Сын. Год первый.

ЛАНЬ. Десять лет… Десять долгих лет без Нее… Срок, казалось бы, вполне достаточный, чтобы залечить любую рану, только не ту, которой терзается он. Для него за эти десять лет не изменилось почти ничего. Работа не смягчила его горе, она так и осталась неприятной повинностью, которую нужно выполнять. Хоть он и стал деканом своего факультета, преподавание отнюдь не его стезя и он всегда знал это. К тому же эти годы нисколько не изменили его привычное одиночество. Ни с коллегами, ни с учениками он так и не нашел контакта, правда, не очень-то и пытался. Язвительность, мрачность, отвратительный характер и прошлое Пожирателя Смерти не слишком способствовали симпатии окружающих, но он не испытывал ни малейшего огорчения по этому поводу. Ему наплевать, что все они думают о нем, потому что он не нуждается ни в ком, кроме Нее…
Она, как прежде, почти каждую ночь приходит к нему во сне. Но наяву он может видеть Ее лишь в своем Патронусе – серебристой лани, которая для него куда реальнее, чем большая часть окружающих его людей. Разумеется, он сделал все, чтобы никто никогда не узнал его тайну. Никогда он не использовал Патронуса, как способ связи, что очень популярно в рядах сторонников Дамблдора и особенно бывших членов Ордена Феникса. Из-за этого он часто слышит за своей спиной перешептывания, что он, мол, как и все Пожиратели Смерти, просто не владеет этим заклинанием, недоступным для Темных магов. Он не обращает внимания на такие сплетни, ему все равно. Его любовь к Ней – только его достояние, его сокровище, которое он прячет от чужих глаз, стараясь, чтобы даже малейший отблеск ее не заметил никто из окружающих, тем более, что к большинству из них он не испытывает ничего, кроме презрения и неприязни.
Кто-то, возможно, назвал бы все это безумием, да и от Дамблдора он слышал не раз, что жить прошлым – неблагодарное занятие. Но на этот раз старый мудрец заблуждается. Его любовь – не прошлое. Она – его единственное настоящее и будущее, то, ради чего он еще живет в этом мире. Ведь хотя со дня Ее гибели прошло уже целых десять лет, он любит Ее также сильно, как прежде. Он знает, что она давно мертва и все-таки всякий раз, как он произносит заклинание – в мрачной ли тишине собственного кабинета или в том заветном уголке Запретного Леса, где когда-то учил Ее вызывать Патронуса (даже теперь он способен отыскать эту полянку с закрытыми глазами) – ему все время кажется, будто Она здесь, рядом с ним, живая и прекрасная, как никогда…
Каждый год в день Ее рождения, смерти и годовщину их первой встречи, он приходит к Ее могиле и терпеливо ждет возможности остаться одному. Наедине со своим неутешным горем, своей неугасимой любовью и с Ней. И когда он снова со слезами целует неумолимый мрамор, он физически, со всей ясностью ощущает, что Она слышит его. Слышит все мольбы, признания и клятвы, срывающиеся с его губ. Серебряная лань да холодный могильный камень – вот все, что осталось ему от Нее. Впрочем нет, не все… Есть еще мальчик, Ее сын, которого он поклялся защищать. И он снова и снова повторяет эту клятву, данную десять лет назад. «Вы знаете, как и почему она погибла, сделайте так, чтобы это было не зря». Он не строит иллюзий – вряд ли когда-нибудь он сможет полюбить этого ребенка, но он выполнит свое обещание. Любой ценой…

ЛЕТО. В этот раз он опять едва успел заметить, как окончился очередной учебный год и осталось уже совсем немного времени до начала другого. Виной всему его приятельские отношения с семьей Малфоев. Их единственный драгоценный отпрыск поступал в Хогвартс! Такое событие должно было придать их ежегодному летнему балу особый размах. Конечно, как правило, в июне в Малфой-мэноре устраивалось еще два больших бала – дни рождения Драко и Нарциссы разделяло чуть более трех недель. Он обычно не присутствовал на всех этих нескончаемых летних праздниках, хотя его неизменно приглашали. Начало июня было периодом, когда на всех учителей в школе сваливалась куча работы, связанной с экзаменами. Все учителя и студенты на это время становились словно бы невменяемыми, причем преподаватели волновались порой не меньше своих подопечных. Ему, как декану факультета, тоже приходилось беспокоиться о том, как его студенты покажут себя на С.О.В. и Ж.А. Б.А. Так что думать о чем-нибудь, помимо работы, у него просто-напросто не оставалось времени. После того как экзамены благополучно проходили следовал еще выпускной, на котором большей части преподавательского состава волей-неволей приходилось присутствовать. Для кого-то выпускной, возможно, являлся праздником, но он относился к нему, как к одной из тягостных обязанностей, не более. А свой короткий отпуск он обычно проводил не на многолюдных сборищах в поместье Люциуса, а в уединении собственного убогого дома и изменял планы лишь тогда, когда представлялась возможность заполучить новый экземпляр для своей библиотеки.
