто вспомогательное помещение.
Постучавшись, я робко приоткрыл дверь, заглядывая внутрь кабинета. Начальник сидел в своём кресле и разглядывал какую-то бумагу.
Я был тут всего один раз, когда меня только приняли на работу. Однако с того времени ничего не изменилось, разве что только выражение лица мужчины теперь было более уставшим. В остальном все казалось мне уместным, уютным, хотя в первый раз я слегка испугался опущенных жалюзи на окнах и этого цветка на подоконнике. Кстати, он подрос с последней нашей встречи!
— Здравствуйте, — я попытался улыбнуться, когда Павел Вадимович поднял на меня взгляд.
— Заходи, Саша. Разговор есть.
Я сглотнул и покорно уселся на удобный стул перед столом начальника. Посмотрел на него внимательно, дожидаясь, когда он сам начнет говорить.
— Мы приняли недавно новую сотрудницу. Она молодая, слегка амбициозная, что очень даже хорошо... — мужчина сделал паузу и многозначительно посмотрел на меня, — симпатичная. Она поедет в соседний город для написания статьи. Это будет новая рубрика нашего журнала, я посчитал, что она справится.
Начальник замолчал, смотря теперь на меня и ожидая уже, что отвечу я.
— Ну, а я тут причем?
— Я бы хотел, чтобы ты поехал с ней в качестве сопровождающего. Боюсь, что она не сможет справится со всем сразу в одиночестве, все-таки, она только начинает, да и младше тебя, если я не ошибаюсь, на два года.
Я вскинул брови вопросительно.
— А почему я?
начальник улыбнулся. Кажется, он предполагал, что я задам этот вопрос, а, может быть, даже ждал его.
— Дело в том, что работы в твоем отделе не так уж много, да и у других ребят, у некоторых, все-таки уже есть семья. А, насколько я знаю, ты живешь один... не обижайся, но так и есть, да?
Я кивнул.
— Так что это тебе пойдет только на пользу. К тому же, может быть, у вас что-нибудь и получится.
Он опять вскинул брови вверх, улыбнувшись. Если честно, мне такой аргумент показался нисколько не убедительным и, уж тем более, не важным в решении вопроса, кто должен сопровождать молодую девушку. Разве не все начальники мира твердят о том, что романы на работе запрещены? Хотя, этот — странный.
— А какое время поездки? И откуда я должен взять деньги?
— Время поездки — неделя. А с деньгами... насчет них не волнуйся, дорога будет оплачена фирмой, там все экскурсии — тоже. То есть, деньги выделим. Ну, а на все развлечения ты сам, тут ничем не могу помочь, извини.
Павел Вадимович развёл руками, а я в ответ утвердительно кивнул головой.
Вообще, я отчасти мог понять его. Дело в том, что прошлый руководитель журнала, директор, то ли перешел на другую сферу деятельности, то ли вообще отошел от дел, потому что ему было уже, кажется, чуть ли не под восемьдесят лет. Поэтому журнал надо было срочно отдать кому-то, иначе все бы закрыли, отдали бы помещение в аренду, а журнал остался бы в прошлом. И вот объявился наш Павел Вадимович — человек излишне, наверное, амбициозный, молодой, только недавно закончил учёбу и работал до этого только в каком-то едва известном журнале. Когда он узнал о том, что один проект теперь остался без хозяина, быстро загорелся идеей поднять его на новый уровень: у него были деньги и некоторые связи, уйма времени и желания. Хотя, надо сказать, он обладал странными взглядами на это дело. Что я узнал сразу после того, как меня приняли в коллектив — он решил не брать ни одного человека старше себя. Распустил весь предыдущий коллектив и собрал новый. На первом собрании обозначил главные цели: журнал должен быть раскупаемым, успешным и развивающимся. Рассказал все до мельчайших подробностей, чтобы ни у кого не осталось вопросов. Единственный вопрос, который у меня остался: зачем ему это? Он взял власть над журналом, который почти увял, попытался в корне перекрасить его идею, то, что там будет издаваться...
Но это, конечно, сугубо его дело. Я кивнул, отвечая на слова начальника.
— Основной план я пришлю тебе сегодня вечером по почте, отправляетесь завтра в десять. Если ты согласен.
— Утра? — переспросил я на всякий случай, раздумывая все еще, но уже больше склоняясь в сторону положительного ответа. В любом случае, мне нечего терять.
— Да. Можешь идти, — улыбнулся Павел Вадимович.

