Глава I

- Мисс Уизли, позвольте напомнить Вам, что на должность префекта Хогвартса просто так не назначают, - голос директора Макгонагалл был предельно вежлив, но в его интонации все же читалось некоторое раздражение. – Посему я прошу вас обдумать предложение руководства еще раз, ибо на ваше место претендует ваша кузина – Элоиза Уизли, особа весьма легкомысленная хоть и вторая по успеваемости на Гриффиндоре.
- Так в чем же проблема, профессор? – Роза держалась прямо, даже, можно сказать, самоуверенно, с гордо поднятой головой. – Элоиза талантлива, активна, хоть порой чрезмерно, но она умна, поэтому потеря будет не столь уж заметна…
- Роза, - Макгонагалл встала рядом с девушкой и заглянула ей в глаза, - отчасти я понимаю ваше нежелание занимать этот пост, но можете ли вы привести более веский аргумент?
Девушка чуть улыбнулась. Она знала, что с должностью старосты может справиться только она, потому что лишь ей хватало выдержки и терпения сохранять непререкаемый авторитет перед всей школой вот уже на протяжении шести лет. Привести аргументы было не сложно, хоть и казались они весьма туманными, ведь только одна причина была довольно веской. Но думать об этой причине было непозволительной тратой мозговых ресурсов, как выражался отец.
- Я - ловец гриффиндорской команды по квиддичу, - четко выговаривала слова Роза, глядя прямо в глаза директору, - тренировки начинаются уже на следующей неделе, и пропускать их нельзя, как вы знаете. Я – куратор практических занятий по защите от темных искусств на младших курсах, соответственно, работы у меня не меньше, чем у самого преподавателя. Я – редактор школьной газеты, выпуски которой выходят без перебоев вот уже три года каждую неделю. А еще я – лучшая ученица Хогвартса. Вы считаете, что я смогу осились столь ответственное мероприятие, как префектура? Отнюдь…
- Мисс Уизли. Роза, - Макгонагалл широко улыбнулась, положив свои тонкие руки на худенькие плечики девушки, - ты потрясающий оратор. Ты – дочь своих родителей: рассудительна, как мать и горяча, как отец. Ты уникальное противоречие. Но ты верна себе, а это главное. Но ты забыла добавить, что ты – лидер антислизеринского движения, ведь я правильно выразилась?
Роза напряглась. Ей было неприятно об этом говорить с директором школы.
Тихая «послевоенная» война велась уже давно. В прошлом Джеймс Поттер удачно отстаивал честь Гриффиндора и других подвергшихся нападкам слизеринцев студентов. Теперь пришло время Розы бороться с «гаденышами» серо-зеленого факультета.
Война велась изощренно. С использованием проклятий, травли, поклепов. Слизеринцы не гнушались и физической расправой, когда понимали, что их магия не так сильна, как у хорошо подготовленных гриффиндорцев. Забини, Нотт и Гойл вылавливали «вражеских» первокурсников в темных коридорах замка и силой заставляли шпионить за своими же. Мерзко, но действенно.
А с чего все это началось?
Началось все почти сразу после восстановления Хогвартса. Дети многих осужденных последователей Темного Лорда были не согласны с участью своих родителей, что не боялись выражать в довольно резкой форме. Негласно они оставались лидерами в Хогвартсе, потому что дети убитых работников Министерства и многих других невинных жертв оставались в меньшинстве. Пока не появился Тедди Люпин. Он первый поднял бунт против слизеринских змей. Потом были дети Джорджа Уизли, а потом Джеймс Поттер. У каждого из них был достойный соперник на Слизерине. Но Розе достался самый жестокий и умный из всех. Скорпиус Малфой.
- Роза?..
Голос Макгонагалл был обеспокоенным.
- Я всегда считала, что ты достаточно сильна, чтобы справиться с недругом на своей территории, ну или, по крайней мере, на общей территории. Но чтобы ты так испугалась?..
Уизли сразу почувствовала провокацию. Нет, она не попадет на удочку. Не раз ее брали на «слабо», хватит. Не один перелом пришлось залечивать после подобных геройств.
- Я не испугалась. Я буду прикрывать вас с тыла.
Девушка лукаво прищурилась и склонила голову.
- Я могу быть свободна?
- Да, Роза, можете идти. Боюсь, вы сами не понимаете, от каких привилегий вы отказываетесь.
- Если вы считаете, что ежедневное созерцание физиономии Малфоя – привилегия, то вы действительно ошиблись с выбором старосты школы от лица девушек. До встречи, директор Макгонагалл.
Профессор лишь молча кивнула в ответ, понимая, что спорить с этой девушкой бесполезно.

Роза устало облокотилась о каменную стену и потерла лицо холодными ладонями. Это внешне она такая холодная Роза Уизли, а внутри горело адское пламя страха перед новым учебным годом. Наверняка Малфой научился у своего папочки новым приемам Темной магии. Что ждет Гриффиндор теперь? Новая волна террора, который списывают на подростковые всплески агрессии и с которыми не считают нужным бороться? А может руководство специально остается в стороне от многолетних баталий, позволяя студентам самостоятельно решать возникшие проблемы. Слава всемогущему Мерлину, смертельных исходов зафиксировано не было, а то бы Роза посмотрела на реакцию своих родителей, в последнее время очень обеспокоенных замкнутостью любимой дочери.
- О, Уизли…
Этот голос девушка узнает из тысячи. Нет, из миллиона.
Звонкий, чуть вибрирующий тембр заставлял вжиматься в стену. Чувствовалась властность, сила, некая таинственность в этом голосе.
Малфой совершенно бесшумно приблизился к Розе и, с присущей только ему грациозной надменностью, взглянул в ее лицо. Он был выше девушки почти на две головы, поэтому Розе приходилось высоко поднимать свою, чтобы ответить тем же презрительным взглядом.
- Малфой, - Роза приготовилась, легко нащупав в кармане мантии волшебную палочку. – Я могу поздравить тебя с назначением? – Это была всего лишь игра. Игра для двоих. Она начинала, он продолжал, а заканчивалось дуэлью, которую всегда кто-нибудь прекращал. Но ни Малфой, ни Роза. Кто-то извне. Вот только сейчас что-то изменилось.
- А тебя не удостоили такой чести? – Этот прищур небесно-голубых глаз все время вводил девушку в ступор. Она не могла понять, как можно быть такой скотиной с такими потрясающе красивыми глазами?
- Пусть будет так, - спокойно ответила Роза, удивляясь тому, что Малфой стоит не шелохнувшись.
Обычно он первым начинал поединок. Но теперь точно что-то изменилось.
Роза насторожилась. Палочку она держала все так же крепко, но поза ее теперь была более расслабленная.
- В таком случае еще увидимся. Уизли.
Юноша прошел мимо Розы, ни разу не обернувшись, что было уже не удивительно. Это шокировало.
- Чудеса, да и только, - пробормотала девушка себе под нос и пошла в сторону башни Гриффиндора.

