Заблуждение. Часть 1 - 1978-1979г.

ЛАНЬ. «Дементоры – наши естественные союзники», так говорит Темный Лорд. В последнее время ему и в самом деле удалось привлечь на свою сторону часть этих отвратительных существ. Лучшего способа навести ужас на врагов и придумать нельзя, хотя Пожиратели Смерти, что бы они ни говорили, тоже испытывают тайный страх перед ними.
Дементоры принимали участие в недавнем нападении на одно из полумагических поселений в южной части страны. Акция получила весьма широкий общественный резонанс, о ней писали даже в «Пророке». Он узнал обо всем незадолго до выпускных экзаменов в Хогвартсе, причем, можно сказать «из первых рук». Он видел, как совы с номерами газет опускались на столы перед учениками, слышал взволнованные голоса, обсуждающие происшествие, прерываемые всхлипами из разных концов Зала.
Он видел, как на лицах его товарищей по факультету отразилось откровенное удовлетворение и даже радость, а на лицах учеников остальных факультетов – жалость и сострадание к родным жертв. Но их реакция нисколько не волновала и не трогала – все его внимание было поглощено только Ею. Он смотрел, как наполнялись слезами Ее чудесные зеленые глаза, и Она заплакала, спрятав личико на груди Поттера, который нежно гладил Ее по волосам. Ее слезы и ему всегда были непереносимы и он изо всех сил борется с желанием оставить компанию ликующих друзей и убежать прочь, куда глаза глядят, лишь бы не видеть этого…
Уже давно он не ходил в Лес и не вызывал Патронуса. Повседневные дела поглощали все его время и силы. Он работал над новым заклинанием, вычерчивал формулы к экзамену по трансфигурации или просто читал сутками напролет, но это не всегда помогало. Не спасают даже несколько суток подряд изнурительного труда, после чего ему едва хватает сил доползти до своей постели. Ему все равно то и дело снится ярчайший серебряный свет и прекрасная лань, легко ступающая по мягкой траве или чистому снегу.
Быть может он держался бы и дальше, однако, после того, что он сегодня наблюдал, у него больше не остается сил. Разум и воля сдаются неодолимой потребности сердца. Выбрав укромное место, где никто не сможет случайно его обнаружить, он пытается вызвать Патронуса. Раз за разом попытки терпят крах. Он не может найти ни одного счастливого воспоминания, а мысли о Ней сегодня причиняют одну боль. Наверное, это и есть признак окончательного превращения в чудовище, в олицетворение зла? Он повторяет заклинание снова и снова, надеясь убедиться, что это не так. Наконец в результате долгих усилий перед ним проявляется бледный слабый образ, который почти сразу же исчезает, растворяясь в вечернем воздухе. Ему остается злиться на себя за то, что он не может выполнить как следует давно знакомое заклинание и одновременно обреченно сознавать, что любит Ее также сильно, как прежде.