Весь остальной рабочий день прошел как обычно. Обещанный план я действительно получил, но уже когда собирался уходить домой. Потому я оделся, распечатал две страницы письма и вышел из здания, направляясь к остановке.
Зазвонил мобильник. Я, не смотря на экран, поднял трубку.
— Привет, — раздался из динамика голос Коли, как обычно веселый.
— Добрый вечер.
— С наступающим тебя. Что ты делаешь завтра?
— Я... начальник отправляет в... ну, командировку, если хочешь, — я улыбнулся, — надо сопровождать какую-то девушку.
— Оу! — друг обрадовался, а потом осекся. — А как же я тебя с днем рождения поздравлю? Может, тогда я сейчас подъеду? Или вы завтра вечером уезжаете?
— В десять. Если хочешь — заезжай с утра, я буду рано вставать, часов в семь.
— А собраться-то успеешь?
— Ну, ты же мне поможешь?
Коля усмехнулся. Я нажал отбой, дождавшись его ответа "да", и вошел в подошедший автобус.
Я принялся вчитываться в текст письма, которое прислал мне Павел Вадимович. Там было имя девушки, ее возраст, телефон, адрес, где мы встретимся завтра. Также список основных целей поездки: сбор материала и фотографий, посещение достопримечательностей и экскурсий.
Я внезапно понял, что чуть не пропустил свою остановку, потому выбежал из автобуса, все еще держа в руке бумаги. Вздохнув тяжело, направился домой и, зайдя в квартиру, бухнулся на постель. Вещи соберу завтра. Сейчас главное выспаться.

Глава 5. Сон 3.

Погода сегодня хмурая. Все на улице серо и привычно, но вместе с тем – как-то ново и необычно. Смешанные чувства посещают меня, когда я выхожу из дома… а что за дом? Я оборачиваюсь назад, чтобы разглядеть его, но там только улица. Откуда же я вышел? Какую дверь открыл, через которую увидел эту хмурую погоду?..
Хм. Наверное, я просто задумался и не заметил, что прошел уже довольно большой путь.
Вокруг меня много людей, и все они куда-то спешат. Наверное, на работу, куда же еще им спешить в понедельник с утра? Или это не утро? В такую погоду, уж точно, сложно будет понять, сколько времени и даже какое сейчас время суток. Даже нельзя сказать, что светло, потому что мир будто бы погружен в сумерки из-за туч, нависших над городом.
Все эти люди одеты в серые плащи, в руках держат серые зонты. Это так ужасно, – я понимаю, что мне становится нехорошо от обилия серости в этом дне… или в моей жизни. Я поднимаю глаза к небу. Капли дождя падают на мое лицо, скатываясь вниз маленькими кристалликами. Моя мама всегда говорила, что это прекрасно, когда ты чувствуешь природу возле губ, можешь вдохнуть ее запах в легкие и ненадолго задержать там, в себе, а потом выпустить на волю, как бабочку, только не потревожить ее чистоту и сохранность.
А я понимаю, что нет в этом ничего прекрасного, потому что даже дождь сегодня какой-то другой. В детстве мы с ней бегали по полю в деревне и ловили этот дождик, зимой – снег, пробовали на вкус или вдыхали, как она учила. Но этот дождь совсем другой. Он пахнет серостью, сам не голубой, не искристый… каждая дождинка его серая, мутная, почти не прозрачная. Взгляд, попадая в нее, останавливается и не идет дальше.
Я выпрямляюсь и трясу головой, чтобы отогнать мысли о прошлом. С чего я вдруг вспомнил о маме-то? Она жива, здорова, только далеко, с папой, на другом конце города. Хотя, я ведь выходил не из своего дома. Может, я был у них? Или все-таки из своего?.. Что я здесь делаю?
Люди спешат на работу, а я стою спокойно и никуда не спешу, рассматривая серость этого дня. Кажется, кроме меня этого больше никто не замечает.

Еще немного, и ракурс меняется. Вот он я, стою среди всех. У меня в руках, кажется, тоже зонтик. Я раскрываю его над головой, рассматривая. Рассматривая сверху. Действительно, ведь есть два меня. Один стоит там, среди других, спешащих куда-то людей, мокрый и тоскливый, а другой я здесь, смотрю за собой, наблюдаю откуда-то сверху и, что удивительно, совсем не чувствую дождя. Как удобно. А, может быть, это потому только, что другой «я» открыл зонтик?
