Глава 3. Переломный момент

В сопровождении социального работника Лили Эванс медленно поднялась на второй этаж своего дома. В последний раз она была здесь около недели назад, когда, придя со школы, обнаружила своих приемных родителей мертвыми. Лили потеряла сознание, а когда очнулась, вокруг уже было полно людей из полиции, медиков и соседей. Девочку отсмотрели врачи, после чего её сразу же забрали сотрудники социальной защиты и охраны детства. Психолог несколько дней пыталась разговорить Лили, но та не проронила ни слова, и лишь сидела в отведенной ей комнате и смотрела в одну точку.
Сегодня же Лили привезли домой, чтобы она собрала свои вещи, после чего её отправят в приют для сирот на другом конце города. Первый этаж был полностью опечатан сотрудниками полиции, и Лили не могла ничего оттуда забрать. Правда, она все равно не решилась бы снова войти в гостиную, чтобы забрать уцелевшие фотографии с каминной полки.
— У тебя есть пятнадцать минут, — ласково сказала женщина из социальной службы, кладя на кровать Лили пустой чемодан. — Бери только самое необходимое. Все вещи забрать не удастся.
На этих словах женщина в очередной раз улыбнулась и вышла из комнаты.
Проводив её взглядом, Лили медленно повернулась к шкафу и начала перекладывать одежду в чемодан. Девочка практически не разбирала своих действий, её голова была забита лишь тем, что она снова сирота и снова возвращается в приют, но на этот раз не в лондонский. Она помнила, как ужасно было в прошлый раз, и знала, что теперь будет еще хуже. К тому же во второй раз её вряд ли удочерят, хотя сама Лили этого уже не желала. Она слишком полюбила Виктора и Катерину.
Закончив возиться с одеждой, Лили достала рюкзак и сложила в него несколько книг, которые заставляла читать Катерина. Ничего больше Лили брать не хотела. Девочка посмотрела на часы — у неё оставалось еще пять минут. Тогда Эванс, прихватив рюкзак, на цыпочках вышла из своей комнаты и, убедившись, что социальный работник внизу говорит с полицейским, прошла дальше по коридору. Остановившись у закрытых дверей родительской комнаты, Лили вздохнула и, мысленно извинившись перед мамой, вошла. Здесь, как и в комнате девочки, всё было на своих местах, вот только цветы в вазе успели завянуть, но Лили интересовало вовсе не это. Она подошла к комоду и тут же взяла рамку с фотографией. С неё весело улыбались Катерина и Виктор, а сама Лили сидела в центе, одетая в чудной свитер с оленем, и корчила рожицы. Лили посмотрела на маму, на её красивую прическу и вспомнила, какими мягкими и длинными были её черные волосы. Тогда девочка распустила свой хвост и руками пригладила рыжие пряди. Короткие волосы не доставали даже до плеч и торчали во все стороны, но Лили пообещала себе, что больше никогда не будет стричься и станет носить прическу, как у приемной матери.
Девочка спрятала фотографию в рюкзак, куда тут же отправился флакончик маминых духов и папины странные часы, по которым Лили так и не научилась определять время. Затем Эванс открыла шкатулку с мамиными украшениями, и тут же ей на глаза попался золотой кулон на цепочке в виде сердца. На секунду девочка замерла. Она вспомнила, как ей рассказывали, что этот кулон нашли в корзине в ночь, когда Лили оставили на пороге сиротского приюта в Лондоне. Эванс знала, что, вероятнее всего, это принадлежало её биологическим родителям, но она никогда не питала к вещице особого интереса, и почти сразу же после удочерения отдала кулон Катерине.
