Глава 26. Разбитые мечты Блейза Забини

Скажи, за что всё это?
За что так больно и темно?
И отголоски криков моих где-то,
Заглушат стены всё равно.

Нет света там, в конце туннеля,
Нет выхода из этой пустоты.
За днями дни идут, потом неделя,
Пройдёт без лишней суеты.

Зачем ходить, зачем смеяться?
Зачем любить и танцевать?
Я сам себе боюсь признаться –
Не в силах чувств я поменять.

Я вижу всё, я понимаю,
В его глазах лишь ты одна.
В твоей улыбке замечаю,
Оттенок лёгкого вина.

Но я молчу, я притворяюсь,
Что всё нормально, хорошо.
В покоях на стену кидаюсь,
С немым вопросом – ну за что?!

Я знаю, время всё залечит,
Не будут даже тлеть угли.
Я об одном прошу у Бога:
Верни мне вновь мои мечты!


Следующие несколько дней казались Кэтрин переполненными событиями, хотя, оборачиваясь назад, она признавала, что не так уж и много случилось за это время. Просто все изменилось. Мир как будто дрогнул и сместился, открывая ей иной обзор на реальность. Драко Малфой… этот высокий, чуть худощавый юноша с такими холодными, но такими искренними глазами необыкновенно серебристого цвета, занимал большую часть ее мыслей, и она ничего не могла с этим поделать. Кэтрин знала, кто он такой с самого начала своего пребывания в Хогвартсе. Читая досье его семьи, она постоянно задавалась вопросом – «Что подвигло этих людей, вопиющих о своей чистокровности, прислуживать сумасшедшему волшебнику-полукровке?»

По рассказам друга, который в тайне предоставлял ей всю информацию о Пожирателях, Кэтрин заключила лишь одно: Малфои – ни кто иные, как самодовольные и безмозглые наглецы, ослепленные своей гордыней и необъятным стремлением быть в центре внимания, считающие, что все им что-то должны. И первое знакомство с Драко Малфоем лишь укрепило в ней все эти доводы. Однако чем больше она его узнавала, тем стремительней мнение о нем, как о весьма неприятном субъекте, таяло на глазах. А вскоре и вовсе исчезло. Этому поспособствовало многое, и перечислять все не было ни сил, ни желания.

Нужно ли говорить, что Драко Малфой оказался совсем не таким, каким его многие представляют? Да, поначалу Кэтрин питала к нему всепоглощающую ненависть, но вместе с тем разыгрывался и интерес к его персоне. И она даже не заметила, как этот интерес перерос в нечто большее, с трудом поддающееся описанию, нечто совершенно новое. Встречаясь с ним на день по нескольку раз в укромных уголках школы, видя его улыбку, наслаждаясь его объятиями, она все думала о том, что еще в начале года даже представить себе не могла, как круто перевернется вся ее жизнь. Однако, несмотря на все свои чувства к нему, Кэтрин все еще не могла быть собой рядом с этим человеком. Не могла вот так просто взять и открыть ему свою душу.

Она металась от одной мысли к другой, не в силах определиться, что делать дальше и чего она вообще хочет. Все произошло так быстро, что Кэтрин даже толком не успела сообразить, откуда в ее голове нашлись ответы ко всему происходящему за последние месяцы ее запутанной жизни. Все изменилось в одно мгновение. С одной стороны, ею владело радостное предвкушение чего-то нового, неизвестного и, наверняка, приятного. С другой, Кэтрин элементарно боялась и была слишком не уверена в себе. Не уверена, что Драко Малфой примет её такой, какая она есть, все-таки разница их статусов в волшебном мире достаточно велика.

Он – потомок чистокровной семьи, наследник древнего рода.
Она – магглорожденная, и этим все сказано.
Также ее все еще терзали противоречивые эмоции по отношению к Блейзу, которого она все эти дни опять избегала, стараясь не пересекаться с ним даже взглядом. Кэтрин чувствовала себя гнусной предательницей, потому что, несмотря на чистосердечное беспокойство за него, была очень счастлива. И эта идиотская радость после каждой встречи с Драко была настолько иррационально неправильной в сложившейся ситуации, что Кэтрин просто не знала, куда себя деть от стыда.

Ну не могла она спокойно радоваться жизни, зная, что разбивает сердце искреннему и доброму человеку. Именно по этой причине она посчитала, что необходимо убедить Драко пока никому не говорить о том, что они вместе. Это помогло бы ей выиграть некоторое время, чтобы привести в порядок истерически мечущиеся в голове мысли, набраться смелости и посмотреть в глаза своего синеглазого Ангела, чтобы все ему объяснить. Драко согласился. С пониманием отнесся к сложившейся ситуации. Но спустя некоторое время ему надоело ждать…

– Расскажи ему! – требовал он, стоя перед ней на минимальном расстоянии. – Расскажи, иначе это сделаю Я!

– Прошу тебя, не дави, – молила его Кэтрин. – Мне и без того тяжело.

Она сидела на парте в заброшенной аудитории, куда ее несколько дней назад привела Полумна Лавгуд. В последнее время это было единственным местом, где их не смогли бы потревожить или увидеть ненужные лица.

