Возвращение

Последний день лета провожал отъезжающих с платформы девять и три четверти пассажиров довольно неприятным колючим дождем. От разбушевавшейся стихии не спасала даже крыша вокзала Кинг-Кросс, под которой пускал клубы пара красный Хогвартс-Экспресс. Ветер с мелкими прохладными каплями заставлял Гермиону Грейнджер прятать свое лицо глубже в воротник серого кашемирового пальто.
Оставалось всего десять минут до отправления, и девушка стояла у самого края, прямо возле входа в вагон для преподавателей, ожидая своего старого знакомого, однокурсника Невилла Долгопупса, которому предложили работать преподавателем в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Грейнджер еще некоторое время вглядывалась в суетящуюся толпу, когда ее окликнул знакомый голос, доносившийся откуда-то сзади:
- Гермиона, привет!
Она резко развернулась и неожиданно оказалась нос к носу с повзрослевшим Долгопупсом. Гермионе хватило нескольких секунд, чтобы оценить внешний вид некогда очень неуклюжего друга, и пришла к выводу, что отношения с довольно экстравагантной Луной Лавгуд пошли ему на пользу: Невилл был одет в строгий костюм, аккуратно подстриженные волосы были теперь уложены, а не торчали в разные стороны, как когда-то. В общем, весь его теперешний вид говорил сам за себя: «Я взрослый статный мужчина в самом рассвете сил!»
Гермиона улыбнулась в ответ:
- Привет, Невилл. Рада видеть тебя, друг. Пойдем, займем свои места, не хочется мокнуть.
- Конечно, - поспешно согласился молодой человек и пропустил девушку в специальный вагон вначале поезда.
Заняв первое свободное купе, молодые люди расселись друг напротив друга. Невилл, спеша услышать последние новости о Гарри, ловко наколдовал серебряный чайничек с двумя фарфоровыми чашечками, потом разлил горячий напиток и приготовился задавать вопросы.
- Я слышал, Гарри и Джинни помолвлены, когда свадьба?
Гермиона, вспомнив эту сладкую парочку, невольно улыбнулась – такой любви она еще не видела, даже Флер и Билли с их вечным воркованием не были такими искренними, как ее лучшие друзья, одного их взгляда хватало, чтобы понять всю глубину их чувств.
- Да. Гарри наконец-то отважился сделать Джинни Уизли предложение. Свадьбу они назначили на Рождество. А пока подруга пытается привести в порядок их будущий дом на площади Гриммо, оставшийся Гарри в наследство от Сириуса. – Гермиона заговорщитски склонилась к Невиллу: - Поверь, работы у них навалом, поэтому управятся они не раньше, чем к Сочельнику.
- Вы все сдали экзамен на мракоборцев? – Невилл уважал этих магов, поэтому тот факт, что сама Гермиона и ее друзья стали членами элитного подразделения Министерства магии, вселял в него трепет. Сам он и не мечтает о такой чести, даже сейчас.
- Да, только мы с Роном не стали идти по этому пути, а вот Джинни сейчас работает под началом Гарри. Им весело, поверь, такого профессионального тандема в истории Министерства еще не было. А ты как?
Невилл гордо выпрямился и, блеснув карими глазами, торжественно произнес:
- А я в прошлом году запатентовал новое удобрение для мандрагор, а потом получил письмо от профессора Макгонагалл с приглашением преподавать в Хогвартсе.
- А где Луна? – Гермионе нравилась эта девушка. Несмотря на всю ее эксцентричность, мисс Лавгуд оставалась замечательным другом.
- О, ее вызвали в Новую Зеландию на стажировку. Ты ведь, наверное, слышала о нововыведенных растениях для продления жизни? – подождав, когда собеседница ответит ему кивком, Невилл продолжил: - Ее команду селекционеров попросили помочь, и Луна уехала на целый год.
На последней фразе Невилл заметно сник, было видно, что он уже скучает по своей девушке. К сожалению, Гермионе понять его было довольно сложно: у нее никогда не было настолько серьезных отношений, даже с Роном…
Невилл, словно прочитал ее мысли и задал очередной вопрос:
- А где Рон Уизли? Я его никогда не видел в Министерстве. Симус, что-то говорил по поводу того, что его забрали в Инспекцию по использованию боевых заклинаний в мирное время. Но где это?
- В Ирландии. Он уехал сразу после получения диплома. Сказал, что ему захотелось самостоятельной жизни, и уехал…
Настроение у девушки сразу пропало. Она вспомнила, как Рон преподнес ей эту информацию. Отвел ее в сторону, когда Гарри и Джинни объявили о помолвке и сообщил о своем скором отъезде. Гермионе повезло, что она не успела понять, насколько нелепы были их отношения: ни Рон, ни Гермиона не чувствовали ничего большего, чем братскую любовь или дружескую привязанность, разочарование было минимальным. Слишком много времени они проводили вместе, чтобы вот так взять и влюбиться. То ли дело Гарри и Джинни, они ждали друг друга, пока девушка окончила школу, стала совершеннолетней, поступила на возобновленные после войны курсы мракоборцев. Сама судьба на протяжении двух лет строила молодым людям разнообразные преграды. Но за их любовь стоило бороться. А то, что было между Роном и Гермионой, нельзя было даже влечением назвать, настолько далеки они были друг от друга в этом смысле. Конечно, Гермиона тосковала по рыжеволосому другу, но только как по другу, не более…
- Ну, что же, - проговорил Невилл, - по крайней мере, в Ирландском Министерстве магии работает целый отряд вейл, ему там будет весело – это точно!
Невилл задорно хихикнул, что еще четыре года назад Гермиона могла списать на начинающуюся истерику, но сейчас все было действительно по-другому – Невилл попытался пошутить. От этой мысли даже Грейнджер стало смешно.
Так они проговорили до самого Хогвартса.
Мерный стук колес поезда располагал к спокойной беседе. Время было раннее, спать не хотелось, да и, как тут было уснуть, когда впереди снова ждала их любимая, заново отстроенная Школа. Друзья пили горячий чай, закусывая его тыквенным печеньем, и просто болтали. Гермиона рассказывала, как получила приглашение в Хогвартс на должность преподавателя Защиты от темных сил, в то время, как Невиллу предложили учить студентом Травологии вместо ушедшей на пенсию профессора Стебль. Они знали, что в Школе практически ничего не изменилось со времени окончания войны с Волан-де-Мортом. Невилл поведал подруге, что не хватает профессора Зельеварения и, что на это место тоже должны были пригласить нового преподавателя, но он не знал, кого именно. Было еще масса тем, которые они обсудили до того, как поезд Хогвартс-Экспресс прибыл в пункт назначения.
Студенты уже покинули свои вагоны. Гермиона успела заметить Хагрида, по традиции, собиравшего вокруг себя первогодок, чтобы переправить их на лодках через озеро. Старшекурсники направились к каретам, как известно, запряженными фестралами, которых никто не мог видеть, кроме тех, кто встречался лицом к лицу со смертью.
Приехав в школу, Гермиона и Невилл попрощались до ужина и отправились по своим кабинетам, к которым примыкали личные покои преподавателей, соответствующих предметов.
До торжественного ужина оставалось всего полчаса. Этого времени Гермионе должно было хватить, чтобы переодеться в нарядную бархатную мантию, привести в порядок свои вечно непослушные волосы и немного накраситься.
В комнате профессора Грейнджер горел камин. Было тепло и уютно. Встав перед зеркалом, Гермиона взяла расческу и заколола каштановые локоны в незамысловатый узел на затылке красивой резной заколкой, подаренной Роном на день ее рождения. Девушка подкрасила губы розовым блеском и сняла с вешалки мантию. Оценивающе оглядев себя в отражении, Гермиона посмотрела на часы и отметила, что осталось еще пятнадцать минут.
В этот момент в дверь комнаты тихо постучались. Дождавшись приглашения, вошла Минерва Макгонагалл. Неизменная темно-изумрудная мантия широко развевалась при каждом ее шаге. Заметно постаревшая директриса приветственно улыбнулась Гермионе.
- Здравствуйте, мисс Грейнджер. Рада видеть вас в Школе. Вы уже собрались?
Гермиона учтиво поклонилась и таким же тихим голосом, как у Макгонагалл, произнесла:
- Здравствуйте, профессор Макгонагалл. Мне тоже приятно встретиться с вами здесь. Немного волнуюсь, поэтому собралась раньше времени, что бы еще немного прийти в себя.
Директор положила руку девушке на плечо и заглянула в глаза:
- Вам предстоит довольно сложная работа. Начнете уже завтра, вы узнаете это из расписания. Надеюсь, методические издания у вас есть, к счастью их обрабатывали уже при теперешнем министре Кингсли Брусвере, поэтому никаких ляпов и несостыковок теперь не будет. Вам понравится!
Профессор Макгонагалл еще шире улыбнулась своей некогда лучшей ученице и вышла из комнаты.
Гермиона была так рада встретить своего преподавателя, что не успела задать вопросы, которые мучили ее еще со времени получения письма из Хогвартса в июле. Кто будет преподавать Зельеварение? Кто станет деканом Слизерина, который оставался без руководства на протяжении трех лет? И самый главный вопрос, который постоянно крутился в голове Гермионы – почему именно она была приглашена на столь ответственную должность преподавателя Защиты от темных искусств?
Время приближалось к назначенному, поэтому оставалось совсем немного, чтобы пересечь длинный коридор и, войдя в Большой зал, занять свое место за учительским столом.
Невилл уже вовсю беседовал с профессором Флитвиком. Сивилла Трелони и мадам Трюк о чем-то загадочно перешептывались. Директор Макгонагалл величественно оглядывала наполняющийся студентами зал, а Хагрид нетерпеливо ерзал на небольшом, по сравнению с ним стуле. Слева от него были незаняты два места. Одно из них точно принадлежало самой Гермионе, чем она и воспользовалась. Усевшись рядом с улыбающимся ей великаном, она задорно подмигнула.
- Здравствуй, Хагрид! Как ты?
- Здравствуй, Гермиона. Я нормально… Вот только смотрю старшекурсники нынче разгулявшиеся пошли. Глядишь, зверушек мне всех распугают…
- Смотри, Хагрид, чтобы твои зверушки никого не распугали! – Весело ответила Гермиона и засмеялась. Настроение поднималось все выше и выше.
Только стул слева никто пока не занимал. Видимо новоиспеченный профессор Зельеварения был не слишком пунктуальным, что сильно удивляло, зная, какие слизеринцы снобы.
- Хагрид, ты знаешь, кто будет новым преподавателем и деканом?
- Пока нет… Вот только чует мое сердце, что этот кто-то будет еще тот тип… Они же только своих на эту должность берут. Значит, будет таким же мрачным, как и Снейп, земля ему пухом…
Гермионе стало не по себе. Вспоминать Северуса Снейпа ей было очень тяжело. Особенно, когда, благодаря ее сильно развитому ассоциативному мышлению, перед глазами представал образ ошеломленного Гарри, только что узнавшего правду об истинной деятельности покойного декана Слизерина. Ему было больно и обидно, что они так ненавидели друг друга все время, пока им приходилось общаться…
Раздался гром аплодисментов. Старшекурсники приветствовали первогодок, подходивших к волшебной Шляпе, распределяющей студентов по факультетам. Зрелище в новом ракурсе, со стороны учительского стола было довольно интересным – Гермиона чувствовала некоторую причастность к этому действу, хотя на самом деле было совсем не так, но все же…
Вдруг, Хагрид слегка подтолкнул девушку и кивком головы показал на свободное место слева от нее. Гермиона повернула голову не сразу, так как посчитала это нетактичным по отношению к опоздавшему. Тем более именно он должен первым приветствовать тех, кто его ждал. То, что это был мужчина, девушка не сомневалась – легкий запах парфюма говорил о принадлежности субъекта именно к противоположному полу. Но что-то знакомое было в этом запахе. Это что-то и заставило Гермиону повернуться. Неприятный холодок пробежал вдоль позвоночника – рядом с ней сидел не кто иной, как сам Драко Малфой. Он смотрел прямо перед собой и, не поворачивая головы, вкрадчиво, но, с присущим только ему, стальным голосом произнес:
- Я тоже рад тебя видеть, Грейнджер.

Письмо

глава 2: Письмо.
В закрытое окно громко постучалась хогвартская сова. Гарри давно ждал от Гермионы весточку с ее нового места работы, но письмо пришло только через неделю после ее официального назначения. Конечно, он вполне мог узнать у Хагрида, как ей там приходится, но, зная, что подруга сейчас в своей стихии, решил не торопить события, а подождать.
Аккуратно сняв с совиной лапки небольшой свиток пергамента, Гарри быстро развернул его и начал читать:
«Дорогой Гарри.
Я думаю, ты простишь меня за то, что я не писала тебе так долго, просто дел оказалось по горло. Встретили меня здесь очень мило. Профессор Макгонагалл пообещала содействие во всех моих начинаниях. Единственное, что меня смущает в программе Министерства по обучению старшекурсников, это разрешение на изучение Непростительных заклятий, которым отводится почти весь пятый курс. Но я думаю справиться с этой «напастью».
Гарри улыбнулся и положил письмо на колени. Значит, для Гермионы обучение студентов Непростительным заклятиям - «напасть»…
Ему вспомнился профессор Грюм, хотя тогда, когда он впервые узнал об этих заклятиях, Защиту вел отнюдь не он, а Барти Крауч младший, выпивший Оборотное зелье. Но Грозный Глаз погиб, защищая Надежду Волшебного мира Гарри Поттера четыре года назад, и молодой волшебник не мог не уважать его, хоть и побаивался при жизни Грюма. Сумасшедший старик, состоящий в Ордене Феникса, маститый мракоборец был неким кумиром для пятнадцатилетнего парня. Гарри знал, что и многие другие вместе с Аластором Грюмом готовы вести войну с Темным лордом, чтобы защитить парня, свою Надежду на будущее.
А сам Гарри до последнего держался тех, кто был для него роднее всех родных. После смерти Сириуса у него остались только Рон, Гермиона и, конечно же, Джинни – маленькая рыжеволосая красавица с огромными карими глазами, с такой любовью глядевшая на него, что хотелось петь и плакать одновременно. Но была война – изощренно-бескровная, но смертельная, а от этого еще более страшная. Все ждали победы. Все жаждали увидеть поверженного Волан-де-Морта. А для трех друзей война закончилась уже тогда, когда они поверили в свои силы, когда Гарри осознал всю силу любви и дружбы, идущих с ним параллельно на протяжении всей сознательной жизни, которая началась в одиннадцать лет.
В душе юноши появилось какое-то странное тревожное чувство, словно предчувствие чего-то нехорошего. Чтобы отогнать мрачные мысли, Гарри вновь взялся за чтение.
«Я часто встречаюсь с Невиллом Долгопупсом, который передает тебе и Джинни огромный пламенный привет. Вот только есть одно обстоятельство, о котором я не могу тебе не написать. Помнишь, я тебе говорила, что в Хогвартсе, как я поняла из письма профессора Макгонагалл, не хватало трех преподавателей. Так вот теперь представь: я – профессор Защиты от Темных искусств, Невилл – Травологии, а Зельеварение ведет Драко Малфой»…
У Гарри от удивления брови поползли вверх, и он еще раз перечитал последнюю строчку.
Вдруг хлопнула входная дверь. Быстро взглянув на часы, Поттер понял, что это Джинни. Только она могла появиться в такую рань на площади Гриммо.
- Гарри!..
- Я здесь! – Громко ответил он из кухни.
В дверном проеме появилось его Чудо. Раскрасневшаяся, всегда улыбающаяся Джинни являла собой сгусток позитивной энергии и природного оптимизма. С ней Гарри было настолько легко и уютно, что он уже и представить не мог, как это он раньше без нее обходился. Вот и сейчас его невеста ставила на красиво украшенный обеденный стол большую коробку.
- Вот, тебе кое-что мама передала. Я не успела, ты же знаешь, Тонкс поставила мне два ночных дежурства подряд. Я страшно устала, но еще страшнее соскучилась по тебе! – Джинни быстро подбежала к сидевшему в кресле будущему мужу и ловко поцеловала его в губы. Потом она принялась расшнуровывать бечевку на коробке с припасами. – Отец передавал тебе привет, а Фред и Джордж прислали тебе подарок из Индии.
С этими словами Джинни выхватила небольшой пакетик и передала его в руки Гарри. Внутри лежал камень, похожий на янтарь, но еще более золотистый.
- Что это? – Гарри в недоумении посмотрел на свою девушку.
- Сама не знаю, братья ничего не написали, но сказали только, что «Эта штука должна понравиться твоему Гарри Поттеру», - Джинни хихикнула, - они там в этой жаре совсем сбрендили!
Гарри улыбнулся в ответ, но его мысли все равно витали далеко отсюда, на севере, в Хогвартсе.
Понимая, что нет никакого смысла скрывать что-то от Джинни, он жестом пригласил ее присесть на подлокотнике кресла и показал свиток пергамента:
- Мне Гермиона написала.
- О, здорово! А я уже соскучилась по ней, хоть и не видела всего полторы недели. Как она там?
Гарри помялся немного, но все же продолжил:
- Вроде нормально. Пока…
Джинни удивленно посмотрела на него:
- Что-то случилось? Ты весь напрягся…
- Драко Малфой приглашен профессором Макгонагалл преподавать Зельеварение…
- Вот черт! Повезло же нашей Герми…
- Вот то-то и оно, Джинни. А нас никто и не предупредил.
- А с чего бы это вдруг нас кому-то предупреждать? Мы теперь не ученики. Мы вообще с тобой сотрудники Министерства, а Гермиона свободная птица, так же, как и Малфой…
Гарри понимал, что в словах его девушки есть здравый смысл. Но все равно становилось как-то неприятно от мысли, что Драко Малфой ходит по коридорам Хогвартса, свободно и непринужденно. Перед глазами возник образ Северуса Снейпа…
- Так ведь Невилл мне говорил, что и декана Слизерина нет, а в этом году должны назначить нового. Вот это да!
Гарри по привычке потер еле заметный шрам на лбу, оставленный двадцать один год назад Темным лордом. Джинни всегда обращала внимание на этот жест. Только не в этот раз. Сейчас она искренне волновалась за подругу.
- Ты все прочел?
- Нет.
Гарри поднял письмо перед глазами и начал читать вслух:
- «Еще его назначили деканом факультета Слизерин. Но он, похоже, не очень зверствует. По крайне мере не так, как Снейп. Хотя тоже затянут во все черное, только голова торчит, в общем выглядит, почти как летучая мышь-альбинос. Всегда очень хмурый и молчаливый. Ты знаешь, Гарри, Малфой ни разу мне ничего не сказал. Ничего, кроме «Здравствуйте, профессор», да еще и с такой улыбкой, что кровь в жилах стынет. Слава Мерлину, я очень занята с учениками – нет времени думать о нем. Но, скажу я тебе, странный он какой-то. Ох, и странный.
Ладно, друг. Передавай большой привет Джинни, хотя я уверена, что она сейчас с тобой, так что «Джинни, привет!» Как только появятся какие-нибудь новости, сообщу, и ты не забывай. Знаю, что Тонкс вас там неплохо напрягает, но все же найди минутку для написания письма старой подруге. Все, пока»…
- Какое-то уж слишком позитивное для такой ситуации письмо. Не похоже на Гермиону, - задумчиво произнесла Джинни. Она знала свою подругу, как никто. И было ясно, что с Малфоем действительно что-то не так, если Гермиона так сказала.
- А что ты хотела? Криков о помощи? Нет, Джинни. Мы все повзрослели. Помнишь судебное разбирательство в Визенгамоте два года назад? – Гарри встал с кресла и подошел к окну.
- Конечно, кто же такое забудет?
Джинни вздрогнула. Она присутствовала на этом процессе в качестве свидетеля обвинения. Пришлось немало услышать прежде, чем ей дали слово. Процесс проходил в открытом режиме – Пожирателей судили, созвав всех журналистов со всех уголков мира. Среди тех, кто предстал перед Магическим Трибуналом, были Нарцисса и Люциус Малфой. Их обвиняли в пособничестве Темному лорду, а также во многих других преступлениях. Джинни как сейчас помнила презрительный взгляд Малфоя старшего, которым он одарил ее в тот момент, когда она закончила свидетельствовать против него. Только Нарцисса, словно отрешенная, не отрывала глаз от сына, который тоже присутствовал в зале. Все, что касалось их, напрямую касалось и его. Насколько потом стало известно, Драко лишили всех привилегий, которые принадлежали чистокровным семьям, а также Малфой-Менор, дома, где он родился и вырос. Когда супругов Малфой уводили в Азкабан, Драко впервые вскинул взгляд на Нарциссу и прошептал одними губами: «Мама, я помогу тебе». И все…
Это все, что запомнила Джинни из того процесса. На глаза навернулись слезы. Сколько боли пришлось им всем пережить из-за жестоких Пожирателей смерти, сыном одного из которых и являлся нынешний профессор Зельеварения.
- Гарри, если у нас будут дети волшебники, мне будет страшно отправлять их в Хогвартс. Малфой им отомстит…
- О, Джинни, успокойся! Поверь мне, Малфой еще тот хитрец! И заметь, среди всех учеников Слизерина, которых я знал, он единственный, кто способен преподавать этот сложный предмет. После Гермионы он считался лучшим зельеваром на нашем курсе. Так что думаю, профессор Макгонагалл пригласила его, прежде хорошенько все обдумав. Она так же справедлива, каким был когда-то Дамблдор, а это вселяет уверенность в правильности ее решения. Единственное, что меня беспокоит, это отношение Гермионы ко всему этому.
- А почему ты спросил про процесс в Визенгамоте, Гарри? – Джинни подошла к своему возлюбленному и повернула его к себе лицом.
Гарри посмотрел на нее и печально улыбнулся:
- Понимаешь, я никому не говорил этого, думал, что мы больше никогда не встретим Драко Малфоя, но есть один момент, который, в некоторой степени оправдывает его в моих глазах. Во время боя в Хогвартсе, когда родители искали его в толпе, сам Драко отстреливался от оборотней, находясь на нашей стороне…
Джинни пораженно округлила глаза и приложила свои тонкие пальцы к губам, пытаясь сдержать, рвущийся наружу возглас удивления. Гарри действительно ничего подобного раньше не рассказывал. Он, тем временем, продолжил:
- После процесса Драко остановил меня в коридоре Министерства и сказал, что постарается не попадаться мне на глаза, если никто не станет трогать его, он имел в виду журналистов и все такое. Мне немалых трудов стоило подключить кое-какие связи твоего отца, даже пришлось идти к Кингсли с этой просьбой…
- Ты настолько не хотел, что бы Малфой попадался тебе на глаза? - иронично спросила Джинни.
- Не в этом дело… Было что-то такое в нем, что вызывало жалость и сочувствие. Странно, я сочувствовал Малфою. Но ведь он же не выдал нас, когда мы появились в его поместье четыре года назад? В тот день, когда Лестрейндж пытала Гермиону. Значит, он уже тогда сомневался в правильности своего выбора. Тем более, зная его отца, думаю, у Драко вряд ли был какой-нибудь выбор…
- Ты его оправдываешь? – Джинни не обвиняла, она пыталась понять.
- Нет, не оправдываю. Скорее констатирую факт. Понимаешь, он был редкостным подонком во время учебы, трусом и просто мерзким типом. Но, когда пришло время выбирать союзника, он не смог окончательно перейти на сторону зла. Не потому что боялся, хоть ему и было что терять… – Гарри на какое-то время задумался. А потом тихо произнес: - Ты помнишь, как он посмотрел на мать, когда ее уводили в Азкабан? Не на отца, а именно на Нарциссу Малфой? Мы не можем знать, как манипулировал Волан-де-Морт теми, кто был ему нужен, нам остается только догадываться. А Люциус Малфой был нужным субъектом для Темного лорда. И это факт.
Гарри замолчал. Не хотелось ему в этот солнечный субботний день разговаривать о Пожирателях смерти. Тем более они с Джинни собирались начать ремонт на третьем этаже, где по их задумке должна будет появиться каминная комната вместо трех спален. Работы был не початый край. А про Драко можно будет найти информацию в понедельник, когда мистер Поттер и мисс Уизли выйдут на совместное дневное дежурство. Гарри и самому хотелось узнать, где два года провел его бывший злейший враг и чем он занимался.
Джинни поняла его настроение и, чмокнув Гарри в щеку, быстро расставила тарелки на столе, наполнив их вкуснейшим яблочным пирогом миссис Уизли.
- Чай? – игриво спросила девушка своего жениха.
- Не откажусь! – так же ответил ей Гарри.
В такие минуты он чувствовал себя счастливым, как никогда.

Выходной.

Субботнее утро, несмотря на всю солнечность и яркость, не приносило молодому преподавателю Зельеварения никакой радости. В его жизни ее вообще было слишком мало…
Сегодня ночью ему опять снился тот же сон. Нарцисса в белых одеждах тянула к сыну руки, приглашая подойти ближе. Как ни рвался Драко к ней, что-то его удерживало. Боль душила его, крик разрывал тишину черной ночи… И все. И тишина. Ни мамы, которая всегда успокаивала сына ласковыми словами, ни верных Крэбба и Гойла, которые просто по-дружески встряхивали его, что заставляло окончательно проснуться и прогнать наваждение.
Холодный липкий пот застил глаза. Срочно надо было пойти умыться, но Малфой не мог подняться. У него не было сил. Теперь его выдержки и стойкости духа хватало только на то, чтобы не разорвать на куски непослушных студентов и не влепить по привычке Гриффиндору штрафных пятьдесят баллов. Хотя на самом деле выдержка ему была нужна для другого. Для того, чтобы не кинуться в Министерство с кассацией и ходатайством на обжалование приговора Визенгамота для матери. Нарциссы Малфой, образ которой был с Драко всегда. Ее белокурые волосы, ее теплая, но такая редкая улыбка. Память о матери вселяла хоть и призрачную, но все же надежду, веру в будущее.
У него была масса времени для того, чтобы все обдумать. Когда в отель, где проживал Малфой, прилетела сова и принесла письмо от профессора Макгонагалл с приглашением на преподавательскую должность в Хогвартс, Драко понял – это знак. Знак к тому, что все можно изменить, несмотря на прошлые ошибки, которых возможно было не допустить, если только…
Драко резко встал с постели. Солнце почти не доходило до окон его спальни в подземелье, но было понятно, что день выдался погожий. Стряхнув с себя мрачные мысли, Малфой подошел к зеркалу и пригладил свои послушные светлые волосы. Видок у него был еще тот – синие круги под глазами говорили о постоянном стрессе, в котором пребывал юноша последние лет пять; исхудавшее лицо, заостренный нос; общее состояние соответствует внешнему виду… Надо привести себя в порядок и выйти к завтраку в Большом зале. А то Грейнджер опять будет поглядывать на него исподтишка, думая, что Малфой ничего не замечает. Девчонка осталась девчонкой, самоуверенной и одновременно всезнающей. Горькая ухмылка растянулась на лице Малфоя, он никак не ожидал встретить в Хогвартсе старых «друзей» - выскочку Грейнджер и неуклюжего Долгопупса.
Через пятнадцать минут Малфой поднимался в Большой зал. Там, видимо, уже все собрались, так как не было привычного шума, бегущих на завтрак подростков. Войдя в зал, Малфой, глядя прямо перед собой, прошел между слизеринским и пуффендуйским столами, слегка кивнул своим подопечным и, обойдя учительский стол, занял место слева от профессора Грейнджер.
Неожиданно она повернулась к нему и тихим голосом произнесла:
- Доброе утро, профессор Малфой. Неплохая погода сегодня, не правда ли?
Если Драко и удивился такому красноречию, виду он, конечно, не подал. Положив ладони на стол, он, опять-таки не глядя на неожиданную собеседницу, ответил:
- Да, профессор Грейнджер, утро действительно доброе, как и погода…
На этом их короткий диалог закончился. Во время трапезы Малфой позволил себе краем глаза посмотреть на Гермиону. Он отметил, что девушка повзрослела и даже… похорошела. Хотя, она уже давно вызывала к себе некое подобие симпатии, просто Драко тщательно гнал от себя эти мысли. Еще на шестом курсе учебы в Хогвартсе, когда на него была возложена чудовищная миссия по покушению на Дамблдора, он, встречая ее в коридорах, не мог не оглянуться. Что-то было в Грейнджер такое, что притягивало юношу. Он помнил, как в порыве гнева она залепила ему пощечину, чего никто себе не позволял, несмотря на то, что у многих часто возникало такое желание, и он знал это. А Гермиона не думала о возможных последствиях, она просто сделала то, что посчитала нужным в тот момент. Конечно, все списали его реакцию на страх перед тем, что общественность узнает, как пострадало Малфоевское самолюбие, но на самом деле, Драко был сильно шокирован этим действительно смелым поступком. Странно, но, как бы слизеринец не противился этому, уже тогда он начал уважать девчонку с Гриффиндора, подругу злейшего врага, который оказал ему впоследствии неоценимую услугу.
Завтрак закончился. Директор Макгонагалл пожелала студентам удачных выходных и встала из-за стола. Это послужило сигналом остальным учителям, что они тоже могут покинуть Большой зал. Малфой так и не притронулся к еде. Мысли в голове мешались, не давая ему сосредоточиться на собственных ощущениях. Для того чтобы можно было подумать, Драко необходимо было уединиться. И, так как на сегодняшний день у него не было запланировано что-то важное, Малфой решил выйти на свежий воздух.

* * *
Гермиона перед завтраком успела написать план работы с учениками на всю следующую неделю, а также письмо Гарри, которое отослала хогвартской совой, прикрепив свиток пергамента к ее лапке.
Войдя в Большой зал, она как всегда не увидела там Малфоя. В последнее время она не часто с ним встречалась. Только на первом совещании с профессором Макгонагалл и Невиллом Долгопупсом и в зале на завтраках и обедах. А после, он, видимо, все время находился в слизеринских подземельях. Слава Мерлину, дежурства им ставили в разное время. Наверное, профессор Макгонагалл учитывала их отношения в прошлом и решила не сталкивать некогда яростных неприятелей вне стен их кабинетов.
На завтраке все поздравляли друг друга с хорошей погодой. Действительно, после недели дождей, сегодняшнее солнце было праздником не только для учеников, но и для преподавателей. Хагрид пригласил Гермиону к себе на чашечку чая. Невилл рассказал о достижениях его студентов на уроках Травологии. Настроение у всех было просто великолепное.
Через какое-то время внимание Гермионы привлекла темная фигура, появившаяся в дверях зала. Малфой проходил мимо столов к своему месту и слегка склонял голову в ленивом кивке, чтобы поздороваться с учениками. Гермиона заметила, с каким благоговением студенты смотрели на своего преподавателя. И не только слизеринцы, но и остальные. Особенно удивила реакция Гриффиндора. Ученики повернули головы к Малфою, а один даже позволил себе крикнуть: «Доброе утро, профессор!» Зельевар ответил ему еле заметным кивком, но Гермиона могла поклясться – он улыбнулся ученику!
Быстро переглянувшись с Хагридом, которого такое поведение тоже немало поразило, Грейнджер быстро доела свою булочку и стала попивать горячий чай из маленькой фарфоровой чашечки. Как только Малфой сел на свое место, Гермиона не смогла сдержаться и вежливо с ним поздоровалась. То ли у зельевара настроение было хорошее, то ли ему просто надоело все время хмуриться, но он ответил ей так приветливо, что девушка чуть не поперхнулась чаем. Заметив, что Малфой слегка улыбнулся, Гермиона перестала его разглядывать.
Она давно заметила, каким изможденным выглядел Драко Малфой. Но сегодня даже его взгляд говорил о чрезмерной усталости, словно он по ночам носил камни, а утром даже не ложился спать. Вот и сейчас были видны синие круги под глазами, глубокие складки в уголках глаз. У юноши даже морщинки появились на лице, тоже след усталости и постоянного стресса. Гермионе совершенно неожиданно стало жаль молодого человека. Ему тоже немало пришлось пережить в последнее время. Несмотря на то, что Визенгамот оправдал его по всем пунктам обвинения, его собственная совесть казнит хуже палача в Азкабане. Гермиона знала, что супруги Малфой были заключены в тюрьму для волшебников. Да что там говорить – знала, она участвовала в самом процессе вместе с Гарри и Роном, которые были основными свидетелями обвинения. У нее разрывалось сердце, когда она видела эти ненавистные лица, но еще больнее становилось, когда она понимала, что кому-то сейчас приходиться намного хуже, чем ей. И этим «кому-то» был как раз Драко Малфой. На протяжении всего процесса он напряженно вглядывался в лицо матери. Потом отводил взгляд и просто смотрел в пустоту. Столько горечи, столько страдания, не только его, но и тех, кто пострадал от руки всех приспешников Темного лорда - все это отражалось на его измученном лице.
Гарри по известным только ему причинам помог слизеринцу уехать из страны. Насколько стало потом известно, Драко Малфой прожил два года в Шотландии у своей троюродной сестры. Она была замужем за Ашаном, полукровкой, принадлежащему к роду древнейших волшебников-друидов. Странно, но тот факт, что она была изгнана из семьи Малфой за лояльность к нечистокровным волшебникам, не остановил Драко, некогда ярого противника грязнокровок.
Воспоминания настолько поглотили Гермиону, что она не заметила, как преподаватели встали из-за стола и начали расходиться. Быстро поднявшись и пообещав Хагриду заглянуть в гости, девушка вышла из зала и направилась в свою комнату.
Целый день Гермиона изучала методическую литературу для первокурсников, а потом принялась за Непростительные заклятия. Вспоминая занятия псевдо-Грюма, она знала от чего отталкиваться и чего нельзя ни в коем случае демонстрировать студентам. У нее щемило сердце, когда она думала о тех пауках, которых мучил Крауч младший, чтобы показать действие Круцио и, еще страшнее, Авада Кедавра. Гермиона и без методичек знала, что можно говорить и показывать, а что нельзя.
Яркое солнце уже начинало опускаться, когда профессор Грейнджер оторвалась от своей работы и посмотрела на часы.
- О, Мерлин! Я же Хагриду обещала!
Девушка мгновенно встала из-за стола, накинула поверх легкого шерстяного платья свою любимую мантию, привезенную Джинни из поездки в Египет, и вышла из комнаты. По дороге она встретила студентов, которые приветственно кивали ей, а также Невилла, прогуливающегося на дежурстве.
Гермиона остановилась, чтобы поговорить с ним, и встала поближе, чтобы ученики не слышали того, как два преподавателя не соблюдают субординацию, разговаривая, как старые друзья.
- Привет, Невилл. Дневное дежурство?
Долгопупс с улыбкой ответил:
- Да, потом пойду работать. А ты сегодня выходная?
- Да, а над чем работаешь?
- Надо ребятам показать, как пересаживают корпускулы, а они кусачие, поэтому надо еще придумать, как обезопасить детей.
- А-а, - кивнула Гермиона и пошла дальше, понимая, что уже опаздывает в гости к большому другу.

- Я уже думал ты не придешь, Гермиона. Думал, опять засиделась над своими бумажками. Ты же это… профессор, как никак, не ученица чай…
Хагрид широко улыбался сквозь свою косматую седую бороду. Великан немного постарел после войны, видимо постоянные напряжение и страх за своих маленьких друзей сделали свое черное дело. Но глаза оставались такими же живыми и добрыми. Гермиона сильно скучала по нему те два года, что не видела Хагрида. А сейчас им было о чем поговорить.
- Как я могла? – в притворном возмущении воскликнула Грейнджер. – Я бы ни за что не пропустила чай с Хагридом!
Крепко обнявшись, старые друзья сели за стол, где вовсю кипел огромный, размером с ведро, чайник.
Говорили в основном о Гарри. Хагрид редко его видел, поэтому очень скучал. Гермиона рассказала о том, как складываются отношения Гарри с Джинни. Еще поговорили о Роне, по которому Хагрид тоже очень соскучился. Но, продемонстрировав письмо, присланное Уизли примерно две недели назад, великан сообщил Гермионе новость – Рон приезжает через месяц в Англию, а там они уж обязательно встретятся.
Вечер приблизился незаметно. Была выпита не одна кружка чаю, были съедены все пряники, купленные Хагридом в Хогсмите специально по такому случаю. На улице темнело.
Попрощавшись с Хагридом, Гермиона накинула на себя мантию и вышла из дома. Впереди темнели башни Хогвартса. Пройти надо было всего метров двести. Глубоко вдохнув в себя ароматный воздух, волшебница подняла голову, чтобы насладиться свежестью вечера. Темнело очень стремительно. Не говорили, что в сентябре самые темные ночи. Становилось не только темно, но и прохладно. Гермиона ускорила шаг, чтобы успеть зайти в школу, пока она окончательно не замерзла. Несколько шагов по каменной дорожке и вот, она уже у дверей в Школу.
Вдруг в темноте что-то шевельнулось. Девушка незаметно вынула волшебную палочку. Тень приближалась тихо, но быстро.
Гермиона тихо произнесла:
- Люмос!
Неяркий свет показал очертание темной фигуры приближающейся ко входу в Хогвартс.
Неожиданно в темноте раздался вкрадчивый голос:
- Грейнджер, ты что ли?
Гермиону осенила мысль:
- Малфой!
И почему волшебница успокоилась, узнав этот голос?
- Ты чего шастаешь по ночам? – Продолжал слизеринец. – Сегодня суббота, задержалась?
Ехидный тон нового зельевара раздражал и одновременно успокаивал – ведь это всего-навсего Малфой, ни больше ни меньше. Ну, похмурится он, ну съязвит - не более.
- Пошли, проведу, - ошарашил Гермиону все тот же спокойный голос Драко.
Девушка не знала, что ответить, но неуверенно пролепетала:
- Хорошо…
Она не могла подумать, что именно этот вечер перевернет ее жизнь…

Первая тревога.

Странная пара, Гермиона Грейнджер и Драко Малфой, прошли по коридору, ведущему к главной развилке в центре замка. Там, где надо было сворачивать к подземельям слизеринцев, никто не повернул. На немой вопрос девушки, повернувшей голову в сторону темной фигуры Малфоя, все тот же спокойный голос ответил:
- Не удивляйся. Я сам в шоке от того, что иду рядом с тобой…
Если Гермиона и была возмущена тем тоном, каким с ней разговаривал зельевар, она постаралась не показать вида – любопытство брало верх. Девушка не знала причины столь необычного поступка, а значит, надо было узнать.
- Гулял? – осторожно спросила она.
- Можно и так сказать. Больше просто отдыхал…
- Устал? – все так же, не делая резких выпадов, чтобы не спровоцировать на конфликт, задала вопрос Гермиона.
- Не очень. Работа нравится, ученики хорошие, смышленые. Просто устал.
Последнее предложение было сказано чуть резковато, но было видно, что Малфой старается быть вежливым.
- Мне тоже здесь хорошо. Защита всегда была моим любимым предметом, не считая Нумерологию и Руны, но преподавать именно этот урок – большая честь для меня…
Гермиона говорила и понимала, что диалог, продолженный Малфоем, скорее формальность, чем предложение к дальнейшему разговору. Вовремя остановившись, девушка произнесла:
- Спасибо… профессор Малфой, я могу пройтись в одиночестве. Врядли теперь здесь мне будет угрожать какая-то опасность.
Она видела, как лицо Малфоя изменилось. Оно стало серым, еще более угловатым, чем обычно. У него было такое выражение, словно Драко напомнили о чем-то очень неприятном.
«Мерлин, что я говорю?»
Гермиона чуть не ударила себя по лбу, понимая, что в своем желании поговорить и узнать о Малфое больше, чем знала на данный момент, она перестала следить за словами. Конечно, волшебница ничего такого не сказала, но в случае с профессором Зельеварения, Драко Малфоем, любое слово, любое напоминание о прошлом может стать провокацией. А чем это может закончиться, неизвестно.
Играть с собственной судьбой Гермионе не хотелось. Она приняла решение. Остановившись посреди темного, освещенного слабо горевшими факелами, коридора, она посмотрела в уставшее лицо слизеринца и спокойно сказала:
- Я думаю, мне действительно лучше уйти…
Малфой поднял глаза на девушку.
Гермиона выглядела очень решительной. Она знала, что говорила. Да и у Драко не было особого желания сейчас с кем-либо общаться. Но что-то было такое, от чего он не смог отказаться.
- Боишься, что опять назову тебя плохим словом? – Юноша прищурил глаза и внимательно вглядывался в ее реакцию.
- Грязнокровкой, ты имеешь в виду? – Гермиона на секунду задумалась и ответила: - Я думаю, что ты уже перерос это, не так ли?
- В таком случае скажу, что иногда появляется искушение тебя поддеть.
- Только не вздумай это сделать в присутствии учеников, Малфой. Я с тобой тогда быстро расправлюсь.
- Не сомневаюсь, госпожа профессор Защиты от Темных искусств, - Драко шутливо поклонился. Это был сарказм?
Решив, что их очередной короткий диалог зашел в тупик, девушка повернулась к Малфою спиной и, бросив: «Спокойной ночи, профессор!», пошагала в сторону своего крыла. Но пройдя три метра, она резко остановилась, развернулась и, внимательно глянув на недавнего собеседника, задумчиво произнесла:
- Странный ты человек, Малфой…
Не дождавшись ответа, Гермиона скрылась за поворотом, оставив слизеринца в коридоре с очень удивленным видом.

Сдержанность и благоразумие не были сильной стороной младшего из рода Малфоев. Если Люциус мог убивать с улыбкой на лице, то Драко, скорее пошедший в мать, был более человечным и сентиментальным. В отрочестве он был довольно труслив. Это качество он перерос в шестнадцать лет, когда Драко пришлось впервые столкнуться лицом к лицу со злом.
Юноша был по-своему добр. Ведь он позволял любить себя Пэнси Паркинсон, этой странной, несимпатичной, но очень преданной девочке. А еще он очень ценил, тоже, правда, по-своему, дружбу Крэбба и Гойла. Драко искренне переживал смерть одного из них, Винсента Крэбба. Грегори он больше не видел. Ему не дали с ним встретиться на процессе в Визенгамоте, поэтому вот уже три года от бывшего друга у него не было ни весточки.
Похоже, Гойл тоже избежал участи своего отца. Насколько Драко знал, мать Грегори не была Пожирательницей, и гуманный суд Волшебного мира своим решением просто выслал ее из страны. Что же стало с ее сыном, неизвестно. Пока Драко не мог об этом думать.
Пэнси Паркинсон писала ему несколько раз в Шотландию, и в одном из посланий она сообщила, что выходит замуж за Монтегю, который играл в команде Слизерина по квидичу. Больше Малфоя никто не искал, о чем он и не волновался. Меньше всего ему хотелось бы столкнуться с кем-нибудь из прошлого.
Профессор Зельеварения не заметил, как прошел все лестничные пролеты, ведущие к его комнате в одном из подземелий Слизерина. Тихо открыв тяжелую дубовую дверь, не пропускающую сырость, идущую из подземных тоннелей, Драко взмахом волшебной палочки зажег огонь в камине и сел в глубокое кресло напротив.
В его голове до сих пор звучали слова, сказанные Грейнджер о том, что он странный. Это он-то странный? Кто бы говорил. Вот уж кто из них не от мира сего, так это именно она, Гермиона Грейнджер.
Малфой всегда поражался, как можно быть такой всепонимающей. Словно для нее не существовало никаких границ – добро она могла найти даже во зле, стоило только, как она наверняка считала, его поискать. Драко поражала ее храбрость. Он помнил, как остановился в бою с каким-то очень кровожадным монстром в битве за Хогвартс, когда увидел, как самозабвенно Грейнджер на пару с рыжеволосой малявкой Уизли боролась с самой Белатриссой Лестрейндж. Только, когда Молли Уизли, выкрикнув какое-то ругательство, приняла основной удар сумасшедшей Пожирательницы на себя, девчонки растрепанные и очень возбужденные начали потихоньку приходить в себя. Тогда впервые за много лет, Драко Малфой ощутил себя абсолютным ничтожеством. До этого он слышал, как Грейнджер пытала та же Лестрейндж, но девушка ничего так и не сказала. Единственное, что Малфой смог сделать, так это просто не выдать их. Потом его самого спас Гарри, выхватив из лап смерти прямо перед ее носом, а в Большом зале, он уже ничем не мог помочь воюющим с матерыми Пожирателями девушкам. Было слишком поздно…
Грязнокровка…
Слово же такое…
Ашаны всего за два года дали понять, что иногда нечистокровные могут быть намного лучше и чище, чем такие, как Малфои. За каждое неаккуратное слово в адрес таких волшебников, как Грейнджер полагалось довольно суровое наказание, которое заключалось в длительной медитации и молитвах о прощении – не самое приятное занятие, по мнению Драко. Но муж кузины Луизы по имени Лоран доходчиво объяснил, что такое быть изгоем. Даже в Шотландии, стране демократичных взглядов на магические сословия, знали и ненавидели Пожирателей и того, кому они поклонялись. Последним, но очень весомым аргументом против дискриминации стало известие Лорана о том, что сама Минерва Макгонагалл являлась наполовину Ашанкой. Ее мать, Лорелей Макгонагалл, была родом из этого древнего племени магов в Шотландии.
Малфой оторвал взгляд от огня в камине, отвлекшись на какой-то странный звук за маленьким окном. Так как замок стоял на обрыве, некоторые комнаты подземелий Слизерина были снабжены смотровыми окошками, размером с тыкву. Поэтому Малфой всегда был в курсе, какая погода снаружи или какое время суток, если он засиживался над новыми рецептами зелий. Поднявшись с кресла, он подошел к предполагаемому источнику звука. Но там уже была непроглядная ночь, и использовать магию, что бы что-то узнать наверняка не было смысла. Если это что-то и было рядом, то его уже давно нет.
«Ты становишься параноиком, Малфой» - сказал сам себе Драко и начал расстегивать воротник рубашки. Пора было ложиться спать. Завтра воскресение, а это значит, что у него очередное дневное дежурство на территории своего факультета и прилегающей к слизеринскому коридору площадки возле входных дверей. У студентов будет выходной, поэтому Малфою не удастся уединиться так, как сегодня. Прогулка вокруг замка позволила привести свои мысли в порядок. Теперь они не были такими хаотичными и болезненными. А встреча с Грейнджер так и вообще неплохо развеяла депрессию. Не окончательно, конечно, но это уже было что-то.
Сложив рубашку на стуле, Малфой приготовился ко сну. Когда он отодвинул полог своей кровати, чтобы лечь, его внимание привлекло нечто белое, лежащее на письменном столе, как раз перед тем самым окном. Взяв в руки кусок пергамента, как оказалось, это был именно он, Малфой вслух прочел на одной стороне:
- «Скоро настанет и твоя очередь, черное отребье!»
Мерзкий холод прошелся по позвоночнику и достиг затылка, неприятно пошевелив волосы. Медленно перевернув послание, он увидел две буквы «НД». Судя по кавычкам можно было определить, что это аббревиатура.
- НД, НД… Кто это?
Что же, эта ночь опять пройдет не так, как Драко хотел бы. Поспать точно не удастся. Это был не страх, нет. Тем более Малфой не очень понимал, чего ему надо бояться. А вот фраза «настанет и твоя очередь» предполагала, что уже есть возможные жертвы. А это уже настораживало…
Накинув на себя черный махровый халат, Драко опять сел в кресло перед камином. Его мозг начинал лихорадочно соображать. Но самое обидное заключалось в том, что помочь разобраться в этой записке, было некому.
* * *
Черная фигура, с головой закутанная в плащ, бесшумно приземлилась на одной из мрачных улиц Лондона, слезла с метлы и тихо постучала в глухую дверь. Через несколько секунд за ней послышались легкие шаги и таинственный женский голос произнес:
- Пароль.
- Смерть черному отребью! – отчеканил незнакомец в черном.
Послышался скрип засова и дверь открылась. Темная фигура ступила в пустоту.
- Все получилось? – спросил мужской голос, принадлежащий какому-то третьему лицу.
- Да, - ответил незнакомец. – Меня никто не видел. А у вас?
- Все вышло даже лучше, чем мы предполагали. Дом сгорел дотла в считанные секунды.
В голосе женщины слышалось маниакальное торжество.
- Кто следующий? – спросил третий голос.
- Паркинсон и ее муж Монтегю.
- А дети у них есть? – взвизгнула женщина.
- Да, сыну год.
- О! Месть будет еще более сладкой!
- Заткнись, дорогая. Ты становишься садисткой. Запомни, мы истребляем темных, но мы светлые.
- Мне ли не знать? – обиженно произнес женский голос.
Послышался скрип ветхих ступенек, и троица вошла в комнату на втором этаже. Человек в черном плаще повернулся и закрыл за собой дверь, на которой он одним взмахом палочки сделал надпись: «Новый Доминион»…
* * *
Гарри Поттеру этой ночью отдохнуть не удалось. Проводив Джинни домой, он вернулся и застал у дверей дома на площади Гриммо саму Нимфадору Тонкс. Женщина нетерпеливо выхаживала перед закрытой дверью и, увидев Гарри, быстро рванула к нему.
- У нас нет времени, Поттер. В городе произошел чудовищный пожар. По последним данным нам удалось выяснить, что сгорела семья Грегори Гойла. Вся. Жена и две дочери. Есть подозрение, что возгорание произошло не само по себе. Брусвер поднял на уши все Министерство. Но я не могла оставить тебя в стороне. Смотри, что я нашла там же…
Тонкс рывком достала из кармана своей фиолетовой мантии немного обгоревший кусок пергамента. На нем, красивым женским почерком было выведено: «Умри, сын Пожирателя!» На обратной стороне были написаны две буквы «НД»
- Ты думаешь, это мстители? – Гарри потер лоб.
- А, по-твоему, на что это похоже? Гарри, наверное, придется подключить Джинни. Она у нас специалист по таинственным организациям и их аббревиатурам…
- Я пошлю ей сову, - задумчиво произнес молодой мракоборец.
- Хорошо. Но тебе надо трансгрессировать на место происшествия…
- Может я на метле? Будет время подумать…
- Хорошо, Поттер, только не задерживайся.
- Мне твои выговоры потом ни к чему. Попробую прибыть как можно быстрее. Давай адрес…

Новости.

Гермиона очень долго не могла уснуть в ночь с субботы на воскресенье. Перед глазами стояло бледное и немного хмурое лицо Малфоя. Помимо этого зарядил дождь, бивший в окна, прогоняя последнее солнечное тепло, витавшее в воздухе после такого красивого дня. Звуки падающих капель не давали сосредоточиться на покое, который был необходим для здорового крепкого сна.
Завтра опять будет тоскливо, воспоминания прошлого будут лезть в голову с завидной настойчивостью. Иногда Гермиона поражалась тому, сколько страшного выпало на ее долю и на долю ее друзей. Они были совсем подростками: впечатлительными, эмоциональными и, наконец, просто детьми. А сейчас, повзрослев, занимая ответственные должности, молодые люди просто жили, борясь с навсегда впечатанными в память картинками боя при Хогвартсе и похорон друзей.
Холодок опять пробежался по телу, и сжалось сердце. Она помнила душераздирающий крик Нимфадоры Тонкс, хватающейся за окровавленные руки мертвого мужа. Гермиона помнила сильно раненного Колина Криви, мальчика, обожавшего Гарри Поттера. Что с ним стало, неизвестно. Перед глазами мелькали кадры судебного процесса над Малфоями. Она опять мысленно вернулась к этой семье.
В Министерстве знали, что вина Нарциссы Малфой была скорее косвенная, чем прямая. Волан-де-Морт угрожал ей смертью сына и мужа в случае неповиновения. Но, когда ей дали слово, женщина, красивей которой Гермиона, наверное, никогда не видела, продолжая с тоской взирать на Драко медленно, тихо, но очень четко сказала:
- Я не откажусь от ответственности, я останусь рядом с мужем…
Гермиона помнила, как Люциус Малфой спрятал лицо в руках и простонал имя жены. Помнила, как дернулся сам Драко, но ничего не сказал, лишь только желваки ходили на бледном лице.
Все это представало перед глазами, словно произошло только вчера. Но нет. Прошло уже почти три года с того дня. Это был последний процесс, в котором четверо друзей – Гарри, Рон, Джинни и сама Гермиона - выступали в качестве свидетелей обвинения. Наверное, именно поэтому он запомнился ярче всех остальных. А их было немало…
Незаметно, под стук дождя по резному стеклу, к Гермионе подкрался сон. Он окутал ее, будто теплый стеганый плед миссис Уизли. Необъяснимая тревога все еще жила в душе, когда карие глаза девушки тяжело сомкнулись.
«Завтра будет новый день, а что он принесет, одному Богу известно»…

Довольные тем, что дождь к утру закончился, предоставив солнцу право согревать землю, студенты всех курсов, практически без исключений, покинули стены Школы сразу после завтрака. На пришкольном дворе с южной стороны было тепло и сухо. Ребята из команды по квиддичу попросили у профессора Макгонагалл разрешение облететь новое поле, которое восстановили после того, как его разрушили и истоптали великаны и другие существа три года назад. На протяжении всего этого времени команды собирались на поле перед Запретным лесом и под чутким присмотром мадам Трюк тренировались перед состязаниями, которые проходили там же. Первая игра должна была состояться уже через два месяца между командами Слизерина и Пуффендуя. Судя по черно-желтой спортивной форме, можно было догадаться, что на тренировку спешат пуффендуйцы.
Гермиона улыбаясь, проводила взглядом, поздоровавшихся с ней студентов пятого курса, и опять разговорилась с Хагридом о его занятиях с его «милыми» зверушками. То, что место слева от нее пустовало на протяжении всего завтрака, девушка старалась не замечать.

* * *
Медитируя у Ашанов, Драко научился предельной концентрации. Иногда, его способность замирать на одном месте превращалась в некое подобие транса. Но в воскресенье ему не удастся хорошенько подумать над посланием, присланным ему вчера вечером.
Наворачивая круги по отведенной ему территории, молодой зельевар осознавал, что буквы «НД» не давали ему покоя. Вместе с мыслями об этом происшествии перед ним всплывало любопытное лицо Гермионы Грейнджер. Каким-то совершенно отдаленным уголком собственного сознания Малфой понимал, что она-то и сможет ему помочь, возможно. Нынешний преподаватель Защиты от Темных искусств была не только самой умной ученицей Хогвартса за почти всю историю его существования. Это признать было сложно, особенно некогда гордому чистокровному волшебнику, стремящемуся отобрать славу лучшей у грязнокровки… Малфоя передернуло, он даже думать не мог без отвращения о таком определении нечистокровных волшебников. Но все же продолжил. Грейнджер в свое время с блеском защитила диплом мракоборца, а это очень многое означало – она могла мыслить, как настоящий сыщик. В этом особом отделе Министерства преподавали лучшие специалисты в этой области, а значит, дедуктивный метод не был чужд молодой профессорше. Но Малфой не мог пойти к ней. Он должен был сам разобраться с этим письмом. В конце концов, завтра ему пришлют первый на неделе выпуск «Пророка», и он узнает последние новости о возможных жертвах.
Когда-то, втайне от отца, Драко Малфой прочитал серию магловских книг английского писателя Артура Конан-Дойла. Странный сыщик по имени Шерлок Холмс раскручивал такие дела, что Волшебному миру и не снилось. Еще тогда, будучи мальчишкой, Драко не мог понять, как это магл, без применения волшебства мог так красиво выводить преступников на чистую воду? Повзрослев, пожив с Ашанами, в их не менее странном, чем магловский, мире, молодой человек начал понимать, что слишком долго находился в плотном коконе далеко не самой справедливой борьбы за чистоту крови своих предков, и поэтому пропустил многое из того, что было доступно другим. Например, Грейнджер…
Такие письма, как то, что он получил накануне вечером, были из разряда предупреждений, которые оставляли члены тайного синдиката. Из этого следовало, а догадаться было не сложно, что послание было от какой-то тайной организации…
«Нет, Малфой, ты определенно параноик!» - прошептал парню внутренний голос.
В мрачных мыслях, Малфой отдежурил всю свою смену, а вечером, вдоволь нагулявшись по сырым коридорам подземелий Слизерина, отправился в свою опочивальню. Незатейливым взмахом волшебной палочки, юноша зажег огонь в давно погасшем камине. В комнате стало намного светлее. Бросив взгляд на пустой стол, Драко поймал себя на мысли, что его начинает бить неприятная дрожь, связанная с чувством тревоги. Паранойя набирала силу. Малфой осознавал, что волнуется не столько за себя, сколько за мать, которую он может не успеть вызволить из Азкабана. А еще за тех, кто, возможно, не успел спасти себя…

Утро понедельника было пасмурным. Дождя не было, но сырость заходила во все уголки подземелья. Драко не нежась, встал с постели и за пятнадцать минут принял душ и оделся. До завтрака оставалось полчаса, поэтому у Малфоя оставалось время подумать над все тем же посланием от таинственного «НД»…
И только сейчас до него начало доходить, что за эти два дня он ни разу не подумал об этих буквах, как об инициалах. Только, как об аббревиатуре! Знакомый холодок пробежал по телу. Малфой лично знал одного мага, который имел бы имя, начинающееся с этих букв – Невилл Долгопупс…
Нет! Этого не может быть!
Неуклюжий Невилл со своими странными растениями никогда не отважится опуститься на метле к окну, вырезанному в отвесной скале и, заколдовав свиток пергамента, перебросить его внутрь комнаты – это исключено! Нет…
Но все же смутное подозрение успело закрасться в воспаленный мозг уставшего от тревог слизеринца, отвыкшего доверять людям…
Уже через тридцать минут Малфой вышагивал вдоль длинных столов в Большом зале в направлении своего места. Там уже все собрались. Кинув мимолетный взгляд на Грейнджер, он заметил в ее руках свежий номер «Ежедневного Пророка». Она старательно пряталась за газетой. И, когда зельевар сухо, но вежливо поздоровался с коллегами, его внимание привлекло то, что Гермиона вздрогнула. Почти незаметно, но что-то определенно ее испугало. Грейнджер же в свою очередь, сложила газету так, чтобы не было видно титульного листа, и слегка скосила взгляд на его выпуск «Пророка»…
Малфой развернул сверток с газетой и увидел на первой странице большую колдографию, на которой было запечатлено большое пожарище. Над снимком большими буквами чернела надпись: «Страшная смерть семьи Грегори Гойла. Что это – несчастный случай или хорошо спланированное убийство? Расследование ведется Особым Отделом Министерства магии под руководством Нимфадоры Тонкс»
Руки сильно вздрогнули. В груди поднялась волна неописуемого страха. Гойл…
Он не видел друга ни разу за последние годы. А тут такая новость…
- Их убили, - послышался тихий голос Грейнджер. Драко поднял на нее взгляд. Он ждал продолжения. – Этим делом занимаются Гарри и Джинни. Мне пришло от них письмо. Мне жаль… Он был твоим другом…
Малфой вместо ответа Гермионе перевел взгляд на сидящего рядом с Хагридом Долгопупса. Невилл читал газету и медленно жевал булочку с джемом. Его лицо было напуганным, но ничего не говорило о его причастности к этому делу, только совершенно искренний испуг из-за гибели целой семьи.
Драко опять взглянул на Грейнджер. Ее лицо было бледным, намного светлее, чем обычно. Она смотрела на юношу, но было видно, что девушка не ждала ответ. Она знала его. Драко промолчал.
Собрав все свое аристократическое самообладание, каким некогда славился Люциус Малфой, молодой человек с выражением холодной отчужденности продолжил читать газету дальше. Через несколько секунд он заметил, как Гермиона отвернулась и, допив чай из чашки, быстро встала вслед за профессором Макгонагалл и ровным шагом вышла из Большого зала.
Драко вздохнул с облегчением. Он ненавидел, когда ему лезли в душу. Особенно в такие моменты.