Разумеется, Нарцисса с самого начала желала поручить Драко его покровительству. С трудом уговорив Люциуса отказаться от идеи отправить сына учиться заграницу, она теперь надеялась, что именно он, давний друг семьи и декан Слизерина подробно расскажет мальчику о жизни факультета, на который тот, без всякого сомнения поступит.
Конечно, он не желал тратить на всякую ерунду драгоценное время летних каникул. К тому же ему всегда казалось, что Нарцисса слишком уж опекает своего сына, но в конце-концов это не его забота. к тому же эта женщина была прекрасной матерью и этим напоминала ему Ее. Он ведь довольно долго не мог до конца понять и принять Ее безграничной любви к своему ребенку, ради которой Она пожертвовала жизнью. Наверное все дело было в том, что сам он в детстве никогда не ощущал материнской любви.
Вспоминая собственную мать, он с высоты приобретенного жизненного опыта вынужден был сознаться себе, что ее как раз трудно было назвать хорошей матерью. Впрочем, он и сам не был лучшим сыном на свете. И все же он искренне любил свою бедную мать… Странно, в последние годы он напрочь забыл дату смерти мамы, а ведь она тоже умерла летом. Просто потеряв Ее, он чувствовал боль несравнимую по силе ни с чем другим. Перед этой катастрофой утратило смысл все и казалось невероятным, что в его жизни вообще были дорогие люди, кроме Нее одной. Только воспоминания о Ней заполняли все его мысли без остатка. Впрочем, так было всегда. Много лет он чувствовал вину перед своей матерью за то, что однажды в прекрасный летний день прелестная рыжеволосая девочка с зелеными глазами внезапно и навсегда оттеснила, ее, мать, на второе место в сердце сына. А теперь он единственный, кто может помочь сыну этой девочки остановить Ее убийцу, отомстить за Ее смерть и смерти множества других ни в чем неповинных людей...
Обычно он с огромным нетерпением ожидал окончания летних каникул. В первую очередь потому что работа хотя бы немного отвлекала его. Но в этот год предстоящая неминуемая встреча с Ее сыном неожиданно воскресила в его памяти собственное детство. Теперь он уверен больше, чем когда-либо, что его жизнь началась лишь в минуту встречи с Ней. Он любил Ее всегда, сколько себя помнит. И поэтому он делает и будет делать все, что в его силах, чтобы помочь несносному мальчишке. Ради Нее и того далекого лета, когда Она вошла в его жизнь…

ЛИЛИЯ. Зеркало «Еиналеж»… Как только Дамблдор мог подумать, будто мальчишка сможет устоять перед таким соблазном? С его появлением в школе и так началось черте что. Сначала появился философский камень и трехголовая псина – питомец недоумка Хагрида. Потом Квиррелл, бывший преподаватель магловедения, стал вести себя настолько странно, что Дамблдор попросил приглядывать за ним. А вскоре на квиддичном матче кто-то пытался сбросить с метлы новую звезду гриффиндорской команды, так что ему пришлось приложить немало усилий, чтобы нейтрализовать заклятие. Пытаясь лишить злоумышленника возможности повторить попытку, он даже взялся судить следующий матч, хотя всю жизнь ненавидел эту игру. В итоге он восстановил против себя всех коллег и студентов трех факультетов, но не мог же он позволить причинить вред Ее сыну. А вот теперь это…
Он сам когда-то едва не поддался искушению зеркала. В отличие от мальчишки, он-то прекрасно знал, что этот такое, поскольку не раз читал о нем в книгах. Это было через год после разрыва с Ней, когда он в тоске слонялся по Хогвартсу и тоже совершенно случайно наткнулся на зеркало. Нужно ли говорить, что он тогда увидел в зеркале Ее – в белой одежде и с цветком лилии в руках. Такой он сам нарисовал Ее однажды и подарил Ей этот портрет на четырнадцатилетие. (В юности он неплохо рисовал, хотя никогда не придавал своему художественному таланту серьезного значения). Он сам не знал, почему выбрал