Ни дня без строчки

Показати текст спойлеру

Ещё с моего рождения врачи сделали ужасный вердикт – я буду немым. Тяжело это знать с самого детства: не иметь возможности говорить, выразить свои мысли, просто знать, что я не дефектный, как когда-то обозвала меня очередная няня в садике. С трёх лет я обрел себе чуть ли не второй дом – больницу. От врача к врачу мои родители искали способы устранить мой дефект, но в итоге получали только неловкие пожимания плеч, сочувствие в глазах доктора и сожалению.
Ничего не помогало. Вскоре я смирился с этим, общаясь со всеми привычным способом: писать на бумаге или общаться при помощи жестов. Когда пришла пора отправляться в школу и учиться, я не захотел идти в школу глухонемых. Нет, я восстал против всех: родителей, бабушки, дедушки и остальных родственников. Помню, тогда я написал на листке бумаги такую речь: «Мама, папа, вы думаете, я не слышал, что обо мне говорят? «Дефектный» - вот что. Меня все дети с нашего дома этим задразнили! Я хочу доказать им, но самое главное – себе, что могу прожить, не используя поблажки в виде школы для глухонемых». Да, в тот момент я считал эту школу лишь поблажкой, поэтому родители решили дать добро и посмотреть, что из этого выйдет.
И я с «упрямством барана», как говаривала моя бабушка, пошел в школу. Оказывается, взрослея, дети становятся ещё жестче – там мне доставались не только насмешки, но и откровенные издевательства. Я терпел как мог, плакал в подушку, но утром. Хоть и с красными от плача и недосыпа глазами, упрямо ходил на уроки, отвечая на вопросы учителей посредством письма или легких жестов, которые можно было воспринять как односложные ответы: «да», «нет», «возможно», «я не знаю». У меня были проблемы с математикой и английским, в остальном я был отличником. Моим коньком стала физическая культура. Конечно, разве требуется на этом предмете голосовые связки? Вот я так же думаю.
После одиннадцатого класса я кое-как сдал мои трудные предметы. С детьми, а позже уже подростками я общался на равных. Да, это поразительно, но своим упорством и желанием быть похожим на остальных, от которого я потом избавился, я получил то, что хотел – признание. Никто не насмехался надо мной (хоть это и длилось недолго – люди ко всему привыкают) и я этому был рад.
Выучившись в колледже, я устроился работать тренером в фитнес-клубе. Работенка не пыльная, да и мне она нравилась, как и моим ученикам.
Через пару лет я встретил девушку, решившую посетить фитнес-клуб. Это была миниатюрная брюнетка с озорными серыми глазами, которая весело сказала мне в первую встречу: «Вы Игорь? А меня зовите Светой».
Через год мы с ней поженились, а через пять лет у меня появился сын. Прекрасный мальчик, который я держал в своих руках. Я полюбил его сразу, не отпуская его из рук. Только окрик медсестры и Светы заставил меня отдать его и спросить о самочувствии жены. Та только покачала головой, а потом меня вытолкнули из палаты, сказав, что я и так нарушил правила.
Через несколько дней я пришел навестить жену и сына. Света обнаружилась в палате, кормя нашего сына. Тот забавно морщился, посасывая молоко с материнской груди. Нежно улыбнувшись, Света подняла голову и заметила меня:
- Игорь!
Я только улыбнулся. Когда ребенок наелся и довольно засопел, порой причмокивая губами, Света спросила:
- Как мы его назовем, Игорь? Я уже всю себе голову сломала, но на ум приходят всякие Саши, да Миши…
Я все ещё смотрел на своего сына, своего любимого чуда, которое преподнесла мне жена. И в этот момент моя душа воспарила, такая необъятная любовь легла на мое сердце, что я просто сказал:
- Олег. Его будут звать Олегом.
Да, я заговорил. Мое первое слово произошло в возрасте двадцати восьми лет. Помог мне в этом мой дорогой сын Олег, который сейчас пачкает грязными руками мою белую рубашку. Жизнь удалась.