– Я не понимаю, зачем ты все усложняешь?! – продолжал сетовать Драко. Не устраивала его перспектива встречаться с ней в тайне и прятаться по углам, для того, чтобы элементарно взять за руку, надоело.

– Мне страшно. Каждый раз, глядя на него, я не могу подобрать нужных слов, чтобы все объяснить, – пыталась оправдать свою медлительность Кэтрин. – Будь ты на моем месте, разве было бы тебе легко?

– Ну… наверное, нет! – честно признался Драко. – И все же, рано или поздно тебе придется с ним поговорить, или это сделаю Я!

– Не лезь, пожалуйста, – просила Кэтрин. – Дай мне немного времени.

– У тебя было достаточно времени, Кэтрин! – раздраженно проговорил Драко. – Сколько уже прошло с тех пор, как мы вместе?

– Не больше недели, – ответила Кэтрин.

– За это время можно было раз десять с ним объясниться! – скептически подметил Драко. – Чего ты тянешь?

Кэтрин устало прикрыла глаза. Да, чего она тянет?! Что тут сложного? Подошла, отвела в сторонку, и сказала – «Прости Блейз, но так получилось, что мы с Малфоем теперь вместе. Не тепли понапрасну надежду. Давай останемся друзьями!». Разве это объяснение? Разве так он должен узнать о предательстве двух близких людей? Нет, надо было придумать что-то более разумное и подходящее, чтобы не ранить своим признанием сильнее.

– Решайся уже. Мы не сможем долго скрывать свои отношения, – тихо вымолвил Драко, отводя от нее странный взгляд.

Интересно, ей сейчас показалось, или он действительно чем-то ущемлен?

– Драко… – позвала его Кэтрин.

– Что? – откликнулся Драко.

– Тебя ведь что-то тревожит, верно? – осторожно поинтересовалась Кэтрин.

– Неужели все так заметно? – прозвучал в его голосе сарказм.

– В чем дело? – нахмурилась Кэтрин. – Скажи мне, чем ты так обеспокоен?

Драко молчал минуты две. Затем обвел взглядом пыльную аудиторию, словно пытался собрать свои мысли воедино. А потом вздохнул и, наконец, заговорил. Медленно так, неуверенно, что было на него совсем не похоже:

– Ты ведь скрываешь наши отношения не потому, что стыдишься меня?

Кэтрин недоуменно моргнула.

– Так вот что тебя беспокоит? – не сдержала она улыбки.

Драко зарделся. Видя во взгляде ее насмешку, стал чувствовать себя полным идиотом.

– Ну да! Конечно! Теперь я похож на клоуна! – пробурчал он обиженно.

– Иди сюда, глупый! – потянула его на себя Кэтрин, обняв за талию. – Ну и? – спросила, вдыхая запах его одеколона.

– Что «ну и»? – не понял Драко намека, обнимая ее в ответ.

– Почему же я должна стыдиться тебя? – спросила Кэтрин, уткнувшись в его широкое плечо.

– Не знаю… – пожал Драко плечами, зарываясь лицом в ее волосы. – Ты Гриффиндорка. Я Слизеринец. У нас по идее должны быть разные взгляды на некоторые жизненные позиции. Да и потом, не забывай, что твои друзья меня недолюбливают. Один только Поттер чего стоит.

– Действительно, глупый, – вновь улыбнулась Кэтрин, взяв от чего-то смутившегося парня за руку, переплетая с ним пальцы. – Мне думается, это ты что-то путаешь. Ведь из нас двоих, именно тебе стоит стыдиться меня. Хотя бы потому, что я являюсь магглорожденной.

Слова ее были сказаны в шутливой форме. Однако Драко воспринял все на полном серьезе. Причем весьма скверно.

– Происхождение не показатель! – заявил он чопорно, поражаясь самому себе. Еще вчера язык бы не повернулся сказать нечто подобное. Но уже сегодня он мыслил иначе.

Кэтрин тихо рассмеялась.

– Вот уж не думала я, что ты придерживаешься такого мнения, – смазано поцеловала его в нос. – Твоего отца, наверное, удар хватит, когда он узнает о твоей точке зрения на подобные вещи.

Драко вздрогнул. И был уверен, что она это отчетливо ощутила. После ее слов в памяти всплыли картинки, которые он мечтал бы забыть. Драко прекрасно помнил последнюю встречу с отцом, где получил парочку «Круцио» за эту самую точку зрения. По телу прошла нервная дрожь, и он почти затравленно посмотрел на девушку в своих объятиях.

– Эй… – Кэтрин обеспокоенно заглянула в его лицо. – Прости. Я не хотела тебя задеть.

– Нет… – покачал головой Драко. – Все… в полном порядке…

– Драко, я, правда, не хотела, – Кэтрин чуть сильнее сжала его руку, прекрасно замечая перемены в его настроении.

– Я же сказал, все в порядке! – грубо выронил Драко, но тут же спохватился и чуть спокойней добавил, едва улыбнувшись: – Правда, все в порядке. И… знаешь… мне, наверное, пора…

Быстро коснувшись губами ее губ, он стремительно умчался в сторону Слизеринских подземелий, не дав ей даже рта раскрыть. И только в своей комнате, опустившись в кресло, Драко смог унять бешеное сердцебиение.
«Почему ты так разозлился на нее?» – спрашивал он самого себя. – «Ведь она не виновата в том, что делал с тобой отец!»

