Глава I

Гарри почти сразу заметил, что что-то не так.

— Ты же, кажется, была в бирюзовом, — сказал он озадаченно, оглядев Джинни. — Твой наряд меняет цвет?

Гарри до сих пор не был уверен, что хорошо разбирается во всех тонкостях функционирования вещей в волшебном мире.

— Меняет… что?! — Джинни опустила взгляд на платье, кокетливо выглядывающее из-под полупрозрачной мантии. Оба предмета гардероба ослепляли насыщенным розовым цветом. — Черт!

Так Гарри понял, что наряд должен был оставаться бирюзовым, а ещё — что он не такой уж плохой кавалер. Заметить перемену цвета платья куда легче, чем обратить внимание на новую стрижку, но даже в этом случае требуется определенная доля наблюдательности.

Пока он размышлял о своей сообразительности, Джинни успела побледнеть, покраснеть, потом снова побледнеть, просканировать убийственным взглядом зал и надеть маску неестественного спокойствия. Гарри так не умел.

— Кто-то запустил в меня проклятием, — понизив голос, сообщила Джинни. — Какая-то очередная твоя фанатка, которая никак не может смириться с тем фактом, что Гарри Поттер занят. — Тут ее губы тронула довольная улыбка.

Гарри начал было озираться по сторонам, но Джинни его удержала.

— Я терпеть не могу розовый, но давай сделаем вид, что все идёт по плану. Не хочу доставлять удовольствие этой пигалице, кем бы она ни была, — Джинни улыбалась уже открыто, победоносно, так, словно поменявшее цвет платье было ее собственной гениальной идеей.

Гарри позволил отвести себя к столу, уставленному угощениями — их было столько, что глаза разбегались. Министерство магии подготовилось к празднованию Рождества на «превосходно». Первое масштабное мероприятие со времён Второй магической, да еще и в преддверии нового двухтысячного года… без королевского размаха было не обойтись.

Зал был переполнен людьми в праздничных мантиях всех оттенков и фасонов. Гарри не удержался и, чуть вытянув шею, окинул взглядом огромную пеструю толпу в глупой надежде выискать ту самую «пигалицу», которая заколдовала наряд Джинни. Разумеется, на эту роль могли претендовать почти все девушки его возраста (а также чуть младше и чуть старше), присутствовавшие в зале, не считая Гермионы и Ханны Аббот, которая пришла с Невиллом. Разумеется, выследить ту самую у Гарри не было ни единого шанса.

— Гарри, может, ты нальешь мне чего-нибудь? — Джинни, очаровательно улыбаясь, ткнула его локтем в ребро, и ему пришлось обратить свое внимание на праздничный фуршет и огромные чаши, полные пунша.

Широкий ассортимент разносолов, парочка бокалов горячего крепкого напитка и бесконечная болтовня с Джинни помогли Гарри пережить череду поздравительных речей министерских шишек и специальный рождественский номер в исполнении Селестины Уорлок. А потом заиграл относительно приличный медляк, и Гарри, не дожидаясь требовательного взгляда карих глаз, уверенно положил руку на талию Джинни и повел ее в танец.

От пунша ее щеки порозовели и цветом сравнялись со злополучным платьем, и вообще вся она была такая розово-пунцово-рыжая, что в голову чуть захмелевшего Гарри полезли далеко не самые пристойные ассоциации. В каком-то магловском журнале он читал, что женщины не случайно выбирают оттенки красного, когда «выходят на охоту»: в природе эта цветовая гамма сигнализирует о сексуальном возбуждении и гарантирует повышенное внимание самцов. Если это было правдой, то анонимная завистница, перекрасившая бирюзовое платье в розовое, подложила себе гигантскую свинью. Потому что прямо сейчас Гарри хотел Джинни как никогда. И она это чувствовала, недвусмысленно прижимаясь бедрами к выпуклости в его штанах.

— Пойдем выйдем, — шепнула Джинни, приподнявшись на цыпочках, и Гарри наконец-то понял, ради чего они вообще здесь находятся.

Воспользовавшись отвлекающими чарами, чтобы не ловить на себе заинтересованные взгляды, они выскользнули из зала и почти наугад добрались до женского туалета. Он оказался совершенно пустым, но, понимая, что это ненадолго, Гарри и Джинни заперлись в самой дальней от входа кабинке, где у них были все шансы остаться незамеченными.