Впервые за неделю, Малфой проводил занятия из рук вон плохо. Профессор Зельеварения два раза спутал ингредиенты окрашиваюшего порошка для первого курса, потом забыл дать домашнее задание студентам из Гриффиндора. Он был настолько рассеян и опустошен, что его несколько раз порывало подняться наверх в кабинет профессора Защиты от Темных искусств и полюбопытствовать о письме, написанном ей Гарри Поттером.
В четыре часа, когда из кабинета Зельеварения вышли последние студенты и Драко сел за стол, чтобы собрать свитки со специальными указаниями к использованию тех или иных растений, в дверь тихо постучали.
- Войдите, - удивленно произнес Малфой.
Тяжелая дверь медленно открылась и в кабинет вошла Гермиона.
- Я на секундочку. Можно?
Ошарашенный от такой наглости Малфой сначала не мог ответить. И только, когда она сделала шаг по направлению к нему, Драко, вздрогнув, практически шепотом сказал:
- Грейнджер, я не думаю, что сейчас подходящее время вламываться в мой кабинет без приглашения.
Его презрительная улыбка, которую девушка уже успела позабыть за время, заставила Гермиону быстрее собраться с мыслями.
- Мне надо сказать тебе кое-что…
- Уверена? – с ехидной улыбкой спросил зельевар.
- Абсолютно! – твердо произнесла гордо выпрямившаяся девушка. Она уже и забыла, как это – разговаривать с Малфоем лицом к лицу.
Драко молчал. Он и сам не знал, почему хотел выслушать девушку. Но тот факт, что ее лучшие друзья были близко знакомы с обстоятельствами гибели его приятеля, вселял надежду на скорое разрешение этого вопроса.
Гермиона же, почувствовав, что сопротивление слизеринца ослабевает, не теряя ни секунды начала:
- Малфой, два месяца назад, если ты еще не знаешь, в Йоркшире сгорело большое имение. Предположительно, это было возгорание естественным путем из-за неправильной эксплуатации природного газа. По крайней мере, именно так общественности представили это дело. Так вот, что я тебе скажу, в том пожаре погиб Теодор Нотт, помнишь его? Он не был женат, но с ним в тот момент находились две кузины с детьми и дядя с тетей… Погибла вся семья. Я не хочу тебе напоминать, но он был сыном Пожирателя…
Первая ошибка…
Малфой резко вскочил с места. Его лицо словно окаменело от гнева. Серебристые холодные глаза яростно бегали по лицу Гермионы.
Когда он заговорил, Гермионе сначала показалась, что он змееуст – он буквально шипел на нее:
- Не смей… никогда… произносить… это слово… при мне! Чего ты добиваешься?
- Драко, послушай!
То, что Гермиона назвала его по имени, заставило молодого человека резко застыть и мерзко улыбнуться:
- Чего ты добиваешься? – повторил он.
- Не психуй, я тебя прошу! Ты думаешь, я за тебя волнуюсь? Я видела, как ты посмотрел на Невилла! Я ведь знаю, что прошлым жертвам присылали письма с угрозами! А на обороте была аббревиатура «НД»… Я не знаю, почему я тебе это говорю, но нельзя допустить, чтобы даже сыновей Пожирателей… - Гермиона сделала ударение на это слово, - убивали таким чудовищным способом… Там же погибли маленькие дети… Так нельзя…
Гермиона замолчала, продолжая смотреть прямо в глаза своему оппоненту.
Драко, немного успокоившись, медленно обошел свой рабочий стол и встал перед Грейнджер:
- Я получил письмо. В субботу вечером. И я, правда, подумал, что «НД» - это Невилл Долгопупс…
Малфою стало абсолютно все равно, зачем он это говорил Гермионе. Пусть она считает, что он просит о помощи, ведь они привыкли считать его трусом. Но Гойл… Он погиб, до последнего не веря, что его отец был Пожирателем, в отличие от самого Драко. А ждать своей смерти здесь в Хогвартсе, по крайней мере, глупо. Что с ним случится здесь, если этот огромный замок смог остаться целым и почти невредимым после войны с самим Темным лордом?
- Чем я смогу помочь Поттеру? Я у него в долгу…
Гермиона слабо улыбнулась, понимая, как трудно дались Малфою эти слова.
- Ты отдохни пока, а я свяжусь с Гарри и Джинни. Завтра, они уже будут здесь и сами поговорят с тобой, если хочешь…
- Нет! – Малфой напрягся. – Лучше пусть через тебя.
- Как скажешь, - хмуро ответила девушка и, развернувшись на каблуках, гордо прошествовала мимо него из кабинета.

Начало расследования.

- Что ты можешь сказать об этих… посланиях? – Нимфадора Тонкс по привычке крутила в руках свою волшебную палочку, разговаривая с Джинни Уизли, которую пригласила к себе в кабинет для совещания.
Гарри, присутствующий здесь же, повернул голову в сторону своей девушки. Она была уверена в себе, как никогда. Гарри знал, что расследования такого рода – ее стихия.
- Пока, конечно, ничего определенного. Бумага обгорела по краям, но не полностью. Судя по силе пожара, я предполагаю, что в нем могли плавиться камни. А пергамент уцелел. Следовательно, записки подбросили. Почерк говорит о том, что писала, скорее всего, женщина, видно по вот этим… - Джинни указала пальцем красивый завиток в слове «отродье» и слегка почесала лоб, - загогулинам…
Гарри улыбнулся. Но промолчал.
Нимфадора взяла из рук Джинни одну из записок.
- Что ты планируешь делать дальше, Гарри? – она посмотрела на молодого человека, терпеливо ожидая ответа.
Ей действительно пришлось потерпеть, потому что Поттер немного увлекся, разглядывая профиль любимой девушки. Иногда ему было довольно сложно сосредоточиться, когда на дежурства они с Джинни ходили вместе. Его девушка всегда была такая собранная, сконцентрированная, что не могло не привлекать его внимания – он любил ее, особенно в такие моменты, когда она вот так водила пальчиком по своей атласной коже…
- … Поттер!
- Прости, я отвлекся, Тонкс, что ты сказала? – Гарри немного покраснел, понимая, что его застукали.
- Я спрашивала у тебя, что ты собираешься делать дальше? – ни капли раздражения, голос ровный и терпеливый.
- Планирую собрать информацию об оставшихся Пожирателях. В смысле не о них, а об их детях, скорее всего. Ведь, судя по системе, убивают - а это именно так – сыновей и их семьи, или близких им людей…
- Ваша задача узнать возможные будущие жертвы и, Джинни, пожалуйста, попробуй разобраться, что это за «НД» такой, хорошо?
Молодые люди кивнули. Тонкс опять опустила свою голову над бумагами и пробормотала:
- Тедди свою мать уже почти неделю не видит, а мне здесь с бумажками сиди…

* * *
- Бедняжка, она совсем не отдыхает, - сочувственно произнесла Джинни, когда они уже были дома на площади Гриммо.
- Тонкс старается, как можно реже появляться дома, потому что там все напоминает о Ремусе. Только Тед и страдает. Мальчик растет. Нимфадора старается приезжать, она очень любит сына, но прошло почти четыре года, а она еще не отошла…
Гарри обнял, стоявшую напротив окна девушку. Он зарылся в рыжие волосы лицом и глубоко вдохнул ее сладкий аромат. Юноша почувствовал, как Джинни поежилась и обхватила его руки своими.
- Я не представляю, что было бы со мной, если бы ты погиб тогда. Я так тебя любила. Я так тебя люблю…
- Прости, что тебе пришлось так волноваться. Я больше не брошу тебя вот так, как тогда, моя хорошая. Обещаю. Я тоже люблю тебя, Джинни.
Гарри обнял девушку и крепко прижал к своей груди. Он наслаждался каждым мгновением их близости. Джинни была для него такой родной, что он не мог представить себя без нее.
Их отвлек негромкий стук в окно кухни.
- Сова, - спокойно произнес Гарри, словно ждал ее. Он открыл окно и впустил птицу. Поглядев на лапку, Гарри снял свернутый свиток пергамента, - из Хогвартса. Гермиона написала нам письмо, Джинни.
- Что она пишет?
- «Дорогие Джинни и Гарри,
Я кое-что должна вам сказать, только прошу пока ничего не предпринимать. Я дала обещание, что помогу. Дело в том, что Малфою пришло письмо. Такое, какие вы уже видели с подписью «НД». Похоже, он тоже в списке, ребята. Мне нужна ваша помощь. Он взволнован, но старается делать вид, что все в порядке. Я не знаю, почему, но я очень хочу ему помочь. Что мне делать?
Еще хочу сказать, что Малфой вчера заподозрил Невилла. Сами понимаете, почему. Я тоже сразу смекнула и высказала ему свое мнение по этому поводу. Узнаете что-нибудь, сообщите мне, хорошо? Я очень надеюсь. Придется мне, наверное, самостоятельно проводить здесь следствие. Всего хорошего, друзья. Я уже скучаю!»
«Друзья» молча смотрели на пергамент. Первым очнулся Гарри.
- Малфой…
- Я еду в Хогвартс, Гарри, - резко произнесла Джинни. Ее парень посмотрел на нее широко открытыми глазами. Но Джинни не дала ему заговорить: - И не надо меня останавливать. Во-первых, я лично просмотрю послание, которое у Малфоя на руках, я так понимаю. Во-вторых, если ты останешься здесь, ты сможешь держать меня в курсе событий, не забудь, ты должен найти оставшихся родственников Пожирателей смерти. В–третьих, я помогу Гермионе, а в-четвертых, не нравится мне эта мысль насчет Невилла. Ох, не нравится, Гарри.
Поттера всегда поражала решительность его девушки, но чтобы до такой степени – это впервые.
- Ты уверена? – начал, было, он.
- Абсолютно! – отчеканила Джинни так, что не осталось сомнений.
Гарри понимал, что это хорошая мысль. Тем более Джинни необходимо видеть записку в нормальном состоянии, а не полусгоревшую, как те, что лежат у Нимфадоры. Но отпустить свою девушку он не мог из сугубо эгоистичных побуждений – он просто не хотел оставаться без нее. Гарри всегда не хватало Джинни, а если она еще уедет на север в Хогвартс…
- Ну, если ты так хочешь…
- Дело не в том, чего хочу я. А в том, что можно сделать, чтобы раскрыть это дело. Гарри, ты лучше меня понимаешь, что я права. Так что все в порядке, родной. Все будет хорошо.
- Тогда я пошлю сову Гермионе, - решился Поттер.
- Обязательно. Можно еще и Макгонагалл предупредить...
- Как скажешь! – шутливо ответил Гарри, но в его голосе послышалась такая тоска, что у Джинни чуть не навернулись слезы.
- Я ненадолго, ты ведь знаешь, Гарри.
- Знаю, Джинни, но мне почему-то не легче.
- Эгоист…
- Тоже знаю…
- Я постоянно на дежурствах, меня, как новобранца гоняют всегда и везде. А тут такая возможность поехать в Хогвартс. Для тебя будет лучше, если я сойду с ума в бесконечных дозорах, чем просто навещу подругу, а заодно решу одно важное дельце?
- Я же не имею ничего против, - Гарри начал раздражаться. Наверное, потому, что его девушка была абсолютно права, а это значило, что она уже завтра будет далеко на севере.
- Тебе придется общаться с Малфоем! – не без ехидства заметил Гарри.
Джинни шлепнула его по руке и игриво улыбнулась:
- Для меня это больше не проблема, дорогой.
- А-то! – засмеялся в ответ Поттер. – Ты же мракоборец!

* * *
- Профессор Грейнджер, если вас не затруднит, поднимитесь ко мне после уроков, пожалуйста, - величественно произнесла директор Макгонагалл во время завтрака.
Гермиона кинула мимолетный взгляд в сторону Малфоя, который совершенно невозмутимо попивал чай и читал развернутую газету «Ежедневный пророк».
- Да-да, конечно, профессор Макгонагалл, - быстро кивнула она в ответ на просьбу и поднялась из-за стола вслед за остальными преподавателями.
Проходя по коридорам в свой кабинет, Гермиона краем уха слышала короткие смешки и хихиканье студенток. Обычно профессор Защиты не вслушивалась в коридорные разговоры учеников, но, услышав «лучший зельевар в истории Хогвартса», Грейнджер вся превратилась в слух и замедлила ход.
- Он такой душка!..
- А какой у него голос!..
- Самый красивый профессор!..
- А вы видели, как он смотрел на профессора Грейнджер?..
Гермиона вздрогнула. Студентки-шестикурсницы, стоявшие небольшой кучкой, зашикали на ту, которая произнесла последнюю фразу. Девочки быстро повернули головы, и, как ни в чем не бывало, приветственно улыбнулись, проходившей мимо профессору Защиты от Темных искусств. Та, ответив им едва заметным кивком, быстро прошла и скрылась за очередным поворотом к своему кабинету.
Прозвенел звонок. В класс начали заходить студенты.
Гермионе было сложно сосредоточиться на предмете, но, так как к ней пришли те самые шестикурсницы, которые только что обсуждали ее возможные отношения с Малфоем, профессор приняла невозмутимое выражение лица, с улыбкой поприветствовала своих подопечных и взмахом волшебной палочки написала на доске тему урока.
Занятия в ее классе всегда проходили динамично и весело. Ученики задавали интересующие их вопросы по Защите, а Гермиона старалась отвечать на них так, чтобы все становилось понятно с первого раза. Редко кто из ее студентов получал что-то ниже «О», что означало «отлично». Для Грейнджер этот вопрос считался очень личным, ведь с недавних пор Защита от Темных искусств была обязательным предметом для всех курсов и на всех экзаменах. Нельзя было допустить, чтобы ученики самостоятельно обучались искусству защиты. Во-первых, у них больше никогда не будет такого преподавателя, как Гарри Поттер, а во-вторых, ОД был единственным в своем роде Оборонным Движением или, как называли его сами участники – Отрядом Дамблдора.
Во время обеда Гермиона получила письмо от своей лучшей подруги Джинни, которая оповещала ее о том, что в самое ближайшее время она посетит Хогвартс. Гермиона очень обрадовалась этой новости. Она, конечно, понимала, что ее приезд, скорее всего, связан именно с рабочими вопросами, но ничто не должно им помешать просто пообщаться, как подругам.
Последний звонок с урока заставил Гермиону слегка вздрогнуть. Ей предстояло пройти в кабинет к Макгонагалл. Девушку очень интересовала причина этой просьбы. Хотя, в свете последних событий, связанных с деятельностью «поджигателей», Гермиону ничего не должно было удивлять. Но все же…
Произнеся пароль для горгульи, охраняющей вход в кабинет директора, Гермиона медленно подъехала на ступеньках прямо к двери и постучалась. Тяжелые дубовые двери открылись, и профессор Грейнджер ступила в мрачноватую прохладу круглого директорского кабинета.
Он оставался таким же, как и при прежних хозяевах. Изменилась только расстановка портретов, висевших за спиной профессора Макгонагалл, которая терпеливо ждала, пока Гермиона пройдет и займет место прямо напротив нее.
Легкая улыбка директора заставила девушку насторожиться.
- Я пришла, профессор Макгонагалл? Случилось что-то серьезное?
- О да! Серьезней не бывает! Мисс Уизли, прошу к столу.
Из тени кабинета вышла Джинни. Гермиона вскочила ей на встречу, и подруги крепко обнялись.
- Я не ожидала, что ты так скоро приедешь, Джинни! – Гермиона даже задыхаться начала от восторга.
- Я же предупредила, подружка. И вот я здесь!
Минерва Макгонагалл терпеливо дожидалась, сцепив в замок свои красивые длинные пальцы, пока подруги окончательно наобнимаются. Девушки, все еще улыбаясь, сели в уютные кресла напротив директорского стола и подняли взгляды на профессора.
- Я рада, что вы приехали, мисс Уизли. Насколько мне известно, вы уже совсем скоро перестанете быть таковой? Поздравляю! Передайте мои поздравления Гарри, – Макгонагалл лукаво улыбнулась. Дождавшись, пока немного смущенная Джинни ей ответит кивком, директор продолжила: - Хотелось бы узнать, как долго вы у нас погостите?
- Я думаю дня два не больше, профессор Макгонагалл, - уверенно ответила Джинни.
- Замечательно. Мы отведем вам комнату для гостей, которая располагается в гриффиндорской башне. Какие у вас планы относительно расследования?
Теперь на Джинни смотрели две пары глаз. Гермионе тоже не терпелось узнать, какая работа предстоит подруге здесь, в стенах Хогвартса.
- Я бы хотела увидеть послание Малфоя, о котором вам, должно быть, уже известно.
- Пока мне никто ничего не говорил, но мисс Грейнджер, - директор посмотрела на Гермиону, - наверное, уже в курсе?
- Да, мне Малфой говорил о записке, - потупила взгляд девушка.
Ей стало немного не по себе из-за того, что пришлось скрыть этот факт. Макгонагалл должна была быть первой из тех, кого Малфой обязан был предупредить об угрозе. Но он посчитал это личным…
- В таком случае, девушки, я разрешаю вам обеим разбираться в этом щекотливом деле. Вы можете рассчитывать на мою поддержку в любой ситуации. Эти же слова передайте и профессору Малфою. Всего доброго. И, Джинни, повторюсь, но я рада видеть вас здесь…
Подруги встали и, попрощавшись, быстро направились к выходу.
Им было о чем и о ком поговорить. Гермиона и Джинни не хотели терять ни минуты.

Боль.

Темная фигура мужчины в черной мантии соскочила с метлы и негромко постучала в ветхую дверь. Легкие шаги по лестнице, скрип задвижки, тусклый свет электрической лампочки…
Сколько еще им мучится в этой запыленной старой штаб-квартире?
Идущая впереди женщина игриво покачивала бедрами. Легкомысленная правнучка вейлы с серебристыми волосами и пронзительными голубыми глазами могла свести с ума кого угодно, но только не его. Мужчина злорадно ухмыльнулся в спину девушке, но смотреть на соблазнительные изгибы ее стройного тела не перестал.
Внезапно перед его глазами возник совсем другой образ. Образ девушки, которую он всем сердцем любил все годы ее учебы в Хогвартсе, но которая так и не ответила ему взаимностью. Огромные карие глаза снились этому загадочному мужчине последние четыре года каждую ночь. И каждое утро он просыпался с тупой болью в груди…
- Бобо, милый, отчего такой грустный? – женщина-вейла по-детски невинно склонила голову и жалобно заглянула ему в глаза.
Мужчина умел сдерживать свои эмоции настолько, что даже его покойная вездесущая бабка никогда не знала, о чем он думал и что он чувствовал в тот момент.
- Я просил не называть меня «Бобо», Сафран, - спокойно произнес незнакомец в черной мантии своим хриплым от разрастающегося, но тщательно подавляемого раздражения голосом.
- Я не могу удержаться. Прости… Бобо! – Сафран засмеялась и отскочила в сторону, словно испугалась, что мужчина ей что-то сделает.
Она ошиблась. Похоже, из всех присутствующих в этом доме только эта маленькая ведьма отличалась особой жестокостью. Это ее идеей много лет назад стала месть тем, чьи родители были Пожирателями… Это она не жалела никого – ни детей, ни стариков – так же, как не жалели последователи Волан-де-Морта…
«Бобо» часто глушил в душе сомнения в правильности выбора своего пути. Но смерть и страх сопровождали его на протяжении всей жизни. Он так хотел покончить со всем этим, но ненависть… она не давала забыть, заставляла двигаться в этом направлении и хвататься за любую возможность отомстить тем, кто причинил ему столько страданий. Даже тот, кого все считают национальным героем, тот, кто неосознанно отобрал у него ту единственную, которую он любил, не смог справиться с законом, чтобы покарать всех, кто тем или иным образом был причастен к стольким смертям во время многолетней войны с Темным лордом…
Мужчина дернулся. Мысли порой были слишком несвязными и навязчивыми, а оттого очень жестокими. А сейчас ему необходима была ясная голова.
- О, Бобо пришел! – смеясь, произнес человек, сидевший напротив тлеющего камина.
Сафран ловко уселась ему на колени и запустила свои тонкие пальчики в густые пряди русых волос молодого мужчины.
- Вам доставляет удовольствие издеваться над человеком, который прикрывает ваши задницы и выполняет всю грязную работу? – ехидно поинтересовался «Бобо».
- Грязную работу выполняем мы, малыш! – тихо, но очень отчетливо прошипела вейла. – И не забывай, что, пока ты находишься там, где сейчас твое место, мы копаемся в дерьме Пожирателей!
У девушки тяжело вздымалась грудь от злобы.
- Сафран! Уймись! – молодой человек у камина резко встал, легко стряхнув так скоро разъярившуюся женщину с колен.
Двое мужчин смотрели друг на друга. Они молчали, но судя по неровному дыханию можно было определить, что они немало взволнованы.
У того, кто стоял спиной к камину, лицо было прикрыто вьющимися волосами, поэтому сейчас в тусклом свете невозможно было увидеть грубый шрам, проходивший через все некогда очень симпатичное лицо. Это уродство, правда, никак не помешало юноше влюбить в себя красивейшую из девушек-вейл Сафран. Но на людях он старался не показываться, считая себя слишком заметным.
Мужчина напротив наоборот был довольно милым, но все же страшно одиноким. Ему приходилось слагать целые легенды о несуществующих отношениях. Только лишь для того, чтобы те, кто знал его за стенами этого старого дома, не сомневались в его обыкновенности.
- Мальчики, ну-ну! Поберегите нервы, дорогие! Бобо, у нас есть новости! – Сафран встала между мужчинами и развела в стороны руки, словно удерживала их от возможной атаки друг на друга.
«Бобо» сделал над собой колоссальное усилие, чтобы не среагировать на прозвище. В конце концов, это просто прозвище…
- Новости? – теперь уже спокойно произнес он.
- Да, милый, - ласково ответила вейла. – Ты в курсе, что мракоборцы уже подключили свои лучшие кадры для расследования?
- Ты хочешь сказать, что лучшие кадры – это не кто иной, как Гарри Поттер? – мужчина усмехнулся.
- В точку! А еще Джинни Уизли! – Сафран ждала реакцию. Она внимательно вглядывалась в грустное лицо собеседника.
- И что? – попытался как можно равнодушней парировать «Бобо».
- А то, что она уже обживает комнату для гостей в гриффиндорской башне, дорогой! – Сафран рассмеялась. – Как тебе новость?
Мужчина вздрогнул, но не подал виду, что его эта информация хоть как-то взволновала. Он повернул голову к другому молодому человеку.
- Тебе не кажется, что мы поспешили с запиской Малфою?
- Нет, пусть помучается. У нас еще есть Пожирательские отпрыски в списке, - грубовато ответил юноша.
- Уизли все пронюхает. Она умная…
- Не сомневаюсь. Но меня больше волнует сам Малфой. Этот подонок должен отплатить! – шрам начал проявляться на красивом лице мужчины, превращая его в разъяренного монстра. Потребовалось некоторое время, чтобы лицо юноши вновь стало бледным, как раньше и шрам скрылся в волосах.
- Не забывай, друг, Малфою больше нечего терять. У него никого нет, кроме родителей. Но они в Азкабане. До них не добраться, понимаешь?
- А ты уверен, что ему нечего терять кроме собственной жизни? – Сафран обошла своего возлюбленного и вплотную приблизилась к «Бобо».
- Пока нечего, - поправил себя мужчина в черном.
- Вот и сиди там, чтобы все разузнать. А мы пока начнем готовиться…
- Хорошо.
- Да, и еще: постарайся не приближаться к Уизли, - спокойно произнес человек со шрамом. – Боюсь, ты можешь выдать себя. А сейчас никак нельзя подвергнуть нашу миссию опасности.
- До, Колин. Я постараюсь, - отчеканил человек в мантии.
- Вот и славненько… Бобо…
«Бобо» резко развернулся и вышел из темной комнаты.
Гнев и раздражение закипали в нем с новой силой. Ему хотелось разодрать довольное лицо уродца Криви. Но отступать было некуда. Слишком многое было поставлено на карту – его свобода и душевное спокойствие, прежде всего. Но с каждым разом оставалось все меньше и меньше надежды на то, что это спокойствие когда-нибудь придет.
«Только не в этой жизни!»…

* * *
Малфой прошелся по коридору, примыкающему ко входу в подземелье Слизерина и свернул к развилке у входной двери. Он хотел выйти на свежий воздух, но что-то его удержало. Внимание зельевара привлекло движение в противоположном конце коридора. Там стояла Грейнджер в своей неизменной синей мантии и с кем-то очень оживленно разговаривала. Ее собеседница стояла спиной. Красновато-рыжие волосы ярко блестели в свете факелов и отливали золотом. Девушка была стройна. Ее движения даже со спины казались плавными и грациозными. Грейнджер ей мило улыбалась. Малфой отметил дорогую кашемировую мантию незнакомки, красивые туфельки на низком каблучке и большую папку для документов, которые обычно носят работники Министерства…
Министерство…
Черт, это же девчонка Уизли! Мракоборец!
Вот это выросла! Вот это похорошела! У Поттера определенно есть вкус!
Малфой остановился и попытался собраться с мыслями.
Значит, Грейнджер уже сообщила им о письме и в скором времени Уизли изъявит желание с ним встретиться.
Странное волнение наполнило душу Драко так, что захотелось глубоко вздохнуть и не выдыхать. Они обе, и Гермиона и Джинни, были красивы каждая по-своему. Малфой поймал себя на мысли, что та самая ирония судьбы, должно быть, и заключалась в том, что никого не любя ранее, он воспылал непонятным влечением к двум бывшим врагам.
- Малфой, держи себя в руках… – еле слышно прошептал себе юноша и крепко сжал кулаки, будто этот жест мог помочь ему справиться с внезапно нахлынувшим волнением.
Стараясь не привлекать к себе особого внимания, зельевар сделал шаг в направлении девушек.
Вдруг Гермиона повернула голову в его сторону и, ухватив Джинни за руку, что-то ей прошептала.
Уизли обернулась.
Малфой не заметил на ее лице никакой реакции. Она продолжала пристально и совершенно невозмутимо на него глядеть, пока он сам не подошел к их компании. Видимо, подумалось Малфою, работа мракоборца накладывает определенный отпечаток. Раньше Джинни краснела по поводу и без повода, а сейчас ее кожа оставалась такой же светлой с изящной россыпью веснушек на тонком аристократичном носике.
Медленно подойдя к девушкам, Драко остановился в полутора метрах от них и слегка поклонился.
Гермиона заинтересованно наблюдала молчаливое приветствие молодых людей. После непродолжительной паузы Джинни спокойно произнесла:
- Скажу прямо, видеть тебя желания мало, Малфой. Но работа есть работа. Мне необходима записка, которую тебе прислали те самые таинственные «НД». Если тебя не затруднит, вечером, часов в десять я могу подойти сюда и забрать ее. Если она представляет для тебя какую-то определенную ценность, я верну почти сразу, сделав несколько копий. Договорились?
Джинни внимательно посмотрела на бывшего слизеринца.
Малфой не знал что ответить, понимая, что она приехала не из праздного любопытства, а по рабочему вопросу. Спорить не было ни сил, ни, тем более, желания. Ввязываться в перепалку с профессиональным мракоборцем да еще и на глазах у студентов… Нет! Это ниже его достоинства.
- Хорошо, Уизли. Договорились. В десять.
Гермиона не сводила глаз с этой парочки. Она видела, как Джинни и Малфой буравили друг друга взглядами, словно хотели сказать что-то, но не могли. Лишь только Драко сильно стиснул зубы от напряжения, что на его странно красивом лице выступили скулы. А Джинни продолжала смотреть на своего собеседника еще несколько секунд и, кивком показав подруге, что разговор окончен, и она готова идти, сделала шаг в сторону гриффиндорской башни.
Гермиона через плечо посмотрела на Малфоя, который провожал их с Джинни взглядом. Он был ошеломлен – это очевидно… Не ожидал увидеть Джинни в Хогвартсе…
Что-то неприятное кольнуло в сердце девушки. Что-то похожее на …
«Какой ужас!» - подумала Гермиона и стряхнула с себя тот образ шокированного Малфоя, который преследовал ее до самой комнаты Джинни.
Девушку отвлекло шевеление за окном.
- Гарри, - смеясь, сказала Джинни. – Это сова от Гарри! Гермиона, он скучает!
Подруги переглянулись и улыбнулись друг другу. Гермиона, как всегда, была очень счастлива за своих друзей. На какое-то время она забыла о своей навязчивой идее и о… ревности, которая так внезапно поселилась в ее душе.

* * *
Малфой рывком открыл дверь и быстро вошел в свою комнату.
Перед глазами возник образ Джинни Уизли. Но он тут же сменился лицом Гермионы, которая растерянно смотрела на него через плечо. Именно этот взгляд сохранился в его памяти, вызывая в душе болезненные ощущения. Но это была не та боль, какую он испытывал тогда, когда его маму забирали в Азкабан. Не та боль, с которой он жил на протяжении двадцати одного года, но не знал о ее существовании, пока не уехал в Шотландию, так далеко от родного Малфой-Менор. И не та боль, какую он испытывал, вспоминая все, что происходило с ним последние пять лет. Это боль была совсем другой природы – томила, заставляла стонать; она глушила былые страдания, вызывая новые по силе ощущений…
Драко стало страшно…
Неужели теперь его болью станет та, которую он ненавидел всем сердцем много лет? Та, которая не вызывала в Драко ничего, кроме презрения и жалости…
Неужели теперь его болью станет Гермиона Грейнджер?
Холодный пот прошиб его тело. Внутренний голос, такой скрипучий и мерзкий ехидно произнес:
«Да, Драко Малфой! Попробуй не влюбись в грязнокровку… если сможешь!»

Подозрение.

- Ты знаешь, что Малфой подозревает Невилла? – сказала Гермиона подруге, когда они расположились друг напротив друга на большой кровати под темно-красным пологом.
Они всегда так садились, когда хотели посекретничать и поговорить о чем-то очень важном.
- Мы с Гарри думали об этом… - задумчиво произнесла Джинни, но, увидев озадаченное лицо Гермионы, с улыбкой добавила: - Пойми, тебе ли не знать, что такое работа мракоборца. Начинаешь подозревать всех, кто тебе более или менее знаком; тех, кто может быть связан с деятельностью жертв и так далее. Невилл попал под подозрение первым, но только здравый дружеский расчет заставил нас отбросить эту мысль подальше…
- Значит, вы тоже?.. – Гермионе стало как-то нехорошо.
Она была права, когда отказалась от должности дознавателя в Отделе. Эта работа все-таки была не для нее: подозревать всех и вся в заговорах и убийствах; ловить волшебных преступников… Гермионе хватило всего этого еще в юности, так что, хорошенько подумав, она отказалась от должности в Министерстве в пользу старого родного Хогвартса.
Но подозревать Невилла – это уже слишком…
- Он же добрый! – вырвалось у Гермионы.
- Вот-вот! – Джинни горько ухмыльнулась. – А кто сказал, что «поджигатели» злые? Садисты – да, убийцы – да, но кто сказал, что они плохие?
В огромных карих глазах девушки отражались пляшущие огоньки камина, создавая волшебные завораживающие иллюзии. Не удивительно, подумалось Гермионе, что Гарри так увлечен своей девушкой. Она действительно стала настоящей красавицей.
Что-то опять заставило сердце Гермионы биться чаще…
Джинни думала, как правильно выразиться, но, вспомнив, что перед ней сидит лучшая подруга, сама себе улыбнулась.
- Пойми, - продолжила волшебница, - они мстители. А это иногда страшнее, чем преступники. Они верят, что делают добро, очищая землю от Пожирателей и их детей, а сами мало чем от них отличаются…
- Там, в тех сгоревших домах, были дети… - тихо сказала Гермиона.
- Вот в этом вся беда…
- Значит, вы намерены защищать Малфоя? – осторожно задала вопрос Гермиона. Она знала, как Джинни относится к этому человеку.
- Не столько Малфоя, сколько его, как возможную жертву в будущем. – Джинни посмотрела на красивые наручные часики: - Ох, кстати о Малфое! Время-то уже десять! Я забыла… На меня это не похоже.
- Ты в халате. Что, так и пойдешь? - Гермиона скептически осмотрела внешний вид подруги.
- Ненавижу непунктуальность. Гермиона, сходи, забери ты. Тем более, как я поняла, тебе слизеринец доверяет больше…
- Если ты так хочешь, конечно, - Гермиона с готовность, неожиданной даже для нее самой, поднялась с кровати и отошла к двери. – Просто забрать записку и все?
- Да.
- Тогда жди.

Драко Малфой терпеливо выхаживал вдоль каменной стены, ожидая Уизли.
«Девушки. Они неисправимы!»
Услышав легкие шаги по лестнице, он обернулся в сторону гриффиндорского коридора.
Из-за поворота вышла растрепанная, совсем, как девчонка, Гермиона Грейнджер.
Малфой с облегчением выдохнул. За время общения с девушкой он немного привык к ней. Тем более встреча с Джинни его не прельщала. Он помнил ее холодный взгляд. Он Малфою не нравился…
- Привет, - спокойно сказала Грейнджер и остановилась рядом с юношей.
- Привет, - ответил тот и протянул ей аккуратно сложенный листок. – Это послание от «НД». Ты что работаешь посыльным у Джинни Уизли? – не смог удержаться Малфой.
- Не обольщайся. Просто Джинни не горит желанием лишний раз с тобой встречаться, - не моргнув и глазом, парировала Гермиона. Она была недалека от истины, поэтому произнести эту фразу ей ничего не стоило.
- Прекрасно. Передай ей…
- Я не почта, Малфой! - раздраженно сказала волшебница. - Хватит того, что я передам ей записку…
- Старые привычки дают о себе знать, Грейнджер… - наигранно виноватым тоном произнес зельевар.
- Вот и попридержи язык! Прошли те времена, когда ты мог обижать всех, кто был слабее!..
Малфой ошеломленно уставился на девушку, которая разрумянилась от переполнявшего ее гнева. Но в ту же секунду его лицо приняло невозмутимое выражение.
- А ты была слабее? – вкрадчиво произнес он. – Или, может быть, Гарри Поттер был слабее? Или Рон Уизли? – с каждой произнесенной им фамилией, Драко делал шаг, неумолимо приближаясь вплотную к Гермионе. – А может быть Джинни Уизли?..
- Малфой, не подходи ко мне…
Голос Гермионы стал хриплым. Что-то горячее поднималось у нее изнутри, мешая дышать. Страх? Нет, она никогда не боялась этого заносчивого слизеринца. Так что это за чувство?
- Действительно, что это я? – ухмыляясь, прошипел Малфой прямо в лицо девушке. Его горячее дыхание сильно опалило покрасневшую кожу ее щек, заставив тело сжаться.
В этот момент сзади них послышались шаги.
- Эй, чего это вы?
Это был Невилл Долгопупс, дежуривший сегодня на территории Школы. Он испугано смотрел на странную парочку, которая того и гляди вожмется в каменную стену.
Гермиона быстро взглянула на друга, уловив нечто странное, похожее на отчаяние, мелькнувшее в глубине его карих глаз. Потом она опять повернулась к Малфою, который продолжал смотреть ей прямо в лицо.
- Все, хватит, Малфой! Не разыгрывай здесь спектакль! – громко прошептала Гермиона. Нормально говорить она была не в силах.
Драко резко сделал шаг назад. Гермиона отошла в сторону и, бросив обескураженный взгляд на обоих парней, быстро повернула в гриффиндорский коридор.

Она пыталась ухватить дрожащими руками большую кружку с обжигающе горячим зеленым чаем. Ей необходимо было согреться. Гермионе стало холодно сразу после того, как она вышла из комнаты Джинни, где рассказала обо всем, что произошло в коридоре.
Джинни была поражена реакцией подруги. Она знала, что та не переносит Малфоя из-за его прежних насмешек и издевательств. Но, чтобы до такой степени!? Никогда еще общение с слизеринцем не доводило Гермиону до подобного состояния. Это не похоже на Грейнджер...
Гермиона в свою очередь, сохранив способность мыслить здраво и объективно, решила не говорить Джинни о своем маленьком наблюдении, касающемся Невилла. Тот взгляд мог сказать о многом, словно ее друг чего-то испугался или пришел к неверному выводу… О, черт! Девушку передернуло. Довольно интимная поза в коридоре могла навести Долгопупса на неправильное толкование, вот почему он так посмотрел на нее! «Прекрасно! – подумала Гермиона. – Никто не обидится, если я попробую провести кое-какое расследование. Пусть Джинни сама поработает с запиской. Тем более я могу сослаться на занятость»…
Гермиона понимала, что для того, чтобы хоть в чем-то разобраться, необходимо для начала поговорить с Малфоем о его подозрениях относительно Долгопупса. А вот это уже проблема! Реакция Грейнджер на зельевара была настолько непредсказуема, что хотелось держаться от него подальше. Как можно дальше!
Она вспомнила то ощущение, такое болезненное и тяжелое по своей силе, которое было вызвано близостью Малфоя. Его дыхание заставило девушку дрожать. Его холодный серебристый взгляд заставлял подчиниться…
Гермиона застонала. Кружка с чаем громко стукнулась о краешек письменного стола. Девушка вздрогнула и аккуратно поставила ее на ровную поверхность.
Тяжело вздохнув, Гермиона обхватила голову руками. Она пыталась остановить, рвущиеся наружу отчаяние и желание ощутить вновь то, что произошло с ней часом ранее…
- Это абсурд! Этого не может быть…- Уговаривала себя Грейнджер.
В конце концов, она просто устала и, кое-как раздевшись, повалилась на кровать и закрыла глаза.

Малфой снова громко хлопнул дверью. На этот раз с потолка полетела мелкая крошка штукатурки.
Выплеснув остатки гнева, юноша тяжело повалился на кровать и потер виски. Голову сдавливало болью так, что хотелось умереть. Драко сам понимал, что нельзя было так близко подходить к Грейнджер, но желание пересилило голос разума. Ему отчаянно хотелось вдохнуть ее аромат, следую необъяснимому порыву. Хотелось прикоснуться к ней…
Малфой не узнавал себя. Он когда-то люто ненавидел все, что было связано с Грейнджер и ее друзьями. Потом, лишившись всего, он переосмыслил некоторые ценности, но чтобы до такой степени!
Теперь Драко постоянно мерещилась Гермиона. Он даже чувствовал ее легкий свежий запах…
Он гнал от себя это наваждение, считая это явлением своим личным проклятием – влюбиться в грязнокровку, что может быть несправедливей?
- Это абсурд! Этого не может быть…- Повторял Малфой, раскачиваясь взад вперед, пытаясь прогнать образ ненавистной, но от этого еще более желанной Грейнджер.
* * *
«В стране остались только трое – Пенси Паркинсон, Драко Малфой и Блез Забини. Все. Остальные уехали из Англии еще до начала процесса в Визенгамоте. Джинни, тебе нечего там делать. Ты здесь нужнее. Оставь Гермиону присмотреть за Малфоем и Долгопупсом, раз ты считаешь, что это стоит того. Нимфадора опять подала в отставку, сославшись на нехватку времени для выполнения заданий. По правде сказать, она просто устала. Сама понимаешь, у нее нет возможности видеться с Тедом, а он единственный, кто для нее важнее, чем работа. Джинни, в конце концов, ты нужна мне. Без твоей помощи мне не справиться!»
- Вот хитрый! – воскликнула с улыбкой Джинни.
Она позавтракала в своей комнате и теперь дожидалась подругу, у которой сегодня было не много уроков, да и те только после обеда. Девушка уже второй раз перечитывала письмо от Гарри.
В дверь тихо постучали.
- Да, войдите! – не поднимая головы от письма, пригласила она.
В комнату вошла Гермиона.
- Доброе утро. Как спалось?
- Ничего, но дома лучше.
- Чем думаешь заняться сегодня? – поинтересовалась Грейнджер.
Джинни задумалась. Строчки из письма о том, что она нужна Гарри не выходили из ее головы. Но девушка взяла себя в руки.
- Думаю, что стоит понаблюдать. Просто понаблюдать… Записку я проверила вчера… – Волшебница задумчиво посмотрела в окно, где опять разбушевалась стихия: дождь хлестал так, что казалось, что он выбьет стекло. - Конечно, нет никаких сомнений, что она написана той же рукой, что и все предыдущие. Так что особого интереса она не представляет. Разве что она не обгоревшая, а значит, есть вероятность, что другие получат такие же за некоторое время до нападения. – Джинни опять повернула голову в сторону Гермионы и взглянула на подругу: - Я думаю, что в стенах Хогвартса Малфою ничего не угрожает… А вот с остальными надо поработать. Гарри вызывает меня обратно, так что времени у меня не много, подружка.
- А под остальным ты имеешь в виду Невилла? – Грейнджер надеялась, что Джинни скажет «нет».
- Да, родная… Да.
- В таком случае ты езжай домой. Я думаю, Малфой не будет сильно против того, что ты заберешь с собой послание. Не зря же я получила диплом мракоборца. Я справлюсь….
- Не сомневаюсь, Гермиона.
Джинни обняла подругу. На сердце сразу стало легче. Ведь она вернется домой к Гарри, по которому уже успела соскучиться за сутки. Да и он тоже.
Гермиона видела, как посветлел взгляд подруги. Она понимала его значение. Как же она завидовала Джинни! По-доброму, конечно, но гордой гриффиндорке тоже хотелось быть любимой. Гарри и Джинни друг без друга не могут и не скрывают этого. А Гермиона в такие минуты чувствовала себя особенно одинокой…
- Будем держать экстренную связь? – под «экстренной» Джинни подразумевала не совиную почту в традиционном варианте, а филиновую – эти птицы были намного быстрее и точнее, чем простые совы.
- Обязательно. Ты тоже, как только что-то узнаешь, сразу сообщай.
- Проследи за Невиллом на всякий случай. Не нравится мне его нервный вид - А где ты его уже видела? – удивилась Гермиона.
- Он заходил поздороваться перед завтраком.
- И все? Просто так зашел поздороваться…
Когда Джинни на чем-то сосредотачивалась, она произносила слова медленно, смакуя каждый слог и звук. Вот и сейчас она задумчиво смотрела на Гермиону, но девушка понимала, что подруга ее попросту не видит. Чтобы Джинни окончательно не вошла в состояние транса, Грейнджер повторила заданный ранее вопрос:
- И все?..
- В том то и дело, что все…
Девушки не зря заострили внимание на этом моменте: Невилл никогда не приходил просто так, а тем более к Джинни. Его природная застенчивость не позволяла даже позвать по имени нравившуюся ему девушку. Но чтобы вот так, взять и зайти… Это определенно не в его духе. Хотя, что могло измениться за три года? Все!

Интуит.

Нимфадора по экстренной связи вызвала Гарри Поттера и теперь ждала его в своем кабинете.
В такие минуты тишины она позволяла себе немного расслабиться. Взгляд Тонкс упал на немного потертую колдографию, которую женщина специально вставила в красивую рамку, чтобы окончательно не испортить. На снимке были изображены трое: Нимфадора, ее муж Ремус Люпин и их маленький сынишка, которому было всего несколько недель от роду. Они были счастливы. И каждый раз, когда ненастоящий Ремус, улыбаясь, целовал свою жену в висок, у настоящей Тонкс больно сжималось сердце. Одинокая слеза скатилась по щеке как раз в тот момент, когда в дверь тихо постучались.
- Тонкс, можно?
Быстро стерев с лица прозрачную капельку, Нимфадора пригласила посетителя зайти.
Гарри Поттер тихо закрыл за собой дверь и подошел к столу начальницы. Он видел, что она засуетилась, пытаясь скрыть свое состояние. Юноша понимал, что Тонкс была расстроена, но постарался не подать виду, чтобы не смущать ее.
- Вызывала? – нарочито бодро сказал он.
- Да, есть кое-какие зацепки, – в тон ему ответила Нимфадора. - Отдел по отслеживанию незаконного применения магии в присутствии магглов засек использование заклинания Депримо в одном из районов Лондона. Подробности будут чуть позже. Боюсь, нам придется обратить на это внимание.
- Кто использовал магию? – заинтересовано спросил Гарри.
- Непонятно кто. Сказали, что заклинание было довольно безобидное и практически незаметное. Установлено, что это была женщина, но кто именно – неизвестно. Так что придется кое-что уточнить…
- Ты поручаешь это мне? – с готовностью сказал молодой мракоборец.
- Тебе и Джинни. Подозреваю, она неплохой интуит , поэтому твоя девушка может оказаться очень полезной в этом деле. Когда она возвращается из Хогвартса? – Нимфадора посмотрела на Гарри.
- Сегодня вечером. Утром она прислала мне записку.
- Вот и хорошо, вечером отправитесь на место преступления.
- Слушаюсь! – по-военному отсалютовал Поттер. Долгожданная динамика в ходе расследования и предвкушение того, что ему предстоит работать со своей Джинни, радовали Гарри. Он был готов хоть сейчас отправиться в тот район Лондона. Но он дождется свою ненаглядную и поедет вместе с ней.
- Можешь идти. Да, и еще, Гарри, - остановила мракоборца Тонкс, когда он уже был у двери. – Ты ведь уже в курсе того, что я подала в отставку? – дождавшись молчаливого кивка, начальница продолжила: – Так вот, это последнее мое расследование на этой должности. Кто станет следующим, я пока не знаю. Но имей в виду, что нам придется хорошо поработать, чтобы я могла уйти достойно. Договорились?
- Конечно, Тонкс. Мы с Джинни сделаем все, что в наших силах.
Гарри специально не задавал Нимфадоре никаких вопросов. Он понимал, что этим только разбередит ее плохо зажившие раны, а видеть ее такой подавленной было выше его сил.
Тонкс ласково улыбнулась своему подчиненному и другу, молча благодаря его за понимание.

* * *
- Сафран, ты форменная идиотка!!! – орал во весь голос Криви.
Вейла смотрела на него сверкающими от гнева глазами чистого аквамаринового цвета и сжимала кулаки, чтобы хоть как-то удержать себя от того, чтобы не кинуться на мужчину.
- Еще раз… посмеешь меня обозвать… и я тебя разорву! – громко шипела Сафран.
- А я, если еще раз я узнаю, что ты применяла волшебство там, где не следовало – разорву тебя! – парировал Криви.
Настроение Сафран резко изменилось. Она широко улыбнулась, взгляд посветлел.
- Ну, милый! Не кричи. Я не виновата, что так легко раздражаюсь, я ведь вейла! Этот паршивый магл сам хотел напасть на меня на своем страшном транспорте, а потом раскричался, что я ползу, как черепаха. Ты бы тоже не стерпел, Колин. Так что не надо на меня так орать. В конце концов, со слухом у меня пока все в порядке! – весело хихикнула она и подскочила к мужчине, чтобы обнять его.
Но Сафран столкнулась с препятствием. Криви смотрел на нее с нескрываемым гневом, не в силах успокоиться.
- Ты понимаешь, что уже через несколько минут там могли появиться мракоборцы? И я не удивлюсь, что во главе с самим Гарри Поттером?!
- Ты боишься его? – прищурилась Сафран.
- Нет, я его уважаю. И не хочу, чтобы он видел меня в таком вот… – Криви указал пальцем на широкий шрам на лице, - виде. Тем более, мы здесь не картинки рисуем, а вершим правосудие. Пусть и не такими методами, как Министерство и Визенгамот, но дело наше правое. А ты со своими выходками в раз испортишь нашу миссию. Если Бобо принесет весть о том, что на нас началась облава, нам с тобой придется покинуть это место, спешно заметая за собой следы!
Сафран презрительно фыркнула:
- Ты слишком громкое название дал нашей организации – «Новый Доминион»! Надо было назвать ее «Трусливый Криви и Его Сумасшедшие Друзья»!
Еле сдержавшись, чтобы не ударить девушку, молодой человек резко отвернулся. Он до сих пор не мог понять, как в компании с этим маленьким монстром по имени Сафран Белодо они еще не загремели в Азкабан.
- Заткнись!
- Неприятно?! – ехидно воскликнула Сафран и злобно рассмеялась. – То-то же!
- Прекрати орать, Белодо! Дай мне лучше подумать, как навести мракоборцев на ложный след.
Криви отвернулся от вейлы. Он понимал, что с ней спорить нет никакого смысла. По его мнению, она была довольно глупа и несообразительна для представительницы своего племени. Но Белодо легко выводила из себя своим смехом и издевками. А холодный ум и расчетливость сейчас были необходимы Криви, как глоток чистого воздуха.
- Тяжела жизнь террориста, - вздохнув, констатировала девушка.
Вейла отвернулась от Колина и подошла к маленькому пыльному окну. Ее обижали слова типа «идиотка» и «заткнись», но жизнь научила реагировать на них не так, как остальные – бросаться в бой, отвечать грубостью на грубость. Она предпочитала принимать невинно-дурашливый вид, чтобы не оставалось сомнений в ее недалекости. Тогда проще свести конфликт на нет, а потом вытянуть необходимую для себя информацию и использовать ее по своему усмотрению.
Но она любила Колина. Ему было двадцать лет, а он был взрослым не по годам и уже успел побывать на войне. Причем не просто на войне, а на войне против Волан-де-Морта. Сафран видела, как Колин пытался с помощью волшебной палочки избавиться от седых волосков, которые ровной полоской вырастали там, где когда-то прошлось заклятие Авада Кедавра, выпущенное кем-то из Пожирателей. Криви успел увернуться, но русые волосы были буквально опалены зеленой вспышкой.
Воспоминания об этом заклятии мысленно перенесло вейлу в прошлое, на пять лет назад. В один из таких осенних дней в их дом ворвались Пожиратели. Они на глазах тогда еще совсем юной пятнадцатилетней Сафран убили ее родителей, Ариэль и Андрэ Белодо. Они работали в Министерстве в Отделе тайн невыразимцами и погибли по наводке Руквуда.
Мама с папой даже не сопротивлялись. Они не знали, что за ними придут. Появление Пожирателей шокировало их.
Страшная картина смерти родителей вызвала в душе новую мощную вспышку адской боли. Девушка застонала глухо и протяжно. Когда воспоминания возвращали ее в тот день, она не могла скрывать своих чувств. Вот и сейчас она резко повернулась, чтобы выйти из темной комнаты в каминную, где было теплее и можно было отвлечься на полыхающий огонь.
Криви не заметил перемены настроения своей девушки. Он списал ее уход на очередной каприз и не пошел за ней.
Его голова была забита совсем не разбушевавшейся вейлой, а тем, что сообщит ему Бобо. Криви знал, что в Хогвартсе побывала Джинни с рабочим визитом к Малфою. А, что дальше? Мракоборцы прибудут на место использования магии во главе с Гарри Поттером. А дальше?
Гарри Поттер. Кумир юных лет. Он и сейчас был таковым для Колина Криви. Ведь только такой, как Гарри мог за два года, вместо четырех положенных успешно отучиться для этой специальности и прекрасно сдать экзамены. А потом Грейнджер и Уизли. А через год и Джинни. Они были уникальны. Криви завидовал их дружбе.
Стараясь не отвлекаться на это противное чувство, которое заглушало здравый смысл, Колин вспомнил о том, что Бобо обещал прислать еще одну записку. Оставалось только ждать. Этот несчастный, по мнению Криви, человек не мог выбрать иного пути, кроме этого. В свое время он потерял все: родителей, умерших сразу после битвы в Хогвартсе; бабку, вырастившую его, которая умерла от разрыва сердца, когда узнала о смерти сына. А еще война забрала у него надежду. Надежду на любовь и счастье.
Громкий стук, раздававшийся из соседней комнаты, отвлек молодого человека от размышлений. К нему подбежала мокрая Сафран и протянула тонкий свиток пергамента.
- Эта проклятая сова не хотела мне отдавать письмо, представляешь? Пришлось оглушить! – весело произнесла вейла.
Колин удивленно посмотрел на свою девушку. Он не понял, что ее так развеселило? То, что она «оглушила» несчастное животное или то, что пришло письмо? Но времени задавать вопросы не было. Он быстро развернул послание и пробежался его глазами.
«Мракоборцы уже в пути. Поттер и Уизли выехали на место преступления. Есть еще кое-что. Это связано в Малфоем. Похоже, теперь ему есть что терять…»
По мере того, как Криви читал дальше, его глаза открывались шире и шире от удивления.
Когда Колин закончил, он в два шага пересек комнату и сел за свой рабочий письменный стол. На нем лежали свитки со списками возможных жертв. Отыскав тот, который предназначался Малфою, Криви быстро написал на нем что-то и поставил большой знак вопроса. Теперь ему было о чем подумать. И желательно это делать в одиночестве.
- Сафран, если тебе не сложно… Хотя, что это я! Новое задание: с безопасного расстояния проследи, как продвигается обследование места твоего преступления. Запомни, там будут Поттер и Уизли. Они очень хорошие следователи, поэтому будь осторожна, понятно?
Теперь пришла очередь удивляться Сафран. Но та промолчала, понимая, что, если Колин так засуетился, значит, Бобо написал что-то важное. А это можно узнать и позже.
Накинув на себя мантию, вейла завязала волосы в тугой узел и вышла под дождь. Там, на улице, ей предстояло трансгрессировать в тот район, из которого она так поспешно убегала. Но приказ есть приказ, а в таком деле даже для нее неисполнение приказа влекло за собой неприятные последствия.

* * *
Министерство выделило мракоборцам специальный автомобиль, который был защищен заклинанием невидимости. В салоне находились только двое: Гарри Поттер и Джинни Уизли. Они молчали. Просто сидели, держась за руки.
Только когда до места назначения оставалось каких-то десять миль, Гарри повернул голову в сторону своей возлюбленной и по совместительству коллеге и тихо спросил:
- Это правда, что ты интуит? – он прекрасно знал, что означало это понятие. «Интуиты» на подсознательном уровне могли угадывать настроение и чувства тех, с кем общались. Эта способность частенько помогала многим мракоборцам спастись в случае опасности или предотвратить ее. Интуиты, как и прорицатели были редким явлением в Волшебном мире. Ими рождались, ведь научиться чувствовать людей невозможно. И с возрастом эта способность проявлялась все сильнее.
- Интуит? Хм… А я и не знала, - рассеянно произнесла Джинни. Она и вправду, не знала об этом. Даже не догадывалась. Свою способность предсказывать поведение других она списывала на опыт общения с шестью братьями, поэтому никогда не замечала за собой ничего особенного.
- Мне Тонкс сказала. Она метаморфиня, ты интуит… Славная у нас команда! – весело сказал Гарри и быстро поцеловал свою девушку в щеку. – Это очень редкое, но очень полезное качество, Джинни. Тебе, да, что говорить, мне тоже, нам очень повезло!
- Ты так думаешь? – Джинни взглянула на Гарри и смущенно улыбнулась. Ей было приятно, что ее парень отметил ее уникальность.
- Я уверен, родная, - Гарри прижал девушку к себе. – В истории Министерства еще никогда не было такой замечательной команды мракоборцев. Правда, нам еще не хватает Рона и Гермионы. Но я думаю, они еще вернутся. Ты так не считаешь?
- Если честно, то нет…
Джинни отвернулась к окну, давая понять, что разговор на этом окончен. У них с Гарри была особая связь. Были вопросы, которые они не обсуждали. Или обсуждали, но только при особом желании. Тему Рона и Гермионы они старались не обсуждать вообще. Слишком грустно было от того, что им пришлось разойтись по разным дорогам. Тем более, Джинни в Хогвартсе кое-что заметила между Малфоем и Гермионой. А об этом она точно пока ничего не скажет Гарри.
Автомобиль остановился. Гарри вылез и помог Джинни выйти. Она наложила на обоих непромокаемое заклинание, чтобы дождь не мешал им осматривать район на предмет улик.
Вдруг кто-то схватил Гарри за локоть. Резко развернувшись и вынув из кармана мантии волшебную палочку, Поттер увидел пожилого мужчину. Он заглядывал в лицо мракоборцу. Спустя мгновение он произнес:
- Я видел вейлу! Настоящую вейлу! Я ждал вас!...

