Толерантность и борьба с разумом.

Способность Грейнджер появляться абсолютно бесшумно, вовремя и к месту поражала Малфоя с каждым разом все сильнее и сильнее. Он даже попытался что-то съязвить по этому поводу, на что получил колкий взгляд карих глаз, кривую ухмылку красивых губ и чуть заметный кивок, говорящий о совершенной нерасположенности женщины к шуткам подобного рода.
Трансгрессировать в Хогсмид не составило труда. Грейнджер метко закончила процесс прямо на крыльце таверны «Три метлы», где они собирались встретиться с детьми. В том, что придет ее дочь, Малфой не сомневался. Как не сомневался он и в том, что они с его сыном успели отыскать что-то стоящее, не будь Роза Уизли дочерью Грейнджер.
Скорпиус успел предупредить отца о том, что информация, найденная ими об артефактах, может заинтересовать следствие.
Заняв свободный столик у окна, которое видом выходило как раз на высокие башни Хогвартса, Малфой и Грейнджер молча взяли тонкие папки с меню, и стали старательно изучать его содержимое.
- Я думаю, все же стоит подождать Розу и твоего сына, - спокойно произнесла Гермиона, нарушая затянувшуюся паузу, сложив папку обратно в подставку.
- Согласен, - согласившись, кивнул Драко.
- Поздравляю, - неожиданно продолжила разговор Грейнджер и посмотрела ему прямо в глаза, - все обвинения сняты с тебя, Малфой. Тебе вернули палочку?
- Само собой. Я так понимаю, сработало «Приори Инкантатем»?
- Да. Мы проверили и палочку Астории… Она ни с кем не боролась.
- Выходит, она знала убийцу? – неприятное чувство тревоги возникло глубоко в груди и начало вибрировать, создавая ненужный фон, не позволяющий сосредоточиться.
- Да, и скорее всего, доверяла ему, - констатировала Грейнджер и сложила руки прямо перед собой.
- У тебя есть какие-нибудь подозрения? – подозрения уже давно появлялись у него самого, но Малфой боялся признаться в этом даже самому себе.
- Есть кое-какие соображения на этот счет, не больше. Но о них ты узнаешь позже, - уклончиво ответила женщина и повернулась, чтобы взглянуть в окно.
Вдруг ее глаза заметно округлились. Быстро достав из сумочки очки в тонкой оправе, Грейнджер натянула их на нос и шепотом произнесла:
- О, Мерлин… Только этого мне не хватало…
Драко боролся с любопытством, но не смог удержаться. Такая реакция удивляла его, если не сказать больше. И он все же выглянул в окно.
То, что он там увидел, не сказать, чтобы сильно шокировало, но реагировал он на это, видимо, спокойней гриффиндорки. Его сын шел с девушкой, плечом к плечу, чуть склонив голову в ее сторону. Они несли в руках по толстой папке с бумагами, о чем-то увлеченно беседуя. Иногда Скор кидал на девушку странный взгляд, а она чуть краснела в ответ. Все было видно, как на ладони – смущение, робкие улыбки и… счастье. Откровенное, безудержное, немыслимое…
Неужели это тот человек, который помог его сыну ожить после шестнадцати лет туманной летаргии, в которой тот пребывал, практически ни с кем не общаясь, обитая в своем иллюзорном мире?..
Неужели эта девчонка помогла ему забыть боль и горе?
Заглянув в окно с обратной стороны, Скорпиус чуть нахмурился, наклонился к Розе и что-то ей прошептал. Драко, само собой, не слышал слов, но по выражению лица, по легкой тени испуга, пробежавшей в ее глазах, он понял, что его сын заметил реакцию обоих родителей. И уже, когда на лице Скора расплылась довольная улыбка, что-то очень похожее на раздражение поднялось в районе голосовых связок, вызвав хрипоту в голосе Драко.
- Я думаю, пока не стоит задавать им какие-то вопросы, - проговорил он, с трудом сдерживая отцовские эмоции.
- Ради их же блага, необходимо прекратить это, Малфой, - панически шептала Грейнджер, покрываясь розовыми пятнами.
«Мерлин! Да она же краснеет, как девчонка!» - с восхищением подумал бывший слизеринец и чуть не улыбнулся, глядя, как женщина засмущалась, но не отвела взгляд. Гордая гриффиндорка…
- Прекратить что? – так же шепотом спросил он.