- Ты видела Малфоя? – Вероника Долгопупс была неутомимой болтушкой, верной подругой, что не мешало ей быть вездесущей и весьма любопытной особой.
Вот только сейчас произнесенная ею фамилия недруга казалась Розе не такой противной. Почему-то девушке не захотелось обозвать его в ответ хорьком или гаденышем, кем-то, кто был ей не приятен. Розе просто хотелось забыть о почти неуловимом изменении в манерах слизеринца. Словно он сменил тактику поведения, что еще больше пугало, но не отвращало. Эта мысль заставляла Розу уважать Малфоя как противника. Что тоже удивляло. Они взрослеют? Определенно кто-то что-то начинает понимать, а кто-то что-то меняет. Но эта холодная война не может прекратиться сейчас, в этот момент, когда Роза внезапно поняла, что что-то изменилось во вражеском поведении. Это абсурд. Борьба велась столько лет. И Роза не вправе закончить все сейчас только потому что она неожиданно зауважала… О, Мерлин! О каком уважении речь?
- Я видела Малфоя и, скажу тебе честно, не в восторге от того, что он староста школы, - быстро включилась Роза в разговор, чтобы не мучить себя появляющимися из ниоткуда угрызениями совести.
Вероника удивленно вскинула брови:
- Так ты не в курсе?
Роза перестала ходить по комнате и остановилась прямо напротив подруги.
- В курсе чего я должна быть? Признаюсь, я мало что слышала, ведь я сегодня весь день провела на стадионе, обкатывая новую метлу.
Девушка действительно решила посвятить весь выходной полетам на новом «Нимбусе», поэтому старалась не думать ни о чем, кроме постоянно удирающего снитча.
- Роза, - подруга заговорщитски наклонилась к ней и зашептала, будто боялась, что их подслушают, - Малфой отказался от поста префекта в пользу Клайва Роджерса с Пуффендуя.
Роза почувствовала, как сердце с противным гулом ухнуло вниз и затерялось где-то в районе пяток.
- Почему? – хрипло произнесла она, понимая, что что-то происходит. И это «что-то» ей определенно не нравилось.
- Сказал, что он не может нести такую ответственность. Не похоже на него, правда?
- Да уж…
Роза ничего больше не спрашивала.
Никогда, никогда Малфой не отказывался от власти. Никогда он не отказывался от возможности быть выше, чем остальные.
Девушка вышла из комнаты, провожаемая изумленным взглядом подруги.
Никто не мог понять, как осточертела Розе эта треклятая борьба за лидерство. Она просто устала. Роза хотела хорошо закончить Хогвартс и рвануть за океан, ничего большего. Ей за это лето удалось уговорить и мать, и отца, а так же всех остальных членов ее многочисленной семьи, что тоже было удивительно, учитывая тот факт, что бабушка Молли в жизни не отпустила бы любимую внучку дальше Ла-Манша.
Сейчас же Роза просто хотела найти Альбуса, своего кузена, чтобы сообщить ему новости.
Брат и лучший друг в одном лице сидел на краю мемориального комплекса посвященного победе над Волан-де-Мортом. Свесив ноги с толстой стены, юноша жевал красное яблоко, вкусно похрустывая сочной мякотью, и смотрел на суетящихся в воздухе чаек.
- Ал?
- Мм…
Кузен даже не обернулся.
- Ты в курсе, что Малфой отказался от поста старосты?
- Угу, - с полным ртом ответил Альбус.
- Ты мог бы сказать, что ты об этом думаешь?
Роза доверяла брату, как никому. Альбус Северус Поттер не отличался физическим здоровьем в отличие от старшего брата, но обладал потрясающим аналитическим мышлением. Если нужен был серьезный, взвешенный совет, то всегда можно было обратиться за ним к Алу, зная, что он будет на девяносто девять процентов правильным.
- Ты знаешь, даже для меня душа Малфоя – потемки, - с сарказмом ответил он. Но тут же задумчиво добавил: - Сегодня ни одного первокурсника не заставили делать что-то по указке Слизерина. Похоже, войне приходит конец, Роза.
- Ты так думаешь? – Призрачная надежда затрепыхалась внутри сознания взволнованной девушки.
- Рано или поздно это должно было случиться.
- Но не так… неожиданно.
Только в присутствии своих она могла оставаться собой – неуверенной девушкой со своими слабостями и недостатками.
Роза всегда вспоминала слова отца, произнесенные им, когда она училась на третьем курсе и приехала на Рождество с большим синяком под глазом – повздорила с одной из самых противных слизеринок прямо в вагоне «Хогрватс-Экспресса».
Рон Уизли тогда сказал, что гнуться на ветру, подставляя шипы холоду, не так опасно, как стоять хрустальным украшением в серванте. Ведь хрусталь хрупок. Один взмах руки, и мягкий ковер украшен миллионом мелких осколков, красиво переливающихся на свету. А битва – всегда добро. Живая роза борется с холодом и ненастьем до последнего… Это подстегивало девушку к решительным действиям.
- А ты хотела бы кого-то убить, тем самым положив конец многолетней войне? – Ал повернулся к Розе и пристально взглянул в ее лицо.
- Нет, но…
- Постарайся не делать опрометчивых поступков. Ну, типа там вызовов на дуэли или саботирований, это все равно ни к чему не приведет.
- Я не понимаю твоей позиции, Ал.
- Она ясна, как белый день. Малфой повзрослел и тоже устал от бессмысленной борьбы, как и ты.
- Как и я? – Роза действительно не понимала, что имел в виду кузен.
- Знаешь, дорогая сестренка, мне иногда кажется, что твои таланты преувеличены, особенно те, которые касаются твоей проницательности, - и, видя молчаливый укор в глазах, Альбус поспешил добавить: - Твои шипы, его жало – все так гармонично. Вы сильны. Каждый год каждый из вас оттачивал свои магические таланты так, что мастера Министерства старой закалки могут вам позавидовать. За шесть лет такие игры могут поднадоесть умным людям…
- Я понимаю, ты меня считаешь умной, - тихо вставила Роза, не глядя на кузена, - но Малфой то чем удостоен такой чести?
- Может ты и не заметила, но среди юношей Хогвартса он самый сильный волшебник, Роуз. Помимо всего прочего, обладая связями его семьи, силой духа и природным аристократизмом, Скорпиус Малфой является абсолютным лидером Слизерина. Мало того, остальные факультеты, кстати, это тоже заметно, не знаю, как ты проглядела, прямо-таки благоговеют перед этим сукиным сыном.
В конце монолога Ал так залихватски хохотнул, что Роза невольно улыбнулась.
- А тебе, - продолжил Поттер, - раз уж ты собралась поступать в Мерилендскую Магическую Академию мракоборцев, лучше заняться учебой, а не межфакультетскими войнами.
Возникшая пауза в диалоге позволила молодым людям обдумать услышанное и сказанное. Через какое-то время Роза обняла брата.
- Я так хочу, чтобы этот ужас закончился.
- Все хотят, но остановиться может только сильный. Многим слизеринцам не хватает ума, а кому-то смелости. А Гриффиндорцы так и вообще готовы в огонь и в воду, лишь бы отстоять честь факультета. Все связано. Только ты и Малфой можете эту ситуацию свернуть до размера небольшого конфликта с вытекающей из него политикой игнорирования.
- Небольшой конфликт… - тихо повторила Роза.
Но уже через секунду девушка решительно поднялась с постамента и рванула в сторону замка.
- Вызвать на разговор, - бормотала сама себе девушка, ускоряя шаг. – Предъявить требования, объявить перемирие, и дело в шляпе. Малфой, Малфой…

