Пролог.

Быстрые шаги тихим гулом отражались от каменных стен сводчатого коридора старинного замка. Немолодой уже мужчина, высокий и широкоплечий, пересекал пролет за пролетом, чтобы подняться по винтовой лестнице в высокую Башню Восхода, где его ждали, может быть даже в последний раз…
Он задержал дыхание перед самым входом в комнату. Он знал, что увидит ее в последний раз.
- Ты пришел, - тихий свистящий шепот раздался неприятной вибрацией в спертом воздухе темной комнаты. Сердце мужчины больно сжалось. – Сын мой, я не могу уйти, не поговорив с тобой.
Пожилая, но все еще не утерявшая былую красоту, женщина оставляла в наследство сыну тайну, которая оставалась таковой вот уже больше двадцати лет. Любовь и преданность семье не давали ей возможности очистить душу перед смертью. Нарциссе Малфой, умирающей волшебнице, была необходима исповедь.
- Да, мама, - Драко Малфой склонился к женщине, положив руки на ее лицо.
- Сын, твой отец передал мне информацию перед своей смертью, я не могу не предупредить тебя, - Нарцисса закашлялась. Она теряла силы, но говорить продолжила: - Твоя жена в опасности. Пророчество…
Малфой напрягся. Он повернул голову в сторону входа, словно боялся, что их могут подслушать. Больше всего его волновало известие об Астории. Но он не перебивал. Он понимал, что времени оставалось очень мало.
- Есть вещь, за которой придут… - горячо, что есть силы, шептала мать, - за ней придут скоро. Астория знает, но она молчит. Не верь им, Драко. Все слишком сложно…
- Что за вещь? – спокойно, как только мог, спросил Малфой.
- Шкатулка… Темно-синяя… Она где-то в Малфой-Меноре. Я не знаю, где. Но она в замке. Избавься от нее. Она – беда…
Нарцисса замолчала. Резко. Хрипло. Не отрывая взгляда от сына, женщина глубоко вздохнула. Собрав последние остатки сил, что еще теплились в ее почти безжизненном теле, Нарцисса подняла руку и провела тонким иссохшим пальцем по щеке сына:
- Тебе будет счастье, сын мой. Береги Скорпиуса, она твоя надежда…
Драко не мог поверить, что мать уходит, оставляя что-то недосказанным. Это было так не в ее духе. Не в ее характере.
Грудь сжимала тупая боль. Боль потери. Боль отчаяния.
Малфой крепко сжал прохладные пальцы матери.
- Прости, мама, - прошептал он.
Прошептал в пустоту.