3. Ремус Люпин. Неизвестный день, полный загадок

Просыпаюсь я в больничной палате. В окно светит уже не тонкий серп убывающей луны, а жирный ломоть растущей. В голове шумит, как после крепкого удара бладжером, руки выглядят так, будто кто-то учился забивать в них гвозди, и словно упругий тяжелый ком в груди тянет вниз, мешая подняться. Великий Мерлин, где Викки?!
Я лихорадочно оглядываюсь - и вижу у изножья кровати смутно знакомый светлый силуэт. Женщина средних лет с коротко остриженными неправдоподобно розовыми волосами приближается - и я цепенею. Моя бабушка лет этак двадцать назад была поразительно похожа на нее - кроме волос, конечно. Такой могла бы стать мама - если бы дожила. Или... Или? Или?!!
- Мама?!
- Прости...
Женщина приближается ко мне, кладет на лоб прохладную ладонь, проводит кончиками пальцев по моей щеке.
- Ты? Как ты могла?
"Как могла - что? Выжить в битве за Хогвартс?"
Макгонаголл пять лет собирала свидетельства уцелевших участников этой бойни и еще пять сопоставляла и увязывала их, пока получила детальную и правдоподобную картину происходившего. Сейчас их с Флиттвиком реконструкция хранится в мемориальном музее, и школьники могут увидеть ее, оценить масштаб события, а при желании - и рассмотреть чуть ли не каждый поединок. Выходит, все это - миф? Грандиозная мистификация? Скопление ошибок? Подтасовка?
Сколько раз я видел в этой реконструкции, как Белатрис Блек убивает маму? Сколько раз я беленел, видя наглую ухмылку Фенре Грейбека, убившего отца? Наверное, слишком часто. Профессор Макгонаголл в конце концов применила все свое влияние, чтобы запретить мне появляться там.
Сколько раз я мечтал, как замечательно могла бы сложиться моя жизнь, если бы... Проклятье! Я все же тварь! Еще накануне этого странного происшествия я бы сказал, что готов на все, лишь бы мама и папа были живы. И когда невозможное случилось - я не чувствую себя счастливым. Нет, я еще и смею упрекать ее? В том, что она жива?
"В том, что ее не было рядом! - честно отвечаю я себе. - Почему? Разве это такой уж непростительный сыновний эгоизм - спросить у матери, что для нее было важнее меня целых пятнадцать лет?"

- Как я могла тебя оставить? - в ее голосе ощущается неприкрытая и неподдельная боль. - Только так мы могли уберечь тебя...
- Мы?! - я вскакиваю с постели, однако ноги предательски подкашиваются. Голова кружится, мне мерещатся то ли искры, то ли светляки, а непослушные пальцы никак не могут поймать ее руку. - Мы... Конечно, "мы"! МАМА! Пятнадцать лет я рос сиротой при живых родителях, меня обзывали ничтожеством, нищим, оборотнем... А сейчас ты приходишь и говоришь, что вы с отцом сбежали, оберегая меня - ОТ ЧЕГО?!!
- Оборотнем?! - вскрикивает она. - Великий Мерлин, значит все это было напрасно?
- Да! Три семьи забрали своих детей из Хогвартса, когда я поступил сюда!
- Но ты же... Тедди! - она опускается на колени и смотрит на меня снизу вверх взглядом побитой собаки. - Ты же не...
- Я же "не"! - передразниваю ее я. - Я только получаю тумаки по полной программе! Лучше бы я был оборотнем!
Ее лицо становится жестким, а в голосе прорезаются настолько властные интонации, что на их фоне вся суровость Макгонаголл кажется мягким упреком доброй бабушки.
- Уверен, сын? Твоя рыженькая подружка тоже так считает? Мари Уиззли готова разделить с тобой судьбу изгоя, не так ли?
- Потрясающая осведомленность! Только Флер называет ее так, англичане предпочитают имя Виктория.