- Эти отношения между детьми… - Гермиона поглядывала на дверь, где в любое мгновение должны были появиться молодые люди. Наверняка она тоже обратила внимание, какими глазами дети смотрели друг на друга.
- Мне это тоже не нравится, - успел проговорить Драко, понимая, что он не вправе лишать сына и минутки счастья, даже если это счастье – дочь «грязнокровки» и предателя крови.
В этот момент в трактир вошли Скорпиус и Роза. Они чуть задержались у входа, словно не решались подойти.
Малфой не мог объяснить даже самому себе, какие чувства он испытал в этот момент. Восхищение и радость от созерцания столь красивой пары? Он видел, как посветлел взгляд сына. Он видел, какой на самом деле прелестной девушкой оказалась эта Роза Уизли. Но было что-то отталкивающее в этой картине – инородное, словно кто-то вторгся в их жизнь без ведома, без разрешения.
«Откуда такие мысли?» - одернул себя Малфой.
- Добрый день, отец, - Скорпиус приветливо пожал Драко руку и улыбнулся, глядя в глаза. Потом он вежливо поклонился Грейнджер и спокойно произнес: - Добрый день, миссис Уизли.
Женщина смерила юношу подозрительным взглядом, но тут же словно очнулась и ответила вполне дружелюбно:
- Здравствуйте, мистер Малфой, рада с вами познакомиться.
Официальность тона, с каким она разговаривала с его сыном, чуть не рассмешила Малфоя.
Но его внимание привлекла девушка, которая смущенно прижималась к Скорпиусу. Она протянула свою маленькую ручку с тоненькими пальчиками и тихо сказала, глядя прямо в глаза Малфою:
- Здравствуйте, мистер Малфой. Мне Скорпиус много о вас рассказывал. Давно хотела познакомиться с вами…
- Что же, с приветствиями окончено, - хлопнула в ладоши Грейнджер, - пора приступать к делу. Ребята, спешу вас предупредить, что вы зря ввязались в это дело.
Драко усмехнулся про себя. Его иногда раздражала чиновничья манера Грейнджер вести беседу. Она видимо считала, что какой-то парой слов она сможет остановить детей и заставить их не лезть. Она, очевидно, забыла о том, что сама вытворяла двадцать лет назад…
- Считаю своим долгом напомнить, миссис Уизли, - Малфой чуть не поперхнулся, когда произносил эту фамилию, - что Скорпиус и ваша дочь могли найти что-то полезное. Что-то, что вы найти так и не смогли.
Ага! Попал в самую точку. Грейнджер зло стрельнула глазами в его сторону, а затем совершенно неожиданно очаровательно улыбнулась детям и ласково произнесла:
- Приступим?
Что же, перемены настроения, похоже, были главным козырем в руках волевых женщин – они могли контролировать эмоциональные взрывы, руководствуясь лишь теми побуждениями, которые в той или иной ситуации были для них приемлемы. Малфой четко осознал это, воспитываясь сильной Нарциссой Малфой.

Гермиона не знала, как реагировать на пассаж слизеринца о качестве ее работы. Она могла прямо сейчас высказаться в его адрес в уже знакомой для него манере, но ее остановило присутствие детей.
Роза улыбалась так мило, так радостно, что все невзгоды, постигшие их семью в этот месяц, отходили на второй план. Девочка выросла, пришлось это признать, скрепя сердце. Но этот парень… Он казался слишком… красивым, слишком властным, судя по его грации и манере держаться, что Гермиона невольно представила, какими могли бы получиться ее внуки.
«Прекрати сейчас же!» - чуть не выкрикнула она вслух, коря себя за несдержанность в мыслях.
«Он слизеринец!» - кричал материнский разум.
«Он великолепен!» - вторило сердце.
Гермионе не оставалось ничего, как только признать, что вкус дочери оказался лучше, чем ее собственный.
«Прости, но мы оба знали, что все рано или поздно закончится. Нет больше Золотого Трио. Нет тебя, Гермионы Грейнджер – золотой принцессы Хогвартса. Нет меня, Рона Уизли - храброго гриффиндорца. Нет Гарри - Национального героя. Есть только мы – обремененные ограничениями под названием семья и обязанностями перед ней. Ты же знаешь, Гермиона, ответственность не мой конек»…
И все. И он остался в этой проклятущей Индии, наслаждаясь теплом индийского воздуха и красотой индианок, когда им с Гарри опять приходится спасать мир от сил зла.