— Это что-то новенькое, Джинни, — прошептал Гарри, глядя, как Джинни сбрасывает полупрозрачную шифоновую мантию и остается в одном великолепном мини, подчеркивающем соблазнительные формы и длинные ноги.

— Только не говори, что не мечтал о чем-нибудь эдаком, — она лукаво прищурилась в ответ, ухватила его за ворот рубашки и притянула к себе.

Гарри утонул в глубоком мокром поцелуе, а руки его тем временем зажили своей жизнью, исследуя стройное тело, обтянутое шелковистой тканью. Вот плавный изгиб талии — тут он прижался к Джинни как мог тесно; вот холмики небольших грудей — Гарри обхватил их ладонями и чуть сжал сквозь одежду, спровоцировав игривое «м-м-м»; а вот упругие ягодицы, которые словно созданы для того, чтобы их покрепче сжимать пальцами.

— Синяки оставишь, — с наигранным недовольством шепнула ему в губы Джинни, одновременно с этим поднимая ногу и закидывая ее Гарри на бедро.

Гарри воспринял это как приглашение и тут же нырнул рукой под короткий подол.

— Ты знаешь, что тебе просто дико идет розовый? — спросил он, чуть надавливая пальцами на промокшую насквозь ткань трусиков.

— Что… ох… Гарри… — Джинни едва не потеряла равновесие; Гарри в ответ покрепче прижал ее к стенке кабинки, а свободной рукой подхватил под ягодицы.

— Так вот… — снова заговорил он, отодвигая трусики в сторону и проскальзывая пальцами в горячую влагу, — ты совершенно сногсшибательна в розовом цвете… Так что если ты знаешь, кто заколдовал твою одежду, скажи ей спасибо.

— Черт, Гарри, но я ненавижу... — тут Джинни снова охнула, потому что Гарри коснулся ее клитора. — …ненавижу… розовый цвет, да.

— А я с некоторых пор не люблю женские туалеты, — сказал он, легонько укусив ее за мочку уха. — Но в данный момент… — Гарри ввел один палец внутрь, и Джинни застонала. — ...Я переживу даже внезапное появление Плаксы Миртл.

— Гарри! — прыснув, Джинни пихнула его кулаком в грудь и тут же жарко поцеловала, когда Гарри ввел в нее второй палец, а следом за ним — и третий.

Разорвав поцелуй, Джинни быстрыми и не очень точными движениями расстегнула пуговицы его мантии, и та отправилась на пол к розовому шифону. Гарри продолжал ласкать ее пальцами, а в брюках становилось все теснее и теснее. Джинни взъерошила ему волосы, прошлась ладонями по шее, плечам, огладила спину, а затем наконец-то ухватилась за ремень. Гарри чуть не кончил от одного беглого взгляда на тонкие пальчики, безжалостно расправляющиеся с металлической пряжкой.

Вынув из Джинни мокрые пальцы, он развернул ее спиной к себе и задрал подол платья. Невесомые кружевные трусики быстро отправились на пол к остальной одежде.

— Твоя попка — это произведение искусства, Джинни. Жаль, я не Микеланджело, — Гарри прижался напряженным подрагивающим членом к округлым белым ягодицам, Джинни подалась к нему.

— У тебя есть кое-что получше, чем резец, — она хихикнула, но ее смех перешел в протяжный стон, стоило Гарри медленно в нее войти.

— Как ты хочешь сейчас? — шепотом спросил он, наклонившись к Джинни и лизнув ее в шею.

— Медленно.

Он сделал несколько плавных неторопливых толчков.

— Можно быстрее, — голос Джинни звучал хрипло, и Гарри снова чуть не кончил.

— Нет, подожди, — он был не готов к стремительному финалу. — Я все же немножко тебя помучаю.

Джинни то ли всхлипнула, то ли рассмеялась. Гарри двигался в размеренном ритме, прижавшись к ней сзади всем телом. Не останавливаясь, он завел руку вперед, нежно провел пальцами по животу Джинни, поднимая платье ещё выше, до самой талии, после чего лёгкими дразнящими движениями спустился вниз, к промежности, обильно истекающей влагой. Джинни одобрительно потерлась об его пальцы.