«Из многочисленных исследований вырисовывается следующая картина: о какой бы области ни шла речь, для достижения уровня мастерства, соразмерного со статусом эксперта мирового класса, требуется 10 000 часов практики. Десять тысяч часов — примерно три часа практики в день, или двадцать часов в неделю на протяжении десяти лет. Это, разумеется, не объясняет, почему одним людям занятия идут на пользу больше, чем другим. Но пока еще никому не встретился случай, когда высочайший уровень мастерства достигался бы за меньшее время. Складывается впечатление, что ровно столько времени требуется мозгу, чтобы усвоить всю необходимую информацию». © Даниель Левитин Этот конкурс — своего рода продолжение «Литературные сражения» . Кто-то успел поучаствовать, кто-то нет — но в любом случае, полученный опыт был занимательным. В какой-то мере этот конкурс схож с флэшмобом 365 дней наброска : как и в рисовании, мастерство зависит от постоянной практики. Такую практику я и хочу предложить. Типы заданий Один круг — это все семь заданий. Они выдаются последовательно, в указанном порядке. 1. «Заданное событие» — в задании указывается некое событие, которое произошло, происходит или будет происходить в работе и играет в ней важную роль. 2. «Неожиданный поворот» — участникам предстоит написать небольшое произведение с ровным повествованием, в ходе которого совершить как минимум одно резкое изменение в сюжете, создав для потенциального читателя фактор неожиданности. 3. «Ломка стереотипов» — участникам нужно обыграть в своем произведении известный и закоренелый стереотип неожиданным образом. 4. «Заданное изображение» — задание представляет собой схематичное изображение, которое должно быть каким-либо образом использовано в работе: к примеру, как рисунок, имеющий значение для происходящего, или же изображение происходящих в работе событий. 5. «Прямая или косвенная отсылка к известному произведению». 6. «Обыгрывание заданной цитаты в произведении». 7. «Известный персонаж» — в задании довольно схематично описывается некий персонаж, который должен быть в работе по этому заданию. Сроки и условия [#] Конкурс может быть закрыт, если четыре задания подряд не будет ни одной работы. [#] На выполнение каждого задания даётся 7 дней. [#] Каждое задание можно выполнить не более, чем 3 раза. [#] Минимальное количество символов для работы — 1000. Правила подсчета баллов За одну работу можно получить до 7 баллов. [#] Каждая работа приносит 1 балл. [#] Каждая работа, получившая оценку больше нуля по количеству плюсов и минусов, добавляет 3 балла.* [#] Работа, получившая наибольшую оценку среди всех остальных по одному заданию, приносит 3 балла.* [#] Минус, поставленный работе тем, кто написал работу по этому же заданию, при подсчете результатов не учитывается. [#] Оценка, поставленная собственной работе, при подсчете результатов не учитывается. [#] Выпрашивание плюсов запрещено и наказуемо. Просьбы оценить работы к такому-то заданию, допустимы и заслуживают искреннюю благодарность организатора. * Считается не ранее, чем через десять дней после появления задания к этой работе. Планки и призы [#] Призы выдаются при подведении итогов круга. [#] Участник имеет право накапливать свои баллы. 10 баллов — Корень мандрагоры или 600 глн. 20 баллов — Пояс верности или 1 400 глн. 30 баллов — Паровозик или 2 200 глн. 40 баллов — #Одуванчики/ #Жало скорпиона/ #Волшебный желудь/ #Тисовые иголки* или 3 000 глн. 50 баллов — Меч ситха или 4 000 глн. 60 баллов — Меч Фемиды или 5 000 глн. 70 баллов — 6 000 глн. *Ингредиенты меняются в зависимости от сезона, в котором был начат круг.   i   В этой теме — только задания, выполненные работы и подведённые итоги.

Показати текст спойлеру

…- Сегодня!
- Да, да, я тоже слышала…
- Ох, уже сегодня! Я просто не могу дождаться!
- Я этого с самого детства…
- Ждать, ждать… так надоело!
- Скорее бы!
- Ой, а я чуть совсем не забыла…
Со всех сторон доносились радостные, возбужденные, взволнованные голоса людей, переживающих этот удивительный день. Кажется, не было ни единого человека, кто бы молчал и не спешил поделиться своими эмоциями с ближним. Тот, разумеется, не оставался в долгу, и радостный гомон, кажется, витал над городом.
Городами.
Страной. Огромной, практически необъятной страной, где, кажется, почти всех волновал сегодняшний исторический день.