Но память услужливо подбрасывала все новые и новые подробности его жизни, отчего Драко все больше и больше мрачнел и замыкался в себе. А ведь ему казалось, что он уже забыл, каково это, когда кто-то обладает безграничной властью над тобой и твоими эмоциями. Воспоминания неслись в прошлое, хаотично мелькая в голове, выхватывая полузабытые образы и события, которые теперь почему-то обретали невероятную четкость:

Полки, уставленные самыми разнообразными фолиантами. Он, нашедший среди всей этой дребедени маггловские сказки, среди которых оказались его излюбленные истории в исполнении писателей «Братьев Гримм». Восторженный интерес к написанному и… перекошенное от ярости лицо Люциуса, который увидел эту «грязь» в своем доме…

Интересно, как маггловские книги оказалась в их библиотеке? Впрочем, неважно. В тот день Драко впервые на личном опыте узнал, какого испытывать на себе заклятие «Круциатус». Он помнил, как кричал, пока не сорвал голос. Помнил, как отец одну за другой уничтожал не магическую литературу у него на глазах. Помнил сковывающий душу страх. Помнил чувство боли и унижения. Помнил, что последствия своей неосторожности пришлось переживать самостоятельно, потому что некому было заступиться. Даже любящая мать не смогла приблизиться к сыну, горевшему в мученической агонии.

От всех этих воспоминаний Драко передергивало. Голова кругом шла и вместе с тем разыгрывалась мигрень. Прикрыв глаза, Драко потер ноющие виски. В голову лезли не самые приятные мысли. В последнее время, он слишком часто задавался вопросами, ответы на которые не мог найти: Что ждет его впереди? Есть ли у него будущее, которое он создает в своих фантазиях, расписывая его разнообразными яркими образами? Сможет ли он всегда, вот так, быть рядом с любимым человеком, улыбаться ему и дарить тепло, забывая все невзгоды? Драко понимал, что об этом нужно было задумываться раньше, когда Кэтрин была еще далека от него. Но на тот момент не волновало ничего, о чем он стал думать сейчас. Что-то не давало покоя. Что-то грызло его изнутри. Какое-то плохое предчувствие не покидало с того самого момента, когда он понял, что она теперь рядом.

Нет, не подумайте, он был счастлив. Он был до умопомрачения счастлив каждый раз, когда имел возможность обнять ее, вдохнуть ее запах, поцеловать и почувствовать вкус ее губ. Но среди всего этого счастья, что-то было не так. Что-то не давало ему просто наслаждаться ее близостью. Мало того, к нему вернулись сны, которые преследовали его еще в начале учебного года. И эти сны сменяя друг друга, как по расписанию, не давали спокойно заснуть. Даже зелье сна без сновидений не помогало. Как только Драко закрывал глаза, в сознании вновь и вновь всплывали жуткие картинки:

Девушка, скрывающаяся за объемным капюшоном мантии, блуждающая по пустым коридорам Хогвартса, все время ускользала от него за очередным подвернувшимся углом, словно играла с ним в прятки. А он постоянно следовал за ней, потому что знал, чей лик находится в тени.
Это была она! Его Кэтрин! Он все время находил ее стоящей около больших дверей, за которыми ее ждал Темный Лорд, с маниакальной улыбкой на обескровленных губах, протягивающий к ней руку и забирающий ее в черную бездну вслед за собой.

Драко пытался удержать ее каждый раз, в последний момент перехватывая тонкие пальцы, с которых соскальзывал серебристый перстень со вставленным в него красным рубином, где на внутренней стороне обруча аккуратно были высечены инициалы «К.R». Он не мог понять, что они значат, однако прекрасно знал, что эта за вещица. Фамильные реликвии были хорошо известны любому чистокровному аристократу, и кольцо это являлось именно таковым. Только вот Драко даже и не предполагал, кому может принадлежать эта старинная драгоценность. В чистокровных семьях наследники носили обычные серебряные перстни, без каких-либо дорогих камней. Подобное же Драко видел впервые, да и то лишь во сне.

Ко всему прочему изводили мысли о Блейзе, который даже и не догадывался, что творится за его спиной. Но сказать, что Драко ощущал за собой какую-либо вину, означало бы солгать. Нет, он не считал себя в чем бы то ни было виноватым. В конце концов, Блейз должен был морально подготовиться к подобным событиям. Ведь Драко готов был смириться с тем, что Кэтрин предпочтет видеть рядом с собой не его. Однако именно для него все обернулось как нельзя хорошо. Видит Мерлин, Драко не хотел терять дружбу Блейза, но понимал, что отношения с ним прежними уже не будут. По воли судьбы, им пришлось делить одну девушку, которая уже сделала свой выбор и теперь принадлежала только одному человеку… Ему! Драко Малфою!