Разговор.

Гермиона слишком много думала о расследовании. Ее желание помочь Малфою затмевало мысли о прямых обязанностях преподавателя Защиты от темных искусств. Такой мозговой загруженности девушка не ощущала уже очень давно.
Грейнджер видела слизеринца на завтраках и обедах. Гермиона не ужинала, она в это в это время предпочитала проверять работы учеников и писать планы работы на уроки. А в оставшееся время она старалась как можно тщательней обработать полученную информацию. Дел накопилось много, но нельзя было забывать о Невилле, в причастность которого она не хотела верить до последнего. Для того, чтобы окончательно успокоиться, необходимо было доказать, что он не причастен к этим пожарам.
Солнце уже давно село, спрятав последние тонкие лучи, которые робко выглянули буквально на несколько минут, чтобы потом окончательно скрыться за горизонтом. Ночь вступила в законные права, принеся сомнения и грусть. Гермиона решилась пройтись по коридорам, чтобы отвлечься. Она знала, что все студенты уже в своих факультетских гостиных или в спальнях. Риск встретить кого-то был минимален. Спускаться вниз ей не хотелось. Вспоминая свою сумасшедшую реакцию на близость Малфоя, девушка чувствовала, как что-то тянущее поднималось из груди, стягивая горло, не давая дышать. В ушах начинало звенеть, а ноги наливались свинцовой тяжестью. Руки дрожали…
- Грейнджер! – знакомый голос заставил вздрогнуть.
Гермиона не заметила, как оказалась возле библиотеки. Рядом с большой дубовой дверью, облокотившись о косяк, стоял Драко Малфой. Его светлые волосы были немного растрепаны. Взгляд горел нездоровым весельем, а губы растянулись в ухмылке.
- Гуляешь? – спросил юноша.
- Что-то вроде того, - растеряно ответила Гермиона и остановилась возле Драко. – А ты был в библиотеке?
- Догадалась! – наигранно всплеснул руками зельевар. – Да, искал кое-какую литературу.
Слизеринец поражался тому, как буднично ему удавалось вести беседу с Грейнджер. Словно они были старыми знакомыми.
- Нашел? – сама не зная почему, Гермиона решила продолжить с ним разговор.
- Да, нашел, - Малфой показал девушке толстый фолиант. – «Древние яды и противоядия. Том 18». Странно, почему в кабинете зельеварения не было этого тома?
- Может предыдущий преподаватель посчитал этот учебник слишком старым? – ответила Гермиона, глядя на очень потрепанную кожаную обложку. - Прогресс не стоит на месте, вот он и решил, что надо обзавестись чем-то посовременней? Так?
- Что-то вроде того, наверное, - улыбнулся Драко, повторив недавно сказанные Гермионой слова.
Девушка впервые увидела его улыбку. Именно улыбку, а не ухмылку, которая сильно раздражала еще во время учебы в Школе. А сейчас Малфой стоял перед ней и, как ни в чем не бывало, разговаривал о зельеварении. Гермионе страстно захотелось ответить ему такой же доброй интонацией. Это потом она даст себе волю подумать о том, что Драко Малфой и теплая беседа в принципе понятия не совместимые. А сейчас ей хотелось быть рядом. Может быть потому, что она за него волновалась из-за возможного покушения?
Впервые за всю свою жизнь Драко почувствовал, что может кому-то доверять. И его теперь совершенно не интересовало, что она не чистокровная, что она гриффиндорка и вообще, что она Грейнджер. В конце концов, должно же было когда-нибудь закончиться противостояние волшебников за чистоту крови? Переступив границу между веками, хотелось оставить в прошлом всю боль, закончить кое-какие дела и начать новую жизнь.
Глядя в карие глаза Гермионы, светящиеся сомнением, юноша сделал шаг в сторону гриффиндорского коридора.
- Ты опять хочешь меня проводить? – удивилась девушка, понимая, что это для нее может быть единственной возможностью поговорить со слизеринцем о деле.
Но как подвести разговор?
- Что ты хочешь услышать? – спокойно спросил Малфой.
- Слушай, мне конечно странно и удивительно, что ты стал таким… галантным, но ты уверен, что хочешь меня именно провести, а не довести до белого каления своими традиционными издевками? – Гермиона старалась держаться непринужденно, чтобы Малфой не заподозрил, что она заинтересована в общении.
- Галантным? – Драко растерялся, но лишь на мгновение. На его лице расползлась знакомая ухмылочка. – О, да, я умею быть галантным.
Опасная близость. Свежее дыхание, разжигающее кровь. Тонкий терпкий аромат качественного парфюма, заставляющий вдыхать глубоко до головокружения. Гермиона почувствовала, что краснеет. Такое с ней впервые.
- Да… умеешь, - девушка боялась, что начнет заикаться от волнения. «Соберись! Пока есть возможность, надо брать быка за рога!» - Малфой, мне надо с тобой поговорить.
Тонкие брови юноши медленно поползли вверх.
- Правда? Замечательно! А ведь я даже догадываюсь, о чем. Уизли уехала, ты захотела со мной поговорить. Что может быть логичней?
Пока в душе Грейнджер разрасталось раздражение, она, чтобы хоть как-то заглушить подступающее к горлу неприятное чувство, осматривала картины на каменных стенах, обитатели которых уже дремали.
- Не будь идиотом, Малфой, - неожиданно спокойно произнесла волшебница. – Ты итак все прекрасно понимаешь. Но…
Гермиона запнулась. Ну, как объяснить слизеринцу, что она волнуется. И не только за него, но и за того, кого подозревают лучшие и единственные друзья. Скажи она, что Невилл Долгопупс просто не может быть поджигателем, потому что он добрый, зельевар в лучшем случае рассмеется ей в лицо. А в худшем… Как же не хотелось думать, что случилось бы в худшем случае! Он же Малфой!
- Но что? – похоже, Малфой был настроен на разговор. В конце концов, его это касалось в первую очередь. Это его жизни угрожала опасность, а не Невилла. Пока…
Гермиона остановилась посреди коридора и резко повернулась к сопровождающему ее юноше.
- Давай поговорим в другом месте, здесь нас могут услышать.
- И кто же, позволь спросить? Долгопупс? Или Макгонагалл? – ехидно спросил Драко.
- Тсс! Я же сказала, надо поговорить, что сложного? Я бы не стала тебя предупреждать, если бы не считала разговор серьезным!
Малфой продолжал молчать, переваривая информацию. Грейнджер хотела с ним поговорить. Причем в укромном месте. Она была права. Но как же ему не хотелось это признавать! Зельевар взял девушку за локоть и, посмотрев ей прямо в глаза, вкрадчиво произнес:
- Не боишься подземелий? Я могу предложить свой кабинет. В твоем больно шумно. Мало ли какой студентик забежит?
- А тебе бы поерничать, Малфой! Ты неисправим. И не рассчитывай, что я боюсь слизеринских подземелий. Если ты не в курсе, мне пришлось однажды неплохо повоевать. Неужели ты считаешь, что пара коридоров с плесневелыми стенами могут сравниться с пытками Белатриссы Лестрейндж?
Драко заметно дернулся. Он помнил тот страшный день. Грейнджер не обязательно было напоминать.
Юноша выпустил тонкую руку девушки и быстро пошел в направлении своего кабинета. Гермионе ничего не оставалось, кроме как пойти за ним.
Малфой был намного выше ее. Его шаги были шире. Гермионе приходилось почти бежать за идущим впереди слизеринцем. Повернув в очередной сырой коридор, молодые люди вошли в слабо освещенный кабинет. Гермиона давно здесь не была. Но что-то в обстановке помещения определенно изменилось с приходом нового преподавателя. Здесь стало не так мрачно, как было при Снейпе. Стеклянные колбы стояли по порядку, маленькое витражное окно, выходящее на отвесную скальную стену, было чистым и сверкало разными цветами.
Зельевар не обращал внимания на удивление девушки. Он сел за свой стол и жестом пригласил Гермиону занять место напротив, в мягком удобном кресле.
Малфой по привычке положил ладони поверх стола и пристально взглянул в глаза гриффиндорки.
- Ты хотела поговорить?
- Да, - сдерживая необъяснимое возбуждение, ответила Гермиона.
- Прекрасно, начинай! – не меняя выражения лица, приказал, а это прозвучало именно так, Драко.
Гермиона хотела что-то сказать слизеринцу, чтобы стереть с его лица эту гадкую ухмылочку. От прежней улыбки не осталось и следа. Но девушка передумала. Она понимала, что если сейчас не наладит контакт, о сотрудничестве в будущем не может быть и речи.
- Я бы хотела для начала узнать, почему ты так подозрительно посмотрел на Невилла в тот день, когда тебе пришло письмо? Ты что-то почувствовал?
- Почувствовал, - согласился Малфой. Он продолжал смотреть на собеседницу, которая была полна участия. В глазах девушки читалось неприкрытое любопытство. Однако Драко знал, что оно вызвано не просто болезненным желанием все знать. Она хотела чего-то большего. - Знаешь, Грейнджер, если бы Невилл не был твоим другом, ты тоже заподозрила его, хотя бы из-за инициалов «НД». Я понимаю, что это может быть аббревиатура, но, когда тебе невесть откуда присылают записку с подобным текстом, поверь, мысли в голову лезут самые разные. И не обязательно хорошие. Так что Долгопупс в моем списке оказался под номером один.
Малфой замолчал. Он знал, что сказал то, что Грейнджер хотела услышать – правду. А сейчас она была необходима.
Драко хотел понять, почему Гермиона сейчас сидела напротив него и смотрела широко открытыми глазами, стараясь увидеть или почувствовать какой-нибудь подвох.
Девушка медленно поднялась из кресла и подошла к витражу, освещенному свечами. Она была задумчива, будто не решалась произнести вслух какие-то заветные слова, имеющие непосредственное отношение к их сегодняшней беседе. Драко видел, как мягкий свет огня из камина играл в ее густых каштановых волосах, переливаясь золотыми и серебряными бликами. Такой красоты он не видел уже очень давно. Невольно залюбовавшись внешностью Гермионы Грейнджер, Малфой не сразу услышал, как она тихо произнесла, не поворачивая головы:
- Я понимаю. Но вряд ли я могу сказать то же о тебе. Я не знаю, чего во мне больше, - еще сильнее понизив голос, сказала Гермиона. – Как мракоборец, я должна отбросить в сторону все привязанности и постараться вывести Невилла на чистую воду. Но, как друг… Нет. Слишком дорога мне память о том, что нам пришлось пережить три года назад, Драко. Ты бы как поступил?
Гермиона внимательно посмотрела на молодого человека, отметив, что он несколько растерялся. Зельевару было непривычно слышать свое имя, произнесенное мягким голосом гриффиндорки. Но Малфой имел замечательную способность быстро приходить в себя. После секундной паузы, юноша ответил:
- А ты уверена, что у нас с тобой одинаковые понятия о дружбе?
Драко хотел приблизить свой тон к ехидному, но что-то сорвалось в нем. Это не ускользнуло от девушки.
- Ты в первую очередь человек. А потом Малфой, чистокровный волшебник и вообще тот, кем хочешь себя выставить в глазах окружающих. Ты думаешь, я не видела, как ты отреагировал на сообщение о смерти Гойла?
Гермиона заметила, как лицо юноши побледнело. Он больше не улыбался. Он просто смотрел перед собой, поигрывая волшебной палочкой в тонких аристократичных пальцах.
Грейнджер продолжала:
- Ты думаешь, я не понимаю, каково тебе? Жить одному…
- А ты понимаешь? – лицо Малфоя показалось Гермионе зловещим в свете свечей, отраженном от витражных стекол.
Девушка поежилась, но разговор не прервала.
- Скорее да, чем нет. После того, как мы победили Темного лорда, я подумывала о том, чтобы вернуть своих родителей из длительной поездки. Я отправила их очень далеко и заставила забыть о себе…
Драко пораженно молчал. Он догадывался о мотивах, но хотел услышать ее историю до конца. Гермиона тем временем уже переместилась в центр кабинета, где стояла доска с кусочками мела на ней. В голове девушки промелькнула мысль, что Драко, как и Снейпу, она нужна для изобретения новых формул зелий. Ведь на доске писать удобнее – наглядно видно, что и как нужно изменить. Затем Гермиона медленно повернулась к Малфою и пристально взглянула в его серые глаза. Он молча смотрел на нее и, очевидно, ждал продолжения. Сама не зная почему, девушка захотела рассказать ему все, что так долго терзало ее измученную страхом и болью душу. Она хотела, чтобы именно он это узнал.
- Теперь прошло почти четыре года, а я не решаюсь их вернуть. Я знаю, что с ними ничего не случилось. И я скучаю по ним.
- Почему ты их не вернешь? – Драко удивляла нелогичность услышанного. Для него не было ничего важнее, чем вернуть мать в Волшебный мир. Об отце он старался не думать, понимая, что вызволить его из Азкабана невозможно. Он был приговорен пожизненно. Но Нарцисса Малфой еще могла надеяться на свободу. А Грейнджер просто взяла и вычеркнула родителей-магглов из своей жизни. Почему?
- Однажды Гарри отказался от любви всей своей жизни, объяснив ей свое решение тем, что ему в борьбе против Волан-де-Морта будет мешать мысль о том, в каком состоянии на тот момент была Джинни. Он не хотел, что бы их связь каким-то образом помогла Лорду в осуществлении своих коварных планов. Ты ведь знаешь, что волшебник манипулировал всеми и по-всякому. А теперь представь, каким стал бы героем Гарри, если бы он узнал, что с его Джинни что-то случилось? А так, пока Волан-де-Морт не знал о любви двух старых школьных друзей, он не смог бы воспользоваться этим. Тем более он уже пытался втравить Джинни в свои делишки, но его затея с треском провалилась. Я понимаю, что время войны закончилось. Но бояться, что кто-то из Волшебного мира может причинить вред моим родителям, я не могу. Мне надо идти дальше, понимаешь? Я волшебница. А теперь и эти поджигатели… Мы не можем жить спокойно.
В глазах Гермионы блестели слезы. Она не жалела себя, ей просто было больно. И Драко понимал это. Впервые в жизни ему захотелось пожалеть некогда такую ненавистную гриффиндорку. Она стояла перед ним, вглядываясь в его лицо, тяжело дыша и не моргая. Большие карие глаза были стеклянными от еле сдерживаемых слез.
- Успокойся, пожалуйста, Гермиона, - смущенно произнес Малфой. – Я все понимаю.
- Я знаю, - тихо ответила девушка и аккуратно присела на краешек кожаного кресла. – Просто столько всего навалилось в последнее время. Сначала война, потом процесс в Визенгамоте, учеба в Отделе обеспечения магического правопорядка. А теперь вот эти поджоги, где гибнут люди…
- Дети Пожирателей, - напомнил Драко, чуть наклонившись вперед.
- А какая к черту разница? – воскликнула Гермиона. – Разве есть оправдание тому, что кто-то вершит правосудие таким чудовищным образом? Я почти всегда считала решения Визенгамота справедливыми. И если старейшины решили, что вас следует оправдать, почему это может опровергаться столь варварским способом?! Почему кто-то считает, что может взять на себя ответственность за смерть невинных детей? За твою смерть, в конце концов…
Голос Гермионы заметно охрип. Еще чуть-чуть и он бы сорвался. Но Драко встал и, не глядя на Грейнджер, подошел к маленькому столику, на котором стоял хрустальный графин. Взмахнув волшебной палочкой, Малфой положил в бокалы по два кусочка льда и плеснул в них золотистую жидкость. Потом взял их и один подал Гермионе. Та, ничуть не смутившись, приняла бокал из рук слизеринца и сделала большой глоток, чтобы успокоиться. Немного поперхнувшись с непривычки, девушка посмотрела на Малфоя.
- Огневиски?
- Все, что осталось мне в наследство от отца, - кивнул в ответ Драко.
- Мне жаль, - тихо проговорила Гермиона.
- Мне тоже…
Драко почувствовал, что теперь ему не будет так одиноко, как раньше. Он не знал, почему. Но ему очень хотелось в это верить.
- Похоже, я уже не усну, - печально улыбнувшись, сказала Гермиона.
- Приглашаю вступить в «Клуб полуночников»! – отсалютовал Малфой.
Девушка подняла бокал в ответ. Ночь была темна, дождь тихо стучал по стеклу, в камине мирно потрескивал огонь, а Гермиона спокойно сидела в кабинете профессора Зельеварения и делилась с ним наболевшим…
Абсурд? Возможно!..

.

Начало.

Качественный огневиски, странная беседа, теплый свет от камина, негромкий стук дождя по витражному стеклу - все это заметно расслабляло Гермиону в присутствии Малфоя. Они сидели друг напротив друга и тихо разговаривали. Сначала говорили о Невилле.
- Ты уверен, что это он? – Гермиона наклонилась через стол и пристально посмотрела в глаза собеседнику.
- Я не могу быть ни в чем уверен. Но ты тоже пойми, он наблюдает за мной. Этого никто не видит, но я чувствую. У Ашанов я научился чувствовать людей!– заговорщицки шептал Малфой.
Молодые люди неплохо подогрелись спиртным и уже скинули мантии, оставшись в простой маггловской одежде, к которой привыкли в последнее время. Гермиона уже расслабленно сидела в кожаном кресле, закинув ногу на ногу в обтягивающих черных брючках. В пылу спора она убрала с лица волосы, завязав их на затылке в тугой узел, чтобы не мешали. Мягкие каштановые завитки красиво обрамляли бледное от природы лицо, оттеняя тем самым черноту глаз девушки. Малфой невольно любовался ее внешностью. Она стала настолько симпатичной, что у юноши иногда перехватывало дыхание, когда Гермиона склоняла голову или по привычке притрагивалась пальчиком ко лбу, сосредотачиваясь на разговоре. Сам же Драко теперь был в дорогой шелковой рубашке черного цвета. Он расстегнул верхнюю пуговицу, чтобы не мешал воротник.
- Как тебе было у Ашанов? – таким же тоном неожиданно спросила Гермиона.
- Спокойно. Они не трогали меня. Не задавали вопросов, не лезли в душу…
Лед звонко ударился о хрустальные стенки бокала, когда Драко со стуком поставил его на стол и откинулся в высоком кресле.
- Я думаю, сейчас не время говорить о том, каково мне было, когда мою мать упекли в Азкабан, - Малфой сознательно не упомянул об отце. Эта тема была закрыта для него навечно.
Гермиона медленно опустилась назад в кресло и рассеяно посмотрела на зельевара. Хорошее настроение постепенно угасало. Она поняла, что ступила на запрещенную территорию. О родителях и о том, что было после процесса говорить не время. Малфой старался держаться, как мог. Его лицо побледнело, а красивые губы сжались в тонкую линию.
- Извини…
- Ничего, - кивнул Малфой. Он сделал еще один глоток и посмотрел на свет свечи через хрусталь.– Странно как-то все получается, не правда ли? Ты гриффиндорка, я слизеринец. Заклятые враги. А сидим в моем кабинете Зельеварения и пьем отличнейший огневиски из запасов Малфой-Менор, которые тайком вынес из подвала мой домовой эльф Стилли.
Гермиона представила подземелье малфоевского особняка и вздрогнула. Она не сразу обратила внимание, как нахмурился юноша, глядя на ее реакцию. Что ж, по крайней мере, у них у обоих были неприятные темы, о которых не стоило говорить. Хотя, что же это! У них практически не было тем, на которые им можно было говорить, не боясь смутить собеседника. Но именно сегодня, именно в этом кабинете, не сговариваясь, двое молодых людей заключили негласный договор о ненападении. Кто знает, может это соглашение приведет их к чему-то большему?


* * *
Мистер Майло Вертиго гостеприимно наливал чай в маленькие чашечки и раскладывал свежие домашние кексы на блюдца Гарри и Джинни. После осмотра места происшествия они направились прямиком в дом к свидетелю использования заклинания в присутствии маггла. В маленькой квартирке с одной гостиной старик предложил им сесть ближе к камину и немного согреться.
Когда он устроился рядом с мракоборцами на диване, Гарри и Джинни продолжали молча за ним наблюдать и ждали, когда он начнет свой несвязный рассказ о том, что он на самом деле видел на Даунинг стрит.
- Это была вейла, однозначно, - возбужденно прохрипел мужчина. Его глаза лихорадочно блестели.
Джинни отметила про себя, что у нее есть основания ему доверять. Она полагалась на свою необычную интуицию.
- Почему вы решили, что девушка вейла? – осторожно задал вопрос Гарри.
- Я знаю вейл. Я сквиб, но мне доводилось их видывать! Они прекрасны, пока добры. Но когда разъяряются, страшнее их зверя нет.
- Вы сквиб? – Джинни отставила чашку с чаем и наклонилась к собеседнику. – А где вы видели вейл?
- Я работал в Министерстве агентом по выявлению незаконных эмигрантов какое-то время. Вейлы были моей основной направленностью. Я на них зубы съел, можно и так сказать, - гордо закивал головой мистер Вертиго.
- А вы бы узнали эту вейлу, если бы еще раз увидели?
- Конечно!
- А что делала эта вейла на Даунинг стрит?
- Она сначала просто хотела перейти дорогу, как я понял, а потом разозлилась на мужчину, который ехал по проезжей части. Он обозвал ее черепахой, а она наложила на него заклятие Депримо, в асфальте появилась дырка, и автомобиль в нее влетел. Крику-то было!
Старик даже подпрыгнул. Гарри и Джинни незаметно переглянулись.
- А у вас могут быть какие-нибудь предположения насчет вейлы? Ну, кто она, например?
- Я знал в свое время одну молодую женщину, - задумчиво произнес мистер Вертиго. Его настроение в раз изменилось и стало серьезным. – Ее звали Ариэль. Она работала в Отделе тайн со своим мужем. То ли Эндрю, то ли Андрэ… Фамилия у них была красивая – Белодо…
Старик странно посмотрел на Гарри.
Джинни продолжила задавать вопросы:
- Почему вы говорите о них в прошедшем времени?
- Они погибли.
- Когда?
- Лет пять назад…
Гарри выпрямился.
- Их убили? – юноша уже знал ответ на этот вопрос. Редкие волшебники умирали своей смертью в тот период.
- Да.
- Лорд Волан-де-Морт? – подала голос Джинни.
- Пожиратели… Они ворвались к ним в дом и убили на глазах пятнадцатилетней дочери.
- А она? Что стало с ней?
- Осталась жива. Никто не знает, почему ее не убили.
- А куда она делась?
- А вот этого я уже не знаю, - пожал плечами мистер Вертиго. – Одно скажу, вейл и их потомков в Англии не много. Они больше в Ирландии обитают. Там климат для них получше, чем здесь. Куда делась маленькая вейла, я не знаю, но та, что наложила заклятие на автомобиль маггла, была молодой. Лет двадцать, не больше.
- Как вы определили ее возраст? Обычно вейлы прячутся под капюшонами, когда появляются в пределах видимости магглов? – удивилась Джинни.
- А эта не пряталась вовсе! – воскликнул Вертиго. – Думаете, я бы вас ждал, если бы она не показалась мне подозрительной? Слишком смелая для вейлы. Слишком человечная. Но волосы, как серебро. Глаза горят, как адское пламя. Злая, но прекрасная. Вейлы опасны для магглов, понимаете?
- Ну, они не только для простых людей опасны, - со знанием проговорил Гарри, вспомнив давнюю историю на Чемпионате мира по квиддичу.
Болгарские вейлы надолго вывели молодых парней из строя. Рон, того глядишь, слюни начал бы пускать, если бы вовремя не одумался.
- Спасибо, - неожиданно встала Джинни и незаметно потянула своего друга за рукав. – Вы нам очень помогли.
Девушка взглянула на маленькие часики, висевшие на ее запястье.
- Время позднее, если уже не раннее. Мы вызовем вас, если что-то понадобится, - Джинни протянула маленькую тесненную визитку. – И вы обращайтесь в любой момент.
Гарри наблюдал за тем, как засуетилась его девушка, но решил с вопросами повременить.
Когда они вышли под проливной дождь, машина Министерства ждала их у самого подъезда. Быстро запрыгнув в теплый салон автомобиля, молодые люди отправились в Отдел.
- Почему ты перестала его допрашивать? – не выдержал Гарри, когда они уже подъезжали к телефонной будке, которая служила входом в Министерство с маггловской стороны.
- Он сказал достаточно, Гарри. Ты и сам прекрасно понял. Теперь осталось выяснить, кто эта вейла. А для начала нам надо найти дочь супругов Белодо.
- Но почему ты так быстро свернула разговор?
- Гарри, - умоляюще заговорила Джинни. – Я устала и хочу спать. Но меня посетила идея, которая определенно не даст уснуть. Ведь в Архивах Отдела тайн есть записи обо всех сотрудниках, которые работали в Министерстве. К ним также прилагаются колдографии. А вдруг там будет информация об их дочери?
- Скорее всего, - согласился Гарри.
- Я больше чем уверена, что эта вейла каким-то загадочным образом связана с «НД»!
- И вовсе не загадочным, Джинни. Мы уже пришли к единогласному мнению, что «НД» - организация мстителей. Дочь сотрудников Министерства на глазах теряет родителей. Их убивают Пожиратели. А теперь сгорают дома детей тех самых Пожирателей! Ничего загадочного.
- Нам повезло, что мистер Вертиго оказался на месте преступления, правда? – Джинни посмотрела на Гарри, когда они входили в Атриум.
- Да, повезло. Сразу в Архив или зайдем к Тонкс?
- А ты уверен, что она на работе? Уже три часа ночи как-никак. Может она дома?
- Тогда сразу в Архив. И чем быстрее мы закончим, тем быстрее окажемся у себя дома…
- У кого дома? – лукаво спросила Джинни.
- Наверное, у тебя дома, - Гарри ласково поцеловал девушку в щеку. – Я соскучился по горячим пирогам и щебетанию миссис Уизли.
- Прекрасно! Тогда пошли быстрее.
- Возьмем папки с собой?
- Да, так будет проще, - согласилась Джинни.
В темном коридоре, ведущем в главный Архив Министерства магии, не было никого. Но стоило повернуть в Отдел тайн, как молодые люди увидели охраняющего вход мужчину.
Показав удостоверение мракоборца, Гарри подписал ведомость об изъятии секретных документов в интересах следствия. Джинни быстро нашла нужную папку. Под фамилией Белодо была сделана надпись черными чернилами – «невыразимцы».
Гарри обеспокоено посмотрел на свою девушку.
- Они были невыразимцами?
- Похоже на то, - растерянно ответила Джинни и открыла папку, не отходя от стеллажа, на котором она лежала.
Пролистав несколько желтых страниц, она достала маленькую колдографию. На ней были изображены трое: мужчина с блестящими серебристыми волосами и такая же красивая женщина, а возле них стояла девушка, лет пятнадцати – голубые глаза, длинные ослепительно белые пряди кокетливо выбились из прически, тонкий носик и алые губы. Девушка была невероятно красива. Но что-то было не так в ее взгляде. Холодность просто сочилась сквозь аквамариновый огонь. Надпись под снимком гласила: «Ариэль и Андрэ Белодо. Сафран Белодо»
- Я знаю их! – напряженно произнесла Джинни.
Гарри вопросительно посмотрел на спутницу. Он молчал, ожидая продолжения.
- Мой отец знал Андрэ Белодо. Они работали однажды над одним расследованием, что-то связанное с летающими аппаратами магглов. По окончании они собрались в нашем саду на пикник. Мне было лет десять. Этой девочке лет пять. Я помню ее. Довольно жестокое создание! Она ловила гномов в нашем саду и пинала их ногами через изгородь. Я тогда пыталась выхватить у нее одного несчастного, но она без помощи волшебной палочки отшвырнула меня на два метра.
- Ничего себе, - удивился Гарри. Он знал, что вейлы опасны, но чтобы пятилетний ребенок был таким сильным…
- Да. И сразу после этого они всей семьей ушли, ссылаясь на какие-то внезапно возникшие обстоятельства. Я еще тогда подумала, что эту девчонку надо изолировать вообще, поэтому ее родители так быстро увели.
- Ты ее больше не встречала?
- Нет.
- Тогда берем эту семью в разработку.
Гарри решительно захлопнул папку. Выходя из Архива, молодые люди погасили свет и попрощались с охранником, предварительно предупредив его о том, что конкретно они собрались взять с собой. Получив согласие, которое в принципе не требовалось вовсе, они пошли в сторону Атриума.
Гарри страшно устал. Он знал, каково Джинни. Он очень хотел оказаться в уютном доме под названием «Нора», где всегда витал аромат свежеприготовленной выпечки. Гарри в предвкушении обнял Джинни.
- Люблю «Нору».
Девушка улыбнулась.
- А я тебя…
* * *
Тем временем в старом замке Школы Чародейства и волшебства, в подземелье Слизерина, слабо освещенном из-за догорающего огня в камине, разгорался нешуточный спор.
- Ты понимаешь, Драко, что волшебные методы следствия и дознания мало чем отличаются от магловских!? – Гермиона была разъярена. Ее возмущала уверенность Малфоя в безоговорочной причастности Невилла к преступлениям, совершаемым «поджигателями». – Пока нет никаких доказательств, ему не будет предъявлено ни одно обвинение!
- Ну, так давай докажем это! – Малфой смотрел на девушку, которая выскочила из-за стола и теперь расхаживала вдоль стены широкими шагами.
- Я не могу! Я не мракоборец! То есть я мракоборец, но эти следственные мероприятия не в моей компетенции! И вообще, я профессор, который преподает Защиту от Темных искусств студентам Хогвартса! – Гермиона заламывала руки от напряжения, не в силах признаться, что ей еще труднее делать что-либо против Долгопупса по причине того, что он ее друг. Был, есть и остается, чтобы она о нем ни думала.
Малфой в мгновение ока подошел к девушке и схватил ее за плечи. Чувствуя, что у нее сейчас начнется чисто женская истерика, обильно сдобренная двумя бокалами огневиски со льдом, Драко слегка встряхнул Гермиону.
Гермиона резко остановилась и пристально посмотрела в серые глаза зельевара. В ушах зазвенело. Она пыталась сглотнуть, подступивший к горлу ком, но не смогла. Видя, как в глазах Малфоя появляется странный теплый огонек, Гермиона неосознанно приоткрыла рот, пытаясь сказать что-то, но не успела. Драко быстро наклонился и нежно коснулся ее губ своими. Жар во всем теле, поднимающийся откуда-то из глубины, не давал здраво мыслить. Гермиона даже не пыталась сопротивляться, так она была ошеломлена. Наоборот, уже через секунду она обняла руками шею Малфоя и теснее прижалась к нему всем телом. Сколько длился этот нежный поцелуй, не понял никто из молодых людей.
Спустя какое-то время, Гермиона опустила руки. Драко сделал маленький шаг назад и совершенно дико посмотрел ей в глаза. Тяжело дыша, они нехотя оторвались друг от друга.
У Гермионы подкашивались ноги. Она крепко ухватилась за рукав шелковой рубашки Малфоя.
- Прости…
- О, Мерлин!..
Гермиона еще несколько мгновений смотрела в глаза Драко, а потом неожиданно для себя тихо произнесла:
- Это было великолепно!
Малфой не знал, что ответить. В это время он ловил собственные ощущения, пытаясь запомнить их навсегда. Такого с ним не было ни разу. Сладость ее губ, легкий аромат лесных ягод, смешанный с ароматом огневиски кружили его голову. Глядя в карие глаза Гермионы, Драко безумно хотел повторить поцелуй. Но вместо этого он осторожно высвободил свой рукав и тонких пальцев девушки и отошел в сторону.
- Это не должно больше повториться.
Гермиона была ошеломлена. Она прикоснулась пальцами к губам, ощущая легкое покалывание. Она не могла понять, что сейчас произнес Малфой, но его взгляд, мгновенно превратившийся из теплого ласкового в холодно-надменный сказал больше, чем какие-то слова.Осознав свою ошибку, Гермиона резко развернулась, схватила свою мантию со спинки кресла и открыла дверь кабинета. На выходе она обернулась и увидела, что Драко стоял к ней лицом. Его ладонь на мгновение поднялась, будто он хотел сказать ей что-то еще, но не решался. Гермиона, не дожидаясь слов, рванула дверь пошире и, громко хлопнув ею, быстро зашагала по темному коридору.
«О, Мерлин! Я все испортила!» - вертелось в голове, бегущей по гриффиндорскому коридору Гермионы Грейнджер. Она не замечала, как горькие слезы капали на ее блузку. Она понимала только, что завтра, точнее сегодня, она вряд ли выйдет в Большой зал на завтрак. Не потому, что ей будет стыдно видеть Малфоя, человека только что так нежно поцеловавшего ее в губы. А потому, что ей будет больно. Больно, как любой другой отвергнутой девушке, совершившей ошибку…

Предчувствие.

Легкий аромат цветов, смешанный с ароматом солнечного тепла. Ярко-рыжий ореол волос, развевающихся на ветру. Звонкий голос девушки звал его по имени. Джинни протягивала свои тонкие изящные руки к Гарри, приглашая подойти. Он делал шаг к ней, и радостная улыбка озаряла красивое лицо девушки. Но стоило ему прикоснуться к ее ладоням кончиками пальцев, эта картинка резко сменялась другой. Черный зловещий мрак. Запах затхлости и сырости проникал, казалось, в каждую клеточку его напряженного тела. Сквозь истеричный крысиный писк было слышно, как она звала Гарри. Подойдя ближе, он обнаруживал свою возлюбленную измученной и истерзанной. Она поднимала на него свои дивные карие глаза полные слез страха и отчаянья и тихо произносила неизменную фразу:
- Уходи, Гарри. Ты им не нужен. И я им не нужна, но так будет лучше…
Вздрогнув от ужаса, молодой мракоборец просыпался в холодном поту. Даже тогда, когда в его юношеское сознание проникал Темный лорд, он так не боялся. Теперь было совсем по-другому. Он терял ту, которая была дороже всех на свете. Он не мог, без раздирающей душу боли смотреть на ее измученное лицо. Этот сон не приходил к нему давно. В последний раз Гарри видел его три года назад, перед тем, как пойти с Джинни на процесс в Визенгамот, в тот день, когда она свидетельствовала против Люциуса Малфоя. Тогда он ничего никому не сказал, даже Рону с Гермионой, которым безоговорочно доверял, списав сон на усталость и волнение. Но сегодня…
- Гарри, можно? – позвал за дверью тихий голос.
- Конечно!
Гарри знал, что это Джинни. Только она могла прийти к нему в комнату, зная, что он еще не одет. Они спали в разных комнатах, как того требовали добрачные правила семьи Уизли. Поттер не был против. Он считал, что то, что обычно делают молодые люди в одной постели в родительском доме, можно сделать в своем и днем, когда никто не мешает. Эти мысли отвлекли юношу от тяжелых последствий сна. Тем более в комнату уже впорхнула Джинни, а она, увидев его состояние, вряд ли станет молчать.
Широкая улыбка озарила лицо девушки. Джинни несла в руках поднос, заставленный чашечками, кувшином и тарелочкой со сдобными булочками с джемом, которые пекла на завтрак миссис Уизли.
- Проснулся, соня?
Гарри вскочил:
- Который час? – он быстро надел на нос очки и посмотрел на настенные часы в форме полумесяца. Стрелки показывали полдвенадцатого. – Ничего себе поспал!
Гарри потянулся и обнял, присевшую рядом с ним на кровать, Джинни.
- Ты давно проснулась? – Гарри откусил кусочек булочки.
- Да, в семь. Потому что в восемь приходила Тонкс, - спокойно ответила девушка.
Гарри подавился и поспешил запить застрявшие в горле крошки горячим чаем. Когда он перестал кашлять, он посмотрел на Джинни и удивленно спросил:
- А почему ты меня не разбудила?
- Ты так сладко спал! Я заходила к тебе в восемь, чтобы закрыть ставни, но они заскрипели, и я оставила окно в покое, чтобы не разбудить тебя. Тем более я все решила сама. Мы поговорили с Тонкс. Она дала нам возможность периодически отдыхать без отрыва, как говориться, от производства.
- В каком смысле?
- Мы взяли вчера папки в Архиве. А проработать мы их сможем и дома. Так что пока отдохни. Кстати, пришло письмо от Гермионы. Позже я с тобой поговорю на эту тему.
Джинни сладко чмокнула своего возлюбленного в щеку и вышла из комнаты, предоставив ему тем самым возможность одеться и привести себя в порядок.

«Дорогие Джинни и Гарри.
Я разговаривала с Малфоем. Он твердо уверен, что Невилл причастен к деятельности «поджигателей». Он, я имею в виду Малфой, ведет себя совершенно спокойно. Кажется, что это письмо вовсе и не ему адресовано. Но я волнуюсь. Сама не знаю, почему. Что нового у вас? С любовью, Гермиона»
Гарри свернул свиток пергамента и положил его на стол.
- С ней что-то не так, Гарри, - задумчиво произнесла Джинни. – Я чувствую, с ней что-то не так…
- С чего это ты вдруг начала ее чувствовать? – с сомнением в голосе спросил юноша. – Раньше ведь такого не было!
- А она раньше, наверное, и не испытывала того, что с ней творится сейчас.
Джинни взглянула на молодого человека, сидевшего напротив за большим дубовым столом. Перед ними по всей поверхности валялись бумаги, старые пергаментные свитки и колдографии, имеющие отношение к расследованию.
Девушка и правда раньше ничего подобного не чувствовала. Но теперь у нее внутри что-то сжималось, подавляя все мироощущение, не позволяя концентрироваться на реальности, поглощая мысли. Джинни словно ослепла. Она практически не видела того, что происходило вокруг. Все расплывалось перед глазами, стоило ей подумать о подруге, о том, как ей сейчас нехорошо…
- Она будто говорит со мной ментально, понимаешь? – Джинни устремила ошеломленный взгляд на Гарри. Тот ничего не ответил, а продолжал ждать.
Теперь Джинни понимала, что пришло время сказать ему о том, что она видела в Хогвартсе.
- Между Малфоем и Гермионой что-то есть…
- Ты что?! – воскликнул Поттер.
Хорошо, что он в эту минуту ничего не жевал. Джинни врядли бы его тогда откачала.
Он чуть не вскочил из-за стола, но увидел спускающуюся по ступенькам миссис Уизли.
- Пошли во двор! – прошептал Гарри своей девушке.
Когда молодые люди уже сидели на скамье в саду, Джинни рассказала о своих наблюдениях. О том, как Гермиона смотрела на Драко Малфоя; как слизеринец, сам того не понимая, улыбался при встрече с ней взглядом; как она часто дышала, когда вернулась из коридора, где забирала у Малфоя записку. Гарри слушал очень внимательно и не перебивал. Он знал, что Гермиона никогда не допустит ошибку, но ее нынешнее положение заставляло его волноваться.
Гермиона и Малфой! Это же нелепо!
Гарри передернуло. Он представил себя рядом с Пенсии Паркинсон и почувствовал, как внутри него зарождается паника. Гарри быстро взглянул на свою девушку и успокоился.
Сегодня у него было поистине тяжелое утро: сначала сон, образы из которого никак не хотели отпускать воображение юноши, потом эта история с Гермионой. Решение созрело моментально…
- Скоро выходные. Поедем в Хогвартс вместе. Там и поговорим с нашей Гермионой.
- Тебя не беспокоит эта новость? – Джинни растерянно взяла Гарри за руку и посмотрела ему прямо в глаза.
- Я думаю, что стоит поговорить сначала с Гермионой, а потом делать выводы. И раз ты уже начала чувствовать свою подругу, то стоит попытать счастья с более близкого расстояния.
* * *
В классе было тихо. Студенты пятого курса писали самостоятельную работу. Первую в этом учебном году. Тема «Непростительные заклятия» начиналась с заклятия Империус, о котором учащиеся должны были написать подробное изложение. Письменную домашнюю работу профессор Грейнджер не задавала принципиально, помня, сколько ей приходилось мучиться над всякими эссе и сочинениями. А теперь ее ученики писали на занятиях, чередуя практические с лекциями, что устраивало и их, и преподавателя.
Гермионе повезло. Прошло уже три дня, а она ни разу не встретила Малфоя ни в коридоре, ни в Большом зале, куда она, сказать по правде, практически не заглядывала, только по делу. Три дня мучительных раздумий и боли. Она хотела пойти к нему и сказать, что очень жалеет, что все так случилось. Но тот поцелуй… Воспоминания о нем сводили девушку с ума. Она тихо стонала, представляя, как Драко обнимает за талию и крепче прижимается к ее губам.
Такого она не чувствовала никогда. Жар, граничащий с сумасшедшей болью, поселился в ее груди навечно. Она не могла дышать, не могла есть и пить…
Она просто существовала, отдавая остаток сил своим ученикам, которые ждали от любимого профессора интересных и захватывающих историй. Но почему-то все рассказы были тем или иным образом связаны с участием в них Малфоя, о котором профессор предусмотрительно старалась не упоминать. Гермиона тщательно гнала от себя его образ. Запах, такой терпкий, ассоциирующийся с ароматом океана и скалистых гор, покрытых густым лесом. Он пах свободой, именно это слово шло на ум Гермионе, когда она вспоминала вкус поцелуя. Ей хотелось кричать от обиды, когда в ее ушах звучала фраза, брошенная им после того, как она признала его великолепие.
Скрип тяжелой дубовой двери вырвал профессора Защиты от Темных искусств из мрачного оцепенения. В кабинет тихо зашел мистер Филч. В руках он нес маленький конвертик.
Сердце Гермионы сделало невероятный кульбит. Девушка собрала всю свою волю в кулак, чтобы сдержаться и не подбежать к идущему к ее столу старику.
Филч молча поднялся на возвышение и, перегнувшись через широкий стол, передал профессору Грейнджер записку.
На конверте красивым аристократичным почерком было написано только: «Профессору Грейнджер. Лично»
Развернув дрожащими рукам маленький сверток пергамента, Гермиона постаралась не выронить письмо. Она была настолько взволнована, что уже начинала привлекать к себе лишнее внимание. Студенты поднимали головы и смотрели на нее удивленными глазами. Стараясь скрыть от учеников свою реакцию, Гермиона сдержанно улыбнулась, потратив на этот жест столько сил, что закружилась голова.
«Прости. Я был не прав. Предлагаю переговоры. Вечером в 22:00 у главных ворот. С уважением Д.М.»
Последняя фраза заставила Гермиону рассмеяться. Но в ту же секунду у девушки перехватило дыхание. Она никак не ожидала таких действий со стороны Малфоя. Он всегда слишком презрительно относился к людям, чтобы просить у них прощения. Он действительно был страшным мерзавцем, пока жизнь не научила его ценить хотя бы то, что шло к нему само. Вот и Гермиона с готовностью ответила на поцелуй, почувствовав мимолетную, но очень глубокую слабость. Никто, даже Рон не вызывал в девушке столько трепета от простого нежного прикосновения губ. Услышав легкий смешок с передней парты, Гермиона поняла, что мечтательно приложила пальцы к губам, словно пыталась вызвать то ощущение, которое подарил ей Малфой.
Время тянулось неумолимо медленно. Гермиона не выходила из своей спальни, пытаясь решить, что ей делать. Конечно, правильней было бы не отвечать на записку никакими действиями. Малфой сильно обидел девушку. Он отверг ее симпатию все тем же надменным малфоевским тоном, который убивал все то хорошее, что могло возникнуть за столь короткое время. Но желание увидеть его, абсолютно женское, ничем не обоснованное, пересиливало. Хотелось снова вдохнуть его аромат, услышать голос, пусть и холодный, но все же…
Тем более Грейнджер успокаивал тот факт, что слизеринец сделал шаг к примирению первым. Это ведь он написал записку. Да и расследование не закончено. Девушке страшно не хотелось, чтобы в стенах Школы произошло преступление. Чтобы хоть как-то скрасить часы ожидания, Гермиона одним взмахом волшебной палочки вызвала легкую инструментальную музыку и села в большое удобное кресло, которое в теплую погоду стояло напротив окна, а сейчас, во время дождя, рядом с камином. Девушка сильно волновалась. Она даже успела продумать, что она оденет на это странное свидание, назначенное Малфоем.
В десять часов ровно Гермиона вышла из своей комнаты. Она ничего так и не придумала насчет одежды, а просто накинула поверх черной блузки и брюк мантию и заколола волосы все той же заколкой-подарком.
В полумраке слабо освещенного факелами центрального коридора Гермиона заметила темную фигуру человека, определенно кого-то дожидавшегося. Сделав один широкий шаг, фигура вышла из тени. Драко казался растерянным и еще более уставшим. Гермиона невольно пожалела его, почувствовав, как больно кольнуло сердце.
- Ты пришла, - тихо произнес Малфой.
Грейнджер молчала. Она и не знала, что сказать. У нее было два непреодолимых желания: первое – это съездить по его красивой физиономии, а второе – со всего маху ринуться на него и крепко поцеловать. К сожалению, второе желание доминировало.
* * *
Услышав легкие шаги, раздававшиеся со стороны гриффиндорского коридора, Малфой напрягся. Он ожидал вспышки гнева со стороны Грейнджер, он ожидал всего, чего угодно, но только этого жалостливого печального взгляда теплых карих глаз, казавшихся такими милыми и родными. Зельевару пришлось многое передумать после того, что произошло после поцелуя с этой странной во всех отношениях девушкой. Но больше всего он жалел, что обидел ее. Ведь Грейнджер была единственной, кто мог ему помочь в столь серьезной ситуации. Да, что скрывать, Малфою страшно не хотелось терять Гермиону. Он желал ее, он хотел видеть ее…
- Ты пришла, - выдохнул Драко, увидев озадаченное лицо Гермионы.
- Я привыкла по возможности отвечать на просьбы положительно. Какими бы абсурдными они не казались! – гордо вскинув голову, ответила Грейнджер.
Конечно, она не хотела показывать Малфою, насколько сильно он ее обидел тогда.
«Что же, тебе предстоит тяжелый кропотливый труд по завоеванию доверия этой девушки!» - произнес все тот же скрипучий внутренний голос, который, почему-то больше не казался Драко таким противным, как раньше.

Раскол.

- Бобо! К чертям друзей! – кричала Сафран. – Она тебе больше не друг, раз якшается с этим выродком!
- Фи, милая! – Криви вальяжно развалился в кресле, попивая какое-то дешевое вино из простого стеклянного стакана. – Тебе не пристало так выражаться. Ты же женщина!
- К черту женщину!– не унималась вейла. – Бобо, ты не понимаешь. Пока ты тут всех жалеешь, твой драгоценный Малфой соберет вещички и свалит!
Бобо молчал. Ему настолько опротивела эта разъяренная фурия, что он еле сдерживался, чтобы не выхватить палочку и не применить какое-нибудь Непростительное заклинание в ее адрес. Впервые он подумал о Круцио в таком свете. Легкая, едва заметная злорадная улыбка предвкушения медленно расползлась на его бледном исхудавшем лице. Вейла порхала вокруг мужчины и размахивала руками от перевозбуждения. Это зрелище могло бы даже развеселить, если бы не выглядело так прискорбно – красивая женщина превращалась в монстра прямо на глазах, напрочь сметая с лица милую кокетливую улыбку, заменяя ее оскалом.
Криви же совершенно равнодушно смотрел на происходящее, не понимая, почему Сафран так сильно завелась. То, что Бобо струхнет при выполнении своих прямых обязанностей, было ясно уже тогда, когда они узнали, кто в Хогвартсе будет работать Грейнджер. Колину страшно не хотелось подвергать опасности эту девушку, но выбора почти не оставалось. У Малфоя никого не было, а единственный, кем он хоть сколько-нибудь дорожил, была как раз Гермиона, новоиспеченная подруга сына Пожирателя смерти.
Вейла, в конце концов, выдохлась и перестала орать. Она стояла посреди комнаты и яростно смотрела на мужчин.
- Чем вы вообще занимаетесь? – прошипела она.
Бобо вымученно улыбнулся и посмотрел на своих соратников.
- У меня вообще складывается такое впечатление, что я единственный, кто хоть чем-то здесь занимается.
- Ты уверен? – Сафран опять подскочила к Бобо.
Криви успел схватить начинавшую закипать вейлу за руку и притянул к себе:
- А ведь Бобо прав, милая! – игриво протянул Колин. Его определенно забавляла ярость женщины, доходившая до истерики. – Ты успела подпортить наши планы, сорвавшись на маггла в городе. А Бобо хотя бы информацию нам доставляет. Так, Бобо?
Тот, кого эти двое называли Бобо, тяжело вздохнул и кивнул в ответ. Сил спорить и что-то доказывать у него оставалось все меньше и меньше. В который раз в его голове пронеслась шальная мысль о том, что все, что они затеяли, не имеет никакого смысла. Тем более теперь, когда мракоборцы, во главе с его старым другом Гарри Поттером вот-вот выйдут на след «Нового Доминиона».
«Новый Доминион»… Название же такое, хмыкнул про себя Бобо. Ему все настолько осточертело, что он не сдержался:
- Я не пойду против Гермионы. Мы сражались с ней бок о бок с Пожирателями. Она не предатель!
- Я тоже сражался, и что? – Криви как бы нарочно тряхнул головой, и его волосы рассыпались по лицу так, что стал виден шрам.
- Значит, для тебя это ничего не значит! Что они тебе сделали? Гермиона то чем заслужила такую великую честь быть занесенной в списки Доминиона? – искренне поражался тот, кто считал себя ее другом.
- А тем, - встал с кресла Криви и подошел к Бобо, - что она теперь дружит с Малфоем. А он передал ей свое послание. Она начнет копать, не будь то Грейнджер, а вскоре мы с вами будем сидеть в Азкабане рядом с теми, кому мы мстим! Ты этого хочешь?
Бобо не знал, что ответить в этот момент.
- Я предлагаю убить их всех! – весело захлопала в ладоши Сафран.
Оба мужчин посмотрели на нее с нескрываемым удивлением. Бобо презрительно поежился. Эта женщина напомнила ту, которую он ненавидел всем своим несчастным сердцем – Беллатрису Лестрейндж.
- Ты больная? – как можно осторожней спросил он, стараясь не провоцировать вейлу на очередной приступ крика. Хотя такой вопрос уже был сильной провокацией.
- О! Я давно чувствую, что мне побаливает моя голова! – картинно, как в старом кино, Сафран приложила тонкую ладонь ко лбу.
Криви расхохотался.
- В таком случае, чтобы тебе больше ничего не болело, предлагаю сразиться с Грейнджер. Тогда ты точно больше никогда не обратишь внимания на такие мелочи, как головная боль.
- Это почему же? – округлила свои и без того огромные голубые глаза Сафран.
- Потому, что она от тебя мокрого места не оставит! – выкрикнул Бобо.
Все знали, что вейлы наделены особой оборонительной способностью. Эти неземные создания могли превращать в пыль все, что вставало на их пути. И простым «Протего!» от этого не укрыться. Но мужчина все же надеялся, что Гермиона сможет постоять за себя в такой ситуации. Или нет?..
Холодный пот прошиб Бобо, когда он красочно представил картину боя между вейлой и Гермионой. Нет, это уже слишком!
- Я не позволю вам сделать что-либо с Грейнджер, понятно? – злобно настолько, насколько он мог, произнес Бобо. – С Малфоем делайте что хотите, но Гермиону я в обиду не дам!
Бобо пожалел в очередной раз, что выдал информацию о существовании некоей связи между слизеринцем и Гермионой этим двум сумасшедшим.
- И что ты сделаешь, неверный? – тихо прошипела Белодо.
- Убью тебя! – уверенно сказал Бобо. – Ты вечно все портишь, мешаешься со своими замашками... А в нашем деле нужна точность. А лишние жертвы, - мужчина повернулся к Криви, - нам не нужны!
Колин встал с кресла, продолжая смотреть на Бобо в упор. Сафран посторонилась, потому что увидела, как побелело от гнева лицо ее любовника.
- Если, кого и надо убить, Бобо, - тихо, но твердо говорил Криви, выделяя каждый слог, - так это тебя!
Криви быстро вскинул палочку и направил ее на мужчину. Реакция Бобо была молниеносна:
- Экспилиармус! – он завладел палочкой соперника.
Сафран быстро переместилась за спину Колина, откуда поглядывала на Бобо своими бешеными голубыми глазами.
- Подумай, Долгопупс! – впервые за последнее время Сафран обратилась к Бобо по имени. – Ради кого?! Мы столько уже сделали! Ты повязан с нами в этой истории!
- Мне все равно, - неожиданно спокойно произнес Невилл. – Я не смогу пойти против тех, кто мне дорог! С меня хватит! Сначала Луна, потом Гермиона! Вы что, думаете, что вы боги? Вы не Доминион, вы шайка сумасшедших! – на последних словах спокойствия, как не бывало.
- Хватит! – взвизгнула Белодо.
Мужчины посмотрели на нее.
- Не надо сейчас никакой крови! Бобо, перестань ныть! Знаешь, почему я тебя назвала Бобо? – Невилл покачал головой - он не знал ответ. – Ты Безответственный и Бесхарактерный! Тебе изначально нельзя было доверять, но нет, Криви решил, что ты можешь быть полезен. Еще одна ошибка!
- А первая ошибка заключалась в том, что он пригласил вступить в группу тебя? – ехидно поинтересовался Долгопупс.
Теперь уже Сафран выхватила свою палочку.
Невилл знал, что успеет. Тренировки с ОД не прошли даром. Партизанское движение в Хогвартсе во времена правления Волан-де-Морта тоже. Он знал, что Криви слабее, хоть и принял негласно его лидерство. Почему бы и нет? Зачем Долгопупсу такая ответственность, если он всего лишь информатор?
Невилл медленно развернулся и пошел к выходу, держа наготове палочку. Он знал, что Сафран ничего не стоит накинуться сзади. Она такая…
- Я уйду. И никогда не вернусь, - твердо сказал он.
- Ты уверен, что мы отпустим тебя, зная, что ты можешь выдать нашу группу своим дружкам? – Криви выплюнул эти слова Невиллу в спину. Его обезображенное шрамом лицо пылало от гнева.
Невилл повернулся к нему и ухмыльнулся.
- Чего ты добиваешься, Криви? Славы? Такой, как у Поттера? Не видать тебе этой славы… Ты не герой. И никогда им не будешь…
- Заткнись! – Криви сделал шаг в направлении Долгопупса. Он был без оружия, но он был готов кинуться на врага с кулаками.
- Ты возненавидел Поттера, хоть и говоришь, что он до сих пор является твоим кумиром. Кошмар! Куда катится мир? – с этими словами Невилл повернулся и толкнул тяжелую старую дверь.
Он не успел и шага сделать на лестницу, как в этот момент на него сзади кинулась Сафран и свалила с ног. Она визжала и царапала Невиллу лицо, в то время, как Криви вытягивал из его крепко сжатых пальцев свою волшебную палочку.
Они катались по пыльному полу. Невилл пытался сопротивляться, как мог. Его руки были крепко стянуты веревками, появившимися из воздуха по приказу Сафран. Криви уже направлял на него свою отвоеванную палочку. Невилл понял, что надо что-то делать, но ни говорить, ни мыслить он уже не мог, слишком сильной была знакомая боль от применения заклятия Круциатус…
Никакого зрительного контакта. Криви знал, что Невилл ничего ему не сделает, потому что не видит его. Он лежит на полу лицом вниз со связанными за спиной руками.
Только два заклинания смог произнести Долгопупс перед тем, как потерять сознание. Два заклинания, одно из которых предназначалось другу, второе врагу…
* * *
Гарри уже заканчивал писать отчет для своего начальства, когда в его кабинет ворвалась Джинни. Только она могла делать это без предварительного стука. Гарри удивленно уставился на девушку, которая стояла перед ним и пыталась отдышаться.
- Там… Невилл… в беде! Патронус… он прислал мне патронуса.
Гарри вскочил:
- Когда?
- Только что! – Джинни уже пришла в себя.
- Откуда ты знаешь его патронус? – Гарри уже застегивал на шее свою рабочую мантию, засовывая палочку во внутренний карман.
- Гарри, мы с ним частенько обменивались информацией в виде патронусов, когда тебя почти год не было в Школе…
- Он что-нибудь говорил? Откуда пришел патронус, ты знаешь? – они уже выскочили в Атриум и направлялись к выходу из здания Министерства, откуда они собирались трансгрессировать.
- Патронус молчал, а это означает, что Невилл в беде. Но его отследили в считанные секунды. Невилл находится или находился на пересечении пятой и Даунинг стрит.
Мракоборцы трансгрессировали прямо туда, где по предположению Джинни должен был находиться Невилл.
Старое деревянное здание горело. Казалось странным то, что огонь не перекидывался на другие дома, но Гарри понимал, что это волшебный огонь. Он локализуется на определенном участке и сжигает все дотла, как в случае с «поджигателями». Джинни напряженно всматривалась в языки пламени. Уже через секунду она крикнула остальным, прибывающим на место происшествия мракоборцам:
- Там внутри есть человек! Он живой, но сильно ранен! – потом она повернулась к Гарри и только ему сказала: - Там Невилл! Аква Эрукто! – прокричала девушка, направляя на горящий дом палочку.
Огонь в эту же секунду начал потухать. За спиной Гарри Поттера уже стояли Стиратели, которые должны будут заняться очевидцами-магглами. Когда все закончилось, а это произошло через несколько секунд, Гарри и Джинни рванули внутрь недогоревшего здания. К сожалению, по лестнице пройти было невозможно. Гарри вскинул палочку и тихо произнес: «Локомотор Долгопупс!» С пола на втором этаже поднялось неподвижное тело Невилла. Он сильно обгорел. Из-за копоти и сажи не было видно ни его лица, ни рук. Он был похож на кучу сгоревшего тряпья.
Джинни никогда не видела картины ужасней этой. Друг, с которым они прошли огонь и воду, теперь лежал перед ней на земле возле пожарища с закрытыми глазами. Он почти не дышал, был без сознания. Стараясь не заплакать от жалости и страха, девушка быстро отошла от друга и прикрыла рот руками, чтобы сдержать внутри разгорающуюся истерику. Опыта в таких делах у нее было маловато. Все знали, что это расследование было первым серьезным испытанием в ее послужном списке. Но выглядеть слабой мракоборцу Уизли никак не хотелось. Даже в глазах своего Гарри.
- В больницу Святого Мунго его, - приказал Гарри. – Джинни, целители им займутся, а уже завтра, я думаю, мы сможем с ним поговорить.