… - Мой дедушка был одним из тех, кто тогда полетел. Представляешь! – гордо пыжился высокий лопоухий юноша в свитере с оленями. – И я тоже, тоже хочу вот так взять и улететь. Это же так, так, так…
Он замахал руками, пытаясь подобрать достаточно высокопарное слово. На самом деле мальчик отчаянно врал – его дедушка только хотел, но так и не решился. И он сам тоже только хочет. Но решиться… страшно. Слишком, слишком страшно отправится вот так в неизвестность. Без всякой надежды на возвращение.
Но девушкам нравятся космонавты. Потому он будет отчаянно пыжиться врать, надеясь, что в тот самый момент решимости все-таки хватит.

…- Моя бабушка до сих пор ждет деда, - грустно улыбаясь, говорила девушка с белыми бантами, стоявшая у космодрома. – Ей сейчас тяжело ходить к стеле с именами… я хожу. И тоже буду дедушку ждать. Он ведь герой.
- А вдруг твой дедушка будет сегодня выступать по телевизору? Представляешь, вдруг именно он скажет нам первое слово с новой планеты? – возбужденно блестя глазами, тараторит подружка девочки с бантами.
- Хорошо бы. Бабушке тогда совсем никуда не нужно будет идти. Она будет знать, что с дедушкой все в полном порядке. И дождется.

…- Наверняка первым словом будет какая-нибудь банальность! – фыркал темноволосый юноша в тонких очках. Медицина давно научилась исправлять зрение, но все еще находились те, кто считал очки статусной вещью. Способом наглядно продемонстрировать ум.
- Как слово из космоса может быть банальным? – закатывала глаза голубоглазая девушка в простом форменном платье. – Даже если это будет просто «привет»!
- А я уверен, что это будет слово с той планеты. Такое, какое мы никогда не слышали. Оно станет символом, знаком нашего будущего! – фанатично твердил мальчик в темной курточке, размахивая руками. – Вы только представьте!

…- Слово…
- Сегодня!
- Первое слово…
- Из самого космоса!
- Нет, я просто не представляю!

…В назначенный час, кажется, везде остановилась жизнь. Шумные заводы временно останавливали работу, школьники и студенты торопливо выходили из классов, сотрудники загадочных кабинетов откладывали в стороны планшеты и расчетные книги.
Все как один смотрели прямо на плазменные панели, вмонтированные с стены самых больших помещений. На черном экране медленно отсчитывались секунды.
Десять.
Темноволосый юноша в пижонских очках сжал руку светловолосой голубоглазой девушки. Неосознанно, кажется, в поисках поддержки.
Девять.
Девочка с бантами положила ладонь на плечо бабушки и улыбнулась старушке. Та тяжело вздохнула и покачала головой. Нет, это было бы слишком здорово – увидеть его на экране…
Восемь.
Лопоухий юноша судорожно стиснул в руках край своего свитера с оленями. Наверное, наверное, он никогда…
Семь.
Где-то там, далеко, в командном центре, на спинку мягкого кресла откинулся важный генерал. Он сделал все, что мог. И никто не сделал бы этого лучше. Определенно.
Шесть.
Пять.
Четыре.
Три.
Два…

Экран мигнул и погас. Кажется, с губ многочисленной восторженной толпы уже был готов сорваться вздох разочарования когда…
Многочисленные динамики зашипели раздраженными змеями, заставляя кого-то зажать уши и выругаться, а кого-то – лишь досадливо покривиться. Кто-то кашлянул, громогласно, буквально на всю огромную и необъятную страну. Послышался сухой, старческий смешок, заставивший ту самую бабушку девочки с белыми бантами вздрогнуть и с надеждой уставиться в черный экран.
- Уже можно, да? – звонкий юношеский голос разнесся, кажется, по всей стране.
Многочисленная толпа наконец-то отмерла. Послышались облегченные смешки, охи, несколько чертыханий. Не все, ох не все верили в то, что сегодня первые слова прозвучат, что сегодня из космоса, с неведомой планеты кто-то все-таки заговорит, передаст многочисленные приветы. Не все, ох не все верили в то самое первое слово, которое с трепетом ждала вся огромная, необъятная страна.
Экран снова мигнул, и на плазменной панели стала видна целая группа. Пожилые, взрослые, молодые… даже совсем дети.
Группа мужчин и женщин стояла на фоне какого-то неведомого куста с огромными фиолетовыми цветами. Люди были без скафандров, в самых обычных, пусть и немного странных, темно-зеленых костюмах. На мужчинах красовались широкополые шляпы с непонятными то ли рисунками, то ли надписями.
А впереди, перед самой группой, стояли двое. Высокий светловолосый юноша с удивительно запоминающейся обаятельной улыбкой и маленькая фиолетовая девочка с черными волосами и совершенно красными глазами. Они вместе держали большой микрофон, свободными руками махая далекой-далекой планете, где так ждали этого дня. Так верили и так надеялись.
- Ох, кажется, свое торжественное первое слово я все-таки запорол, - рассмеялся юноша, легко пожимая плечами. – Так что начну снова: привет, Земля! Вы не поверите, но тут действительно есть жизнь!