И все бы ничего, только вот угнетали сомнения по поводу Кэтрин. Драко все еще явственно ощущал ее привязанность к Блейзу. Вот тут и давало о себе знать чувство собственности, которое нельзя было унять никакими доступными способами. Ведь подобное заложено с рождения человека, и подобное ему в голову никто не вбивал. Но все же он понимал, что ревность бессмысленна, понимал, что все эти ощущения абсурдны. Однако не смотря на это понимание, Драко все равно хотел отгородить Кэтрин от любой близости с Блейзом.

– Моя! – прошептал он в пустоту. – Прости, но я теряю терпение!

****

Утро следующего дня выдалось на редкость веселым. Сказать, что для некоторых Слизеринцев последний день выходного был наполнен морем позитива – не сказать ничего. Правда, за этот позитив они расплатились сполна…

Драко стоял посреди гостиной своего факультета, странным взглядом наблюдая за тем, как Пэнси пытается вспомнить какое-нибудь страшное заклинание, целясь в тех, у кого случился отходняк после воскресной попойки, о которой он, слава Мерлину, даже не знал. В это время из-за дверей, ведущих в спальни, выглядывало несколько любопытных физиономий змеёнышей. Они с нескрываемым злорадством и интересом наблюдали за происходящим.

– Пэнс… – позвал Драко.

– Ой, не надо мне тут! – отмахнулась Пэнси. – Ты посмотри, вонь от перегара стоит на всю гостиную! И это Слизеринцы! Чистокровные, мать их, волшебники! Да в них сейчас чистокровно только это их спиртное и плавает!

– Нет, я не об этом… – усмехнулся Драко, следя за тем, как Теодор первым из всей компании продирает глаза и озирается, пытаясь понять, что происходит. – Ты это… без видимого членовредительства, ладно?!

– Ну, тут уж как пойдёт… – буркнула Пэнси, нацеливая палочку.

В то утро даже Драко, знавший Теодора с пелёнок, оценил громкость его голоса, которым он завыл от полученного заклятия. Когда же от шума подскочили все остальные, та же участь настигла и их. Визг стоял, будто свиней резали. Причём, как от Блейза, так и от басов Крэбба и Гойла. Даже немного закладывало уши. Хорошо, что Пэнси предусмотрительно наложила на гостиную заглушающие и запирающие чары – криков о помощи никто не услышал. И убежать никто так и не смог. А Драко про себя в который раз заметил, что Пэнси злить не стоит. Это было ещё одной причиной, по которой он держал ее в ранге своих друзей, так безопаснее.

– Драко, а чего это ты помятый такой? – сипло поинтересовался Теодор, пытаясь держаться на внушительном расстоянии от Пэнси. А точнее - прикрываясь от неё товарищем, когда они всей компанией направились в Большой Зал.

«Плохо спал!» – про себя буркнул тот самый товарищ, вспомнив, как заснул прямо в кресле, а проснулся от очередного кошмара, после которого сон как рукой сняло. Вслух же он выдал иное с присущей ухмылкой на тонких губах:

– На себя посмотри!

За эти несколько дней отношения с Теодором наладились. Естественно, в этом свою роль сыграла Пэнси, теперь являющаяся официальной девушкой вышеупомянутого Теодора. Драко был искренне рад за них. В конце концов, они нашли свое счастье.

А вот Блейз поначалу был очень удивлен. Ну вот хоть затопчи его Стая Бешеных Гиппогрифов, он и в мыслях не мог представить себе Теодора и Пэнси в паре. Однако не мог не признать, что они подходят друг другу. Суровая Мамочка и Проказник-Малыш…

Так он их окрестил, за что получил оплеуху от вспыльчивой подруги. Шутливую, но весьма ощутимую, судя по его искривившемуся, на тот момент лицу. Пэнси порой не рассчитывала силу, когда размахивала руками.

– Заворожи меня мантикора! – из раздумий Драко вывел голос того же Блейза, упавшего на скамью и с глухим стуком опустившего голову на край столешницы. – Моя голова! – простонал он страдальчески. – Пэнс, ты не хочешь сходить в лазарет за зельем? Чувствую, мигрень сегодня весь день будет моим спутником.

– Черта с два, Забини! – безжалостно рявкнула Пэнси, наливая себе в бокал холодный вишневый напиток.

– Милая, а можно мне кофе?! – пробормотал Теодор, принимая то же положение, что и Блейз.

– Держи! – пододвинула к нему кружку Пэнси. – Еще кто желает? – поинтересовалась она язвительно, глядя на троих оболтусов.

– Двойной эспрессо, пожалуйста! – щелкнув пальцами, сделал заказ синеглазый дружок, при этом, даже не удосужившись поднять голову со стола.

Пэнси недовольно покосилась на него, но все же обслужила.

– Драко? – вопросительно выгнула она бровь.

– То же самое! – вздохнул Драко и оглядел двух умирающих от головной боли амеб. – Ну, и в честь чего была попойка? – поинтересовался он, насмешливо изогнув губы в улыбке.

– Блейз был расстроен тем, что одна небезызвестная нам Гриффиндорка опять избегает его несколько дней. Я решил выпить за компанию. Потом присоединились Крэбб и Гойл, притащив настойку крепкой медовухи, и компания пополнилась еще несколькими товарищами. А дальше не помню… – просипел Теодор. – Проснулся от того, что затекла шея, и тут же получил нагоняй. Причем от своей девушки. Обидно.