* * *
Уже несколько часов он просто рассказывал ей о том, как тяжело ему дались те три года, что прошли после окончания войны. Малфой просто говорил, а Грейнджер просто слушала. Они бродили по освещенным коридорам спускались в подземелья, а потом возвращались. Столько Драко не говорил никогда. Не потому, что было не о чем, а потому что было не с кем. А теперь рядом с ним шла Гермиона. Драко не извинялся. «Малфои не извиняются!» Он просто посмотрел в ее большие карие глаза, в который раз отметив про себя их красоту и выразительность, и молча кивнул в знак примирения. Девушка ответила тем же, она понимала, что ему сложно сделать этот шаг. Гермиона вникала в каждую фразу, в каждый жест, пытаясь понять истинные мотивы его прошлого и нынешнего поведения. Но в голову приходила только одна, но жутко навязчивая мысль – Малфой стал другим. Два года у Ашанов не прошли бесследно.
- Они странные сначала, - говорил Драко, - но потом все становилось на свои места, стоило только допустить одну маленькую оплошность. Стоило мне вслух произнести то слово, которым я тебя обидел на втором курсе, мне назначили наказание – медитацию.
Гермиона вскинула взгляд на слизеринца:
- Медитация? Это же не сложно, если привыкаешь!
- Ты не поняла. У Ашанов медитация не такая, как у йогов. Во время концентрации напротив тебя садится их предводитель и посылает в твой мозг картинки из твоего прошлого…
- Легиллименция?
- Что-то вроде того! Это невыносимо! Поначалу было страшно, а потом привык…
- Как к этому можно привыкнуть? – Гермиона поежилась, ей было тяжело вспоминать прошлое, которое закончилось таким вот настоящим. А вот у Малфоя, похоже, совсем другая история.
- Просто начинаешь понимать, что тебе будет сложно избежать возмездия… Расплаты за те грехи…
Малфой замолчал. Они уперлись в своем разговоре в ту стену, которую Драко пытался обойти всю свою жизнь. Стену страха и отчаяния. Стену, проход через которую был наглухо закрыт. Или забит…
Малфой не успел придумать, что сказать дальше, потому что Гермиона резко схватила его за рукав мантии. На одну маленькую сотую долю секунды ему показалось, что она хочет поцеловать его. «Возьми себя в руки!»
- Драко! Патронус Джинни! – свистящим шепотом произнесла она.
И вправду, по коридору прямо на них несся серебряный конь. Остановившись возле профессоров, конь начал бить копытом, а в это время голос Джинни Уизли громко произнес:
- Гермиона, мы нашли Невилла. Он в тяжелом состоянии. Срочно найди Малфоя и трансгрессируйте к нам. Ты знаешь адрес.
Патронус исчез, оставив после себя только рассеянный серебряный свет и легкую вибрацию воздуха.
Драко, если и удивился, виду не подал. Не время, не место и не та компания. Его волновало другое. Невилла нашли и помимо этого, ему придется наведаться в гости к Поттеру. К этому Малфой был не готов. А так ли это? Времени на раздумья не оставалось.
- Иди оденься, - решительно произнес он. – Будем трансгрессировать в паре. Я ведь не знаю адрес.
Гермиона видела, как горели его глаза. Они были наполнены странным лихорадочным блеском. Девушка не понимала, что вызвало такую реакцию – то, что Невилла нашли раненным или то, что ему придется посетить дом Гарри Поттера. Ничего, теперь они справятся.

Давний Враг

Гермиона чувствовала его своей кожей, каждой клеточкой. Она не успела сообразить, была ли ей неприятна сама процедура трансгрессии, отвлекаясь на запах и тепло. Молодые люди слегка покачнулись, стоя на крыльце темного мрачного дома на площади Гриммо, но Малфой успел придержать девушку за локоть, чтобы не дать ей упасть.
Опять они встретились взглядами. Опять тот же холодок по коже.
Гермиона сморгнула, чтобы прогнать наваждение. Они уже входили в дом, защищенный множеством заклинаний, когда Малфой мрачно произнес:
- И это дом? Здесь кто-то может жить? – презрительная ухмылка слегка коснулась его красивых губ.
- Это еще не самое страшное, Малфой, раньше здесь было похуже.
- Куда уж хуже? – Драко провел рукой по обтянутой тканью стене и брезгливо вытер ладонь о свою мантию.
Гермиона никак не отреагировала на этот жест: он ведь Малфой, что с него взять? Она осторожно, палочкой зажгла свечи в кухне, куда попала из коридора. Джинни всегда умела создать уют - даже в таком месте, а кухня ей удалась на славу. Мягкий диванчик и два кресла стояли немного в стороне от продолговатого стола с шестью стульями; два больших окна были занавешены парчовыми шторами цвета теплой бирюзы, стены покрыты краской нежного аквамаринового оттенка – все говорило о дизайнерском вкусе и чувстве стиля будущей хозяйки этого некогда мрачного дома. Поттер не противился переменам, он во всем полагался на свою невесту. Его радовала мысль, что хоть что-то не будет зависеть от него. Гермиона улыбнулась, вспоминая, как Джинни тайком от Гарри провела подругу в подвальное помещение, где раньше была темная кухня. Сейчас там было настолько уютно и здорово, что не хотелось уходить. Но для Гарри это помещение было недоступным. Джинни приготовила сюрприз своему жениху на свадьбу. Она собрала всю магическую литературу, о которой когда-либо упоминал Гарри, и поместила ее в эту тайную комнату. Джинни планировала сделать здесь кабинет. Уже тогда, когда Гермиона бывала в бывшей кухне, она видела, как красиво подруга обтянула стены тканью бордово-желтой расцветки. Это создавало впечатление сдержанности и мужественности, гриффиндорская расцветка всегда нравилась Гарри. А Джинни считала, что она еще и великолепно шла к его зеленым глазам. «Абсолютная гармония»…
- Ты что-то сказала?
Гермиона вздрогнула. Она не думала, что озвучила свою мысль вслух.
- Я сказала, что у Джинни и Гарри в отношениях абсолютная гармония, - пожала плечами Грейнджер.
- И ты это… - Малфой обвел взглядом просторную кухню, - называешь гармонией? Странные у тебя понятия…
Гермиона не стала спорить. Видимо у Малфоев свои понятия об уюте и красоте.
Она вдыхала запах прошлого. Здесь больше не пахло сыростью и пылью, но что-то было в атмосфере этого дома. Что-то напоминающее о тех временах, когда они просто собирались здесь на советах Ордена Феникса, когда ждали отправки в Хогвартс или встречали Рождество со всем семейством Уизли. И с Сириусом.
Гермиона стряхнула с себя эти воспоминания, потому что они сменялись другими, более мрачными картинками из того времени, когда им троим приходилось прятаться от Пожирателей.
Пытаясь отвлечься, Гермиона посмотрела на Малфоя. Он делал вид, что рассматривает обстановку в то время, как девушка лихорадочно пыталась собраться с мыслями.
- Я приготовлю что-нибудь поесть. Наверняка Поттеры будут уставшие и голодные. Ты не против? – Гермиона уже доставала из кухонного шкафчика чайник и форму для выпекания.
- Нет, не против, - спокойно ответил Драко.
Малфой устроился возле окна, оперся о подоконник и стал наблюдать за девушкой. Гермионе казалось, что он расслаблен, что его не пугает перспектива встречи с давним врагом. Она многого не могла понять в этом странном человеке. Его лицо было непроницаемым, оно ничего не выражало.
«Ничего, может, когда-нибудь я разгадаю все его загадки»…
* * *
Джинни тихо прикрыла за собой дверь в палату, где лежал Невилл – главный свидетель по делу «поджигателей». Гарри специально добился для него такого статуса, чтобы приставить к другу дополнительную охрану из нескольких мракоборцев. Первичный осмотр показал, что Невилла пытали Круцио. Джинни сама вызвалась сопровождать друга в больницу Святого Мунго, где его осмотрели целители. Перед ее глазами до сих пор стоял образ целителя Максимуса, который вынес страшный вердикт: «После такого мощного заклятия вряд ли он останется в своем уме. Боюсь, мисс Уизли, Долгопупса постигнет участь его родителей».
Страшно…
Джинни села на складное кресло возле входа и прижала к лицу ладони. Она устала. Двое суток без отдыха. Дежурство на дежурстве. Гарри рядом нет… Страшно.
Гарри трансгрессировал прямо в Министерство, где он должен был предоставить Тонкс отчет о проделанной работе. Потом он обещал забрать Джинни. Девушка вскинула руку, чтобы посмотреть на часы. Три часа ночи. Гермиона и Малфой наверное уже на площади Гриммо. Ждут… Ничего подождут.
Легкие быстрые шаги по коридору известили Джинни о прибытии Гарри.
- Ну, как ты? – он присел с ней рядом и обнял за плечи. Гарри всегда так делал, когда хотел успокоить или приободрить ее.
- Я нормально. А ты? – Джинни заглянула в любимые изумрудные глаза.
- Нормально. Невилл?
- В сознание не приходил. Глубокая магическая кома. Круциатус.
Гарри кивнул головой. Он знал это.
- Кое-что нашли на месте пожара, - продолжил он. – Список. Его обрабатывают. Таггер, начальник отдела дешифровки, он сегодня на ночном дежурстве с нашими, сказал, что как только они закончат, сразу пришлют копию нам на Гриммо. Пойдем, там ведь Гермиона.
Какой-то странный разговор, подумалось Джинни. Сухие факты, без эмоций … Это усталость? Наверное.
- Хочу домой, - кивнула Джинни и, опершись на поданную руку Гарри, встала с кресла. Они двинулись по коридору к выходу из больницы.

Странный синий свет ночи бил в глаза. Что-то не так было с небом и воздухом. Джинни подняла глаза и вдохнула полной грудью.
- Что-то не так? – серьезно спросил Гарри.
- Да, что-то не так.
Джинни не стала говорить ему, что воздух был пропитан страхом, который она чувствовала, когда выходила из палаты Невилла. Джинни не стала говорить, что небо представляет собой бесконечность, которая постигла тех, кто не успел скрыться от мести. Бессмысленной мести…
- Пойдем, - Гарри нежно взял девушку за руку и вывел на пустынную улицу. Оттуда, прижав Джинни к себе покрепче и понимая, что она действительно устала, он трансгрессировал прямо на крыльцо своего дома.
Они открыли дверь и почувствовали тепло. Значит, Гермиона уже здесь. Они спокойно прошли по коридору в новую кухню на первом этаже.
В сумраке ночи горели свечи. Камин пылал уютным огнем. В чашках налит чай, на блюдцах лежали булочки. Гермиона постаралась создать иллюзию уюта, чтобы сгладить впечатление от первой встречи «друзей» Малфоя и Поттера. Джинни устало присела на диванчик рядом с подругой, в то время как Гарри встал к окну, стараясь не смотреть на слизеринца. Все четверо молчали. Не долго, но напряженно.
Первой нарушила тишину Джинни. Слегка зевнув, она тихо произнесла:
- С Невиллом плохо. Он сильно ранен. Вы как? – девушка посмотрела на подругу.
- Нормально, - ответила Гермиона. – Трансгрессировали сразу после того, как увидели Патронуса. Что случилось? Мы толком и не знаем, - она пожала плечами.
Гарри отошел от черного окна.
- Невилл сильно обгорел. Я проверил «Приори Инкантатем» его палочку. Это он вызвал пожар. Значит, до Круциатуса он успел послать Патронуса Джинни и поджечь дом.
- Смелый.
Все повернули головы в ту сторону, где в тени стоял Малфой. Он продолжал наблюдать за ними из своего угла, но не удержался от реплики.
Джинни хмыкнула:
- Да уж, есть в нем это, Малфой.
Стало неуютно.
- Это ваша стихия – спасать мир! Куда же мы все без Поттера и его команды? – презрительно осклабился слизеринец.
- Что ты хочешь этим сказать? – Гарри отошел от окна и уставился на Малфоя.
Никому, ну, или почти никому в этом доме не нравилась компания этого типа, но они терпели. Терпели не потому, что жалели его, а потому, что хотели предотвратить будущие преступления. Похоже, этот жалкий хорек не понял до конца истинных мотивов «Поттера и его компании».
- Я хочу сказать, что уже говорил о том, что Долгопупс причастен к этим поджогам, - Малфой кинул раздраженный взгляд на Гермиону, которая сидела на диванчике и смотрела во все глаза на спорящих парней. – А еще я сказал только то, что сказал – вы не можете без приключений.
Малфой пренебрежительно пожал плечами и отвернулся от собеседников.
Как раз в этот момент в закрытое окно постучалась сова Министерства.
Гарри рывком стянул в ее лапки копию обещанного документа и быстро пробежал ее глазами. С каждой секундой его лицо становилось все более бледным. Он, молча, протянул свиток Джинни.
На чистом пергаменте среди знакомых слизеринских имен крупными буквами было подписано «Гермиона Грейнджер (?)». Судя по всему, это был список. Сверху золотом блестела надпись «Новый Доминион»
- «НД»… «Новый Доминион», а не Невилл Долгопупс… Мерлин, Малфой, ты не мог не втянуть в это Гермиону? – Джинни вскочила с дивана и в два шага оказалась рядом с Драко. Он испуганно посмотрел на нее, но тут же его лицо приняло то же непроницаемое выражение, что и раньше.
- Что ты имеешь в виду? – Малфой кинул взгляд на Гермиону. Она напряженно ждала, когда ей объяснят, в чем дело.
- Я имею в виду, - с надрывом говорила Уизли, - что ты и остальные Пожиратели притягиваете к себе беды даже сейчас! Да еще и простых волшебников втягиваете! Гермиона то здесь при чем?
- Уизли! Очнись! Ты к Долгопупсу с такими претензиями не обращалась? Вас этому в вашем «Отряде Дамблдора» учили – убивать ближних, если они нечаянно оказались поблизости с врагом?! – взгляд Малфоя больше не был серебряным, он был больше похож на ртуть – тяжелый и тягучий – результат гнева и усталости. Он говорил негромко, но настолько отчетливо, что каждая фраза зависала в воздухе и еще какое-то время, казалось, продолжала вибрировать. – Вы же не можете не сотворить себе проблемы, и не кинуться потом спасать весь мир!
Джинни вытянула руки вдоль тела и крепко сжала кулаки. Ее голос звенел, как хрусталь, когда она надменно вскинула голову и произнесла, глядя слизеринцу прямо в глаза:
- Если ты считаешь свою задницу целым миром, то будь по-твоему – мы действительно кинемся спасать твою задницу размером с Вселенную!
- Я рад, что ты обратила внимание на мой аристократический зад! Но, нюхлер тебя подери, что здесь происходит, и какого… гм…вы скрываете?!
- Хватит! – Гарри не выдержал. – Хватит истерить, Малфой! Поверь, меньше всего я хотел бы сейчас устраивать с тобой дебаты в моем доме! Но что есть то, есть! Гермиона занесена… - юноша перевел взгляд на подругу, - в список «Доминиона». Ну и названьице.
Поттер чертыхнулся. Ему было сложно взять себя в руки, когда три пары глаз напряженно вглядывались в его лицо. В который раз промелькнула мысль об ошибочном выборе профессии.
- Прекрасно! Что будем делать? – Малфой решительно выпрямился. – Кто еще в их списке? По кому они еще не прошлись своими палочками?
- Забини и Паркинсон.
- Мотивы? – похоже, слизеринец знал, что говорит.
- Очевидные, - Гарри по привычке потер лоб. – Месть. Ничего другого в голову пока не пришло. Конечно, мы узнаем намного больше, когда Невилл очнется.
- Если вообще очнется, - хмыкнул Малфой.
Джинни снова бросила на него гневный взгляд. Ее раздражал его тон. Он казался таким спокойным и в то же время таким решительным, словно это не они с Гарри мракоборцы, которым предстоит расследовать это дело. И слова, сказанные о Невилле, резали слух. Он же ее друг!
Несколько секунд все молчали, обдумывая, видимо, дальнейший план действий. Первым после паузы заговорил Гарри:
- Я не думаю, что они будут убивать тебя… - он посмотрел на Малфоя, - сразу. Ты сейчас, по идее, должен находиться в Хогвартсе, а значит, практически недоступен. Конечно, там есть тайные ходы, но вряд ли о них кто-то знает. Поэтому остаются Забини и Паркинсон.
- У Паркинсон маленький ребенок.
Гермиона вся сжалась. Ведь если она значилась в списке, то средства достижения цели «Доминиона» очевидны – они насылали ужас на оставшихся в живых детей Пожирателей тем, что с ними должны были погибнуть те, кто был им хоть сколько-нибудь дорог. Она могла стать такой же жертвой, как и дети, и просто люди, что сгорели в огне. Она тоже может погибнуть, потому что «Доминион» знает о существовании зарождающейся связи между ней и Малфоем.
- А что, если они уже у кого-то из списка? Я имею в виду Паркинсон и Забини, - Малфой уловил смену настроения Гермионы. Он не сводил с нее обеспокоенного взгляда.
- Мы все узнаем первыми в случае чего. А пока я свяжусь с Таггером, он найдет их прямо сейчас.
Гарри быстро взял перо со стола и на небольшом клочке пергамента что-то написал. Через мгновение из темноты коридора появилась большая полярная сова и, получив послание, отправилась через окно в темноту ночи.
- Она будет в Министерстве через несколько минут. Ответ получим уже через полчаса.
- А пока, - Джинни встала, - предлагаю отдохнуть и перекусить. Денек выдался еще тот.
Друзья понимали, что Малфою неудобно в их компании. Провести ночь в одном доме с давним врагом… Что может быть занятней?
Гермиона медленно встала и подала слизеринцу чашку с горячим чаем и булочку.
- Поешь. Нам все равно придется вернуться в Хогвартс, но времени еще много. Мы все устали.
- Вернетесь через камин, - Джинни поставила коробочку с Летучим порошком возле большого мраморного очага. – Все равно Малфой уже знает, где мы живем. А так не придется трансгрессировать.
- Спасибо, Джинни, - Гермиона улыбнулась подруге и повернулась к Малфою, который не сводил с нее взволнованного взгляда.

Он ничего больше не говорил. В его светлой, но страшно уставшей голове уже зрел план. Гениальный в своей простоте. Он знал, что Гермионе он вряд ли понравится, но попытка не пытка. У Малфоя редко что-то удавалось хорошо и до конца. Но в этот раз он приложит максимум усилий, чтобы остановить эти чудовищные поджоги.
Ловля на живца… Новое приключение…

План

Серое небо давило на мозг свинцовой тяжестью, нагоняя депрессию и обостренное чувство несправедливости на всех, кто имел неосторожность выйти на улицу в столь неприятный и непогожий день. Ветер громко завывал за стенами старинного замка, ударяясь о камни и растворяясь в осеннем воздухе, создавая жутковатую звуковую иллюзию перезвона колоколов. Стихия бушевала, рискуя разразиться проливным дождем или еще хуже – ураганом. Но это происходило вне стен Хогвартса. Внутри же все было совершенно по-другому.
Тишина коридоров воскресным днем не навевала тоску, но и не мешала сосредотачиваться и думать тем, кто хотел отдохнуть от повседневной рутины.
Большинство студентов мирно проводили время в кабинете Прорицаний на первом этаже, где весело светило волшебное солнце, и пели волшебные птицы. Остальные занимались своими любимыми занятиями: плели интриги в слизеринских подземельях; сплетничали в теплых пуффендуйских коридорах; экспериментировали с заклинаниями в гриффиндорских и просто шатались без дела в когтевранских.
Ничто не говорило о той нервной напряженной атмосфере, которая воцарилась в учительской после исчезновения милейшего преподавателя Травологии профессора Долгопупса. Только директор Макгонагалл знала истинную причину сего факта. Гарри Поттер, ее любимый ученик в прошлом, а в настоящее время уважаемый всеми мракоборец, просил директора лично пресекать всякие домыслы. Все знали, что рано или поздно правда выплывет наружу, но пока Невилл был в глубочайшей магической коме, разговоры, сплетни и лишние вопросы, как со стороны учеников, так и со стороны остальных преподавателей необходимо было исключить, дабы предупредить ненужную огласку.
Вот уже несколько недель сотрудники Управления магического правопорядка с отрядом Элитного подразделения мракоборцев во главе с Нимфадорой Тонкс пытались выйти на след «Нового Доминиона». Тщетно. Террористы не оставили ни одной улики, ничего, что могло бы хоть как-то помочь в расследовании.
Джинни Уизли регулярно посещала больницу Святого Мунго, где в закрытой палате содержался сильно обгоревший Невилл. Она пыталась прочувствовать его, надеясь на улучшение его состояния. Тщетно. Ни эмоции, ни движения – глубокая кома, вызванная применением заклятия Круциатус.
Гарри круглосуточно, без сна и отдыха, патрулировал все места, где когда-либо было засечено несанкционированное применение магии. Он проверял все показания очевидцев – не видел ли кто молодую вейлу, не видел ли кто подозрительных волшебников, ищущих квартиру или дом для штаб-квартиры. Тщетно.
Почти месяц бесполезных поисков. Почти месяц гнетущего ожидания. Почти месяц отчаянного страха за друга, который по воле рока стал врагом…

Малфой практически все свободное время проводил в своем кабинете. Лишь в Большом зале он снисходил к элементарному приветственному кивку Гермионе и остальным преподавателям, а потом вставал и удалялся в подземелья.
Причина такого поведения была только одна – оградить Грейнджер от своего общества, дабы не навлечь на нее большую беду. Имея время на раздумья, Малфой пришел к выводу, что у террористов оставалось два пути, чтобы продолжить свою деятельность. Для того чтобы это понять, надо было попытаться мыслить, как они – как монстры, которые не останавливаются ни перед чем, ради достижения собственных целей. Конечно, Поттер и его команда постичь азы жестокости и логики отъявленных преступников не могли, какими бы первоклассными мракоборцами их не считали. Это не Поттер почти год готовился к очень важной миссии, которой не суждено было быть выполненной до конца. Это не Поттер сидел напротив родных отца и матери и смотрел в их пустые стеклянные глаза, понимая, что этот миг может стать последней встречей в их жизни. И это не Поттеру сейчас слали загадочные послания с угрозами. Хотя, чего греха таить, Поттеру не сладко пришлось в свое время.
Кстати о террористах...
В этот пасмурный день, когда первые тяжелые капли дождя отстукивали барабанную дробь по витражному стеклу, настраивая на необходимую волну, Малфой позволил себе немного расслабиться.
Он поставил на свой рабочий стол хрустальный бокал с двумя кубиками льда и каплей огневиски. Малфой не злоупотреблял, он просто получал эстетическое удовольствие. Столько времени без должного отдыха сказывались на и без того расшатанном организме. Но способность к концентрации не утратилась, а только усилилась в столь сложных жизненных обстоятельствах.
Если пытаться мыслить, как враги, то следовало только два вывода: либо они начнут свою кампанию сразу и не станут дожидаться, когда вся шумиха вокруг Долгопупса немного поутихнет; либо они залягут на дно, если вообще не оставят на некоторое время мысли о мести. Судя по тому, как они обошлись с одним из своих, говорить об их нерешительности не приходилось. Они шли до конца. Значит, «Доминион» попробует нападение на одну из жертв уже очень скоро.
Грейнджер недавно за завтраком в Большом зале, почти не поворачивая головы, тихо сказала, что Паркинсон и Забини покинули страну после предупреждения об опасности. Замечательно, риск потерь уменьшается уже на одну жизнь невинного создания, ребенка Пенси Паркинсон. Остаются только Малфой и Грейнджер, и вторую по наводке Долгопупса занесли в черный список потенциальных смертников. Конечно, повод поволноваться весьма значительный, но она в Хогвартсе, а значит, в относительной безопасности.
Малфой уже не раз подумывал сходить в Хогсмид. Кто-то из «Доминиона» обязательно будет находиться там, чтобы отследить «передвижение объекта». Фу, Мерлин! Малфой начинал переживать, что уже очень скоро начнет изъясняться поттеровско-мракоборским языком.
Первую неделю было трудно что-то скрывать от Грейнджер. Она то и дело поглядывала на него, пытаясь начать разговор или хоть как-то привлечь к себе внимание. Тщетно. Драко стоило немалых усилий сдержаться и не поделиться с ней своим планом, но вопрос о ее безопасности все еще сохранял первую позицию в списке его приоритетов. В конце концов, девушка, видимо, обидевшись, бросила все попытки к сближению.
Малфой нахмурился. Совершенно неосознанно проведя пальцем по нижней губе, он вспомнил тот вечер, когда ему удалось попробовать на вкус губы гриффиндорки. Запах лесных ягод. Аромат, который невозможно забыть; сладость, которую хочется ощущать постоянно. По телу юноши медленно растеклось тягучее тепло. Льдинка в бокале жалобно звякнула, в секунду отрезвив слизеринца.
Он не хотел оставаться в одиночестве. Уже не хотел. Слишком яркими были воспоминания о поцелуе с Грейнджер, воспоминания о вкусе ванильных булочек в необычном доме на площади Гриммо, воспоминания о словах ашанского вожака: «Не думай, что Враг обязательно должен стоять по другую сторону баррикад. Равно как и за твоей спиной не обязательно должен стоять Друг». Золотые слова в который раз оказались справедливыми. Старинный Враг – Гарри Поттер встал на защиту, а их Друг – Невилл Долгопупс примкнул к истинному врагу.
Нет, нет больше сил сидеть в одиночестве в этом темном кабинете. Мысль о том, что в Хогсмиде сейчас может находиться кто-нибудь из этого чертова «Доминиона» не давала покоя. Малфой резко стянул с вешалки теплую черную мантию, надел ее и вышел из кабинета.

В подземных коридорах никого не было. Видимо, студенты решили не высовывать носы из теплой гостиной. И действительно, стены со стороны отвесной скалы гудели от ветра так, что казалось, что кто-то воет. Протяжно, надрывно. Жутко. Такие ощущения как нельзя лучше передавали состояние Малфоя. Непреодолимое желание поскорее все закончить, и начать новую жизнь, росло в геометрической прогрессии. Образ Грейнджер становился все ярче и ярче, словно его победа над «Доминионом» могла бы помочь завоевать девушку. Значит, это будет его первая личная победа.
В главном холле тоже никого.
«Они что вымерли что ли?» - пронеслось в голове зельевара.
Слава Мерлину, сегодня не он дежурил в коридорах…
- Малфой, ты куда?
А вот и дежурный.
Малфой медленно повернулся.
- А, Грейнджер! Давно не виделись.
- Не ерничай, Малфой. Ты куда собрался? – Гермиона решительным шагом подошла к зельевару.
- Я не думал, что ограничения, установленные дежурными, распространяются и на преподавательский состав, - усмехнулся Малфой. Ему необходимо было выйти из замка. Ну, почему ему встретилась именно Грейнджер?
- Малфой, тебе нельзя выходить! Гарри…
- Мне все равно, что скажет мне твой ненаглядный Поттер! – огрызнулся Драко.
Разговор явно переходил на повышенные тона.
- Мы же просили тебя не рисковать! – Гермиону задела враждебная интонация слизеринца, но она понимала, что ему наверняка не очень приятно ощущать себя жертвой.
- Мне надо выйти.
- Нет, Малфой, прошу тебя, мало ли где сейчас притаились террористы?
- А может мне это только на руку? – холодный блеск глаз цвета ртути, казалось, продирал насквозь душу Гермионы. Ей хотелось поежиться под его надменным взглядом. Она не понимала, что вызвало такие изменения в его отношении к ней. Но об этом Гермиона не хотела думать прямо сейчас. У нее еще будет время на это.
- Не говори так, Драко, - Гермиона отметила, как легкая улыбка коснулась уголков его красиво очерченных губ. У нее на мгновение перехватило дыхание.– Ты же знаешь, что сейчас очень многое в исходе дела зависит от тебя.
- Вот я и ускорю процесс! – Малфой сам не очень понимал, почему он грубил Гермионе? Почему вообще он ей что-то говорил? Но одного взгляда на ее взволнованное лицо хватило, чтобы напрочь отключить весь здравый смысл.
Гермиона резко схватила слизеринца за рукав мантии и потянула его на ту сторону коридора, где их вряд ли бы кто-то увидел.
- Послушай, Малфой, не нарывайся, - ее голос был тверд и решителен, что очень не сочеталось с выражением ее испуганных карих глаз: - я догадываюсь, что тебе неймется «ускорить процесс»! Поверь, мне тоже изрядно поднадоело волноваться за какого-то напыщенного индюкоподобного аристократа. Решил возомнить себя этаким героем? - воскликнула Гермиона, по-матерински всплеснув руками: - Думаешь, я не поняла твоих намерений сразу, как мы появились в Хогвартсе? Думаешь, по твоей самодовольной ухмылочке я ничего не поняла? Да у тебя лицо, как у кота, перемазанного сливками! Ты что-то придумал и крайне доволен своим интеллектом! Ха! Как бы не так!
Малфой ошарашено смотрел на рассердившуюся девушку и не знал, что сказать. Оказывается, грош цена его аристократической выдержке, если его назвали "индюкоподобным".
- Гермиона, - он запнулся, слишком сложно смотреть в эти милые обеспокоенные глаза и говорить «нет!», - я не могу тебе ничего сказать больше того, что я тебе уже сказал. – Его способность произносить слова и фразы с такой четкостью, что каждый звук отражался в каменных стенах металлическим звоном, могла свести с ума кого угодно, но Гермиону такой тон еще больше пугал. – Мне действительно надо уйти. На время. – Малфой смотрел в бегающие по его лицу глаза и видел свое отражение в них, словно в зеркале. – Ты все равно не сможешь меня остановить…
- Не обольщайся, Малфой! – Гермиона в мгновение достала свою волшебную палочку и направила ее на слизеринца.
- Ого! – Малфой выставил вперед руки, пытаясь оградить себя от возможного нападения. – Прекращай!
- Я пойду с тобой, - отчетливо произнесла Гермиона.
- Ты что с ума сошла?
- Я в первую очередь мракоборец и о защите знаю побольше твоего. В любом случае вдвоем мы справимся лучше, хоть я и не знаю, куда ты направляешься…
- В Хогсмид, - уже намного спокойней, нет, скорее обреченней, сказал Малфой.
- Вот и славно.
- А дежурство?
- Ничего. Макгонагалл знает, что я участвую в расследовании. Мало ли что могло случиться? Может меня вызвали?
Молодые люди уже направлялись на выход, когда Малфой резко остановился и схватил Гермиону за плечи.
- Там может быть опасно! – яркий блеск цвета ртути, металлический звон в голосе.
- Я не боюсь.
- Ты ведь не отстанешь?
- И не надейся! – вызов. Откровенный вызов.
Секунда. Мгновение. Шаг.
- А если там враг? – его горячее дыхание на ее щеке.
- Я же тебе сказала, я не боюсь! – дрожь в ногах…
- Пошли!
Резкий рывок. Малфой сжал холодную ладонь на запястье Гермионы и подтолкнул ее к огромной входной двери. Еще несколько шагов. Молодые люди вышли на подъездную дорожку, ведущую к центральным воротам. Там они смогут трансгрессировать в Хогсмид, чтобы не терять время.
- Ты мне расскажешь, что у тебя за план? – спросила Гермиона, когда они уже остановились за воротами.
- Я хочу посмотреть, кого сюда заносит в такую погоду. Всех хогсмидских я примерно знаю, у меня хорошая зрительная память. Кого-то чужого я замечу сразу. Буду работать методом исключения…
- Ага, или работать живцом, - буркнула Гермиона.
- Не нравится, можешь вернуться, - опять огрызнулся Малфой.
- Дождешься! – парировала Грейнджер и уже начала поворачиваться для трансгрессии.
Резкий толчок в живот. Хлопок.
Молодые люди остановились возле входа в трактир «Три Метлы».
- Почему сюда? – Гермиона отлепляла от лица намокшие пряди каштановых волос и оглядывалась на редких посетителей этого заведения, когда молодые люди вошли внутрь.
- А ты думаешь, что наши «друзья» совсем дураки? Они же должны знать, что меня метлой не загонишь в «Кабанью Голову». Здесь светло и чисто. Самое подходящее место для таких привередливых посетителей, как я.
Гермиона кивнула. Странно, но она уже перестала удивляться сообразительности слизеринца.
Вдруг в дальнем и самом темном углу что-то блеснуло. И Малфой и Грейнджер достали свои палочки одновременно. Они не хотели привлекать к себе лишнее внимание, кроме того, что они уже привлекли, но лишние телодвижения вряд ли пойдут им на пользу. Гермиона осторожно повернула голову в тот угол, где произошла вспышка.
За огромным дубовым столом одиноко сидела женщина с ярко-серебряными, почти белыми волосами. Она, видимо, пыталась замаскироваться, поэтому надела на голову широкополую шляпу с длинной черной вуалью. Но ее волосы блестели так, что никакой шелк не спрятал бы этого великолепия.
- Вейла, - тихо произнес Малфой.
- Неужели все так просто? Мы пришли в паб, а тут уже и засада.
- Все может быть, - горько усмехнулся Малфой.

Палата

Джинни уткнулась лбом в руки, сложенные на столе, пытаясь немного вздремнуть после очередного ночного дежурства. Гарри она предварительно отправила в Нору, чтобы он подкрепился и отдохнул после трех суточных смен. Все работали на пределе возможностей.
Каждый мракоборец был на вес золота. Их нехватка отражалась не только на всей деятельности Департамента магического правопорядка, но и на каждом сотруднике лично. Тонкс уже несколько дней не видела Тедди. Ей повезло, что у Андромеды, ее матери, хватало сил и терпения не укорять дочь в вечном отсутствии. Тем более, все уже знали, что дело «поджигателей» станет последним в ее карьере. Потом Кингсли Бруствер отпустит ее на покой. Кто станет преемником, было неизвестно, но сейчас мало кого заботил этот вопрос. Все силы Отдела мракоборцев были брошены на поиск «поджигателей».
Глаза ее уже совсем смыкались, когда в кабинет влетел серый самолетик. Такими обычно пользовались для пересылки экстренных сообщений между департаментами, отделами, и Атриумом. Джинни вздрогнула. Она ни от кого не ждала вестей. Если самолетик прилетел в такую рань, значит, случилось что-то серьезное. Быстро развернув бумагу дрожащими пальцами, Джинни прочла: «Мисс Уизли. Невилл Долгопупс пришел в сознание. Он требует Вас. С уважением, целитель Максимус».
Коротко и ясно. Что может быть лучше? Ни тебе эмоций, ни сантиментов.
Джинни написала на маленьком свитке пергамента короткую фразу «Я в клинике Св. Мунго. Освободишься, приезжай». Она отправила сову в Нору и вышла из кабинета.
Взглянув на часы, Джинни поняла, что она на ногах уже почти двое суток. Она устало вздохнула. Патрули ни к чему не приводили. Расшифровка почерка тоже не дала никаких результатов. Оставалось только установить конвой из мракоборцев на подходе к Хогвартсу и ждать, когда террористы сделают новый шаг. А они его должны будут сделать. В этом уже не сомневался никто. Джинни в разговоре с Гарри и Тонкс на очередном совещании пришла к выводу, что эти «доминионцы» были азартными ребятами. Конечно, в первую очередь, их мог подстегнуть к действиям срочный выезд в неизвестном направлении целых двух семей Пожирателей. А на закуску им оставался Малфой. Да и имя Гермионы в списке «Нового Доминиона» никто не отменял. Наверняка у этих зверей была припрятана копия. Так, на всякий случай.
Уже через десять минут Джинни проходила сквозь стекло витрины с неизменным старым манекеном, чтобы попасть в больницу Св. Мунго. Несколько коридоров она прошла почти бегом. К счастью, после войны с криминалом в Волшебном мире Великобритании стало как-то потише, людей в клинике было не много. На третьем этаже в закрытой секции Джинни остановилась напротив двери в палату. Откуда-то справа тихо вышел целитель Максимус.
- Здравствуйте, мисс Уизли, - он приветственно кивнул и продолжил: - Он пришел в сознание около часа назад. Мы пытались его как-то успокоить, так как он стал немного нервничать. Но говорить он не может, а если и говорит что-то, то очень тихо. Постарайтесь его не нервировать. Вы первый мракоборец, которого я впускаю к нему в палату. И то, просто потому, что он сам назвал ваше имя.
Целитель произносил эти слова четко, как наставление. Оно и понятно: только что пришедший в себя потенциальный преступник изъявил желание поболтать с подругой, а она, оказывается, мракоборец. Джинни хмыкнула:
- Не волнуйтесь. Все будет в порядке.
- Надеюсь, - опять поклон. Странный этот Максимус.
В палате было темно.
- Окно не открывайте. Ему больно от яркого света, - тихо сказал целитель. – Я оставлю вас.
Подойдя к узкой больничной кровати, Джинни присела на край деревянного стула, стоявшего рядом.
Невилл лежал с закрытыми глазами и ровно дышал. Он не шевелился. Его лицо было сильно обожжено, но целители прилагали максимум усилий, чтобы вернуть коже прежнюю эластичность и гладкость. Руки Невилла были забинтованы. «Странно, - подумалось Джинни, - ведь у них же должно было найтись хоть что-то, чтобы залечить раны». Но нет, все было испещрено рубцами ярко-красного цвета.
- Джинни…
Девушка вздрогнула. От этого хриплого загробного голоса по коже побежал холодок.
- Я здесь, Невилл, - тихо ответила Джинни и наклонилась к забинтованному другу.
- Ты… одна? – ему было очень трудно говорить, но он не останавливался. – Я рад, что ты… пришла.
-Я пришла как друг, а не как мракоборец. За что они с тобой так? – Джинни не хотела проводить допрос сегодня. Сейчас нельзя. Потом, может завтра.
- Я не хотел убивать, - глухой срывающийся кашель не давал ему дышать, но эти слова были сказаны каким-то особым будничным тоном, словно они говорили о погоде, а не о тайной организации террористов, не согласных с министерскими законами и убивающих ни в чем не повинных людей.
- Я понимаю, Невилл, - Джинни кивнула, хоть и знала, что он не видит.
- Ты хочешь поговорить? – опять тот же странный тон, только немного более обреченный.
- А может, ты хочешь поговорить? – Джинни не знала, как реагировать. Ведь это он позвал ее сюда. Не она хотела поговорить, а он. В чем же тогда вопрос?
- Я мало что могу сказать, кроме того, что я преступник, - слова давались Невиллу все легче и легче. Несчастный, но сильный человек. Смелый и в то же время отчаянный.
- Если тебе не трудно, то скажи, кто участвует в этой организации? – Джинни задала вопрос осторожно, понимая, что он может их бояться. Хотя, вряд ли…
- Не трудно. Криви и Белодо, - то же отрешенное выражение лица. Он так говорит, словно ему было все равно, что будет дальше. А может, так оно и есть? Что?..
- Криви?! – Джинни привстала на стуле в бессмысленной попытке лучше расслышать. – Этот милый Криви, который был готов Гарри ботинки рукавами вытирать? Назойливый, неугомонный Криви?
Нет, с этим миром определенно что-то не так. В голове у девушки никак не укладывалось, что Колин Криви, ее сокурсник, милейший мальчишка мог на такое пойти. Даже считая себя правым, он бы не стал убивать невиновных. Ей так казалось.
– А Белодо? Это Сафран Белодо?
Долгопупс молча кивнул.
Джинни немного напряглась, чтобы попробовать почувствовать эмоциональное состояние Невилла, чтобы предугадать его страх. Нет. Никакого страха. Абсолютная пустота. Ни одной эмоции.
- Да, именно Колин Криви. Твой однокурсник. Он предводитель «Нового Доминиона».
Джинни тяжело опустилась на стул. Денек обещал быть полным неожиданностей.
«Только бы Гарри поскорей сюда пришел. Без него будет сложновато»…

* * *
Гарри лежал на мягкой кровати в комнате на третьем этаже в доме Уизли и уже час не мог уснуть. Мысли, одна мрачнее другой, лезли в голову, заставляя напряженно думать, отключая эмоции и включая все рефлексы одновременно. Миссис Уизли сказала, что ему надо себя беречь, намекая, что если так пойдет и дальше, то свадьба на рождество в этом году может и не состояться по причине морального и физического истощения жениха. Гарри улыбнулся, вспоминая эти слова.
Повернув голову, Гарри увидел серое, затянутое тучами небо. В это время Англия не очень радовала жителей страны солнцем, но теперь в этой серости и мрачности все же было что-то особенно зловещее.
Вдруг в окно постучалась сова. Маленькая красивая птица Джинни укоризненно смотрела на юношу и ждала, когда тот откроет окно, чтобы впустить несчастное уставшее животное. Путь из Министерства в Нору не очень далекий, но ветер определенно мешал передвигаться такому на вид хрупкому созданию, как Мисси.
Гарри впустил сову и осторожно снял с ее лапки маленький свиток. Всего два предложения заставили Гарри забыть о сне. Он знал, что, если Джинни писала ему о своем передвижении, и если это было, хоть как-то связанно с делом, он немедленно должен отреагировать. Быстро схватив мантию и палочку, лежащую на тумбочке возле кровати, юноша выбежал из комнаты. Уже на лестнице его перехватила миссис Уизли и, удивленно на него посмотрев, покачала головой:
- Ты трое суток не спал. Опять на работу?
- Да, - коротко ответил Гарри и продолжил спускаться к каминному залу. – До свидания, миссис Уизли! Спасибо за завтрак! – прокричал он, забрасывая Летучий порошок в камин, потом быстро произнес адрес отправки и вступил в зеленый огонь.


В больнице почти никого не было. Только по коридорам ходили целители в неизменных светло-желтых халатах, младший медперсонал и немноочисленные больные с ногами вместо ушей, рогами вместо носа и другими результатами неудачных использований заклинаний. Быстро вбежав в закрытую секцию, он наткнулся на целителя Максимуса.
- Вы уже тут? – высоко подняв брови, с улыбкой произнес тот. – Оперативно работаете, господа мракоборцы. Мисс Уизли уже там.
Гарри только кивнул в ответ и продолжил путь к палате Невилла. Ему почему-то не очень хотелось разговаривать с целителем. Но Максимус спокойно сказал ему в спину:
- Поосторожней с ним там, - и хмыкнул: - Мракоборцы…
Гарри, не поворачиваясь, махнул ему рукой и уже другой толкнул дверь в конце коридора, за которой уже ждала Джинни.
Невилл продолжал лежать, глядя в потолок и тихо отвечал на несложные вопросы подруги. «Где вы были?», «Кто еще знал?», «Какой основной план?» - все эти вопросы предназначались для протокола, но не как не походили на дружескую беседу. Да и какая дружеская беседа могла сейчас случиться между мракоборцем Уизли и преступником, который был причастен к двум страшным пожарам со смертельным исходом.
Гарри, стараясь не привлекать внимании я, аккуратно присел на краешек второго стула, который стоял возле стены, наколдовал самопишущее перо и приготовился слушать.
- Почему Гермиона была занесена в список «Нового Доминиона»? – тихий, но четкий голос Джинни.
Гарри отметил, что она немного нервничала. Еще бы! Все-таки друг, как-никак. А тут такое. Но Джинни держалась, чуть расслабившись из-за того, что пришел Гарри и взял заботу о ведении протокола на себя.
- Потому, что я видел, какими глазами смотрел на нее этот Малфой! – Гарри дернулся, таким неприятным был голос Невилла, который выплевывал фамилию слизеринца, словно какую-то гадость. Мерлин, что с ним случилось за три года? – Он буквально ел ее глазами. А, зная, что с ним больше никто не общается, Доминион выделил только ее.
- Доминион? – Джинни презрительно повела плечами. – Ты считаешь Криви целым Доминионом?
Девушка метнула быстрый взгляд на Гарри, который, услышав знакомую фамилию, заметно побледнел.
- Подождите! – Гарри вскочил со своего стула и, стараясь не нервировать Невилла, начал задавать свои вопросы: - Колин Криви? Тот самый Колин Криви, которого объявили пропавшим без вести?
Невилл, видимо, знал, что в палате есть кто-то еще, но услышав голос Поттера, немного засуетился. Он пытался повернуть голову в ту сторону, где стоял Гарри, но обильно намотанные бинты не давали пошевелиться. Заметив это, Гарри встал напротив него, чтобы его было видно.
- Криви лежал здесь в больнице Святого Мунго. Он был сильно ранен, его привезли с первым потоком раненых после боя в Хогвартсе. Там была тогда страшная неразбериха, Криви то ли не успели внести в списки раненных, то ли возникло еще какое-то недоразумение, но в итоге он на какое-то время стал «безымянным». Когда его выписали, Минерва Макгонагалл прислала ему записку о том, что его приглашают закончить Школу. Он ведь пропустил целый год…
- И что? – нетерпеливо спросил Гарри, видя, что Невилл пытается что-то вспомнить, и эти воспоминания не очень-то приятны.
- А то, что Джинни уже окончила последний курс Хогвартса и с блеском сдала ЖАБА. Потом поступила в Школу мракоборцев, где также успешно сдала вступительные экзамены. А потом вы все стали мракоборцами. По порядку. Каждый из вас! Три лучших друга и Джинни.
- Так это что, из-за того, что я раньше Криви закончила Хогвартс он так озверел? – ошарашено спросила Джинни.
- Не совсем, - похоже, Невиллу становилось лучше. Это было видно по лицу, которое больше не морщилось от боли при каждом слове. Его голос больше не был таким замогильным и хриплым, как полчаса назад. Гарри и Джинни хотели воспользоваться этим улучшением, чтобы на сегодня получить хоть каплю информации о «Новом Доминионе». – Он не мог вернуться еще и из-за своего увечья. Шрам. Большой, во все лицо. Он получил его во время боя. Еще его немного задело Авадой…
- Как это немного? – оторопел Гарри. О, конечно, знал случай, когда после этого Непростительного заклинания жертва выжила, но чтобы быть «задетым» и выжить? Странно.
- Его полоснуло по волосам. Он поседел, как старик. Выглядит жутковато, я вам скажу, - Невилл горько усмехнулся. – Лицо молодое еще, но со страшным шрамом и на голове седые кудри. Только такая сумасшедшая, как Сафран могла в него влюбиться.
Джинни и Гарри опять переглянулись. Ведь это имя было им знакомо. Довольно редкое, поэтому запоминающееся.
- Вейла?– осторожно спросила Джинни.
- Да, - Невилл перевел взгляд с противоположной стены на девушку.
- Я знаю ее. Невилл, миленький, где мы можем найти их? Надо же остановить эти убийства! – Джинни чуть не плакала. Ей стало жалко всех – и Невилла, и Гермиону, которая ждет нападения вместе с Малфоем, и себя с Гарри, и Криви, и даже эту вейлу…
- Белодо сумасшедшая. Я же сказал вам. Она теперь врядли остановится.
- Но ты же сказал, что предводитель Криви! – Гарри внимательно посмотрел на Невилла.
- Нет больше Криви…
- Я уже ничего не понимаю, - Джинни стиснула виски пальцами, будто у нее заболела голова.
- Он сгорел, - догадался шокированный Гарри. – На месте пожара нашли цепочку из неизвестного металла. В ней были остатки фотографии, которую восстановить не удалось. Дурак! – Гарри стукнул себя по лбу. – Как же я не догадался раньше! Это же было не Адское пламя, тогда бы мы не спасли Невилла, но огонь был такой сильный, что оплавились железные балки. Под одной из таких балок и нашли этот медальон. Больше ничего.
- Пока мы вытаскивали Невилла, Криви горел заживо? – Джинни побледнела пуще прежнего, глядя на Гарри.
- Он не сгорел заживо, - от спокойного тона Долгопупса, становилось страшно. – Я же говорил, что Белодо сумасшедшая. Лестрейндж ей в подметки не годится.
- Ты хочешь сказать, что она убила Криви? – Джинни тоже встала и стояла уже рядом с Гарри напротив постели Невилла.
- Она, наверное, хотела убить меня, но промахнулась. К тому же надо было спасаться. А через огонь с раненным любовником как-то неудобно, наверное.
Невеселый хриплый смех раздался в палате, отражаясь от белых стен.
- Куда она ушла? – быстро задал вопрос Гарри. Он понял, что Сафран закончит начатое, руководствуясь только ей одной известными мотивами. Поэтому надо было спешить.
- Ну, ругаться-то мы начали из-за Гермионы. Осмелюсь предположить, что Сафран пойдет куда-то поближе к Хогвартсу.
- Ты уверен? – спросили Джинни и Гарри одновременно, остановившись уже на входе.
- Я никогда ни в чем не уверен… Друзья, - добавил он, когда дверь в палату уже закрылась.

- Трансгрессируем, Джинни, - отчетливо, словно приказ, проговорил Гарри. – Так быстрее. Надо появиться в Хогвартсе раньше, чем эта Белодо.
- Но где мы будем ее искать? – Джинни не отставала.
- Начнем с Хогсмида.
Они взялись за руки и исчезли с громким хлопком.
Далеко на севере над огромным замком Школы Чародейства и Волшебства, чернело небо. Не потому, что наступали сумерки, ведь был только день. А потому, что близилось что-то страшное: буря или ураган. Что-то такое, что могло бы стать символичным для этого дня. Гарри знал, что в мирное время не было ничего страшнее, чем предзнаменование.

Противник

Малфой, не поворачивая головы, прислушался к звукам, окружавшим их с Гермионой в трактире. Ничего подозрительного на первый взгляд. Только слишком уж напряженная атмосфера раздражала все сильнее и сильнее. Малфой постарался придать лицу максимально беззаботное выражение и взглянул на собеседницу, у которой от напряжения побледнели щеки и губы.
- Грейнджер, никогда бы не подумал, что ты трусиха! – весело хихикнул он.
Гермиона ошарашено уставилась на слизеринца и прошипела:
- Если ты считаешь, что эта странная вейла забрела сюда просто так, посидеть, попить чайку, то, скорее всего, ты ошибаешься. Вейлы ничего не делают просто так.
- Слушай, чего ты заводишься? – Малфой сделал виноватое лицо. – Пойми, нам здесь точно ничего не угрожает. Так что, пока мы не вышли, давай-ка выпьем по стаканчику сливочного пива?
- А потом что, когда мы выйдем отсюда? И я пить не буду.
- Потом мы придумаем, что делать. И сливочное пиво – это вкусно, а не то, что ты подумала, - лукаво подмигнул Малфой.
- И что я подумала? – прищурилась Гермиона.
- Наверняка о хрустальном стакане с двумя кубиками льда…
- …Ага, и с сумасшедшим огневиски, после которого хочется со всеми целоваться и вешаться на шею! – неожиданно закончила Гермиона и внезапно заткнулась, увидев, еще сильнее, чем обычно, побледневшее лицо Драко, который только что заказал официантке два бокала сливочного пива и опять повернулся к столу.
- Ты не подумала, когда сказала то, что сказала? – медленно произнес Малфой, упорно сверля глазами смутившуюся девушку.
- Нет, не подумала, - быстро согласилась Гермиона и попыталась улыбнуться. Получилось кривовато.
- Я бы попросил тебя не говорить о том… вечере в таком пренебрежительном тоне. – Гермиона поперхнулась, услышав эти слова, произнесенные спокойным, а от этого еще более зловещим тоном. – Тем более, - Малфой наклонился к ней через стол, посмотрел прямо в глаза и широко улыбнулся, - мне понравилось!
Гермиона прыснула, попав отпитым из стакана сливочным пивом слизеринцу на роскошную мантию.
- Грейнджер! – специально очень громко возмутился Малфой. – Ты что с ума сошла?!
Он мельком глянул на дальний столик и заметил, что вейла наблюдает за ними, не спуская глаз.
«Значит, - подумал Малфой, мигом оценив обстановку, - это она».
Слава Мерлину, что Гермиона пока не понимает, что все, что он говорит не больше, чем спектакль для одного зрителя. Хотя… Определенно, о поцелуе он говорил искренне. Но и это знать Грейнджер совсем не обязательно. Главное отвлечь ее немного, чтобы она не привлекала к себе лишнего внимания своей нервозностью.
Малфой демонстративно схватил со стола чистую салфетку и стал вытираться ею так, будто на него попало не несколько капелек сливочного пива, а целый ком грязи и компоста из теплицы Долгопупса.
- Прости, Малфой! – неловко улыбнулась Гермиона и спрятала свое смущение, отпивая из стакана еще пива.
- Попробуй не оплевать меня снова! – засмеялся Малфой.
- Договорились, Малфой! – скорчила гримасу девушка и тут же нахмурилась, почувствовав, наверное, пристальный взгляд незнакомки за дальним столиком.
- Постарайся не думать о ней, Грейнджер, - тихо прошептал Малфой. Он понял, что Гермиона старается казаться сильной и смелой, но ее все равно очень тревожило присутствие этой женщины.
- Послушай, - Малфой еще ниже наклонился через стол, заставляя Гермиону вслушиваться в каждое его слово, - я минут через пять отойду в комнату для мальчиков, но буду наблюдать за тобой и за ней. Ты главное не волнуйся, хорошо?
- Ты беспокоишься за меня? – с надеждой в голосе спросила девушка.
- Ну, мне бы не хотелось спасать тебя от какого-нибудь заклинания типа Авада Кедавра…
- Это что, юмор у тебя такой? – так же тихо, словно подыгрывая, спросила Гермиона.
- Считай, что именно так.
Малфой понимал, какое впечатление производит на девушку его тихий вкрадчивый голос. Ее глаза потемнели, дыхание чуть участилось, а щеки порозовели. Малфою не надо было говорить Гермионе Грейнджер что-то красивое, что обычно говорили всем остальным девушкам. Она, как самая умная ученица Хогвартса, все понимала без слов. Она должна была видеть, как Драко влекло к ней. Она должна была чувствовать их невидимую связь.
«Не время об этом думать, Малфой!»
Легкое движение в дальнем углу трактира заставило Малфоя напрячься. Ему на секунду показалось, что он услышал негромкий смешок. Как будто та женщина все слышала. Или видела…
- Я отойду. Пусть она думает, что я пошел в туалет, а ты сиди. Просто пей и делай вид, что очень скучаешь.
Малфой задорно подмигнул Гермионе, на что она ответила напряженной улыбкой.
Слизеринец кинул прямой взгляд на дальний столик перед тем, как зайти в открытую настежь дверь, ведущую в туалеты, откуда он собирался следить за двумя девушками одновременно.
Уже через несколько секунд он горько пожалел, что сто раз не подумал, прежде, чем оставить Грейнджер наедине с этой фурией.