Девушка не успела подняться к главному входу, как ее обступили слизеринцы с палочками наготове. Во главе компании с наглой ухмылочкой выступала Пэрис Гринграсс – заклятый враг всех девушек Гриффиндора. Это по ее наводке два года назад избили Лили якобы из-за того, что девочка украла у слизеринки палочку. Если бы не вовремя подоспевшие Роза и Ал, патрулировавшие коридоры Центральной Башни, девочка не одну неделю провела бы в лазарете Хогвартса. Если не в больнице имени Святого Мунго…
- Ну, что, Уизли, вот и встретились.
- И что же ты мне сделаешь? – гордо подняла голову Роза, понимая, что попала в крайне неприятную ситуацию.
- Ничего, зачем же руки марать о таких, как ты?..
Роза не успела выхватить палочку, как в нее полетели сразу несколько оглушающих заклятий.
Громкое «Протего!» заставило вздрогнуть прежде, чем проклятия достигли цели.
В центр плотного кольца с крайне суровым выражением лица входил Скорпиус Малфой. Он держал свою необычную палочку перед собой и, к удивлению большинства собравшихся, направлял ее не на лидера вражеского факультета, а на Пэрис.
- Очень аристократично, - он оглядел обескураженных однокурсников, - семеро на одного. И это шесть лет борьбы…
- Что ты хочешь сказать? - шипя, проговорила Гринграсс.
Роза видела, как изменилось выражение красивого (о, Мерлин, она считает Малфоя красивым?!) лица слизеринца - удивленно вытянулось, а правая бровь изогнулась дугой.
- Я не этому вас учил, - от вкрадчивого голоса Малфоя по коже девушки поползли мурашки, а сердце громко заухало где-то в горле. – Не умеешь действовать подобно нашим предшественникам – умело плести интриги и отравлять жизни неугодным посредством разного рода инсинуаций – не хватайся за грязную работу. Вред вражескому генералу нанесенный твоими неосторожными выпадами может стоить нам звания великих и коварных «слизеринских змей»…
И он посмотрел Розе прямо в глаза.
Девушка остолбенела – столько иронии читалось в этом разоружающем взгляде. Она ведь ни разу не видела этих голубых глаз так близко. И только сейчас Роза заметила, какими печальными они были на самом деле – не холодными, не надменными, а именно печальными.
А мысли так и рвались наружу нескончаемым потоком ругательств, удержать которые стоило колоссальных усилий. Слизеринцы с шумом разошлись, грозя самой Розе и Гриффиндору в целом скорой расправой.
Слова, слова... А действия-то и заключались только в нападении группы магов-недоучек на одного. И ничего большего вот уже на протяжении шести долгих лет.
- Пошли, - резко сказал Малфой, схватил девушку за локоть и потащил в сторону леса.
Он вмиг изменился. От его ироничной учтивости не осталось и следа.
- Да что ты делаешь, кретин? – вырываясь закричала Роза, понимая, что против хватки тонких пальцев слизеринца ей противопоставить нечего. Палочка была зажата в руке, которую держал Малфой.
Выдержка подводила, сил вырываться уже не было, поэтому остаток пути они прошли в абсолютном молчании. Розе оставалось тешить себя надеждой, что Ал все-таки заметил потасовку возле входа и теперь идет за ними следом, чтобы спасти кузину из лап мерзкого слизеринца.
- Все, хватит, - резко сказал Малфой и остановился на небольшой полянке вблизи Запретного леса. – Теперь послушай меня…
Роза словно очнулась. Она смотрела на врага широко открытыми глазами и не понимала, почему он до сих пор ее не убил, или, по крайней мере, не покалечил, что было бы естественней, чем то, что происходило сейчас.
- Эта война длится не один год, - голос слизеринца был до того звонким, что, казалось, птицы перестали щебетать в предвечерних сумерках. – Сказать честно, последние шесть лет уже ведется не война, а просто некое подобие борьбы за место под солнцем. Обрати внимание, даже директор и деканы факультетов не вмешиваются в наши разборки…
- А может они уже определились с лидером? – устало прохрипела Роза, внимательно вглядываясь в бледное лицо Малфоя.
- Да, я тоже так думал, поэтому они и назначили нас с тобой старостами. Удивительно, правда?
- Да уж, вот он – вселенский парадокс, - хмыкнула Роза.
- В таком случае, считаю своим долгом предупредить тебя, что с этого дня, если мы достигнем определенного единогласия, мы прекратим активные действия друг против друга…
- А как же Пуффендуй и Когтевран? – снова прервала юношу Уизли.
- А что они? – не понял тот.
- На них вы тоже прекратите свою охоту? – строго спросила Роза.
- Охоту?.. Странно, а я думал, что они просто так попадают под руку Гойлу и Нотту, поэтому получают, а тут, оказывается, они с вами в одной связке?
Молодые люди на короткое время прервали диалог.
Они просто смотрели друг на друга, понимая, что теперь в их руках что-то изменить в той ситуации, которая возникла много лет назад.
Роза не могла отвлечься от созерцания мужской привлекательности Малфоя, в то время как он все так же печально вглядывался в ее лицо. Иногда, заметила девушка, казалось, что он хотел что-то сказать – рука его чуть поднималась, но опять опускалась вниз, а из горла вырывался едва слышный судорожный вздох. Что-то определенно было не так…
Роза не выдержала:
- Послушай, ты! – к девушке вернулась сила духа. – Я не знаю, что имеешь в виду, говоря, что тебе война надоела, но не Гриффиндор начал террор. Не Гриффиндор вылавливал малышей в подворотнях, чтобы показать им – что есть сила. Это не я науськивала своих громил, чтобы избить твою кузину. Это не я ходила по Хогвартсу с таким видом, что я – царь и Бог, не дай Мерлин…
- Понятно, - с готовностью ответил Малфой и примирительно поднял руки перед собой.
- Что с тобой? Ты отказался от власти? – Роза решила добить врага, пока живой, как говорится.
- Я никогда власть не потеряю, забываешься, Уизли, - его тон был угрожающе спокоен, а улыбка вызывала ужас. – Ты прекрасно осведомлена о моих талантах, особенно, что касается темной магии…
- Нашел, чем хвастаться, - спокойно парировала Роза.
Но Малфой, словно не обратил внимания на ее выпад, продолжил:
- В наше время без подобного мастерства не обойтись.
- Сейчас мирное время, - Роза нахмурилась.
- Ты уверена? – хитро прищурился слизеринец.
Теперь девушке было не так противно смотреть на него. Впервые за долгое время они разговаривают, не повышая тона, не вынимая палочки. Впервые она не боится его взгляда, который оказался таким странным. Впервые он выглядит неуверенным, не смотря на всю браваду.
- Ты не знаешь, что творится в волшебном мире? - тихо-тихо спросил Малфой. А потом, словно о чем-то догадавшись, ухмыльнулся: - Ну, конечно! Твои дражайшие мамочка и папочка не считают нужным вводить тебя в курс дела!
Роза не совсем понимала, что он говорит, потому что была уверена – родители ей никогда не врут.
- Родители тебе не врут, - будто прочитав мысли девушки, ехидно заявил Малфой, - они просто не говорят всей правды. Там, за стенами Хогвартса, все еще опасно, хоть Министерство и усилило контроль над использованием Темной магии. Неужели вы, наивные умишки, думали, что после смерти Волан-де-Морта никто не станет за него мстить, или возрождать его идеи?
- Я была всецело поглощена внутришкольной войной, Малфой, - гордо вскинув голову, сказала Роза, но все же почувствовала, как мерзкий холодок прошелся по позвоночнику. – А мои родители, видимо, посчитали, что мне и Хогвартских проблем вполне достаточно.
Не говорить же этому жалкому аристократишке, что ее действительно волнует тот факт, что мама и папа скрыли от нее такую информацию. Теперь понятно, почему они подолгу задерживались на работе, когда Роза и Хью бывали дома на каникулах. Они волновались…
- Значит, ты готова согласиться на перемирие? – Малфой говорил спокойно, словно обсуждал не хрупкое перемирие враждующих сторон, а погоду на ближайший уик-энд.
- Послушай, - Роза обошла молодого человека, внимательно вглядываясь в его позу, словно в поиске чего-то доказывающего ее подозрения о слабости и неуверенности слизеринца, - а тебе-то какое дело, что будет твориться в Хогвартсе? Слизерин испокон веку держался в стороне, а тут вдруг такое участие.
- А вот мои скрытые мотивы – не твоего ума дела, Уизли, - дружелюбная улыбка обескураживала, но Розу было трудно провести.
- Ты же знаешь, что эту войну вам не выиграть, - прошипела Роза.
- Уф, как страшно! – Малфой откровенно издевался над девушкой. – Нам не выиграть, и вам не выиграть. Замкнутый круг, правда? А знаешь, почему?
Роза прищурилась. А Малфой продолжил:
- Потому что исход никому не интересен. Нам нравится сам процесс – шпионы, разведка, активное участие, невинные жертвы – все это кажется приближенным к жизни наших родителей. Вот только твои родители – герои, а мои – никто. Ну, почти никто. Отец добился всего, чего хотел. Но он как был трусом, так и остался. А супруги Уизли все еще продолжают спасать волшебный мир от врагов!
Малфой неожиданно засмеялся. Зло засмеялся, противно.
Роза почувствовала, как знакомое чувство раздражение поднимается в груди.
- Ты мерзкий упырь, Малфой! – сквозь зубы проговорила она. – Моих родителей не смей трогать! Твой поганый язык не достоин даже фамилию мою произносить, не то, что обсуждать мою семью!
- Не горячись, рыжая! – еще громче засмеялся слизеринец. – Предлагаю мир и точка!
Он грациозно протянул палочку, чтобы прикоснуться ею к кончику палочки Розы – знак предложения если не дружбы, то хотя бы прекращения войны.
Прежде, чем Роза ответила на этот жест, она все-таки решила выяснить кое-что:
- Но почему, Малфой? Что с тобой случилось?
- Ты действительно хочешь знать? – Малфой устало опустился на ствол сломанного дерева и запустил пальцы в курчавые светлые волосы. Его наигранной веселости как не бывало.
Роза не знала, что ответить. Еще месяц назад она бы сказала, что ей нет никакого дела до гадкого слизеринца, а сейчас она стоит рядом с ним и хочет понять его. Хоть на минутку. Хоть на мгновение понять, чем он живет. Не для того, чтобы узнать его слабое место, что очень удивило девушку-генерала, а просто так, по-человечески.
- Да, я хочу знать.
Малфой посмотрел на Розу снизу вверх. Какое-то время он не отводил взгляда, а потом тихо начал:
- В моем доме толстые каменные стены. Мой отец – зануда-карьерист, пытающийся сделать все, чтобы окружающие забыли о его ошибках молодости. Моя мать – светская львица, эдакая мраморная леди, от которой не дождешься простого «спокойной ночи» без выяснения отношений. Хогвартс – мой дом. Здесь тепло. Здесь меня уважают. А теперь все выходит из-под контроля. Может, я повзрослел?
Роза молчала. Совершенно неожиданно она подошла к слизеринцу и присела рядом.
- А знаешь, с тобой весело, - усмехнувшись, проговорил Малфой, - шесть лет ты была достойным соперником. А сейчас я просто хочу окончить школу и уехать подальше отсюда.
- И я, - тихо сказала Роза.
- Я постараюсь сделать так, чтобы мои ребята больше вас не трогали, если гриффиндорцы не станут задираться первыми.
- Боюсь, этого не избежать. Мы горячие ребята…
- В таком случае, пусть это будут традиционные межфакультетские разборки.
- Ну, что же, я складываю оружие, - вздохнула Роза и вытянула вперед палочку.
Как только кончики палочек коснулись друг друга, Роза почувствовала приятное тепло в ладони, словно энергия мира перешла к ней с этим ощущением.
- Ты тоже видела? – Малфой указал взглядом на едва видимый голубой дымок.
Роза кивнула.
- Мир? – спросил слизеринец.
- Мир, - ответила Роза.
- Пошли, проведу, пока еще наши не знают о заключенном перемирии.
И они двинулись в сторону темнеющего замка, в окнах которого уже давно горел свет.
«С ума сойти! Меня провожает Малфой!» - эта мысль сопровождала девушку до самой комнаты.
За всю дорогу они не обмолвились ни словом. Возле входа в башню Гриффиндора Малфой просто чуть кивнул, развернулся и направился в сторону слизеринских подземелий.
И все. Ни тебе «Пока, Уизли!», ни пинка, ни удара в спину. Ничего такого, отчего поднялась бы палочка Розы и ударила в него оглушающим заклятием.

Неделя прошла относительно спокойно, если не считать того, что весть о том, что Слизерин и Гриффиндор сложили палочки, облетела Хогвартс уже следующим утром после разговора Розы с Малфоем.
Мало того, что Роза сама еще не до конца верила в успешный исход дела, так еще и однокурсники начали донимать расспросами.
- Ты заключила с ним официальный мир? – спрашивали одни.
- Ты знаешь, что если кто-то нарушит клятву, будет наказан? – говорили другие.
Вероника и Ал отстаивали честь «генерала», не вдаваясь в подробности, хотя и сами были изрядно удивлены.
Роза почти не видела Малфоя. Только в Большом зале. И то он садился к ней спиной.
Девушка немного волновалась, когда его видела, но что-то еще начинало происходить с ней, после того вечера. Теперь она ловила взглядом каждого светловолосого юношу. Роза и не знала, что так много блондинов обучалось в Хогвартсе волшебству.
Вероника благоразумно отмалчивалась. Ал тоже не комментировал ситуацию. Но Роза видела, как им хотелось с ней поговорить об этом.
Дни летели почти незаметно. За учебой, редакцией газеты и пробных полетах на новой метле Роза и не заметила, как приблизилось время первой официальной тренировки по квиддичу, которая была назначена на вечер субботы.
Как оказалось, Гриффиндор тренировался вслед за Слизерином. Впервые за шесть лет факультеты встретились так близко на нейтральной территории, не состязаясь в игре под надзором деканов.
Роза волновалась. Она ручалась за свою команду, чего не могла сделать относительно слизеринцев. Но возможные противники прошли совсем рядом, лишь бросив хмурые взгляды друг на друга. Похоже, слизеринцы вняли доводам своего лидера.
Увидев Малфоя, девушка почувствовала, как затрепетало сердце. Ей поначалу не нравилось это ощущение, но потом она объяснила его освобождением от ненависти, стараясь не приписывать сердцу новых заслуг. Она была хорошим бойцом, но в вопросах отношений с парнями - абсолютным профаном. Сейчас же, увидев блеск печальных глаз слизеринца, девушка не смогла скрыть смущенного румянца. Ее ужасала мысль о влюбленности, но та навязчиво преследовала Розу, не отпуская ни на секунду.
Пройдя совсем близко, девушка почувствовала, как слизеринец остановился чуть позади и повернулся к ней.
- Ну, привет, гриффиндорский генерал, - ухмыльнулся он.
- Привет, - просто ответила она, чувствуя, как язык примерзает к небу – такого волнения она еще ни разу не испытывала.
- Удачно потренироваться. Ветер сегодня сильный. Не упади с метлы, - улыбаясь, продолжил Малфой.
- Не бойся, - подняла взгляд Роза, - не хрустальная. Не разобьюсь.
- Радует, - тихо проговорил слизеринец и прошел дальше.
Они не обращали внимания на то, что обе команды смотрели на них в упор, не скрывая удивления. Никто не думал, что капитаны станут разговаривать друг с другом, причем так мило, хоть они и смогли остановиться войну.
И вдруг, когда Роза обернулась, чтобы посмотреть Малфою вслед, она увидела то, отчего ей стало так странно на душе, что захотелось подойти к бывшему, а может, и к существующему пока, врагу и дотронуться до его лица пальцем – на красивых губах заиграла улыбка. Не такая злобная, как обычно, от которой хотелось спрятаться, а какая-то легкая, словно он встретил старого приятеля. И в глазах его уже была не печаль, а смех – добрый, простой, как у человека. Простого человека, а не слизеринского предводителя…
- До встречи, - послышался звонкий, но уже не такой противный голос.
- Пока, - ответила Роза и, отвернувшись от слизеринца, взволнованно улыбнулась.
«От ненависти до любви, говорите?» - пронеслось в голове у Розы, и она покраснела.
Девушка не видела, как Скорпиус Малфой остановился у входа в раздевалки и еще раз посмотрел ей вслед.
- Не хрустальная, а смотреть все равно приятно, - тихо прошептал он в вечерний воздух, все еще боясь признаться себе, что эта девушка, сама того не желая, помогла стать ему свободным.
Видя, как с легким шелестом взмыла ввысь капитан команды Гриффиндора, Малфой сказал тихо-тихо, чтобы никто не услышал, обращаясь к той, которая кружила в небе над стадионом, отдавая указания загонщикам:
- Осторожней, «не хрустальная» Роза.
И улыбнулся. По-настоящему.