– Сами виноваты! – выпалила Пэнси. – А если бы Снегг зашел?!

– Ну, так не зашел ведь, – пробормотал Теодор. – Он вообще не заходит, если нет в этом особой нужды, зачем же палочкой сразу размахивать?!

И начался спор двух влюбленных, на который Драко предпочел не обращать никакого внимания. Да и Блейз последовал его примеру, полностью сосредоточившись на своей мигрени и кружке крепкого горячего кофе.

Удивительным было то, каким образом складывались отношения Пэнси и Теодора. Встречаются всего ничего, а уже такую баталию разыгрывают между собой, что мама не горюй.

«А что будет, если они поженятся?» – подумал про себя Драко и тут же решил вообще об этом не думать. Одно он знал точно – Теодору не позавидуешь. Пэнси как никто другой умела морально уничтожить.

– Они отлично смотрятся вместе, правда? – в очередной раз вырвал его из мысленного потока Блейз. – Даже когда ругаются, со стороны это смотрится… как-то мило, что ли.

– Да уж… – усмехнулся Драко. – Паркинсон и слово мило как-то не очень совместимо, не находишь? Даже рифмовка это подтверждает.

– И все же… – улыбнулся Блейз. – Они дополняют друг друга.

– С этим я, пожалуй, соглашусь, – кивнул Драко, шаря своим взглядом по Гриффиндорскому столу.

Кэтрин, как обычно, сидела подле Грейнджер и мелкой Уизли, что-то весело с ними обсуждая. Драко до сих пор не мог понять, каким образом ей удалось вклиниться в компанию Поттера, куда она совсем не вписывалась. Вот хоть переедь его «Хогвартс-Экспресс», он не понимал, что она вообще нашла с ними общего, пусть даже и являлась магглорожденной. Она была лишней в их окружении, чужой. И он почему-то думал, что Кэтрин это прекрасно понимает. Вот в Слизерине она была бы своей. Под его опекой, конечно же. Всегда и везде рядом. Он бы никому не дал ее в обиду. Любого бы придушил собственными руками, если бы посмели ее как-то обидеть.

Драко внезапно улыбнулся своим размышлениям. Они подкинули ему замечательную идею – переговорить со Снеггом о возможности перевода Кэтрин на факультет Слизерин после Рождественских Каникул. Конечно, такого в истории Хогвартса еще не было, но чем черт не шутит?! Может быть, декан и директор согласятся?! Может быть Шляпа, в очередной раз одетая ей на голову, пересмотрит свои приоритеты?! Ну, а что? Подумаешь, магглорожденная. Какая вообще разница, где она будет учиться. Так он хоть будет знать, что она никуда от него не денется.

– На ее спине скоро образуется огромная дырка, если ты будешь продолжать сверлить ее своим ненормальным взглядом! – недовольно пробурчал Блейз, заметив на кого пялится Драко.

Не нравился ему этот собственнический взгляд серых глаз. И улыбка на лице друга Блейзу тоже не нравилась. Что-то ему подсказывало, что он упустил один немаловажный момент, пока тихо паниковал и убивался от того, что кое-кто даже не смотрит в его сторону в последнее время.

– Да?! И от чего же мой взгляд кажется тебе ненормальным? – обернулся Драко, перестав улыбаться своей «гениальной» затее.

Незнание Блейза, об его отношениях с Кэтрин, раздражало Драко изо дня в день. Сколько можно тянуть с этими объяснениями?! Пора бы уже, наконец, поставить жирную точку в этом любовном треугольнике! Драко надоело ходить вокруг да около. Ему надоело ждать. И, раз уж Кэтрин сама не может объясниться с Блейзом, это сделает он.

– Мне не нравится то, как ты на нее смотришь, Драко, только и всего, – ответил Блейз, причем совершенно спокойным и будничным тоном, будто обсуждал очередную статью в «Пророке».

А вот Драко стал медленно, но верно закипать, чувствуя, как ревность безжалостно окутывает его своей пеленой. В итоге он выпалил то, о чем в последствии сотню раз пожалел:

– Я имею право смотреть на нее так, как мне того хочется, Блейз. И впредь, прошу тебя не делать мне подобные замечания. Потому что теперь все, что связанно с ней, касается меня в первую очередь.

Блейз сощурился, не до конца понимая, чего это Драко так распоясался. Раньше он не реагировал столь пылко на подобные вещи. И тут вдруг в груди что-то ёкнуло. А на задворках сознания внезапно зародилось нехорошее предчувствие.Что-то происходит. Что-то не совсем для него приятное. Блейз это слишком явственно ощущал.

– Объяснись! – потребовал он, придирчиво оглядывая раздраженного друга.

Тот тяжело вздохнул, нервно постучал пальцами по деревянной поверхности стола, после чего в упор на него посмотрел и тихо выронил, глядя прямо в глаза:

– Она сделала свой выбор, Блейз!

И тишина! Тик-так – секунды отбивают ритм. Раз, два, три – и Блейз понял, каков был ее выбор. Мгновенно, не нужно было даже задумываться. Рядом сидящая Пэнси подавилась соком, причём частично выплюнув его фонтанчиком в сторону Теодора.