Потянувшись, Лили аккуратно вытащила медальон из шкатулки. На нем не было ни единого узора, только лишь два выгравированных слова, которые Эванс не смогла прочитать. Повертев украшение в руках, Лили заметила сбоку маленькую отмычку, открыла кулон, и у неё тут же перехватило дыхание. Внутри были две фотографии: на правой половинке изображен молодой мужчина в очках с темными волосами, которые торчали во все стороны (Лили невольно провела свободной рукой по своим волосам), мужчина пытался выглядеть серьезным, но его глаза буквально светились какой-то непонятной радостью; на левой половине изображение улыбающейся девушки — у неё были такие же, как и у Лили, рыжие волосы, такие же зеленые глаза, такие же скулы…
Отведя взгляд, Лили быстро закрыла медальон и сунула его в карман куртки. Она не хотела сейчас думать о людях, которые бросили её сразу же после рождения, она не хотела даже забирать этот дурацкий кулон, но что-то внутри подсказывало, что она пожалеет, если оставит его здесь.
Лили уже хотела уйти, но вспомнила еще кое-что. Её взгляд тут же переместился на нижний ящик комода. Ни на что особо не надеясь, Лили потянула ручку и увидела внутри то же, что и в прошлый раз — небольшую черную коробочку. Внутри по-прежнему лежала та странная палочка, и, убедившись, что упаковка достаточно прочная, Лили быстро спрятала её в рюкзаке, после чего вернулась в свою комнату.
Женщина из социальной службы вернулась через минуту и, похвалив Лили за проявленную самостоятельность, забрала её чемодан. Девочка медленно спускалась обратно, и каждый шаг эхом отдавался у неё в голове. Она посмотрела на стены, которые успели стать родными, запомнила их цвет и форму чудаковатой люстры в прихожей. Она краем глаза заглянула в кухню, вход в которую был прегражден желтой лентой, и мысленно расставила все вещи по своим местам, как это было раньше. И перед тем, как навсегда покинуть дом, она представила их гостиную без крови на стенах, но с живыми родителями на диване у телевизора. А когда дверь за Лили захлопнулась, она обернулась и запомнила дом таким, каким его видела всегда — большим и светлым со старым мячом, валявшимся у входа.

Спустя примерно час служебная машина остановилась у кованых ворот, ожидая, пока те откроют, и можно будет ехать дальше. Лили с тенью былого любопытства в глазах выглянула из окна, и то, что предстало перед ней, не особо обрадовало девочку. Постройка, именуемая сиротским приютом, была двухэтажной и очень старой. Лили смогла это определить по количеству мха и потеков на стенах дома. Окна были не особо чистыми, а цветы на подоконнике успели высохнуть из-за ночных морозов. Мыслями девочка вернулась к образу лондонского приюта, и поняла, что отличий мало.
Женщина-соцработник помогла Лили выгрузить вещи и подтолкнула её к парадному входу, где их уже ожидали две дамы. Первая была старой сморщившейся женщиной в драном, грязном переднике и с побелевшим глазом. Она стояла, сгорбившись, и пыталась разглядеть Лили, поворачиваясь к ней правой половиной туловища. Вторая — чуть моложе, держалась ровно и уверенно. Её одежда была идеально выглажена и сияла новизной. В отличие от своей спутницы, эта дама не наводила страх одним своим видом.
— Мадам Истру, вот и мы, — соцработник улыбнулась.
— Добро пожаловать, Лили, — мадам Истру улыбнулась со всей приветливостью, на которую только была способна, но Лили никак не отреагировала.
— Что нужно сказать? — требовательно, но с улыбкой спросила мадам, но Лили снова промолчала. — Тебя поприветствовали, девочка, ответь подобающим образом!
— Здрасте, — грубо бросила Эванс, не имея ни единого желания быть вежливой. Выполнять все эти формальности её могла заставить лишь Катерина, а та была мертва.
— Что же, с этим придется поработать, — лицо мадам Истру выглядело так, словно её заставили съесть лимон целиком. — Ирма, отведи новенькую в её спальню.
Незрячая старуха схватила чемодан Лили, и, дернув ту за руку, велела идти следом. Сцепив челюсти от злости, девочка сделала первые шаги, превозмогая желание, тут же бросится бежать.
Внутри было слишком тусклое освещение и воняло плесенью. Под потолком Эванс успела заметить несколько паучьих домов, а ковры под ногами были протерты чуть ли не до дыр.