Показати текст спойлеру

Балансируя на самом краю и всматриваясь в бездну, о чём ты будешь думать? Что всплывёт в твоей памяти, какие воспоминания с тихим щелчком отправятся на нить жизни, а какие навсегда канут в небытие?
Первое воспоминание — и тёплые мамины руки, обнимающие, гладящие по голове. Ласковый голос, напевающий песню. Смысл её слишком сложный для маленького ребёнка, но голос убаюкивает и успокаивает, и хочется слушать снова и снова эту самую лучшую песню от самого лучшего и важного человека.
Второе воспоминание — первый друг. Нелепые обстоятельства и странный желтый медведь, звонкий детский смех и понимание — без слов.
Третье воспоминание — первый поцелуй. Взаимная неловкость и тягучие минуты ожидания, нерешительность, от которой подкашивались ноги — хорошо, что сразу у обоих, ведь вместе не так страшно.
Четвёртое воспоминание — любовь. Забытая, обманчивая, неудачная — сразу три в одной бусине, тяжелой, резко натягивающей нить. Вот-вот порвёт, рассыплет все воспоминания, бросит их в бездну.
Дальше — мелкий бисер из неудач и побед, людей, что приходят и уходят, страхов и тревог, радостей и печалей. Слишком ускользающий из пальцев, чтобы уделять внимание каждой крохотной бусинке, но заполняющий эту чашу времени, как песок заполняет чашу песочных часов.
Всё это — память. Именно ею измеряется время. Когда воспоминаний много, когда нить заполнена бусинами до предела, кажется, что прошло много времени, много-много дней насыщенной и яркой жизни. Когда же бусин мало, время сжимается, теряется в пустоте.
Единственной мерой времени является память. И сейчас, стоя на самом краю, готовая рухнуть в самый последний раз, оглянись назад и подумай: заполнена ли твоя нить воспоминаний? Хочешь ли ты добавить ещё хотя бы немного ярких, драгоценных бусин? Или твоё время так и утонет в пустоте, измеренное лишь жалкой горсткой воспоминаний? Просто подумай, прежде чем следующая бусина окажется последней.

Показати текст спойлеру

Он привычно сидит на краю стола, вчитываясь в документы, растрёпанные белые волосы скрывают лицо, как драконья грива. От жары не спасает даже открытое окно, и даже тонкая водолазка, обычно защищающая светлую кожу альбиноса от солнечных лучей, отброшена в сторону и не скрывает черного дракона, вытатуированного на спине. Он собран и сосредоточен на деле, и не обращает внимания на ту, что внимательно наблюдает за ним, ловя каждый жест.
Она сидит у стены, удобно устроившись в горке подушек, а на коленях у неё блокнот с набросками. На каждой странице - он. Сидит, стоит, скупо улыбается, разминается с боккеном. Отдельные зарисовки - рука, лицо в обрамлении белых прядей. И в каждом наброске за человеческим обликом ей мерещятся драконьи повадки. Он гибкий и жилистый, и глаза у него злые и недружелюбные, он суров и непробиваемо серьёзен, но красив той хищной красотой мифического существа. На новой странице блокнота под её карандашом проступают очертания его татуировки-дракона, так метко отражающей его душу. Однажды она нарисует полноценный портрет, и сможет любоваться им всегда.
И пусть другие принцессы мечтают о рыцарях. Кому нужен рыцарь, когда в мире есть такие драконы?

Не знаю, насколько это соответствует заданию, но ловите.