Кстати, он тоже серый, как и все остальные.
Я оглядываю улицу, замечая, что у некоторых людей зонты немного другие, чем у всех. У той дамы, что только что вывернула из-за угла, зонт чуть светлее, чем у остальных, больше похож на белый, если присмотреться. А у того мужчины, что идет следом, зонт несколько темнее, чем у всех прохожих.
Тот я, что стою на земле, вдруг делаю шаг вперед, расталкивая всех, и направляюсь к девушке. Я вижу даже, что ее плащ, ее туфли и ее лицо немного светлее, чем все остальные… но она скоро теряется в толпе, и я могу уследить только за тем мужчиной, что шел за ним. Его глаза темнее, его брови гуще, волосы падают на лицо, закрывая от всех, но показывая ту черноту его души.
Мне становится не по себе. Нам обоим: и тому мне, что парит высоко над землей, и тому, который стоит в толпе под своим серым зонтиком.
А какой он у меня? Шапочка моего настолько сера и обыденна, что любой другой зонт в сравнении с моим будет менее серым или более серым, но не таким, какой у меня.
Что это значит?..
Люди вдруг суетятся больше, они начинают идти быстрее, каждый стремится оттолкнуть меня, и я попадаю в водоворот рук и лиц. Я замечаю причину совсем скоро: в дальнем конце улицы появляются трое, чьи зонты, чьи лица, чьи плащи настолько черны, что даже всей серости этого мира хочется скорее укрыться от взора их черных глаз. Они осматривают улицу, ища кого-то, и наконец-то находят меня.
Три человека направляются навстречу, я пытаюсь уйти от них, потерять их в толпе, как девушку, надеюсь, что меня оттолкнут в сторону, но все будто перестают замечать меня, старательно спеша по своим делам, а люди с черной душой все ближе и ближе, они тянут ко мне свои руки.
Мы оба чувствуем, как кружится голова, как что-то сдавливает горло, как нечто давит изнутри, разрывая, но никто из нас не может положить этому конец, потому что темные люди уже совсем рядом.

Глава 6. День 3.

6:58 на часах, а он уже здесь. Будильник должен прозвенеть через две минуты, но я заставляю себя подняться со вздохом, ведь Коля барабанит в дверь.
Подойдя к ней, я распахнул то, что разделяло его от меня.
«Плохая ты защитница… сон не уберегла дорогой», - подумалось мне.
— Доброе утро, — входя, как в собственный дом, сказал Коля и улыбнулся мне. Он был достаточно тепло одет, что меня не порадовало. Ему-то сегодня отдыхать, как всегда, он-то не работает, а учится… а мне еще и в эту командировку… зачем соглашался?
Кивнув хмуро, я направился в ванную.
— Сделай завтрак мне, — хмуро сказал я, проведя ладонью по лбу и протирая еще сонные глаза.
Коля радостно кивнул и полез в холодильник, я же направился в душ.
Что предстоит мне сегодня? Познакомиться с какой-то девушкой, наверняка обворожительной и очень общительной. И я ей, конечно же, приглянусь, ведь… или нет? По крайней мере, в книгах всегда так.
В любом случае, когда я вернулся из душа, друг мой, что сидел напротив тарелки с моим завтраком — пельменями и кофе — сиял, будто солнце. Я недоуменно посмотрел на него и исчез в комнате, переодеваясь.
— Ты чего? — Спросил я оттуда достаточно громко для того, чтобы он услышал.
— Твой мобильник звонил, я взял трубку, — сообщил он радостно.
— И чего?
— Это звонила та девчонка, с которой ты поедешь. Представилась. Сказала, что ее зовут Жанна.
— Ты хоть сказал, что ты — не я? — Я уже вышел из комнаты, более менее проснувшийся, и принялся за еду.
—Ну да, я сказал, что я твой друг и, при желании, мы с ней можем познакомиться поближе.
Я кинул удручающий взгляд на Колю, замерев с сосиской на вилке у самых губ.
— У тебя же девушка есть, нет?
— Да я ведь шутил… — Оправдался он, улыбка почему-то спала с его лица.
Я пожал плечами, но потом вспомнил, что еще забыл уточнить.
— А что еще сказала-то?
— Она просила передать, что волновалась, что ты не проснешься. И будет ждать тебя раньше назначенного времени минут на десять.
— Пусть подождешь, я буду тогда, когда буду, сколько мне сказали, столько и… ну ты понял.