- Я запомню...
Прежде, чем я нахожу осмысленный ответ, в окне появляется мужское лицо - вполне обычное, если бы не густые кустистые брови, сросшиеся на переносице.
- Многоликая! - в голосе незнакомца ощущаются отчетливые нотки паники. - Они оцепили лес! А я ведь говорил, что Поттеру нельзя верить ни на заячий хвост!
- Вот как? - мамины глаза вспыхивают красным, - Я сейчас же иду к нему! А ты немедленно отправляйся с портключами в нашу пещеру. На крайний случай, все должны быть готовы к эвакуации.
- Кого, кроме тебя, будут слушать? - огрызается он. - Большинство готово сражаться!
Мама смотрит на него - и мне становится страшно. Властный усталый взгляд... Знаю, звучит глупо, но ее взгляд именно такой. И чуть заметное движение губ - нет, не улыбка, скорее презрительное подергивание, как у Макгонаголл, - как бегущая строка на экране маггловского кинотеатра: "Чем отнимать мое время, сделай, что велят, полудурок!"
Густобровый падает в траву и шумно шлепает прочь. А оглянувшись - я уже не вижу мамы. Ледяной когтистой лапой вцепился в позвоночник страх.
"Неужто приснилось? Привиделось? Померещилось? Нет, ради всего святого!" - шепчу я, умом понимая, что такой злыдень, как я, не заслуживает надежды. Я получил в подарок от судьбы - чудо! И применил его, чтобы отточить свой сарказм!
Неожиданно меня окутывает прозрачное влажное облачко, голова тяжелеет, глаза закрываются, и я проваливаюсь в сон.
....................................................................................................................................................................................................................

- Святое небо! - голос Макгонаголл, виноватый, встревоженный. - Что я скажу Андромеде? Я понятия не имею, что напугало ее единственного внука до седины!
- Странно, - мадам Помфри, кажется, скорее озадаченной, чем напуганной. - Когда я исцеляла их раны, его волосы были обычного, светло-русого цвета... Послушай, Минерва, может это все же материнская наследственность? Помнишь Тонкс?
- Андромеда говорила мне, что Тедди родился метаморфом, - отвечает директриса, - но утратил свой дар в день гибели родителей... И чтоб его вернуть - пережитое потрясение должно быть таким же сильным... И таким же... интуитивным.
Я слышу звук распахнувшейся двери - и чьи-то шаги.
- Ему лучше? - слышу я голос профессора ИгмуГлеза.
Однако! Обычно она двигается абсолютно бесшумно, это успел усвоить каждый, кто хоть раз пытался подсказывать или списывать у нее на контрольной.
Я хочу открыть глаза и ответить - но веки почему-то неподъемные, а грудь кажется скованной железным обручем. Викки! Что происходит? Почему они все говорят обо мне - и ни слова о ней? Прежде, чем я успеваю вообразить что-то страшное, тонкие девчоночьи пальчики обхватывают мою руку и покрывают ее слезами.
- Ремус! - ее голос по-прежнему звонкий, - это ведь все из-за меня...
- Не берите на себя чужую вину, мисс Уиззли, - мягко замечает Кингсли Шеклболт. - Вас не учили на Аврора...
- На самом деле, - непочтительно перебивает его Рысь, - мы с тобой, Igmus^uNKala должны были об этом подумать... Мисс Уиззли сегодня рассказала, что утром в Хеллоуин получила в подарок браслет. Тот самый, с которого начались все неприятности. У нас каждый ребенок способен прочесть его узор!
Викки всхлипывает. Я едва заметно сжимаю ее руку, мысленно умоляя не выдавать, что я уже проснулся.
- Я... Я почему-то подумала, что это Тед мне его подарил...
Макгонаголл неодобрительно хмыкает.
- Тед Люпин - все же на четверть Блэк, а значит у него есть вкус. Нет, он никогда бы не подарил такую дешевую уродливую поделку девушке, которой так явно дорожит.