Показати текст спойлеру

Прежде чем нарисовать картину, которая будет продана за миллионы после твоей смерти, творческие люди рисуют иллюстрации для сайтов, пытаются красиво изобразить портреты толстых и уродливых людей, расписывают стены, тех домов, которые давно уже было пора снести, а также придумывают дизайн к мебели, чтобы её можно было хоть как-то продать.
Лично я подрабатываю флористом в магазине цветов. Флорист — это, конечно, громко сказано. Скорее обычный продавец в магазине цветов, правда ещё и на полставки. Везде нужно высшее образование, которое никому не нужно.
Именно этими мыслями я и был поглощён, когда расставлял цветы в очередном букете.
— Молодой человек, а сколько стоит эта композиция?
Икебана, моревана и рождественская сметана.
— Три тысячи рублей.
Меланхолично отвечаю я и уже предвкушаю реакцию.
— Три тысячи?! Этот веник? Вот в соседнем магазине, я видел такой же за две пятьсот! Всё с вами понятно!
Громко хлопая дверью, это чудо уходит. Я невольно смотрю на сумку, где лежит пачка сигарет. Хороших сигарет за сорок два рубля. Из которых там осталось штук десть, и если я буду курить каждый день, то мне явно не хватит на еду. Но так хочется. Невольно улыбаюсь. Всё со мной понятно.
Почему-то все думают, что творческие люди витают в облаках. Это не так. Творческие люди витают в подсчетах своих копеек, а также думают о том, где достать пятнадцать рублей на вечерний доширак.

Показати текст спойлеру

В плечо отдавало болью. Нестерпимо хотелось пройтись по свежей ране языком, приглушая неприятные ощущения, успокаивая прибирающее, казалось, до костей жжение, но нельзя. Горько пахнущая кашица из растёртых трав должна была помочь куда лучше, хотя сейчас она не давала ничего, кроме раздражения.
Послышался тихий всплеск. Ива медленно повернула голову и прищурилась: солнечные зайчики отражались от поверхности реки и лишали даже кошачьи глаза зоркости. Но эта досадная помеха не мешала различить обнажённую по пояс фигуру, стоящую на коленях на берегу. Ива медленно поднялась и, стараясь не опираться на раненую лапу, беззвучно направилась к реке, зачарованно наблюдая, как капли воды стекают по длинным тёмным волосам и загорелой спине.
— Я же говорил тебе не вставать! — прозвучало немного сердито, и Ива застыла в паре шагов от человека и пугливо прижала уши. — Рана откроется…
В ответ послышалось лишь тихое фырканье. Разобравшись, что на самом деле на неё не сердятся, Ива опустила тяжёлую голову на мокрое и холодное плечо и, не моргая, уставилась вдаль.
— Тяжёлая… — Дей стряхнул воду с ладоней и коснулся кошачьей шеи в мимолётной ласке. Зарылся в густой чёрный мех и не сдержал слабой улыбки, услышав в ответ громкое урчание. — Что мы будем делать дальше?..
Ива не знала. А если и знала, то всё равно не смогла бы объяснить, находясь в своём нынешнем облике. Вместо ответа она отстранилась, хотела встать и вернуться обратно под тень деревьев, но зацепилась взглядом за татуировку на лопатке Дея. Небольшой, меньше половины ладони, дракон. Холодный нос ткнулся в рисунок, зубы щёлкнули в обманчивой попытке укусить. Дей вздрогнул.
— Вернуться мы не можем, сама знаешь. Я даже не уверен, что нас в самом деле перестали преследовать… — ровным, лишённым эмоций голосом проговорил он, поднимаясь. Обогнул Иву, игнорируя её вопросительный взгляд, и принялся собирать лежащие на берегу вещи, тщательно проверяя каждую из них. — Но ты всё равно не можешь в таком состоянии двигаться дальше. Сейчас заметём следы и уйдём в чащу, там устроим отдых и дадим твоим ранам затянуться. Хвала богам, они использовали не отравленные стрелы…
Ива недовольно дёрнула хвостом. Быть обузой совсем не хотелось, быть причиной того, что их поймают и выследят — тем более. А они непременно выследят, если сообразят использовать поиск по крови. Утешало лишь, что для ритуала поиска необходимы время и подготовка. Три-четыре дня — за этот срок они что-нибудь придумают.