Я осекся, неправильно выразившись, но Коля кивнул, не улыбнувшись. Он помогал мне собираться все то время, что оставалось до выхода. Когда на часах было 8:30, Коля наконец позвал меня к себе. С самого утра по его глазам было видно, что ему не терпится поздравить меня с Днем Рождения.
— ну что, ты готов? — Спросил он, улыбаясь и идя в прихожую, за большим пакетом.
— Ну… — Хмуро кивнул я. Было приятно, донельзя приятно, но как-то странно. Сколько мы с ним были знакомы, он всегда радовал меня подарками, а я был не очень хорош в этом деле, поэтому дарил всегда какую-то фигню: либо одежду не по размеру, либо не интересующие его предметы. Коля же прямо у меня на глазах достал из пакета картину и книгу.
На картине был изображен остров. Небольшой кусочек очень красивого моря и земля — яркая и красочная, с песком и пальмами, а над всем этим — палящее солнце на чистом голубом небе. На пляже никого не было, и поэтому картина показалась мне вдруг скучной, но я выдавил улыбку.
— Спасибо… очень приятно, Коль.
— Это мой друг рисовал, специально для тебя. Я ему много о тебе рассказывал, так что он подумал, что это будет хороший подарок, если тебе понравится.
— И что ты рассказывал? — Не понимая, что вообще обо мне можно рассказать, спросил я, отрывая взгляд от картины.
— Ну, как ты живешь, что любишь… — Коля, видно, немного смутился, но потом выпрямился, доставая еще и книгу. — Ты потом посмотришь, оставь дома. Повесим, когда вернешься. Она просто… я просто хочу, чтобы у тебя появился какой-то интерес к жизни. А книгу эту возьми с собой да почитай.
— Фантастика? — Переспросил я.
— Ну да. Саш, ну прочти, эта — моя любимая.
Я вздохнул, укладывая ее тут же в сумку к остальным вещам, Коля пошел следом.
— Нам уже пора ехать.

— Тебе правда понравилось? — Спросил парень озадаченно. Я кивнул. Книгу достану в поезде.
Коля вздохнул и покачал головой. Мы уже подъезжали к назначенному месту.
— Вы говорили что-нибудь о том, как я должен узнать ее?
— Она сказала, что будет с тортиком в руках.
Глаза мои вмиг округлились, и я посмотрел на Колю непонимающе. Он улыбнулся.
— Я тоже не понял, она сказала, что ваш этот… как его… ну, начальник дал ей про тебя почитать, и там была дата рождения. У тебя, наверное, тоже есть. Сколько ей лет?
—Двадцать один, — с трудом вспомнив, сказал я. Мы подъехали к вокзалу, так что теперь вышли из автобуса и пошли по направлению к перрону.
Вокруг было много народа. Я, правда, не особенно оглядывался, скорее сильнее сжимал кулаки с сумками и вжимал голову в плечи — было достаточно холодное утро.
Коля улыбнулся, получив ответ на свой вопрос, и теперь шел довольный. Он был на год младше меня, то есть, на год старше этой девушки. Я вздохнул. Мне она заведомо не нравилась, ведь из-за нее я покидал родные края, пускай и ненадолго.
Наконец мы подошли к нужному поезду: №4, который отбывал в 10:01. Такое странное время отправления поездов меня всегда удивляло: почему нельзя отправиться в 10:00, что изменится от этой минуты? Да ничего, наверное, в масштабах поезда. Хотя, я представлял себе в детстве красочные аварии, но теперь думаю — если построить все расписание по ровному времени, какие аварии, если не один поезд будет ходить не так, как было раньше, а все сразу? Тогда все будет нормально.
В любом случае, девушка действительно стояла с тортиком в руках. У Жанны были волосы средней длины, красивого шоколадного цвета, а еще — серые глаза, но удивительно яркие и большие. Лицо было не бледное, но и не смуглое, скорее, бежевого оттенка. Я улыбнулся, глядя на нее, непроизвольно.
— Здравствуйте, — сказал я, не подумав, в общем-то, что старше ее. Та сразу как-то растерялась.
«Видимо, веду себя не так, как она предполагала? Или не так выгляжу?..»
— Э, здравствуйте, — сказала она после небольшой паузы, рассматривая меня. На мне было пальто серого цвета, а такое, кажется, должно нравиться девушкам. После взгляд ее скользнул на Колю, который стоял за мной и был выше. Он улыбнулся ей и махнул рукой, как понял я по ее улыбке и такому же взмаху.