— Это приёмное помещение, здесь вам шататься запрещено, — кряхтела Ирма, волоча чемодан. Старуха повела девочку сразу же на второй этаж.
Длинный коридор ничуть не отличался от холла — он был таким же темным и грязным. Но здесь было раз в десять больше старых обшарпанных дверей, откуда уже выглядывали десятки любопытных лиц. Лили шла, держа голову ровно и стараясь ни на кого не смотреть. Она чувствовала себя, словно пудель на выставке, которого против воли хозяин тащит за поводок по подиуму. Но, как не старалась, Лили все же поймала на себе несколько мальчишечьих взглядов и один девичий, которые не предвещали ничего хорошего.
— Ну и зададут же тебе здесь, помяни моё слово, — хохотнула старуха и остановилась у последней двери справа. — Твоя комната.
Лили неуверенно вошла, следуя за сопровождающей, и оглядела помещение. Здесь было куда чище, всего одно маленькое окно, но без разводов и пятен. Четыре кровати со старыми одеялами, от которых исходил странный запах, стояли у двух противоположных стен, возле каждой было по тумбочке, а под окном взгромоздился перекошенный стол. Среди всего этого кладбища хлама Лили увидела трех девочек примерно её возраста. Первая, долговязая и в грязном свитере, лежала на кровати в углу комнаты и накручивала темную прядку на палец, с ухмылкой глядя на новенькую. Вторая выглядела куда более опрятно, она так и осталась стоять у двери, с любопытством наблюдая за новой соседкой. Третья, не обращая на Лили никакого внимания, пыталась подложить под ножку стола какую-то досточку, чтобы тот не шатался.
— Ну, располагайся, — старуха подняла чемодан на скрипучую кровать у самого выхода и ушла.
Не обращая ни на кого внимания, Лили тут же отвернулась к своему месту.
— Эй, новенькая! Как зовут? — девочка услышала, как поднялась та темноволосая.
— Лили, — тихо ответила она, положив рюкзак на подушку.
— Что за имя такое странное? — хмыкнула долговязая. — Лила, ха! У моей мамаши так собаку звали.
— Лили, — тверже повторила девочка и обернулась — соседка уже смотрела на неё с вызовом.
— Я Дана. Это Ивана и Лидия, — кивнула темноволосая. Услышав свое имя, третья девочка перестала возиться со столом и поднялась. — Ты откуда здесь взялась, Лила?
— Привезли, — только и ответила Эванс. Девочка быстро отправила чемодан под кровать, не собираясь распаковываться.
— Что у тебя там, Лила? — Ивана с любопытством потянулась к рюкзаку, но Лили тут же перехватила её руку.
— Не трогай! — грубо отозвалась Эванс. — Это мои вещи!
— У тебя больше нет ничего своего, — усмехнулась Дана, опасно нависая над Лили. — Здесь всё общее. Ивана…
Дана кивнула соседке на рюкзак, и та тут же стала рыться в нём, выгружая мамин флакончик с духами и их семейное фото.
— Ух ты, эти уроды твои предки? — со смехом в голосе спросила она.
Но Лили не ответила. Ярость в ней продолжала закипать, и девочка с силой сжала кулаки, пытаясь держать себя в руках.
— А это что? — вдруг воскликнула Дана, и Лили почувствовала, как у не в кармане зашарила рука.
Дана достала кулон в виде сердца, и завертела его перед глазами.
— Это я возьму себе.
— Отдай! — рявкнула Лили, но долговязая лишь рассмеялась.
— Никто не смеет мне указывать, рыжая уродка!
Лили вскипела до предела. Она яростно посмотрела сначала на Дану, а потом на кулон в её руке и в следующий момент случились две вещи: Дана вдруг заверещала как резанная, бросая кулон на пол, а Ивана вскочила с кровати и забилась в угол, в страхе прижимая ладони к лицу.