Глава 2.

Скорпиус Малфой слыл человеком жестким и бескомпромиссным. С ним нельзя было договориться, если ему это было ненужно. Но если он считал, что игра стоит свеч, то шел навстречу с превеликим удовольствием.
В последнее время он был слишком мягким для своего обычного состояния, что немало удивляло его приятелей. Они могли подойти к нему с любым вопросом, вплоть до обсуждения цвета мантии. И Скорпиус лишь молча кивал головой, давая добро, а потом задумчиво отворачивался к окну. Что творилось в его голове, не знал никто. Даже он сам.
Первое время Пэрис Гринграсс и Патрик Гойл спрашивали, в чем причина перемен, боясь признаться себе, что их лидер сдал позиции. Но потом перестали, понимая, что от Скорпиуса Малфоя объяснений не дождешься. Слизеринцам оставалось довольствоваться тем, что в Хогвартсе на какое-то время установилась относительная тишина. Гриффиндор больше не задирал нос, Пуффендуй и Когтевран перестали шарахаться в стороны, что немало коробило громил Гойла и Нотта, но все же наступил долгожданный покой.
Все знали, что Уизли и Малфой заключили официальное перемирие. Все знали, что после этого они почти ни разу не разговаривали. Но Малфой заметно изменился. Стал сдержаннее. Задумчивей. Он бы остался таким же мягкотелым, как считали друзья-слизеринцы, если бы не один роковой случай…