ЛЕТО. Это лето принесло ему долгожданную свободу и исполнение мечты. Теперь он по-настоящему состоит в числе последователей Темного лорда. Конечно же, знаменательному событию предшествовали испытания, первым из которых оказался выпускной бал в Хогвартсе. Он не хотел туда идти, но попав в число лучших учеников выпуска, не имел ни малейшей возможности отвертеться. В зале больше ста человек – семикурсники всех четырех факультетов, преподаватели и даже несколько родителей из попечительского совета. Он стоит рядом с Малсибером и Макнейром, рассеянно слушает их болтовню, и то и дело пробегает глазами по Залу. Конечно, просто так, от скуки, а вовсе не потому, что ищет Ее…
Она танцует с Поттером, который сегодня – надо же – даже причесался, так что его волосы не трочат во все стороны, как обычно. На нем его лучшая парадная мантия с высоким воротником – почти такая же дорогая и красивая, как и у большинства слизеринцев. А Она… Она просто ослепительна в своей легкой мантии цвета морской волны, темно-рыжие волосы заплетены в косы. Ни простая прическа, ни изящный, элегантный, но совершенно неброский костюм не могут скрыть Ее прелесть. Она так хороша, что невольно притягивает к себе взоры всех присутствующих. Он ловит злобную гримасу, исказившую точеное лицо красавицы Забини, опирающейся на руку Эйвери. Пусть наряд и драгоценности высокомерной слизеринки стоят целое состояние, все равно ни она, ни та блондинка с откровенным декольте, которую кружит самодовольно ухмыляющийся Блэк, ни одна другая девушка не могут и близко сравниться с Нею. Она движется в танце легко, едва касаясь земли, словно летит по воздуху. И, любуясь Ею, он на мгновение забывает, что в последний раз видит Ее так близко…
Да, разумеется, тогда он был неприлично взволнован, но это не объясняет, почему воспоминание об этом вечере пронзило его в тот момент, когда через два дня после своего первого рейда, в котором он показал себя очень достойно; он преклонил колено в окружении ближайшего круга Пожирателей Смерти и палочка Темного Лорда прикоснулась к внутренней стороне его левой руки. Он заранее знал, что без боли не обойдется, что все так и задумано, чтобы с первой же минуты было ясно, кто чего стоит. И все же то, что он испытал превосходило его самые ужасные фантазии. Словно тебя клеймят раскаленным докрасна железом, прожигая все тело насквозь. Он прокусил губу до крови, сумев спрятать свою агонию. Пока он, с трудом поднявшись на ноги, идет на свое законное место, где его дружно приветствуют бывшие товарищи по учебе, в ушах его звучит нежная музыка, а перед внутренним взором стоит Она во всем блеске своей красоты и радости. Он снова слышит ее серебристый смех, и жгучая боль отходит куда-то на задний план. На поздравления, раздающиеся со всех сторон, он отвечает словно бы автоматически. Комната кружится в его глазах также быстро, как кружилась, танцуя, Она, склонив головку на плечо партнера. Сейчас ему чудится, будто это он скользит по Большому Залу, держа Ее в своих объятиях. Умом он понимает, что это лишь иллюзия, что клеймо на его руке, которое до сих пор отзывается болью во всем теле, навсегда отрезало его от всего, что связано с Ней. Да так и лучше. Нынешнее лето должно стать первым в его новой жизни. Жизни без Нее…

ЛИЛИЯ. Он мог ожидать появления в «Пророке» объявления о помолвке «двух самых талантливых юных волшебников последнего десятилетия», однако не предполагал, что это произойдет настолько скоро, когда с момента окончания школы не прошло и полугода. О чем они только думают, ведь идет война! Впрочем, что ожидать от гриффиндорцев? И, конечно же, журналисты, которым за последнее время изрядно поднадоело писать о подвигах Пожирателей смерти, не упускают возможности порадовать своих читателей этой потрясающей новостью. (Впрочем, писаки вечно переворачивают все с ног на голову – каждый раз, читая очередной репортаж с «беспристрастным изложением фактов», непосредственные участники событий не могут удержаться от смеха).