* * *
Гермиона чувствовала себя, как досыта наевшийся кролик перед удавом. Вроде и настроение хорошее, но каждый раз, когда она вспоминала о том, кто следит за ними, становилось страшно. Вроде и хотелось бы отдаться тому щемящему чувству, которое вызывал в ее душе смех слизеринца, но присутствие вейлы напрягало до такой степени, что уже не хватало сил терпеть. Хотелось уйти. И поскорей.
Девушка храбрилась, как могла. Сначала она старалась смотреть только в глаза Малфою, который поражал ее своей выдержкой и благоразумием. Но что не давало ей покоя, так это постоянно направленный ей в спину взгляд холодных глаз разъяренной женщины.
Все словесные перепалки с Драко позволяли на время отвлечься, но Гермиона видела, с каким напряжением он поглядывал ей за спину. Как четко он следил за каждым движением вейлы. А в том, что это была именно вейла, они уже не сомневались.
Когда Малфой оговорился о том, что он отойдет недалеко, чтобы понаблюдать за этой подозрительной особой, в голове Гермионы мгновенно созрел план. Конечно, он был очень рискованным, но два года в Школе по подготовке мракоборцев не должны были пройти даром. В Защите она была сильна, как ни кто другой. Даже Гарри иногда очень искренне восхищался ее способностями. Гарри, но не Рон, который, с присущей только ему одному такой совершенно не мужской истеричностью, в открытую завидовал подруге. Он все время хмурился, заламывал руки и несколько часов не разговаривал. Все, как обычно…
Но воспоминания о Роне больше не влекли за собой боль разочарования. В ее голове даже не вырисовывался его образ. Вместо Рона перед глазами стоял Малфой, который лукаво улыбался, распространяя вокруг свои обольстительные флюиды. Опять жар. Опять дрожь в руках. Опять не возможно произнести ни слова. Опять этот чарующий аромат дорогого и очень легкого парфюма…
- Я отойду, - как ушат холодной воды на ее бедную голову. – Пусть думает, что я пошел в туалет, а ты сиди. – «Ага, сейчас! Я же спасти тебя хочу, дурачок!» - Просто пей и делай вид, что сильно скучаешь.
У Гермионы перехватило дыхание от того, как Малфой ей улыбнулся. Он вложил в выражение своего лица всю нежность, на какую вообще был способен гордый слизеринец. Эта нежность вселила в Гермиону еще больше уверенности в своих силах. Она еще больше утвердилась в том, что она должна сделать именно так, как задумала. Осталось только дождаться, когда он отойдет.
Гермиона ни на секунду не забывала, что ее имя в списке «Нового Доминиона» оказалось не случайно. Она, как истинная женщина, на очень тонком интуитивном уровне понимала всю сложность сложившейся ситуации. Она знала, что в первую очередь «доминионцы» ударят по ней, по Гермионе. Наверно, чтобы показать, как это – потерять близких. А то, что Гермиона была единственным близким человеком для Малфоя в настоящее время, было понятно уже по той реакции в доме Гарри, которую продемонстрировал Драко перед друзьями девушки, когда они получили список потенциальных смертников «Нового Доминиона». Он обеспокоился, в его глазах загорелся тот самый зловещий огонек цвета ртути, при взгляде на который у Гермионы сжималось сердце в странной тянущей истоме. Она верила, что он чувствовал то же волнение, когда нечаянно прикасался к ее коже. Она видела это все по тому же цвету глаз. Теперь она уже лучше его знала. И даже то, что Малфой старался избегать ее все то время, пока они не встретились в хогвартском холле, не смущало Гермиону, а, наоборот, все более утверждало в ее душе зарождающееся чувство близости…
Мантия Малфоя мелькнула в дверном проеме мужского туалета. Гермиона заметила, как он отвлекся на проходившего мимо него мужчину. Гермиона решила воспользоваться именно этим моментом. Заметив, что вейла уже приподняла шелковую вуаль, Гермиона приготовила волшебную палочку. Девушка толкнула дверь свободной рукой и вышла на улицу. Было не очень поздно, но погода настолько испортилась, что, казалось, будто наступила ночь, так потемнело небо. Сильный порывистый ветер хлестал по лицу своим холодными ладонями. На какой-то миг Гермиона даже ощутила всю провальность своей затеи, но и отступаться было слишком поздно, потому что она услышала, как сзади нее хлопнула дверь.
- Грейнджер? Гермиона Грейнджер? –до тошноты приторный голосок его обладательницы заставил девушку вздрогнуть.
Гермиона медленно повернулась.
Вейла выставила перед собой волшебную палочку. Ее лицо могло бы быть красивым, даже очень, если бы не ее страшная улыбка. Волосы сверкали алмазной россыпью в отражении трактирных окон, глаза светились холодным блеском. Но черты были искажены гримасой ненависти, хоть вейла и улыбалась. Презрение угадывалось по складкам губ.
- Вы что-то хотели? – спокойно спросила Гермиона, но твердой рукой направила свою палочку на террористку.
- О, да! – пропела Белодо, напомнив совершенно невменяемую женщину, которая несколько лет назад пытала ее заклятием Круциатус в подвале Малфой-Менор.
- Стой, где стоишь! – раздался требовательный голос вышедшего из трактира Малфоя.
Гермиона видела, как слизеринец медленно сделал шаг в сторону и встал между девушками.
- Герой! – засмеялась Белодо. Она небрежно встряхнула палочкой и перекинула ее в другую руку, вытянув при этом освободившуюся. – А с каких это пор Малфои стали героями? – она издевалась так явно и так мерзко, что даже у Гермионы от ненависти сжались кулаки. – Я думала, что Малфои могут только нападать на простых волшебников, убивая их или сдавая их врагам. Или наш Драко не такой?
- Ты хочешь узнать о том, какой я? – вкрадчиво спросил Малфой.
- Чего ты хочешь? – потребовала ответа Гермиона. Она за секунду собралась с мыслями, вспомнив то, чему ее учили на занятиях «ОД» и в Школе мракоборцев - не паниковать ни при каких обстоятельствах, как бы ни пыталась ее женская натура это сделать.
- Гермиона, встань за мной, - в свою очередь обратился к ней слизеринец.
- Какие нежности! – деланно всплеснула руками вейла. Смотреть на ее ужимки становилось все противнее. – А давайте повеселимся?!
Белодо уже вскинула палочку и направила ее точно в лицо Гермионе.
- Кру…
- Протего Тоталум! – сказала Гермиона, увидев, как луч света из палочки вейлы закручивается в спираль и исчезает.
Удивительно, но Белодо даже не смутилась. Только теперь Гермиона догадалась, почему та поменяла руку, в которой держала палочку. Ведь другую она так и оставила направленной в сторону Малфоя.
Драко с Гермионой быстро переглянулись. Судя по напряженному выражению его лица, девушка поняла, что он тоже кое-что заметил. Сделав едва заметное движение в сторону, он спровоцировал действие способностей истинной вейлы. Она, по-прежнему смеясь, сдала ладонь в кулак. В тот же миг за спиной Малфоя взорвался и превратился в пыль большой камень, лежавший возле входа в трактир.
Гермиона опять дернулась. Страх тугими жгутами стягивал все ее тело, не давая дышать и трезво мыслить. Паника подползала к горлу, заставляя кричать. Но Гермиона держалась. Держалась, понимая, что, если она что-нибудь сделает не так, как она сделала несколько минут назад, выйдя с этой проклятой Белодо из трактира, то битва может разгореться прямо здесь, на глазах у немногочисленных и не очень любопытных, невинных прохожих.
Те несколько мгновений, когда все трое стояли, молча глядя друг на друга, казались несколькими часами. Время почему-то словно замедлило свой ход, и все происходило, как в замедленной съемке. Белодо еще раз выкинула руку в сторону Малфоя. Гермиона по инерции дернулась в ту же сторону. В это мгновение вспышка света, вырвавшаяся из кончика палочки вейлы, ослепила Грейнджер. Малфой в ту же секунду схватил Гермиону за рукав мантии и отбросил ее за свою спину, подставившись тем самым под удар. Белодо со всего размаху полоснула своей магической силой по нему. И скрылась…

Гермиона больно ударилась головой о камень, когда падала вместе с державшим ее Малфоем. Он буквально подмял ее под себя, прижав девушку к земле всем своим телом. Его светлые волосы упали на ее лицо. Через какое-то мгновение Гермиона почувствовала, как что-то липкое и горячее потекло по ее лицу. Она испугалась.
- Малфой! – с дрожью в голосе позвала Гермиона.
Нет ответа. Он даже не пошевелился.
- Малфой! – девушка попыталась потрясти Малфоя за плечо, но безрезультатно – он лежал на ней так, что ее рука оказалась прямо под его телом, а вторая рука с палочкой была закинута ей за голову.
Согнув ногу в колене, Гермиона подтянулась и немного пододвинула бесчувственного Драко на землю, чтобы выползти из-под него самой.
Когда она уже смогла сесть, Гермиона посмотрела на лицо Малфоя.
- О, Мерлин! Малфой! – она не могла скрыть ужаса от увиденного.
Некогда красивое лицо слизеринца было буквально разрезано по диагонали. Кровь залила его глаза, губы, нос. Волосы уже пропитались густой бурой жидкостью, которая стекала на землю тонкой струйкой. Понимая, что он теряет кровь и, возможно, умирает, Гермиона постаралась наложить на Малфоя Кровоостанавливающее заклятие. На какой-то несчастный миг у нее получилось, но уже через секунду кровь опять закапала на тротуар.
- Нет… Малфой, так же не правильно, - бормотала шокированная Гермиона, оттягивая юношу с дорожки.
Вокруг уже собирались зеваки.
Вдруг девушка услышала знакомый голос Джинни.
- Гермиона!
Гермионе даже стало легче дышать. Кровь Малфоя размазалась по лицу, оставив багровые разводы на запястьях и одежде. Когда Джинни увидела свою подругу в таком состоянии, она буквально осела на колени рядом с ней и слизеринцем.
- Гермиона, милая моя, успели! – Джинни обняла девушку.
Гарри уже склонился над Малфоем:
- Он теряет кровь, его надо срочно в больницу!
- А вейла? – Джинни встала на ноги и помогла Гермионе подняться.
- А черт с ней! Ты посмотри, в каком состоянии Малфой! – Гарри уже брал раненного Драко на руки.
- Уже никаком, - пробормотала Джинни и, ухватив подругу под локоть, трансгрессировала вслед за Гарри прямо ко входу больницы Св. Мунго.

Два сердца.

Три дня и три ночи Малфой был без сознания.
Целители долго колдовали над истекающим кровью телом. Лицо было изуродовано почти до неузнаваемости. Волосы, уже тщательно вымытые от крови, были зачесаны назад, открывая взорам толстый красный шрам с ровными краями, словно его сделали лезвием. Кровотечение остановить удалось не сразу. Он медленно терял все силы, свою жизнь, которая была слишком дорога…
Три дня и три ночи Гермиона каждую свободную минуту проводила с ним. Директор Макгонагалл разрешила ей ежедневно отбывать в клинику сразу после занятий, освободив от дежурств. Некоторые студенты, зная, или догадываясь об отношениях между профессором Защиты и Зельеваром, задавали разного рода вопросы о самочувствии декана Слизерина, о том, что произошло. Гермиона благоразумно отмалчивалась, когда вопросы становились провокационными. Но, когда девушка со Слизерина спросила:
- Кто-то напал на мистера Малфоя?
Гермиона ответила:
- Да.
- Кто?
- Враг.
На этом разговор был окончен…
Три дня и три ночи отряд мракоборцев дежурил возле входа в палату Малфоя в закрытой секции клиники Св. Мунго. Гарри взял на себя обязанность по размещению особо ценного свидетеля. Теперь Невилл и Малфой лежали в соседних палатах.
Все это время Джинни поддерживала подругу, как могла. Она не только видела, но и чувствовала, что для Гермионы это очень серьезное испытание. Однажды, когда Джинни пришла в клинику, узнать, как продвигается лечение Малфоя, она увидела Гермиону спящую на его кровати, положив голову на его плечо. От этого зрелища у Джинни защемило сердце. Она уже давно знала, что у ее подруги было особое отношение к слизеринцу, а в свете последних событий к этому «особому» еще прибавилось чувство благодарности за спасенную жизнь. Гарри до сих пор недоумевал, что Малфой мог заслонить собой гриффиндорку от врага. Но он сделал это. А это дорогого стоило. Безопасность Гермионы была для них с Джинни так же важна, как и их собственная. А теперь девушка дневала и ночевала у постели своего спасителя, что было не удивительно. Она умела быть благодарной. Она умела любить.
Любить…
Как раз об этом Гарри и Джинни спорили на протяжении всего времени, пока Малфой был в отключке. Гарри не мог понять, за что Малфоя можно любить. Он же был и остается противным слизеринцем, хоть и более благородным, чем раньше. Но, с другой стороны, он ведь спас Гермиону. Мир сошел с ума! Определенно…

Гермиона страшно устала. Сегодня была первая контрольная на первом курсе по ее предмету. Студенты со Слизерина перестали задавать вопросы насчет профессора Зельеварения, но продолжали бросать на профессора Грейнджер хмурые полные подозрения взгляды. Было очень тяжело держать маску равнодушия перед преподавательским составом. Ведь ни профессора Долгопупса, ни профессора Малфоя с ними не было, но все знали о существующей дружбе между ними и профессором Грейнджер.
На четвертый день Гермиона еле держалась на ногах. Она пришла в клинику, как только студенты сдали все свои контрольные работы. На проверку сил не осталось. Она отложила это невеселое занятие до следующего дня, благо, он был не так загружен работой, как этот. Присев на край кровати, на которой лежал Малфой, Гермиона по привычке вгляделась в его лицо. Оно было прекрасным, даже несмотря на уродливый шрам, пересекающий светлую бровь и щеку. Чистые волосы были откинуты назад, открывая тонкие аристократичные черты свету. Раньше Гермиона не вглядывалась в них, а теперь времени было предостаточно. Устало опустив голову на плечо Драко, Гермиона закрыла глаза. Она не хотела спать, она просто хотела быть к нему ближе. В который раз Гермиона тщательно прокручивала в своей памяти события того страшного вечера. Хотя после войны с Волан-де-Мортом она мало чего боялась, но то, как поступила вейла, как она себя вела, наводило на безрадостные мысли. Она еще вернется. Только чудо ее сможет остановить. Такие, как Сафран Белодо заканчивают начатое.
Гермиона размышляла об опасности, исходящей от вейлы, как вдруг на ее плечо легла теплая рука.
- Эй, Грейнджер, ты что, спишь, что ли? – хриплый голос Малфоя заставил девушку вздрогнуть.
Гермиона медленно-медленно подняла голову. Она почувствовала, как глаза защипало. Не сдерживая эмоций, Гермиона уткнулась лбом в грудь Малфою и, борясь с тугим комком, застрявшим поперек горла, сдавленно произнесла:
- О, Мерлин! Как же я волновалась…
- А чего это ты так волновалась? - хрипло, но насмешливо спросил слизеринец.
- Я просто за тебя волновалась, - ответила, не поднимая головы, девушка.
Его рука легла ей на голову. Он осторожно погладил ее по волосам.
Этот жест окончательно добил Гермиону. Она, еле сдерживая глухие рыдания, еще сильнее прижалась к груди Драко и прошептала:
- Прости меня… Прости…
- Эй, ты что, спятила? – с улыбкой спросил Малфой.
Краем сознания, тем самым, которое еще не успело погрязнуть в пучине вины, она ощутила, что его насмешки – это не что иное, как попытка ее успокоить. Но тщетно.
- Прости, Драко…
Слезы душили ее. Гермиона больше не могла бравировать своей мракоборской выдержкой, видя это красивое, такое родное, такое любимое, но такое изуродованное лицо. Наверное, Малфой еще не понимал, что с ним случилось, раз он так спокойно это переносил.
- Да, за что прощать? За то, что ты, как ненормальный спятивший камикадзе рванула к выходу из трактира после того, как я попросил, заметь ПОПРОСИЛ, а не приказал оставаться на месте?
Не в силах говорить Гермиона просто кивнула, глотая слезы.
- А еще за то, что мне пришлось тебя спасать и самому подставиться под удар? – продолжил Малфой.
Гермиона опять кивнула. Она аккуратно, пошатываясь от плача, встала с кровати и подошла к тому месту, где лежала ее сумочка. Достав из нее небольшое зеркальце, она вернулась к постели Малфоя, который в это время пытался шутить.
- Ну, Гермиона, надо же когда-то становиться благородным!..
В этот момент Гермиона поднесла к его лицу зеркальце, и Драко увидел свое отражение.
- И за все надо платить? – не понимая, к чему он это сказал, Малфой начал пристальней вглядываться в отражение.
Его лицо бледнело. Он вырвал зеркальце из дрожащей руки Гермионы и приблизил его настолько, что ему пришлось прищуриться, чтобы разглядеть шрам. После минутной паузы он тихо произнес:
- За все надо платить. Даже за благородство.
Гермиона выпрямилась. Она видела реакцию Малфоя. Он медленно положил зеркало на кровать и поднял взгляд на нее. Он долго смотрел на нее потемневшими глазами. Его волосы небрежно упали на лоб, прикрывая шрам. Губы были плотно сжаты. Руки судорожно теребили край простыни.
Видимо, Мафлой понял, как испугана девушка, которая молча смотрела в его стальные глаза и глотала слезы, которые рвались наружу непрерывным потоком. Гермиона стояла напротив юноши и мысленно умоляла его что-нибудь сказать. Хоть что-нибудь. Пусть бы уже наорал на нее. Или сказал, чтобы она уходила. Ну, что-нибудь!
- Драко, прости.
Это все, что она могла сказать ему, глядя в его лицо.
- За что? – медленно ответил он, не моргая, глядя в ее лицо.
- Это я виновата, - Гермиона говорила хрипло, потому что ей было трудно произносить слова.
- В том, что я превратился в чудовище? Причем в прямом смысле слова, - четко озвучивая каждое слово, спросил Малфой.
- Ты не чудовище! – выкрикнула Гермиона, подходя ближе к постели. – Драко, целители сделают все, чтобы спасти твое лицо! Не надо называть себя чудовищем!
Гермиона не чувствовала, как по ее щекам текли горячие слезы. Она не жалела Малфоя, она жалела себя, потому что это она была виновата в том, что Малфой так себя называет. Это она не послушалась его. Она захотела сделать все сама, чтобы отвести от него беду. Но она не отвела. Гермиона только усугубила ситуацию. Теперь все не так.
- Целители? – Малфой горько усмехнулся. – Кстати, сколько я был без сознания?
- Трое суток.
- И за трое суток целители не смогли ничего сделать?
- Ничего.
- И что, ты хочешь сказать, что меня еще можно вылечить? – Малфой внимательно вглядывался в заплаканное лицо девушки.
- Мы что-нибудь придумаем.
- Вы? Это кто это ВЫ? Гарри и его команда?
- Не надо так! – Гермиона села на кровать юноши и наклонилась к нему низко-низко. – Я что-нибудь придумаю, Драко! – горячо зашептала она, стирая тыльной стороной ладони бегущие слезы. – Я обязательно что-нибудь придумаю. Это моя вина, и я должна ее искупить, Драко.
Малфой долго смотрел в ее лицо. Ему было больно. Не от шрама. Как раз он и не болел. Ему было больно за Гермиону, которая так убивалась из-за чувства вины. Он видел ее слезы, и его сердце разрывалось. Он видел, как она вначале пыталась держаться, а слезы готовы были хлынуть потоком. Но она не сдержалась. Что-то очень сильное, что-то очень глубокое вызывало в ней такую бурю эмоций. Малфой не мог больше слышать этот судорожный шепот. Не мог больше ощущать ее дыхание. Он просто поднял руку и стер с ее щеки последнюю слезинку. Он видел, как ее глаза округлились, как она задержала дыхание…
- Дыши, Грейнджер! Я понимаю, мы в клинике, и тебя спасут, но трупы мне в палате не нужны!
Карие глаза округлились еще сильнее, а на лице заиграла непонимающая улыбка. Действительно, шутящий Малфой в таком состоянии – это даже уже не нонсенс…
- Эй, все нормально, Грейнджер. Что-нибудь придумаем!! – Малфой щелкнул пальцами прямо перед носом Гермионы, привлекая тем самым ее внимание.
Взгляд девушки опустился на его губы. Она немного наклонилась вперед и легко коснулась его губ нежным аккуратным поцелуем. Если Малфой и был ошарашен, то никак не подал вида. Он просто, не закрывая глаз, подался вперед и ответил на ее касание.

- Я так понимаю, мистер Малфой идет на поправку! – послышался в дверях палаты насмешливый голос только что вошедшего целителя.
Гермиона отпрянула от Драко и, густо покраснев, отвела взгляд в сторону.
- Добрый день, мистер Малфой, - поздоровался целитель Максимус и подошел к кровати. Он старательно делал вид, что его нисколько не смущает та сцена, которую ему пришлось наблюдать несколько секунд назад. – Как ваше самочувствие?
Максимус осматривал шрам пациента и задавал самые разнообразные вопросы о его ощущениях. Малфой ему отвечал однозначно, даже нехотя. Словно ему не очень нравилось общество этого человека. В это время Гермиона стояла рядом с кроватью и следила за происходящим. На самом деле ей сейчас было совсем не до наблюдений. В ее голове роились мириады хаотичных мыслей, одна занятнее другой. Например, как так получилось, что она поцеловала его? Почему она поддалась этому внезапному порыву? Что заставило его ответить? Почему он не обвиняет ее в том, что с ним случилось? Тысячи и тысячи вопросов, на которые практически невозможно найти ответы.
Гермиону очень удивила реакция Драко в ответ на то, что он увидел в зеркале. Его шрам был некрасив, но это, похоже, не сильно беспокоило всегда так тщательно следившего за своей внешностью Малфоя. Он просто побледнел, сжал губы, кулаки и все. А потом еще и попытался пошутить. Поразив тем самым Гермиону еще сильнее. Мерлин, что же Ашаны с ним сделали в Шотландии? А в том, что это их заслуга, девушка не сомневалась ни секунды. Он стал более уравновешенный, более благородный, наконец. От того Малфоя, которого она сильно презирала на протяжении семи лет, осталось только остроумие, колкость, странное чувство юмора и… красота. Да-да, он был красив. И сейчас Гермиона не сводила глаз с его по-настоящему красивого лица…
- Мисс Грейнджер! – чуть ироничный голос целителя вырвал девушку из оцепенения. – Мы с мистером Малфоем разговаривали о том, что его можно транспортировать из клиники. Он совершенно, абсолютно здоров. Все в порядке.
- А то, что он пробыл без сознания трое суток – это нормально? – с сомнением в голосе спросила Гермиона, глядя не на целителя, а на улыбающегося только уголками губ Малфоя.
- Такое его состояние можно объяснить только тем, что его организм каким-то волшебным, как бы смешно и удивительно это не звучало, образом самовосстановился во сне. Он ведь не был в коме. Он просто был в глубоком обмороке. Мистер Малфой здоров и может вернуться домой. Вот только…
- А шрам? – теперь Гермиона смотрела на Максимуса.
- Вот с ним сложнее, - с некоторой долей сожаления произнес целитель. – Дело в том, что такие шрамы, полученные от воздействия очень мощных магических сил, лечатся долго и сложно. Есть особое вещество, которое очень редко появляется в нашей клинике, очень и очень редко появляется, но оно способно устранить рубцы от шрамов, нанесенных не только вейлами, но и Непростительными заклятиями.
- И что это за вещество? – Малфой впервые что-то спросил у целителя заинтересованно.
- Это порошок золотого корбункула.
Гермиона знала об этом камне не много. Только лишь то, что он в строжайшем секрете охранялся Тибетскими монахами. Даже о его месторождении было ничего не известно.
- Его у вас точно нет? – Гермиона не могла поверить, что в клинике Св. Мунго чего-то нет.
- Мисс Грейнджер, подобные ранения столь же редки, как и этот камень. Если и будет возможность его приобрести, а я лично могу этим заняться, то процесс изготовления порошка, мази, да и учитывая время на его транспортировку, все это может занять примерно два или три месяца.
- Хорошо, что не два или три года, - махнул рукой Малфой.
- Ты готов подождать? – Гермиона обращалась к слизеринцу в надежде, что тот будет благоразумным и не опустит руки, а просто наберется терпения.
- Ну, скажу одно – это будет похлеще, чем медитации у Ашанов.
Слава Мерлину, этот человек еще и шутить пытается!
- Ну, тогда я вас оставлю, - Максимус встал и потер руки, - а я пойду пока займусь переговорами с монахами Тибета. Денек обещает быть забавным. Кстати, мистер Малфой, - целитель повернулся к молодым людям, - предупредите меня, пожалуйста, когда надумаете покинуть стены этого заведения, хорошо?
- Обязательно! - попытался широко улыбнуться Драко, но поморщился. Шрам не позволил сделать ему это.
Как только дверь за целителем закрылась, Малфой осторожно протянул руку и, взяв Гермиону за запястье, подтянул ее к себе поближе. Когда девушка села на его кровать, Малфой жестом показал ей, чтобы она опять легла на его плечо. Гермиона молча согласилась. Он осторожно поглаживал ее волосы, а она слушала биение его спокойного сердца. Он наслаждался ее присутствием. Впрочем, как и она его…
Все стало так ясно. Таким вот легким жестом в такой сложной для них обоих ситуации они разрушили все мыслимые и немыслимые преграды, установленные для защиты от запретных чувств.
Гриффиндорка и слизеринец.
Чистокровный и грязнокровка.
В конце концов, Малфой и Грейнджер.
Это невероятно, но это факт. Две души, два сердца. Два страха, две боли.
Драко и Гермиона.

Перед бурей.

Противный писк не прекращался, пока девушка не швырнула в угол большую деревяшку, оставшуюся от сломанного стула. Крысы даже не подумали убегать от импровизированного оружия, только громче распищались, что совсем вывело из себя несчастную.
Девушка сидела в углу, поджав к груди колени, обхватив их руками и уткнувшись в них лбом. Ей было холодно и страшно. Она, конечно, понимала самым дальним краешком сознания, которое сохранило часть человечности, что она сама виновата в том, что сейчас с ней происходило. Но ненависть, переполнявшая душу, вырывалась из груди глухими стонами, иногда криком, сводя девушку с ума. Она пыталась взять себя в руки, разговаривая сама с собой, и поняла, что это самый действенный способ привести хаотично разбросанные мысли в порядок.
- Отступники, - говорила она сама себе. – Даже Он отступник. Защищает преступников. Он самый главный. Как он мог?
Девушка раскачивалась взад и вперед и шептала, нет, скорее, шипела проклятия, адресованные всем, кто встал на защиту «отродья».
Она не ела неделю. Пила только дождевую воду, которая проникала внутрь помещения сквозь дырявый потолок. На самом деле, она пряталась в подвале своего родного разрушенного дома, удивляясь, как это ее до сих пор не нашли мракоборцы. Идти ей было некуда. Да и незачем. Она знала, что если на сторону «отродья» стал Он, то их начатое дело уже не закончится. Она в одиночку не сможет истребить всех отступников, а идти грудью на врага было не в ее правилах. Она же вейла, а вейлы никогда не пожертвуют своей жизнью ради других. Правда, за редким исключением, каким стали ее родители. Они отдали жизни за Него, а Он не оценил. Он стал на сторону врага.
- Ненавижу! – рычала она. – Ненавижу!
Она понимала, что долго так не протянет на одной воде. Но лучше умереть от голода и холода, чем попасться в руки предателям. Нет, она не сдвинется с места. Умрет здесь. Им она не достанется.

* * *
Джинни перебирала старые архивные документы. Уже три дня она пыталась найти хоть какую-то полезную информацию для поимки преступницы. Несколько раз на ее глаза попадалась колдография разрушенного дома семьи Белодо. И каждый раз взгляд Джинни задерживался на ней. Интуиция подсказывала, что желательно было бы посетить эти развалины, но здравый смысл кричал о тщетности и потери драгоценного времени.
Но что-то ее заставляло постоянно останавливать взгляд на руинах. Джинни решила поделиться догадками с Гарри.
- Тебе не кажется странным то, что нам не поступило распоряжение обследовать развалины дома Белодо? – Джинни протянула колдографию Гарри, который писал отчет о содержании главного свидетеля Невилла Долгопупса под охраной.
- А ты думаешь, там есть, где спрятаться? – Гарри с сомнением разглядывал снимок. – Пожиратели разнесли их дом, камня на камне не оставив.
- А подвалы? – Джинни даже не догадывалась, как близко она подобралась к преступнице. – У них же должны были быть подвалы. Может она прячется именно там?
- Почему ты так думаешь? – Гарри отложил колдографию в сторону и посмотрел на девушку. – Неужели ты считаешь, что она настолько глупа, что будет прятаться там, где вероятнее всего ее и будут искать?
- Я не уверена, Гарри, но следует все же проверить. Она может быть напугана, она осталась одна, она вейла – заметная и яркая, ей необходимо где-то прятаться, иначе она рискует попасть в Азкабан прежде, чем закончит начатое.
- Джинни, ты интуит, что ты чувствуешь? – Гарри подошел к девушке сзади и положил руки ей на плечи.
- Я не знаю. Я же не могу чувствовать на заказ. Но мне кажется, что надо идти именно туда.
- Хорошо, я поговорю с Тонкс. Надо взять с собой группу из Департамента.
- Я с вами! – Джинни вскочила со своего места.
- Не думаю, что это хорошая идея, - Гарри решительно покачал головой. – Я не смогу работать, волнуясь за тебя.
- Может ты забыл, что я тоже участвую в расследовании? Твое беспокойство уже лет так пять назад превратилось в отвратительную паранойю. Ну что со мной может случиться?
Гарри молчаливо отвел глаза от подруги, размышляя о том, что сны тоже имеют обыкновение сбываться. А свой сон, в котором Джинни была заперта в страшном подвале, он забыть не сможет никогда. Но ведь он не расскажет ей об этом сне. Она и так считает его параноиком.
- Только обещай, мне, - сдался Гарри, - что не полезешь на рожон. Хорошо?
- Клянусь! – торжественно пообещала Джинни.
Они захватили свои мантии и вышли из кабинета.

Солнце становилось в зенит, уменьшая тени и освещая начавшую желтеть листву. Природа великодушно позволила жителям Англии насладиться последним теплом золотой осени, чтобы потом надолго спрятаться в дождливом сумраке и снежных шапках. В спальных районах Лондона кипела жизнь. Люди готовили свои дома и дворы к зиме, покрывая стены специальными влагоустойчивыми составами и засеивая новой травой газоны. Джинни поражалась усердию магглов в том, что касалось благоустройства приусадебных участков. В Норе из-за вмешательства гномов такого порядка не достичь, как ни старайся. Даже при помощи волшебства.
Пройдя несколько улиц по жилому кварталу, четверо мракоборцев во главе с Гарри Поттером остановились возле невысокого ограждения. За ним волшебники увидели каменные руины некогда большого светлого дома семьи Белодо. Кое-где на солнце светились желтые ленточки с потертой надписью «Не Пересекать», оставленные маггловскими полицейскими, которые так и не смогли объяснить причины гибели супругов Белодо и такого сильного разрушения.
Гарри и два мракоборца отошли вправо, чтобы начать осмотр с той стороны. Джинни же решила пройтись по противоположной в сопровождении одного из прибывших с ними сотрудников.
Осколки стекол и битой посуды хрустели, как песочное печенье, под ногами, вызывая рой мурашек на теле Джинни. Она живо представляла себе кровавую сцену расправы с несчастными «невыразимцами». Девушку поражало то, что сотрудники Министерства с такой боевой подготовкой, как Белодо, не смогли отразить нападение нескольких Пожирателей. Хотя, если учесть, что пятнадцатилетней Сафран все же удалось скрыться… Наверное, ее родители отдали все силы, чтобы взять на себя свору приспешников Темного лорда, чтобы отвести опасность от девочки. Невероятно…
Джинни поежилась. Воображение рисовало картинки, каждая из которых была страшнее предыдущей. Зайдя за северную стену дома, Джинни почувствовала какое-то странное присутствие. Не то писк, не то шипение, что-то очень отдаленно напоминающее крысиную возню.
«Обычно крысы не обитают там, где нет людей, - подумалось Джинни, - но здесь есть не только крысы»…
- Нил, - позвала девушка мракоборца-напарника, - я спущусь в подвал, а ты побудь здесь.
- Но Джинни, мне Гарри голову отвернет…
- Ты не влезешь туда, - говорила Джинни, оглядывая узкий лаз, ведущий, видимо, куда-то вниз, скорее всего в подвал. – Там, похоже, только крысы, палочка у меня с собой, я не думаю, что случится что-то действительно страшное.
Девушка говорила, не глядя на напарника, она продолжала осматривать своеобразный вход в подземелье. Она что-то чувствовала, но никак не могла понять, что именно. Немного напрягшись, Джинни прикрыла глаза и сконцентрировалась. Несколько секунд ей понадобилось, чтобы почувствовать намек на смесь страха и отчаяния. Джинни сопоставила ощущения от энергетических и эмоциональных следов, которые оставила после себя Белодо возле трактира. Выпрямившись над руинами, девушка медленно повернулась к сопровождавшему ее мракоборцу, приложила палец к губам и тихо-тихо сказала:
- Быстро за Поттером. Она здесь. Быстро!

* * *
Студенты ликовали. Повод был весьма неожиданный для преподавателей, но крайне приятный для учеников. И не только для слизеринцев. То, что вернулся профессор Малфой, означало, что занятия опять станут интересными и увлекательными, не такими, как при профессоре Слизнорте, которого директор Макгонагалл пригласила на время замещения декана слизеринского факультета.
Правда, было кое-что, что повергало студентов в необычный беспокойный трепет. Это навоя внешность профессора Малфоя. Шрам, который он не скрывал. Зельевар, как и раньше зачесывал светлые волосы назад, чтобы они не мешали работе, открывая лицо с тонкими, но уже несколько измененными чертами. Он был сильно бледен. Иногда, очень редко, его слегка покачивало, словно он пребывал в полуобморочном состоянии, но профессор тут же собирал все свои силы и восстанавливал равновесие.
Мало кто знал, что мадам Помфри сделала Малфою строгий выговор за то, что он не реабилитировался после ранения, а сразу приступил к работе с учениками. Мало кто знал, что за Малфоем постоянно присматривала мисс Грейнджер, которая незаметно для других появлялась в слизеринских подземельях, чтобы навестить профессора после тяжелого трудового дня. Правда, он тоже иногда заглядывал к ней в гости. Они всегда устраивались напротив камина, будь то мраморный огромный в его комнате, или изящный резной в ее, и вели простые беседы. Гермиона рассказывала ему о жизни магглов. Малфой рассказывал ей о жизни чистокровных волшебников. Они просто обсуждали прочтенную литературу или увиденные ими ранее произведения искусства. А еще они просто молчали. Молчали, глядя в огонь или друг на друга. Они не обсуждали сложившуюся ситуацию, касающуюся их отношений. Этим двоим, по сути, страшно одиноким молодым людям, было очень уютно и спокойно в их маленькой странной компании. Они никогда не вспоминали тех слов, что они говорили друг другу тогда, когда еще были врагами. Они старались не вспоминать того, что случилось сразу после войны. Они жили настоящим, не строя планов на будущее. Потому что каждый из них понимал, что они слишком разные. И может настать момент, когда им придется что-то сломать в себе, чтобы что-то изменить…

Гермиона долго работала над составлением учебных планов на следующую неделю. Для первокурсников были приготовлены занимательные практические задания. Для пятикурсников готовились теоретические, от практических заданий Гермиона отказалась принципиально. Остальные курсы шли по заранее приготовленным программам, установленным Министерством. Все, как всегда, ничего сложного.
В дверь тихо постучались.
- Можно? – спокойный, чуть насмешливый, но такой любимый голос заставил Гермиону выпрямиться.
- Конечно, Малфой.
Странная особенность их отношений – они никогда не называли друг друга по именам. Только в особенные моменты они могли позволить себе такую слабость, словно продолжали дистанцироваться, держаться на определенном расстоянии. Им хватало понимания того, что они уже не могут друг без друга, что им необходимо общество друг друга.
Слизеринец прошел в комнату и сел в свое, которое только недавно стало ЕГО, кресло.
- Ты занята? – Малфой старался не мешать ей, поэтому говорил тихо.
- Уже заканчиваю. Еще несколько минут и все.
Гермиона и правда справилась очень быстро. Она не стала затягивать, чтобы не пропустить лишнюю минуту в обществе человека, который был ей очень дорог. И вот, что странно, они очень редко, только в особых случаях, целовались. Словно соблюдали границу между близостью и интимностью, которой Гермиона так боялась. Она знала, она была уверена, что Драко на самом деле более искушен, чем она, но он уважал ее. Они могли просто прижаться друг к другу, как близкие или очень родные люди, поцеловаться нежно и даже целомудренно, не выходя за определенные рамки…
- Эй, Грейнджер, что с твоим лицом? – послышался насмешливый голос Малфоя.
Гермиона вздрогнула. Она действительно замечталась.
- Прости, задумалась…
- Ага, у тебя были такие глаза, будто ты увидела ангела, - продолжал в том же тоне слизеринец.
- Малфой, ну мало ли о чем я могу задуматься? – Гермиона смущенно передернула плечами.
- Вот и хорошо, - как-то неопределенно ответил Малфой и, встав с кресла, подошел к окну. – Я хотел с тобой поговорить, Гермиона.
Так, что-то произошло, подумалось девушке.
- Я хотел у тебя кое-что спросить, - уверенно сказал Малфой. – Я знаю, что ты не сможешь мне отказать.
По его лицу скользнула мимолетная улыбка. Он слегка кивнул в сторону Гермионы и опять повернулся к окну.
- Ты ведь знаешь, где мои родители? – задал риторический вопрос слизеринец. Не дожидаясь ответа, он продолжил: - В том, что у моего отца нет шансов на свободу, я не сомневаюсь. Более того, я не очень хочу об этом думать. Меня больше волнует судьба матери. Ты понимаешь, о чем я?
Малфой посмотрел в глаза Гермионы, зная, что она все понимает. Она не просто умная. Она чертовски сообразительная.
Гермиона в ответ просто кивнула.
Она знала, насколько сложно дается Малфою этот разговор. Он побледнел сильнее обычного, а глаза блестели лихорадочным металлическим блеском. Все это выдавало его взволнованность. Хотя он старался это тщательно скрыть.
Тем временем Малфой продолжал говорить:
- Мама пошла вслед за отцом в Азкабан, предварительно предупредив меня о том, что конкретно она хочет сделать. Это не было показательным выступлением, это был жест страшного отчаяния. Она всегда была очень мудрой женщиной, но в то время ей ничего не оставалось, как таким вот чудовищным образом отвести от меня внимание общества. Она за день до трибунала связалась с Лорелей, моей троюродной кузиной, той, которая живет с Ашанами, и попросила ее принять меня к себе на время, пока не утихнет шумиха, связанная с делом Пожирателей. Нас двоих, то есть меня и мать они не приняли бы. Она была женой моего отца, которого Ашаны не могли терпеть, даже ради Лорелей. Оставалась надежда на то, что я все еще мог скрыться.
Гермиона внимательно слушала Малфоя, понимая, что он впервые говорил об этом с кем бы то ни было. Его выдавало то напряжение, с каким он произносил каждое слово.
- В общем, я хотел попросить тебя узнать кое-что для меня. Это возможно? – он опять заглянул ей в глаза. – Мне не кого просить, ты ведь понимаешь, в Министерстве мне вряд ли дадут какую-либо информацию. Свидания в Азкабане запрещены. Я не знаю, как она там…
Его голос дрогнул. Сколько же он собирался с мыслями, чтобы все это сказать Гермионе?
- Я пообещал ей, что помогу…
Теперь его взгляд не был стальным и холодным. Теперь он был умоляющим. Он верил в Гермиону. Он знал, что она сможет помочь. И она знала…
- Драко, - Гермиона подошла к Малфою и положила ему на плечо свою тонкую изящную руку, - я попробую что-нибудь узнать. Я не обещаю, что из этого что-то выйдет, но все же…
Ей было все равно, кто та женщина, которую слизеринец хотел спасти из Азкабана. Она помнила, что рассказывал ей Гарри, когда закончилась война. Нарцисса Малфой ради сына солгала самому Волн-де-Морту, сказав, что Гарри мертв. Что-то было в этих Малфоях…
Слизеринец вплотную подошел к стоящей перед ним девушке и, протянув руку, провел пальцем по ее щеке.
- Я знал, что ты поймешь меня, Грейнджер. Я верил.
Малфой медленно наклонился к ее губам и прильнул к ней так нежно, что у Гермионы подкосились ноги. Драко хихикнул ей в губы и, не отрываясь, задорно произнес:
- Я, конечно, понимаю, что немного возбуждающе на тебя действую, но научись держать себя в руках, дорогая!
- Ну, ты и вредный, Малфой! – засмеялась Гермиона.
Они не успели понять, что же конкретно их так рассмешило, потому что огонь в камине вспыхнул и засветился светло-зеленым.
- Гермиона! – возбужденный голос Нимфадоры Тонкс нарушил тишину комнаты. – Гарри и Джинни нашли Сафран Белодо. Я думаю, вам с Малфоем стоит поприсутствовать. Тонкс скрылась в языках пламени. Связь оборвалась.
Гермиона и Драко переглянулись.
- Ну, что, вперед? – Малфой взял девушку за руку. – Поттеру нужна помощь?
- Ему вряд ли, он, скорее всего с целым отрядом мракоборцев, - ответила Гермиона, беря мантию и выходя из комнаты. – Наверное, он считает, что тебе стоит поучаствовать при поимке убийцы. Вот и все.
- Да, уж, и в этом весь Поттер. Никогда не забывает о желаниях других! – усмехнулся Малфой.
Они быстро шли по коридорам Хогвартса навстречу неизвестности, держась за руки.

"Подземелье Ведьм".

«Я могла бы уже два раза послать Патронуса Гарри, пока Нил доберется до него!»
Джинни недовольно фыркнула, осматривая лаз в подвальное помещение. Она чувствовала внутри мелкое шевеление, дыхание и… страх. Да, именно страх. А еще что-то такое горькое, похожее на яд, что становилось трудно дышать.
«Так вот, какая на вкус ненависть?»
В том, что это была именно ненависть, Джинни ни секунды не сомневалась, потому что такие личности, как Белодо на другое не способны. Или способны?..
Девушка понимала, что ей необходимо дождаться Гарри, но время имело обыкновение заканчиваться. А это была непозволительная роскошь в таком щепетильном деле.
«А, дементоры с ними, полезу пока одна. Так, Уизли, палочку на изготовку!» - подбадривала себя Джинни, подходя ближе к узкой дыре в земле.
Аккуратно ступая по осколкам стекла и фарфора, девушка опустилась на корточки и заглянула в щель. Оттуда пахнуло сыростью. В кромешной тьме невозможно было что-то разглядеть. Заклинание не поможет, потому что, чтобы осветить подвал волшебством, необходимо было попасть туда.
То, что произошло далее, иначе, как бессмысленным стечением обстоятельств не назовешь. Резкий порыв ветра заставил Джинни дернуться так, что ее ноги заскользили вниз по влажной, после вчерашнего дождя, земле. Джинни видела, что зацепиться ей не за что, да и времени на раздумья не было. Ей оставалось несколько секунд на то, чтобы сгруппироваться, на тот случай, если подземелье окажется очень глубоким, и ей придется падать. Тем более знать, что ее подстерегало там, она не могла. Только чувствовать. Паническое состояние не давало возможности сосредоточиться на ощущениях. Джинни оставалось только принять неизбежное.

Нил нашел Гарри недалеко от дома. Мракоборцы осматривали развалины на предмет недавнего присутствия.
- Гарри! Там Джинни кое-что обнаружила! – Нил бежал к коллеге со всех ног. Он знал, что дорога каждая минута.
- Где? – Гарри выхватил палочку и уже двигался в ту сторону, откуда появился молодой мракоборец.
- На северной стороне дома. Там было отверстие, похожее на самодельный вход в подземелье, - все это Нил объяснял Поттеру уде по дороге в то место. – Джинни что-то услышала, или почувствовала, не понял, но, в общем, там что-то определенно было. Она осталась возле лаза, но послала меня за тобой.
- Почему не послали мне знак? – голос Гарри срывался от беспокойства.
- Она не хотела привлекать лишнее внимание. Просто сказала, чтобы я шел за тобой и все, - оправдывался Нил.
- Все ясно…
Мысли Гарри опережали его самого на несколько метров. Его мозг тщательно прорабатывал каждый шаг, каждое действие. Завернув за угол, Гарри и Нил подбежали к тому месту, где по предположению второго должна была находиться Джинни.
Ее там не было.

* * *
Гермиона и Малфой, трансгрессировав к тому месту, которое им указала Тонкс, заметили необычное оживление. Среди развалин огромного дома с озадаченными лицами сновали мракоборцы. Ни Гарри, ни Джинни здесь видно не было.
Быстро подбежав к одному из сотрудников Департамента, Гермиона спросила его, где проводят осмотр ее друзья. Мракоборец, ничего не сказав, просто указал ей путь рукой и повернулся для того, чтобы продолжить свою работу дальше.
Завернув за угол, молодые люди обнаружили там ползающего на коленях Поттера и еще одного незнакомого бойца.
Гермиона быстро кинула взгляд на Малфоя, который с настороженным видом наблюдал за этой картиной.
Гарри заметил их приближение и сел на корточки. По выражению его лица Гермиона догадалась, что что-то случилось.
- Где Джинни? – резко спросила она, подбежав к другу.
- Она там, - указал трясущейся рукой Гарри на небольшую дырку в земле.
- Где, там? - не очень поняла Гермиона. – Под землей?
- Да, она послала за мной, но, видимо, поскользнулась…
Гермиона заметила прокатанную влажную землю. Гарри прав, Джинни действительно поскользнулась.
- Не пробовал увеличить лаз? – Гермиона не стала задавать лишних вопросов, подводя разговор к самой сути.
В беседу, если это можно было назвать беседой, вмешался Малфой:
- Чем, «Бомбардой»? Посмотри, что с домом. Малейшая детонация и произойдет обвал. Он погребет под собой все, включая и Уизли.
- Умеешь ты поддержать в трудную минуту, - с горечью прошептала Гермиона Малфою.
- Я туда не пролезу, разве что только пробить небольшое отверстие, - Гарри поднялся на ноги и отчаянно посмотрел на вновь прибывших.
- Давайте, я попробую, - Гермиона решительно расстегнула мантию и подала ее слизеринцу.
- Ты уверена, что это хорошая идея? – с сомнением в голосе спросил Драко. – Поттер, Джинни отзывается?
- Нет! – взволнованный голос Гарри срывался на крик.
- Палочка при ней? – Гермиона уже достала свою и сделала шаг к отверстию.
- Да.
- Давно она провалилась?
- Минут пятнадцать, - ответил незнакомый мракоборец.
- Я вниз, держитесь рядом, я буду информировать вас, - Гермиона еще решительней направилась к лазу. – Малфой, не смотри на меня так! – ее пугало его лицо. Он был настолько напряжен, что его шрам светился ярко-красным на фоне бледных щек. – Все равно ни ты, ни Гарри не пролезете. А ты прав, малейшая вибрация и все, ни меня, ни Джинни вы уже не спасете.
Парни понимали, что она права. Гермиона была достаточно стройна, чтобы пролезть в эту дыру. Но неизвестность пугала.
Гарри быстро наколдовал веревку и подал один конец девушке.
- Обвяжись вокруг пояса, мы снаружи подстрахуем тебя.
Гермиона кивнула, взяла протянутый конец и завязала тугой узел на талии.
Видя, что Гарри держит веревку за другой конец, Гермиона подошла к ошарашенному и взволнованному Малфою, взяла его за руку, быстро поцеловала в губы:
- Все будет хорошо, Драко. Помоги мне, - она, глядя ему прямо в глаза, сначала спустила одну, потом вторую ногу в лаз и, еще раз взглянув на друзей, сказала: - Я найду и Джинни, и Белодо. Просто страхуйте меня.
- Удачи, Гермиона, - тихо проговорил Малфой и, держа ее за руки, помог спуститься вниз.

Сырость и затхлость воздуха заставляли жмуриться от запаха. Гермиона прижала прохладную ладонь ко лбу и вытерла выступивший пот. Пока она спускалась, она исцарапала себе все руки и ноги. Кирпичи и камни, сложенные в фундаменте в неправильном строительном порядке делали спуск не только очень сложным, но и болезненным. Осторожно ступая по влажной вязкой земле, Гермиона, освещая себе путь палочкой, осматривала пол подвала. Где-то должна быть Джинни.
Вдруг возле стены она заметила слабое шевеление.
- Кто здесь? – осторожно спросила Гермиона.
- О… Гермиона? – слабый голос подруги заставил Гермиону немного расслабиться. Живая!
- Да, Джинни, как ты сюда попала? – Гермиона осмотрела грязные каменные стены.
- Как-как? Упала! Хотела Гарри дождаться, а ноги соскользнули и БАЦ, я тут…
Девушки разговаривали очень тихо, но каждое их слово отражалось во влажной тишине эхом.
Джинни попыталась встать, но схватившись за выступающий камень, снова села.
- Я, похоже, неплохо головой ударилась. Сколько я здесь пробыла?
- Минут пятнадцать, не больше, не волнуйся. Ты чего сюда вообще лезла? Тонкс сказала, что вы нашли Белодо.
- Да, я послала ей Патронуса, я нашла ее. Вейла где-то в этом подвале. Подожди, голова перестанет болеть, я попробую ее нащупать…
- Как? – Гермиона уставилась на подругу.
- Понимаешь, я интуит, - Джинни прощупала свою голову на наличие травм и посмотрела на Гермиону. – Я чувствую людей по их психоэмоциональному состоянию. Я перелопатила не одну книгу, после того, как узнала, на что я способна. Мне, кстати, это Гарри сказал, а ему, в свою очередь, Тонкс. У меня было время кое-что узнать о себе. И вот я здесь, - Джинни обвела рукой стены подвала и ухмыльнулась. – Я нашла ее.
- Где вейла? – Гермиона огляделась еще раз и заметила узкий проход в темной стене.
- Как раз там, куда ты смотришь. Дай руку.
Гермиона помогла подруге встать.
- Ой, я забыла! – Гермиона подняла палочку и, прошептав заклинание Патронуса, послала сообщение наверх. – Там наши мальчики волнуются…
- Наши? – Джинни удивленно подняла бровь. – Малфой тоже тут?
- А ты думаешь, он пропустит такое представление? Я и ты в грязи рыскаем по подвалу в поисках вейлы!
- Все действительно так?
- Нет, на самом деле он тоже волнуется.
Пока Гермиона говорила, Джинни взяла ее за руку и повела в сторону прохода:
- Пошли. «Наши мальчики» все равно сюда попасть не смогут. Надо завершить начатое.
- Ты уверена, что вейла где-то здесь?
- Уже абсолютно уверена. Она рядом, - уже совсем тихо сказала Джинни и приложила указательный палец к губам.
Гермиона еще раз глянула на светлую точку в потолке, откуда она сюда попала, подумав о Малфое. Ну что же, назад дороги нет.
«Храни нас Мерлин!» - мысленно помолилась Гермиона и шагнула в темный проем.

Тем временем наверху Малфой мерил шагами периметр отведенного для осмотра участка.
- Ты можешь успокоиться и не мельтешить перед глазами? – зло ругнулся Гарри, раздраженно глядя на слизеринца.
- Я тебе мешаю? – холодно ответил вопросом на вопрос Драко, но не остановился.
- Да, мешаешь мне работать!
- Ты называешь работой то, что делают за тебя наши девушки? – ехидно поинтересовался Малфой.
- С каких это пор ты о них говоришь «наши»? – Гарри зло прищурился. – С Джинни-то все понятно, но я думал, что у Гермионы вкус получше…
- Думаю, о вкусах и о моей личной жизни можно будет поговорить в другой раз, Поттер! – парировал слизеринец.
Гарри сильно нервничал. Они получили Патронуса Гермионы, который сообщил им, что с ней и Джинни все в порядке, они начали продвижение по подвалу.
- Я обойду дом, чтобы посмотреть, где возможен еще один вход в подземелье, - Малфой достал из кармана брюк волшебную палочку. Аккуратно сложил свою мантию и мантию Гермионы, положил их на камень и пошел вокруг дома.
Он понимал, что Поттер волнуется за Уизли. Он все понимал. Но его неприкрытая враждебность в такой ситуации усугубляла положение.
Обойдя развалины несколько раз, Малфой не обнаружил ничего похожего на вход в подвал. Правда, с западной стороны он заметил небольшую дверь, которая напоминала вход в чулан. У них в Малфой-Меноре было четыре таких двери, для подземных ходов…
«О, Мерлин! Как же я не догадался сразу!»
- Поттер! – позвал Малфой.
Когда Гарри подбежал с недовольным лицом.
- Что ты орешь?
- Да, уж, Поттер. Твоей мобильности может позавидовать только черепаха. Смотри! – Малфой указал рукой на темную шаткую дверь, которая буквально вросла в кусты жимолости и была практически незаметной. – Видишь дверь?
Он подошел к предполагаемому входу в подвал и дернул кольцо, которое служило ручкой. Дверь заскрипела и подалась.
- Такие ходы волшебники обычно строят для срочной эвакуации в случае опасности. Чем древнее дом, тем больше ходов…
- Это ты со своим домом сравниваешь? – с сомнением спросил Поттер.
- В точку! – кивнул Малфой. – В Малфой-Менор их было четыре. Здесь один, насколько я заметил. Ну, что, заходим?
Малфой распахнул дверь, зажег заклинанием кончик своей волшебной палочки и осветил мрачную дыру подвала. Гарри пришлось наклонить голову, чтобы пройти внутрь. Черные каменные стены были увешаны паутиной, как гирляндами. Но ничего не волновало юношей так, как беспокойство за девушек, которые вполне возможно шаг за шагом приближались к смертельной опасности.

* * *
Сафран медленно поднялась на ноги, как только услышала подозрительный шум, который доносился со стороны потайного входа в подземелье. Правильно, она ведь не думала, что ее будут искать именно в этих развалинах, поэтому не стала маскировать дверь в кустах жимолости.
Распинав крыс, толпящихся у входа, Сафран подняла палочку.
- Так-так-так…. Кто тут у нас?
Опять странное звериное возбуждение охватило все ее существо. Адреналин мощными потоками попадая в кровь, вызывая практически животную ярость. Вейла медленно вышла в длинный темный коридор, от которого вело два хода, в правую и левую сторону. Вдруг Сафран услышала шаги. С двух сторон. Она встала, расставив в стороны руки, готовясь к бою. Она знала, что голодная неделя подкосила ее силы, но их все же хватило бы на короткую битву. В одной руке была палочка, так что подстраховка ей была обеспечена.
Шаги раздавались с одинаковым четким звуком. Словно эти четверо, а их было именно четверо, в этом вейла не сомневалась, договорились идти медленно и тихо.
«Ха-ха! Мне хватит сил отбиться от них. Я же вейла!»
Они появились одновременно. Две девушки, одна из которых определенно была Гермиона Грейнджер, а вторая – рыжая – видимо, Джинни Уизли. Приятный сюрприз ожидал ее и с другой стороны – Гарри Поттер и Драко Малфой встали рядом, в упор глядя, не на вейлу, а на девушек. Какое-то время они оценивали обстановку. Первым сделал шаг Драко Малфой:
- Белодо, я думаю, что тебе следует сдаться! – голос его был тверд и решителен.
- Ты думаешь? Право, я не знаю! – картинные жесты всегда удачно удавались вейле. Вот и в этот раз она устало вздохнула. Но в ту же секунду хищно осклабилась: - Ну, что, мальчики и девочки? Поиграем?!
С этими словами она выбросила в сторону свою правую руку. В это же мгновение на парней посыпались камни, вырванные буквально живьем из старых стен подземелья.

Гермиона и Джинни дернулись, наблюдая за тем, как пыль и битые камни накрывают их мужчин. Девушки переглянулись и с решительным выражением на лицах приготовили палочки.
Начиналась последняя битва. Каждый знал, что кто-то должен будет уступить. И каждый знал, кто именно уступит. Но какой ценой?..

"Расчетное время".

