Глава 1. Мишель Освин Освальд

— Имя, — прочитала я вслух первый пункт анкеты и, макнув кончик пера в чернила, аккуратно написала: Мишель Освин Освальд.
Дата рождения. Естественно, всё как и везде.
— Год тысяча девятьсот восемьдесят первый, — сама себе диктовала я, — март, одиннадцатое.
Так, род желаемой деятельности.
Изобретательство.
Правда, я почти ничего в этом не смыслю…
— Ну-ка, что там дальше? — прошептала я. — Родители: мать — прочерк. Всегда прочерк! — я нахмурилась и поставила небольшой штрих в графе, где следовало бы вписать имя матери, если б она была волшебницей. Меня всегда угнетал этот порядок. Можно подумать, у меня не было матери! Или что этого человека вообще никогда не было!! Возмутительно. Я перевела взгляд на такую же графу ниже.
Отец.
Авикорс Дуглас Освальд, — написала я.
Место работы, отдел, занимаемая должность.
Я снова макнула перо в чернильницу и быстро вывела: Министерство Магии, Отдел Тайн. Главный изобретатель, специалист по регрессивным изобретениям волшебников.
Дописав, я перевернула бланк и принялась заполнять графы с личной информацией. Место обучения — Хогвартс; статус — студентка, седьмой курс; количество СОВ (ЖАБА, если имеется) — семь; любимая книга.
— Любимая книга?.. — удивилась я. Интересно, этот пункт был всегда, или его ввели после войны, чтобы контролировать идеологию? В любом случае, для меня это не имело значения: я ещё месяц назад прошла все проверки. Комиссия из очень серьёзных дяденек постановила, что ребёнок по имени Мишель Освальд никогда не был на стороне Тёмного Лорда, и мне открыли допуск в Отдел Тайн, так что бояться мне нечего.
«Дневник неизвестной» — написала я, усмехнувшись: пусть помучаются, разыскивая второй экземпляр. Правда, я и сама толком не уверена, книга ли это вообще. Я даже не помню, когда и как она у меня появилась. Просто в одно прекрасное утро я проснулась, а «Дневник» уже лежал на моей тумбочке. Я твёрдо знала, что мне её кто-то дал, но, как ни старалась, не могла вспомнить кто. Иногда в памяти возникают какие-то размытые картинки: коридор Хогвартса, девушка в школьной форме… явно старше меня… Но кадры эти так мимолётны, что я толком не могу припомнить ни лица её, ни имени. Словно затмение какое! Тёмно-синий, слегка потрёпанный переплёт, но текст написан от руки! Возможно, это и правда чей-то дневник. Я зачитала его до дыр, и если бы его можно было считать книгой, то он точно числился бы в моём списке любимых на первом месте. Поначалу я боялась этого дневника, потому что вспомнила историю Джини Уизли, но после поняла, что с ним всё в порядке и единственная странность — почерк, который казался мне весьма знакомым.
Я вернулась к анкете. Последний пункт: дата заполнения.
Тысяча девятьсот девяносто восьмой, июль, второе, — вписала я и поставила точку, но моя рука на несколько секунд задержалась над бланком. Сердце больно кольнуло, а к горлу подступил ком. Я стиснула свободную руку в кулак, словно пыталась зажать в нём эмоции. Сегодня ровно два месяца. Два месяца как его больше нет в этом мире. От этой мысли на глаза навернулись слёзы, и контролировать эмоции стало сложнее. К превеликому облегчению, я услышала за своей спиной голос отца:
— Мишель, ты закончила?
— Почти, — как можно бодрее сказала я, но голос всё равно дрогнул. Я поставила подпись и обернулась: — Теперь всё, и точка моим почерком, мистер Освальд, — строго сказала я.
— Отлично, — папа, привыкший к моим шуткам, улыбнулся и, забрав у меня бланки, протянул их женщине в приёмное окошко: — Бетти, оформи это побыстрее, пожалуйста, мне срочно нужен помощник. Мишель, идём со мной.
— Конечно, мистер Освальд, — промолвила Бетти и приветливо улыбнулась мне: — Удачной стажировки, Мишель.
— Спасибо, — поблагодарила я и последовала за отцом.



Отец настоял на том, чтобы на летних каникулах я прошла практику как его помощник в Отделе Тайн, чтобы в следующем году, после окончания Хогвартса, мне уже не потребовалась стажировка и я смогла бы сразу приступить к работе. Так как школьников не принимали на практику, отцу пришлось пустить в ход свои связи и для меня сделали исключение. Папа просто спит и видит, что я пойду по его стопам и стану изобретателем, но я абсолютно ничего в этом не смыслю, вот он и решил, что совместная с ним работа пойдёт мне на пользу. Откровенно говоря, я ещё не выбрала профессию. Никак не могу определиться в интересах, слишком уж они у меня многогранны, потому-то папа и твердит постоянно, что мой врожденный талант к изобретательству должен со временем раскрыться, и при этом не забывает добавлять, что этого хотела мама.