– Хорошее утро, ничего не скажешь! – констатировал Теодор, роясь в карманах мантии в поисках платка.

– О, святая Моргана! – простонала Пэнси, стараясь контролировать громкость своего голоса. – Драко, скажи, что ты сейчас пошутил, и я тебе все прощу!

– А грехи отпускать ты случайно не умеешь, Пэнс? – горько усмехнулся Драко, вновь обращаясь к Блейзу: – Прости! Не я должен был рассказать об этом. Но ждать, пока она сама тебе все объяснит, больше не могу.

– Когда? – это все что смог вымолвить Блейз, глядя куда-то в пустоту. Все его мышцы судорожно свело, он не шевелился.

– Около недели назад! – последовал незамедлительный ответ.

Где-то послышался звон упавшей вилки, которую вскоре подняла Кристен Паркер с каменным выражением лица. Впрочем, на это мало кто обратил внимание. Только Теодор искоса бросил на нее взгляд, про себя отмечая, что бывшая сегодня не в духе. В наступившей тишине каждый сам по себе обдумывал сложившуюся ситуацию. Пэнси заправила прядь волос за ухо и налила себе ещё сока в стакан. Глядя на нее, Теодор отсел чуть в сторонку.

«Она сделала свой выбор, Блейз! Около недели назад!»

И мир перед глазами взорвался. Стихли звуки. Исчезла суматоха. Не стало ни-че-го. Все мечты разбились вдребезги с оглушительным звоном. Как стекло – Дзынь! – и в одно мгновение все разлетается на мелкие осколки, которые тут же врезаются в опустевшую душу, нанося глубокие кровоточащие раны. А после… после разом обрушивается на голову хаос всего окружающего. Встретившись с ЕЕ взглядом, Блейз понял – Все кончено!

****

Как только Драко и Блейз вошли в Большой Зал, Кэтрин сразу же почувствовала себя объектом пристального внимания обоих. И почти до конца утренней трапезы ее не покидало ощущение того, что за спиной ее что-то происходит. Но она старалась не думать об этом, сосредоточившись на разговоре с Гермионой и Джинни. Однако все равно то и дело исподтишка бросала заинтересованные взгляды в сторону Слизеринского стола.

Вроде бы поначалу все было нормально: вот они зашли, сели за стол, потом стали о чем-то тихо переговариваться. При этом Блейз и Теодор выглядели как-то неважно, распластавшись все на том же столе. То ли им было плохо, то ли они не выспались – Кэтрин так и не поняла. Однако, чуть позже обстановка стала накаляться, и она слишком отчетливо стала ощущать негатив, исходящий со стороны очень хорошо знакомой четверки змеенышей.

Сначала Кэтрин подумала, что между ними опять разыгралась баталия вроде «Нотт - Паркер - Малфой». Но потом она вдруг с ужасом осознала, что на самом-то деле больше всего внимания к себе привлекают именно Драко и Блейз, сверлящие друг друга напряженными взглядами. А уж когда Первый что-то сказал Второму, и этот Второй бросил красноречивый взгляд в ее сторону, по телу пробежал противный холодок.

«Неужели…» – закончить мысль она не успела, так как, вглядевшись в лицо своего синеглазого Ангела, смогла без помех прочесть все эмоции, которые в нем бушевали. В попытке найти хоть какие-то объяснения происходящему, Кэтрин перевела взгляд на Драко и увидела в его серых глазах… сожаление? Судорожно вздохнув, привлекая к себе внимание Гермионы и Джинни, на которых она сейчас меньше всего на свете обращала внимания, Кэтрин сжала руки в кулаки.

В голове ее лихорадочно билась одна единственная мысль – «Он знает! Блейз обо всем знает!» – и ей это не нужно было даже подтверждать. Боль, плескающаяся в его синих глазах, красноречиво подтверждала все ее догадки. Помимо всего прочего, сожаление в серых глазах Драко говорило о том, что косвенной причиной этой боли являлся именно он. Он рассказал ему, хотя она просила, нет, умоляла его не делать этого. Она должна была все объяснить. Наедине. В другой, более спокойной и уединенной обстановке.

Она должна была ему все рассказать. Она, а не Драко, который понятия не имел, как это важно. Кэтрин ощущала боль Блейза, как свою собственную, потому что была связана с ним куда больше, нежели с Драко. Блейз был для нее не только другом, он был частью ее жизни. Он был тем, кто вызволил ее из паутины ненависти и презрения. Он был тем, кто подарил ей новый мир, наполненный теплом и светом. Что же ты наделал, Драко?!

– Кэтрин?! – голос Гермионы донесся откуда-то издалека, хотя она сидела под боком. – Что-то случилось? – спросила Гермиона и перевела взгляд к Слизеринскому столу, куда, собственно, и смотрела Кэтрин, не моргая и не двигаясь.

Ответом Гермиону не удостоили, но она уже догадалась о том, что творится что-то не совсем приятное для их восприятия. Бледный и какой-то уязвленный Забини, решительный и непоколебимый Малфой, сопереживающие Паркинсон и Нотт, а так же обеспокоенная Кэтрин, нервно заламывающая пальцы – это подтверждали.