… В то октябрьское утро Скорпиус не мог найти себе места от волнения. И не потому, что предстояла первая игра сезона. Он волновался из-за того, что именно в этот раз он и его команда выступят против Гриффиндора, чего не было со времен восстановления Хогвартса. Директор Макгонагалл всячески ограждала враждующие факультеты от встреч, что вполне удавалось. Но в этот раз выпавший жребий решили не менять, а оставить все, как есть.
Субботний день был на удивление ясным и солнечным.
Команды встретились на поле под невыносимый гул трибун.
Малфой старался не смотреть в глаза Уизли. Его волновало ее присутствие. Не потому что он боялся ее как игрока. Ни в коем случае. Он был лучшим ловцом, Малфой это прекрасно понимал. Но было что-то другое. Необычное.
Раньше он спокойно задирал ее в коридорах школы, получая в ответ увесистые оплеухи и оглушающие заклятия. А сейчас, когда она гордо проходила мимо, чуть кивая ему в знак приветствия (обязательный ритуал между лидерами, заключившими перемирие), его сердце сжималось. Упаси его Мерлин, влюбиться в эту чертову Уизли! Но почему же так неспокойно на душе?..
Игра шла динамично. Загонщики и вратари хорошо справлялись со своей задачей. Гриффиндор вел в счете всего на двадцать очков, поэтому отыгрываться необходимости не было. Трибуны гремели по очереди, при каждом забитом квоффле. Поймать снитч – дело чести. Малфой это прекрасно понимал.
Он мельком поглядывал на Уизли, которая внимательно всматривалась в искрящий морозный воздух в поисках крылатого проказника.
Малфой заметил его первым.
Вверху что-то блеснуло. Скорпиус взмыл ввысь, направляя метлу строго вертикально. Он не был удивлен, почувствовав капитана гриффиндорской команды параллельно с собой. Она ни капли не испугалась, когда ловцы вместе вышли на пятидесятиметровую отметку высоты. А снитч все летел и летел вверх, словно пытаясь выжать все из обоих игроков – и страх, и отвагу, и силу, и слабость…
Уизли тяжело потянула руку перед собой в попытке дотянуться до снитча. Она жмурилась от яркого света и уже было начала ругаться, но что-то случилось…
Это потом Малфой понял, что стал виновником того, что произошло – его отвлек яркий солнечный блик в огненно-рыжих волосах девушки, метлу качнуло вправо, зацепившись за древко метлы Розы. Никто не ожидал, что удар окажется таким сильным – древесина сломалась пополам. Уизли стремительно падала, описывая в воздухе смертельную спираль, до последнего пытаясь выровнять метлу. Малфой ринулся вниз, он был уверен, что сможет помочь…
Еще полгода назад, он бы плюнул на обездвиженное тело гриффиндорки, которое лежало на влажной от невысохшей росы земле в страшно неестественной позе, окинув его традиционно-презрительным взглядом. Но сейчас не мог…. Ее лицо было в крови. На ноге был виден открытый перелом. Сбежались все – мадам Трюк растолкала собравшихся над телом Уизли игроков. И только Малфой заметил с высоты трех метров, держась на метле, что в руке Розы блестел пойманный снитч. Гриффиндор выиграл матч…
Девушку, отлевитированную в здание школы, провожал весь стадион. Три факультета аплодировали стоя, как герою, а слизеринцы надменно ухмылялись, довольные тем, что выскочку Уизли вновь выбили из седла. И все это время Скорпиусу казалось, что все неправильно. Не должна была она упасть так нелепо. Не могли Макгонагалл и Слизнорт не остановить падение. Неужели они были так уверены в том, что она выведет метлу из рокового пике?
Он навсегда запомнил тот страшный взгляд, который кинул ему Альбус Поттер первым подбежавший к любимой кузине. В зеленых глазах яростно плескался дьявольский огонь такой силы, что Малфой отшатнулся. Поттер стиснул зубы, и было видно, как крепко он сжал в кармане палочку. Но ничего не сделал. Направленное на вражеского лидера магическое действие сулило наказание не ему, а его сестре, а это останавливало от опрометчивых поступков. Дуэль взглядов длилась секунды, но было понятно без слов – Малфою не простят этой ошибки. Не простят и не забудут. По крайней мере, пока Роза Уизли не очнется.
Душу рвало на части. Хотелось застонать от жалости. И впервые не к себе… Хорошо, что Уизли потеряла сознание – она не чувствовала боли. Ее унесли час назад, а Малфой продолжал неподвижно висеть в воздухе, глядя на большое пятно крови, которое по странному стечению обстоятельств никто не убрал. А ведь для этого необходим был всего один легкий взмах руки. Кровь уже потемнела, нагревшись на солнце. И, словно очнувшись, Малфой спешился, вынул белый шелковый платочек с вышитой вензельной буквой «М» в углу и присел на корточки. Движения были механическими, он вряд ли понимал достаточно ясно, что конкретно он хотел сделать. Но следующее движение сильно удивило бы его друзей – Скорпиус аккуратно стер кровь с пожелтевшего листочка клена, залетевшего на поле под порывом ветра. На первый взгляд это можно было определить, как некий обряд с заполучением крови ближайшего врага. Но для него это стало напоминанием – Роза Уизли действительно не хрустальная.
Перелом позвоночника.
Приговор.
Малфой никогда бы не простил себе этой ошибки, если бы не знал, что Уизли была в руках опытнейшей школьной целительницы мадам Помфри. Розе понадобилась неделя, чтобы сесть – позвонки восстанавливаются обычно особенно медленно.
Слизерин торжествовал. Каждый считал своим долгом подойти к Малфою и пожать ему руку или как минимум похлопать по плечу. И никто не знал, как мерзко Скорпиусу было на самом деле. Всякий раз, когда он проходил мимо больничного крыла, желание зайти проведать, извиниться, хоть что-нибудь сказать раненной девушке накрывало его с головой, разом отключая рассудок.
Малфой перестал спать. Совесть - самая неожиданная для него вещь - грызла изнутри с таким остервенением, что иногда прошибал пот, мерк свет в глазах, хотелось плакать... И однажды он не выдержал.
Пройдя по темному пустому коридору, Скорпиус остановился у массивной двери лазарета. Мадам Помфри наверняка уже отбыла в опочивальню, потому что не было слышно ни обычного позвякивания склянок и колбочек, ни тихого бормотания престарелой волшебницы, только глухая тишина.
Осторожно открыв дверь, слизеринец вгляделся в мягкий полумрак, царивший в палате. Недалеко от входа, прикрытая ширмой, сидела Роза. Скорпиус почувствовал, как уже до ужаса знакомое ощущение вины стянуло горло. Откуда у него такая чувствительность? Это нормально, успокаивал себя юноша, сочувствовать людям. Просто он забыл, как это делается. Или не знал…
- Кто здесь?
У нее был сиплый голос. Не тот звонкий, яркий, который пронизывал насквозь, заставляя слушать и внимать, а глухой, усталый.
«Ей все еще больно», - промелькнула мысль. Стало страшно.
- Это я. Малфой.
Он старался казаться спокойным, способности контролировать эмоции, как учил его дед, пригодились сейчас как никогда.
- А…
Было видно сквозь ширму, как Роза поправила прядь волос, как подтянула под подбородок одеяло, как торопливо захлопнула книгу. А еще Скорпиус заметил, как взметнулись вверх ее тонкие брови, как задрожала рука, словно девушка ждала и уже не надеялась увидеть его. Мечты, мечты…
- Как ты?
Малфой не узнал свой голос. От его лощеной выдержки, аристократической надменности и презрительности не осталось и следа. Видя это изможденное болью лицо, серые впалые щеки и лихорадочно блестевшие глаза, он чувствовал себя если уж не побитым щенком, то кем-то похожим.
- Тебе больно? – хрипло спросил он, четко осознавая нелепость вопроса.
Уизли полулежала на большой подушке, глядя прямо в глаза Малфоя. Как-то совсем недавно он восторгался синевой цвета ее глаз. А сейчас что-то едва уловимо изменилось. Но не в цвете, в выражении.
- А ты как думаешь? – усмехнувшись, ответила вопросом на вопрос Уизли.
- Ну, я думаю, что наша мадам Помфри творит чудеса, - принимая свой обычный вид, высказался Малфой.
Девушка немного повернулась к нему и внимательней вгляделась в его лицо. Она какое-то время просто молчала, потом прищурилась немного. Это навело Малфоя на мысль, что девчонка сейчас отчитает его в своей обычной манере – непредвзято, но жестко, - а потом выгонит прочь из палаты. Но он ошибся. Уизли тяжело вздохнула, чуть поморщилась, а потом тихо ответила:
- Знаешь, я даже жалею иногда, что меня не ввели в магическую кому. По юности я не знала, что существуют вещи, с которыми магия справляется куда как плохо. Перелом позвоночника как раз входит в список этих вещей…
Доверительность тона взволновала Малфоя.
Чуть больше месяца назад у опушки Запретного леса он так же рассказал этой девушке о своих переживаниях. А теперь они словно поменялись местами. Но ситуация была гораздо сложнее.
Роза просто говорила – тихо, размеренно. Она рассказывала о том, как ее отец хотел вырвать позвоночник у Скорпиуса, но Гермиона его остановила, предположив, что мальчишка сделал это не специально. Роза говорила, как Альбус клялся отомстить, но был грубо прерван строгим замечанием самой больной о том, что клятва перемирия уже давно сожгла бы Малфою руку, если бы он сбросил ее с метлы умышленно. Она все равно пыталась его оправдать, черт побери. Скорпиус чувствовал это. Но почему?..
- Может, я пойду поговорю с Поттером? – смело заявил Малфой, но осекся под удивленным взглядом Уизли.
Она смотрела на него не столько удивленно, сколько, как на умалишенного.
- Иди, Малфой, - ухмыльнувшись, ответила она. – Иди. А еще возьми флаг с изображением Гарри Поттера и надписью «Поттер – дурак!». Вот тогда-то тебя и настигнет возмездие. Не дури.
- Вы же на Гриффиндоре все такие справедливые! Почему ты считаешь, что меня там кто-то тронет? – ехидно скривился Малфой.
Только с этой девчонкой он позволял себе эмоции, выходящие за рамки понимания об аристократизме. Сам не знал, почему…
- Нет, слизеринец, - хрипло протянула Роза, - ты не понимаешь. Гриффиндорцы благородны, ты прав, но горячи до ужаса. Они даже вспомнить не успеют, какой вред могут мне нанести, но тебе не поздоровится.
Скорпиус уже ощутил на себе гнев друзей Розы Уизли. Они не насылали на него проклятия, нет. Они просто сделали все, чтобы Слизерин оставался далеко позади остальных факультетов, как это умеют делать только студенты серо-зеленого факультета – с помощью интриг и разного рода ухищрений.
- Твой кузен на меня так смотрел, что я хотел сквозь землю провалиться, - тихо сказал Малфой, вспоминая взгляд Поттера.
- Это у него от матери. Глаза отца, но взгляд матери. Тетя Джинни вообще уникальная женщина. А какой у нее летучемышинный сглаз, ты бы знал, - мечтательно улыбнулась Уизли.
- Каково оно, быть кузиной сына Национального героя? – неожиданно спросил Скорпиус.
Ему хотелось просто говорить с ней. Слышать ее пусть и уставший, но такой приятный голос. Как же все изменилось…
Роза некоторое время молчала. Она рассматривала свои тонкие пальцы, видимо, подбирая слова, обдумывая ответ. Но потом тихо произнесла:
- Обыкновенно. Мои родители герои, а я просто их дочь. Ни тебе привилегий, о которых трубили во всех газетах, ни поблажек. Наоборот, все чего-то ждут. Ждут свершений, подвигов. А мы ведь всего лишь хотели отстоять свою честь.
- У вас это получилось. Наше перемирие войдет в историю Хогвартса, я уверен.
- Да, но Джеймс не понял моего шага.
- Джеймс Поттер?
- Да. Он написал Алу письмо и заявил, что все, что мы сделали – неправильно. Надо было бороться до конца. Только вот я до сих пор понять не могу, Малфой, - она подняла глаза на слизеринца и словно заглянула в душу, - каким должен был стать этот конец? Мы должны были убить друг друга? Или пойти факультет на факультет, как темные и светлые маги в битве при Хогвартсе? Чего он хотел?..
Девушка нахмурилась.
- Мало ему того, что произошло со мной?
И тут Малфой увидел, что изменилось.
Раньше Роза Уизли, гордый гриффиндорский генерал, проходила с высоко поднятой головой, стальным блеском в глазах, наполненных решимостью и отвагой. Семнадцать лет – возраст, когда не существует полутонов, только черное и белое. Типичное отношение к жизни всех Хогвартских подростков. А теперь она лежала здесь, в этой пустой палате, никому по большому счету не нужная – героиня октябрьского матча, поймавшая снитч. И не потому, что о ней забыли, нет! А потому, что смотреть на нее – такую несчастную, измученную адской болью – невозможно. Даже Малфой, Скорпиус Малфой не может видеть это сломанное тело без ощущения тугого комка в горле.
- Мы все сделали правильно, Уизли, - решительно сказал Малфой и встал. – Все правильно. Мне надоела эта холодная война. Мне надоела ответственность. Тебе, я знаю, тоже. Хватит. Пусть первокурсники ходят по коридорам, не боясь попасть в руки Гойлу. Пусть все заучки Когтеврана спокойно ходят в библиотеку, не боясь попасться в лапы сумасшедшей Гринграсс. Пусть этот год закончится спокойно, а там будет видно. Может, мир изменится так, что уже будет совсем все равно, чистая у тебя кровь или нет, аристократ ты или нет, волшебник ты или маггл… Ты только не переживай.
И осекся. Что он сказал? Осел! Ну почему он никак не может привести свои эмоции в порядок, находясь с этой девчонкой?
Но Роза, словно не слышала последних слов.
- Да. Мы все сделали правильно.
И замолчала.
Мягкий свет свечи падал на бледное лицо девушки, превращая ее в прекрасную нимфу. Здесь никого не было, чтобы оценить это.
- Ты извини меня, я ведь не специально…
Роза поняла, что он хотел сказать, потому что легонько махнула рукой:
- Ничего. Могло быть и хуже, - и горько ухмыльнулась: - В февральском матче я буду уже на метле.
- Кто тебе позволит? – Малфой не верил, что Альбус подпустит сестру к стадиону хотя бы на метр.
- А ты думаешь, я до сих пор спрашиваю разрешения у кого-то, кроме родителей? Смешно…
Уизли поморщилась. Ей опять больно. Она устала.
Он, Малфой, утомил ее.
- Я пойду, - тихо сказал он.
- Хорошо. – Голос Розы на короткое мгновение обрел прежнюю звонкость, мягкость. Стал менее безжизненным.
Малфой невольно улыбнулся.
- Малфой, стой! – позвала Уизли, когда слизеринец уже был в дверях. Он обернулся. – Отчего у тебя глаза такие печальные?
Было видно, что вопрос вырвался сам собой, Роза не хотела об этом спрашивать. Об этом свидетельствовал легкий румянец смущения, проступивший на впалых щеках.
Глаза у него печальные…
- Может, потому, что я чуть не убил тебя нечаянно?
- Но ведь ты бы клятву не нарушил. Это ведь был бы несчастный случай. Зато твой факультет был бы доволен.
Ни сарказма, ни ехидства – просто слова. Но сколько спокойствия, граничащего с предыстеричным состоянием. Такой иногда была его мама, которая говорила прописные истины, но была на таком взводе, что каждая фраза звенела в воздухе от ярости. Но Астория Малфой и Роза Уизли по определению совершенно разные люди – отчетливо произнесенная фраза могла являться следствием крайней взволнованности. Все относительно.
- Не думаю, что смогу ответить на твой вопрос так, что ты получишь такой ответ, который хочешь услышать, - задумчиво произнес он, держа дверную ручку в полуоткрытом состоянии – еще шаг, и он выйдет из палаты. Но его останавливала недосказанность. – Просто, вряд ли это помогло бы мне обрести свободу?
Сакраментальная фраза. Сколько раз он говорил Уизли о свободе?
Но девушка, к удивлению слизеринца, лишь улыбнулась и тихо-тихо произнесла:
- Спасибо… что навестил меня, Малфой.
Скорпиус на секунду задержался у двери. Он не мог не ответить на эту улыбку. Уголки его губ невольно приподнялись, и Малфой почувствовал, как потеплел взгляд Розы.
Они поняли друг друга.