— Ну что, давайте пройдем?.. Сколько нам ехать? — Спросил я для поддержания разговора.
«Тухло, раз даже я спрашиваю.»
Коля взял вещи девушки, та кивнула снова, улыбнувшись, и мы зашли в вагон после того, как проводница проверила наши билеты — старая женщина, одетая, как все, в форму.
—Ехать нам до вечера, так что приедем и сразу же заселимся.
— Ужас, че за город такой, — выразил общее мнение Коля, — не могли другой выбрать?..
Я вздохнул, покосившись на него. Нашел наше купе. Самое крайнее, у туалетов. Не закрытое, так что все будут еще и мимо ходить. Хотя, может, оно и к лучшему.
— Хм, либо мы будем вдвоем, либо наши соседи еще не пришли…
— А я могу зайцем с вами! — Улыбнулся Коля, что обрадовало, правда, только Жанну. Я покачал головой, усаживаясь и убирая сумку наверх. Коля сел к Жанне, так что я остался на полке один.
«Моя — нижняя, а ее… а, ну и ее тоже, видимо», — подумалось мне, когда я заметил, куда девушка положила свою сумку. Я поджал губы. Вообще, я старался не смотреть на нее, поскольку боялся отчего-то встретиться взглядами, потому часто хмурился и делал вид, что занят разглядыванием перрона за окном и людей, проходящих мимо, или же своих ботинок.
Через десять минут по вагону прошла уже знакомая нам проводница, сообщающая о том, что провожающим необходимо выйти. Все это время Коля разговаривал с Жанной о чем-то, кажется, договорился даже о встрече, но мне стало понятно минуте на третьей, что ей он неинтересен. Насчет себя я же не мог ничего сказать: на меня она вообще не обращала теперь внимания.
«Может, боится, как и я?»
Коля поднялся через две минуты, записав в мобильный ее телефон, и улыбнулся мне, положив руку на плечо.
— Удачи тебе. Отправь смску, как доедете. Заменяю ему маму, — шуткой пояснил Коля Жанне, в ответ она улыбнулась, хотя, по сути, это была правда. Мне нравилась забота Коли. Нет-нет, мужчины меня не интересуют, он в том числе, просто заботы в моей жизни было уж очень мало. Я кивнул в ответ, не улыбнувшись даже, и друг направился прочь.
Даже сейчас я не решился посмотреть Жанне в глаза, да или вообще — на нее, потому стал доставать из пакета книгу. В автобусе я переложил ее туда, понимая, что будет неудобно. Затем, когда поезд тронулся, мы оба по очереди переоделись (конечно же, это происходило, когда кто-то уходил), и почти не разговаривали, только по делу. Через полчаса поезд начал набирать нормальную скорость, мы выехали из города.
— Вы очень неразговорчивый, у вас что-то произошло? — Спросила Жанна, заглядывая мне в лицо бесцеремонно, когда я читал книгу. К нам так никто и не подсел, а потому она, кажется, стала вести себя свободнее.
— А о чем говорить? — Достаточно грубо спросил я, не отрывая взгляда от книги.
— Например, о том, что мы будем делать там. Обговорим расписание экскурсий, я вот уже все выяснила, вам неинтересно?..
— Поговорим вечером, пожалуй, я читаю.
Мне не хотелось говорить с ней. Не хотелось говорить ни с кем, потому что понравилась книга. Я и читал ее, страницу за страницей, а девушка разглядывала меня с нескрываемым интересом, что порой заставляло меня смутиться или же приводило в раздражение: иногда она приподнималась и заглядывала мне за спину, иногда пригибалась и щурилась, высматривая ресницы или что-то на лице.
Ну родинка, и что, думалось мне. Родинка под глазом у мужчины, что может быть хуже?.. Черные волосы, лежащие в беспорядке, достаточно короткие, но объемные и густые, как и у всех мужчин. Длинные ресницы, отсутствие челки.
Я часто отрывался от чтения, не отрывая взгляда от страницы. Я часто представлял себя со стороны, как сижу в серых домашних штанах, достаточно модных, но домашних — последствия похода по магазинам с Колей — свободных, обычной черной футболке с каким-то принтом синих тонов, пытался представить, как она видит со стороны моей средней смуглости руки и зеленые глаза.