– Кэтрин, что происходит? – прошептала Гермиона, покосившись на Гарри и Рона, которые о чем-то мирно спорили с Невиллом и Симусом.

– Он… рассказал ему… – выдавила Кэтрин, скорее себе, нежели ответила на вопрос Гермионы.

****

Идиот! Каким же идиотом он был! Как он раньше не догадывался о том, что происходило у него буквально под носом. Ведь все говорило об этом. Все кричало об этом. Но он не замечал. Не хотел замечать. Да, он готовил себя к подобному повороту событий. Однако встретил эти события так и не подготовившись до конца. Создавалось такое впечатление, будто нож всадили в спину по самую рукоять. А ведь вытащить это холодное лезвие он теперь просто не в состоянии. И некому даже помочь. Некому унять эту всепоглощающую боль, сковывающую своими щупальцами, медленно и мучительно разъедающую все внутренности.

Правду говорят, что причинить человеку самую страшную боль может лишь тот, кто подарил ему счастье. Сегодня Блейз Забини убедился в этом на собственном опыте. Кэтрин Пирс ворвалась в его жизнь внезапно, сметая все амбиции к чертям. И исчезла из этой жизни так же внезапно, оставив после себя лишь хаос и разрушенные фантазии, которые вот-вот должны были воплотиться в реальность. Она подарила ему мир, наполненный воздушными замками. И в одно мгновение разрушила этот мир до самого основания. Все чем он жил, чем дышал, чему молился – исчезло, оставляя за собой только груз воспоминаний, горести и печали. И как справиться со всем этим, Блейз не знал. Сейчас он вообще предпочитал бы ничего не знать, продолжая лелеять надежду на то, что она всегда будет рядом…

Сердце гулко постукивало в груди, грозясь пробить грудную клетку и вырваться наружу, забирая вместе с собой жизнь, потерявшую какой-либо смысл. Руки дрожали, грудь сдавливали стальные кольца, и с каждым новым вздохом они сжимались все сильнее и сильнее. То, что было таким светлым и ярким, померкло, превращаясь в огромную черную бездну, затягивающую душу на самое дно. Вопреки тому, в чем убеждал его внутренний голос, Блейз уже знал, догадывался, что Кэтрин Пирс разобьет его сердце, и это свершилось. Он понимал, что теряет ее с того самого момента, когда впервые увидел в объятиях лучшего друга – но предпочел закрыть на это глаза. Он знал, что она должна сделать выбор, и предполагал, что выбор этот окажется не в его пользу – но все равно надеялся и ждал, не вступая в соперничество, потому что это было бы подло.

Подло переступать через многолетнюю дружбу из-за безумной любви к девушке, запутавшейся в лабиринте собственных эмоций. Он не хотел давить на нее, не хотел лишний раз подстрекать ее, не хотел требовать и напоминать ей об этом чертовом выборе. Он только хотел пройти все эти трудности вместе с ней, чтобы она, наконец, определилась, кто ей на самом деле нужен. Что же… она определилась. Она сделала выбор. Он прошел с ней этот тернистый путь, но теперь дороги их расходятся. Он знал, на что идет. Знал, что может оказаться в проигрыше. И все эти знания оправдались. Он проиграл. Дошел до финиша, но проиграл. Борьба за ее сердце оказалась напрасной. Напрасной для него. И даже взять реванш он не сможет. Все слишком очевидно и предсказуемо. Это конец…

Блейз прикрыл глаза, вздохнул, открыл и вновь встретился с ее взглядом.
Провинившимся взглядом, покрытым пеленой еще не пролитых слез.
«Не надо! Только не плачь! Мне и так нелегко!»
Он молил. Молил мысленно, вглядываясь в ее лицо, однако надолго его не хватило. Блейз медленно поднялся с места и тут же заметил, как она дернулась, намереваясь пойти вслед за ним. Он почувствовал, как напрягся Драко, сидевший от него полевую сторону.
Глядя на Кэтрин, Блейз выдавил едва заметную улыбку и чуть покачал головой, давая понять, что не нужно идти за ним, не нужно усугублять его положение, он хочет побыть один.
Один… Черт… Как же паршиво…

– Голова сильно болит… – вымолвил он осипшим голосом, обращаясь к друзьям. Те обеспокоенно переглянулись. – Пойду… подышу свежим воздухом… – развернувшись, Блейз ушел, едва передвигая ногами, чувствуя свинцовый груз на своих плечах.

****

– Драко, а зачем ты сказал об этом Забини, если Пирс сама должна была объясниться с ним? – поинтересовался Теодор, выделив слово «ты».

Они спустились во внутренний двор школы спустя пару уроков, на которые Блейз так и не явился. Драко плюхнулся на скамью, предварительно вычистив ее от снега заклинанием, после чего устало провел руками по лицу.

– Уж точно не благословения хотел получить! – едко заметила присоединившаяся к ним Пэнси. – Его нет в гостиной. И в спальне его тоже нет.

– Мне кажется, не стоит его сейчас тревожить, – посоветовал Теодор. – Сам ведь это понимаешь.

– Я должен извиниться. Должен ему все объяснить, – как мантру повторил Драко, наверное, уже сотый раз.