- Igmus^uNKala, - обиженно рычит Рысь, - ты оскорбляешь мастеров моей родины!
- Ну прости, дорогая, - язвительно парирует директриса, - в этом случае у меня что перед глазами, то и на языке. Но в одном ты права: я сейчас же должна пересмотреть учебную программу и втиснуть туда практикум по южноамериканским артефактам. Даже в ущерб своим урокам. Даже в ущерб подготовке к экзаменам. Страшно подумать, что могло бы случиться, если бы не упорство и находчивость Тедди... Что же это все-таки было, Кингсли?
- Я бы предпочел дождаться Поттера, - голос Шеклбота. - он сам разбирался и с найденными куклами, и с нашей памятью... Но похоже, к магии аргентинских идолов примешали несколько старинных шотландских заклятий.
- Боюсь спрашивать, каких именно...
Шелест шелкового платья Макгонаголл почти заглушает ее реплику, и я, не открывая глаз, явственно представляю нашу директрису. Я ошущаю, как красные всполохи тревоги летят от нее во все стороны, как могла бы лететь вода с насквозь промокшего зверя, который вдруг решил отряхнуться. Похоже, достало всех...
- Правильно боитесь, - я слышу скрип распахнувшейся двери и голос крестного. - Похожие ритуалы применялись для подавления воли еще до изобретения заклятия подвластия. Совершенно бесчеловечно, но очень эффективно. Подозреваю, нас всех пока спасает кровь Виктории... Трудно найти кого-то менее способного на осознанное убийство, чем вейла.
Меня колотит мелкая противная дрожь. Так уж вышло, что я читал об этой магии. В древности применяли ритуалы, способные превратить обычного человека в непобедимого бойца - и при этом - в преданного слугу, способного на любую жестокость. Такой воин мог в одиночку уничтожить вооруженный отряд или разрушить небольшой город, но ничего не мог построить и создать. Самое страшное в них то, что после такого превращения ни один человек не прожил дольше года - и умирал отвратительной и мучительной смертью. Если ЭТО сделали с Викки... Мадам Помфри вмешивается прежде, чем я выдаю себя. Она протирает мне виски каким-то прохладным отваром и произносит заклятье, от которого сразу ощущаешь себя укутанным теплым одеялом - и совершенно теряешь способность и желание двигаться. Быть может, так и надо? Быть может, то же самое пытались сделать со мной? Насколько успешно? Быть может, я - опасен?
Руки Викки снова сжимают мою ладонь, но я не могу даже пошевелить пальцами. Я никак не могу дать знак, что слышу ее - их! Слышу шорох мантии - наверное, Гарри склонился над кроватью и что-то шепотом спросил у мадам Помфри, слышу шаги целительницы, оттаскивающей его в другой угол палаты, слышу его сдавленный взволнованный шепот: "Сейчас? Но как же?!" Их голоса перекрывает раздраженный рык Шеклбота.
- Похоже, легкомыслие покойного Дамбльдора заразительно, профессор Макгонаголл! Никогда не подумал бы, что такая опытная и предусмотрительная дама, как Вы, не озаботится таким опасным соседством! И даже не подумает об усилении защиты школы! Посторонний ночью на вашей территории!
Я слышу гулкий звук, будто кто-то пытался пробить стену ударом кулака, но только разбудил эхо.
- Эта защита выдержала гораздо большее, чем один безвредный посторонний, Министр, - голос Макгонаголл спокоен и сух. - Когда Хогвартс был полностью восстановлен после битвы с Вольдемортом и Искушенными смертью, мы оставили ту же защиту, что и накануне битвы. И регулярно проверяем и подновляем ее. Остальные мои возражения Вы знаете, но, кажется, не даете себе труда их осмыслить.