— Что это такое?! — кричала во все горло Дана. Она, чуть ли не плача, держалась рукой за трясущееся запястье, и Лили заметила, что на её ладони зияет свежий ожог в форме сердца.
— Я всего лишь хотела посмотреть, — шептала Ивана, все сильнее сжимая своё лицо. — Всего лишь посмотреть. Я хотела посмотреть. Просто посмотреть.
Лили понять не могла, что творится. Пользуясь моментом, она быстро схватила кулон и отправила его в рюкзак вместе с остальными вещами, которые успела вытащить Ивана. К своему удивлению, Лили заметила, что папины часы были кроваво-красными.
— Это все ты! — завопила Дана, тыча в Лили пальцем здоровой руки. — Ты все подстроила!
— Не нужно было трогать чужое! — огрызнулась Лили.
— Я пожалуюсь мадам Истру и тебя выпорют!
И на этих словах три девочки покинули общую комнату. К своему несчастью Лили заметила, что у этого происшествия были зрители, но, не теряя лица, Эванс быстро захлопнула за соседками дверь. Сев на свою кровать, Лили прикрыла глаза и выдохнула. Одинокая слезинка скатилась по щеке, но девочка тут же вытерла её. Больше нельзя быть слабой.



На дворе стояло жаркое лето. Все приютские дети веселились на улице, но Лили Эванс среди них не было. Девочка сидела в своей комнате на полу, аккуратно вставляя обратно половицу, которая скрывала её тайник под кроватью. Там Лили хранила всё самое ценное, чтобы ничьи загребущие лапы не смогли ничего украсть. Хоть она и жила в отдельной комнате, безопасность это не гарантировало.
Лили поселили отдельно где-то полтора года назад. Она не ладила со своими соседками и так и не смогла найти друзей в лицах остальных ребят. Узнав о происшествии в первый же день пребывания Лили в приюте, некоторые дети стали сторониться её, но особо задиристые, конечно же, решили отомстить. Поэтому на следующий день Лили проснулась с облитыми клеем волосами, и ей пришлось остричь свои и так короткие волосы, и она стала слишком похожа на мальчика.
В школе Лили стала плохо учиться, она это делала специально, но все же контрольные писала на требуемый минимум, чтобы её, не приведи господи, не оставили на второй год. Мадам Истру всё пыталась втемяшить в голову Лили общие правила поведения, но Эванс всегда шла поперек слов управляющей и делала всё наоборот. Девочка знала, что веди она себя более прилежней, ей бы влетало меньше, но она больше не желала подчиняться никаким правилам. И из-за того, что Эванс часто злилась, её тайные способности вовсю разыгрались. Она постоянно что-то поджигала, но никто так и не смог понять, как она это делает, да и доказать её причастность тоже. Но все равно Лили каждый раз запирали в старой кладовой, где она сидела вместе с пауками и мышами до глубокой ночи, пока Ирма не приходила её выпускать.
Так продолжалось добрых полгода. Но потом Лили вышла из себя слишком сильно и подожгла одежду Лидии. Та не получила никаких ожогов, но Эванс здорово влетело, и после этого её все же решили поселить отдельно. Ирма, пыхтя, втолкала в старую кладовую кровать и небольшой комод, — больше туда ничего не влезло, — и Лили стала обитать сама. Конечно, её не особо радовали грязные стены, клоки паутины и отсутствие окон, но это все равно было куда лучше, чем жить с кем-то.
Сегодня же Лили решила весь день провести у себя в комнате. У неё был день рождения, и она не хотела, чтобы кто-то испортил её настроение. Девочке исполнялось одиннадцать, и теперь всего семь лет отделяли её от дня, когда она навсегда покинет это место.
Закончив с тайником, Лили взяла на комоде библиотечный приключенческий роман и легла на кровать, задрав ноги на стену. Год назад она украла со двора какого-то дома несколько баллончиков с краской, и так как рисовала Лили довольно неплохо, через два дня стены её комнаты украшали цветы и птицы.