Показати текст спойлеру

— Папочка скоро придёт! — Ваня чуть сильнее надавил на синий карандаш, спеша завершить рисунок. Аккуратные штрихи, один к одному — так красивее, хотя хотелось быстрее и как попало. — Ему должно понравиться!
Возвращения папы семилетний Ваня ждал больше, чем Нового года и своего дня рождения вместе взятых. Для него уже была заготовлена кипа рисунков, а на полке ждала целая армия всевозможных поделок. На страницах дневника толпились пятёрки и похвальные комментарии от учителей, а на стене висели две новых грамоты за победы в конкурсах для первоклассников. Ваня хотел не только порадовать отца, он рассчитывал на одобрение и похвалу. Ради этого он старался, даже выучил очень скучное и очень длинное стихотворение.
«Папочка обрадуется, когда узнает, что я научился плавать и подружился с Петькой из соседнего двора. И будет гордиться моими успехами, а завтра мы пойдём в парк и в кино, а папа расскажет мне о своих подвигах. А когда-нибудь я стану таким же сильным и смелым, как он!» — подумал Ваня и сосредоточенно посмотрел на часы. С трудом сориентировался в таких непонятных стрелках и нетерпеливо подскочил на стуле.
— Пора ведь уже… Папочка, почему ты опаздываешь?
Мальчик спрыгнул на пол, подошёл к мини-выставке поделок, как называла её мама, аккуратно поправил парус на кораблике из папье-маше и отодвинул от края пластилинового солдата. Покружил по комнате и со вздохом рухнул на кровать.
— Ждать всегда так долго… Но, наверное, папа просто пошёл маме за цветами. Он всегда дарит ей цветы, а мама радуется и обнимает его. И они такие красивые вместе… — Ваня улыбнулся. Вдруг задребезжал дверной звонок.
— Папочка! — Ваня бросился в коридор, но у самой двери спохватился, вернулся, наспех сгрёб все рисунки и помчался туда, где мама уже гремела отпираемым замком.
— Папа!.. — он замер, удивлённо глядя на незнакомого и серьёзного мужчину в военной форме, застывшего на пороге. — Дяденька, а вы кто?
Незваный гость мельком поглядел на мальчика и тут же отвёл взгляд. Коснулся плеча испуганно замершей мамы, сказал что-то негромко, протянул какой-то сложенный пополам лист.
— Мааам? — Ваня не понимал, почему мама вдруг замотала головой и закрыла лицо руками, почему незнакомый дяденька выглядел так потерянно и виновато, почему он, даже не разуваясь, направился в гостиную, осторожно придерживая плачущую маму за плечи.
— Ну ответьте же! — Ваня начал сердиться. Он столько ждал папу, он так надеялся на него, а взамен пришёл какой-то незнакомый дядя, да ещё и маму расстроил! — Зачем вы маму обидели, папа придёт и…
— Папа не придёт… — мальчик вздрогнул, удивлённо глядя на маму и не понимая, что с её голосом. Такой глухой, бесцветный, чужой… — Папы…больше нет.
— Что значит нет?.. — Ваня не понимал, не хотел понимать, хотя осознание было где-то рядом, страшное, как ночная гроза.
— Ты ведь уже большой… и знаешь… — мама всхлипывала и с трудом подбирала слова.
— Он погиб как герой. Закрыл собой гранату и спас остальных солдат. Мне очень жаль, — мужчина избегал смотреть на осиротевших женщину и её сына, нервно теребил рукав формы и казался обычным школьником, не выучившим урок.
— Нет… он ведь обещал вернуться! Я же ждал его! — рисунки выскользнули из пальцев и разлетелись по комнате. — Я же старался… Как он может не прийти?
К горлу подступили рыдания. Папа всегда говорил, что мужчины не плачут, что они должны быть сильными, но сейчас разве можно сдержаться? Смяв в руках последний рисунок, Ваня бросился в свою комнату и забился там в угол кровати. Было страшно, плохо и непонятно. И очень больно осознавать, что все ожидания были напрасными и их уже никто не оправдает.

Показати текст спойлеру

Я отрешённо вслушиваюсь в ритмичный перестук колёс поезда. Казалось бы, он должен успокаивать своей монотонностью, но у меня вызывает лишь нарастающую тревогу.

Тук-тук.

Какой же этот мир огромный. Да чего там целый мир, достаточно взглянуть лишь на нашу страну. Даже в век прогресса быстро пересечь её и добраться из одной точки в другую кажется невозможным. День, два, три... и всё под этот перестук.

Тук-тук-тук.

За окном проплывают и пробегают города, посёлки, леса и поля. Множество кусочков чужих жизней, проносящихся мимо, не остающихся в памяти, одновременно важных — для кого-то — и незначительных. Огромный, безграничный мир, который никому не дано познать полностью.

Тук-тук.

