Потерянный во времени рай.

Огромные палаты больницы имени Святого Мунго были словно специально оснащены стеклянными вставками в стенах, сообщаясь между собой большими окнами. В специальном секторе клиники, где даже целители не надевали на себя традиционные лимонные одежды, ограничиваясь голубоватыми халатами, было всего две комнаты, в которых содержались особо значимые пациенты.
Гермиона вот уже пятнадцать минут совершенно неподвижно стояла возле одной из палат. Она всматривалась в бледное уставшее лицо мужчины, который не отходил от постели своего сына вот уже третьи сутки. Он не спал, почти не ел. Только иногда выходил в узкий коридорный просвет между секторами, чтобы закурить дорогую сигарету, покрутить ее в руках и снова вернуться к Скорпиусу.
Гермиона с ним так и не поговорила. Ни слова о том, что произошло.
- Ты в порядке? – Гарри подошел сзади и приобнял подругу за плечи.
Гермиона слегка повернула голову, но взгляда от палаты не оторвала.
- Я – да, - тихо ответила она.
- А он? – Гарри кивнул в сторону Малфоя.
- Вряд ли…
- Что говорят целители?
- Обширные внутренние повреждения, вызванные первородным заклинанием, - хрипло, чувствуя, что вот-вот заплачет, произнесла Гермиона, продолжая внимательно смотреть на Драко. – Помимо всего прочего глубокая магическая кома… Из нее еще никто не выходил.
Гермиона судорожно вздохнула.
- А Роза?
- Если не учитывать сильнейшее эмоциональное потрясение, то пневмонию целители уже взяли под контроль. – Одинокая слезинка все же сбежала по щеке вниз, образуя тоненькую влажную дорожку.
Гарри бережно вытер пальцем капельку и прижал подругу к себе.
- Все будет хорошо, вот увидишь.
- Не будет, Гарри, - всхлипнула Гермиона. – Роза себе никогда этого не простит. Ты знаешь, что она сделала сразу, как только очнулась? Она простояла несколько часов возле перегородки. Она просто стояла и смотрела на Скорпиуса. Она даже не пыталась пойти к нему. Она молчит, понимаешь? Даже не плачет!
- Она сильная… - предположил Поттер и удивленно посмотрел на подругу.
- Это я сильная, потому что могу выреветься и пойти вперед, стряхнув все с рук, - Гермиона горячо шептала, боясь, что сорвется на крик, не выдержит и закатит истерику, что ей бы сейчас никак не помогло. – А она сейчас молчит, а что произойдет, когда ее сломает? Что будет?!
- Время покажет.
- А тебе оно что-нибудь показало? - чуть успокоившись, тихо спросила женщина.
Плечи Гермионы поникли. Она устало покачала головой:
- Ничего время не покажет, потому что, как сегодня ее сердце рвется на части, так и через год она не сможет вспоминать о нем без слез. Скорпиус был ее единственной любовью, понимаешь? Единственной любовью, первой любовью, настоящей… Время не меняет правил войны, в которой участвуют дети, Гарри. У тебя в свое время не было выбора, но ты стал олицетворением целой эпохи, а они сами… добровольно лишили себя счастья, чтобы спасти нас. И никто не узнает об этом. Бедная моя девочка…
- Она оправится, вот увидишь, Гермиона, - Гарри успокаивающе погладил ее по волосам и посмотрел в глаза, - она ведь точная твоя копия. Просто все произошло слишком неожиданно. Она все поймет и решит, как быть дальше. Жизнь не стоит на месте…
- Это ты ей скажи!
- Она мне не поверит, - сокрушенно покачал головой Поттер.
Не было ничего странного в том, что они говорили о Скорпиусе Малфое в прошедшем времени. Надежды на то, что парень выживет не оставалось.

Роза практически постоянно спала. Что она видела в своих снах, неизвестно. Потом, просыпаясь, подходила к высокой стеклянной перегородке между палатами и просто, молча, смотрела на Скорпиуса, чем страшно беспокоила Гермиону. Она могла так стоять очень долго, не шевелясь и не моргая. Но на вопросы Гермионы, не является ли это признаком психического расстройства, целители только пожимали плечами или произносили сакраментальную фразу о времени, которая уже набила оскомину несчастной женщине за эти несколько дней.
Целители сказали Гермионе, что ее девочка оправится, если ей помогут. Но она ведь самостоятельная. Она сама решит, что ей лучше.
Сейчас Роза опять спала. А у Гермионы появилась свободная минутка, чтобы заскочить в свой кабинет и передать дела ее новому заместителю, который принимал бумаги на подпись, пока не было самой начальницы.