— Гарри… — за свое имя, произнесённое этим голосом, он был готов ещё раз встать под Убивающее заклятие.

Он снова толкнулся в Джинни, на этот раз сильнее и глубже, и в этот самый момент раздался звук открывающейся двери. Впрочем, Джинни, кажется, ничего не услышала — в то время, как Гарри напряжённо замер, она стала проявлять инициативу и нетерпеливо скользить взад-вперёд по его члену. Он охнул и тут же прикусил щеку, сдерживаясь от стонов, потом быстро наклонился к Джинни и мягко прикрыл ее рот ладонью. Кажется, она снова ничего не поняла, потому что, огласив кабинку своим сладким «м-м-м», принялась облизывать его пальцы.

— Нет, нет, Джинни, тише, — прошептал он ей на ухо, прижав к стенке и не переставая массировать ее клитор. — Сюда зашли.

В подтверждение его слов чьи-то каблучки звонко зацокали по кафелю. Открылась и закрылась дверь одной из кабинок.

— Я не могу терпеть… Где палочка… Надо заглушающее наложить… — еле слышно пробормотала Джинни, насадившись на член Гарри так, что у него чуть искры из глаз не посыпались.

Тяжело дыша, он огляделся вокруг. Палочки при нем не было — она лежала где-то в кармане упавшей на пол мантии, с палочкой Джинни дело, вероятно, обстояло точно так же. А, плевать! Тяжесть в паху стала такой невыносимой, что Гарри осталось только сцепить зубы и возобновить фрикции. Лаская рукой извивающуюся под ним Джинни, он все быстрее и быстрее входил в нее, не в силах затормозить. Когда Джинни снова излишне громко всхлипнула, Гарри, не особо церемонясь, укусил ее за шею и вложил в ее рот пальцы. Скользнувший по ним горячий влажный язык стал последней каплей, и Гарри, глухо зарычав, кончил. Уткнувшись лбом в рыжий затылок — как хорошо всё-таки пахнут ее волосы! — он довел до оргазма и Джинни, которая, дернувшись в его руках, издала какой-то странный звук и…

О, Мерлин, она смеялась, беззвучно сотрясаясь в его объятиях, а Гарри понимал, что ещё чуть-чуть — и он присоединится к ней, несмотря на сладкую истому во всем теле и весь эротизм момента.

Кое-как они собрали вещи с пола, вернули себе пристойный вид — платье так и осталось розовым — ещё раз поцеловались и…

— На всякий случай, — прошептала Джинни, накладывая на Гарри дезилюминационные чары. — Я не слышала, выходил ли кто-то из туалета, так что лучше перестраховаться.

Гарри хотел было сказать, что по части маскировки никакое колдовство не сравнится с его мантией-невидимкой, но потом подумал, что ему, в общем-то, все равно. Поэтому, не говоря ни слова, он послушно дождался, пока Джинни отомкнет задвижку, и, когда она шагнула из кабинки, последовал за ней.

Чувство, которое возникает во время наложения дезилюминационных чар, не очень приятно — кому понравится, если об его макушку треснут сырое яйцо? — но куда более неприятные ощущения Гарри испытал, завидев у длинного ряда раковин с подсвеченными зеркалами женщину, чью голову украшала шляпа со стервятником.

Джинни, шедшая впереди, то ли хмыкнула, то ли ахнула, то ли подавилась — Гарри не понял — а потом старательно запахнула свою шифоновую мантию, спрятав возмутительно голые коленки.

— Добрый вечер, мисс Уизли, — чопорно поприветствовала Августа Лонгботтом Джинни, едва они с ней поравнялись.

— Здравствуйте, мэм, — с необъяснимым энтузиазмом отозвалась Джинни, а Гарри восхитился ее выдержкой.

Потом он заметил, что Августа смотрит не на Джинни.



Августа Лонгботтом неодобрительно наблюдала, как Джинни Уизли и сгусток воздушной ряби покидают женский туалет.

Когда дверь за ними закрылась, она отвернулась к зеркалу, тщательно подвела губы розовой помадой, припудрилась, после чего сложила все в свой обшитый бисером старый ридикюль и, покачав головой, пробормотала:

— В конце концов, это негигиенично...