Только ему совсем не весело, когда он читает статью в газете смакующую подробности биографии будущих супругов. Статья пестрит тошнотворными красивостями и сентиментальными оборотами. Называть Ее «прелестной лилией Гриффиндора»! Что за нелепое выражение! Разве оно хоть отчасти может передать, какой Она ангел? В статье пишут, что свадьба состоится весной в присутствии только родителей и ближайших друзей новобрачных, а шафером жениха будет Сириус Блэк. Ниже следуют краткие заявления многочисленных друзей и знакомых, главным образом рассыпающихся в поздравлениях и добрых пожеланиях. Он с отвращением вчитывается в эти пожелания, а потом комкает газету в руках и отбрасывает ее прочь. Ее глаза улыбаются с колдографии, занимающей половину страницы. Она глядит в камеру, сияя от искренней любви и счастья. Вся – нежность, вся – восторг. Он понимает, что это – конец для него, конец всем надеждам, которые он в глубине своего сознания продолжал питать все это время. Понимает, и все же не может противиться Ее чарам. Ему отлично известны строгие нравы Ее родителей и их любовь к дочери, так что вполне можно предположить, что Она еще живет в родном доме. То, что он собирается сделать – на редкость глупая авантюра, но он не способен поступить иначе…
Подходя к знакомому крыльцу, он набрасывает на себя Маскирующие чары, сливаясь со свежевыкрашенной стеной дома и осторожно заглядывает в окно. Она сидит в гостиной вместе со своими родителями, возле целой горы распечатанных конвертов и коробочек – по всей видимости, с подарками и поздравительными письмами в честь помолвки. Лица у всех троих праздничные и веселые, они берут в руки то один, то другой конверт или коробку. В мгновение ока он создает из воздуха белоснежную лилию. Вокруг стебля обернута записка, содержащая всего одно слово. Единственное слово, которое ему с таким трудом удалось заставить себя написать. То самое, которое он хотел, но не мог произнести с момента их первой встречи. Рука у него дрожала и ей трудно будет узнать почерк… Он осторожно стучит в дверь, кладет цветок с запиской на крыльцо и снова скрывается под чарами, наблюдая, как Она открывает дверь, удивленно озирается вокруг, а потом, наклонившись, замечает лилию. С легким удивлением, она поднимает цветок и разворачивает записку. Вдруг черты Ее проясняются, Она улыбается и, целуя, прижимает подарок к груди. Увы, он стоит достаточно близко от Нее, чтобы прочесть по Ее губам имя. «Джеймс»… Он падает на колени и закрывает лицо руками…

ЛОВЕЦ. Всякий раз, отправляясь с другими Пожирателями смерти на задание, где предположительно они будут иметь дело с членами Ордена Феникса, он умоляет Мерлина лишь об одном – чтобы не столкнуться с тем, кого еще недавно страстно желал разорвать на части собственными руками. О, как бы ему хотелось отомстить ненавистному Поттеру за все! Если б только Она не так любила этого самодовольного болвана! И если бы Ее счастье не было ему дороже собственной жизни и души, дороже мечты о мести. Он боялся встречи с Поттером потому, что знал: как бы ни сжигала его ненависть, он не сможет причинить гриффиндорцу ни малейшего вреда. Никогда он не поднимет руку на этого человека, пока Ей хочется быть близ него. В тот час, когда Поттер станет Ей безразличен, он с наслаждением вырвет сердце из его груди и будет пить его кровь! Но до тех пор, он скорее даст разрезать себя на куски, но не тронет и волоска на его голове! Правда до сих пор он пребывал в уверенности, что отлично сможет удовлетворить свою мстительность, просто не мешая своим соратникам прикончить Поттера, коль уж не может убить его сам. Только вот судьба не упустила случая в очередной раз жестоко подшутить над ним.