именно такой образ – возможно, лилия казалась словно бы отражением Ее самой, Ее чистоты и нежной прелести. А может быть он хотел таким способом дать хотя бы намек на свои чувства к Ней. А может это было связано с тем, что нарисованный собственноручно портрет являлся единственным подарком, который он был в состоянии сделать Ей и ему не хотелось, чтобы он сразу затерялся и померк на фоне тех бесчисленных дорогих и красивых вещей, что дарили Ей друзья, родители и поклонники. Странно, но его подарок понравился Ей тогда больше всех других. Во всяком случае в Ее глазах он увидел благодарность и радость, какой до того не видел ни разу. В глазах же прекрасной тени, глядевшей на него из глубины волшебного зеркала, он нашел иное, еще более желанное выражение. Он мог бы поклясться, что Она смотрела на него с любовью…
С большим трудом удалось ему внушить себе, что этот нежный и ласковый взгляд – всего лишь иллюзия, плод его воображения, что никогда Она не смотрела и не посмотрит на него так. Слишком хотелось поверить…
Неудивительно, что рассказ Дамблдора о происшествии с мальчишкой настолько выбил его из колеи. Оставшись один в своем кабинете, он снова и снова вспоминал портрет, где он изобразил Ее с цветком лилии. Интересно, что Она сделала с его рисунком? Наверняка уничтожила его, как стремилась уничтожить любую память об их дружбе. Или, может быть, все-таки нет?
Раз за разом задавал он себе этот вопрос. Кончилось тем, что проверяя домашние работы студентов, он влепил «Отвратительно» шестикурснику с Хаффлпаффа, который не смог достаточно точно описать в своем сочинении все волшебные свойства и применение водяных лилий. В тот вечер он заснул прямо за письменным столом, не окончив своей работы. И впервые ему приснилась Она – не с полным презрения и упрека взором, от которого он каждую ночь просыпался в слезах и отчаянии, а такая, какой он увидел Ее в проклятом зеркале «Еиналеж» – юная и счастливая, с глазами, полными любви и с белоснежным цветком лилии в руке.

ЛОВЕЦ. И почему некоторым кажется странным, что ненависть может жить также долго, как любовь? За десять лет он остался столь же постоянным в ненависти, как и в любви. Джеймс Поттер… Все эти годы он почти не помнил о нем и даже не ощущал перед ним своей вины. Даже наоборот – винил своего соперника за Ее гибель, ведь тот был Ее мужем и, значит, обязан был сделать все, чтобы уберечь Ее от опасности. А вместо этого проявил легкомыслие и всегдашнюю самоуверенность, доверившись Блэку, однажды уже показавшему наклонности убийцы. Заносчивый самовлюбленный идиот! И таков же его сын!
Сын… Он сразу же выделил в толпе первогодок до боли знакомую черную лохматую макушку. Всем обликом мальчишка настолько напоминал его школьного врага, что на мгновение почудилось, будто он видит самого Поттера таким, каким он был в одиннадцать лет в день, когда они впервые встретились в купе Хогвартс-экспресса. Наглец в очках и дорогой мантии, считающий себя столь остроумным, не понравился ему с первого взгляда. Не потому ли, кроме всего прочего, что неосознанным чутьем он угадал в Джеймсе Поттере человека, которому суждено встать между ним и той, которую он имел когда-то дерзость считать своей… Знаменитый Гарри Поттер выглядел полной копией своего отца. Поэтому, естественно, он ни минуты не сомневался, что младший Поттер попадет в Гриффиндор, как его родители. И разумеется, оказался прав. Делая вид, что занят разговором с Квирреллом, он исподтишка наблюдал за мальчишкой, сидевшим за украшенным красно-золотыми знаменами столом возле очередного отпрыска Уизли. Мальчишка разглядывал Большой Зал, столы, стены, посуду, знамена, зачарованный потолок в виде неба с таким же наивным восторгом, как рассматривала все вокруг Она, в тот день, когда в первый раз переступила порог школы рука об руку с ним.