Меня раздражало это, что приходилось перечитывать абзац несколько раз, чтобы понять смысл, а иногда и вообще — целую страницу. Вскоре я решил отложить чтение, тогда же улеглась и Жанна, больше не говоря мне ни слова. Через час она уснула, а за окном уже начинало темнеть. Я долго смотрел туда, потому что мне не удалось уснуть сейчас, несмотря на то, что я рано встал. За окном было красиво: тучи, нависающие над городом, были гораздо несимпатичнее этих, природных, могучих, вычурно-серых, природных. Такие обычно рисуют художники на картинах, излишне сказочные и нереалистичные. А под ними, под низким небом, были кроны деревьев из лесов, кроны кленов и дубов, сосен и берез… Все листья уже давно пожелтели, так что порой я видел и как они падают на землю с уже несвежей, погибающей травой.
Затем взгляд мой все-таки попал на Жанну. Я пересел удобнее, поставил локти на стол, нагнулся немного вперед, так, что он даже скрипнул немного, и принялся рассматривать ее. Локоны ее, как я заметил, немного завивались в разные стороны у концов, были, в общем-то, причесанными и аккуратно уложенными. Лицо чистое, без веснушек или родинок, или, тем более, шрамов. Одета она была в обтягивающие легенсы — или ретузы, или как они назывались, я не разбираюсь в одежде — и достаточно просторную футболку, как мне показалось, совершенно не домашнюю.
«Как мои штаны, что ли?..» — Подумал я и улыбнулся мыслям.
У нее была достаточно хорошая фигура, но не очень большая грудь… ресницы ее вдруг затрепетали и скоро она открыла глаза, пока я мешкался. Я тут же поднялся, переводя взгляд на пол, нашел свои тапки и пошел в туалет, не говоря ни слова. Правда, туда мне не хотелось, поэтому я оказался в тамбуре, где простоял порядка десяти минут. Иногда здесь курили, в основном — мужчины, я насчитал их шестеро, а девушек только двое, многие проходили просто так — из вагона в вагон, два раза — проводницы.
Мы ехали без остановок, что мне нравилось, один раз, когда я поймал себя на этой мысли, я даже улыбнулся. Не люблю остановки. Если я в движении, значит, я двигаюсь, зачем мне чего-то ждать или останавливаться, терять время?..
Когда я вернулся, Жанна лежала спиной ко мне. Я оглядел ее еще раз, улегся и долго смотрел в потолок, затем еще немного почитал, но уснуть так и не смог.

Она проснулась за полчаса до прибытия, когда я был уже на шестой главе книги. Всего их было тридцать две, так что мне предстояло еще долго молчать, это меня забавляло.
Жанна снова пыталась заговорить со мной, и опять — неудачно. Неужели, думал я, она не понимает, что отрывает меня от чтения?
Мы приехали, когда за окном уже было совсем темно. Признаться, я хотел спать, потому что поезд укачивал меня, но свежий чистый воздух заставил меня мигом пробудиться. До гостиницы мы добрались быстро, городок этот не был очень уж большим, а потому и гостиницы были недалеко от вокзала.
— Может быть, вы все-таки послушаете, что у нас завтра?.. — Спросила она на ужине, в маленьком кафе при этой же гостинице. Я кивнул, ковыряясь вилкой в картофеле.
— Завтра подъем в девять, не говорите, что рано, это еще поздно, потом будет раньше, — быстро сказала она, а потом продолжила, уже с расстановкой, — в десять мы должны быть в центре города на обзорной экскурсии. Вы будете фотографировать, я — записывать. Фотоаппарат одолжила фирма, так что он хороший, не волнуйтесь.
«Почему нельзя было нанять нормального фотографа, у нас же есть!» — Возмутился я про себя, но вслух лишь тяжело вздохнул.
— Она будет до часа дня, потом у нас свободное время, я думаю, мы осмотрим достопримечательности, по которым не приходят экскурсии. Затем обед, потом я не буду вас беспокоить.
Мне стало внезапно стыдно, так что я поднял на Жанну взгляд, затем оглядел все помещение кафе. Здесь было довольно приятно, но в то же время неуютно, когда понимаешь, что все то, что ты видишь — чуждо тебе, это не родное место.
Я вздохнул снова.
— Может быть, поужинаем завтра где-нибудь?
Она улыбнулась, как будто так и ждала этого предложения.
— Познакомимся, не все же мне молчать… — Я постарался улыбнуться.