Гермиона с бешеной скоростью просчитывала все варианты действий. В том, что они не среагировали, не было ничего удивительного. В руках вейлы была палочка. Она могла пальнуть в них любым заклинанием, а в узком подвальном проходе избежать атаки не было ни единого шанса. От «Авады» простым «Протего» не увернешься. Оставалось только меньше привлекать к себе внимание и молиться, чтобы с Малфоем и Гарри ничего серьезного не случилось.
«Расчетное время, расчетное время!» – остервенело пульсировало в голове Гермионы.
Тонкс на курсах боевой подготовки рассказывала о пятнадцати секундах расчетного времени. Она говорила, что за этот период необходимо было отразить атаку, чтобы остаться в живых. Если не успел, считай, что тебя уже убили, ты проиграл войну. Гермиона мысленно отсчитывала секунды, когда, примерно на десятой, появилась вспышка ярко-красного цвета, направленная прямо в вейлу. Белодо ловко отразила луч легким взмахом свободной от палочки руки, в то время как самой палочкой продолжала целиться в девушек.
Гермиона знала, что когда юноши вылезут из-под обвала, они все равно не смогут договориться о слаженности действий, потому что только трое из всех, кто участвовал в битве учились специальному языку жестов. Малфой, хоть он и был более хладнокровным, чем Гарри, многих нюансов, касающихся борьбы с вейлами, он не знал. Например такие, как ее практически абсолютная непробиваемость. Спасало только то, что Белодо была вейлой всего лишь на четверть.
В пыли показалось какое-то движение.
- Еще живы? – взвизгнула Белодо.
- Ты думала, что с нами так легко справиться? – послышался хриплый голос Малфоя.
Гермионе на секунду стало легче дышать.
Но расслабляться было нельзя. Никто не успевал ни говорить, ни парировать, только отражать заклятия и всплески мощной магии, вырывающейся из кончиков пальцев Сафран. Красные и оранжевые вспышки перекрестно ударялись в стены, отбивая глину и песок, поднимая пыль, которая оседала на волосах и застилала глаза.
Гермиона старалась прикрыть Джинни от ударов, зная, что подруга очень слаба после падения. Девушки не забывали отвлекать разъярившуюся вейлу от парней, которые только выкарабкались из грязного завала.
Гермиона периодически ловила взгляд серых глаз. Он тоже, похоже, волновался.
Битва разгорелась нешуточная. Малфой выступил вперед, держа в руках палочку. Его волосы были грязными и спутанными. Глаза горели злым стальным блеском, губы плотно сжаты. Он делал такие грациозные взмахи волшебной палочкой, что Гермиона на мгновение залюбовалась. И получила за это удар заклятия в плечо. Горячая кровь хлынула из раны жгучим потоком. Боль раздирала руку, заставляя потерять бдительность. Но Гермиона не сдавалась. Она, подбадриваемая обеспокоенным взглядом Малфоя, продолжала бороться в полную силу. Если бы кто-то увидел эту битву со стороны, ему бы показалось, что пятеро молодых людей совершают какой-то языческий обряд. Или танцуют какой-то очень замысловатый танец.
Сафран скрещивала руки, посылая в разные стороны голубоватые линии своей разрушительной энергии. Ее палочка выдавала смертельные па, целясь и в юношей, и в девушек.
Силы Джинни были на исходе. Гермиона почувствовала это по тому, как девушка навалилась на стену плечом, замахиваясь палочкой для очередной атаки. Ее лицо было бледно, а на лбу выступили мелкие бисеринки пота. Гарри на миг замешкался, увидев, как Джинни устало взмахнула рукой и качнулась. В эту секунду послышался злорадный смех возбужденной Белодо.
- Слабенькая, милочка! – вейла попыталась атаковать девушку, но Гермиона успела закрыть ее своим телом, получив еще один режущий удар по здоровой руке.
Гермиона почувствовала, как из нее медленно вытекают все силы…
И вдруг произошло то, чего никто не ожидал.
Слизеринец, выступив вперед на несколько шагов, выкинул вперед свободную от палочки руку. Из самых кончиков его тонких, но очень сильных пальцев начал медленно вытекать серебристый дымок. Вейла остановила атаку, удивлено глядя на руку Малфоя.
Природу такого свечения объяснить можно было только тем, что кто-то, а в данном случае это, похоже, был Малфой, обладает таким же потенциалом, что и вейла. Значит, он тоже потомок…
О, Мерлин!
Короткий бой закончился ничьей. Временной ничьей. Вейла обескуражено смотрела на приближающегося Малфоя и пыталась храбриться. Но было видно, как дрогнула ее рука.
- Ты тоже…
- Что, я тоже? – ехидно поинтересовался слизеринец.
- Ты из нашего рода!
- Рода вейл? Возможно, - Малфой остановился недалеко от нее и бросил мимолетный взгляд на Гермиону, которая стояла, все так же держа перед собой палочку, но слегка с ошалелым видом. Нет, она, конечно, могла объяснить и его быстрое выздоровление после такой страшной потери крови, и то, что вейла не прикончила его своей силой, а лишь ранила. Но Гермиона не могла и подумать, что Малфой – потомок вейлы.
Хотя, его волосы были так же серебристы, как у Сафран. Его повадки были грациозны и манерны, как у вейл…
Мысли кружились, и голова шла кругом от такого потока. А ведь еще надо было следить за подозрительно притихшей вейлой.
Вдруг Джинни сделала шаг к паре, стоящей в центре импровизированного круга и, вытянув руки по швам, закрыла глаза и сосредоточилась. Гарри смотрел на нее, веря в ее силы интуита. Он понимал, что она знает, что делает.
Белодо на мгновение потеряла бдительность. Она нервно оглянулась в сторону рыжеволосой девушки и как раз в этот момент Гермиона тихо произнесла:
- Инкарцеро! – из воздуха появились веревки, которые сильно стянулись в тугой узел на теле вейлы.
Та беспомощно упала на землю.
Малфой присел на корточки рядом с Белодо и с улыбкой произнес:
- Твоя партия проиграна, милая. Сдавайся.
Все увидели слабое неоновое свечение, исходящее из ее сжатых пальцев. Но она уже никому кроме себя вреда нанести не могла.
- Отродье! – выплюнула из себя Сафран это мерзкое слово. – Ненавижу вас всех! Отродье и предатели!
Гарри подошел к Малфою и положил свою руку на его плечо.
- Все. Теперь с ней разберутся в Министерстве.
Малфой не реагировал. Он какое-то время сверлил ее злобным взглядом, не веря, что все так быстро закончилось. Не зря…

Гермиона чувствовала, как вместе с вытекающей из ее тела кровью уходят силы. Легкий туман стелился перед глазами, но девушка прилагала максимум усилий, чтобы оставаться в вертикальном положении.
Она уже не чувствовала боль, которая на самом деле разрывала ее тело на части. Все рефлексы разом притупились. Рукава набухшие от запекшейся крови отяжелели и тянули вниз.
Она не видела, как Малфой поднялся на ноги и посмотрел на нее. Она не слышала, как друзья позвали ее по имени. Она не слышала противного истеричного смеха вейлы. Гермиона медленно теряла сознание…

- Она теряет кровь! – Малфой вовремя успел подхватить падающую Гермиону на руки.
Он заметил, как по ее боку вниз на землистый пол стекала темно-красная липкая и горячая жидкость. Плечо девушки было ранено. Малфой знал, что, если ему удалось восстановить силы, то Грейнджер может не выжить после режущего удара вейлы.
- Малфой, вынеси ее за пределы подземелья, - произнесла взволнованная Джинни. Она до сих пор сосредотачивалась на эмоциях вейлы.
Гарри подошел к сидевшей в неудобной позе Сафран и одним рывком, ухватив за одно из сплетенных колец веревки, поднял ее на ноги. Мракоборец презрительно посмотрел на нее и, не поворачивая головы, сказал:
- Джинни, не стоит тратить силы на Белодо. Ее просто надо вывести из подземелья, а там нас уже ждут наши коллеги.
- Вы думаете, что сможете меня упечь в Азкабан? – прошипела разъяренная вейла. – Лучше я умру.
- Придет и твое время, дрянь! - сквозь зубы произнес державший на руках бесчувственную Гермиону Малфой.
Вдруг он заметил почти невидимую вспышку голубого цвета. Он какое-то время раздумывал, что делать, но ответ пришел сам собой. Как раз в этот момент, веревки Белодо упали на пол подвала, опаленные и разорванные пальцами вейлы.
Сумасшедшая встала, приготовив вытянутую руку для нападения. Другая ее рука была свободна, палочки в ней не было.
- Ну, что, отродья? Игра продолжается? – ее хохот леденил душу.
Малфой быстро передал бессознательную девушку в руки мракоборцу и резко повернулся, выставив перед собой палочку, страхуясь свободной, но наделенной мощной энергией вейловской магии рукой.
- Поттер, выноси Грейнджер наружу. Выводи Уизли и спасайся сам!
- Нет, Малфой! – Гарри попытался протестовать, но понял, что слизеринец все же прав. Если Гарри останется, то Джинни не сможет вынести Гермиону из подвала, ей не хватит сил после падения. А в одиночку Поттер может не справиться с вейлой.
- Малфой, как же ты? – Поттер обеспокоено обернулся, когда он и Джинни уже были на выходе.
- Ну, у меня ведь есть не только волшебная палочка, Поттер. Так что вываливайся отсюда подобру-поздорову!
- Трусы! – выкрикнула Белодо и выбросила перед собой руку, посылая синее пламя прямо в Драко.
Малфой успел отразить атаку, кинув мимолетный взгляд туда, где за поворотом подземелья скрылся Поттер.
- Что же ты не атаковала тех, кто был безоружен? – ехидно спросил Драко, делая шаг в сторону, увлекая тем самым за собой вейлу.
Они начинали какой-то странный смертельный танец, кружа, глядя друг на друга и хищно улыбаясь. Наверное, Гермиона бы испугалась, видя, какое лицо у ее друга: искаженная злостью гримаса, тонко сжатые губы и ярко-красный шрам на пол лица. Она бы догадалась, что Малфой мстил…
- В последние минуты жизни я бы хотела исполнить начатое «Доминионом» дело, отродье! – прошипела вейла.
- Ты других слов не знаешь? – широко улыбнулся Малфой, отчего его лицо стало еще более жуткое. – Назвала бы меня красавчиком, или милашкой. А то все отродье, да отродье…
- Ты любишь шутить? – все также тихо и напряженно проговорила Белодо.
- О, ты даже не представляешь до какой степени! – Малфой уже сделал полный круг, остановившись в том месте, где начал, вступив в лужицу с красной тягучей кровью Гермионы.
Гнев захлестнул его с новой силой. Но он не атаковал. Он выжидал, давая вейле повод начать первой. Совесть?.. Наверное, он не смог бы атаковать женщину даже мстя ей за кровь… любимой… О, Мерлин!..
- Дрянь! – горько прокричал Малфой и выкинул перед собой руку, посылая в Белодо сноп голубоватых искр. Его полностью поглотила волна боли и страха, настолько неожиданная, что ему стало трудно дышать.
- Ненависть, сладкое чувство! – визгливо хохотнула вейла, отражая нападение и посылая в него поток сильнейшей магии.
Малфой отражал и делал новый выпад. На слова и крики не было ни сил, ни времени. Он страшно хотел все закончить и выйти на поверхность. Или не выйти… Лишь бы только Гермиона осталась жива. Малфой чувствовал, как его покидают последние капли магической силы его предков. Он выставил перед собой палочку, понимая, что мало чем сможет себе помочь, пока Белодо владеет большей мощью.
Вдруг Сафран ошиблась, послав поток не в юношу, а в деревянную балку над его головой. Она моментально загорелась, дымя и потрескивая, словно дрова в камине. За этой балкой принялась гореть следующая, и так, по цепочке, огнем был объят весь потолок подземелья. Густой дым застилал глаза, которые слезились и краснели. Становилось трудно дышать. Даже те деревянные перекрытия, которые были мокрыми, успели высохнуть и загорелись. Все пылало огнем. Вейла испуганно смотрела на Малфоя. Впервые он увидел в ее глазах такое странное выражение.
- Страшно? – крикнул слизеринец. – Хочешь жить!? – он не спрашивал, скорее утверждал.
Сафран не понимала, что происходит. От дыма кружилась голова, а в мозгу колотилась одна единственная мысль: «Не хочу умирать!»
- Я не хочу умирать такой смертью! – жалобно взвизгнула вейла.
- И кто из нас трус? – хрипло отозвался Малфой.
Дым становился все гуще, глаза больше не видели очертаний стен и дверей.
С оглушительным треском обвалилась балка, находящаяся за спиной вейлы, перекрывая пути к отступлению. Сафран вскрикнула. Ее волосы были опалены огненными искрами.
Малфой стоял, все еще держа перед собой палочку. Его мозг просчитывал все возможные варианты спасения. Но оставлять вейлу без суда не хотелось. Он должен был ее либо вытащить, либо погибнуть вместе с ней. Первый вариант казался предпочтительней.
- Иди впереди меня, Белодо!
- Ты убьешь меня! – истерично взвыла вейла.
- Конечно, убью! Мне нравится стрелять женщинам в спину! Иди вперед, я сказал! – терпение Малфоя было не беспредельно.
- Зачем ты меня спасаешь? – Сафран пыталась перекричать гул огня.
- Я не тебя спасаю, а свою душу! До тебя мне дела нет! – крикнул слизеринец и подтолкнул девушку к выходу.
Сразу за их спиной что-то громко затрещало. Посыпались искры, которые обожгли лицо, повернувшегося на шум Малфоя.
Юноша только успел сильнее толкнуть вейлу, когда за их спинами, метрах в двух, обвалился потолок.

* * *
Последнее, что она помнила перед тем, как сознание вернулось к ней, это было испуганное лицо Драко. Он резко повернулся, взглянул на нее и уже делал шаг к ней, когда темнота поглотила Гермиону.
В носу щипало. Дышать становилось все тяжелее.
- Надо перенести ее подальше отсюда, - услышала девушка усталый голос своей близкой подруги.
Картинки произошедшего постепенно восстанавливались, превращаясь в воспоминания. Вот вейла посылает свое первое дьявольское заклятие, по руке Гермионы начинает струиться кровь, но боль не чувствуется, только легкое покалывание в кончиках пальцев. Адреналин. Беспокойство. Эти чувства глушили все рефлексы.
Вот второй удар. Другая рука тяжелеет. А теперь становится больно…
- Где Малфой? – Гермиона не узнала свой голос. Он был слишком слабый и безжизненный.
Ей никто не ответил. Девушка постепенно открыла глаза и повернула голову в ту сторону, откуда она слышала голос подруги.
Джинни сидела на мантии, которая была расстелена на земле. Девушка низко склонила голову, упершись лбом в подогнутые колени.
- Джинни, - хрипло позвала Гермиона.
- Он остался там.
В ушах сильно загудело. Гермиона на секунду закрыла глаза, пытаясь привести мысли в порядок.
- Как… остался? – все тем же хриплым голосом.
- Он отправил нас с Гарри из подвала, взяв вейлу на себя.
- И… что? – Гермиона не могла понять его мотивов. - Откуда, дементор его задери, такое… благородство?
- Ты явно что-то с ним сделала, Гермиона, - горько усмехнулась Джинни и подняла взгляд на подругу.
В этот момент к ним подошел Гарри. Он присел на корточки и положил на плечо Джинни руку.
- Малфой выберется, Гермиона, - его тон не был уверенным, но говорил он твердо. – Не будь он Малфоем…
Девушка не успела услышать фразу до конца. Послышался страшный треск и грохот. Развалины дома Белодо, как будто втянуло под землю, откуда повалил густой черный дым.
В душе Гермионы все оборвалось. Гул в ушах усилился…
- О, Мерлин…
Но тут друзья увидели слабое движение в облаке пепла и сажи. Длинная черная фигура что-то тянула на себе, припадая на одну ногу. Пройдя метра три, фигура рухнула на землю, перекатилась на спину и закинула грязные руки за голову. Малфой, а в том, что это был именно он, никто не сомневался, словно прилег отдохнуть.
Гермиона слабо улыбнулась. Гарри Поттер опять оказался прав. Оставалось только надеяться, что все будет хорошо.

Посетитель.

Рон шел по длинным светлым коридорам закрытой секции, сильно нервничая перед встречей с давней подругой. С бывшей девушкой, в конце концов.
Разговор с Гарри не шел из его головы. Невилл встал на сторону врага. Невероятно! Малфой закрыл собой Поттера. Еще более невероятно! Гермиона влюблена в Малфоя. Это уже ни в какие рамки…
Остановившись напротив белой двери, Рон задумался. Целитель, как там его, Максимус разрешил посетить «мисс Грейнджер только в том случае, если мистер Уизли не будет нервировать истощенную девушку». Рон фыркнул. Педант, нюхлер его зацелуй!
Уизли тихонько постучался. В ответ он услышал слабое «войдите» и сделал шаг через порог просторной палаты.
Весь периметр помещения был обставлен цветами. Рону захотелось чихнуть, аллергия на цветочную пыльцу мучила его с детства. Сейчас же он еле сдерживался, чтобы не съязвить что-нибудь по этому поводу. Он не дарил Гермионе цветов, зато она отыгрывалась за все месяцы его патологического невнимания вот таким вот странным, но очень неприятным образом.
- О, Рон! Как же я рада тебя видеть! – Гермиона полулежала на большой подушке.
Она отложила толстую книгу, которую читала и протянула руки к нему, приглашая подойти и обнять ее.
Рон отметил, что Гермиона сильно похудела, побледнела, но стала намного более женственной, чем раньше. Неужели любовь к этому слизняку Малфою может сделать такое с простой девушкой? Врядли. Тут что-то другое.
- Ну, как ты? – голос Рона был не слишком уверенным. – Гарри говорил, что ты потеряла много крови.
- Ничего, все в порядке, - Гермиона небрежно махнула рукой, и в этом жесте Рон заметил что-то новое, легкое, аристократичное. Наверное, все-таки Малфой повлиял на нее. – Мне очень помогают зелья, которые мне привозит… один знакомый.
Гермиона слегка замялась, а на щеках проступил едва заметный румянец.
- Знакомый? – Рон прищурился. Он-то знал, что это за знакомый. Только Гарри просил не признаваться в том, что Рону все рассказали про Малфоя.
- Да, но давай об этом позже? – в глазах девушки промелькнуло что-то похожее на мольбу. Она явно не хотела рассказывать Рону о своих приключениях со «слизеринским хорьком». Рона передернуло.
- Хорошо, - сдержанно ответил он, - тогда о чем поговорим? О том, как вы накрыли террористическую организацию?
- Нет, тебе наверняка Гарри и Джинни все рассказали. Лучше расскажи, как ты там в Ирландии? Мне говорили, что в вашем Министерстве есть целый военизированный отряд вейл, это правда?
- О, да, Гермиона, они настоящие бойцы! – Рон было расхорохорился, но тут же осекся, увидев застывшее выражение лица подруги. – Ну, я имею в виду настоящих вейл. Они не такие, как эта Белодо.
- Ты видел ее? – Гермиона немного привстала. – Она что-нибудь говорила?
Рон, специализировавшийся на боевых заклинаниях в мирное время, имел доступ ко всем делам, расследовавшимся в Департаменте мракоборцев.
- Да, что она скажет? Шипит, рычит, как зверь… Я готовлю документы для ее отправки в Голоум.
- В Голоум? – удивилась Гермиона.
- Это специальная тюрьма для вейл, эльфов и ирландских гоблинов. Она находится в Атлантическом океане…
- Я знаю, что такое Голоум, Рон! – прервала объяснения юноши Гермиона. Она уже сидела на кровати и раздраженно сверлила его взглядом. – Почему Министерство позволяет экстрадицию, если она совершила злодеяния на нашей территории?!
Рон пораженно смотрел на девушку. Такая умная, а такая несообразительная!
- Гермиона! Ее в Азкабане не удержат, если ты это хотела услышать. Вейлы по своей природе разрушительницы, а в этой мощи на целый отряд хватило бы, неужели ты не понимаешь? – Рон, конечно, пытался сдерживаться, но все-таки тон его разговора несколько повысился, отчего он почувствовал себя виноватым.
Гермиона поникла:
- Да все я понимаю, просто… обидно, что пришлось такое пережить из-за нее, а ее переправят в другую страну.
- Но судить-то ее будут здесь, - Рон присел на краешек кровати подруги и положил руки ей на плечи. – Давай, Гермиона, приляг, а то придет этот ваш Максимус, да влупит мне Авадой за то, что тебя нервирую.
- Прям уж Авадой, Рон, не смеши! – снисходительно улыбнулась Гермиона.
На душе у парня немного полегчало. Он соскучился по этой кривоватой улыбке, которой Гермиона одаривала его, словно делая одолжение. Он даже соскучился по ее вечным нападкам, от которых, в конце концов, буквально сбежал в другую страну, чувствуя себя абсолютным ничтожеством.
Немного подумав, Рон все же решил начать тот разговор, за которым он сюда пришел.
- Гермиона, ты прости, но мне надо кое-что у тебя узнать. - Он видел, как девушка напряглась. Подруга внимательно наблюдала за бурей эмоций, отражающихся на его веснушчатом лице. – Понимаешь, Гарри кое-что мне рассказал…
- Ага, что же это кое-что? – Гермиона прищурилась. Конечно же, она догадалась, а как же иначе?
- Я об этом…
- Ты о Малфое? – опять этот снисходительный тон, от которого у Рона теперь возникали неприятный ассоциации.
- Послушай, Гермиона, - Рон взял девушку за руку, глубоко вздохнул, заглянул ей в глаза и начал: - Я не хочу, чтобы ты меня перебивала. Я знаю, для тебя я всегда буду только недалеким добрым Роном, и я ничего не могу с этим поделать… - Рон поднял руку, жестом показывая Гермионе, что он не закончил, потому что она уже было дернулась чтобы что-то возразить: - Я хочу, чтобы ты знала, как я скучал по тебе…
Гермиона дернулась удивленная такой неожиданной решительностью своего друга. Но промолчала, вглядываясь в его лицо. Тем временем Рон продолжал:
- Я скучал по тебе, Гермиона. Мне тоже было плохо, не меньше твоего, поверь мне.
Видя, что подруга уже начинает прищуриваться в сомнительном взгляде, Рон поспешно добавил:
- Я бы не смог здесь работать, понимаешь ты или нет?
- Рон, я все понимаю, - плечи Гермионы опустились. Она знала, что когда-нибудь он в этом признается. В первую очередь (и не только) самому себе. – Тебе всегда было тяжело находиться в тени Гарри…
- Да! – неожиданно подскочил Рон, совсем не обрадованный ее проницательностью и понятливостью. – Ты всегда была лучшей ученицей, Гарри так вообще национальный герой, Джинни его будущая жена. Мне места нет на вашем празднике жизни. Мне здесь нет места!

* * *
Гермиона знала, что труднее всего в этой истории будет именно Рону. Это он со своей эмоциональностью и практически полным отсутствием рассудительности может испортить весь ход разговора. Это он не захочет принять факт существования отношений между Гермионой и слизеринцем.
Когда он вошел, Гермионе на секунду показалось, что это помолодевший Билл решил ее навестить. Длинные волнистые волосы свободно спадали на широкие плечи, на которых вместо мантии был небрежно накинут длинный кожаный плащ с рисунком дракона на груди. Рон изменился за несколько месяцев пребывания в Ирландии практически до неузнаваемости – стал красивым, более уверенным в себе, без нервного блеска в глазах, который, казалось, навечно поселился в нем после войны в Хогвартсе. И только знакомое виноватое выражение лица выдавало друга с головой. Рон волновался, не знал, как начать разговор. А может он видел Драко, выходящего из больницы?..
Когда Рон присел на краешек кровати, в сердце девушки что-то очень кротко зашевелилось, в конце концов, она когда-то была по-своему влюблена в него. Гермиона понимала, что это просто остаточное явление после всего того, что между ними было, но ведь она соскучилась по нему по-настоящему.
Несвязный монолог Рона немного раздражал Гермиону. Он говорит, что знает, как ей было обидно, как ей было плохо. Нет, не знает. Он не мог этого знать. Он уже однажды оставил ее в беде. Где гарантия, что он не повторит?
Малфой в этом случае казался намного более надежным, особенно в свете последних событий.
Малфой…
Гермиона слегка тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение. Еще каких-то полчаса назад, Драко нежно касался ее щеки и говорил о том, как все будет хорошо, когда она поправится. Вот Драко умел быть надежным. Причем во всем.
- Гермиона! Ты слушаешь меня или нет? – Рон наклонил голову, заглядывая в ее затуманенные глаза. Его лица выглядело встревоженным. – Я тут распинаюсь о том, как мне жаль, что я тебя бросил, а ты мечтаешь о чем-то…
- А зачем тебе распинаться? – окончательно разозлилась Гермиона. Она вложила в свой голос весь гнев, на который была способна в своем состоянии. – Зачем тебе вообще что-то мне говорить? Ты бросил меня, ничего не сказав, так давно, что я и забыла, как это – злиться на тебя. Зачем тратить силы на то, что уже не вернуть? Ты хочешь, чтобы я тебя простила? – Гермиона с вызовом взглянула в его голубые глаза.
- Да… - неуверенно произнес Рон.
- Ну, так я тебя простила. И давай больше не будем об этом, хорошо? – Гермиона устало откинулась на подушки. Ее бледная рука прошлась по влажному лбу. – Я почему-то слишком быстро задыхаюсь. Дра… Малфой говорит, что его зелье поможет мне восстановиться уже через месяц. Максимус в шоке от того, что я вообще жива осталась…
Гермиона говорила это просто так. Рон должен привыкнуть к мысли о том, что Гермиона теперь со слизеринцем. Она, правда, сама еще в это слабо верила.
- Рон, тебе говорили про Невилла? – девушка продолжала задавать вопросы, только чтобы отвести разговор в безопасное русло.
- Да, говорил. Я даже не в шоке. Я в полном улете. А ты слышала про Луну?
- Нет, - Гермиона подняла на друга взгляд. Он уже был не таким виноватым. «Слава Мерлину!» - А что с Луной?
Ей действительно мало рассказывали. Джинни появлялась нечасто, примерно через день. На ней теперь была вся дознавательная работа, связанная с делом «поджигателей». Ее способности интуита высоко ценились в мракоборческом Департаменте. Они работали лучше, чем магловский детектор лжи. Гарри постоянно был на допросах в Азкабане, где держали Белодо. Но чаще всех в больнице появлялся Малфой. Он приходил к Гермионе по два раза в день. Драко просто садился рядом с ней, откидывал с ее вечно мокрого лба – следствие страшной потери крови и ее долгого восполнения - прилипшую прядь каштановых волос и рассказывал о чем-нибудь отвлеченном. Иногда передавал приветы от преподавателей-коллег из Хогвартса, от студентов, которые скучали по урокам Защиты. А чаще всего Малфой просто смотрел на подругу, которая либо отвечала ему тем же, либо читала какие-нибудь принесенные им из библиотеки книги.
- Эй, Гермиона, я вообще-то с тобой разговариваю, - Рон еще пристальней вгляделся в лицо подруги. – Ты постоянно где-то витаешь. Я понимаю, Малфой занимает все твои мысли, но мы говорили о Луне.
- Да, я помню, прости, я в последнее время слишком рассеянная. Так что там с ней? – Гермионе не пришлось играть, она и правда была обеспокоена судьбой Луны Лавгуд.
- Она по-прежнему в Новой Зеландии. Оказывается, Невилл сказал Криви и Белодо, что устранил ее, но просто стер ее память.
- Конечно, они же встречались. Он бы не убил ее.
- Ты уверена? – Рон с сомнением посмотрел на девушку.
Гермионе не стоило и труда спроецировать свои с Драко отношения на отношения Невилла и Луны. Хотя…
- Не очень, - тихо ответила Гермиона. – Но я рада, что, по крайней мере, Луна жива. Чего не скажешь о Невилле.
- Ты это о чем? – Уизли насторожился. Вроде Долгопупс жив, не совсем здоров, правда, но все-таки.
- А о том, что, когда Джинни последний раз его навещала, она пришла в мою палату и сказала, что Невилл отказывается восстанавливаться.
- Как это? – не совсем понял Рон.
- А так, что он не живет, а существует, понимаешь? Он не хочет жить, после всего того, что он сделал.
- А что он такого сделал?! – Рон даже вскочил. Видимо, он никак не мог взять в толк, что все, чем занимался их друг, было не только незаконным, но и попросту откровенным терроризмом. – Ну, истребляли они этих пожирательских придурков, типа Гойла, ну и что? Ну, хотел он Малфоя прикончить, и что?..
Рон осекся.
В ушах Гермионы что-то очень больно застучало. Она сцепила пальцы на краешке своего одеяла, чтобы попытаться унять подступающий к горлу гнев.
- Как ты можешь так говорить? Ты же мой друг…
Она не могла ничего произнести, чтобы это не звучало, словно змеиное шипение. На ее белых щеках проступили красные пятна, делая выражение лица бессознательно сумасшедшим.
- А что я такого сказал? – почти виновато пожал плечами Рон. – Лично я бы не очень расстроился, если бы этот хорек сгинул куда-нибудь.
- За что ты его так ненавидишь? – Гермиона знала ответ на этот вопрос. Она тоже врядли сказала бы что-то вразумительное, но ее убивало отношение Рона к ЕЕ чувствам, раз уже он был в курсе.
- Поверь, подруга, ненавидеть куда как легче, чем любить! Тем более слизеринца! – ожесточился Рон, глядя в ее лицо.
- Кто бы говорил! Не ты ли слюни пускал каждый раз, когда мимо тебя проплывала какая-нибудь вейла? – голос Гермионы становился хриплым, ей уже было тяжело дышать. Но девушку коробило, что ее давний, такой любимый, такой родной друг отказывался принять факты такими, какие они есть. – А теперь одна из таких «бойцов» чуть не оторвала мне руки, чуть не убила Гарри и Джинни, просто так, просто, чтобы отомстить! Только за что мстить? Кому, дементор бы ее побрал!?
- Ты говоришь о гипотетических вейлах, с которыми ты не встречалась, а Белодо даже не вейла, она просто потомок. А вот Малфой – это Малфой. Сын Люциуса Малфоя, Нарциссы Малфой, сестра которой пытала тебя заклятием Круциатус в гостином холле Малфой-Менор! Тебе это о чем говорит? – Рон так близко приблизился к лицу Гермионы, что его губы едва не касались ее носа, а горячее дыхание жгло кожу.
Гермиона пыталась откинуться глубже на подушки, только чтобы не чувствовать его родной запах, по которому она соскучилась. Запах пряностей и тепла…
Ее голова закружилась в тот момент, когда взгляд синих глаз опустился на ее губы.
- Гермиона, я так соскучился, прости меня, пожалуйста, - шептал он.
- Рон, не надо, прошу тебя, - отвечала она.

- Я не помешал? – приглушенный, чуть звенящий голос заставил Гермиону вздрогнуть. Она почувствовала, как от ее лица быстро отливает кровь. В глазах потемнело, и девушка ощутила такую слабость, что ей показалось, что она теряет сознание. В висках больно застучал пульс. Гермиона заставила себя взглянуть туда, откуда только что прозвучал голос.
В дверях, прислонясь к косяку, стоял Драко Малфой. Его лицо почти ничего не выражало, только было бледнее обычного. То, что он обозлен, Гермиона поняла по чуть приподнятой верхней губе, которая складывала его рот в презрительную ухмылку «а-ля Малфой».
- Боюсь, ты всегда появляешься не вовремя, Малфой, - возбужденно бросил Рон.
Он какое-то время смотрел на слизеринца, и в палате повисла гнетущая тишина, которая давила на мозг Гермионе с такой силой, что ей хотелось закричать. Вместо этого девушка прижала ладони к своему лицу и тяжело вздохнула.
- Рон, уйди, я прошу тебя… Уйди…
Уизли повернулся к ней, окинув подругу взглядом полным боли и негодования, но все же ушел. Просто молча вышел из палаты, задев плечом Малфоя, до сих пор стоявшего в дверях.
- Прости… - тихо прошептала сквозь пальцы Гермиона.
- Ну, что же… Это многое объясняет, Грейнджер, - тон, с которым Малфой произнес ее фамилию полоснул по сердцу, словно бритва. Гермиона дернулась, но глаз не подняла. Ей было слишком плохо. Драко тем временем сделал шаг вперед, закрыл за собой дверь и посмотрел на девушку, которая сжалась на кровати в комок, пряча лицо.
- Не говори так, - прохрипела она.
- У него ведь нет шрама? – тот же звон, режущий душу на тонкие полосы. – Он вполне здоров, пылает к тебе недвусмысленными чувствами, довольно симпатичен и… не слизеринец, не Малфой, ведь так?
- Не говори так, - повторила совсем ослабевшая Гермиона.
- Прости, дорогая, я действительно лучше замолчу.
Малфой резко развернулся и двинулся к выходу. В дверях он остановился и кинул взгляд на нее. Ничего так и не сказав, он вышел, негромко прикрыв за собой дверь.

В груди Гермионы что-то оборвалось, когда закрылась белая палатная дверь. Малфой унес с собой не только свой запах, но и весь воздух. Девушка боролась с удушьем, которое не давало успокоиться, сеяло панику, заставляло рыдать. Удушье, вызванное несправедливостью ситуации в дуэте с отчаянным страхом потерять того, без кого она больше не могла…

Малфой угрюмо брел по Косой аллее. Он не обращал внимания на то, что колючий дождь бил его по лицу. Он не обращал внимания на то, что нес в руке маленький букет гвоздик, любимых цветов Гермионы. Он ни на что не обращал внимания. Перед его глазами навязчиво возникала картинка, увиденная им несколько минут назад.
Склонившийся над Грейнджер Уизли тяжело дышал, прикасаясь к ней губами…
Колени Малфоя подогнулись. Ему стоило колоссальных усилий не упасть, выстоять против сокрушающей боли, рвущей душу и тело. Боль была настолько осязаема, что хотелось орать.
«Возьми себя в руки, Малфой! Ты Малфой! Ты слизеринец, в конце концов!» - как молитву повторял про себя Драко.
Он продолжил свой путь, пробиваясь сквозь пелену отчаяния, застилавшую глаза. Он так ее любил, он так хотел, чтобы она была с ним. Он впервые понял, что значит быть любимым…
Он все потерял. Картинка. Плавно всплывающая, закаляющая его душу в сталь.
Уизли, склонившийся над Гермионой…

Время вспять.

Гермиона проверяла последнюю самостоятельную работу по своему предмету у студентов пятого курса. Она делала пометки на полях свитков автоматически, зная, что ученики хорошо усвоили курс по Непростительным заклинаниям на первом, вводном этапе. В камине мягко горел огонь, бросая красные отсветы на витражное окно кабинета. В своей комнате Гермиона старалась бывать как можно реже. Слишком тяжело ей было находиться там, где совсем недавно она нежилась в объятиях того, кого так сильно… любила. Будь тысячу раз проклята эта любовь! Рука девушки дернулась, и капля чернил расплылась по первому слову первого вопроса самостоятельной. Легким взмахом волшебной палочки Гермиона удалила кляксу и отложила свиток, предварительно поставив «В» на нижнем крае пергамента.
Устало потерев лицо руками, Гермиона откинулась в высоком кресле. Предплечья ее жутко болели. Шрамы постоянно жгло под слоем одежды и единственное, что ее спасало от постоянного кровотечения, это были остатки мази, которые когда-то делал для нее Драко Малфой. Правда, недавно Джинни принесла ей еще одну баночку с мазью, взявшейся неизвестно откуда. Хотя, почему неизвестно? Наверняка Малфой поддерживал общение с Джинни и Гарри хотя бы потому, что в деле «поджигателей» он выступает главным свидетелем обвинения против преступлений Сафран Белодо. Может на одном из допросов он и передал ей лекарство. И больше ничего не передал…(хнык)
Джинни тогда виновато посмотрела Гермионе в глаза, ничего не сказала, только слегка приобняла за плечи.
Прошел почти месяц с тех пор, как Малфой последний раз посетил ее в больнице Св. Мунго. Больше она его не видела. Даже в Школе. Драко никогда не выходил из подземелий, не пытался связаться с ней, ничего не спрашивал и не узнавал. Может он где-то в глубине своей малфоевской души и волновался за нее, но не более. Студенты, особенно слизеринцы, как всегда бросали на нее любопытные, а порой и настороженные взгляды, но молчали, понимая бестактность крутившегося в их головах вопроса. Тем более профессор Грейнджер вернулась из длительного больничного отпуска очень изменившейся: похудевшей, практически истощенной; бледной, почти серой; с большими синими кругами под остекленевшими глазами. Видок у преподавателя Защиты от Темных искусств был еще тот – врагу не пожелаешь. Но Гермионе не хватало сил что-то с собой делать. Она могла себе позволить легкий макияж по утрам, теплый душ два раза в день и сон - единственное спасение от угнетающей депрессии.
Все чувства притупились. Гермиона слабо реагировала на происходящее вне стен ее кабинета. После того, как Гермиона перестала встречать Малфоя в Большом зале на завтраках, она вообще перестала выходить туда. Единственным местом, где она могла немного расслабиться, был дом Хагрида, где ее всегда ждала бутылочка сливочного пива, большая кружка вкусного горячего чая и сухие пряники, собственноручно изготовленные великаном по такому поводу, как гости. Хагрид всегда рассказывал что-то о Гарри, о том, что он слышал, когда гостил в Шармбатоне у мадам Максим или просто анекдоты. Милое, спокойное времяпрепровождение, если не учитывать постоянное тянущее чувство в груди, чаще всего переходящее в тупую опоясывающую душу боль. Мрачно…
Еще раз потерев лицо ладонями, странная, кстати, привычка, перенятая от Драко во времена их отношений, Гермиона поднялась из-за рабочего стола. Как раз в этот момент в дверь ее кабинета тихо постучали. Сердце девушки прыгнуло в груди, сделав невероятный кульбит, в надежде на то, что пришел тот самый долгожданный посетитель. Но нет. Дверь приоткрылась и в свете коридорных факелов возникла высокая худощавая фигура профессора Макгонагалл.
- Мисс Грейнджер, можно? – она осторожно переступила порог и остановилась в ожидании приглашения.
- Конечно, Директор. Входите, - вежливо ответила Гермиона и указала на кресло, стоявшее напротив учительского стола, приглашая присесть. Если Директор пришла сама, значит, что-то произошло.
- Мисс Грейнджер…
- Простите, Директор, можно просто Гермиона? - удивившись собственной смелости, попросила девушка.
- Само собой, милая Гермиона, тогда и ты зови меня просто «профессор», хорошо?
Гермиона молча кивнула и слегка улыбнулась. Она очень уважала, если не сказать больше, эту странную строгую, но очень мудрую и добрую женщину.
- Гермиона, - начала Макгонагалл, глядя прямо в глаза девушке, - я хотела спросить у тебя, что произошло за последний месяц с вами и мистером Малфоем? Я понимаю, это не мое дело, - быстро вставила профессор, видя округлившиеся стеклянные глаза Гермионы, - но сейчас очень важно понять, что послужило причиной тому, что Малфой бросает свой пост преподавателя и декана факультета, пишет рапорт об увольнении и собирается в данный момент уезжать…
В груди у Гермионы что-то больно кольнуло. Как это он собирается уезжать?
- Он что-нибудь вам сказал? – хрипло произнесла девушка.
- Он только сказал, что он ошибся, когда выбрал это место работы. Он сказал, что «не потянет», кажется именно так.
- «Не потянет»? Он совсем с ума сошел… - Гермиона тяжело опустилась в кресло, лихорадочно соображая, что предпринять.
- Гермиона, что произошло? – Макгонагалл немного наклонилась и попыталась заглянуть в глаза Гермионе.
- Это личное, простите…
- Настолько личное личным не бывает, милая моя, - в тоне, каким эту фразу сказала Директор звучала такая суровость, от которой хотелось спрятаться. – Личное – это, когда погуляли, разошлись и забыли. А когда все бросают и уходят – это уже черт знает что. Не в обиду, Гермиона, но Малфой кажется немного… подавленным.
- Немного подавленным? Скорее раздавленным…
- Все так серьезно? – тихий голос сменил интонацию на более мягкую.
- К сожалению да. Но что самое противное, это то, что он даже не пытался со мной поговорить.
Гермиона заметила краем глаза, как по лицу профессора промелькнула легкая усмешка. Она покачала головой:
- Девочка, ты хоть понимаешь, о ком ты говоришь? – «девочка» даже не заметила, как на лице директрисы появилась слабая, но хорошо угадываемая ласковая улыбка. Гермиона подняла голову и в замешательстве посмотрела на собеседницу, очень туго соображая, к чему она клонит. – Ты говоришь о Малфое. О молодом человеке, с которым, как мне известно, у тебя были весьма и весьма натянутые отношения, если не сказать больше – у тебя с ним не было никаких отношений, кроме неприкрытой вражды. И вот по прошествии нескольких лет, когда самое страшное осталось позади, вы находите друг друга. Нечаянно находите, неожиданно. Вы не знаете, что с этим делать, правда? Гермиона, вы пустили то, что между вами возникло на самотек?
Гермиона поражалась проницательности сидевшей перед ней женщины. Они старались спрятать от всех то, что у них было – это правда; они действительно все пустили на самотек…
- Вот видишь? Ты женщина, Гермиона. Ты более… податлива, что ли. Ты сможешь адаптироваться и принять все, что ниспошлет тебе судьба, как ты приняла бой вместе с друзьями, как ты сделала выбор для своих родителей. Ты сильная, волевая, надежная и до безумия верная. Малфой тоже силен. Силен настолько, насколько не был силен его отец – бравый слизеринец, от одного взгляда которого трепетало полшколы в его время. Драко же, в отличие от своего отца, смог переступить через свои принципы чистоты крови, борясь на нашей стороне три года назад…
- Вы знали это? – тихо спросила Гермиона. – То, что Драко в Большом зале боролся на нашей стороне?
- Это знали все, просто умалчивали, дабы не выставлять его этаким героем. Он просто человек, имеющий каплю здравого смысла.
- Я ему никто, профессор, я не смогу его остановить. Я пыталась говорить с ним, он не отвечал на мои послания, возвращал записки, - неожиданно начала совершенно поникшая девушка, резко перескакивая на другую тему. – Я никто…
- Гермиона, если бы ты была для него «никем», поверь, он бы сейчас вещи не собирал, - спокойно констатировала факт Макгонагалл.
- Можно вопрос? – Гермиона встала с кресла и, в упор глядя на директора, отошла к окну. – Почему вы уверенны, что я смогу его остановить? Почему вас вообще так волнует судьба Драко Малфоя?
- Это уже два вопроса, - все также спокойно ответила Макгонагалл, поднимаясь из своего кресла и направляясь к выходу. – Во-первых, я знаю, нет, я абсолютно уверена, что ты сможешь его остановить. Не будь ты Гермионой Грейнджер, тем более ты сильно заинтересована в этом, я права? – профессор получила в ответ молчаливый кивок и продолжила: - А во-вторых, я не привыкла разбрасываться ценными кадрами, моя милая. Учти, лучшего преподавателя Зельеварения, чем молодой мистер Малфой, в Хогвартсе, со времен Северуса Снейпа не было. Всего доброго.
Она просто вышла из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь. Минерва Макгонагалл дала задачу не по силам – это факт. Сил у Гермионы на споры с Малфоем не было. Но желание увидеть его хотя бы одним глазком, почувствовать его хотя бы кончиком пальца сводило с ума.
Собрав в кулак последние остатки воли, Гермиона, мимолетом взглянув на себя в отражение витражного стекла, решительно вышла из кабинета.

* * *
Страшный месяц. До боли невыносимое тянущееся время, рвущее мозг и душу напополам, взывая к крику, к вою. Стакан за стаканом. Пальцы в волосах. Жгущий шрам. Разбитое на мелкие осколки сердце. Боль. Адская, непереносимая. Такая, какую он не испытывал никогда, за свои двадцать один год.
Он знал, она не предавала его. Она не поддавалась тому искушению, которым была пропитана атмосфера маленького помещения палаты больницы Св. Мунго. Она не дышала прерывисто, тяжело, как дышал Уизли, приближаясь к лицу той, которая не предавала…
Он все знал. Но почему же было так сложно просто сказать ей об этом? Почему было сложно просто посмотреть в ее дивные карие глаза и забыть все то, что он видел?
Ответ приходил сам собой. «Малфои не прогибаются перед обстоятельствами», - говорил ему отец.
Малфои последние несколько лет только и делали, что прогибались. Темный лорд, Пожиратели, битва, Визенгамот и, наконец, Азкабан и племя Ашанов.
«Малфои не унижаются перед теми, кто не достоин», - говорила мать.
А что в ее понятие входило «не унижаться»? Это означало не трусить. А Драко Малфой был трусом. Самым настоящим, самым отъявленным трусом. И ничего, что он закрыл собой слабую беззащитную девушку во время атаки сумасшедшей террористки. Ничего, что он закрыл собой Поттера в узком проходе подвала Белодо. Ничего, что он пошел на подвиги ради спасения собственной души. Малфой все равно оставался трусом, не способным взглянуть правде в глаза, которая заключалась в том, что все преграды, воздвигаемые им самим на пути к свободе, рушились от его же прикосновений. Но что было в его свободе? Долгожданное одиночество? И в который раз мозг взрывался от навязчивого вопроса – а нужна ли ему такая свобода?..

Стук в дверь, заставил Малфоя, складывающего последний набор учебников по ядам, вздрогнуть так, что несколько фолиантов упали на пол и раскрылись. Судя по тишине, за дверью ждали приглашения. Ошиблись, верно, он никого не приглашал и не собирался в ближайшее время. По крайней мере, пока не покинет стены Школы.
- Драко, это я, Гермиона, открой, пожалуйста…
Осторожный тихий голос ударил по нервам, как молот по ашанскому гонгу. Это Гермиона… Слова застряли в горле, не давая воспроизвести страшную отповедь, которая крутилась в его голове со страшной скоростью.
Тем временем:
- Малфой, я применю магию. Ты меня знаешь, - решительность в голосе заставила бы его улыбнуться, если бы ему не было так горько. Драко по привычке плотнее сжал в ладони палочку, правда, не направляя ее на невидимую «угрозу».
Послышался тихий щелчок, появилась маленькая, но яркая вспышка и дверь медленно открылась.
В кабинет осторожно вошла она. Девушка, которая навсегда лишила его способности здраво мыслить. Девушка, которая навсегда лишила его свободно дышать.
- Уйди, Грейнджер – Малфой сам поразился хриплости и замогильности собственного голоса.
- Не дождешься, парень, я сюда не сопли распускать пришла, - несколько грубовато ответила девушка.
Драко заметил шальной блеск в ее стеклянных глазах. Стеклянных от невыплаканных слез. Ее бледность пугала. Она слегка подергивала правой рукой. То самой, где шрам от удара вейлы был глубже и грубее. Ей было до сих пор больно.
В груди юноши что-то мощно ухнуло и перевернулось. Он видел, как Гермиону покачивает от усталости. Ведь она не может восстановиться после такого ранения также быстро, как он. Тем более в такой ситуации, которая сложилась между ними…
- Я не собираюсь отвечать на твои колкости, Грейнджер. Лучше уйди, у меня нет времени на лирику.
Малфой встал и повернулся к девушке спиной, всем видом показывая, как ему неприятна эта встреча. Не приятна и не нужна.
- Драко, - голос Гермионы, произносящей его имя с такой нежностью треснул, как тонкая хрустальная стенка бокала. – Я не могу так…
Комок в горле Малфоя застрял, отключая возможность ответить ей грубее, чем вышло:
- Как ты не можешь?
- Так, как получилось у нас…
- А как получилось? – Малфоя удивляла та пафосность, с которой начинался их разговор, и которая потом куда-то делась, преобразовавшись в легкий поток тоски и боли. Он не мог говорить, он мог только чувствовать.
- Я не виновата, пойми. Ты все не так понял…
Малфой медленно повернулся к ней, пытаясь состряпать на лице выражение глубокого презрения. Видно, что-то пошло не так, раз в ее глазах в ответ загорелся маленький огонек надежды.
- Я ничего не должен понимать, Грейнджер. Я все видел и слышал. - «Глупец! Что ты несешь!? Ты же все знаешь!» - А теперь я прошу тебя уйти и дать мне собрать свои вещи.
- Ты никуда не поедешь, Драко.
- Откуда такие выводы? – ехидно поинтересовался он.
- Ты не закончил свое дело по вызволению матери из Азкабана, - было видно, как Гермиона цеплялась за последнюю возможность его остановить.
Что-то, наверное, его выдержка и воля, покинуло Малфоя. Он тяжело опустился в свое большое кожаное кресло, понимая, что не в силах противиться ее нежному ласковому голосу. Ее надежде и вере в то, что все будет хорошо. Что его свобода и есть ОНА…
- Я… Мне сложно, понимаешь? – начал он все тем же хриплым голосом, от которого Гермиона поежилась. Она сделала шаг в кабинет, видимо, почувствовав, что все еще может быть…

* * *
Гермиона прошла два шага в темном запыленном кабинете Малфоя и аккуратно присела на краешек резного стульчика, стоявшего в углу помещения.
Она ловила своим уставшим взглядом все выражения его лица, сменяющиеся со скоростью мысли. В который раз она поймала себя на мысли, что Драко может перед кем угодно бравировать своей выдержкой и благоразумием, но ее, Гермиону, он провести никогда не мог. Он был для нее открытым. Особенно после нескольких недель проведенных вместе…
Он говорил, запинаясь, покашливая, словно ему не хватало воздуха. Как тогда ей…
- Мне сложно понимаешь? – он смотрел на Гермиону такими глазами, что хотелось подойти и обнять его. Сказать что-нибудь ласковое. Но ее останавливал тон его голоса. Бесцветный, почти безжизненный. Страшный… Она слушала дальше. – Сложно привыкнуть к тому, что ты и я… что мы с тобой могли быть вместе. Все казалось призрачным, волшебным… Но в один прекрасный день все рухнуло. Не ты виновата, нет. Даже не Уизли. Он всего лишь человек, мужчина, в конце концов. Может быть, во всем виноват только я?
Столько мольбы, столько вопроса в его голосе. Как это вынести?..
- Тебе не в чем себя винить. Так получилось, - это все, что она могла ответить сейчас, в данный момент.
- Правильно, не в чем. Тогда почему у нас нет возможности повернуть время вспять? Я бы все отдал за тот миг, когда получил письмо с приглашением от Макгонагалл! – столько жара, столько страсти. Откуда все это?.. – Я бы тогда не пришел бы сюда, я бы не встретил тебя. Может я бы не…
- Что? – слова, произнесенные Малфоем, резали слух Гермионы настолько сильно, что она едва подавляла в себе желание закрыть ладонями уши. Чтобы хоть как-то унять в себе нарастающую панику, девушка встала и прошлась вдоль стены. – Что бы ты еще изменил, если бы у тебя была такая возможность? – гнев нарастал в угрожающей прогрессии: - Ты бы никогда не встал на сторону Поттера в последней битве? Ты бы убил кого-нибудь из нас, если бы у тебя появилась такая возможность?
- Замолчи! – Малфой вскочил с места и в два шага подошел к девушке. – Я никогда никого не хотел убить! Даже тогда, когда ты влепила мне пощечину много лет назад. Желание было, смелости не хватило. Даже сейчас!
- Тогда что тебе мешает вернуть время вспять на месяц и не выйти из моей палаты, а встретить Рона лицом к лицу, отстоять нашу…
- Что? – прищурился.
- Нас… - Гермиона опустила голову не в силах выдерживать горящий взгляд этих прекрасных, таких любимых глаз.
- Тогда бы не было этой сцены, не было бы разбитого вдребезги сердца…
Гермиона почувствовала, как последние капли самообладания покидают ее истощенное тело. Боль в руке разрасталась с неимоверной скоростью и силой. Слегка покачнувшись, Гермиона ухватилась пальцами другой руки за рукав его черной рубашки. По щеке пробежала горячая влажная дорожка. Она так и не поняла, отчего появились слезы – от обиды и боли душевной или из-за слабости и боли физической. Только Гермионе становилось все хуже.
- Тебе плохо? – тревожный голос - все, что она услышала в тот момент, когда стены и пол поплыли перед ее глазами. Сильные руки подхватили ее. Девушка ощутила себя в невесомости.

- Как ты? – все тот же хриплый тревожный голос.
Гермиона попыталась открыть глаза. Прямо перед собой она увидела светлую стену больничной палаты мадам Помфри.
- Что случилось?
- Ну, если сказать, что ты упала в обморок, ты поверишь? – легка насмешка. Обнадеживает.
- Поверю. Тебе поверю.
Гермиона попыталась встать, но на ее плечо легла теплая рука.
- Полежи немного. Ты сильно утомилась в последнее время.
Не могла же Гермиона признаться ему, что боится пропустить тот момент, когда он вновь захочет собраться и уйти.
- Наш разговор… там… - начала было она, но Малфой прервал ее:
- Потом закончим. Отдыхай.
- Но ты уйдешь! – вот и призналась.
- Не уйду, - а потом осторожно, - по крайней мере, сегодня.

Выбор.

Он никогда не любил слабых женщин. Для него эталоном внутренней человеческой красоты всегда была мать. Добрая, справедливая, но глубоко несчастная, всегда борющаяся с непомерными амбициями собственного мужа. Драко ненавидел девушек, которые имитировали обмороки, чтобы привлечь его внимание. Но то, что произошло в его кабинете несколько часов назад, сокрушило стену из упрямства и патологической слепоты. Маленькая хрупкая девушка даже не заметила, как с кончиков ее пальцев начала капать кровь. Раны, нанесенные ей в бою, открылись от слабости и нервного перенапряжения. Винить было некого, кроме него, Драко Малфоя.
Он видел, как Гермиона взглянула на его лицо застывшими глазами, мутнеющими с каждой потерянной частичкой собственной жизни. Она пыталась что-то ему сказать. Что-то очень важное. Но самое важное она сказала позже. Наверное, Гермиона никогда не узнает, что после того, как взволнованный Драко выскочил с ее бесчувственным телом на руках из кабинета, она тихо, словно в бреду сказала:
«Я не отпущу тебя… Люблю тебя»…
Он знал, что слова были адресованы ему. Его сердце было готово выпрыгнуть из груди, но эмоциональный порыв сдерживали страх и беспокойство.
Когда Малфой внес тело Гермионы в палату больничного крыла, мадам Помфри ужаснулась от увиденной ею картины. Кровь тоненькой струйкой стекала по предплечью. Серое лицо девушки было почти прозрачным.
- Профессор Малфой, у меня закончились запасы кровоостанавливающего зелья, - панический голос вырвал его из удушающего волнения.
Драко, ни слова не сказав, выбежал из палаты, едва не сбив по дороге идущую в обратном направлении Макгонагалл.
Пробежав несколько коридоров, Малфой вспомнил, что не успел закрыть дверь в кабинет, поэтому на подходе к слизеринским подземельям он громко крикнул:
- Акцио, Кровоостанавливающее зелье!
Маленькая бутылочка с полупрозрачной золотисто-зеленой жидкостью плавно опустилась на его ладонь. Драко быстро развернулся и еще быстрее направился обратно, в медицинское крыло.
Перед его глазами все время стоял образ бледного лица той, которая совсем недавно тихо прошептала ему заветные слова, о которых он даже не мечтал. Он боялся подумать, что эта незатейливая, но такая честная фраза может остаться безответной… Малфой боялся опоздать.
Густо смазанное целебной мазью оголенное плечо Гермионы было слегка прикрыто тонкой хлопковой простынею, чтобы ничего не мешало ране заживать. Для этого нужно было время.
Все те часы, что Гермиона была без сознания, Драко сидел рядом с ней, держа за руку и не спуская глаз с прозрачной кожи, до которой хотелось дотрагиваться, чувствовать ее, ласкать. Малфой боялся опоздать.
Со временем, когда за большим окном палаты в сером небе начало проблескивать утреннее солнце, кожа на лице и теле девушки стала приобретать более жизненный оттенок. Еще через несколько минут, когда первые редкие лучи начали ненавязчиво пробиваться сквозь витраж стекла, тонкие пальцы Гермионы пошевелились. Она с небольшим усилием сжала ладонь Драко и… открыла глаза.
Малфой почти не слышал собственного голоса из-за душившего его беспокойства. Он чувствовал себя виноватым в том, что Гермиона была сейчас в больничной палате.
Девушку очень мучил вопрос о незаконченном разговоре. Разве мог сейчас Драко продолжить то, что могло разрушить ту волшебную связь, которая установилась между ними, когда Гермиона на пороге смерти озвучила тихо, но страстно. Никогда.
- Но ты уйдешь! – в ее слабом голосе сквозила паника. Привычная интонация за последние несколько часов. Пора бы уже и прекратить:
- Никуда я не уйду, - надежда в карих повлажневших глазах. Нельзя разрушать то, ради чего он сейчас был с ней рядом: - По крайней мере, сегодня…

* * *
- Ты уверен, что все нормально? – она все еще боялась, что это сон. Драко не мог просто так сидеть рядом с ней, поглаживая ее ладошку тонким пальцем.
- Слушай, Грейнджер, ты всегда любила все усложнять? – его саркастическая интонация была уже привычна при их разговорах..
- А ты считаешь, что все просто? – Гермиона не хотела затевать очередной спор.
Его глаза стали совсем другого цвета. Если раньше в них присутствовал темный металлический блеск, то теперь они отливали теплым серебром. А еще улыбка. Она больше не была той, пресловуто малфоевской. Она была нежной и даже робкой. Почему-то создавалось такое впечатление, что он что-то скрывал.
Но ее отвлекло еще кое-что. Боль. Она исчезла. Не было этого жгущего тянущего чувства в правом плече. Левая рука вообще свободно двигалась. Можно было поднять ее, не боясь, что опять откроется кровотечение.
Медленно в голове Гермионы начали восстанавливаться картинки произошедшего. Вот она вспоминает, как последние капли силы покидают ее уставшее тело. Вот опять обеспокоенный взгляд слизеринца, его быстрое движение и… темнота.
Гермиона подняла взгляд на Драко и, на секунду задержав его на его губах, спокойно произнесла:
- Я надеюсь, ты не считаешь, что я устроила спектакль для того, чтобы тебя остановить?
Малфой немного скривился, словно девушка сказала что-то очень «не то», но все же ответил:
- Грейнджер, я иногда бываю дураком, причем порядочным, но слепотой не страдаю. Ты заметила, что из тебя литра три крови вышло, пока ты мне втолковывала, какой я непонятливый?
Гермиона дернулась вперед, инстинктивно прижав ладони к правому плечу. Ужасно, но она плохо помнила, что с ней произошло.
- Так много?..
- Могло быть и больше, - нетерпеливо ответил Малфой, поднялся и направился к выходу из палаты.
Девушка занервничала. Он уходил. Она, конечно, понимала, что уходил не насовсем, но это выглядело очень похоже.
- Ты куда?
- Ну, все… Стоило один раз дать слабину, а мне уже допрос учиняют, - тихо пробормотал Драко, но уже громче добавил: - Гермиона, если я не ухожу из Хогвартса, то, по крайней мере, дай мне продолжить заниматься со студентами.
Гермиона почувствовала себя абсолютной идиоткой. Он же сказал, что не уйдет. Чего она боится?
Непроизвольная улыбка растянулась на ее худом лице.
- Спасибо, - это все, что она смогла сказать. Эмоции так и рвались наружу, застревая в горле тугим комком.
Малфой махнул рукой, задорно подмигнул и вышел из палаты.
За большими витражными окнами занималось настоящее солнечное утро, разгоняющее ленивые тучи, овладевая природой и широко шагая по земле.

