Отдаешь навсегда.

«И прибудут Честь и Свет. И Ангелы соединятся с Демонами. И Честь сменит Благородство на посту у крови ярости и боли, отдав себя без остатка во имя спасения мира»…
Она боялась, что он не успеет.
Она боялась, что он успеет.
Роза не могла понять, чего она боялась больше – не успеть его увидеть до того, как она окончательно замерзнет, или успеть увидеть и потерять?
Становилось все хуже. Часики на руке показывали шесть часов утра. Должно быть, на улице уже становилось светлее. Кто-то увидит свет. Она нет.
Легкое потрескивание ледяного камня вводило в транс. Казалось, будто кто-то ходил совсем рядом, ощущалось чье-то присутствие. Сознание медленно покидало тело. Роза понимала, что осталось совсем чуть-чуть…
Чтобы окончательно не сойти с ума от страха, она тихонько запела осипшим от холода и напряжения голосом.

Скорпиус проходил между рядами замерзших цветов, осматривая емкости с ландышами, вернее с тем, что от них осталось. Синяя ткань обвивала мраморные панели. В одном месте Скор заметил срез – ровный прямоугольный. Сомнений не осталось. Убийца матери был с ней знаком.
В один момент, когда уже не оставалось надежды на то, что Роза найдется, Скорпиус почувствовала, что внизу прямо под его ногами кто-то плачет. Или говорит. Или поет…
- Хью! – слизеринец махнул рукой новому другу, тот сразу подошел. – Ты ничего не слышишь?
Парни сосредоточились.
Опять послышался тоненький неясный напев.
- Колыбельная мамы… - прошептал Хью, словно не веря свои ушам. – Это она…
- Где? Откуда идет звук? – Малфой прислушался внимательней. Он даже припал на руки, упершись в ледяной камень, чтобы приложить ухо к полу. – Снизу…
Его охватил ужас.
Нижние уровни огромного замка были запрещены ему для посещения. Отец категорически отказывался говорить ему, что там находилось, но бабушка Цисси как-то обмолвилась, что там века четыре назад были построены казематы и камеры пыток.
Скорпиус боялся представить, что маленькая хрупкая Роза сейчас сидела, или того хуже – лежала на холодном камне. А еще там не было ни окон, ни дверей. Мерлин, как же ей было страшно!..
- Спускаемся, я знаю, где она! – резко вскочил Малфой и отряхнул руки.
Они тряслись, и этим движением он хотел унять дрожь.
- Само собой! Это же твой дом! – воскликнул Хью и выбежал за слизеринцем из оранжереи.
«Держи себя в руках, Малфой, осталось немного!»…
Образы, мысли, все мешалось к чертям, когда он представлял, как Роза зовет о помощи. Нет. Она не звала. Она не из тех, кто зовет о помощи. Она из тех, кто сам поможет. Тревога усилилась, постукивая сердцем о ребра.

Пересекая лестничные пролеты, парни молча перепрыгивали через одну и даже две ступеньки. Скорпиус уже послал свою «пуму» Крэббу и Гойлу с просьбой спуститься за ними. Куда именно, он не знал и сам, потому что в этом крыле замка никогда не был. Это была территория матери, вход на которую родному сыну был заказан.
Миновав последний узкий проход, Малфой осмотрелся. Он старался не делать лишних резких движений, сзади шел Хью, а спереди зияла черная пустота. Но воздух был свеж. Значит, он поступал откуда-то. Вот только вопрос – откуда? Подняв палочку выше, он осмотрел сводчатый потолок этого мрачного места.
Справа светилась металлом огромная дверь. В ней не было ни отверстий, ни замков. Лишь небольшой прямоугольный выступ.
- Ты здесь когда-нибудь был? – хрипло спросил Уизли, помогая Скорпиусу освещать стены.
- Нет. Никогда…
Малфой склонил голову к ледяному металлу и прислушался. Пение стихло. Оставалось надеяться, что они не ошиблись с дверью.
- Как ее открыть? – спросил скорее у самого себя Скорпиус.
Он лихорадочно обшаривал руками металл.
- А это что? – Хью протянул руку к выступу.
Вдруг словно молния ударила его в ладонь. Сгусток плазмы был такой силы, что на руке мгновенно появился волдырь.
- Что за черт?.. – Хью схватился за руку.
- Видимо, это защита, - пробормотал Скор, даже не глядя на пострадавшего товарища. Все его мысли занимала Роза. Вернее, близость к ней. Он был уверен, что девушка была здесь.
Малфой сам провел рукой по этому необычному ключу и почувствовал, как тяжелая дверь грузно щелкнула и поддалась.