Как я осмелилась бросить ему вызов? Этому огромному миру, целой вселенной! Отважилась оставить всё и помчаться вперёд, навстречу такой хрупкой, но желанной мечте... Назло всем, кто говорил, что это глупо, что это всё по-детски и не всерьёз. Назло ему, бескрайнему, которому нет дела до людей. Ему ведь ничего не стоит что-то поменять, совсем немного — и позволить нам быть счастливыми. Но он слишком огромен и неповоротлив, потому всего приходится добиваться самому... Или не добиваться.

Тук-тук-тук.

Уже совсем скоро. За окном всё медленно заливается розоватым светом, гаснут огни в окнах городов — мир встречает рассвет. Кто-то где-то сонно потягивается, а может и наоборот, только-только забирается под тёплое одеяло и готовится видеть сны. Каждый в этом огромном мире занят чем-то своим, а я всматриваюсь в его розовато-зыбкое лицо и не знаю, что чувствую сейчас. Впереди неизвестность, позади не осталось ничего, за что стоило бы цепляться... Страшно.
Впрочем, надежда теплится внутри, она — главное оружие в борьбе с ним, огромным и равнодушным. С ней проще, именно она ласково шепчет на ухо, что всё будет хорошо и что всё не зря. Что выбор этот — самый правильный. Что всё получится, главное лишь захотеть и верить. Я благодарна этой надежде, только она не даёт мне тонуть, только благодаря ей я здесь.

Тук-тук.

Чем светлее вокруг, тем сильнее бьётся сердце, а вот стук колёс, напротив, замедляется. Кажется, ещё немного — и поезд вовсе остановится, так и не дотянувшись до заветного вокзала. Юркий уж внезапно превратился в сонную черепаху, словно мир вдруг очнулся и начал выстраивать препятствия. Но... зачем? Неужели мало быть таким огромным и равнодушным, неужели нужно ещё дополнительно мешать?..

Тук-тук-тук...

Остановка. А вот поезд страха внутри наоборот разгоняется. Пока собираю вещи, пробираюсь сквозь толпу, теряюсь, плутаю, с трудом нахожусь в незнакомых названиях незнакомого города. Даже город огромный, что я там говорила о мире?

Автобус, остановки, улицы, переулки, ступени, дверной звонок.

Через пять долгих секунд дверь распахивается, и мир перестаёт быть огромным. Он сужается до размеров прихожей, в полумрак которой я смело шагаю. Хлопок двери за спиной ставит точку, тёплые руки обнимают, а поезд внутри останавливается. Нет, этот мир не может быть огромным, просто потому что до всего прочего сейчас нет дела. Есть здесь, сейчас и рядом. И все километры этого мира уже не имеют никакого значения. Огромный мир на самом деле мал. Он уютный, домашний и совсем не страшный, с особой концентрацией счастья, вот только заметить это сложно.

Показати текст спойлеру

Мерлин устало прислонилась лбом к стенке. Холодный мрамор был просто-таки спасением для разгоряченной девушки, у которой уже как полдня была высокая температура.
— Ох, как же я устала, — она протерла глаза и отошла от стенки, выходя из прихожей в кухню. Сгрузив на обеденный стол свои покупки, больная прошла в спальню и без сил свалилась на кровать; подтянула к себе подушку и заснула, проваливаясь в сон…
… Маленькая девочка собирала красивые цветочки в саду своей любимой бабушки — Афанасии — и любовалась зеленеющей травкой, сверкающей гладью воды, которое подогревало ласковое солнышко. Вздохнув, Мерлин (а это была она) сорвала клевер и вложила в «букет», который представлял собой разнообразие трав, клевера, ромашек и одуванчиков.
— Мерлин, чем это ты занята? — послышался ласковый голос бабули и девочка, сверкая улыбкой, подбежала к седой старушке, чьи карие глаза с теплотой и нежностью наблюдали за ней. Продемонстрировав ей «букет», она получила массу похвал.
— Ах, как красиво! Ты прирожденный флорист, дорогая.
Гордая Мерлин встряхнула рыжими волосами, собранными косичками и побежала создавать новый букет для дедушки.
… Проснулась она только под вечер, когда голова просто раскалывалась от боли, а температура явно была под тридцать девять. Встав, девушка вышла в ванную комнату и стала рыться в поисках таблеток и жаропонижающего, найдя оный, Мерлин выпила его и закрыла створку шкафчика. Посмотрев на свое бледное отражение в зеркале, она покачала головой, с тоской вспоминая её сон — беззаботный, счастливый…
— Раньше и трава была зеленее и солнце ярче... Вот только было это в момент жизни бабушки.