Внезапно мальчишка обернулся к столу преподавателей и на секунду встретился с ним взглядом. Великий Мерлин, что с ним сделалось! С ненавистного лица на него взглянули ярко-зеленые глаза миндалевидной формы. Ее глаза… Никогда еще ему не было так трудно сохранить самообладание и невозмутимое выражение лица. Скользнув по удивленному мальчику почти равнодушным взглядом, он повернулся к своему собеседнику и продолжил разговор... Хотя он вроде бы слышал от Дамблдора в ту роковую ночь, что-то такое о Ее глазах, тем более оказался ослеплен и шокирован.
Потом, на квиддичном матче, повторяя и повторяя контрзаклятие, чтобы не дать новому гриффиндорскому ловцу-самородку слететь с метлы и разбиться насмерть, он не желал думать ни о Джеймсе Поттере, ни о своем долге перед ним. Как бы там ни было, он все-таки расплатился со своим школьным врагом за спасение его жизни на пятом курсе. Он спас его сына и даже Дамблдор посчитал, что они в расчете. Ведь что бы там ни воображал себе директор Хогвартса, привыкший думать о людях гораздо лучше, чем они есть на самом деле, он согласился защищать мальчика единственно ради его матери. Висевшего над ним «долга жизни» перед Поттером больше уже не существует. Теперь он может спокойно продолжать выполнять клятву, данную Ей. Из любви к Ней он стал тайной опорой, своеобразным «добрым гением» этого ребенка, ненавидя в нем своего счастливого соперника. Потому что мальчик с зелеными глазами - единственное, что осталось от Нее на земле...

ЛУНА. Прогулки при луне в последнее время сделались довольно опасным развлечением. К несчастью, Ее сын унаследовал от отца любовь к ночным похождениям – уже несколько раз его ловили, когда он бродил по школе со своими двумя друзьями - младшим Уизли и девочкой-всезнайкой по фамилии Грейнджер. Но, по крайней мере, Поттеру не приходит в голову выйти ночью из замка полюбоваться луной, чего можно ожидать при его безрассудстве. Тем большее удивление и недоумение вызвало у всех наказание, которому Макгонагалл, по приказу директора, подвергла четырех первокурсников, в том числе и сына Люциуса. Послать их в Запретный Лес с этим дубиной Хагридом и его собакой! Настоящее сумасшествие! Счастье еще, что рядом оказались кентавры...
Он сам как-то сталкивался в лесу с этими необычными существами и не сказать, чтобы встреча оставила у него приятные воспоминания. Хорошо, что сразу понял, как нужно с ними вести себя, чтобы не оскорбить. Испокон веков было известно, что они обладают тайными знаниями, недоступными людям и не делятся ими ни с кем. Для них луна, солнце, звезды и планеты были открытой книгой, которую они читали лишь для собственного удовольствия. Предсказания их всегда вызывали у него неподдельный интерес, хотя вообще он не очень-то верил в такие вещи, как гадания, гороскопы, влияние планет на человеческую судьбу. Точнее не верил до тех пор, пока одно пророчество не разрушило в одночасье весь его мир…
Судьба… Луна, точно верный спутник, сопровождала его на протяжении всей жизни – начиная с бессонных ночей в школьной спальне, наполненных мечтами о Ней, через годы его службы у Темного Лорда, когда даже среди гибельного очарования тьмы, любовь к Ней освещала его душу чистым сверкающим светом. Этот свет – Ее свет – привел его к раскаянию, к новой цели, которую он осознал, благодаря Дамблдору в страшную ночь Ее смерти. Любовь и сейчас светит ему, как яркая полная луна, среди непроглядной темноты жизни. Что другое, кроме любви могло бы заставить его жить, потеряв всякий смысл существования? Жить, хотя мир без Нее ему ненавистен. Но именно ради спасения этого мира живет он сам и живет Ее дитя, которому назначено победить самого могущественного мага за всю историю человечества.