Девочка не спеша перелистывала страницы книги, пытаясь найти место, где остановилась вчера. Почти за два года в приюте чтение стало единственным занятием Лили, которое позволяло отгородиться от всего остального мира. И мысленно девочка постоянно повторяла, что Катерина, будь она жива, была бы рада, что дочь, наконец, читает. Но сегодня Лили никак не могла сосредоточиться. Всю ночь ей снилось, как она катается на летающем мотоцикле, и сон казался таким реальным, что Лили прямо ощущала ветер в своих волосах, но она точно знала, что летающих мотоциклов не бывает. И это, почему-то, сбивало её с толку.
— Эй, Лила, подымайся, к тебе посетитель.
Дверь распахнула Ирма. Старуха бесцеремонно ворвалась в крохотное пространство, занимая его почти полностью, и уставилась на продряхший комод здоровым глазом. Лили ловко спрыгнула с кровати прямо в коридор и обернулась. Никто здесь никогда не произносил её имя правильно, даже мадам Истру, но Лили давным-давно забила на это.
— Какой посетитель? — удивилась девочка. К ней ни разу никто не приходил — некому.
— А я почем знаю? — буркнула Ирма, выходя следом. — Тетка какая-то. Может забрать тебя хочет. Так что ты там не груби ей, а то, небось, разозлится.
Лили выдержала изучающий взгляд шального глаза Ирмы (как за спиной его называли дети) и направилась в комнату посещений. Пожалуй, Ирма была единственной, кто здесь нравился Лили. Бабка хоть и ворчливая, но по своему добрая, и чаще всего выпускала девочку из кладовки намного раньше, чем того требовала мадам Истру.
По дороге в приемную, где детям обычно было не место, Лили все пыталась предположить, кто же мог к ней прийти. Но она вспомнила лишь, как учителя говорили, что ей стоит посещать специализированный класс, и, подойдя к двери, понадеялась, что это не психотерапевт, и он не отвезет её на обследование, как это было прошлые три раза.
Лили неуверенно приоткрыла дверь в комнату посещений и заглянула внутрь. У окна стояла какая-то женщина в длинном черном платье и с темными волосами туго связанными на затылке в пучок. Эванс нервно сглотнула и попятилась назад, не имея ни малейшего понятия, кем может быть эта женщина, но в следующий момент незнакомка резко обернулась и посмотрела прямо на Лили.
— Здравствуй. Ты, по всей видимости, Лили Эванс?
Девочка робко кивнула и несмело прошла в комнату. Она все еще не доверяла неизвестной посетительнице, хоть та и добродушно улыбалась. Несмотря на острые черты лица и слишком темные глаза, выглядела женщина достаточно приветливо.
— Меня зовут Адриана Вандркот, — представилась незнакомка. — Я преподаю алхимию и зельеваренье в школе Дурмстранг.
Лили, которая не поняла ни одного слова, насторожилась и так и не решилась подойти ближе к посетительнице.
— Что за школа? — резко бросила девочка. Особой вежливостью со старшими она никогда не отличалась, а тем более с вызывающими подозрения незнакомцами.
— Она зовется Дурмстранг. Это школа для одаренных…
— Они вас прислали, да? — Лили перебила Адриану. — Вы психотерапевт?
— Послушай, Лили…
— Нет! — воскликнула девочка, не собираясь мириться с несправедливостью. — Я никуда не пойду! Я не буду учиться в школе для ненормальных. Я не отсталая, понятно! Я только математику не сдала в прошлом семестре.
— Лили, Дурмстранг не школа для ненормальных, — сказала Адриана как можно мягче, пытаясь не напугать Лили еще больше, ведь та, кажется, вот-вот сбежит. — Дурмстранг — это школа, где обучают колдовству юных волшебников и ведьм.
На секунду Лили показалось, что её стал подводить слух. Ведь как может взрослый вполне серьезно рассказывать о какой-то школе, где учатся волшебники! Эта женщина вызывала всё больше подозрений.
— Кого учат? — Лили сузила глаза.
— Волшебников и ведьм — таких, как ты.
