Глава I

Ночь накрыла морозный тихий Скайхолд. На укреплениях можно еще было встретить патрулирующие отряды солдат, но большая часть обитателей крепости уже видела десятый сон, согретая толстыми стегаными одеялами.
В таверне допивал последнюю кружку ужасного пойла Железный Бык, рядом, уткнувшись в свой рукав, сопела Сера. Коул боролся во сне со своими демонами, а Кассандра, ворочаясь, то и дело тянулась к мечу, прислоненному к спинке кровати. Жозефине снилось море и чайки, а Лелиана вновь видела во сне последний разговор с Джустинией.
Блэкволлу снился ужасно пошлый сон, где он накручивал на руку тугие шелковистые каштановые локоны и ласкал смуглую гладкую кожу. Варрик не мог уснуть, потому принялся второй раз за день чистить и полировать Бьянку. Дориан, прислонившись спиной к стене таверны, скрытый тенью, поджидал Быка. За ним из окна своей спальни наблюдала Вивьен, неодобрительно покачав головой, когда Бык, наконец, вышел из таверны и два таких разных тела переплелись между собой прямо посреди двора. Солас путешествовал в Тени, его сны спрятаны были от посторонних, отчаянно охраняемые подсознанием мага.
Каллену снова снились кошмары, боль пронизывала его тело, он метался, пытаясь отличить явь от сновидений, пока мягкий голос не ворвался в его раскалывающуюся голову:
— Каллен, ты слышишь меня? Командор!
Боль отступила, мышцы расслабились, красная пелена спала, и Каллен смог открыть глаза.
— Прости, я снова напугал тебя. Я… не хотел, — сбивчиво стал извиняться бывший храмовник.
Эвелин нежно гладила его по волосам, перебирая короткие завитки длинными пальцами.
— Перестань каждый раз извиняться. Твоей вины нет. И мне нравится по несколько раз за ночь просыпаться и …
Каллен густо покраснел и уткнулся носом в рыжие волосы Инкизитора.
— Ты как всегда заставляешь меня краснеть.
— О, поверь мне, это совсем не сложно. Мой командир, вы весьма легко смущаемый человек. Но в чем основная прелесть того, что ты вечно краснеешь, так это то, как тогда выделяется твой шрам над губой.
Эвелин провела пальцем по рубцу, а затем повторила тоже самое языком. Каллен прикрыл глаза и сдавленно выдохнул ей в щеку.
— А мне нравится твой шрам на предплечье, он такой холодный на твоей смуглой коже. Словно тонкая линия зимы посреди лета, — мужчина прочертил пальцем линию над шрамом Тревельян. Теперь она судорожно глотнула воздух и плотнее прижалась к своему мужчине.
— Откуда он у тебя? — спросил Каллен, продолжая задумчиво, водить пальцем по коже Инквизитора.
— Когда я закрывала первый разрыв, вернее первый раз попыталась, меня когтем задел демон. Солас помог мне таки схлопнуть его, а Кассандра после боя обработала рану, но до настоящего лекаря было далеко, потому и остался шрам.
Эвелин снова провела языком по линии шрама над губой Каллена. Эта тонкая словно призрачная полоска на его бледной коже явно не давала ей покоя.
— А откуда у тебя твой шрам?
Каллен на секунду напрягся, взгляд стал отрешенный. Эвелин потянулась рукой к его щеке.
— Прости, я не хотела…
— Перестань и ты каждый раз извиняться, — усмехнулся бывший храмовник. — Ты хочешь знать обо мне больше. Мне нравится это… Это так необычно, что кто-то беспокоится обо мне. Что кто-то есть в моей жизни… Я просто должен научиться отгораживаться от воспоминаний.
Командор коснулся губами ключицы Тревельян, отчего та блаженно зажмурилась.
— Этот шрам оставила рыцарь-командор Мередит. Когда я понял, что ее методы далеки от тех, что требовались, я выступил против нее. Хотя ты знаешь эту историю.
— Лириумным мечом?