- Как ты узнал, что ты потомок? – Гермиона сидела в своем любимом кресле напротив камина, глядя на Малфоя, расположившегося рядом с ней на подлокотнике с бокалом чистейшего огневиски.
Это была старая добрая традиция – в особо ненастный день собираться вот так их маленькой компанией за бокалом малфоевского крепкого напитка, который еще оставался в запасе у Драко. Они любили разводить его привычным способом – по два кубика на каплю янтарной жидкости, чтобы согревало, но не охмеляло.
- Я давно догадывался, - задумчиво произнес Малфой, глядя в огонь. – Мама рассказывала как-то мне о нашем предке Элеазаре Голоуме, в честь которого была названа самая большая в мире тюрьма для особо опасных существ. Насколько я понял из ее истории, старик отличался недюжинной магической силой. Какое-то время я не вспоминал об этом, но потом меня все чаще стала посещать сумасшедшая идея о том, что я мог бы тоже оказаться пусть не таким могущественным, но хотя бы немного похожим. Отец не позволял мне исследовать эту ветвь нашего генеалогического дерева, маниакально веря в то, что связь с вейлами могла бы нарушить линию чистокровного родства. Но ведь вейлы волшебные создания. Я не понимаю, как можно быть таким параноиком?
«Ты еще спрашиваешь?» - хотелось сказать Гермионе, но она промолчала, боясь нарушить их шаткую идиллию, созданную за неделю практически непрерывного самобичевания Драко и усталого отмахивания от чувства вины самой Гермионы.
- А почему ты никому ничего не сказал?
- А что бы это изменило? Можно подумать, Сафран Белодо пришла бы и извинилась, ждите! – Драко фыркнул.
- Ух, я так рада, что все позади. Вейлу задержали. Гарри готовит ее к отправке. Скоро суд. Потом возьмемся за Невилла…
- Долгопупса? – Драко повернулся к Гермионе. – А разве он не проходит по делу, как обвиняемый?
Гермиона немного замялась. Щекотливый вопрос, а она не любила вопросы, на которые она с большим трудом могла дать ответ.
- Понимаешь, он очень содействовал следствию, боюсь, Гарри станет ходатайствовать насчет него перед Кингсли…
- Гермиона, - голос Малфоя стал вкрадчиво опасным. – Он же преступник…
- Его вина скорее косвенная, чем прямая, Драко, - поспешила вставить девушка, чтобы сдержать раздражение. – Тем более есть кое-какие задумки на его счет.
- Гермиона, - повторил Малфой, теперь его голос звенел от невысказанной угрозы: - Может быть вы с Поттером забыли, я понимаю, ранение, допросы, постоянное посещение Азкабана сделали свое грязное дело. Но все же, я боюсь, вы забыли, что Долгопупс был членом террористической группировки с красивым названием, которое в итоге оказалось совершенно бессмысленным…
- Драко! – Гермиона дернулась в сторону и с осуждением посмотрела в серые глаза юноши: - Ты понимаешь, что ты говоришь? Да, он участвовал. Да, он не прав. Да, он ошибся…
- Ошибся? Ты в своем уме, Грейнджер? Он убийца! Мало, чем отличающийся от Белодо убийца. Пусть он не совершал преступления непосредственно против моих друзей, но он давал наводки, чтобы Белодо и Криви…
- Прекрати, пожалуйста, - Гермиона устало склонила голову и потерла лоб. - Мне неприятно слышать такое от тебя, хоть и привычно. Пойми, Драко, если бы он не восстал против своих, Гарри и Джинни врядли узнали бы подробности, касающиеся меня и тебя. Они врядли бы успели в Хогсмид, когда Белодо ранила тебя. Он все сказал, а теперь он раскаивается… Ты не видел его. Он храбрый и очень добрый. Ему пришлось лишить Луну памяти, чтобы отвести в сторону от своей деятельности. Тебе не кажется, что он итак уже многое пережил?
- Что Поттер собирается делать с Долгопупсом? – мрачно спросил Драко.
- Наверное, он его переправит в Новую Зеландию, поближе к Луне. Я хочу, чтобы у них все было нормально…
- Когда?
- Я не знаю.
- Ладно, хватит о нем. Это тема не сегодняшнего дня, - примирительно произнес Малфой и поставил пустой стакан на маленький столик. – Может, чайку?
- Будьте так любезны, профессор Малфой, - улыбнулась Гермиона.
- Как мило! – он ответил ей с таким кислым выражением, что Гермиона рассмеялась.
- Малфой, ты не исправим!
- А ты, что думала? Кстати, какие у тебя планы на Рождественские каникулы?
- Вообще-то… у Гарри и Джинни свадьба на Рождество…
- Мм… – Драко откашлялся. – Да уж, веселенькое событие.
- Ты не хочешь пойти со мной? – аккуратно спросила Гермиона, заранее зная ответ, но все же надеясь на положительный.
- Издеваешься? – Малфой ехидно улыбнулся. Он даже наклонился, чтобы повнимательней разглядеть смущенное лицо девушки. – Ты хоть представляешь, какой фурор произведет мое появление на этом празднике?
- Драко, просто я подумала, что мы… вместе. А на свадьбах полагается присутствовать парами… Я ничего такого не имела в виду, просто я подумала…
- А вот здесь это слово не уместно, - перебил ее Малфой. - Ты не думала, когда спрашивала меня об этом, Грейнджер.
Гермионе стало обидно от того тона, каким он это все сказал.
- Ну, зачем же ты так? – Гермиона хотела сказать это мягче, но получилось так жестко, что контраст между самой фразой и интонацией поразили ее саму. – Я думаю Поттер будет рад видеть тебя на своей свадьбе, на самом счастливом дне в своей жизни…
- К чему ты это? – Малфой прищурился.
- А чтобы не забывать о реальности! – выпалила девушка и вскочила из кресла. – Мне надоело тебя все время уговаривать. Ты уже больше месяца с ними общаешься, и с Джинни, и с Гарри. Если они тебя еще не пригласили – это не значит, что они не хотят тебя видеть! Может, хватит себя жалеть и привлекать всеобщее внимание к своей персоне?
- А может, хватит на меня орать? – тоже повысил голос Драко. Его всегда очень раздражала манера Гермионы ходить взад и вперед и заламывать руки. – Я не хочу идти на свадьбу не только из-за того, что меня еще не пригласили, чего я, в принципе, не жду. Я не хочу видеть Уизли. Всех. Всех, кроме Джинни. Но ее я итак встречаю достаточно часто в Министерстве и на твоих посиделках «между нами девочками». Осталось только мне с Поттером в Хогсмид в «Три Метлы» сходить на рюмку огневиски. Мир тогда станет еще более извращенным, чем сейчас! Ты представь только на секунду, какое настроение будет у мистера и миссис Уизли, когда в их дом ввалится сын бывшего Пожирателя? Их давнего врага? А?!
Молодые люди и не заметили, как вплотную подошли друг к другу, тяжело дыша, но глядя прямо в глаза.
- Прекрати разговаривать со мной в таком тоне! – прошипела Гермиона.
- А ты прекрати говорить глупости! – крикнул в ответ Малфой. – Я на свадьбу не пойду, разговор окончен!
Гермиона резко развернулась и хотела было отойти, но сзади ее схватили сильные руки Драко. Он в мгновение прижал ее спиной к своей груди и жарко зашептал ей в волосы чуть выше уха:
- Я ненавижу с тобой ругаться, потому что ты почти всегда одерживаешь победу. А люблю, потому что ты становишься настоящей фурией – красивой и яростной… Никогда не отмалчиваешься.
- Странное у тебя понятие о красоте, Малфой.
- Ну, в таком случае, если ты меня считаешь благородным, то с твоими понятиями тоже не все в порядке, Грейнджер, - хрипло произнес слизеринец и медленно повернул Гермиону к себе лицом, прикасаясь к ее виску губами.

- Так он придет? – Джинни даже наклонилась вперед, чтобы задать этот вопрос непосредственно подруге, словно боясь, что их кто-то услышит.
Девушки сидели друг напротив друга на большой кровати в комнате Гермионы в доме на площади Гриммо, где девушка гостила уже второй день.
- Нет. Он категорически отказывается. И не потому, что вы ему ничего не сказали, - Гермиона с горечью в голосе повторяла слова, сказанные слизеринцем буквально несколько дней тому назад. – Просто ему, похоже, очень трудно привыкнуть к новому стилю и образу жизни.
- Но, что может быть лучше свободы? – Джинни была очень удивлена. В последнее время она часто виделась с Малфоем. Она заметила изменение в его внешности, не смотря на все тот же уродливый шрам на пол лица; заметила, что он стал чаще улыбаться, пусть и несколько натянуто, но все же… Даже Гарри стал спокойней реагировать на него. Как-то Гарри сказал, что он был бы не против видеть его на свадьбе.
- Для него свобода будет иметь значение только тогда, когда он сможет вызволить мать из Азкабана. Он спит и видит Нарциссу Малфой вне стен тюрьмы. Бедный… Сколько же ему еще платить за грехи отца?
- Столько, сколько он будет считать себя его сыном, Гермиона.
- Ты права, подруга.
Девушки тяжело вздохнули. Вдруг Джинни оживилась:
- У вас было?.. – лукаво прищурилась она.
- Что?
- Ну… это! – Джинни даже покраснела немного, смущаясь от непонятливости подруги.
- О, Джинни! Как ты можешь? – воскликнула Гермиона. – Нет, не было, - сокрушенно добавила она и низко склонила голову, пытаясь скрыть стыдливый румянец.
- А он что-нибудь говорит об этом? – тихо спросила более опытная девушка. У нее с «этим» в личной жизни все в порядке.
- Нет. Но мне итак все понятно. Ты бы видела, что с ним творится, когда мы просто целуемся. Но что-то его останавливает. Ты знаешь, он очень волнуется по поводу своего шрама. Он не хочет слушать, когда я говорю ему, что он его не портит, а наоборот, придает мужественности его лицу. Но Драко только отмахивается…
- Да, - с видом знатока Джинни прижала указательный палец к своему подбородку. – С эти надо что-то делать.
- Определенно, - согласилась с ней Гермиона.
В этот момент послышался стук закрывающейся входной двери. Гарри вернулся с дежурства.
- Джинни, ты здесь? – раздалось с первого этажа.
- Пошли, встретим его, - прошептала Джинни и добавила уже громче: - Да, Гарри, уже иду!
Девушки быстро спустились с третьего этажа, и столкнулись с Гарри на кухне, где он уже заглядывал в кастрюлю в надежде увидеть там что-нибудь вкусненькое. Вид у парня был довольно бледный.
- Что-то случилось? – Джинни слегка оттолкнула его от плиты и стала переставлять посуду с едой в таком порядке, в каком собиралась ее разогревать.
- Да уж, случилось.
Две пары глаз устремились на Гарри в ожидании чего-то нехорошего.
- Сегодня днем в Азкабане скончался Люциус Малфой. Сердце…
Алюминиевая крышка от кастрюли сильно ударилась об пол и жалобно зазвенела. Девушки испуганно переглянулись.
Гермиона уже через секунду схватила свою мантию, висевшую на крючке возле кухонной двери, и направилась к выходу.
- Вещи заберу позже, - жестко сказала она и, не прощаясь, вышла в каминный зал, где вступила в зеленое пламя, предварительно сказав адрес пункта назначения.
Ночь обещала быть трудной.

Вопросы.

Даже двигаться не хотелось.
Теперь Малфой как никогда осознал, что смерть – это потеря. Пусть эта потеря не так значительна, как если бы ему принесли известие о смерти матери, в этом он был уверен, но густая синяя пустота наполняла душу, вызывая далекие образы бледного лица Люциуса Малфоя, по-своему любившего сына.
Воспоминания роились в голове, как тучки пчел – гудели, жужжали, иногда кусались, но чаще всего вызывали необъяснимое чувство тревоги.
Убийственно спокойный голос Гермионы до сих пор звучал в ушах:
«Драко, мне только что стало известно… Твой отец, Люциус Малфой, сегодня умер в Азкабане.»
Она стояла прямо напротив него и смотрела ему в глаза, ожидая реакции, видимо для того, чтобы предложить помощь. А чем она могла помочь? Пока ничем.
«Можно я останусь один?» - спокойно спросил Драко, понимая, что она не только не обидится, она уже заранее готова именно к такой фразе.
Странно, но боль, пришедшая на смену горькому отчаянию, не давала забыться, погрязнуть в воспоминаниях, которые в последнее время становились все мрачнее.
Малфой как раз читал пособие по изготовлению целебной мази из «золотого корбункула», когда в его дверь без стука вошла Гермиона со сжатыми в кулачки руками и блестящими глазами. Она долго смотрела ему в лицо, потом глубоко вздохнула и решительно произнесла повергшую юношу в шок фразу о смерти отца. В этот момент книга из его рук чуть не выпала, спасенная ловким движением, что несколько разрядило обстановку. Не в силах говорить, Малфой с трудом попросил девушку уйти, хотя его душа настоятельно просила, нет – требовала, умоляла, чтобы она осталась. Просто подошла к нему, обняла и что-нибудь сказала. Лучше бы сказала то, что произнесла в бреду некоторое время назад. Это, наверное, ему бы очень помогло…
Нет, не помогло бы.
Осознание того, что мама осталась там одна, наводило ужас. И теперь Драко, как никогда понимал, что затягивать с освобождением Нарциссы не следовало бы.
Малфой не знал, сколько он просидел с книгой по зельеварению в руках напротив тлеющего камина, но, судя по свечению из окна, на улице уже вовсю занимался рассвет. Наверное, Гермиона была у себя в комнате. Оставалось буквально три часа до первого занятия у студентов, а это значило, что уже сейчас, может быть, Грейнджер просыпалась, если она вообще спала.
Встав и стряхнув с себя болезненное оцепенение, слизеринец ополоснул холодной водой из медного кувшина свое усталое лицо, кое-как пригладил взъерошенные волосы и, посмотрев на себя в отражение стеклянного шкафа, вышел из помещения, так и не накинув на плечи мантию.
Он шел широкими шагами по коридорам, поднимаясь вверх, в крыло гриффиндорского факультета, где находился кабинет Гермионы. Редкие студенты, встречающиеся Малфою на пути, с интересом разглядывали своего профессора одетого в светло-серую майку и черные джинсы. Странная привычка носить магловскую одежду привязалась к нему еще в Малфой-Менор, когда он, прячась от отца, натягивал на себя шорты и майку из чистейшего хлопка в летнюю жару. Мама всегда поощряла его стремление познать что-то новое, даже в таком оригинальном виде…
Сейчас же он стремительно продвигался вперед к своей основной цели, понимая, что только Гермиона Грейнджер сможет помочь ему в этом деле.
Подойдя к тяжелой дубовой двери, ведущей в кабинет, а соответственно, и в спальню профессора Защиты, Малфой остановился. Он какое-то время просто смотрел на резные узоры на широкой деревянной панели, не решаясь сделать шаг, не зная, что его ждет – отказ или согласие.
Нет, скорее все-таки Гермиона согласится. Тем более она сама предлагала помощь.
- Можно? - тихо спросил он, предварительно постучав в двери внутри кабинета. Буквально через мгновение в проеме показалось несмело улыбающееся лицо девушки.

* * *
Гермиона плохо спала в ту ночь, волнуясь за своего друга. Переживая за его состояние, в первую очередь, эмоциональное. Он довольно стоически перенес известие. Но, что было потом, одному богу известно.
Все, что она знала теперь, так это то, что ей необходимо сделать все, чтобы помочь Драко со спасением матери. Ей не было все равно, она не ненавидела Нарциссу Малфой, особенно, учитывая ту историю в Запретном лесу в финале битвы с Волан-де-Мортом. Она просто хотела помочь, понимая, что особенно сейчас женщина слаба перед ужасами Азкабана. Она в одиночку не выдержит заточения. А Малфой уже не вынесет такого удара. Гермиона спасала Драко…
Первое, что она сделала, это послала письмо Джинни, в котором указала просьбу о помощи в переговорах с исполнителями и тюремщиками. Ответ должен был прийти уже очень скоро, особенно, если подруга сейчас находилась в Министерстве.
Пока Гермиона обдумывала план своих дальнейших действий, она успела не только привести себя в порядок, но и выпить чашечку кофе, которая спасала ее от тяжелых последствий бессонницы. Уже полчаса спустя в дверь ее маленькой комнаты тихо постучались. Она не могла знать, кто этот утренний посетитель. Но сердце упрямо кричало ей о том человеке, которого она больше всех ждала в эту минуту.
Немного приоткрыв большую резную дверь (Гермиона все еще боялась ошибиться в предположениях), девушка взглянула в темно-серые глаза, потом подняла глаза на его взлохмаченную шевелюру и шрам, который был ярче обычного из-за мертвенной бледности щек. Жалость разрывала сердце. Боль разъедала душу. Но привычка держать лицо при плохой игре брала верх. Гермиона слабо улыбнулась ему в ответ и отошла, давая возможность войти юноше в комнату, чтобы не привлекать лишнего внимания.
- Как ты? – тихо спросила Гермиона Малфоя, тяжело опустившегося в кресло у камина.
- Как? Живу, как видишь, - неопределенно ответил он. Он устало потер лицо ладонями и откинул мешающую прядь волос.
- Может ты бы хотел выпить кофе? - девушка пыталась отвлечь Драко от мрачных мыслей. Но он покачал головой, отказываясь от предложения.
- Мне, если честно, некогда. У меня занятия начинаются скоро, надо подготовиться. Гермиона, - девушка напряглась. Малфой редко назвал ее по имени, только в особых случаях, - я хотел спросить у тебя, не могла бы ты мне помочь попасть на прием к Поттеру прямо в Министерство. Я бы хотел кое-что уточнить…
- Я сегодня в пять собираюсь к ним. Могу взять тебя с собой, - Гермиона говорила чистую правду.
- Вот и хорошо. Я буду готов к пяти. За тобой зайти? – Малфой поднялся. В его глазах опять появился жизненный огонек.
- Да, конечно, выйдем из моего камина.
- Договорились.
Короткий, но очень значительный диалог. Гермиона понимала, что слизеринцу сейчас трудно. Она включила всю свою выдержку, чтобы не броситься ему на шею с жалостью и состраданием, к которым он наверняка не привык. Он умел оставаться неприступным и сильным даже в такие моменты жизни.
- О, Мерлин, - глубоко вздохнула Гермиона, - мы же еще такие молодые! Когда же это все закончится?

Занятия прошли, как в тумане. Во время обеда в Большой зал влетела сова Джинни и принесла Гермионе записку, в которой было всего три слова: «Ждем в пять». Настроение заметно улучшилось, но тревожное чувство не покидало ни на секунду. Что-то должно было произойти там в Министерстве. Но что?..
Малфой держался великолепно. Другого слова Гермиона подобрать просто не могла. Он был, словно преисполнен желанием достичь цели, во что бы то ни стало. Что же, Грейнджер оставалось только помочь ему в этом нелегком деле.
Вступив, держась за руки, в зеленое пламя, молодые люди вышли в большом каминном зале Министерства магии. Гермиона решительно ускоряла шаг, продолжая сжимать холодные пальцы Малфоя, пока они не достигли необходимого уровня, где располагался Департамент магического правопорядка. Немного пройдя, Гермиона толкнула дверь, ведущую в Отдел мракоборцев.
- Гермиона! – услышала девушка сзади себя. Она повернула голову и увидела направляющуюся к ней Тонкс. – Зайди ко мне ненадолго. – И после непродолжительной паузы добавила: - Вместе с мистером Малфоем.
Гермиона и Драко недоуменно переглянулись, но все же прошли за начальником мракоборцев вглубь коридора. Там, повернув вправо, они уткнулись в большую дверь.
То, что произошло позже, практически невозможно было предусмотреть. В кабинете, до того, как молодые люди зашли, было три человека: Гарри, как-то странно улыбающийся, одними глазами, сверкающими изумрудом сквозь стекло круглых очков, Джинни, спокойно наблюдавшая за реакцией вновь прибывших, а также там была женщина, не молодая, но ослепительно красивая, изможденная, но величественно гордая - Нарцисса Малфой.
Она медленно встала, не отрывая взгляда впавших серо-черных глаз от остановившегося на полпути сына. Ее волосы свободно спадали на плечи, покрытые тяжелой, дорогой, но сильно изношенной мантией. Выражение лиц обоих Малфоев вызывало у Гермионы даже не удивление, а самый настоящий шок. Она просто стояли и смотрели друг на друга, не шевелясь, не говоря ни слова и, казалось бы, не моргая. Потом, спустя несколько секунд напряженного молчания, в глазах миссис Малфой сверкнули алмазы слез. Она приподняла раскрытую дрожащую ладонь навстречу сыну и тихо-тихо прошептала:
- Драко… Мальчик мой…
Ее голос был с хрипотцой, очаровывающий своей глубиной. Истинный потомок вейл, одним словом – все в ее облике было великолепным, если бы она не была так страшно измотана.
Драко же, в свою очередь, просто сделал широкий шаг навстречу матери и заключил ее в крепкие объятия. Он так долго ждал этого момента.
Гермиона судорожно вздохнула. Как ни пыталась она сдержать эмоции, у нее не получалось. Опять тот же знакомый тугой комок сдавил ее горло. Она не отрываясь, смотрела на только что воссоединившуюся семью, потерявшую отца. Потом медленно перевела взгляд на Гарри и Джинни. Они смущенно улыбались. Друзья явно не ожидали такой картины. Особенно от Малфоев.
Сзади тихонько кашлянула Тонкс:
- Простите, господа. Я думаю, теперь у вас будет больше времени для общения, поэтому перейдем сразу к делу. Хорошо?
Мать с сыном сразу оторвались друг от друга и покачали головами, не в силах что-либо ответить. Малфой в этот момент обнимал мать за плечи, а она, тем временем, положила свою светловолосую голову ему на плечо.
Гарри вышел из тени кабинетного шкафа и посмотрел на семейство чистокровных волшебников:
- Дело в том, что помочь Нарциссе выйти из Азкабана оказалось почти вдвое проще, чем отвоевать тело Люциуса Малфоя у тюремщиков, - Гарри замолчал, вглядываясь в неменяющиеся лица жены и сына Пожирателя. – Я смог только договориться с ними о передаче праха после кремации. Вы сможете похоронить так, как подобает.
Малфои опять молча кивнули. Только руки Нарциссы задрожали сильнее, да слезы, до сих пор не покинувшие границ серых глаз, хлынули и потекли по бледным щекам. Драко сильнее сжал плечо матери, скорее для того, чтобы взять себя в руки, чем успокоить Нарциссу.
- Завтра, - продолжал Гарри спокойно, словно он разговаривает со старыми приятелями, - вы сможете забрать урну с прахом мистера Малфоя. Пока все.
- Спасибо, Поттер, - хрипло произнес Малфой.
- Не за что, Малфой. По крайней мере, мы теперь в полном расчете, так?
Гермиона удивленно посмотрела на парней, не совсем понимая, о чем они. Но, глядя на Джинни, до нее стало медленно доходить. Гермиона же совсем забыла, что Драко загородил Гарри собой в том узком проходе в подвале Белодо. И благородный Поттер решил отплатить ему за это и за содействие в спасении Джинни и ее самой. Все правильно…
- Мистер Поттер, - неожиданно сказала Нарцисса. – Я бы хотела, чтобы вы знали. Мистер Малфой никогда бы не стал делать что-то подобное… Подобное тому, что делали Пожиратели, если бы не страх за семью. Вы ведь понимаете?
Женщина говорила твердо, решительно, с гордо поднятой головой, не желая терять лицо в таких необычных обстоятельствах. В ее глазах читалась глубочайшая печаль. Она любила умершего мужа. Она хотела хоть как-то реабилитировать Люциуса в глазах тех, кто когда-то стал его жертвой.
Гарри молчал. Ему нечего было ответить.
Напряженную атмосферу разрушила Тонкс, заявив:
- Я думаю, что теперь мистер Малфой вполне может провести миссис Малфой в гостиницу. Я распорядилась, чтобы вам выдали пропуска на завтра, чтобы вы могли пройти в Исполнительный Департамент Министерства магии.
Тонкс села за свой стол и начала писать что-то большим серым пером на такой же серой бумаге, которая потом сложилась в форме самолетика и выпорхнула из кабинета.
- Всего доброго, миссис Люпин, - Нарцисса слегка склонила голову, получив в ответ такой же кивок, а потом добавила: - Вам, мистер Поттер, тоже спасибо.
- Не меня благодарите, а мисс Уизли. Это она у нас обладает исключительным даром убеждения, а не я, - спокойно ответил Гарри и многозначительно посмотрел на Малфоя.
Тот только улыбнулся краешком губ и подтолкнул мать к выходу. Он, видно, старался быстрее остаться с ней наедине, чтобы вместе с ней погрузиться в печаль от утраты.
Драко посмотрел Гермионе прямо в глаза, когда поравнялся с ней возле двери:
- Вечером зайду, хорошо? – тихо спросил он.
- Конечно, - также тихо ответила Гермиона, покрываясь легким румянцем смущения под взглядом миссис Малфой.

- О, Мерлин, - негодовала Гермиона, обрушивая свое раздражение на друзей, - как вы могли не предупредить меня? Он весь день ходил, как убитый! Такие сюрпризы могут нанести непоправимый вред психике почти раздавленного горем молодого человека…
- Уймись ты! – прервал ее Гарри. – Носишься здесь… Джинни в последний момент все устроила.
- Да, - спокойно согласилась со своим парнем Джинни, - они, ну, то есть дементоры, не хотели отпускать Нарциссу до последнего. Как-то ты мне сказала, что Малфой хочет достать мать из Азкабана. Насколько я помню, на заседании Визенгамота ее оправдали по всем пункта, она сама изъявила желание пойти вслед за мужем по известным только ей причинам. Сейчас же ее освобождение было просто делом времени. Вопрос в другом – где она будет жить, если все имущество Малфоев-Блеков, за редким исключением, конфисковано?
Гарри устало сел на стул, возле большого камина.
- Я кое-что проверял, когда узнал, что Гермиона… гм… ну, встречается с Малфоем… - неуверенно произнес юноша и виновато посмотрел на ошарашенное лицо подруги. У Гермионы даже дыхание перехватило, чем Гарри не преминул воспользоваться: - Ты же знаешь, как мы всегда волновались за тебя! Особенно, когда тебя бросил Рон!
- Что? – Гермиона даже покраснела и перевела взгляд на Джинни: - ты тоже знала? Ты участвовала в этом… заговоре?
- Гермиона, успокойся, - абсолютно ровно сказала Джинни. – Я не участвовала, если тебя именно это волнует. Гарри просто волновался за то, что если ты вдруг решишь быть с Малфоем, у него же должны быть средства на то, чтобы обеспечить тебя всем самым необходимым…
- Прекрасно! – всплеснула руками разъяренная Грейнджер. – Вот уж не думала, что мои собственные друзья считают меня такой несамостоятельной! Да, если вам интересно, я сама владею преславненьким счетом в Гринготсе, который может обеспечить мне безбедную старость. А уж то, что вы меня такой меркантильной посчитали… Меня Рон не бросал! – добавила она, словно опомнившись.
Последние слова из нее прямо вылетели с таким шипением, что Гарри показалось, что еще чуть-чуть и Гермиона заговорит на парселтанге.
- Гермиона, да не в этом же дело! – Джинни подошла к подруге и приобняла ее за плечи. – Пойми, Гарри хотел знать о Малфое что-нибудь, кроме того, что его всего лишили, и он прожил два года с Ашанами. Чуть больше информации не помешает, пойми ты. И хватит причитать, где твоя хваленая выдержка?
- За этим вы к Малфою обращайтесь, - буркнула Гермиона. – Выдержка – это по его части. А я устала. Знаешь, как я за него переживала? – девушка посмотрела подруге в глаза.
- Представляю, - согласилась Джинни.
- Я могу продолжить? – все также смущенно спросил Гарри.
Девушки одновременно кивнули.
- Так вот, - заговорил он, - в банке у гоблинов есть одно отделение, так называемое «Неприкосновенные запасы». Вклады в это отделение облагаются неимоверными налогами, не каждый сможет себе позволить вложить туда деньги, которые ни один закон не имеет права забрать их в пользу… в чью-нибудь пользу, одним словом. Похоже, Люциус Малфой неплохо позаботился о своем наследнике. Кстати, я думаю, что Драко знает об этих деньгах, или скоро узнает. Нарцисса точно. Она должна была стать доверенным лицом. А Люциус никому, кроме своей жены, никогда не доверял.
- Значит, они могут купить себе любую недвижимость?- с надеждой в голосе спросила Гермиона. Она хотела, чтобы эти люди были хоть немного счастливы. Даже Нарцисса Малфой.
- Вряд ли здесь в Англии общественность им это позволит, - Гарри поднялся и подошел к Джинни. Она, по всей видимости, собирались уходить домой. Видя немой вопрос в глазах Гермионы, он добавил: - В лучшем случае, Драко сможет себе что-то здесь приобрести. Его матери же придется не очень сладко. И это факт. Ты идешь? Уже поздно.
- Конечно, - сокрушенно покачала головой девушка.
Молодые люди вышли из кабинета. Гермиона посмотрела на свои маленькие часики на запястье: семь часов вечера. Она очень долго не уснет, если Драко не придет к ней вечером. Да даже если и придет, поспать вряд ли удастся. Теперь она его без ответов не отпустит. Кто она для него? Почему он ничего ей не рассказывает? Что они, в конце концов, собираются делать?
Мысли кружили в ее голове даже тогда, когда она, попрощавшись с друзьями, вступила в министерский камин и вышла из своего. Она присела на диванчик и задумалась. Значит, друзья волновались за нее и решили все выяснить. Когда бы они ей все рассказали? И вообще, какое Гарри имел право что-то копать на Малфоя?
Слишком много вопросов. Почти никаких ответов. Пока.
Гермиона откинулась на подушки и закрыла глаза, чтобы расслабиться. Она не заметила, как уснула, сидя в кресле в верхней одежде.
Только одна мысль навязчиво жужжала в голове о том, что ей еще многое предстоит узнать.

Шанс.

Гермиона чувствовала, как что-то теплое, сладко пахнущее легко прикоснулось к ее виску. Волна жара захлестнула девушку с головой, заставляя ее выгнуться и глубоко вздохнуть, чтобы не потерять сознание от удовольствия.
Гермиона резко открыла глаза и выпрямилась.
- Тш… Я не хотел, чтобы ты проснулась, - тихо произнес знакомый до дрожи внизу живота голос.
Похоже, она спала, а Драко тихо проник в ее покои. Гермиона быстро взглянула на небольшие настенные часы: стрелки показывали полночь.
- Ты давно здесь? – хрипло спросила, возвращающаяся обратно в уютные объятия девушка.
- Ага, уже часа три, не меньше, - с улыбкой произнес Малфой и потерся шершавым подбородком о ее лоб.
Гермиона поежилась, но скорее от удовольствия, чем из-за дискомфорта, который ей доставила суточная щетина слизеринца.
- Вы все решили?
- Да, почти, - кивнул головой Драко, отчего его дыхание горячо прошлось по щекам девушки.
Что-то странное было в этой вечерней атмосфере. Что-то особенно интимное, чувственное. Туманное единение сквозило в их коротком диалоге. Что-то должно было случиться…
- В каком смысле «почти»? – не поворачивая головы, продолжила разговор Гермиона.
- Ну, мама врядли сможет остаться в Англии. После похорон отца она собирается уехать.
- Куда?
- Пока она не знает. Но уже строит планы.
- Какие?
- Не слишком ли много вопросов? – Малфой легонько прижал Гермиону к плечу и опять потерся щекой об ее висок.
- Хотелось бы побольше ответов, - пробурчала девушка, пытаясь сосредоточиться, унять поднимающееся из глубины души сумасшедшее желание.
- Ну, - задумчиво согласился Драко, - я думаю, ты заслужила.
- Подлец, - шутливо ругнулась Гермиона и хлопнула ладошкой по его руке. Но уже через секунду она посерьезнела, вспомнив навязчивый вопрос, крутившийся у нее в голове, к которому надо было подойти издалека. – Но почему твоя мать решила уехать из страны? Неужели ее так волнует мнение общественности?
- Ты не понимаешь? – Малфой выпрямился. Его голос стал звенящим. Наверное, от напряжения, вызванного любопытством девушки. – Такая умная, а не понимаешь? Ты видела лицо Поттера, когда моя мать пыталась защитить отца?
Гермиона недоуменно кивнула.
- Так вот, я тоже, - неопределенно ответил Малфой, но уже позже заговорил более уверенно: - Он не поверил ей, впрочем, как и я…
- Ты о чем? – осторожно спросила девушка, начиная немного волноваться.
Малфой долго молчал, видимо, подбирая слова для ответа. Гермиона могла вздохнуть с облегчением, понимая, что теперь она узнает все о том, кого любит. Но что-то не давало ей расслабиться.
Малфой тем временем встал с диванчика, отошел к столику возле окна и выглянул в черную мглу. Гермиона провожала его взглядом полным смятения. Светлые волосы Драко были откинуты назад и немного взъерошены, что было непривычно. Обычно он всегда их аккуратно расчесывал. Все говорило о его напряжении и усталости.
- Ты о чем? – повторила она все тем же тихим голосом.
- О том, что, зная своего отца, я могу с уверенностью заявить, что моя мать лжет. Кстати, ее я тоже знаю, поэтому еще больше уверен в собственной правоте, - в его голосе звучала горечь, которую он старался подавлять, но она рвалась наружу нескончаемым потоком нервных, возбужденных слов. Таких эмоций Гермиона не наблюдала за все три месяца их общения. – Она врет, чтобы оградить себя от нежелательной ненависти, нежелательных вопросов со стороны тех, перед кем она, как она сама считает, должна ответить. Мать знает все о грехах отца, она подыгрывала ему даже во время процесса тогда, когда вы свидетельствовали против них…
- Против Люциуса Малфоя, Драко. Не против Нарциссы, - попробовала оправдаться, сама не понимая, в чем Гермиона.
- Я знаю, но факт остается фактом – мать упекли в Азкабан.
- Она сама этого хотела!
- Да, - как бы извиняясь за повышенный тон тихо произнес Драко. – Но не в этом дело. Я видел, как благородный Поттер промолчал, не стал переубеждать Нарциссу …
- Он тоже подыграл, - констатировала девушка.
- Ты права. Ты чертовски права… Но дело не в этом. Я не хочу, чтобы вы обманывались на наш счет.
- На чей счет? – не поняла Гермиона.
- На наш, Малфоев! Пойми, отец всегда все делал так, как считал нужным. Если он решил, что Темный лорд – сила, которая достойна поклонения, значит, для него не должно было возникать ни одной преграды на пути к осуществлению задуманного. Я думаю, тебе не надо напоминать, чем он занимался в то время, пока Волан-де-Морт отсутствовал?
Гермиона покачала головой. Она помнила все в мельчайших подробностях. Но теперь она еще больше запутывалась.
- Что ты хочешь сказать? – проговорила она, медленно расставляя слова.
Вместо ответа Драко быстро пересек разделяющее их пространство, сел прямо напротив Гермионы на том же диванчике и яростно впился в нее глазами все того же тяжелого ртутного цвета. Он так долго на нее смотрел, что у девушки затекла спина, удерживаясь в откинутом положении. Гермиона испуганно хлопнула ресницами и судорожно вздохнула:
- Малфой, что с тобой?
- А ты не боишься, что я могу пойти по стопам своего покойного папочки? – горячо зашептал он ей прямо в губы, наклоняясь все ниже и ниже. – Он же был довольно жестоким, правда?
- Я думаю, что ты не менее жесток, просто ты умеешь себя контролировать, так же, как ты умеешь контролировать свои желания, ведь так? – быстро протараторила девушка, еще сильнее отклоняясь от надвигающегося лица.
- Не думай, что я его ненавижу, - ни капли не оправдываясь зловеще произнес Драко. – Я его просто не очень понимал. Он всегда думал только о себе, еще иногда о матери, у них были весьма теплые отношения, а вот я…
- Что? – сердце Гермионы застучало еще быстрее, готовое выскочить из груди.
- А вот я был скорее бунтарем, чем тем, кого из меня хотел вылепить папочка…
В голове Гермионы промелькнула шальная мысль о Сириусе Блеке.
- Но в Хогвартсе ты таким не был! – возразила Гермиона, резко выпрямившись, что заставило Драко сесть ровнее. Девушка вымученно потерла запястья, которые тоже затекли, упираясь в подлокотник дивана. – Ты всегда был самым настоящим слизеринцем. Напыщенным, чересчур язвительным, гордым…
- Ага, ты не добавила «трусливым», - усмехнулся одними губами Малфой.
- Хватит так говорить. Конечно, я раньше считала тебя таким, но теперь я понимаю, что для нас было трусостью, для вас считалось инстинктом самосохранения. Тем более ты не попадал в такие ситуации, где надо было проявлять себя таким, как Гарри.
- Проницательная Грейнджер, - задумчиво глядя в карие глаза девушки, тихо сказал Малфой.
И в ту же секунду он опять резко наклонился вперед так, что Гермиона не успела среагировать, а просто повалилась на спину, небольно стукнувшись затылком о резной набалдашник на подлокотнике дивана.
- Всегда, когда мы с тобой разговариваем, у нас возникает спор, - шептал слизеринец, сверкая глазами. Он вытянул указательный палец и провел им по горячей щеке девушки. – Ты становишься слишком горячей, а я не могу сдержать себя…
- От чего сдержать? – тоже зашептала Гермиона.
Ее голос дрогнул. В голове начали возникать картинки одна увлекательнее другой, отчего ее дыхание становилось прерывистым и в то же время тяжелым. Ее глаза скользили вверх и вниз, стараясь уловить момент, когда в металлическом блеске его взгляда появится огонек серебра. Гермиона перестала чувствовать свое тело, вместо этого она начала ощущать биение его сердца. Внизу живота туго стягивался узел, больно тянувший вниз, отвлекая, не давая сосредоточиться на его словах.
- От этого, - хрипло проговорил Малфой и, нагнувшись, прижался горячими губами к ее приоткрытому рту.
Его сильная рука вплелась в ее распущенные длинные волосы, когда Драко начал целовать Гермиону неистовей, отдаваясь безрассудному желанию обладать ею. Вторая рука нежно гладила спину, пока Гермиона не начала выгибаться ему навстречу. Заставив девушку закинуть себе на талию ноги, Малфой резко поднялся с дивана и, не отрываясь от ее губ, пошел в сторону постели.
Сумасшедший танец страсти не требовал аккомпанемента. Вместо этого звучали сердца. В такт дыханию. В такт движению.
Опрокидывая все, что попадалось на пути, слизеринец, подхватив девушку на руки, быстро подошел к огромной кровати, покрытой красным одеялом. Гермиона, не отрывая взгляда от лица Драко, одним взмахом палочки поставила защиту и на камин, и на дверь, на случай неуместного вмешательства. Это была последняя разумная мысль перед тем, как девушка отдалась во власть бешеной страсти.
Его губы были сладкими. Его запах был пряным. Его движения ласкали не только тело, но и душу. Его тонкие пальцы обследовали каждую клеточку ее разгоряченного тела. Она впервые по-настоящему почувствовала его вкус. Вкус любви.
Не было преград. Шрам Малфоя темнел в свете гаснущего камина, но Гермиона целовала его так самозабвенно, будто пыталась пробраться через него в самое сердце юноши, который так нежно ее прижимал к себе, так горячо шептал ее имя.
Все сверкало и кружилось, смешиваясь в одно огромное размытое пятно. Гермиона чувствовала, как ее влажное тело льнет к его крепкой груди, прижимаясь сильнее и сильнее. Последний вздох. Последний шаг. Последний крик. Последний выдох.
Она видела серебряный блеск. Она видела улыбку. Настоящую, добрую.
- Ты моя…
Голос хриплый. Он задыхался.
- Всегда…
Голос хриплый. Она плакала.
- Эй, - тонкий палец приподнял ее подбородок. Светящиеся глаза скользнули в душу. Драко нежно коснулся губами ее губ, стирая маленькую алмазную каплю.
Гермиона перевернулась на живот и положила свою голову ему на грудь.
Девушка, подавляя в себе желание закричать от счастья и любви, собирая в кулак рассыпанное на мелкие осколки сознание, огляделась по сторонам. В сумраке слабо освещенной комнаты она увидела разбросанную одежду. Легкие простыни были скомканы. Сколько времени прошло?
Опять все тот же тонкий палец убрал с ее виска влажную волнистую прядку.
- Ты живая? – тихо спросил Малфой. Он дышал уже ровнее. Быстро восстанавливался.
Гермиона молча подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
Он аккуратно за плечи подтянул девушку вверх и опять прижался к ее губам. Теперь поцелуй был ласковым, обнадеживающим, окончательно рушившим последние преграды, стоявшие у них на пути. Теперь они принадлежали друг другу по-настоящему. Свершилось. Она действительно очень ждала этого момента. Ждала и боялась.
- Гермиона, - тихо позвал Драко.
- Ты такой разговорчивый, - с улыбкой заметила она.
- Я заново родился, - ласково ответил он и придал девушку к себе еще крепче.
- С днем рождения, Малфой, - прошептала, глядя ему в глаза Гермиона.
- Спасибо, Грейнджер, - улыбнулся он в ответ.

* * *
Гарри допивал горячий чай, листая «Ежедневный Пророк», когда входная дверь негромко хлопнула, и в столовую вошла Джинни.
- Почему ты не пользуешься каминной сетью? – не отрываясь от газеты, спросил Гарри.
- Решила пойти в магловский супермаркет. Кое-что прикупила к празднику, ты не против? – улыбаясь, ответила уставшая Джинни. Она прошла мимо парня и поцеловала его в лохматую макушку.
- Нет, конечно, - Поттер наконец-то отложил газету и взглянул на свою будущую жену.
Джинни устала. Она только что пришла с дневного дежурства.
В последнее время уже не было ничего экстренного. После того, как схватили последнего «доминионца», в мире волшебников с криминалом стало тише. Оставался только довольно несложный судебный процесс в Визенгамоте, к которому ни Гарри, ни Джинни уже отношение не имели, передав все дела в Департамент магического правопорядка. Отдел мракоборцев с этим расследованием уже закончил.
Джинни подошла к небольшому столику в углу столовой и присела на стульчик рядом с ним.
- Нарцисса Малфой сейчас в Хогсмиде, поселилась недалеко от сына. Что она будет делать дальше, ты с ней не связывался? – девушка откинула мокрую рыжую прядь с лица и посмотрела на Гарри с укором. Он становился каким-то безразличным, когда брал в руки эту газету. Словно ему больше неоткуда было узнавать последние новости, работая в Министерстве. Хотя, она догадывалась, что это занятие отвлекало его от повседневных мыслей о свадьбе, о ссоре двух его лучших друзей Рона и Гермионы, об отношениях той же Гермионы со слизеринцем. Все это немного озадачивало Гарри. Он знал, как бороться с темными силами, знал, как победить зло, а вот разобраться со своими близкими для него было просто сложно.
- Я связался с Макгонагалл, она поможет нам переправить Нарциссу к Ашанам, - спокойно ответил на вопрос девушки Поттер.
- К Ашанам? – сказать, что Джинни удивилась, означало, не сказать ничего.
- Да, это единственные живые родственники Малфоев. С наследуемыми деньгами она сможет обосноваться в Шотландии под надежной защитой друидов. По-моему это наилучший вариант, правда?
Джинни ничего не ответила. Оказывается, смерть Люциуса Малфоя открыла для его семьи новые горизонты. Интересно.
- Макгонагалл согласилась?
- Да. Завтра придет ответ. Скорее всего, вслед за ответом прибудут ашанские посланники, если не их предводитель. Так что ждем. Думаю, Нарцисса будет довольна.
- С каких пор тебя волнует судьба Малфоев? – осторожно задала вопрос Джинни, подходя ближе к Гарри и садясь напротив него в глубокое кресло у камина.
Гарри свернул газету, положил ее на журнальный столик и посмотрел на девушку. Он какое-то время молчал, потом привычным жестом почесал шрам в виде молнии и заговорил:
- Я не знаю. Уже два года назад, видя эту несчастную, но до безрассудства гордую женщину на унизительном процессе в Визенгамоте, я понял, что даже у зла могут быть мотивы, не так ли? Я не оправдываю Люциуса, нет. Я даже понял, что произнесенные Нарциссой вчера слова о его раскаянии не более, чем способ успокоить собственную совесть. Я имею в виду совесть Нарциссы. Малфой не раз доказал свою храбрость. Хотя он себя таковым не считает. В принципе, мне хватает одного взгляда на него, когда он находится рядом с Гермионой. Я думаю, что я сам не заметил, как меня стала волновать его судьба. Я не забуду того, как его мать не выдала меня Волан-де-Морту. Я не забуду, как Малфой закрыл меня собой в узком подвале при поимке Белодо. Я не забываю добра. А зла они мне не делали, если не считать выходок Малфоя во времена учебы.
- А Люциус?
- А где ты видишь Люциуса? Его уже нет. Думаю, у Малфоев появился второй шанс.
- Шанс? – Джинни задумалась.
Она что-то почувствовала. Издалека. Откуда-то с севера. Волны неудержимой радости, счастья. Ей даже захотелось обнять Гарри. Быстро переместившись на колени своего любимого, девушка звонко чмокнула его в губы и широко улыбнулась.
- Все имеют право на второй шанс, правда?
Гарри удивленно кивнул, но промолчал, видя, что Джинни хочет что-то добавить.
- А можно Малфой придет на нашу свадьбу? Это очень важно для Гермионы.
- А кто был против? – недоуменно спросил Гарри.
- Я понимаю, что почти никто не против, даже папа, я с ним сегодня утром разговаривала. Он даже сочувствует Малфою, но я не об этом, - небрежно отмахнулась Джинни. – Дело в том, что он не хочет идти потому, что его не пригласили…
- О, какая цаца! – усмехнулся Гарри. – Ему особое предложение надо!
- Я не об этом. Просто он же понимает, что, как парень Гермионы он может присутствовать на свадьбе. Но он волнуется, что там будет вся наша семья.
- Ага, конечно, его врядли кто-то похлопает по спине и скажет «Друг, как же я рад тебя видеть!»
- А еще он волнуется из-за шрама. Максимус сказал, что золотой корбункул не так-то легко и найти.
- Золотой корбункул? – Гарри на секунду задумался, что-то напряженно вспоминая.
Потом он резко снял с колен ошеломленную Джинни, быстро пробежался по ступеням вверх, а спустился уже с бумажным свертком в руках.
В конверте Джинни узнала подарок от Фреда и Джорджа. Ее мозг начал лихорадочно соображать.
- Это он? – девушка протянула руку к уже пустому свертку и увидела на нем каракули одного из близнецов.
Надпись гласила: «Гарри, мы думаем, что твоя «молния» уже вышла из моды. Избавься от нее, когда захочешь»
- Так вот какую молнию они имели в виду! – Гарри даже стукнул себя по лбу. – Представляешь, я думал, что они про мою старую метлу! Помнишь, я купил себе запасную, два года назад? Я думал, они про нее говорили!
- Ну, вот. Секрет крестражей Волан-де-Морта разгадал, а про шрам и не додумался. Но постой, что ты хочешь… О, Мерлин! – Джинни приложила пальчики к губам.
- Правильно! Мне камень не нужен, и ничего, что он очень дорогой, и мы могли бы жить припеваючи лет сто. Малфою он нужнее!
- Но почему!? – Джинни все могла понять, но что-то все таки выходило за пределы ее знаний о характере Гарри.
- Я виноват перед Гермионой, - сокрушенно сказал Гарри, опуская камень на стол, оглядывая его грани, играющие в свете каминного огня янтарным светом.
- Не поняла… - Джинни присела на краешек кресла и в упор глянула в зеленые глаза возлюбленного.
- А что тут непонятно, Джинни? Все ведь предельно ясно! Долгое время у Гермионы никого не было. Я не говорю про родителей, она их сама устранила из своей жизни, хотя я понимаю, как это больно и тяжело. Но вот уже четыре года у нее никого нет, даже Рон не в счет. Как раз наоборот, она была у него. У меня вот уже пять лет есть ты, - его взгляд заметно потеплел, стал не таким виноватым. – А Гермиона одна. Мы с тобой готовимся к свадьбе, а она одна. Рон идет на повышение, имея под своим началом целый отряд вейл, а она одна. Она всегда одна. Даже, когда мы дружили втроем, она была одинока. Она всегда заботилась о нас. А о ней, кто заботился? Правильно, никто. Мы думали о великих свершениях, о героических поступках, но не о том, что она девчонка, отдавшая всю себя нам, как сестра…
- О, Гарри… - в глазах Джинни показались слезы, вот-вот готовые вырваться наружу.
- Нет, роднее, чем сестра… Она имеет право на счастье.
- Малфой имеет право на второй шанс? – Джинни быстро переместилась к Гарри и положила голову ему на грудь. – Они оба имеют право на второй шанс?
- Да. Пусть Малфой заберет этот камень… Нет, я сам отдам ему его. Завтра. Пусть они придут на нашу свадьбу. Я буду счастливее, если буду знать, что ей хорошо, понимаешь?
- Конечно, - тихо ответила Джинни. – Гермиона моя лучшая подруга. Я тоже не буду счастлива, если ей будет плохо.
- Значит, ты не против, что я так распоряжусь подарком твоих братьев? – Гарри заглянул в ее карие глаза.
- Я не против. А вот они-то как удивятся!
- А мы не скажем.
- Уверен?
- В тебе - да! – решительно сказал Гарри и крепче прижал к себе свою будущую жену.
Неизвестно, как долго они так простояли, обнявшись.
Каждый думал о втором шансе. О шансе на счастье. О шансе на любовь, в конце концов.

Перемирие.

Малфой осторожно погасил последнюю свечу на туалетном столике возле кровати Гермионы. Она заснула с улыбкой, не отпуская его пальцы, так и держа их в ладошке под подушкой. Иногда она проводила свободной рукой по его лицу, бессознательно проверяя, не ушел ли он.
Малфой не мог оторвать глаз от этого прекрасного зрелища. Впервые в жизни он чувствовал себя так спокойно. Так свободно. Маленькое лицо Гермионы казалось почти прозрачным в тусклом свете догорающего камина. Ее длинные ресницы трепетали, а дыхание было ровным.
Драко осторожно опустился и положил голову ей на грудь, чтобы послушать равномерное биение ее сердца. Этот звук умиротворял. Крепче прижав ухо к тонкой шелковой ткани сорочки, сквозь которую еле прослушивались легкие толчки, несущие в себе жизнь, Драко улыбнулся. Так хорошо ему еще не было.
Вот уже несколько дней прошло с тех пор, как они впервые стали настолько близкими, что больше не могли расстаться. Теперь Малфой проходил в уютную комнату Гермионы сквозь камин, неся в руках необходимую литературу, садился рядом с ней напротив очага и готовился к занятиям. Работа протекала намного плодотворней, потому что ему не приходилось отвлекаться на мысли о том, чем занимается сейчас Грейнджер. Она теперь была рядом, привычно покусывающая кончик пера, вглядываясь в полыхающее пламя камина, сосредотачиваясь на работе. Только иногда, когда их взгляды встречались, они не могли удержаться – просто наклонялись друг к другу и начинали целоваться нежно, с любовью…
Любовь.
Только сейчас Малфой понял значение этого слова. Для него любовью стали вот такие милые тихие вечера в компании самой красивой, самой доброй девушки, которую он когда-то из-за глупых принципов ненавидел. А ведь он уже тогда разглядел в ней достойного противника, умеющего постоять за себя. А теперь она с ним, тихо шепчет его имя, нежно ласкает его кожу, просто любит его…
Кто мог подумать, что через несколько лет после того злополучного удара, который нанесла ему разъяренная Грейнджер, он будет дорожить ею, любить ее, в конце концов обладать ею, по-настоящему, со всей страстью, присущей его вейловской натуре.
Драко взъерошил свои волосы, неожиданно отметив, что шрам больше не ноет, словно его не было. Оставалось только дождаться целителя Максимуса с его золотым корбункулом, а мазь он уже мог изготовить самостоятельно, зная последовательность действий и состав дополнительных ингредиентов.
Слизеринец посмотрел на механические часы на столике: три часа ночи. Надо было переходить в свою спальню. Ведь они соблюдали осторожность. Огласка их отношениям была не нужна. Тем более, проницательная Макгонагалл вчера за завтраком со странной улыбкой разглядывала Грейнджер. Слишком счастливой она выглядела, когда Драко крепко сжал ее тонкие пальчики под столом, думая, что их никто не видит. Интересно, а о чем она могла догадаться? Неужели о том, чем они занимались почти ночь напролет? Видок то у обоих был, как у котов, объевшихся сливками, кажется так Гермиона когда-то сказала…
Студенты уже давно кидают на них заинтересованные взгляды. Даже девчонки со Слизерина тихо ненавидят профессора Защиты от темных искусств, шепчутся в коридорах. Особенно злорадствовали, когда узнали, что профессор Грейнджер попала в больницу из-за ранения. Странно, неужели все слизеринцы такие подлые? Наверное, ведь он сам не раз был не менее гадким, черт бы побрал это чистокровное воспитание ненавистью.
Малфой привстал, стараясь не разбудить девушку. Но не получилось. Тонкая ручка крепко схватила его за предплечье.
- Ты куда? – хриплым голосом спросила Гермиона.
- Пойду, мне ведь тоже завтра работать, - целуя ее в лоб, проговорил Малфой.
- Драко, останься, - просто сказала девушка.
- Останусь, - просто ответил слизеринец.
Гермиона сонно улыбнулась и прижалась теплой щекой к его голой груди. Он этого прикосновения по его коже пробежал жар.
«Не хватало еще прямо сейчас наброситься на беззащитную Грейнджер!», - промелькнула шальная мысль в его светловолосой голове. Этот внезапный порыв вызвал на лице Малфоя хищную улыбку.
- Мм, - промычала Гермиона, когда Драко осторожно перевернул ее на спину.
- Я не сплю, значит и тебе нечего, раз уж я остался, - ехидненько так прошептал Малфой.
- Ну, ты и больной, - не открывая глаз, рассмеялась Гермиона. Она обхватила за шею его руками и притянула к себе, чтобы поцеловать.
Они не спали еще очень долго.

На завтрак в Большой зал, придерживаясь плана конспирации, они шли из разных коридоров. Только за столом они позволили себе немного расслабиться, и Малфой, уже привычным жестом, взял девушку за руку. Они вели вполне светскую беседу о погоде, когда Гермиону справа подтолкнул Хагрид.
- Гермиона, сегодня это… Гарри собирается прийти. Ты как, зайдешь в гости? – великан краем глаза покосился на Малфоя, который методично дожевывал маленькую булочку с джемом.
- Конечно! – весело ответила Гермиона. Она не могла пропустить приятное чаепитие в компании любимых друзей.
- Вот и славно, а то я уж подумал у тебя совсем времени нет… Волнуюсь, чай.
- Все в порядке, Хагрид, я приду, обещаю, - спокойно ответила Гермиона и дружески похлопала его по огромной руке.
Великан заулыбался сквозь бороду и, весело подмигнув, опять скосился на Малфоя.
День для обоих молодых людей прошел вполне спокойно. В конце учебного дня в дверь кабинета Гермионы постучали.
- Да, войдите! – удивленно пригласила девушка, вставая из-за своего стола.
В кабинет вошла Джинни.
- Привет, подруга!
- О, Джинни, как же я рада! – Гермиона подбежала к подруге и крепко ее обняла.
- Замечательно, можно я у тебя побуду?
- А где Гарри? – спросила Гермиона, прислушиваясь к шагам в коридоре. Как-то необычно, что Гарри не зашел к ней вместе с Джинни, если он здесь, конечно.
- Не поверишь, он пошел к Малфою, - заговорщицки проговорила подруга.
- Мерлин, что он у него забыл? – в груди девушки что-то неприятно шевельнулось. Если Гарри идет к Малфою сам, то должно было что-то случиться. И обязательно что-то не очень хорошее.
- Не поверишь, - опять повторила Джинни, - он пошел к нему по личному вопросу.
Теперь в душе Гермиона шевельнулась надежда. Может он пошел приглашать Малфоя на свадьбу?
- Это касается… вашей свадьбы? – осторожно спросила она.
- И ее тоже! – весело подмигнула Джинни и схватила подругу за рукав. – Ну, рассказывай, как у вас? Что новенького? – ее глаза лукаво блеснули.
- Все новенькое. Абсолютно все, - Гермиона не могла скрывать свое счастье.
Иногда, правда, ее посещали мрачные мысли о том, как все недолговечно, что Малфой останется Малфоем, даже через много лет, и его слизеринская сущность еще даст о себе знать. Но так хотелось верить в чудо.
- Ты не ответила! – почти капризно вскрикнула Джинни.
- Я не знаю, что тебе сказать, - вмиг посерьезнела Гермиона. Она считала, что пока рано что-то рассказывать, да и отличались подруги как раз этим – Джинни любила рассказать об их с Гарри интимной жизни, а Гермиона наоборот, хотела, чтобы это осталось только между ней и Драко. Так честнее. – Все в порядке. Он переживает за мать. Переживает за шрам, хотя в последнее время он перестал его беспокоить так, как раньше. Все хорошо, правда! – горячо закончила Гермиона.
- Ну, хорошо, - с сомнением в голосе проговорила Джинни.
- Так, что Гарри хочет от Малфоя? – Гермиона не знала, что и думать.
- Все узнаешь позже, - заговорщицки прошептала подруга и начала рассказывать о последних приготовлениях к свадьбе.