Роза недаром чувствовала чье-то присутствие. До боли знакомый голос брата, вскрикнувшего от чего-то очень неожиданного и, наверняка, опасного, заставил ее подскочить. Усталость свалилась на девушку новой волной катастрофического цунами. Она была готова обрадоваться, что ее нашли, но слова призрака о возмездии не давали ей покоя. Ни на секунду. Что будет, если Скорпиус обнаружит Шкатулку? Что будет, если он от злости захочет ее сломать, уничтожить? А если он ее откроет?.. Боже, как же страшно!..
- Открой ее… - послышался звенящий голос в темноте.
Роза обернулась. Никого. Мороз, пробежавший по коже, заставил девушку съежиться.
- Открой. Спаси его. Ведь он умрет, Роза.
Голос был знакомым и незнакомым одновременно. Мелодичным, душевным, но далеким. Словно из прошлого. Ее прошлого…
Роза не думала, что это может быть чья-то совершенно бессмысленная провокация. Скорее всего, у нее начались галлюцинации. Потому что бьющая в мозг мысль о том, что может пострадать Скорпиус, ее Скорпиус, ее любимый Скорпиус, была невыносима.
Она не успела сказать ему, что любит…
Он не успел сказать, что любит…
Она скажет. Она крикнет. У нее будет та необходимая доля секунды, которую подарит ей Смерть, чтобы сказать, нет, прокричать о своей любви.
Роза не думала ни о ком, кроме НЕГО. Ни о матери, которую боготворила и которую берегла от реалий семейной жизни, потому и не рассказывала ей об изменах отца, который так в итоге и не вернулся. Роза не думала о Хью, который был безгранично счастлив с любимой девушкой Лидо, достойной носить фамилию Уизли. Фамилию Национального героя.
Она успеет попрощаться с ними, если Судьба подарит ей такую совершенно невероятную возможность.
Скрежет металла в мгновение отрезвил девушку. Голос, который разлился в душе теплым маслом, такой успокаивающий и ласковый, такой любимый и нежный, придал ей сил. Силы для того, чтобы подползти на негнущихся от слабости ногах к проклятой Шкатулке. К Злу, которое хотело отобрать любовь у Мира.
Взяв реликвию в руки, Роза посмотрела туда, откуда лился звон колокольчиков; откуда лился свет ясного весеннего неба, которое она больше не увидит. Ну, и черт с ним, с небом, ведь его увидит Скорпиус. Ее Скорпиус!..
- Роза! Не трогай!..
Он появился в белом свете счастья и надежды, прибавляя решимости.
- Роза!
Девушка посмотрела на него в последний раз. Она знала, что больше никогда его не увидит. А, может, увидит…
- Прости…
Ласково щелкнула застежка под тонкими холодными пальцами.
- Я люблю…
Зазывно блеснул золотом хрупкий металл.
- …тебя!
Зеленый оникс качнулся внутри.
- НЕТ!!!

- Сколько еще идти? – Гермиона бежала за Малфоем по узким коридорам замка.
- Немного. Они в западном крыле, под оранжереей.
У Гермионы сбилось дыхание. Она чуть не упала на крутом вираже пролета. Драко успел ее подхватить.
- Еще чуть-чуть, - он потянул ее вниз, - совсем чуть-чуть…
Вдруг тишину разорвал истошный крик.
- НЕТ!!!
- Господи… - Гермиона на мгновение остановилась, чуть качнувшись. Она узнала голос сына Малфоя.
Мужчина рванул вперед что есть силы.
Свернув еще раз, они резко остановились у огромного дверного проема.
Откуда-то изнутри мрачного помещения доносился неясный вибрирующий гул. Потом показалось свечение - яркое, нежно сиреневого цвета.
Гермиона дернулась было внутрь, но какая-то неведомая сила откинула ее назад.
- Нет, не делай резких движений, - Малфой медленно проводил дрожащей рукой по выступу в железной двери, - тут везде эта чертова защита…
Когда Драко справился, он схватил Гермиону за руку и втянул ее в камеру.
Все происходило дьявольски быстро.
Гермиона видела, как Роза, склонившись над чем-то маленьким и красивым, выпускала наружу этот свет, который показался женщине таким манящим, таким сказочным.
Гермиона видела, как Скорпиус, подбежав к ее дочери, рванул ее от Шкатулки и упал…
Магическое кольцо невероятной по силе энергии тут же захватило юношу в сферу.
Малфой-старший дернулся вперед, посылая Разрушающее заклятие в прозрачный шар, поднимающийся над каменным полом все выше и выше.
Гермиона видела, как обессиленная Роза хваталась своими тонкими слабыми руками за казавшуюся стеклянной поверхность энергетического кольца.
Ничего не было слышно, гул закладывал уши. Гермиона хотела сделать шаг к дочери, но новый поток звуковой волны, заставил женщину согнуться пополам.
Медленно пробираясь к сфере, Гермиона пыталась дотянуться до Драко, который что-то неслышно кричал сыну.
Все происходило слишком, слишком быстро.