Моя мама была магглой, и ей очень нравились изобретения отца. Они познакомились двадцать лет назад, когда папа, неудачно трансгрессировав, явился прямо перед молодой девушкой. Он хотел тут же стереть ей память, но она попросила не делать этого, и он почему-то согласился. Мою маму звали Мелиссой Освин, и она умерла при родах семнадцать лет назад. В детстве я часто требовала, чтобы меня называли Мелиссой, но папа не одобрял этого, объясняя всё тем, что имя Мишель выбрала мама и оно ей очень нравилось. Тем более второе имя отец дал мне в память матери — Освин.



Я шла по коридору следом за отцом, и эхо наших шагов уносилось куда-то вперёд, словно пыталось раньше нас долететь до Отдела Тайн. Два года назад, когда стало известно о возрождении Волан-де-Морта, я уже была здесь. В тот день Джинни предложила друзьям взять меня с собой: не из-за того, что я была её подругой или владела какими-то особенными заклинаниями, а просто из-за того, что я хорошо знала этот отдел. Это помогло мне, Джинни и Рону скрыться от Пожирателей Смерти.
Сейчас мы с папой шли зеркальным коридором, и я краем глаза посмотрела на своё отражение. Длинные светлые волосы слегка завиваясь аккуратно лежали на плечах. Я отбросила с глаз непослушную чёлку и поправила рукава куртки. Ростом я была в отца: такая же высокая, как и он — выше всех на курсе. Поначалу я переживала из-за этого, но вскоре попросту перестала обращать внимание на обидные прозвища, и меня оставили в покое.
— Конечно, личного офиса у тебя пока не будет, но рабочее место имеется, — шутливо сказал папа и остановился возле своего кабинета. Улыбнувшись, он махнул на выставленный в коридор небольшой складной столик, больше похожий на подиум для старого фикуса. — Обживаться будешь завтра, а пока у меня для тебя первое официальное задание, — торжественно провозгласил отец и распахнул передо мной дверь.
В углу небольшой комнаты, почти всё пространство которой занимал видавший виды, тёмного дерева письменный стол, стояла массивная коробка. Кабинет папе выделили маленький, так как бóльшую часть времени он всё равно проводил в мастерской, и вот она-то как раз была просто-таки громадной. Я даже заблудилась там, когда папа впервые взял меня с собой на работу.
— Так, приступим, — отец потёр руки и, открыв коробку, поманил меня к себе. Я подошла ближе и увидела внутри ворох сломанных маховиков времени. Интуиция подсказала мне, что именно их мы и грохнули, когда бились с Пожирателями.
— Мне дали важное задание, — объявил отец: — придумать, как восстановить все эти маховики. Всё, конечно, держится в строжайшем секрете, но ты ведь никому не расскажешь?
Я кивнула.
Папа улыбнулся: уж что-что, а тайны хранить я умею.
— Сейчас ты берёшь этот ящик и отправляешься в Хогвартс, у ворот тебя будет ждать Макгонагалл. Они там у себя нашли какие-то странные предметы. Заберёшь их и отнесёшь домой вместе с маховиками.
— Хорошо, пап, — я снова кивнула и с трудом подняла коробку.
— Смотри, не опоздай к ужину, — велел отец.
— Ты же знаешь, к ужину я никогда не опаздываю, — я задорно подмигнула ему и отправилась по коридору к лифту.
В общем-то я и не ожидала никаких других заданий, кроме «подай-принеси», по крайней мере на первое время.
Бóльшая часть каминов в Атриуме была всё ещё разрушена; к тем, что уже успели восстановить, стояли очереди, и я просто вышла через одну из задних дверей в какой-то Лондонский переулок. Я огляделась. Не обнаружив на улице магглов, я трансгрессировала и оказалась на окраине Хогсмида, прямо возле мемориального кладбища, где похоронены лишь погибшие в битве за Хогвартс. Два месяца назад.
Его могила тоже здесь, а я даже толком прийти туда не могу. Я посмотрела в сторону кладбища. Джордж Уизли, как всегда, сидел в одиночестве на сухой траве, уставившись на могильную плиту с именем своего брата. Я тоже каждый день прихожу сюда, но приблизиться так и не отважилась. Я просто стою и, скрываясь за деревьями, наблюдаю за Джорджем. Но даже если бы я подошла, что бы я сказала? «Привет, ты меня не знаешь, но я люблю твоего умершего брата»? Звучит глупо. Тем более я с Фредом так и не познакомилась, хоть мы оба и учились на Гриффиндоре. Он–то даже имени моего не знал. Я по уши влюбилась в него, когда была только на первом курсе, а он никогда не обращал на меня внимания. Я тайком наблюдала за Фредом во время завтрака и в те редкие дни, когда он с братом задерживался в общей гостиной. Не дождавшись окончания учебного года, Фред и Джордж покинули Хогвартс. Когда же я увидела его в следующий раз, он был мёртв и мой мир рухнул. Я помню день похорон, тогда никто не сдерживал слёз. Его хоронили предпоследним, и все уже начали разбредаться. Пошёл дождь, но два человека так и оставались мокнуть на кладбище. Я и Джордж. Джордж — на коленях у могилы брата, я — в тени деревьев, так и не решившись подойти. Мы оставались там, пока не наступила глубокая ночь, потом за Джорджем пришёл Перси, еле-еле уговорил его вернуться домой, и они оба трансгрессировали, а я сидела под деревьями до самого утра.