Как объяснил ему Дамблдор, независимые строптивые кентавры, спасая в ту ночь ребенка, верили, что выполняют волю небесных светил, помогают свершиться предначертанному судьбой. И сам мальчик тоже рано или поздно выполнит то, что сказано в проклятом пророчестве. Все это говорилось долго в обычной для директора завуалированной форме. Впрочем, старый мудрец любит туманные формулировки. Например, сейчас он подозревает, что директору отлично известно, что означают все странные события, которые произошли в школе за последний год. Зачем иначе он выдумал весь план с защитой философского камня? Ведь даже такому идиоту, как младший Поттер ясно, что Квиррелл всего только орудие, а настоящий враг неизмеримо сильнее… Тот, кто охотится за камнем без особого труда преодолеет их защиту. А значит встреча с неведомым врагом лицом к лицу может плохо закончиться для мальчишки. Но Дамблдор убежден, что Поттер непременно справится, ведь мальчика хранит сила Ее любви и самопожертвования. Директор не раз говорил ему, что в мире не существует ничего сильнее... Разве что в тот чистый, как лунное сияние свет, который когда-то назвал «лучшим, что в нем есть»…

ЛЮБОВЬ. Да, время так и не смогло нанести ни малейшего ущерба его любви. Годы жестоких мук, боли и невыносимых страданий, остались годами любви. Любви, воплощенной в Патронусе, столь же неизменном, как его чувства. Он слышал, что Патронусы у волшебников иногда меняются, но у него явно не тот случай. Десять лет не смогли залечить рану его сердца, потому что эта рана неотделима от него самого. С тех пор, как Она умерла, умер и он, его душа, его сердце. От него почти ничего не осталось. Его больше ничто не привязывает к опостылевшей жизни, кроме Патронуса-Лани, надгробия из белого мрамора и мальчика с Ее глазами, как две капли воды похожего на его заклятого врага. А еще его клятвы, которую он готов исполнить в любой момент ценою собственной жизни...
Ревность, ненависть, глухое раздражение, испытываемое им, когда он находит в лице и поступках этого ребенка все новые и новые черты его отца, бесследно испаряются, стоит ему взглянуть в обожаемые зеленые глаза. Глупые поступки мальчишки, самонадеянное стремление попусту рисковать своей жизнью, полное отсутствие того яркого таланта и стремления к знаниям, за которое все учителя обожали Ее, приводит в настоящее бешенство. Придираясь к нему на уроках, он в какой-то мере «отводит душу». Директор говорит, что он «видит лишь то, что хочет видеть»... Может и так, но он не знает другого способа излечить мальчишку от излишнего самомения и помешать ему стать таким же, как покойный папаша. Да и к тому же, благодаря постоянным наказаниям, отработкам, снятым с Гриффиндора баллам, а также саркастическим замечаниям в свой адрес мальчишка сразу же возненавидел его со всей страстностью своей гриффиндорской натуры.
Разумеется, Поттер никогда не узнает его тайны. Она известна только Дамблдору, а директор дал ему обещание, что никогда и никому не раскроет его секрет – тем более сыну Поттера. А ненависть мальчика для него даже удобна. Видя обоюдную неприязнь ученика и учителя никто из персонала Хогвартса или студентов Слизерина даже не подумает, будто он имеет какое бы то ни было отношение к защите Избранного. Тем более что Темного Лорда, когда тот вернется, обмануть будет не так-то легко.
Всякий раз, как он встречает полный ненависти и презрения взор ярко-зеленых глаз, все переворачивается у него внутри. Как не похоже это выражение на то, что видел он в волшебном зеркале иллюзий, показывающем каждому его самое заветное желание!
Когда-то он действительно желал, чтобы Она его полюбила. Он мечтал об этом, как о величайшем счастье, надеялся, верил, что чудо может случиться. Потом же, окончательно осознав мучительную неосуществимость своих желаний, он больше всего хотел «освободиться». И только ужасная катастрофа доказала, что свобода, гордость, призвание, карьера, уважение лидера, дружба соратников и прочие громкие слова, за которые он цеплялся – ничто.
Его любовь к Ней, может выглядеть на первый взгляд столь же призрачной и эфемерной, как лунный свет, хотя она также вечна и неизменна, как сама луна. Столь же вечна, как цель, ради которой он до сих пор еще не покончил разом со всем. А ведь этого ему тоже так сильно хочется! Но он не имеет права подвести Ее второй раз. Он должен оберегать Ее сына, потому что только этот мальчик способен окончательно избавить мир от Темного Лорда. В день, когда это произойдет, кончится и его собственная миссия. А до тех пор он станет делать то, что должен. Какие бы жертвы не пришлось ему принести: переступить через ревность, спасать тех, кого ненавидит, терпеть презрение и недоверие, взять на свою душу грех новых смертей – наградой для него будет служить уже то, что он делает это ради Нее. Его путь не будет легким и в конце его ждет смерть – он никогда не обольщался на этот счет, зная, что рано или поздно должен будет доказать Ей свою любовь не словами, а делом.