Скорпиус уже ничего не чувствовал. Он пристально вглядывался в голубые глаза, стараясь запомнить их красоту.
Он, словно в замедленной съемке видел, как Роза, плача, кричала ему слова, о которых он так долго мечтал. Он не слышал. Он видел. Он знал. Он любил…
Тело медленно разрывало на части. Боль разливалась по нему жгучей лавой. Оставалось только насладиться последними моментами жизни. Оставить все так, чтобы никто ни о чем не жалел.
Скорпиус приложил ладонь к ледяной поверхности заключившей его сферы, пытаясь дотронуться до пальчиков Розы. Она царапала ногтями лед. Она так хотела его спасти. Она смотрела ему в глаза, словно давая ему возможность запомнить себя.
Милая, милая Роза…
- Я люблю тебя!..
Она не слышит, она видит.
Новый поток слез. Новый поток слов.
Новая волна адской боли.
Собрав последние остатки сил, он сильнее прижал ладонь к руке Розы. Она уже не кричала. Она смотрела на него своими огромными аквамариновыми глазами полными кристально чистых слез. Она любила его.
Роза просто стояла на коленях и наблюдала его медленную смерть…
Скорпиус увидел отца. Милый дорогой человек. Сын впервые видел его плачущим.
«Не плачь, папа. Ты лучший отец. Ты самый лучший»…
Гермиона успела подхватить отца под руки, когда тот обессилено упал.
Последний взгляд на Розу.
«Прости. Я не мог иначе»…
И тишина. Абсолютная. Мертвая. Глухая…
«Прощай»…
Он ни о чем не жалел так сильно, как о том, что его любимая видела, как он умирает.
«Прощай»…

Никто не мог ничего сделать. От этого становилось еще страшней.
Хью пытался оторвать сестру от сферы. Но она кричала. Она не хотела бросать Скорпиуса до последнего.
А он, сильный и храбрый слизеринец, только что спасший ее от ужаса мучительной смерти, медленно запрокинул назад голову и закрыл глаза.
Яркий свет начал гаснуть. Сфера медленно опускалась, будто старалась бережно уложить безжизненное тело юноши с широко раскинутыми руками.
Послышался удар. Шкатулка упала вместе с Яблоком на каменный пол и откатилась куда-то в сторону.
Все закончилось так же быстро, как и началось.
Хью попытался осмотреться.
Лишь только громкий плач и стоны говорили о том, что здесь произошло нечто страшное.
Гермиона держала в объятиях ослабевшего от горя Драко Малфоя. Мама плакала, прижимая его к себе. Она гладила его по голове, пытаясь утешить, как маленького ребенка.
Хью не чувствовал, как по щекам текли горячие слезы. Он подошел к Розе и попытался ее поднять. Она была в сознании. Сестра просто лежала на боку и пристально смотрела на тело того, кого так сильно любила. Кого так хотела спасти… Спасти ценой собственной жизни.
- Роза, - он не узнал свой голос, - Роза, все кончилось…
Тишина в ответ.
Юноша обнял сестру. И тут она сломалась.
- Господи!.. Нет!..
Она кричала страшным разрывающим душу голосом. Потом, оттолкнув Хью от себя, девушка подползла к телу Скорпиуса. Она вцепилась в него, словно боясь потерять его опять.
- Скорпиус, ну, пожалуйста! Ну, пожалуйста! Ну, не надо…
Роза раскачивалась вместе с ним взад и вперед, громко воя от горя.
Хью рухнул на пол и зажал руками уши, пытаясь спасти себя от звуков агонии умирающей любви.
Никто не хотел, чтобы так получилось. Никто не хотел лишать себя счастья. Никто не хотел умирать.

Гойл остановился, не веря своим глазам.
Весь мир, казалось, рухнул вниз, когда он увидел страшную картину.
Мистер Малфой, рыдая, прижимался к груди плачущей миссис Уизли. Хьюго сидел, сжавшись в комок, не понимая головы и не реагируя на призыв посмотреть на только что вошедших Гойла и Крэбба.
Но самым страшным было то, что Гойл увидел чуть дальше от Хью.
Девушка, тихо плача и покачиваясь, убаюкивала бездыханное тело друга.
- Мерлин, что случилось? – юноша пересек комнату и попытался дотронуться до Скорпиуса.
Роза поняла на него обезумевший взгляд и тихо прошептала:
- Он ушел… Понимаешь, он ушел…
- Нет, - не поверил Гойл, - этого не может быть!
Парень вырвал друга из рук девушки и прижался ухом к его груди. Он не хотел верить в то, что случилось.
Где-то, среди мучительных звуков наполнявших камеру, ему показалось, что внутри Скора тихо-тихо стучит сердце. Но, может, ему хотелось это слышать? Да. Хотелось. И он слышал.
- Он еще жив… - пробормотал Гойл и потянул тело к себе, пытаясь его поднять. – Он жив! Сердце бьется!