Я рассказала обо всём подруге, призналась ей, что всё ещё люблю Фреда, а она меня не поняла, сказала лишь, что любить покойника противоестественно. Посоветовала не зацикливаться на этом и найти кого-то другого, ведь любить того, кого уже нет, бессмысленно. Я прекрасно знаю, что его не вернуть, но всё равно люблю его. Оттого, что человек умер, его нельзя перестать любить!




С трудом я отвернулась от кладбища и зашагала в сторону Хогвартса. Я взглянула на замок: его ещё полностью не отстроили, и на восьмом этаже до сих пор зияла дыра. Именно там и погиб Фред. Стараясь больше не смотреть туда, я прибавила шагу и краем глаза заметила Рона Уизли, который крепил огромную вывеску с надписью «Мы открылись» к витрине магазина.
У ворот Хогвартса меня уже ждала Макгонагалл.
— Поднимитесь на третий этаж, с лестницы направо. Вы не пропустите эту аудиторию, — по пути к замку рассказывала профессор, — она полностью забита старыми стеллажами. На одном из них разложены небольшие металлические предметы, именно их и следует отнести вашему отцу.
— Хорошо, профессор, — кивнула я и заметила около Башни Астрономии тёмный силуэт. Но не успела я моргнуть, как он исчез.
— Что вы стоите? — удивилась Макгонагалл.
— Я… — тут я решила, что мне это почудилось. Видимо, просто игра света. — Я уже иду, — промолвила я и вошла в замок.
Я пошла вверх по лестнице и, поднявшись на третий этаж, повернула, как было велено, направо в поисках нужной аудитории. Вдруг я споткнулась обо что-то и чуть не упала. Обернувшись, я увидела камень, который, скорее всего, раньше выпирал из пола, а сейчас валялся возле небольшой дыры. Я шагнула ближе и заметила маленький свёрток. Оставив коробку на полу, я взяла его и осторожно развернула.
— Мерлиновы носки! — выпалила я, и мой голос эхом разнёсся по замку. У меня на ладони лежал маховик времени, и он был цел-целёхонек! Я быстро засунула его в карман куртки, решив показать отцу. Вот он обрадуется моей находке! Забрав коробку, я прошла ещё чуть-чуть и наконец нашла нужную аудиторию. Комната была слишком большая и, как и сказала директор, практически целиком заставлена стеллажами. Одни из них были забиты книгами, другие просто каким-то непонятным хламом. Удивительно, но это помещение абсолютно не пострадало во время битвы.
В глубине класса я нашла самый дряхлый шкаф с разнообразным содержимым: на его полках были и книги, и ветошь, и какие-то зелья, и даже горшок с неизвестным мне чахлым растением. Сверху кучкой лежали небольшие железные предметы причудливой формы. Похоже, именно их мне и нужно было забрать. Я стала быстро складывать железяки в коробку поверх испорченных маховиков, но моё внимание всё ещё привлекали бутылочки с зельями. Я взяла склянку с синей жидкостью и, открыв, понюхала. Запаха не было, что отнюдь не способствовало удовлетворению моего любопытства. Вдруг где-то у двери раздались шаркающие шаги, которые тут же стихли. Поставив флакончик на место, я выглянула из-за шкафа, но возле входа никого не было.
— Профессор Макгонагалл, это вы? — спросила я, но мне никто не ответил. Видимо, послышалось.
Я вернулась к своим железякам, и тут мне показалось, будто стеллаж еле заметно покачнулся. Я быстро смахнула оставшиеся детали в коробку и уже шагнула к выходу…
Всё произошло в мгновение ока. Массивный шкаф начал падать. Склянка с синим зельем слетела прямо в принесённую мной коробку и, стукнувшись об одну из железяк, разбилась, затем с полок повалились тяжеленные книги, сбили меня с ног и придавили к полу. Я попыталась освободиться и нечаянно опрокинула коробку. Последнее, что я увидела — залитые синим, разлетевшиеся по полу маховики, а потом шкаф, продолжая скрипеть, упал на меня. Боль была нестерпимой, а в глазах потемнело. Вообще-то ощущения были такие же, как при трансгрессии. Внезапно давившая на меня тяжесть исчезла, но боль не прошла. Я распахнула веки и тут же зажмурилась, потому что в глазах потемнело. Но когда я снова обрела дар зрения, то поняла, что с моими глазами всё в порядке, просто на улице стало вдруг темно. Кое-как я начала подниматься на ноги и заметила пожилого человека с книгой в руках.
— А вот это уже интересно, мисс Освальд, — рассеяно улыбнувшись, сказал Дамблдор.