Женщина обошла большой дубовый стол и достала из нижнего потайного ящичка тонкую пачку женских сигарет, привезенных Джинни из Франции, специально для таких случаев. Чиркнув золотой зажигалкой, Гермиона быстро подкурила узкий длинный цилиндрик и глубоко затянулась. Стоя прямо перед окном, за которым бушевала волшебная непогода, она вспоминала и пыталась анализировать события последних трех дней.
Мракоборцы, подоспевшие в замок Малфоев как раз вовремя, успели перенести тела Розы и Скорпиуса в клинику, где за них обоих тут же взялись высококвалифицированные целители.
Гарри, справившись о состоянии подруги, искренне за нее волнуясь, последовал за остальным отрядом, чтобы арестовать Бриони Файрхарт. Каково же было их удивление, когда они нашли остывающий труп пожилой колдуньи. Она умерла во сне от остановки сердца, словно хотела закончить свое страшное предназначение и уйти на покой в самом прямом смысле этого выражения.
С Эдельштайнов спрос был невелик. Два допроса, и они на блюдечке выложили всю свою подноготную. Эти моральные уроды не могли понять, почему Астория Малфой стала владелицей этой страшной реликвии. А все на самом деле оказалось намного прозаичней. Старый Паркинсон знал, что Люциус хочет женить сына на его младшей дочери. Отдав Шкатулку ей, он, таким образом, снял проклятие со своей семьи, переложив его на плечи Малфоев. Кто такие эти аристократы, если они избавлялись от проблем и ошибок прошлого таким чудовищным способом? Астория, выходит, с самого начала знала, на что идет, раз так отдалилась от своей семьи – от мужа и сына, которых наверняка очень любила, но боялась подпустить к себе ближе, понимая, что им придется потерять ее рано или поздно. Потеряли. И не только ее. Но и себя…
Гермиона печально вздохнула. Все мешалось в голове, а так хотелось привести свои мысли в порядок, чтобы понять, что делать дальше.
До Рождественских каникул осталось несколько дней. Роза в Школу не вернется до середины января, это уж точно. А захочет ли?..
Как все плохо!..
Рон приезжал. Сейчас он в Лондоне, подумалось Гермионе. Видеть его не хотелось. Наоборот, хотелось, чтобы он вообще не появлялся. Конечно, она отдавала себе отчет в том, что в ней плещется бурными волнами совершенно справедливая женская обида, но было в этом нежелании и что-то еще.
Впервые в жизни его не было рядом в такой момент, когда он должен был защищать семью. От чего?..
Гермиона усмехнулась. Рон тогда спокойно прошел в палату к дочери, молча, поздоровался с сыном и сел рядом с кроватью, на которой лежала Роза. Он просидел возле нее несколько часов, пока она не проснулась. А потом… А потом, когда она встала и, как сомнамбула, прошла от постели к окну в соседнюю палату, Рон встал и ушел. Он не мог видеть дочь в таком состоянии. Это не трусость. Это боль. Гермиона знала, что, не смотря на то, что у них с мужем так и не сложилась нормальная семейная жизнь, он навсегда останется отцом ее детей. Их детей.
Стало еще грустнее. Больнее. Отчаяннее…
В дверь тихо постучали.
- Войдите, - хрипло сказала она и потушила истлевшую сигарету.
В кабинет медленно и почти неслышно вплыл доктор Мракман.
Гермиона удивленно подняла брови, но лишь кивнула в приветствии. На слова не было ни сил, ни желания. К тому же, если уж Мракман сам к ней пожаловал, значит, не из праздного любопытства, а как раз по делу.
- Миссис Уизли, мистер Поттер попросил меня к вам зайти и предупредить кое о чем.
Мужчина, немолодой уже, но еще и не старый, где-то под пятьдесят, выглядел замечательно. Сильные руки, гладкие черные волосы и проницательный взгляд – все располагало к общению с ним. Он сам лет пятнадцать назад предложил свою помощь в одном щекотливом деле тогдашнему начальнику Отдела мракоборцев. С тех пор он ни разу не подвел.
- Входите, присаживайтесь, - чуть наклонившись вперед, Гермиона указала на кресло напротив ее рабочего места.
- Спасибо, - доктор вежливо кивнул.
Напряженное молчание разбавлялось тиканьем больших напольных часов, оставшихся Гермионе в «наследство» от прежнего хозяина кабинета. Раньше они так ее не раздражали…
- Дело в том, что мистер Поттер порекомендовал мне встретиться с мистером Малфоем по поводу его сына. Я так понимаю, целители Мунго не могут понять, что происходит с юношей. Мне же хватило одного взгляда, чтобы сделать вывод – нужен качественный магловский нейрохирург. К сожалению, выброс мощной энергии, о которой мне рассказал мистер Поттер, создал некий коллапс в головном мозге молодого человека. Боюсь, процесс необратимый, поэтому надо спешить…
- Вы поможете? – Гермиона мигом очнулась от тоски и принялась внимать каждому слову мудрого врача, который ни разу не… А черт с ним! – И что?