- Потому что они смехотворны. Я по-прежнему уверен, мы должны покончить с вашими пушистыми соседями, и как можно скорее! Пока они не перестали быть стаей и не превратились в народ! С меня и кентавров с гоблинами довольно!
- Вы вовремя вспомнили о кентаврах, - вмешивается Гарри, - я-то до сих пор не придумал способа быстро и безопасно пройти через их территорию, не развязав при этом новую войну.
- Жаль, что я не смогла убедить Вас, Кингсли, - вздыхает Макгонаголл. - Но если уж их помощь Теду Вас не убедила...
- Откуда такая уверенность, что это они помогли, Минерва?
- Откуда такой страх, если это - не они, Кингсли?
- Есть старая поговорка, - проникновенно сообщает Гарри, - "знакомый черт лучше незнакомого", так что хотелось бы, чтоб это были они. Но мы, конечно же, проверим...
Я теряюсь в догадках. Кто такие эти опасные соседи? "Оборотни!?" - шальная мысль обжигает, и я почти рад, что эта загадочная болезнь и целительская магия мадам Помфри не позволяют мне выдать свои мысли и ощущения. Крестный когда-то рассказывал, что оборотни обосновались в Запретном лесу задолго до того, как он поступил в Хогвартс, и никогда не приближались к школе, да и в Хогсмидте себя не проявляли. А мадам Грейнджер-Уиззли где-то вычитала, что волки, и обычные, и оборотни, никогда не охотятся рядом со своим логовом. Потому-то, наверное, ни один директор не считал их соседство чем-то из ряда вон...
Но Шеклбот! Его, наверное, можно понять. Парень рос во времена террора Вольдеморта, с десяти лет мечтал оказаться в Ордене Феникса, и всю свою жизнь то боролся, то сражался. И еще. Однажды на каком-то юбилее, изрядно выпив, он проговорился, что мечтает оставить своему переемнику "страну в идеальном состоянии". Он боролся за это "идеальное состояние" все годы после падения Вольдеморта. Мы все помним, как дорого заплатила страна за изгнание гигантов. Правда, никого из погибших авроров я не знал, а вот о разлуке с Хагридом мы все сожалели. Впрочем, Гарри регулярно отправлял ему вести Патронусом, а не так давно он получил письмо из Шармбаттона, от мадам Максим. Она писала, что Хагриду слишком трудно приходится среди новой родни, но он сомневается, что в Хогвартсе ему будут рады, а это - его единственный дом... Ну, мы с Гарри были уверены, профессор Макгонаголл не станет возражать против его возвращения, и оказались правы... Но, как только страна отстроилась после последней стычки с гигантами - в 2000м внезапно вспыхнуло восстание гоблинов. Их, видите ли, вдруг оскорбило назначение Гарри Поттера главой мракоборцев! "Преступника и вора, дерзнувнувшего ограбить Гринготс" - ни много, ни мало! Мне вот интересно, кто другой в 2005-м мог бы справиться с подлым трюком индийских магов, из-за которого чуть не погибли четырнадцать сотрудников этого самого Гринготса, а наша страна едва не лишилась своего золотого запаса? Что-то не нашлось среди гоблинов таких изобретательных! Следующие пять лет прошли под знаком борьбы с Тайной Элитой. Прикрываясь лозунгами о возвращении исконных прав потомственных колдунов, дюжина богатых и могущественных магов сумела незаметно прибрать к рукам несколько небольших городков, населенных магглами, и превратить их в рабов. Недовольные действиями самозванной элиты - и маги, и магглы - умирали скоро и страшно, но все подозреваемые колдуны с легкостью проходили все мыслимые и немыслимые проверки, вплоть до Priopri Incantatum! И даже лучшие авроры долго не могли поверить, что все эти пытки и убийства совершались руками и магией подневольных домовых эльфов... А пресловутый Круг Силы, разоблаченный в 2010м? Их опасные эксперименты едва не развернули Гольфстрим в обратом направлении! Теперь вот - еще на слуху скользкая история с аргентинскими артефактами... Но когда старые враги побеждены, Министр, похоже, сам находит новых. Наверное, просто по привычке - с кем-то, за что-то да бороться! Но в этот раз - впервые - Арлетта ИгмуГлеза не поддерживает его. На ее родине и анимаги, и оборотни - неотъемлемая часть народа, они внушают священный страх, почтение, даже зависть - но уж никак не желание истребить! И сейчас она негромким, но пронзительным голосом пытается втолковать собравшимся эти "прописные истины". Тут уж не выдерживает мадам Помфри и требует, чтобы спорщики замолчали - или покинули палату.