Никак не отреагировав на слова незнакомки, девочка продолжала молча взирать на неё своими зелеными глазами, будто бы пыталась проглядеть насквозь. Адриана, обычно привыкшая видеть шокированные детские лица, удивилась подобной реакции Эванс, а точнее отсутствию таковой вовсе.
— Ну, что скажешь? — женщина снова улыбнулась, пытаясь хоть как-то наладить контакт с Лили.
— Докажите, — хмыкнула Эванс, сложив руки на груди.
— Что ты имеешь в виду?
— Докажите, что в этой вашей школе учатся волшебники.
Адриана выдохнула — наконец Лили стала поддаваться. Женщина видела, что рыжеволосая заинтересовалась происходящим, хоть и всячески пытается это скрыть. Лили уже вела себя, как истинная студентка Дурмстранга.
Продолжая стоять у двери, Лили, практически не моргая, сверлила взглядом посетительницу, боясь хоть что-то упустить. Через пару секунд та достала из внутреннего кармана своего плаща смычок, который был слишком похож на палочку, спрятанную в комнате Лили под половицей. Женщина оглядела комнату, прицениваясь, и взгляд её остановился на вазе с ромашками. Тогда Адриана взмахнула рукой, и один из цветков тут же взмыл вверх и поплыл через всю комнату прямиком к Лили.
— Ну же, — тихо сказала женщина, когда ромашка зависла в воздухе перед девочкой. — Не бойся.
Переводя испуганный взгляд с цветка на посетительницу, Лили сглотнула ком в горле и робко взяла цветок.
— Ты тоже скоро так сможешь, — сказала Адриана. — В Дурмстранге этому учат, и еще много чему другому.
— А с чего вы взяли, что вам нужна именно я? — слишком резко спросила Лили, осматривая ромашку на предмет каких-то крепительных нитей. — У нас здесь полно других, которые учатся намного лучше. А я вряд ли так смогу, — девочка кивнула на цветок.
— Я знаю, что ты уже так можешь, — Адриана повторила тон собеседницы. Она поняла, что с Лили нужно говорить на её языке.
Эванс испугано взглянула на женщину. Она поверить не могла, что кто-то смог прознать о её способностях. Неужели кто-то подсматривал за ней и вызвал Адриану Вандркот? Неужели эта незнакомка все же психотерапевт?
Стебель ромашки в руках девочки вдруг стал обжигать, и Лили выронила цветок. Она со страхом наблюдала, как тот сгорает на старых скрипучих досках, понимая, что выдала себя с потрохами. Теперь её точно увезут.
Но когда Лили подняла голову, моля всех богов помочь ей, она удивилась, ведь Адриана продолжала улыбаться.
— Такое с тобой случается часто, не так ли?
Лили, выпучив глаза от страха, лишь кивнула, и женщина подошла чуть ближе.
— Ты — волшебница, Лили, — заговорщицки сказала Адриана. — Тебя приняли в Дурмстранг, и ты можешь гордиться, ведь здесь ты лучше всех их вместе взятых. Сегодня мы купим тебе все необходимые вещи, а первого сентября ты отправишься в школу, где тебя научат, как правильно использовать свою магию.
— Но у меня нет денег, — вздохнула Лили.
— Об этом не волнуйся, — Адриана подошла совсем близко и сжала плечо девочки, которая, наконец, перестала бояться. — Если ты готова, мы сейчас же отправимся за покупками, и я расскажу тебе больше о том мире, частью которого ты являешься.
— Да, — порывисто кивнула Лили. — Хорошо. Но мне нужно переодеться.
— Я буду ждать тебя во дворе.
Одарив Адриану весьма кривой улыбкой, Лили покинула комнату посещений и, наконец, расслабилась. Эванс не доверяла новой знакомой полностью, но понимала, что та — единственный человек, который может объяснить, что с ней происходит. И эта волшебная школа… Лили не запомнила её названия, и не питала к ней особого восторга, но внутренний голос почему-то всё продолжал твердить, что с этого момента жизнь кардинально изменится.