В заботах о будущем, в молчаливой борьбе с чувством вины дни Малфоя летели особенно быстро.
Роза Уизли уже давно выписалась из лазарета и продолжила свою активную деятельность, связанную с работой в редакции и подготовкой к ЖАБА. На метлу она пока не садилась, что служило поводом для особых волнений на Гриффиндоре. Капитана команды по квиддичу заменял менее деятельный Альбус Поттер. Слизерин ликовал – это давало им шанс выйти вперед, обыграв Пуффендуй в февральском матче. Но в таком случае их ждала встреча с Гриффиндором в мае. А выиграть красно-золотому факультету будет сложно без Розы Уизли. Это факт.
Малфой и Уизли редко встречались за пределами Большого зала. Но и эти встречи были какими-то уж очень особенными. Девушка молча улыбалась ему, кивала. А он терялся. Скорпиус Малфой впервые не знал, что делать с тем странным чувством, которое поселилось в его душе. Видя эту чудную девчонку, ему хотелось подойти к ней, спросить, как дела. Но он не решался. И не потому, что его волновало мнение окружающих, нет. Он боялся спугнуть то, что появилось между ними. Не любовь (не дай, Мерлин!), не просто симпатия, а некая волшебная связь, возникшая после его посещения больничного крыла Хогвартса. Связь, которая только укрепила данные ими в начале года клятвы о ненападении.
Малфой не сдал позиций лидера Слизерина, а друзья перестали дергать его по каждому поводу. Все готовились к Рождеству. Никому не было дела до гриффиндорской выскочки Уизли и ее болячек, никто не задирал первокурсников. Стало как-то непривычно спокойно дежурить в составе школьного оргкомитета, помогая старостам. А в библиотеке уже месяц никто не третировал заучек с Когтеврана.
Рождественские каникулы сулили Скорпиусу адскую скуку. Дома в лучшем случае его ждал холодный прием родителей, а в худшем - их полное отсутствие. Отец, скорее всего, умчался во Францию к родственникам подальше от матери, а Астория устраивает очередной званый ужин в честь приезда сына, который по большому счету никому в Малфой-Меноре не нужен. Но и в Хогвартсе остаться нельзя. Это не по-малфоевски, как выразился бы отец.
Получив в подарок от родителей новую метлу и книгу по магической эквилибристике, Скорпиус просиживал рождественские вечера в своей спальне перед камином, думая о том, чем сейчас занимается Роза. У нее большая дружная семья. Наверняка весь клан Уизли-Поттер собрался в Норе, в доме, о котором отец отзывался крайне нелестно первое время. «Дыра для оборванцев!» - ухмылялся он, сам не замечая, что эти «оборванцы» и выглядели, и чувствовали себя заметно лучше, чем он сам. Маленький Малфой все подмечал. Подмечал и запоминал, генерируя в себе отцовскую злобу, готовясь к предстоящей холодной войне в Хогвартсе.
А ведь потом Драко Малфой словно забыл о существовании гриффиндорских недругов. Много лет прошло с последней стычки отца и Рональда Уизли в Министерстве. Тогда все трое национальных героев выступали свидетелями обвинения против Люциуса Малфоя. Деду грозило десятилетнее заключение в Азкабане, в пользу чего, собственно, дед Розы и выступал. А в коридорах перед Трибуналом сцепились не на шутку наследники двух враждующих семей: кто был прав, кто виноват – не важно, главное, каждый отстаивал честь своего родителя. Ведь даже Драко Малфоя в некоторых случаях можно было назвать благородным. Но только в некоторых… Это чувство должно быть впитано с молоком матери. Передано с генами отца по наследству от предков. А в семье Малфоев о благородстве знали только понаслышке. Или наивно полагали, что все, чем занимались они и другие чистокровные семьи – благородство. Смешно…
А поступок Скорпиуса после падения Розы? Это не благородство. Это что-то другое. Похожее, но другое.
Стук в дверь отвлек слизеринца от раздумий.
В комнату медленно вошел отец.
Драко Малфой был из тех людей, которые с годами становятся только привлекательней. Скорпиус хотел быть таким же. Длинные снежно-белые волосы были туго стянуты на затылке традиционной черной бархатной лентой. Мантия отливала серебром, хотя в тени казалась угольно-черной – последняя тенденция моды в волшебном мире, что отец чтил с особым трепетом. Педант. Но Скорпиус не был похож на отца. Волосы у юноши были русые, как у матери. Глаза голубые, как у матери. И более мягкий характер, как у матери. Иногда он подумывал, что отец был не причастен к его рождению. Но тут же отметал свои грешные мысли, с удовольствием глядя на то, как Драко сокрушается по поводу непохожести сына ни на кого из Малфоев. Так тебе и надо, аристократ.
Скорпиус отложил книгу и встал с пола.
- Сын, нам нужно поговорить, - спокойно сказал Драко, но в глазах его читалась некоторая озабоченность.
Скорпиус промолчал, давая понять, что слушает очень внимательно.
- Завтра к обеду в наш дом прибудут гости из Франции, у которых я отдыхал в Рождество, как ты знаешь, - тон отца был учтивым, слегка надменным, что немного беспокоило юношу – отец никогда не держался с ним так… нежно.
– У месье Огюстена де Беэр есть дочь – Шарлотта де Беэр. Ей всего пятнадцать лет, и она обучается в Шармбатоне. Дело в том, что наши семьи заключили брачный контракт…
Малфой-старший замолчал, наблюдая реакцию сына.
А Скорпиус не знал, как реагировать.
Он только втянул в себя побольше воздуха, стараясь сохранить душевное равновесие.
Не то чтобы он не знал, какая судьба ему уготована. Но временные рамки не были установлены, а сейчас ему всего семнадцать. Он только начал жить…
- А без этого никак? – осторожно спросил он, заглядывая в холодные глаза отца.
- Боюсь, нет. Этот брак поможет нам сохранить род чистокровных Малфоев.
- Довольно дальновидно, папа, - Скорпиус сделал ударение на последнем слове. – Но тебе не кажется, что это пережиток прошлого?..
А перед глазами так и пульсирует образ рыжей гриффиндорской девушки. Нет, нельзя ему жениться на этой Шарлотте.
- Для нас не существует прошлого в том понимании, о котором ты говоришь. Для нас есть традиции…
- Но, отец! Двадцать первый век на дворе!
- И что? – взгляд отца стал суровей. От прежней мягкости не осталось ни следа.
Парень, ты влип!
- Но почему именно де Беэр? – сокрушенно промолвил Скорпиус, опуская голову.
- Потому что Шарлотта твоя дальняя родственница по линии Малфоев. Этим браком ты закрепишь наши корни.
С этими словами Драко Малфой развернулся и вышел было из комнаты, но остановился. Мужчина долгим взглядом осмотрел сына, вздохнул и тихо сказал:
- Если бы в моих силах было что-то изменить, я бы ни на секунду не согласился бы с подобным выходом. Но так надо, сын. Это твой долг перед семьей.
Что-то странное промелькнуло в глазах Малфоя-старшего, когда он выходил. Боль, сожаление, страх, отчаяние. Воспоминание?..
Скорпиус заметался по комнате. Здесь можно было делать все – крушить мебель, орать во все горло, сокрушаясь о несправедливости судьбы, бить Авадой в стены. Никто никогда не придет в эту комнату без особой надобности. Отец ведь сделал свое дело, а мать не сунется. Она хоть и сложная по натуре, но отца слушается беспрекословно. А в этот вечер сына никто больше трогать не станет, предоставляя ему время обдумать то, что сказал отец.
Слизеринец потерял покой. Нет, его не страшила возможная женитьба на незнакомой девочке. Она ведь действительно может оказаться вполне даже ничего. Его страшило то, что у него не будет права выбора своей судьбы. Своего пути. А ведь Скорпиусу действительно хотелось уехать. И подальше. Может, за океан? У него есть все шансы стать квалифицированным магом-бойцом. Даже мракоборцем…
Нет. Неприятно даже думать о том, что завтра ему придется натянуто улыбаться гостям, разговаривать о чем-то с юной француженкой, оговаривать какие-то моменты будущей помолвки…
Интересно, а как к этому известию отнесется Роза Уизли? Тронет что-то ее душу? Их невидимая связь хоть что-нибудь подскажет ей? Но ведь она – Уизли… С ней даже разговаривать нежелательно.
И только одно останавливало Скорпиуса от решительного отказа – тот самый взгляд отца.

Лондон в конце декабря особенно хорош. Англичане умеют отмечать Рождество. В больших окнах домов горит яркий свет, в нем движутся тени. А на дворе тепло, не смотря на вечернюю метель. Крупные белые хлопья снега ложатся на плечи. Пар изо рта клубится расписными узорами. Все красиво. Но на душе неспокойно.
Скорпиус вырвался из Малфой-Менора под предлогом того, что ему не хватает дополнительного учебника по Трансфигурации. Хотя он не соврал. Скорпиус действительно хотел найти его. Благо время позволяло, и все магазинчики еще работали, зазывно переливаясь разноцветными огнями и елочными игрушками.
Разглядывая витрины сувенирных лавок, Скорпиус пытался отвлечься от мрачных мыслей, роившихся в голове. Юноша шел и шел по заснеженному тротуару. Людей не было, все сидели в уютных домах в окружении любимой семьи. И в эту минуту, как только Скорпиус подумал о большой семье, в голове опять возник образ девушки Уизли. Он уже начал побаиваться, думая, что у него паранойя. Ведь подобное влечение иначе не назовешь – не любовь же…
В одном из магазинчиков продавали изделия из минералов. Что потянуло Скорпиуса внутрь, непонятно. Но он вошел. Вошел и поразился. Мягкий янтарный свет придавал лавке больше волшебства, чем если бы она находилась в Косой аллее. На стеклянных полочках, переливаясь всеми цветами, поблескивали статуэтки, корзинки и просто резные изделия из опала, оникса, горного хрусталя. Хрусталь… Повинуясь внезапному порыву, слизеринец прошел в отдел, где на красных бархатных подушечках лежали разные безделушки, на гранях которых играл свет, маняще призывая остановиться у каждой из них и как минимум посмотреть.
И он увидел ее.
На бордовой атласной подушке лежала роза. Цветок дивной красоты. На тоненьком искусно вырезанном стебле держался нераскрытый бутон, ограненный настолько изящно, что невозможно было отвести глаз. Чуть отвернутые лепестки были тонкими и абсолютно прозрачными. Кто сделал такую красоту? Волшебник. Не иначе…
- Вам что-то подсказать? – окликнул юношу приятный женский голос.
Малфой повернулся и увидел милую леди. На ее лице играла ласковая улыбка, словно Скорпиус был ее давним знакомым, с которым ей всегда приятно встретиться.
- Сколько она стоит? – решив не терять времени, спросил он.
Цена была вполне приемлема, но на книгу уже можно было не рассчитывать. Зато теперь в его руках лежала черная бархатная коробочка с вечным напоминанием того, какими хрупкими могут быть розы.