— Конечно же, давайте, я не против. В таком случае, зайдете за мной сами, да?
С этими словами, дождавшись моего кивка, Жанна поднялась и пожелала мне спокойной ночи. Она уже доела, так что покинула меня. Я доел тоже. Картошка была довольно вкусной, поджаренной, а вот котлеты слишком сырые. Впрочем, я не особо был привередлив к еде, так что мне хватило и этого. Выпив кружку чая, я тоже поднялся в свой номер и скоро уснул, заведя будильник на половину девятого — с утра захотелось прогуляться.

Глава 7. Сон 4.

Спокойствие возвращается в мою душу, ведь я снова здесь, в том же месте, где впервые, кажется, встретил ее. Хотя, может быть, мы уже где-то виделись раньше?.. Я стою в тени деревьев, поднять голову вверх — и увижу кроны деревьев, сквозь которые пробивается солнечный свет. Все равно здесь прохладно, но стоит мне сделать только шаг вперед, как я оказываюсь на том же поле с полынью. Запах этот постепенно становится для меня привычным, картина не вызывает удивления, только спокойствие. Небо чистое и голубое, солнце в зените, освещает все поле и лес, которым оно окружено. Вдалеке я вижу ту самую яблоню. Все также, только растения теперь не притоптаны, как в прошлый раз, или, может быть, я отсюда не вижу?
Я вспоминаю, зачем хотел прийти сюда. Все эти дни так или иначе мне в голову приходила одна и та же мысль: вернуться сюда и отыскать ту самую незнакомую мне девушку. О чем мы говорили с ней в прошлый раз? И вообще, почему у меня внезапно появился к ней интерес? В прошлый раз мне, кажется, вообще было все равно. Но тот художник, который пытался ее нарисовать, он ведь пытался вспомнить, а я ничем не мог ему помочь.
— Здесь кто-то есть? — Громко говорю я, но мой голос как-то стихает слишком рано, не долетая до деревьев и даже до яблони. Воздух здесь жаркий, застоявшийся, ветра нет, а потому совсем неподвижный.
Я надеюсь, что девушка здесь, может быть, она просто не услышала моих слов, и потому иду дальше. Мои ноги босые, под ними шуршит трава, я чувствую прогретую солнцем землю... Мне нужно знать, как выглядит эта девушка, запомнить ее внешность...
Здесь очень тихо, поэтому каждый шорох я слышу отчетливо. Птиц нет, животных, кажется, тоже, да и кто будет выходить на поле из прохладного леса? Им нужна вода, здесь ее нет, а потому я резко оборачиваюсь на легкий треск со стороны деревьев. Девушка выходит мне навстречу, немного щурясь: она достаточно далеко для того, чтобы сразу узнать меня, но, поняв, что это я, идет вперед быстрее, я двигаюсь к ней.
— Я тебя потерял, — растягивая слова, произношу я не своим голосом то ли от волнения, то ли от чего-то еще. Трава шуршит громче, потому что я увеличил шаг, но больше, кроме нас, никто не издает звуков, вокруг тишина.
— Я здесь.
Когда мы приблизились друг к другу, улыбка невольно появляется на моем лице, я заглядываю в ее глаза, только девушка тут же делает шаг назад.
— Что? — Спрашивает она. Солнце

вдруг слепит очень ярко, так что я не вижу, какого они цвета, даже с этого расстояния, едва мне удается приглядеться, как тень от век падает на них, затем внезапно появившийся ветер заставляет прядь волос упасть на ее лицо, она убирает ее рукой, моргнув. Я быстро перевожу взгляд на волосы, они соломенного цвета, светлые, чуть ниже плеч, совершенно прямые и очень красивые, как мне кажется.
— Ничего. Где ты была?
— Там же, где и всегда, я думала, ты не вернешься, больше не возвращалась сюда, пока ты не позвал.
— Дальше поля что-то есть?
Девушка смотрит на меня как-то непонимающе, затем опускает взгляд ниже, оглядывая меня с головы до ног, возвращается к глазам, но я уже забыл, что хотел запомнить их, и жду ее ответа с нетерпением.
— Конечно, лес, река и...
Стая птиц срывается с деревьев и улетает высоко в небо, так что мы оба смотрим туда. Ветер, птичьи голоса и какой-то грохот заставляют последнее слово утонуть где-то в воздухе, я не могу его разобрать, смотрю на девушку, делаю шаг вперед и вдруг растворяюсь.