- Мам, - тихо позвала Роза, слегка тронув Гермиону за руку, - мы ненадолго. Давай сейчас все обсудим, хорошо?
Девочка торопилась обратно в школу наверняка не из-за обязанностей старосты. Эта мысль резанула сознание женщины, заставляя ее очнуться и приняться за работу.
Перебирая документ за документом, Гермиона понимала, что Малфой оказался прав. Информация, которую раздобыли дети, оказалась очень интересной и полезной. Теперь они будут знать, с чем имеют дело. Правда эта мысль ее никак не успокаивала. Зная, что с первородным злом шутки плохи, женщина мысленно поежилась. Ее дочь оказалась ввязана в это дело по уши, черт побери этих Малфоев.
Глядя на самодовольную ухмылку и чуть прищуренный взгляд отца аристократического семейства, Гермиона еле сдержалась, чтобы не съездить по его холеной физиономии. Эгоист! И сыночек его эгоист, мать их…
Шаг за шагом, пробираясь к заветной цели, откладывая папку за папкой, постигая все новые и новые горизонты, компания волшебников делала колоссальное по исторической значимости открытие.
Яблоко и Шкатулка Пандоры были связаны между собой. И их соединили не просто так.
- Итак, что мы имеем? – тихо спросила Гермиона у остальных, понимая, что они нашли не самое подходящее место для подобных бесед.
Малфой лениво посматривал в окно, словно его ничего не волновало, в разговоре участвовали трое. За это время Гермиона успела привыкнуть к мальчишке, который был так поразительно похож на своего отца, только немного красивее, что женщина мысленно возвращалась в далекую юность, когда они с друзьями решали роковые головоломки. Только теперь вместо рыжеволосого парня была ее дочь, а вместо Гарри был Малфой и его сын…
Вдруг Драко выпрямился и посмотрел на сидящих за столом.
- Магнус!
- Что, Магнус? – хором спросили остальные.
- Верховный жрец Зевса. Это он изготовил Шкатулку. Потом его прозвали слугой Дьявола, за то, что он создал еще одну реликвию.
- Яблоко познания? – спросила Гермиона.
- Возможно, - неопределенно ответил Малфой.
Он какое-то время молчал, а потом продолжил:
- Влади, вы говорили, пошел войной на Европу…
- Восточную Европу, - вставила Роза.
- Правильно… Я как-то читал об одном славянском князе Всеславе Чародее. Он умел вызывать стихии на противников, ставя защитные барьеры, используя древнюю магию. Но потом его правление пало. Резко…
- Шкатулка?
- Возможно…
- Как тогда Шкатулка могла попасть в руки Файрхартов? – Гермиона начинала вникать в ход мыслей Малфоя, в очередной раз поражаясь быстроте его аналитического ума.
- Ничего сложного. Паркинсон-старший, еще во времена моей… бурной молодости рассказывал, что его род всегда служил некоему волшебнику, основавшему Орден, хранивший старинную реликвию. А совсем недавно до меня дошло, нет, я просто вспомнил, что предки Астории и Панси воевали с тем самым славянским князем, понимаете?
- Так причем же здесь Карла Файрхарт?
- Ты не понимаешь? – Малфой ехидно прищурился. Но за него ответил сын:
- Ильдар Огненное Сердце выступал против Всеслава Чародея, отвоевав у того силу. Видимо таким образом артефакт попал в руки Файрхартов, как себя потом назвали предки той самой Карлы, о которой вы говорили.
- Ничего себе! – выдохнула Роза. – И мы месяц не могли к этому прийти?
- Архивы по этому вопросу строго засекречены, потому что мы имеем дело не просто с Непростительными заклятиями, Роза – говорила Гермиона, - а с самой настоящей Темной магией.
- А что с этими Файрхартами сейчас? – спросил Скорпиус.
- Гарри Поттер и его мракоборцы ведут круглосуточную слежку за домом Бриони, внучатой племянницей Карлы Файрхарт…
Гермиона не договорила. В окно с шелестящим свистом влетел серебряный олень Гарри, неся срочное донесение:
- Гермиона, Джинни только что узнала, что Панси Эдельштайн и ее супруг не выезжали за пределы Англии уже два месяца. В день смерти Астории Малфой они были в стране, а не в путешествии…
Олень начал таять, унося за собой яркий свет.