- Лично я – нет, но я могу кое-кого им порекомендовать, миссис Уизли.
- Что требуется от меня? – Гермиона положила руки на стол перед собой, готовая писать записки, докладные и что-нибудь еще, лишь бы помочь Скорпиусу Малфою выжить.
- Ничего.
Просто и спокойно. А как удар под дых.
- Это как? – не поняла изумленная женщина, глядя прямо Мракману в глаза.
- Я пришел для того, чтобы просто предупредить вас об этом, потому что разговор с Драко Малфоем должен состояться за закрытыми дверями, понимаете? Чтобы никто не мог нас услышать и узнать, куда увезут его сына.
- Тогда зачем вы пришли? – Гермионе не хватало воздуха. В груди что-то сильно сжималось, застревая в горле, образуя комок.
- Просто, предупредить.
Доктор встал, поклонился, печально улыбнулся и вышел.

- Это ты ему сказал, чтобы он мне ничего не сказал? – Гермиона набросилась на Гарри с горячностью разъяренной тигрицы.
- Да, – Поттер сглотнул и покачал головой. - Это важно. Малфои уедут завтра же. Розу выпишут уже сегодня. Она восстанавливается. Дома ей будет намного легче…
- Но почему?.. – женщина не верила своим ушам – друг скрыл от нее важную информацию.
Проходя по Атриуму, Гарри и Гермиона не замечали устремленных на них глаз. Еще бы, они опять спасли мир от разрушения. Насколько было известно, Шкатулку и Яблоко заперли в хранилище Отдела Тайн, куда не было доступа никому, кроме невыразимцев. А они уже никого не подпустят к секретной секции.
- Они не скажут вам, чтобы вы не искали. В первую очередь Роза, понимаешь? – Гарри даже остановился, пытаясь объяснить подруге свою правоту. – Если ты будешь знать, куда их увезут, ты можешь проболтаться!
- Ты что?..
- Да, потому что ты сама будешь непрочь их найти, Гермиона! – Гарри схватил ее за плечи. – Я ведь тебя знаю, ты упрямая, и всегда до всего докопаешься. Но надо ли тебе это? Надо ли тебе это, если Скорпиус умрет? Роза сейчас, смотри, как переживает, а дай ей еще одно известие о его смерти. К тому же нет гарантий, что парень останется прежним…
«Мерлин, а ведь он прав», - эта мысль буквально выбила почву из-под ног женщины.
Гермиона совсем сникла. Усталость, возраст, стресс давали о себе знать.
Как-то совсем пусто стало на душе, когда она представила, что Малфои уедут. Пусто не потому, что она не хотела, чтобы они уезжали, нет, ведь Скорпиуса действительно нужно было спасать. Пусто потому, что она уже привыкла к присутствию Драко Малфоя в своей жизни.
Она не любила его, нет. Даже не была в него влюблена. Просто только сейчас, спустя столько лет, она поняла этого человека. Гермиона поняла, что иногда обстоятельства складываются таким образом, что ничего нельзя сделать.
Что было бы, если бы Гарри тогда ответил Драко на рукопожатие, о котором он рассказывал? Что было бы, если бы Драко нашел в себе силы остановить пытку Лестрейндж, а не стоять и смотреть Гермионе прямо в глаза, молча умоляя о прощении за бездействие? Если бы время можно было повернуть вспять, многое можно было бы изменить. Очень многое.

Гермиона старалась не смотреть в соседнюю палату, помогая дочери собираться домой. Тугой комок сжимался в горле, слезы были готовы хлынуть из глаз, но она держалась из последних сил. Не только ради себя. В первую очередь ради Розы.
Выйдя из палаты, переговорив с целителями, которые по очереди желали скорейшего выздоровления, печально заглядывая им в глаза, Гермиона и Роза остановились напротив входа в комнату Малфоя.
Не попрощаться было невозможно. Словно какая-то неведомая сила тянула их внутрь. Заставляла сказать последнее «прощай».
Драко тихо разговаривал с Мракманом, иногда грустно поглядывая в глаза Гермионы. Возле Скорпиуса совершенно бесшумно сновали сестры и целители, отсоединяя его от приборов. Гермиона даже отметила, что она впервые видит приборы в этой больнице. Роза тихо подошла к юноше. Все мигом сделали шаг назад, давая девушке возможность его увидеть.