— Нет, моим собственным, она одной рукой сделала захват, резнув меня моим же мечом, а второй с лириумным мечом отбивалась от Защитника. Если бы она поранила меня мечом из красного лириума, я бы здесь с тобой сейчас не лежал.
Каллен прикрыл глаза и машинально запустил руку в волосы Эвелин. Это успокаивало его, иногда он останавливал себя за секунду до того как сделать тоже самое во время военного совета. Это, несомненно, позабавило бы Лелиану и Жозефину, но смутило бы его самого и леди Инквизитора.
Каллен опустил руку и провел ладонью по лопаткам девушки. Эвелин прогнулась, обнимая руками широкую грудь командора. Вдруг она вскрикнула и отодвинулась, морщась от боли.
— Ох, этого там раньше не было! — Каллен присел, опершись одной рукой на подушку. — Как я не заметил бинты, когда мы первый раз…кхм…эм… как я не заметил раньше?
— В Адаманте, когда рушилась башня, в полете меня задела балка или камень, не знаю точно. Там больше синяк, а не рана, я попросила лекаря спрятать как-то повязку, и то, что ты заметил ее только теперь, говорит о ее мастерстве.
— Нет, это говорит о том, что я не внимательный и больше думаю о… своих потребностях, чем о тебе. Я должен заботиться о тебе!
Каллен отвернулся, а Эвелин наоборот придвинулась ближе и положила голову ему на плечо. Она чувствовала, как бьется его сердце, чуть ускоряясь, когда ее рука легла ему на бедро. Она знала, всегда знала, что ей придется бороться с его страхами, его демонами. Знала, что он сильный, но она делает его сильнее. И это так нужно было ему, так нужно было ей.
— Знаешь, а у меня есть один шрам, он в таком месте… Тебе понравится.
Эвелин откинула одеяло, и повернула рукой голову Каллена, заставляя его смотреть на нее. Кожу под ключицей прямо над грудью пересекали несколько отметин.
— Знаешь, откуда они?
Каллен не мог отвести взгляд. Он все еще не до конца верил, что она принадлежит ему. Что она выбрала его. Он знал, что ей придется разделить с ним тяготы его страхов, его внутренних демонов. Он хотел бы избавить ее от этого, но Тревельян делала его сильнее. Только она могла вытащить его из алых лириумных кошмаров, что преследовали его. Только она могла освободить его из всех его магических клеток. Ее зеленые глаза были его якорем. Потому он, прикоснувшись пальцами к огрубевшей коже на шрамах, тихо выдохнул:
— Нет. Когда мы первый раз… когда…мы…кхм…они уже были, заживали, но уже были.
Эвелин наклонилась, целуя Каллена в скулу, а его рука скользнула чуть ниже, задев затвердевший сосок. Он притянул ее за талию к себе. Она перебросила ногу и села верхом. Его глаза блестели, отражая ее собственное желание.
— Когда Корифей напал на Убежище… Разрушившийся требушет падал на меня… Я зацепилась о доски или что-то из чего торчали гвозди. Если бы не было так холодно, я, скорее всего не успела бы дойти до вашей стоянки, а истекла кровью по пути.
Каллен замер, руки безвольно опустились. Эвелин прижалась всем телом к нему и прошептала в самое ухо:
— Я еще не один раз окажусь в опасности. На моем теле появится еще не один шрам, как и скорее всего на твоем. Но ты должен верить… Знать, я всегда вернусь к тебе. Всегда…
Каллен прижал к себе ее сильное гибкое тело, вдохнул слабый мятный аромат ее волос.
— Я верю тебе…
— А теперь, мой командор, я приказываю отставить грусть-печаль и … заняться кое-чем более интересным.
Каллен ухмыльнулся, перекатываясь, и оказываясь теперь сверху.
— Слушаюсь, Вестница.
Он покрывал ее израненное тело поцелуями, а Тревельян скользила пальцами по его коже испещренной шрамами.
— Я люблю тебя… — шептали они друг другу, переплетая руки и ноги, спасая друг друга от ночного скайхолдского холода.