Карательный отряд наткнулся на кучку сумасшедших из Ордена в лесу, неподалеку от магловской деревни, где пряталась намеченная жертва. Преимущество в численности было на их стороне: он и еще двое Пожирателей смерти из ближнего круга, плюс несколько «вольнонаемных» под Империусом и парочка «сочувствующих» оборотней из свиты Грейбека. А с Поттером было всего трое незнакомых волшебников. Судя по навыкам боя, они являлись аврорами, которых завербовал Дамблдор. Он сражался, стараясь держаться вдалеке от лохматого придурка, чтоб тот случайно его не опознал. Их оттеснили к лесу, но тут один из оборотней, развернулся и кинул заклятье в спину Поттера, увлеченно изощрявшегося в дуэльном искусстве с двумя противниками сразу. Самодовольный болван упал на землю, но внимание его соратников отвлекали другие Пожиратели смерти. Втроем они окружили Поттера, который выглядел несколько взволнованным. Один из волшебников поднял палочку и уже начал произносить: «Кру…», но он успел вмешаться. Четыре Оглушающих заклятия – и все четверо валяются у его ног без чувств. Две секунды, чтобы изменить память придурка – теперь тот будет уверен, что сам оглушил двух своих противников. Третьего придется убить – эти жалкие твари – «пушечное мясо», никто не станет о них жалеть, а уж меньше всего Темный Лорд…
Он оттаскивает бесчувственного врага и труп наемника к опушке леса, где все еще продолжается сражение. Затем обрушивается на ближайшего к нему врага, делая вид, будто сражался с ним все это время. Тут позади них внезапно возникают еще с десяток человек. Поняв, что силы неравны, он вместе с теми, кто еще на ногах аппарирует за подмогой, ничуть не заботясь об оставшихся. Уже исчезая в пространстве, он мысленно составляет отчет для Темного Лорда, хотя думает вовсе не о наказании, которое ждет их всех, за то, что они угодили в засаду. Сегодня он спас не мерзавца Поттера – он спас радость в ярко-зеленых глазах…

ЛУНА. В спальне, которую отвел ему Люциус в Малфой-мэноре, окна такие большие, что лежа на постели, он может видеть парк за окном и лунный диск, повисший между ветвями деревьев. Бледный свет проникает сквозь неплотно задернутую тяжелую штору и падает на темный паркет. Он не спит. Сегодня был не лучший день. В его роли в утренней стычке с Орденом не усомнился никто. Непревзойденное мастерство окклюмента помогло ему скрыть свои настоящие мысли, когда Темный Лорд проник в его разум. За провал операции его никто не винил – предусмотреть появление еще одной группы врагов было нельзя, да и с другой стороны жертву они все равно выследят и достанут в другой день, а потерь было не так уж много – какие-то шавки не в счет. И все же в профилактических целях всех «наградили» Круциатусом, чтоб в другой раз были предусмотрительней. Ему досталось сильнее всего, хотя он-то был виноват меньше других. По принципу: кто умнее, с того и спросу больше.
Но не отголоски боли во всем теле не дают ему уснуть. Мешают некстати нахлынувшие мысли о Ней. Он все время повторял себе, что помог гриффиндорскому идиоту лишь в качестве оплаты того долга, когда на пятом курсе тот помешал ему попасть на ужин к оборотню. Да и то – он лишь не позволил применить к нему Круциатус. Палочка оставалась в руках у его врага и Поттер имел неплохие шансы сам справиться с этими дилетантами, так что на спасение жизни это не тянет.
Нет, конечно, долг жизни для волшебников, увы, не просто слова. Если один маг спасает жизнь другому – между ними образуется особая связь, которую не разорвать просто так. Поэтому вполне возможно, что в будущем ему придется-таки каким-то образом полноценно «расплатиться» со школьным недругом. Но уж точно не сегодня! И плевать, что лунный свет, пробивающийся сквозь штору, все время напоминает ему о той самой ночи. Никакая связь с Поттером не истребит в нем ненависти к бывшему ловцу гриффиндорской сборной.