Деликатный стук в дверь прерывает перепалку.

- А, вы все здесь, - говорит профессор Лонгботтом. - Хорошо... Я отыскал лиану, чуть не убившую Теда и Викки. Похоже, это сувенир с Вашей родины, профессор ИгмуГлеза. У меня в кабинете образец...
Он произносит длинное название, и Рысь вскакивает, готовая действовать. Я слышу свист ее посоха, рисующего в воздухе огненные знаки .
- Кингсли, Поттер, - спокойно командует Макгонаголл, - проверьте его.
Несколько заклятий - и две коротких реплики."Похоже, чист." - "Согласен."
- Минерва, - в голосе Лонгботтома незнакомая мне ирония, - я уже просил прощения за тот случай. Вы же понимаете, я был не в себе, когда говорил Вам все эти гадости. Да если бы я хотел Вам досадить - уж поверьте, нашел бы что-то более остроумное... И более справедливое.
- Невилл, - в голосе директрисы ощущается что-то подозрительно похожее на смех, - я просто должна знать, что в этот раз Вы не пострадали.
- Если бы я пострадал, уже истекал бы кровью, Минерва. Этот сок обездвиживает, усыпляет, потом - убивает, но не гипнотизирует. Арлетта, прошу Вас, идемте со мной... Думаю, с этой лианой даже магам Министерства нужна Ваша...
Хлопок двери обрезает конец фразы.
- Обездвиживает, усыпляет, потом - убивает, - задумчиво повторяет Поттер. - Викки, я боюсь, тебе придется отправиться со мной. Возможно, наши специалисты сумеют найти в твоей памяти хоть какое-то пояснение случившемуся.
- Вы же сами! - пытается возмутиться Викки. - Смотрели мою память! Хоть я тогда еще толком не очнулась!
- Ну, - хмыкает Гарри, - работа с памятью - не мой конек, я мог что-то упустить. А вы все должны понять, тот, кто это сделал, в другой раз найдет жертву послабее.
- Если у мадам Помфри достаточный запас успокоительного зелья, я сообщу Флер, - говорит Макгонаголл. - А Вы, мисс Уиззли, должны подчиниться. Для Вашего же блага.
Последняя фраза сопровождается саркастическим хмыканьем - по-моему, самой директрисы.
- Хорошо. Но прошу, пожалуйста, мадам Помфри, сообщите мне, если Теду станет лучше! Или... В любом случае, пожалуйста! Профессор Макгонаголл, я должна знать!
Чего греха таить, мне льстит ее тревога за меня - но все же... Нет, не хочу, чтобы Викки хоть когда-то еще ТАК боялась! Ведь если я выживу и стану аврором, ей прийдется привыкать к тому, что я порой буду попадать в переделки.
- Я сама сообщу, - голос Макгонаголл звучит с неожиданной теплотой, - Патронусом. Держись, Викки! Все непременно образуется...
Я чувствую как губы Викки касаются моего лба, а ее волосы падают на мое лицо. Потом все исчезает. Слышу шаги и звук захлопнувшейся двери.
- Знаешь, Минерва, - слышу я голос Поппи, - похоже, способности метаморфа у Теда каким-то чудом восстановились.