Все четверо смотрели друг на друга в недоумении.
Первым нарушил молчание Драко.
- Скор, тебе Кларисса что-нибудь говорила?
- А что она должна была сказать? – немного не понял сын.
- Понятно… - Малфой задумался лишь на мгновение, но потом, словно очнувшись, быстро произнес: - Они с Панси имеют довольно доверительные отношения. Эстель Забини ее лучшая подруга. Скор, - Драко опять обратился к юноше, - если будет возможность, узнай, что она знает относительно нашей истории, хорошо?
- Да, вряд ли она что-то знает, - махнул рукой младший Малфой.
- Ты лучше подстрахуйся, сынок, хорошо?
Гермиона удивилась интонации, с какой он назвал Скорпиуса сынком. Столько нежности, столько любви в одном слове. Вот это отец…
- Я думаю, миссис Уизли не будет против, если я еще кое-что скажу, пока молодые люди не ушли, - Малфой не спрашивал. Он в любом случае сказал бы то, что собирался. – Держитесь вместе. – Он посмотрел сперва на Розу, потом на Скорпиуса. – Мало ли какую беду может принести все то, что происходит. Мы с миссис Уизли пережили Войну, нам не привыкать, а вы - дети Мира, будьте осторожны. Никому не говорите о том, что знаете.
Он резко встал. Гермиона заметила, что его взгляд снова принял холодную отчужденность, движения стали более резкими – его все это сильно волновало. Впрочем, как и ее.

Попрощавшись с детьми, Гермиона и Малфой решили пройтись. Они сами не знали, что подвигло их на этот шаг, но свежий воздух после такого потока информации был обоим на пользу.
Они молчали. Лишь Малфой изредка поворачивал голову в сторону женщины, задумавшись, смотрел какое-то время на ее профиль, а потом снова вглядывался в толпу перед собой.
Гермиона не выдержала первой.
- Слушай, Малфой, почему ты так на меня смотришь?
Мужчина опешил. В уголках сразу прорисовались мелкие морщинки.
- Я когда-то просил забыть тебя о шести… семи годах ненависти, просил позволить мне начать жизнь с нового листа…
- Да, а я тебе сказала, что все, что ты говоришь, не имеет никакого смысла. Потому что я никогда тебя не ненавидела. Это слишком сильное чувство, Малфой. А ради тебя я силы тратить никогда не собиралась, - решительно ответила Гермиона.
- Значит, так и не простила, - тихо сказал Драко.
- За что тебя прощать, Малфой? За то, что вы, как сумасшедшие орали о благородстве и чистоте крови, лелея в душе призрачную надежду на снисхождение Волан-де-Морта? И что вы получили? Лично ты, что получил? – Гермиона не заметила, как остановилась, зло глядя в серые глаза аристократа.
- Отца калеку и разбитую жизнь…
- А я вырастила двух прекрасных детей, построила карьеру, с легкостью переступая через козни твоего отца и его приспешников. Вот это получила я. И кто оказался в выигрыше?
- Никто, Грейнджер, - Гермиона даже не отреагировала на то, как ее назвал Малфой. – Мы все что-то потеряли в той Войне…
- Согласна, - Гермиона опустила голову. Перед ее глазами мгновенно возник образ смеющегося Фреда. Она всегда его любила, как брата. Его потеря стала для нее особо горькой…
- Ты прости, Грейнджер, но мне придется это сказать, как бы ты не орала на меня за отсутствие толерантности.
- Ты это о чем? – не поняла Гермиона.
- Я о том, что тот, кто откроет Шкатулку, если он не обладает абсолютной чистотой крови, погибает на месте...
- А чистокровные? – женщина прищурилась, понимая к чему клонит слизеринец.
- А чистокровные просто сходят с ума.
Сердце Гермионы ухнуло вниз. Она поняла суть пророчества сразу, как услышала то, что сказал Малфой.
«…И Честь сменит Благородство на посту у крови ярости и боли, отдав себя без остатка во имя спасения мира»…
Честь…
Благородство…
Пост крови…
Скорпиус Малфой.
Сердце больно сжалось от горького предчувствия.