К тому же самовлюбленный кретин думал тогда не столько о нем, сколько о своих дружках. Вот и он сделал то, что сделал не ради самого Поттера, а лишь ради Нее. Если б не Она – нет такой силы, которая заставила бы его пошевелить для мерзавца хоть пальцем, невзирая на все «долги» на свете. Но Ей он никогда сознательно не причинит страданий. Довольно и того, что он уже натворил и за что, как он прекрасно понимает, Она никогда не простит его… Год назад он все на свете отдал бы за Ее прощенье, но что в этом толку теперь? Все равно сам он не простит себя до конца жизни…
В ответ на такую мысль он горько усмехается в темноте спальни. Он Пожиратель смерти, он находится в доме Малфоя, он не может заснуть от боли, потому что ему не удалось с первого раза выполнить приказ Темного Лорда. Это – жестокая реальность, а лунный луч на полу возле его постели – иллюзия, которая рассеется, чуть только начнет светлеть. Так не глупо ли ему надеяться на прощенье? И все же, вглядываясь в серебристую полоску света, он снова вспоминает Ее безмерную доброту и милосердие…

ЛЮБОВЬ. Память – худшая из пыток, какую несчастная страсть уготовила своим жертвам. С ней и впрямь не страшны никакие дементоры, ведь худшее, что могут сделать эти твари – отнять ее. Если б только знать, что смерть – и в самом деле настоящий конец, то это сильно помогло бы избавиться от страха перед нею. Не очень-то приятно признаваться в собственной трусости, однако лгать в данном случае бессмысленно. Может статься, именно эта трусость, которую он ошибочно принимает за голос разума и побуждает его взять себя в руки, забыть, одуматься. Нужно жить…
Нужно жить, хотя жизнь без Нее ничего для него не значит. Жить, хотя Она давным-давно позабыла о его существовании. Жить и знать, что Она будет счастлива, что Ей нет и не может быть дела до его терзаний. Зачем Ей знать о них? Она должна быть радостной, спокойной и счастливой, ведь она создана для добра и света.
И он пойдет дальше твердым шагом, ибо у него нет иного выбора. Он сделает жестокость средством своего выживания, постоянно созерцая чужие муки, он привыкнет к ним и сделается безразличным к горю других людей. Ни с кем он не повторит той глупости, которую совершил ради Нее. Он никого он не подпустит к себе достаточно близко, чтобы можно было заглянуть под маску, а уж поднимать ее вряд ли кому захочется. Он сумеет вызвать у всех, кто его окружает ненависть и презрение к себе, тогда будет легче свыкнуться с мыслью о Ее ненависти и презрении. Он исцелит свою душу! Он не позволит себе сломаться.
Неважно сколько раз он кричал про себя, что не может больше терпеть эту боль. Не хочет! Не умеет! Не собирается! Не обязан! Неважно сколько раз задавал себе вопрос: зачем все это. Должен. Придется. Неважно, что он по-прежнему останется Ее врагом, что любой из бывших школьных знакомых или соратников по Ордену, любой из поддерживающих Дамблдора министерских работников, любой магл, живущий в их городке или Годриковой Лощине, ближе и дороже для Ее сердца, чем тот, кого она когда-то звала своим лучшим другом. Откуда же ей знать, что врагом иногда быть гораздо легче, что самая жгучая ненависть все же лучше снисходительной жалости. Как бы тяжело ему ни было в разлуке с Нею, если бы он был возле Нее, то не вынес бы своих страданий.
Если же когда-нибудь ему суждено все же встретиться с Ней (судьба порою поворачивается по-разному), он будет играть свою роль до последнего. Он уже доказал, что его трудно превзойти в умении притворяться, лгать, прятать свои настоящие мысли и чувства. Сам Темный Лорд впечатлился его талантом к обману и даже решил использовать его в качестве шпиона. Даже самому всемогущему Дамблдору будет нелегко раскусить бывшего студента, на которого он обращал столь мало внимания. Лишь Ей одной у него всегда плохо получалось говорить неправду. Все же, пока он вдали от Нее, ему совершенно нечего опасаться.
Да, он, увы, не властен над своими снами, в которых Она неизменно является ему. Он не властен над сердцем, где царит Ее образ. Он не властен над своей памятью, над словами, которые неизменно пробуждают в нем то, что ему так хочется забыть навечно: картины из прошлого, ощущения, воспоминания. Все, что заставляет его признать: всю свою жизнь он будет любить Ее. Каждое из этих слов хранит сокровища его сердца. Да, он не властен ни над любовью, ни над собой, но впервые радуется собственному бессилию…