Оставалось несколько дней до отбытия в Хогвартс.
Скорпиус с содроганием вспоминал ужин, данный в честь его знакомства с де Беэрами.
Шарлотта могла бы показаться милой девочкой, если бы не ее патологическая инфантильность. Скорпиус никогда не встречал настолько наивных людей. Ей все представлялось в розовом свете. Юноше была неприятна подобная неосведомленность о реалиях жизни. И это в пятнадцать лет, когда он, в свою очередь, уже попробовал настоящую дуэль с лидером Гриффиндора в темном коридоре слизеринских подземелий, за честь ее кузины… Конечно, родители де Беэр не воевали со своими однокурсниками. Что девчонка может знать о лишениях?
И какая бы Шарлотта ни была милашка, Малфой не мог проникнуться к ней симпатией. Может, потому что он всегда носил в кармане шкатулку с хрустальной розой, которая совершенно магическим образом грела его изнутри, а это служило напоминанием? А может, она просто ему не нравилась. Такое тоже бывает…
Сидя перед камином, Скорпиус поглаживал пальцами рождественский подарок, который он сделал себе сам. Не хотелось думать ни о чем, кроме этой красоты.
Но тихий стук в дверь отвлек его.
Это была мама. Его всегда суровая мама, которая все же иногда страдала от проблесков родительской любви. Слизеринец часто иронизировал по этому поводу.
- Заходи, мам, - с ней Скорпиус мог держаться более непринужденно, чем с отцом. Все-таки она была мамой.
- Я поговорить.
- Неудивительно.
Астория Малфой прошла в комнату и присела на краешек софы, аристократично прямо держа спину.
- Сынок, - она всегда так говорила, если хотела проникнуть в его душу. Что теперь ей взбрело в голову? – Мы с папой поняли, что тебе Шарлотта де Беэр не по нраву. Мы правы?
- Как всегда, - ухмыльнувшись, ответил Малфой.
- Так тоже нельзя, Скорпиус. Она милая девушка…
- Мам, не надо демагогии, - нетерпеливо произнес юноша и встал с пола, незаметно пряча розу в карман. – Мне не столько она, сколько ваши методы не по нраву. Я понимаю, меня спрашивать совсем не обязательно, но хотя бы могли попытаться.
Он не заметил, как по лицу Астории пробежала тень печали.
- Я все понимаю, сын.
Женщина склонила голову.
Скорпиус остановился. Он с удивлением смотрел на мать и не мог понять, что произошло?
Но ему не пришлось задавать вопросы. Астория встала с софы и подошла к большому окну, вглядываясь в тихую снежную ночь.
Она начала говорить хриплым голосом, но твердо и решительно, давая понять, что прерывать ее не стоит:
- Когда нас знакомили с твоим отцом, я знала, что у него в сердце есть какая-то тайна. Но я не знала, с кем она связана. Я была молода, даже слишком. У нас с Драко целых четыре года разницы, и когда он принял участие в войне в Хогвартсе, меня увезли в Германию… Ты знаешь это. В разлуке я много думала о нем и о том, что его тяготило. И ты знаешь, поняла… Он любил.
Скорпиус дернулся. Все, что говорила мать, было нелепым. У юноши всегда складывалось впечатление, что отец не умеет любить никого, кроме себя. А тут такой поворот.
Но Астория продолжала, словно не замечала реакцию сына:
- Но его чувства были запретны… Пафосно, правда? Чувства – запретны. Такое разве бывает? Оказалось, да. Он не мог признаться даже самому себе, что сделай он хоть шаг ей на встречу, даже войны, возможно, можно было избежать. Но судьбы вершатся не нами – это факт. А она была врагом. Самым сильным. Самым лютым врагом… Твой отец доучивался в Дурмстранге, там мы наконец и встретились. А через пять лет сыграли свадьбу. Я всегда думаю, если бы у него тогда было право выбора, насколько другой была бы сейчас наша жизнь?..
- Мам, что с тобой? – ошеломленный Скорпиус видел, как по щекам гордой Астории Малфой текли горькие слезы.
Что она говорила? Какая запретная любовь?
А сердце-то застучало! Застучало так, что, казалось, проломит ребра. Запретная любовь! Вот она причина боли на лице отца в тот вечер, когда он пришел предупредить о приезде де Беэр. Он все понимал.
- Мы не хотим, чтобы тебе было плохо, Скорпиус, - Астория повернулась и улыбнулась сквозь слезы. Наверное, впервые сын увидел на ее лице столько эмоций. – Решай сам, как тебе жить. Не повторяй наших ошибок. Я любила Драко Малфой всегда. И может, только поэтому наш брак сохранился. Нет, не «может», а именно поэтому.
Женщина подошла к Скорпиусу и взяла его лицо в свои прохладные ладони:
- Решай сам, сын. Плюй на обычаи, они никому не нужны, никому! Люциуса нет, он не сможет помешать тебе жить. Мне вообще все равно, кто станет твоей женой, главное, чтобы она тебя любила так же сильно, как ты ее.
А потом она вдруг вспомнила, кто она. Подобралась. Губы сжались. Слезы высохли.
- Просто постарайся не забыть, кто ты, хорошо? Твой отец долго боролся, восстанавливая доброе имя своего рода. Хотя… оно разве было добрым?
«Откуда ирония, мама?»
- Спасибо, - только и смог прошептать ошарашенный Малфой-младший.
А Астория тем временем уже развернулась и отошла к двери. Но тут, будто вспомнив о чем-то, остановилась.
- Я знаю, тебе сложно определиться с будущим, Скорпиус. Я говорила с профессором Слизнортом. Он рекомендует тебе Магическую Эквилибристику. Всего доброго, сынок. Будь счастлив.
И мама вышла.
Вышла, оставив гордого слизеринского предводителя в таком смятении, что он еще полчаса стоял напротив двери с открытым ртом. Все слишком, слишком быстро. Такого не бывает. Неужели родители предоставили ему право выбора? Возможно… Остается только распорядиться им разумно.

В Хогвартс Скорпиус ехал воодушевленный, настроение его было на таком подъеме, что даже вечно хмурая Пэрис Гринграсс улыбалась в ответ. А в кармане мантии грела душу черная шкатулка, которую слизеринец хотел подарить девушке, благодаря которой он обрел свободу.
Но в школе его ждал сюрприз. Вернее, сюрприз его ждал уже на перроне «Хогвартс-Экспресса». Роза Уизли мило улыбалась Эрику Долгопупсу, брату-близнецу ее подруги Вероники. И то, как он взял ее за руку и повел в вагон, сказало о многом. Значит, «нехрустальная» Роза тоже стала свободной. Впервые за семь лет обучения в Хогвартсе у нее появился парень. Скорпиусу стало плохо. Он не был влюблен в эту девушку, нет. Но ему стало плохо от того, что не он подарил ей свободу.
А шкатулка перестала греть. Хрусталь не греет.