- Бог мой, какой рыжий! - удивленно и чуть насмешливо произносит Макгонаголл. И тут же добавляет своим обычным тоном, - Поппи, я ведь шла к тебе не за этим.
- А зачем? Спросить, не видела ли я Ремуса в тот день?
- Слагхорн разболтал, - досадливо хмыкает Макгонаголл. - Да, мне показалось, что именно Ремус нес Викторию. Ведь Тедди очень похож на своего отца! Но я прошу тебя прочесть вот это и ответить на два вопроса.
- Хм... Укрепляющее зелье пополам с волчьелычным? Вообще-то это не такой уж бред, как могло бы показаться. В прошлом году в "Алхимии сегодня" писали, что такой состав - теоретически, конечно! - должен хорошо заживлять внутренние повреждения и восстанавливать силы после большой потери крови. Причем, как у обычного человека, так и у оборотня. Кто-то из них тебе рассказал?
- Нет, совсем нет. Выдумка о том, что все волки запретного леса считают Теда Люпина своим и всегда помогают ему - все же выдумка. Но у меня есть еще один дикий вопрос: чей почерк ты здесь видишь?
- Твой...
- Вот это-то и странно! Вчера на последнем уроке я обнаружила ее на своем столе в кабинете трансфигурации. И только один человек подходил так близко, что мог нашептать ее моему перу - первоклассница Ребекка Смит. Нет идей, как магглорожденная ученица из Харплаффа может знать о магии то, чего не знаем мы?
- Погоди, Минерва! Вчера на последнем уроке я приводила Ребекку Смит в человеческий вид! Девочка рассказала мне, что забежала к себе в спальню за забытым сочинением, а по пути назад увидела в гостинной коробочку с шоколадными лягушками и съела одну. И сразу же все ее тело покрылось зеленой слизью, а из ушей пошел болотный газ. Я провозилась почти до ужина.
- Я услышала именно то, что ты сказала, Поппи? - чуть слышно шипит ошеломленная директриса, - А ты - просто так, на всякий случай, не спросила я у нее...
- Не пытался ли кто-то в последнее время вырвать у нее волосы и состричь ногти? Она почти уверена, что нет.
- И все же, оборотное зелье исключить нельзя, - задумчиво тянет Макгонаголл.
- Можно, Минерва, если Ребекка не отлучалась с твоего урока и ничего не пила прямо на занятии.
- У меня на уроке?!! Думаешь, как и Лонгботтом, что я старею и теряю хватку? Возможно, но не настолько же!
- Но, Минерва! Если исключить зелье, есть только одно объяснение...
И две женщины в один голос выдохнули: "Метаморф!"
Я слышу шелест торопливых шагов и звук осторожно закрывающейся двери. Метаморф? Чрезвычайно редкий дар, уверен, очень полезный в моей будущей работе. Только бы выкарабкаться, только бы с Викки все было в порядке! Хотя Гарри она нужна как свидетель, значит с ней уже все в порядке? Надо же, я - метаморф! На уроках Макгонаголл мы мельком просматривали списки известных метаморфов. Так вот, имя моей мамы стоит последним. Как можно скрыть такую способность - ума не приложу, так что теперь я снова надеюсь на чудо.
Резкий порыв ветра распахивает окно, но я не могу даже пошевелиться. Все, на что хватает моих сил - открыть глаза. Мгновение мне кажется, что небольшой прозрачный вихрь летит по комнате к моей кровати, но холода нет. Слышу стук по крышке столика у кровати, и вдруг в мою руку тычется холодный мокрый нос - совершенно по-собачьи, но я по-прежнему не вижу никого рядом. Вопреки очевидности и логике, я почему-то ощущаю это прикосновение, как знак чего-то невероятно доброго, как заверение, что все действительно образуется, как привет из того уютного и искрометно радостного детства, какое непременно было бы у меня, если бы мама и папа...
Убаюканный несбыточным но таким реальным видением, я засыпаю.