Она провела худенькой ладошкой по его лицу, тихо что-то прошептав. Тоненькая слезка скатилась по бледной впалой щеке. За ней другая. Третья.
Гермиона не могла это видеть. И уйти не могла.
Страшная боль опять сдавила грудь. Хотелось вздохнуть, завыть, закатить истерику. Чтобы кто-то пожалел. Или сказал, что не бросит…
Невольно ее взгляд упал на Драко. Он, не отрываясь, смотрел прямо на нее.
- Прости… - тихо сказал он.
Гермиона смогла лишь только кивнуть. Так стало плохо, что захотелось кричать: «Не уходи! Не увози его! Мы найдем спасение!»… Но нет. Он все делал правильно. А от этого стало еще хуже.
Гермиона не сдержалась. Слезы хлынули из глаз.
- Прощай! – только и смогла сказать она, прежде чем он отвернулся.
Когда Скорпиуса увозили, на лице Розы застыла странная полуулыбка, от которой у Гермионы пробежал мороз по коже. Она боялась, что ее дочь сойдет с ума от горя.

* * *
В сумерках все казалось таким волшебным, таким сказочным, что хотелось верить во что-то светлое. Но не получалось.
Одинокий холодный дом встретил Гермиону и Розу неприветливым поскрипыванием половиц в коридорчике перед лестницей.
Дочь, не раздеваясь, молча, побрела наверх, в свою комнату. Гермиона не пыталась с ней говорить, зная, что бесполезно. Слава Мерлину, девочка начала плакать. Хоть какое-то проявление чувств. Пусть молчаливое, но проявление.
Гермиона прошла на кухню, по дороге одним взмахом руки зажгла камин. Устало стянув длинный шарф, она опустилась на стул за кухонным столом и прижалась лицом к холодным ладоням.
Теперь она могла дать волю слезам. Никто не мог ей помешать. Сказать, что она слабая. Размазывая слезы по лицу, несчастная женщина горько плакала, невольно произнося имя того, кого так боялась понять и почувствовать. Она плакала, вспоминая страшную картинку в казематах Малфой-Менора, безумие дочери, последние слова Скорпиуса, глядевшего на Розу с такой невыносимой любовью, что сердце разрывалось на миллионы кусочков.
Внезапно зеленым цветом полыхнуло пламя. Из камина грациозно выпорхнул Драко. Гермиона на секунду поверила в то, что все, что произошло, было страшным сном, а теперь он вернулся. Но его взгляд, выражение его лица говорили не об этом. Об обратном…
- Я не могу уйти...- хрипло сказал он и рванулся к женщине.
Крепко прижимая Гермиону к своей груди, Драко глубоко вздохнул.
- Драко, - прошептала она, отстраняясь, чтобы заглянуть в его глаза.
Впервые она прошептала его имя, смакуя каждую букву. Теперь оно не казалось ей нелепым и злым. Оно казалось певучим и сладким.
Гермиона закрыла глаза, стараясь запомнить этот момент. Она понимала, что больше никогда его не увидит.
Малфой отпустил Гермиону и отошел чуть назад, оглядывая ее.
- Я не мог не попрощаться, понимаешь?
- Да, - женщина обреченно кивнула, соглашаясь.
- Просто… Он не сможет здесь, ты ведь знаешь. – Гермиона опять кивнула – она знала.
Драко огляделся, словно боясь, что Роза выйдет из-за угла, чтобы вырвать ему сердце. Но девочки не было. Оно и понятно…
- Что можно еще сделать? – отчаянно прошептала Гермиона.
- Уже ничего, - в глазах Малфоя стояли слезы, - целители больше ничего не могут сделать. Осталось совсем чуть-чуть… Просто… Когда все закончится, - Драко запнулся, сглатывая комок, - скажи Розе, что он о ней думал всегда. Каждую минуту, каждую секунду своей маленькой вечности… Как она? – Драко понимал, что вопрос очень глупый. Девочка искренне любила его сына, впрочем, как и Скор ее.
- Она? Она убита, - Гермиона не могла сдержаться. Слезы текли по щекам.
Драко так хотел убрать эти следствия боли и безысходности, но не решался – не было времени.
- Просто скажи ей, что я его увез. Пусть она лучше ненавидит меня…
- Она будет ждать! – Гермиона была испугана.
- Она все поймет, Гермиона. Она умная. Она все поймет.
Женщина лишь кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Последний раз Малфой провел пальцами по ее щеке. Последний раз он посмотрел в ее глаза.
Потом он резко повернулся и шагнул в камин. Решительно. Без оглядки. Боясь, что она остановит его.
А это время. Время, терять которое было непозволительной роскошью, когда на кон была поставлена жизнь.