Магическая Эквилибристика – совокупность знаний о Трансфигурации, Трансгрессии и Левитации. Единственный факультет, обучающий этой сложной специальности, находился в Мерилендской Магической Академии мракоборцев, или ММАм, как называли ее в обществе. К поступлению надо было готовиться заранее, поэтому все силы Скорпиус положил на изучение дополнительных дисциплин. Ему повезло, набор студентов проводился уже в мае, и можно было смело отправлять документы. Профессор Слизнорт обещал протекцию. Она лишней не будет…
Все время до выпускных экзаменов Скорпиус Малфой тщательно штудировал литературу по Трансфигурации и Левитации, стараясь не отвлекаться на проблемы насущные, мешающие сосредоточиться. А ему мешало… Ему мешал смех за гриффиндорским столом, когда черноволосый здоровяк говорил какую-то умную шутку. Ему мешал странный взгляд Альбуса Поттера, которым он одаривал Скорпиуса каждый раз, когда был рядом с Розой. Ему мешало все, что мешало думать.
А еще ему мешало все, что заставило Малфоя стать таким… тихим.
Но конец войны был ознаменован покоем в душе. И никто не мог отвечать за тягостные думы.
Вот и сейчас юноша сидел на прохладном камне барельефа и мучился мыслями о своей несправедливой судьбе. А все потому, что на выпускной бал идти не хотел. Не потому, что ему было идти не с кем, нет. Поклонницы укладывались перед его ногами персидским ковром с изящной вышивкой – бери любую, красота, да и только. Но не они были ему нужны… Никто ему не был нужен, раз уж на то пошло.
Торжественная часть затянулась на два часа. Директор Макгонагалл поздравила всех выпускников лично, пожав при этом руку и наградив красочным дипломом об окончании Хогвартса. Поощряли старост, помощников старост, всех, кто участвовал в активной деятельности жизни школы. Но когда на сцену вызвали Розу Уизли и Скорпиуса Малфоя, зал затих. Макгонагалл говорила что-то о единстве душ, о дружбе факультетов, об окончании долгой борьбы… Поздравляла с успешным окончанием года и выполнением какой-то там миссии. А Скорпиус в это время внимательно вслушивался в удары своего сердца, каждый из которых посвящались девушке в красивом зеленом платье, так хорошо подходившем к ее огненно-рыжим волосам. А потом Роза повернулась к нему лицом и протянула свою тонкую руку. И сердце перестало биться. Совсем. Скорпиус даже почувствовал, как стало трудно дышать. Но Роза улыбнулась, и судорожный вздох с шумом расправил легкие. А в синих глазах отражалась печаль…
Первый танец был вальсом. Конечно, Эрик Долгопупс не упустил момент, и они с Розой закружились в стремительном вихре чарующей мелодии. К Малфою подходили девушки. Пэрис зазывно подмигивала. А настроения танцевать не было. Не хотелось, и все.
Вдруг из толпы вынырнул кузен Розы и стремительно подошел к Скорпиусу, глядя ему прямо в глаза.
- Я не вызвал тебя на дуэль, - сурово проговорил он громко, пытаясь перекричать музыку, - потому что моя сестра мне этого не простила бы. Твое счастье, что она такая…
- Какая? – Малфоя забавляло это ребячество. Но и на душе стало как-то теплее – Уизли не дала своему братцу оторвать ему конечности.
- Добрая и справедливая, Малфой, - отчеканил Альбус и глубоко вздохнул. – Ты знаешь, что для нее значил квиддич?
А тут Скорпиусу стало гадко. Роза больше не села на метлу. Она добилась поразительных успехов в трансгрессии, но скоростные полеты исключила. Это больно ударило по команде Гриффиндора – последний матч был проигран ими вчистую. Хорошо, что Малфой не играл. Его бы тогда гриффиндорцы линчевали, как выражался Гойл, начитавшийся американских вестернов.
- Знаю, - сокрушенно опустил голову Скорпиус.
Альбус зло смотрел на Малфоя. Весь его вид говорил, что если бы не сестра, задал бы жару он этому заносчивому слизеринскому ублюдку.
Скорпиус даже усмехнулся, подумав об этом. Поттер мог бы и попытать счастья в дуэли, но не с Малфоем. Потому что в боевых заклинаниях с ним могла поспорить только Роза Уизли. А она на дуэль его не вызывала. А могла бы.
Скорпиус запустил руку в карман парадной мантии и вытащил уже ставшую родной черную шкатулку.
- Передай это Розе, - и, видя недоумевающий взгляд Поттера, добавил: - Она поймет. Надеюсь, что поймет.
И развернулся, наскоро впихнув подарок в руку удивленному гриффиндорцу.
Он был уверен, что Уизли только посмеется над этим странным поступком. Она, может, и поймет, но не придаст значения, ведь рядом обязательно будет находиться этот тугодум Долгопупс. А она, как настоящая леди, отреагирует на презент от малознакомого кавалера, как подобает ее положению.
Малфой вышел из замка.
На улице был совершенно потрясающий летний вечер. Небо, усыпанное алмазами звезд, казалось далеким, не таким, как обычно. Это придавало уверенности юноше в том, что он не так одинок, как кажется. Ведь в этом мире обязательно найдется родственная душа…
Глубоко вздохнув, Скорпиус покачал головой. Нет, не нужен он никому. Гордый красавец, идол всего слизеринского братсва, настоящий серо-зеленый генерал… Что это по сравнению с небом? Что это по сравнению с музыкой, льющейся из окон Большого зала? Да что он по сравнению с тем же Черным озером и Запретным лесом?
Зря он пошел на этот бал. Ведь не хотел же…
- Почему ты не танцуешь?
Этот голос он узнал бы из тысячи. Нет, из миллиона.
Он был чистым, как прозрачное небо над головой. Голос сиял, как мириады звезд. Но все это все равно не передало ощущение восторга, охватившего все естество уставшего от одиночества юноши.
Скорпиус медленно повернулся. Она стояла совсем рядом – такая же красивая, как на сцене во время награждения. И такая же печальная.
- Не то настроение, - просто ответил он, понимая, что язвить в присутствии этой девушки просто как-то нелепо.
- И у меня нет настроения, представляешь? – девушка присела рядом с Малфоем на скамеечку. – Эрик мне ноги оттоптал, а я так готовилась к головокружительному вальсу…
Скорпиус удивленно посмотрел на девушку. Она засмеялась.
- Ты знаешь, Эрик так гордится тем, что я с ним дружу, но не видит грань, где дружба перерастает в нечто большее. Ой, - спохватилась она, - зачем я тебе все это говорю?
«Ты не дура, Роза Уизли, - подумалось Малфою. – Ты никогда ничего просто так не говоришь. Значит… оправдываешься?»
- Спасибо большое за подарок… Малфой, - тихо произнесла девушка.
В темноте не было видно, как заалели ее щеки, но Скорпиус это почувствовал. Как и покалывание в кончиках пальцев – знакомое ощущение после заключения с Гриффиндором перемирия.
- Мне правда очень приятно…
И Скорпиус не удержался. А! К чертям паранойю! Пусть это будет любовь! Тогда каждое действие можно списать на временное помутнение рассудка…
Юноша нежно взял в руку тонкие теплые пальчики и прижал их к груди – совершенно неожиданный жест. Роза улыбалась. И, что самое поразительное, она не была удивлена. Лишь в глазах блеснули слезы.
- Я ведь догадывалась… - хрипло прошептала она.
- А я нет, - в тон ей ответил Малфой.
И сейчас гордый слизеринский предводитель понял всю боль отца и благодарность ему за даруемую свободу.
- Ты знаешь… мне было плохо, когда с тобой все случилось…
- Я знаю. И мне тоже было плохо.
- А когда ты выздоровела, и я хотел с тобой поговорить, я увидел тебя с Долгопупсом…
- Я знаю. Но ты прятался от меня, я не могла с тобой поговорить, - глядя в его глаза, говорила Роза.
И тишина… Только всплески волн Черного озера и звуки легкого вальса. Только яркий свет звезд и чернота неба.
- Но ведь теперь ты можешь со мной поговорить? – Малфой не верил своему счастью
- Да…
И вальс зазвучал громче. И показалось, что никого больше нет в этом мире.
И стало все ясно, как днем, не смотря на темную ночь.

Эпилог.

Ситуация действительно выглядела комичной – отец Розы и отец Скорпиуса сверлили друг друга взглядами, даже не пытаясь приветствовать остальных. А Гермиона Уизли тем временем, скорее всего для того, чтобы хоть как-то отвлечь внимание детей, наставляла молодежь перед отправкой в долгий путь.
- Не трансгрессируйте на «Викторию», этот лайнер не оснащен нормальной площадкой для прыжков. Лучше всего «Атлантика». Там хороший паркетный пол, вам не грозит упасть и подвернуть ногу, как у меня случилось в прошлом году. Но «Атлантика» скоро выйдет на центральный фарватер, поэтому вам стоит поторопиться.
Она говорила быстро, что-то поправляя у дочери на воротнике, вызывая снисходительную улыбку Малфоя-младшего. За два месяца дружбы со своей девушкой он проникся искренней симпатией к этой суетливой семейке, которая встретила его пусть не с распростертыми объятиями, но на многое постаралась не обращать внимания, скорее для того, чтобы не расстраивать любимую дочь. Было видно, что обе матери волнуются. Даже Астория нервно сминала в холеных пальцах белый кружевной платок, вот-вот готовая расплакаться. Она тоже участвовала в беседе, сохраняя вежливое благоразумие, от которого отказался отец.
Малфой-старший, только увидев отца Розы, скривил губы. Долгая вражда все же давала о себе знать. Но Скорпиус заметил, как тщательно отец отводил глаза от Гермионы. Мимолетная тень пробежала по лицу, словно он вспомнил что-то особенно горькое. А когда Астория отвела глаза и печально улыбнулась, Скорпиус наконец-то все понял. И причину лютой ненависти к Рональду Уизли, и неожиданное согласие на отношения с его дочерью, и покорное принятие того, что именно с ней сын уезжает далеко за океан строить будущее. Теперь все встало на свои места… Словно судьба распорядилась так, что дети смогли сделать то, что не получилось у родителей. А вопросы будут потом. Не сейчас.
- Роза, ты готова? – тихо спросил он у девушки.
Она лишь кивнула, обнимая маму.
- Доченька, ты только спину береги, хорошо?
Скорпиус дернулся. Ну, никак не может он забыть тот страшный период в его жизни. И чувство вины вернулось с прежней силой, и глаза пришлось прятать, потому что он до сих пор не мог видеть немого укора ее отца.
Конечно, он сделал все, чтобы посадить Розу на метлу. Ведь в Академии мракоборцев без этого умения нельзя. Так что базовый экзамен она сдаст. А вот что скажут целители о ее будущем, неизвестно. Но Скорпиус по-прежнему надеется, что все будет хорошо. И на метлу Роза сядет, как подобает заправскому игроку в квиддич, и еще и его самого обгонит на крутом вираже, как когда-то.
- Хорошо, мама, - нежно отозвалась девушка и крепче прижалась к матери.
Астория не выдержала и подошла к сыну.
- Береги себя, сынок. И ее… - она указала взглядом на Розу, - береги. Будь счастлив.
В ее глазах блеснули слезы, и она обняла Скорпиуса, как никогда прежде не обнимала.
- Я люблю тебя, - шепнула она и отвернулась, прижав платочек к глазам.
А сердце сына больно сжалось. Это сколько же надо было прожить, чтобы услышать эти слова…
- Все, пора в путь, молодые люди, - строго произнес Драко и пожал руку Скорпиусу. Он какое-то время смотрел Розе в глаза. Коротко кивнул и сказал: - Всего вам хорошего, мисс Уизли.
Никто не подал виду, но всех удивила такая вежливость Малфоя. И никто не усомнился, что он говорил искренне.
Рон просто молча обнял дочь и тоже пожал руку Скорпиусу.
- Смотри у меня, - он шутливо погрозил пальцем, вызвав ответную улыбку юноши. Было что-то в этом странном человек. Что-то располагающее, доброе.
- В путь, дорогие, - спокойно сказала Гермиона и отошла от трансгрессивной платформы. – Доченька, береги себя.
- Не хрустальная, - шутливо ответила Роза и помахала родителям и Малфоям рукой.
- Не хрустальная. Самая что ни на есть хрустальная! – возмущенно прошептал Скорпиус, демонстративно прижимая к себе девушку и целую ее в щеку.
Встав для прыжка, они еще раз улыбнулись, глядя на перрон. А потом повернулись и закружились в вихревом пространстве, нарушая все законы физики.
Их ждал полет через океан. Их ждала чужая страна. Их ждало будущее. Но они обещали вернуться.
* * *
- Вы ведь в курсе, что Драко купил дом в Балтиморе? – вежливо поинтересовалась Астория у супругов Уизли.
- Правда? – так же вежливо ответила ей Гермиона. – Но Рон ведь тоже купил там дом…
- Вот и здорово, - хмурясь, вставил ее муж, - будут жить и там, и там.
- А они будут жить вместе? – неожиданно проговорил Драко, презрительно сжимая губы. – Без брака?
- О, милый, они очень современные молодые люди, - успокоила его Астория. – Я думаю, они не наделают глупостей.
- Тогда совет им и любовь, - все так же хмуро сказал Рон.
- Да, - совершенно неожиданно согласился с ним Малфой.
Женщины удивленно переглянулись и подмигнули друг другу.
Впервые за столько лет Слизерин и Гриффиндор объединились.

КОНЕЦ.