Гарри твердым широким шагом спускался в слизеринские подземелья. Он постоянно ловил на себе заинтересованные взгляды студентов и учеников, которые вежливо здоровались с главным героем «Новейшей Истории Магии», довольные тем, что этот человек посещает Хогвартс. Он стал еще известнее после того, как Ричмонд сменил Тонкс на посту главы мракоборческого Отдела, а Поттер стал его заместителем – самым молодым заместителем за всю историю существования Департамента магического правопорядка в целом.
Гарри старался не обращать внимания на взгляды, или просто коротко кивал, спускаясь все ниже, преследуя единственную цель – увидеть профессора Зельеварения. Он знал, что Малфой у себя в кабинете, предугадав его привычку все время быть в своей маленькой комнатушке с мрачными стеклянными шкафами и банками-склянками.
- Малфой? – позвал он, когда подошел к приоткрытой двери.
Слизеринец стоял на четвереньках, упершись головой в стол, и лихорадочно шарил под ним рукой.
Эта сцена немного позабавила Поттера, тем более Малфой его, похоже, не услышал. Гриффиндорец встал, опершись о косяк, сложил руки на груди и начал с улыбкой наблюдать за происходящим. Правда, недолго…
- Что ты так смотришь? – неожиданно Малфой выпрямился, всплеснул руками и почесал шрам в районе брови. «Знакомая привычка», - отметил про себя Гарри и сделал шаг внутрь кабинета зельевара.
- Привет, Малфой.
- Мерлин, Поттер, откуда столько… О, нашел! – слизеринец широко улыбнулся, потом немного поморщился, видимо, шрам все-таки еще давал о себе знать. – Чем обязан? -
- Я по делу, - просто ответил Гарри.
- Ну, это понятно, не о моих же делах будем говорить, - невесело буркнул Малфой, но все же принял аристократическое невозмутимое выражение лица, при этом блеснув серыми глазами.
- О твоих тоже, - почему-то улыбнулся гриффиндорец. Его забавляла эта ситуация. Да еще и камень приятно оттягивал карман мантии.
Все становилось на свои места.
- О, Мерлин, Поттер не томи! У меня времени совсем нет.
- Хорошо, - Гарри подошел к нему и протянул руку со свертком. – Это корбункул, забирай.
- Что это? – не понял Малфой, хотя, наверное, он сделал вид, что не понял, потому что его тонкая бровь мигом взметнулась вверх. Тем более слизеринец всегда был очень сообразительным.
- Это золотой корбункул, помнишь о таком камне? – Гарри ждал, что Малфой начнет делать хмурый вид, отнекиваться, но слизеринец просто взял камень в свою ладонь и посмотрел на свет. Грани камня заиграли в свете каминного огня, калейдоскопом рисуя на стенах причудливые узоры.
- Еще бы не помнить, - проговорил он, вернув камень обратно.
Потом Малфой, неожиданно резко обошел Гарри, закрыл за ним дверь, развернулся, сложив руки на груди, и, прищурившись, тихо спросил:
- Я все понимаю, но я не понимаю одного – в чем дело? Почему ты отдаешь мне этот камень? Сколько ты за него хочешь?
Гарри повернулся к нему лицом, заглянул в его серые глаза и спокойно ответил:
- Слушай, Малфой, дружбу водить мне с тобой не интересно. Но так уж получилось, что мы с тобой некоторым образом объединились. Так что забирай камень и все, не задавай лишних вопросов.
Малфой спокойно, с аристократической грацией, не спуская взгляда с Поттера, подошел к нему и взял корбункул. Повертев его в руке, он положил его на стол.
Повисла пауза. Никто не хотел начинать первым этот тяжелый разговор. А говорить было о чем. Например, слизеринца мучил вопрос, почему Поттер вдруг стал таким милым? Он помог Малфою освободить мать, хотя тот его не просил. Он встал на его защиту, да и вообще – старался держаться вежливо, спокойно. А Гарри в это время думал, что ненавидеть этого человека так, как раньше, он уже был не в состоянии. Да и просто не хотел. Он хотел только, чтобы Гермиона, раз уж она была влюблена в слизеринца, что в принципе, казалось совершенным абсурдом, была счастлива. Ничего сложного на первый взгляд. Но как договориться?
Молчание нарушил Малфой:
- Послушай, Поттер, я немного не понимаю твоих мотивов. Ты все время помогаешь мне. Я знаю, ты вряд ли протянешь мне руку дружбы во второй раз, но хотя бы объясни, что тобой движет?
Гарри долго смотрел в серые глаза бывшего врага и не знал, что ответить. Но вдруг в его мозгу родился неожиданный вопрос:
- Ты ее любишь?
Малфой опешил. Он не думал, что его личная жизнь кого-то касается, что он и озвучил:
- Тебе не кажется, что это тебя не должно волновать в принципе?
- Я так не думаю, Малфой, - спокойно ответил Гарри. – Гермиона мне, как сестра. Если не роднее. Да и у нее теперь никого, кроме меня нет.
- А я? – Малфой даже обиделся немного. Почему-то рядом с Поттером ему не хотелось строить из себя этакого аристократического острослова – слишком многое они пережили вместе, хоть и стояли по разные стороны баррикад.
- Ответь мне на вопрос, а я отвечу на твои, - Гарри словно читал мысли Малфоя, его наблюдательность и способность анализировать обстановку всегда помогали ему в работе. Сейчас случай был похожий.
Слизеринец молчал, иногда поглядывал на свои ухоженные ногти, смотрел просто в пол, обдумывал каждое свое слово. Через несколько минут он заговорил:
- Мне с ней легко, - остановился, будто набрал воздуха в грудь, снова заговорил: - У тебя было когда-нибудь такое? – он посмотрел Гарри в лицо, блеснув глазами. – Ты рядом с человеком, и тебе хочется дышать. Хочется называть его по имени, чтобы получалось ласковее, чем обычно…
- Ты любишь ее? – откровение Малфоя застало Поттера врасплох.
- А ты любишь Уизли? – ответил вопросом на вопрос слизеринец.
- Я да. Я всегда ее любил, просто не думал об этом в таком свете. Она всегда была рядом, - Гарри сделал паузу, понимая, что в том, что он говорит это все давнему врагу, нет ничего предосудительного, словно такой разговор – об их женщинах – может все изменить.
- Она ведь тоже героиня, как Грейнджер?- с улыбкой спросил Малфой.
- Еще бы! – с такой же улыбкой ответил Гарри.
- Вот видишь? А ты спрашиваешь, люблю ли я Гермиону… - он с ухмылкой опустил глаза и задумался.
Все эти несколько секунд перед его глазами мелькали шальные образы интимных встреч, жаркий голос девушки с горячими губами и светящимися золотом карими глазами, полными любви. Как можно это не любить?..
- Да…
- Что да? – Поттер даже привстал от неожиданности.
- Да, я люблю ее, Поттер, ты доволен? – Малфой посмотрел прямо в лицо гриффиндорцу.
- Почему я должен быть доволен? – с некоторой озадаченностью в голосе ответил Гарри. Он знал, как трудно дались эти слова слизеринцу. По крайней мере, признать, что любишь, это также сложно, как признать, что сильно виноват – надо иметь выдержку и силу характера.
- Ты волнуешься за нее, поверь, я не меньше. Ты же ей, как брат. Ты ее осуждаешь? – недосказанность, странные вопросы – все это было теперь нормальным в их общении, Гарри понимал это.
- За что я должен ее осуждать? – он теперь был спокоен. Поттера удивляла нормальность реакции, адекватность в общении.
- Она же встречается с твоим врагом…
Почему-то именно теперь Гарри захотелось все прояснить раз и навсегда:
- Малфой, не бери на себя слишком много. Ты не враг. Врага, если ты хочешь знать, я победил, я ведь Национальный герой, ты забыл? – сарказм сквозил в каждом слове, в каждом вздохе, Малфой ни на секунду не подумал, что Поттер хвастается. – Ты никогда не был врагом, в прямом понимании этого слова. Ты мне никогда не был другом, понимаешь? Я тебя презирал, иногда ненавидел, но врагом… считал, были моменты, но думать нужно было совсем о другом. Так что не обольщайся на этот счет.
- А сейчас? – Малфой немного прищурился, приподняв бровь. – Сейчас ты меня тоже ненавидишь?
- Вряд ли, - Гарри пожал плечами. Он не знал, как сформулировать фразу, поэтому очередная пауза немного затянулась. – Нет, - уже более уверено произнес он, - не ненавижу. Гермиона любит тебя, как ни странно именно таким, какой ты есть. Это ее выбор, а я уважаю ее выбор…
Логичность его суждений поражала слизеринца.
Малфой не знал, что сделает в следующую секунду, но, поддавшись необъяснимому порыву, он подошел к Поттеру и заглянул в его глаза. Потом второй раз в жизни протянул ему руку, которая даже не дрогнула. На раскрытой ладони плясали отблески каминного огня.
Гарри долго смотрел на нее, а потом просто сделал шаг и с улыбкой на лице подал свою.
В сумрачном свете, пробивавшемся сквозь витражные окна, в кабинете Зельеварения, в слизеринском подземелье, был заключен союз между враждующими факультетами. Официально.

- Береги ее, - Гарри уже открывал дверь, чтобы выйти – их ждал Хагрид. – Она очень сильная. Поэтому, прежде, чем что-то сделать, подумай, понравится ли тебе летучемышиное проклятие? Джинни хороший учитель, Малфой.
Слизеринец просто засмеялся в ответ и отсалютовал Поттеру полупустым бокалом с огневиски.
- Да, и еще, - Гарри уже сделал шаг за порог, - я официально приглашаю тебя на свадьбу.
- Исключено, Поттер. Я не доставлю семейству Уизли такого удовольствия, - в своей привычной ироничной манере ответил Драко. – Ты хочешь, чтобы в конце торжества завязалась драка?
Гарри покачал головой:
- Смотри сам. Твое дело, - неопределенно ответил он.
- Да, мое…
Друзьями они не стали, оба это прекрасно понимали. Но что-то определенно рухнуло между ними.
Гарри было легче от того, что еще на одного неприятеля стало меньше.
А Малфою было все равно. Просто он знал, что Гермионе будет приятно. А для него было очень важно осознавать, что он сделал что-то, что может ее хоть немного осчастливить.

Вечер перед Рождеством.

«Мой дорогой сын…»
Так начиналось каждое письмо Нарциссы Малфой, которое она писала Драко после своего отбытия из Англии. Сова прилетала два раза в неделю, принося в лапках свиток пергамента, исписанный тонким аристократическим почерком.
Драко пробегал глазами строчки, не считая нужным останавливаться надолго взглядом на бесцветных обсуждениях повседневной жизни матери в горах, где она приобрела небольшой домик близ поселения Ашанов.
В этот же раз было что-то не то. Отсутствие привычной меланхоличности письма настораживала. И только когда Малфой остановился на предпоследнем абзаце, он понял, в чем причина напряженности Нарциссы, которая выдавалась в неровных завитках по-малфоевски прописанных букв.
Мать знала о его отношениях с Гермионой. Мало того, она знала почти все. Откуда – это другой вопрос. Что она скажет – это его в принципе мало волновало, потому что хоть он и привык прислушиваться к советам Нарциссы, в этот раз…
Что? Глаза Драко округлились. Чтобы быть уверенным в увиденном, он начал читать вслух:
«- Я не против ваших отношений, сын. Но все же не забывай, что она не чистокровная, хоть и умнее любого из нас. Девушка должна понимать, что она может вступить в семью Малфоев, приняв все обязательства по выполнению долга крови, ты ведь понимаешь? В случае рождения наследника, она должна будет назвать его Люциусом, она пойдет на это? А фамилия Малфой? Ты уверен, что она не пойдет по пути современных магловских девушек, не меняющих свои девичьи фамилии? Ты должен взвесить все «за» и «против», прежде, чем что-то ей предлагать. Запомни, Драко, ты – Малфой, а это значит, что последний из рода Малфоев. Ты ведь не хочешь его остановить, ведь так? Я знаю, в силу своего упрямого характера, ты сейчас не примешь мою просьбу должным образом, но все же помни – я твоя мать. Я просто желаю, чтобы ты был счастлив в своей далеко не идеальной жизни.
С любовью, Нарцисса Малфой.»
Последняя завитушка была словно сорвана, будто мать плакала, когда писала эти строки.
- Бедная женщина… - глухо произнес Драко и откинулся на спинку кресла.
Ему вспомнилось детство. Вспомнился отец, люто ревнующий красавицу жену к любому, кто взглянет на нее с большим интересом, чем это было дозволено в аристократических кругах. Нарцисса блистала в обществе – высокая, статная, всегда улыбающаяся. Но дома она становилась совсем другой, отбиваясь от нападок мужа.
«Ты улыбалась ему!» - кричал отец, растеряв по дороге домой всю свою хваленую выдержку. «Он мой брат, Люциус!» - спокойно отвечала она ему, снисходительно глядя прямо в глаза. Она знала, что являлась слабостью сильного человека. Самой сильной слабостью…
Драко вздрогнул. Вся их аристократичность была ничем, ведь в ней не было самой жизни. Только в очень редкие моменты просветления отец становился отцом по-настоящему. Он выезжал на конные прогулки с семьей, показывая окрестности Малфой-Менора. Он рассказывал красивые легенды о своих предках. Все было, пока не появился Поттер в тот первый год учебы в Хогвартсе. А потом все испарилось, сменяясь нервными срывами матери, приступами панического страха у отца. Они ждали самого страшного. Семья Пожирателя - клеймо на всю жизнь.
- За что ты меня любишь? – спросил сам у себя Малфой, словно обращаясь к Гермионе, вспомнив моменты детской ненависти в отношении девчонки с большими карими глазами, подружки Мальчика–Который-Стал-Национальным-Героем.
Взглянув на часы, юноша отметил, что время позднее, а он еще не видел свою девушку. Встав, он поправил распахнутый шелковый халат и подошел к камину. Всего один шаг отделял его от практически полного избавления от мрачных мыслей. Автоматически сунув в карман одеяния маленький свиток, он сделал этот шаг.

За традиционно витражными окнами на карнизы ложились мягкие декабрьские снежинки. До Рождества оставалось всего несколько дней. Малфой знал, что серьезного разговора избежать не удастся.
- Я все же надеюсь, что ты пойдешь со мной на свадьбу Гарри, - голос Гермионы был тихим и спокойным.
Девушка мягко потерлась макушкой о щеку юноши и опять опустила глаза в книгу, которую решила прочесть накануне. Она понимала, что давить на Драко совершенно бессмысленно, он сам знает, что для него лучше. Но так не хотелось быть одной в такой замечательный день.
- Грейнджер, - привычка называть девушку по фамилии никого не смущала, наоборот, придавала некую изюминку их отношениям – они не забывали, кто есть кто, - я тебе уже говорил, что этот разговор не имеет смысла.
- Ты трусишь? – Гермиона лукаво прищурилась и с улыбкой посмотрела на слизеринца. – да, ты трусишь! Ты боишься Уизли, боишься, что на тебя будут все смотреть, ведь так?
- Дурочка, - покачал головой Драко. Его ни капли не раздражала манера Гермионы подтрунивать над ним, это было даже мило. – Ты ведь знаешь, что дело не в этом. Я не хочу, чтобы этот день был омрачен какой-нибудь стычкой после изрядного количества выпитого спиртного. А такое вполне может произойти, зная горячий нрав некоторых из Уизли.
Драко хотел было объяснить девушке, что он сам не горит желанием встретить там Рона, который, как всегда, будет жадно пожирать глазами Грейнджер, а он – Драко – ничего не сможет сделать, понимая, что силы не на его стороне. Хотя…
- Разве что, если ты встанешь передо мной с вытянутой палочкой против всего семейства рыжеволосых, если вдруг случится какой-нибудь конфуз, то, так уж и быть, я пойду.
- А ты думаешь, что у меня есть желание шутить на эту тему? – Гермиона завелась. – Ты думаешь, что после того, как ты пошел в тот проклятый подвал, чтобы достать оттуда Джинни, «рыжеволосые», как ты их называешь, будут на тебя плохо смотреть? Или, может, ты думаешь, что Рон полезет бить тебе морду за то, что ты со мной? Не обольщайся!
- Звучит чертовски убедительно, но ты меня нисколько не убедила, - слизеринец прикусил кончик каштанового локона волос девушки и ухмыльнулся.
- Драко, мне будет плохо там без тебя!
- Ты - подружка невесты, тебе не будет плохо. Тебе будет некогда, - констатировал Малфой с абсолютно непроницаемым выражением лица.
- Ну, почему ты такой циник? – Гермиона бы захныкала, если бы это было в ее характере. Но она просто слегка надула губки, считая, что имеет на это полное право.
- Ты еще скажи, моя хорошая, что я эгоист, - Малфой уже начинал раздражаться.
- А разве ты не эгоист? – Гермиона привстала и нависла над ним, щекоча прядями лицо.
- Я считаю, что более эгоистично с моей стороны было бы появиться там, развязать конфликт, а потом – простите! – слинять оттуда, оставив тебя отдуваться за нас обоих. Ты хочешь, чтобы я поступил, как истинный слизеринец?
- Ты и есть слизеринец, Малфой! Почему ты цепляешься к словам? – видимо, Гермиона не могла чего-то понять – Драко не всегда озвучивает свои мысли и намерения.
- Я не цепляюсь. Просто я с тобой, мне этого хватает. Пойди, развейся на свадьбе, побудь с друзьями. Зачем я тебе? Или ты хочешь показать всем, как ты смогла меня изменить? – Малфой не сразу сообразил, как последняя фраза сорвалась с его губ.
Гермиона побледнела.
- Ты думаешь, что для меня это дело чести? Ты думаешь, что я задавалась подобными целями? Ты плохо меня знаешь, Малфой.
Девушка встала и отошла к окну. Она долгое время наблюдала за полетом крупных снежинок. А потом повернулась:
- Ты так и остался Малфоем, Малфой.
- Неужели? – прищурился Драко в предчувствии чего-то нехорошего.
- Да. Ты думаешь, что всеми обязательно должны двигать какие-то корыстные мотивы. Что для меня отношения с тобой – лекарство от скуки…
- Проницательная, - кивнул Драко, пытаясь перевести все в шутку.
Похоже, не удалось.
- Боюсь, моих мотивов ты так и не понял…
Гермиона устало опустила голову на ладони, опершись локтями в подоконник. Она простояла так несколько минут.
Звенящая тишина раздражала обоих. Но никто не хотел заговаривать первым. Что-то сломалось…
- Значит, мне здесь делать нечего, - хмуро сказал Малфой и встал с дивана, на котором они еще полчаса назад нежно целовались.
Юноша прошел к камину, завязывая пояс халата. Он не заметил, как из кармана выпал свиток.

* * *
Гермиона так и продолжала стоять у окна. Она сначала не могла понять, зачем они начали этот бессмысленный спор. Зачем Малфой ушел. А потом, в свете огня из камина, она заметила маленький кусок пергамента.
Подняв с пола свиток, девушка быстро пробежала его глазами. Потом, по мере того, как понимала написанное, она начала оседать на пол. Дыхание перехватило. Но разум работать не переставал. Она лихорадочно соображала, как этот свиток, как это холодное послание могло оказаться в ее комнате? Долго думать не пришлось.
- О, Малфой…
Слезы градом хлынули из карих глаз. Громкие всхлипы, казалось, были слышны в слизеринских подземельях. Что-то очень шумно сломалось в ней, когда она перечитала вновь фразу «не забывай, что она не чистокровная, хоть и умнее любого из нас»… Что-то сломалось в ней так шумно, как не ломалось после Войны, во время Войны.
- Проклятье… Проклятье…
Гермиона медленно поднималась с пола. Она не знала, когда она сможет заснуть. Она не знала, когда она сможет все обдумать. Она не знала, почему Малфой так поступил.

Рассвет приходил, ведя за собой хмурый день шотландской зимы.
Этот день был последним перед каникулами, работы было не много – объявить студентам результаты контрольных и самостоятельных, выставить промежуточные баллы. А потом надо было собираться к Джинни в «Нору». Свадьба должна была состояться именно там – все традиционно.
Голова раскалывалась от непрошеных мыслей и ночных слез. Гермиона не знала, в чем причина этой истерики, ведь можно было просто пойти к Драко и поговорить с ним. Но она не могла. Она почему-то именно сейчас подумала, что всегда идет на разговор первая, а сегодня она не могла.
Фраза из письма Нарциссы Малфой крепко засела в мозгу девушки.
И почему все происходит в такой ответственный момент? Ведь Гермионе надо думать о том, как бы выступить в качестве подружки невесты, но никак не о том, почему Малфой ничего не сказал, а подложил это письмо. Или не подложил? Оправдывать его уже не было сил. К сожалению, сомнения оправдывались.
В Большой зал на предрождественский ужин выходить не хотелось. После занятий Гермиона вернулась в свою комнату и, сославшись на проблемы со здоровьем, начала собирать чемодан. Ей еще надо было попасть в Лондон, чтобы купить там подарок к свадьбе. Голова была тяжелая и мутная. Драко так и не пришел. Он, похоже, вообще покинул школу. Что ж, поделом тебе, Гермиона Грейнджер. Тебя опять растоптали.
Только благодаря тому, что у девушки теперь было удовлетворительное эмоциональное состояние, она смогла взять себя в руки и, не проронив ни одной слезинки, вступила в зеленое пламя огня, назвав адрес дома подруги.
Там ее ждали. Ждали все. Никто не заметил, а может, благородно сделали вид, что Гермиона никак не изменилась, словно не было опухших глаз из-за бессонной ночи, словно не было болезненной бледности. Все было как всегда – шумно и весело.
На плечо девушке легла чья-то легкая рука. Гермиона обернулась и обомлела – перед ней стояла смущенно улыбающаяся Луна Лавгуд.
Ничего не сказав, девушки обнялись. Они простояли так с минуту, а потом взглянули друг другу в глаза. Гермиона всегда знала, что Луна, пусть и необычна, но верна, как подруга, как боец. Крепкая связь между ними не ослабела за то время, что они не виделись. Девушке даже стало немного совестно, что они не общались. Но она надеялась наверстать.
- Я рада, что ты приехала, - просто сказала Гермиона.
- Джинни попросила быть ее подружкой невесты, - с улыбкой ответила Луна. – Я не могла отказать, ты же знаешь. Еще я была у Невилла…
Гермиона всегда поражалась непосредственности подруги. Но для Луны эта тема была очень важна.
- Что решили в Министерстве? – она заглянула в глаза Гермионы, ожидая ответа.
- Его вышлют из страны на несколько лет. Ты хочешь забрать его с собой?
- Да, - тихо произнесла Луна и добавила: - Он согласен уехать со мной в Новую Зеландию. Там такие как он нужны.
- Хорошо…
Они замолчали.
Все было как-то грустно. Вроде день был самым светлым днем в жизни подруги, а Гермионе было плохо.
Луна, словно прочитав мысли девушки, тихо спросила:
- Невилл говорил, что ты с Малфоем, ты в порядке?
Вот так – прямо в лоб. И что теперь соврать? Не хотелось…
- Не очень. Мы поругались.
- Серьезно? Странно. Я всегда думала, что, если уж Малфой и полюбит кого, так это навеки. Хорек, - хмыкнула Луна и отвернулась.
- Что? – Гермиона не смогла сдержать смешка. – Что ты сказала про хорька?
- Ничего, просто вспомнилось кое-что. Ты не расстраивайся, Гермиона. Все у тебя будет хорошо… - Луна мечтательно взглянула в небо и тихо сказала: - У нас у всех все будет хорошо. Вот увидишь.

Все организационные заботы легли на плечи миссис Уизли. Правда, ей в помощь пришла Флер, которая привезла из Франции красивое свадебное платье для Джинни.
Остальные же девушки собрались в комнате невесты, обсуждая следующий день.
- Тебе так повезло! – восхищенно воскликнула Парвати Паттил. Она была приглашена с сестрой и сейчас удобно расположилась на широкой кровати Джинни. – Твой жених – сам Гарри Поттер!
- Ничего уникального, можешь мне поверить, - Джинни небрежно махнула рукой, стараясь делать вид, что не взволнована. Но тщетно.
Гермиона по легкой дрожи пальцев определила истинное состояние подруги.
- Может, пойдем, прогуляемся? – спросила она спокойно.
Только лучшая подруга могла понять игру взглядов, чуть заметных кивков и улыбок. Джинни, ничего не сказав девушкам, вышла из комнаты, увлекая за собой Гермиону, взяв ее за руку.
- Сегодня поздно вечером приезжает Рон, ты готова к встрече с ним? – сходу огорошила виновница суеты и шума в доме.
- Гм… - Гермиона не знала, что сказать. Перед глазами мгновенно возник мысленный образ высокого длинноволосого юноши с пронзительными голубыми глазами. Но сердце оставалось немым. Оно больше не екало при воспоминаниях об утраченной любви. – Я не знаю. Конечно, я готова, - неожиданно бодро сказала она – ей ничего не оставалось, ведь Рон – брат Джинни, нелепо было бы не ждать его на свадьбе. Тут же вспомнились слова Драко о нем, о его взглядах, о его манере общения с Гермионой.
Девушка вздрогнула. Ей сейчас как никогда была необходима поддержка Малфоя. Его язвительных фраз очень не хватало.
Джинни больше ничего не говорила. Она видела, что подруге плохо.
Они шли по запорошенным легким снегом дорожкам, глубоко вдыхая декабрьский морозный воздух. В груди покалывало. Но не от холода. Джинни волновалась. Она хотела быть самой красивой, самой лучшей для Гарри. Она беспокоилась за лучшую подругу. Она просто… Была счастлива? Да. Именно счастлива.
Гермиона плакала. Тихо, про себя. Все смешалось. Она тосковала по улыбке красивых серых глаз. Она тосковала по прикосновению тонких теплых пальцев. Она тосковала…
Обида и боль, смешавшись, строили коварные планы по разрушению надежды и веры. Девушка, роняя маленькие кристально прозрачные слезинки на отороченную мехом теплую мантию, прокручивала в голове каждое слово, каждую фразу, сказанную Драко в момент их ссоры. А ведь это не было ссорой. Они просто поспорили. Почему он не пришел к ней? Он знал, что письмо попало ей в руки. Он хотел, чтобы оно попало ей в руки….
- Не плачь, - Джинни взяла Гермиону за плечи и повернула к себе лицом. Она заглядывала подруге в душу своими красивыми карими глазами, пытаясь найти истинную причину такого настроения. – Все будет хорошо, моя хорошая. Поверь мне. Ты сильная. Все будет хорошо, - она обняла девушку, прижав к себе крепко-крепко, чтобы та могла как следует излить свое горе, без остатка, чтобы потом понять, как это все несложно на самом деле.
- Он просто ушел, - Гермиона всхлипывала, капая слезами на плечо обнимающей ее подруги.
- Они всегда уходят, а потом приходят. Он вернется, милая, вот увидишь. Он вернется, - Джинни шептала слова, как молитву, укачивая Гермиону и поглаживая ее по голове. – Главное, чтобы ты захотела, чтобы он вернулся. А это уже другое дело. Не плачь…
Девушки стояли, обнявшись возле покосившегося забора заднего двора дома Уизли, припорошенные свежим летучим снегом предрождественского вечера.
Для кого-то этот вечер был вечером счастливого предчувствия. А для кого-то этот вечер стал вечером плача.

Очищение.

Морозный разреженный воздух шотландских предвзгорий наполнял легкие, покалывая тысячей микроскопических иголок изнутри, что заставляло резко выдыхать, чтобы привыкнуть к уже забытым ощущениям. Малфой повернул голову на восток, где медленно, но верно поднималось красное рождественское солнце. Такую красоту можно было наблюдать только здесь, на самом севере страны, где морские волны, ударяясь о берега, мгновенно превращались в миллионы кристалликов льда. Без волшебства. Следуя уникальным законам природы.
Еще раз глубоко вздохнув, Драко одним шагом переступил границу владений Ашанов.
Пока он шел, утопая в снежных сугробах, воспоминания о нелепой ссоре с Гермионой не давали ему покоя. Только чувство вины, только чувство несправедливости предъявленных ему претензий заставило его, не ложась спать, выйти из Хогвартса, в два трангрессивных приема достичь Ашанского поселения, чтобы решить один очень важный вопрос. Еще там, в своей комнате он быстро скинул с плеч свой халат, надел теплый свитер, меховую мантию и теплую шапку и вышел за пределы подземелий, подгоняемый навязчивой идеей сделать то, что он никогда не делал…
- Драко? – ласковый певучий голос кузины вырвал его из размышлений.
Луиза. Девушка, которая вопреки желаниям родственников вышла замуж за талантливого друида и ни разу не пожалела о сделанном выборе. Храбрая Луиза Макгонагалл.
- Привет, сестра, - слизеринец улыбнулся и сделал шаг навстречу женщине.
Она обняла его.
- Как ты? – сочувственный взгляд Луизы насторожил юношу.
- Пока нормально…
- Мать ждет тебя.
Вот и все. Теперь Малфой понял, как его мать узнала, насколько серьезны их с Гермионой отношения. Высокого колдовства здесь не требуется. Стоит только поговорить с ясновидящей Луизой.
- Спасибо, - ответил Драко, нежно сжал руку сестры и двинулся в сторону небольшого особняка.
Мать никогда не просыпалась так рано. Глядя на часы, Драко отметил, что сейчас было всего восемь часов утра – основное время пути занял переход через прибрежную гряду. Осталось всего ничего до встречи и до серьезного разговора.
Поднимаясь по широкой лестнице, Малфой слегка поежился – Нарцисса не вышла его встречать. Наверняка она уже знала, что он хотел ей сказать. Ничего, думал он, все будет хорошо.
Она сидела на небольшом двухместном диванчике, поджав под себя ноги. Ее одежда больше напоминала магловскую, но еще сильнее подчеркивала ее аристократическую красоту. Длинные распущенные волосы струились по плечам волнистым каскадом, мягкая улыбка таила в себе удивительную нежность.
- Сын мой, - Нарцисса протянула навстречу Драко руки. – Как я рада тебя видеть. Но что привело тебя в столь ранний час?
«Ну, зачем же так лицемерить?» - пронеслось в голове юноши, но он лишь слегка улыбнулся.
- Ничего серьезного, мама.
- Настолько «ничего серьезного», что ты не спал ночь, а покинул стены Хогвартса, чтобы попасть ко мне? – Нарцисса немного прищурилась, но улыбаться не перестала.
Затянувшееся молчание, наполняющее паузу в их странном диалоге, дало возможность Малфою оглядеться. Дом был не богат, но и не беден. Всего в меру. В гостиной стоял большой стол с резными ножками, на стенах висели картины, наверняка подлинники, но не было этого пресловутого малфоевского шарма, который просто пах мощью аристократического духа – основной составляющей атмосферы Малфой-Менора. Но в этом доме легко дышалось, ничто не угнетало, не подавляло волю перед заветами чистокровных предков. Одного мимолетного, но внимательного взгляда на мать хватило, чтобы понять – она наконец-то свободна.
- Надо поговорить, - Драко сел в глубокое кресло и закинул ногу на ногу, снимая перчатки, и посмотрел на мать. – Поговорить о Гермионе. – Он решил не тянуть. Ведь, чем быстрее он доведет до сведения матери свои планы на самое ближайшее время, тем быстрее он сможет сделать кое-что еще, что он задумал еще в Школе, выходя за главные ворота.
Нарцисса величественно кивнула, поправив при этом невидимый локон, который якобы вырвался из плена аккуратно уложенной прически. Она молчала, давая возможность сыну начать такой сложный для него разговор.
Драко видел, что мать расположена к подобной беседе, поэтому продолжил:
- Я знаю, как важна для нашей семьи преемственность. И если бы у меня была нареченная невеста, то род Малфоев скорее всего бы продолжился в том самом виде, в каком он должен был продолжиться. Но сейчас не те времена. И отца больше нет. А мне надоело следовать этой глупой традиции, поддерживающей идею абсолютной чистоты крови, мама. Я не хочу жить так, как жили вы…
- Нам повезло, сын, мы с твоим отцом очень любили друг друга, - тихо сказала Нарцисса и печально посмотрела на Драко.
Юноша выпрямился. Он не думал, что мама так спокойно отреагирует на его довольно громкое заявление об отказе от обычаев семьи.
Тем временем Нарцисса продолжила:
- И ты тоже любишь, сын. Но не кажется ли тебе, что ты сейчас действуешь под влиянием горячего эмоционального порыва? Тебе не кажется, что из-за любви к этой девушке ты забыл, что значит быть Малфоем?
- Ты считаешь, что мне не хватает ума, чтобы различить чувственный порыв и осмысленный шаг? – Драко начинал злиться. Мать своим снисходительным тоном выводила его из себя. – В любом случае, даже если у нас с ней ничего не получиться, - Драко содрогнулся от этой мысли, он не представлял своей жизни без умницы Грейнджер, - я не смогу поддерживать эту абсурдную игру в чистокровность… Прости, мама…
Он уже было встал, чтобы отправиться назад, понимая, что ничего не добьется – слишком свежи раны матери от потери горячо любимого мужа, но Нарцисса неожиданно встала вслед за ним:
- Подожди…
Женщина грациозно прошлась к небольшому комоду, открыла дверцу и что-то оттуда достала.
- Ты знаешь, я всегда чувствовала, что ты больше Блек, чем Малфой, хоть твоя похожесть на отца поразительна – те же жесты, та же улыбка, тот же взгляд…
- Я – Малфой, мама. Этого должно быть достаточно, - буркнул Драко, не понимая, что мать имеет в виду и что за предмет она держит в руках.
- Я говорю не о том, чего тебе должно быть достаточно, а чего нет, - небрежно махнула рукой Нарцисса и опять присела на свое любимое место. – Понимаешь, рано или поздно все должно было закончиться. Умирая, твой отец… - женщина запнулась, смаргивая неожиданно появившуюся слезу, - он признал, что все, что он делал, не было правильным, понимаешь? Он никогда не любил… нечистокровных, тем более, когда узнал, что одна девочка, учащаяся на Гриффиндоре и имеющая родителей маглов, была умнее его собственного сына, на которого он возлагал большие надежды. Но со временем, он не то чтобы полюбил их, отнюдь! Просто он стал терпимее…
- Легко быть терпимым в обнимку с дементором? – неожиданная ожесточенность рубила все концы – Малфоя раздражала манера матери во всем оправдывать отца, превозносить его над его же поступками.
- Зачем ты так? - Нарцисса нахмурилась. Наконец-то, хоть одна искренняя реакция на его жесткость. – Я совсем его не оправдываю. Заметь, я тоже участвовала во всех деяниях Люциуса. Но на меня ты не так злишься, сын.
- Ты его жена. Ты не могла иначе. Тем более у тебя был я, - сбавляя тон, сказал Малфой. Ему стало жаль ее, гордую красавицу Нарциссу Малфой.
- Это уже не важно, правда? Теперь у меня никогда не будет ни тебя, ни его… - женщина горестно вздохнула. – Но не в этом дело, сын. Я как-нибудь доживу свой век здесь, вдали от светского блеска и суеты, а ты со своим бунтарским «блековским» характером будешь строить самостоятельную жизнь. Но я и не об этом.
Нарцисса достала из кармана юбки небольшую шкатулку из традиционного в этой семье зеленого бархата. Подойдя к сыну, она вручила вещицу ему со словами:
- Если вдруг на тебя снизойдет озарение; если вдруг тебе покажется, что на этой девушке, на Гермионе Грейнджер, сойдется клином весь твой свет; если ты вдруг поймешь, что именно она достойна носить фамилию Малфой; и если ты будешь уверен в своей готовности назвать ее женой, передай ей это, - с этими словами мать открыла в руках сына шкатулку. В лучах восходящего солнца изумрудными искрами заиграл огромный камень, обрамленный изящной каймой из серебра. – Это кольцо когда-то подарила мне Каллиста Малфой, твоя бабушка.
Драко был не просто ошарашен. Ему казалось, что в него только что кинули «Ступефаем», потом испробовали «Круцио», а потом еще пару раз долбанули «Авадой», правда, мимо, так для надежности полученного результата… Он стоял с открытым ртом, не в силах что-либо произнести. Но потом, все-таки собравшись, он вкрадчиво прошептал:
- Ты думаешь, что мой… выбор, как сказать, вполне допустим для тебя?
Нарцисса молча пожала плечами, но через секунду кивнула.
- Значит, это что-то типа благословения?
- Ты говоришь, как необразованный магл, Драко. Выражайся приемлемым для нашего сословия языком, - женщина решила не позволять сыну сильно расслабляться. Тем более ей довольно трудно далось это решение.
Малфой фыркнул:
- Ты уверена, что она когда-нибудь станет моей женой?
- Когда-то я была уверена, что ты станешь великим человеком, Драко. Кто знает, что судьба еще нам подкинет? – она неопределенно пожала плечами, а потом махнула рукой. – Сын, для меня важно не то, кто находится рядом с тобой, а то, будешь ли ты счастлив с той, кто рядом? Поверь, счастье – это прекрасно. Я испытала это ощущение. И не однажды…
Впервые в жизни Драко видел мать плачущей.

Допив чай, Малфой засобирался. У него было еще одно очень важное дело, которое уже превращалось в манию, тем более надо было спешить – он хотел увидеть Гермиону до того, как закончится свадьба Поттера.
Уже на выходе Драко обернулся, чтобы кинуть прощальный взгляд на мать. Он был все еще слегка шокирован ее поступком, считая его достойным только сильной женщины.
- Пока, мам! Еще увидимся…
- Конечно, Драко. Только у меня есть одна просьба… - сын посмотрел на нее, подняв брови, видимо, совсем не ожидая продолжения спектакля с благословением. – Не называйте своего сына Люциусом.
- Ну, это уже слишком! Мы сегодня с ней поругались, она почему-то обиделась, а ты говоришь, что у нас, возможно, будет сын, и просишь не называть его именем отца. Где логика? Еще в том письме ты говорила, что нам придется это сделать!
- Кстати, где письмо? – Нарцисса хитро прищурилась.
- В моей комнате, наверное, а что?
- Ничего, сынок, это я просто так. Кстати, со шрамом ты выглядел… интересней, - Нарцисса опять небрежно махнула рукой.
Раздраженно фыркнув, понимая, что такое прощание – норма в семье Малфоев, Драко вышел на солнечную снежную поляну перед домом.
Он не видел, как улыбнулась его мать. Он наверное забыл, что Нарцисса Блек была лучшей ученицей на Предсказаниях. Ей не нужна была помощь Луизы в том, чтобы предугадать появление сына в своем доме так скоро.
- Грязнокровка… - тихо прошептала женщина, глядя на белоснежную вершину горы Крайя. – Ты заблуждался, Люциус, - произнесла она в пустоту, - эта девочка может очистить нашу кровь, дорогой. И не только кровь, но и души…

* * *
Гермионе хотелось выть.
Ей было не интересно на этом буйном празднике жизни. Единственное, что ее отвлекло, правда, совсем ненадолго, так это триумфальное появление Рона под ручку со странной девушкой по имени Ларита. Она явно была из тех самых вейл, которые служили под началом Рональда Уизли. Гермионы, с ее натянутой улыбкой, хватило совсем на чуть-чуть, пока рыжий друг не спросил, где находится Малфой и почему он сейчас не с ней.
Сбежав в голубой мантии отороченной куньим мехом на улицу, Грейнджер несколько раз вздохнула, глубоко вбирая в себя искрящийся воздух солнечного дня, и немного расслабилась.
У нее оставалось всего несколько минут для того, чтобы подумать о том, что сегодня свадьба. Что соберется почти все Министерство, все друзья и знакомые. Все будут смотреть на нее с нескрываемым любопытством – подружка давнего врага, что может быть интересней! Гермиона думала о том, что стала эгоисткой. Нетерпимой к чужим чувствам эгоисткой. Как она могла не подумать о том, что Джинни из-за нее хмурится в такой великолепный день?
Подняв лицо навстречу солнцу, девушка улыбнулась. Это выражение прочно застыло на ее лице, потом Гермиона резко развернулась, взмахнув полами мантии, и пошагала обратно в стеклянный шатер, в котором Флер разбила большой цветник и установила алтарь с аркой из белых роз.
Сегодняшний день надо было просто пережить с улыбкой на губах, стараясь не думать о том, кто совсем недавно разбил ее сердце…

* * *
После торжественной церемонии под стеклянным куполом гости расселись за круглые столики, беседуя и слушая легкую приятную музыку. Кто-то поднимал бокал и произносил тост «За Поттеров!», а затем раздавались оглушительные аплодисменты.
Выпито и съедено было немало.
Джинни улыбалась. Гарри крепко держал ее за руку и периодически наклонялся к ее уху, чтобы что-то шепнуть. Наверное, это «что-то» было очень интересное, потому что новоиспеченная жена ласково целовала его в губы и шептала ему слова любви. Именно любви, потому что у Гарри сверкали глаза, наполняясь неподдельным восхищением.
Идиллия продолжалась…

Малфой шел на звуки музыки.
Снег сладко хрустел под ногами, мыслями возвращая слизеринца в счастливое детство – игры в снежки со старым эльфом Стили, снисходительная улыбка отца – все это возникало каждый раз, когда Малфой ступал по мягкому белому покрову. Послышались звуки вальса. Образ сразу сменился новым – Гермиона, улыбаясь, танцует с Уизли, положа свою тонкую ручку ему на плечо. Ревность подкатила к самому горлу. Драко устал. Длительное пребывание в магловской части Лондона вымотало его и оставило без сил.
Подойдя ближе, Малфой увидел яркие огни, украшающие стены прозрачного помещения, где виднелись танцующие люди. Им было весело. Тревога немедленно заняла свое место в душе юноши рядом с приступом ревности.
Пересечь границу владений семейства Уизли не составило никакого труда, словно в этот знаменательный день все двери были открыты даже для самых неожиданных гостей. Приближаясь к шатру, Драко почувствовал волнение. Его не ждут. А если и ждут, то только для того, чтобы посмотреть, осмелится ли он прийти на этот чистый праздник, чтобы осквернить его своим присутствием. Напряжение нарастало…
- Ты все-таки пришел? – спокойный знакомый голос заставил Малфой вздрогнуть. Но и только.
Юноша расплылся в улыбке и подошел к тому, кто его отвлек от мрачных мыслей.
Возле дома, глядя в звездное небо, стоял Гарри Поттер. Верхняя пуговица его рубашки была расстегнута, руки он держал в карманах. Поттер стоял, покачиваясь с пятки на носок, сминая снег под ногами.
- А ты почему не с невестой? – усмехнулся Драко.
Гарри опустил голову и заглянул слизеринцу прямо в глаза:
- Она немного… занята. Ты пропустил все самое интересное. Родственницы готовят ее к первой брачной ночи, - Поттер улыбнулся еще шире.
- А она вам надо? – съязвил Малфой, понимая, что гриффиндорец не только не обидится, но и пошутит что-нибудь в ответ.
- Вот и я о том же…
Юноши стояли друг рядом с другом и смотрели на суетящуюся толпу внутри шатра.
- Где Гермиона? – тихо спросил Малфой.
- Там, - Гарри слегка взмахнул рукой в сторону стеклянной стены.
В груди Драко что-то болезненно сжалось. На скамейке, положив голову на руки, сидела Гермиона. Она не смотрела на танцующих. Она смотрела прямо перед собой, изредка поворачивая голову в сторону входа.
- Она ждала тебя, ты знаешь? – голос Гарри был таким же спокойным, но уже менее расслабленным.
- Знаю. Но я не обещал ей прийти. Она знала, что у меня может не получиться…
- Зря ты ей это письмо показал, - грустно склонил голову Поттер. Но тут же гневно сверкнул глазами и сделал шаг в сторону слизеринца: - Я, на правах ее лучшего друга, даже брата, мог бы тебе сейчас морду твою слизеринскую набить, по-магловски, не применяя палочку. Но не стану руки марать, зная, что она, даже с разбитым вдребезги сердцем никогда мне этого не простит. Но как ты мог?!
- Какое пись… Мерлин! – Малфой опешил. Он шокировано смотрел на злого Поттера. – Ты имеешь в виду то письмо, которое мне написала мать?
- Оно самое, дружок!
- Я не показывал письмо Гермионе! Ты что?!
- Она вчера весь вечер у Джинни на груди проплакала. Она ведь знала, что ты способен выкинуть что-то подобное, но до последнего верила в тебя. Она тебе верила, Малфой!
- А теперь послушай меня, защитник хренов, - Малфой вплотную приблизился к Гарри и зловеще посмотрел в его лицо. – Я ничего не давал ей читать. Письмо попало к ней по ошибке. Я только что прибыл из Лондона, а до этого я был у матери. Она передала мне это, - с этими словами Драко вынул из кармана мантии маленькую зеленую шкатулку и раскрыл ее. – Показываю тебе это кольцо только потому, что ты заявил права на ее защиту, герой. Нарцисса Малфой дала благословение на случай нашей с Гермионой помолвки. Чего ты еще хочешь от женщины, которая совсем недавно вырвалась из Азкабана и потеряла любимого мужа? Ты, Поттер, такой же циник, как и я, но подумай хорошенько, если бы я хотел избавиться от Гермионы подобным образом, который, заметь, ниже даже моего малфоевского достоинства, какого черта я делаю здесь?!
Голос Драко срывался на крик. Юноши смотрели друг другу в глаза, буравя убивающими взглядами.
Но вдруг…
- Что здесь происходит?
Малфою стало трудно дышать. Сладкий голос любимой девушки вырвал его из черноты гнева на свет, ярко заслепив глаза, Драко даже зажмурился.
Поттер глубоко вздохнул. Он уже собрался уходить, но обернулся, понимая, что времени уже почти нет – Гермиона подходила к ним широкими шагами, застегивая мантию, - и тихо произнес:
- Ты не представляешь, Малфой, как я счастлив. Дай тебе бог испытать это счастье. Иначе, считай, жизнь теряет всякий смысл. Поверь мне на слово.
Оба знали, что разговор не окончен. Но они оба также знали, что они поняли друг друга.
- Что здесь происходит? – повторила свой вопрос Гермиона, стараясь не смотреть в сторону Малфоя. – Вы орали так, что, наверное, все нюхлеры из нор повылазили. Вы бы еще дуэль устроили!
- Легко, - Малфой криво усмехнулся.
- И не сомневаюсь! – парировала Грейнджер, яростно глядя на его руки, собираясь с силами, чтобы поднять взгляд.
Гарри предусмотрительно оставил их одних. Ведь им было о чем поговорить.
- Прости, я не мог прийти раньше, - тихо произнес Малфой, подходя ближе к девушке.
- И не надо, - Гермиона не дула губы, она их сжимала, в глазах стояли слезы.
- Надо… Хотя бы для того, чтобы сказать, что то письмо, что ты нашла – ошибка, допущенная мной по неосторожности.
Наконец, Гермиона подняла взгляд.
- Ты что, больной? Как это можно подкинуть письмо, а потом назвать это ошибкой? Что сделано, то сделано.
Драко понимал, что не все так просто. Он не сможет объяснить ей всего сразу, прямо сейчас. Но он припас один козырь:
- У меня есть для тебя рождественский подарок, Гермиона.
Девушка фыркнула, отвернулась, но не ушла. Он зацепил ее.
Медленно, чтобы не делать резких движений, Малфой достал из внутреннего кармана большой конверт и передал его Гермионе.
- Это тебе.
Он видел, как округлились ее глаза, когда она прочла скупую надпись на пакете.
- Это что?.. – тихо спросила она.
- Я думаю, что на Рождество можно было бы перебраться куда-то, где немного теплее, чем здесь. Как ты считаешь?
- Что это? – Гермиона дрожащими руками вскрыла конверт и достала оттуда два листка из плотной лощеной бумаги.
На глянцевой поверхности была набита надпись: Бритиш Эйрлайнс, рейс номер 147, Лондон – Сидней.
- Я подумал, что я никогда не был в Австралии. Да и у тебя там есть одно незаконченное дельце, ведь так? – его хитрые серые глаза блеснули – он выложил козырь и достиг своей цели.
В шатре заиграли очередной мелодичный вальс.
Драко протянул девушке раскрытую ладонь и тихо спросил:
- Потанцуем?
Гермиона, не отрывая от его лица взгляда, вложила свою маленькую ручку в его и молча кивнула.
Малфою было все равно, что на него будет пялиться вся семья Уизли, что Рон будет в порыве сжимать кулаки, зудящие от нестерпимого желания ударить его просто так.

Гермиона чувствовала, как то, что сломалось, начало медленно срастаться уже тогда, когда она услышала его голос. Она чувствовала, как маленькие осколки ее разбитого сердца, поднимаясь с земли, собирались воедино. Ее грудь, так долго сдавливаемая горестным плачем, глубоко вобрала в себя чистый воздух рождественского вечера. Она чувствовала тепло его руки и понимала, что все позади, что боль прошла, а о том, что произошло, можно будет поговорить в другой раз. Может быть тогда, когда они вместе вернутся из Австралии?

Эпилог. Два года спустя.

Гермиона совершенно расслабилась, закрыв глаза и подставив лицо ирландскому солнцу. Легкий прохладный ветерок ласкал кожу, путал волосы. Девушка отдыхала после бурно проведенного торжества, посвященного бракосочетанию ее друзей. Ноги гудели – пятнадцать туров вальса подряд давали о себе знать, и не важно, что ее партнером был самый искусный танцор во всей Великобритании. Малфой был роскошен. Он поразил своим аристократическим блеском всех присутствующих на церемонии. А потом…
Рон, как всегда попытался что-то ему сказать, тот великолепно парировал, Гарри развел их по разным углам, а Ларита – новоиспеченная Уизли – стояла и плакала, печалясь от того, что ее муж бросил ради такого «важного» события – «пойду, набью морду слизеринскому уроду!».
Все закончилось весьма благополучно. Малфой продолжил вальсировать с Гермионой, попивая вейловский ром, греющий душу и сердце; Рон вернулся к жене, а Гарри к Джинни, которая сидела в высоком кресле и почему-то очень рассеянно улыбалась. Кстати…
- Джинни, - голос Гермионы был хрипловатым от долгого молчания, - я хотела спросить, но все не решалась, что с твоим настроением? Ты немного… не такая собранная, как обычно. Что-то с Гарри, или на работе?
Гермиона повернула голову в сторону читающей подруги, которая отложила в сторону книгу и погладила свой плоский живот:
- Я думаю, тебе стоит знать, ты ведь будешь... В общем, Гермиона, когда у меня родится сын, ты станешь его крестной?
Гермиона вскочила. Она какое-то время смотрела на Джинни, переводила взгляд на ее ладонь, лежащую на животе, потом опять на Джинни.
- Ты… у вас будет ребенок?
- Да, только Гарри пока не говори, хорошо? Я сделаю ему сюрприз дома.
Гермиона ошарашено смотрела на подругу. Но тут она услышала громкий смех со стороны берега. Обратив свои взоры на источник шума, девушки увидели своих мужчин – Рон и Малфой о чем-то очень горячо спорили. Рон сильно жестикулировал, что-то объясняя им, на что юноши отвечали дружным смехом. Гарри смеялся почему-то громче всех.
- Никогда не думала, что Гарри будет так относится к Малфою… - пробормотала Гермиона.
- Ему сейчас намного легче, чем раньше, - тихо сказала Джинни. – Он раньше просыпался в поту, кричал, называя имена Пожирателей, или тех, кто погиб в битве при Хогвартсе… А теперь ему легче. Он совсем по-другому все воспринимает. И мне стало легче его понимать, ведь Гарри больше не замыкается, он всегда говорит. Словно он отрекся от боли воспоминаний, принял настоящее и будущее такими, какими они должны быть, понимаешь?
Гермиона кивнула – она все понимала.
Ей было приятно, что Гарри за два года успел привыкнуть к тому, что Малфой стал неотъемлемой частью ее жизни. Она почти все свое свободное от работы время проводила с ним. Ровно год назад они вдвоем отдыхали во Франции, гостили в доме родителей Гермионы, которые души не чаяли в красивом аристократе. После этого Поттер пригласил Малфоя к сотрудничеству в одном щекотливом расследовании, воспользовавшись его знаниями в изготовлении и изучении ядов. Драко помог, теперь Гарри обращался к нему каждый раз, когда возникал спорный вопрос в том или ином деле. А слизеринец никогда не отказывал себе в удовольствии подшутить над Поттером в его традиционной малфоевской манере. Гермиона видела, что Гарри становится легче общаться с Драко. Они все время о чем-то спорили, частенько ругались, но все всегда возвращалось на свои места – Малфой оставался «слизеринским хорьком», на что тот ни разу не обиделся, обзывая в ответ Поттера «раненным очкариком», имея в виду слабо просвечивающийся шрам в виде молнии.
Рон первое время бесился от того, что Гарри теперь проводил больше времени с Драко, но потом привык. Ведь он сам был далеко, занимался карьерой, любимым делом. Рон стал очень значимым человеком в Ирландском Департаменте охраны магического правопорядка. Тем более его бурно развивающиеся отношения с вейлой Ларитой не оставляли ему практически никакого времени на обиды. Рон знал, что он всегда был и будет самым лучшим другом для Гарри.
- Девочки, вы еще не устали отдыхать? – звенящий голос Лариты, идущей через всю лужайку с подносом прохладительных напитков заставил Джинни и Гермиону улыбнуться.
- Они ведь счастливы? – тихо спросила подругу Гермиона.
- Я абсолютно уверена в этом. Рон о большем и не мечтал, - усмехнулась Джинни.
- О, вейлы всегда были его слабостью!
- Не то слово! – рассмеялась Джинни.
Девушки разместились в своих креслах, попивая изысканное вино из золотого винограда, растущего на склонах ирландских предместий семьи Лариты.
Гермиона смотрела на Драко, который над чем-то склонился вместе с Роном. Они что-то обсуждали, спорили. В общем, очень неплохо проводили время.
- Как ты думаешь, кто у тебя родится? – неожиданно для самой себя спросила Гермиона у Джинни.
- Мальчик, - спокойно и уверенно спросила подруга.
- И я хочу мальчика, - вздохнула Гермиона.
- И у тебя будет мальчик, - улыбнулась подруга.
- Сначала надо жениться, а это не входит в наши планы на ближайшие года три.
- Нарцисса? – Джинни догадывалась об истинной причине такого решения.
- Что-то вроде того, - просто сказала Гермиона.
- Она привыкнет, вот увидишь.
- Не нравится мне ее взгляд. Всегда возникает такое ощущение, что она меня гипнотизирует. Но при этом Нарцисса всегда мило улыбается, говорит комплименты… Если быть честной, то она не в восторге от выбора Драко, но в то же время не хочет ему мешать.
- Так это же хорошо! Насколько я знаю Малфоя, он никак не реагирует на поведение матери? – Гермиона кивнула. – В таком случае тебе нечего бояться, он полностью на твоей стороне.
- Но так ведь и она не против, просто она так себя ведет!
- Поверь, это скорее привычка, чем откровенная неприязнь… Гермиона, не мне тебе напоминать, но Нарцисса Малфой вдова Пожирателя, - добавила Джинни, уже значительно понизив голос – Ларита была в курсе всех событий, но у девушек были свои причины говорить тише, - молодые люди уже подходили к ним.
- Поговорим потом, хорошо? – быстро прошептала Гермиона и широко улыбнулась подошедшему к ней Драко.
- Мадам, - шутливо произнес он, - позвольте проводить вас в опочивальню. Вы наверняка устали.
По легкой иронии в голосе, по знакомому, до щемящего чувства в груди, блеску серых глаз Гермиона поняла, что на самом деле имел в виду Малфой. Она всегда была готова «отдыхать» вместе с ним.
Лукаво подмигнув подругам, девушка приняла предложенную руку Драко и встала, чтобы пройти вместе с ним в дом.

- Ты уверена, что тебе еще не надоело быть Грейнджер? – тихо спросил Малфой, целуя Гермиону во влажный висок – они только что славно «отдохнули».
Девушка приподнялась на локте и посмотрела ему в глаза.
- Что ты имеешь в виду? – ее голос был хриплым от волнения.
- Лишь то, что тебе уже давно должна была прийти в голову мысль, как это я до сих пор не предложил тебе руку и сердце…
- Ты думай, когда что-то собираешься говорить! – Гермиона даже обиделась немного, она не ожидала, что Драко так мог о ней подумать – хочет захомутать, но не знает, как!
- Я думал, - совершенно невозмутимо сказал Малфой. – И не раз. И я удивлен не меньше твоего! Так вот, я повторю вопрос…
- Я поняла вопрос! – рявкнула Гермиона. – Что ты имеешь в виду?
- Ох, обожаю, когда ты такая! – Драко, смеясь, повалил девушку на спину и прижался к ней всем телом, не давая двигаться. – Тигрица! Ты так кричишь, будто считаешь, что я настолько же глухой, насколько, по твоему мнению, тупой… Я просто хотел узнать, может ты бы хотела сменить фамилию?
Гермиона раздражалась. Она ведь все понимала. Она знала, что конкретно хотел сказать Малфой, она видела взволнованный блеск в его глазах. Он решился на очень важный шаг, но делал это как-то… неграциозно, что ли?
- Мне нравится моя фамилия, - буркнула Гермиона, ей становилось тяжело дышать и становилось слишком жарко. – Зачем мне ее менять? И какую замену ты можешь предложить?
- Ну, например, Гермиона Малфой… как тебе? – Драко смеялся. Про себя, но все отражалось на его лице.
- Неплохо, - от раздражения не осталось ни следа. Оно сменилось приятным покалыванием в груди.
Гермиона ничего не ответила, лишь крепко прижалась к его губам своими. Она ничего ему не скажет. Пока. Пусть помучается. А она будет наслаждаться своим маленьким женским триумфом.

КОНЕЦ.