– Раньше надо было думать, прежде чем языком трепаться, – упрекнула Пэнси. – Ты знал, каково ему будет, когда он узнает о твоих отношениях с Пирс. Ты даже не дал ему к этому подготовиться. Взял и ушатом вылил все на его и без того больную голову. Теперь жди, пока он придет в себя.

– Согласен! – кивнул Теодор. – Тебе вообще не стоило говорить ему об этом, особенно в таком ревностно-раздраженном контексте. В конце концов, неужели нельзя было подождать, пока эта магглянка сама ему все расскажет?

– У этой магглянки есть имя! – сквозь зубы процедил Драко. – Кэтрин, Тео! Читай по губам - ее зовут Кэт-рин! Понял?

– Да понял я, понял! – закатил глаза Теодор.

– Эм… Драко… – позвала Пэнси. – Знаешь… не хотела я быть для тебя черным вестником… то есть, сообщать неприятные новости… но, твоя КЭТРИН, кажется, горит желанием оторвать тебе голову, если можно так выразиться.

Драко резко обернулся. Как раз вовремя, чтобы пошатнуться от весьма ощутимого толчка, а после свалиться со скамьи в снежный сугроб.

– Какого дьявола на тебя нашло?! – проворчал он, поднимаясь на ноги, отряхивая себя от снега. У Теодора и Пэнси отвалилась челюсть.

– Драко… Люциус… Малфой… – прошипела Кэтрин, медленно на него надвигаясь. – ТЫ ИДИОТ! – выкрикнула она, привлекая к себе внимание нежелательных лиц. – Зачем? Ну, зачем ты ему все рассказал? Я же просила тебя не лезть! Ведь просила же подождать немного! Я бы сама ему все объяснила!

– КОГДА? – не выдержав, прикрикнул и Драко. Однако быстро сообразив, что по двору шныряют любопытные зеваки, немного притих. – Когда? Через неделю? Через две? Когда ты собиралась ему рассказать? Мне надоело прятаться по углам и скрывать наши отношения. Надоело оглядываться по сторонам, чтобы поцеловать тебя, без риска того, что нас могут увидеть. Надоело встречаться в чертовой пыльной аудитории, чтобы провести с тобой время.

– А чем это вы занимаетесь в пыльных аудиториях? – сложив на груди руки, поинтересовался Теодор, с выражением лица а-ля профессор Снегг.

– Заткнись и не лезь! – рявкнула Пэнси, влепив ему затрещину, тем самым сбрасывая с него образ декана.

– Да ладно, ладно! – обижено насупился Теодор, потирая затылок, чем теперь очень сильно напоминал Рона Уизли, хотя он об этом даже и не догадывался.

– Ты хоть понимаешь, что наделал? – задохнулась от возмущения Кэтрин.

– Да! Понимаю! – процедил Драко. – И поверь мне, сожалею! Хотя бы потому, что так же, как и ты, не хочу терять его! Однако в глубине души я рад, что все так сложилось!

– Ты противоречишь своим словам, Малфой! – выронила Кэтрин.

– Малфой?! – эхом повторил он свою фамилию. – Помнится мне, я стал Драко!

Вышеупомянутый Драко аж покраснел от злости, подавляя в себе желание хорошенько встряхнуть эту строптивую девчонку. Как же легко ей одним только словом вывести его из себя. Что значит Малфой? Она должна называть его по имени! Только по имени! Уж слишком язвительно звучит его фамилия из ее уст.

– Не придирайся к словам! – отрезала Кэтрин. Она обошла его, чтобы уйти, но остановилась, почувствовав, как запястья коснулись холодные пальцы.

– Подожди! – тихий, но вкрадчивый голос. Кэтрин обернулась, но на этом, видимо, словарный запас Драко Малфоя иссяк. Он не ожидал, что она молча позволит себя вот так вот остановить.

– Что еще? – задала Кэтрин грубый вопрос, приготовившись к потоку новых упреков.

Вот только Драко решил, что слова здесь будут лишними. Он рывком притянул ее к себе и впился в девичьи губы требовательным поцелуем. Крепко держа ее за талию, Драко будто пил ее изнутри. Этот его поцелуй был чем-то средним между капризом и мольбой. Так резки были переходы от дразнящих укусов до нежных и пьянящих ласк.

В итоге, она сдалась. Весь ее пыл куда-то испарился. Вместо него по телу прошлась приятная истома. Она ответила ему и мир вокруг завертелся. Где-то присвистнул Теодор. Откуда-то раздавались удивленные возгласы. Но они их не слышали, упиваясь нежностью и теплом, окутавших их с головой.

– Может, и мы займемся тем же? – прошептал Теодор на ухо Пэнси, игриво ей подмигнув. Та лишь закатила глаза и, развернувшись, ушла. – Что?! – воскликнул он удивленно. – Эй, подожди! – и убежал вслед за ней.

С трудом оторвавшись от девичьих уст, Драко зарылся лицом в ее волосы, как всегда любил это делать.

– Я всего лишь хочу быть рядом с тобой, ни от кого не скрываясь, – прошептал он тихо. – Знаю, что поступил подло, однако ничего не могу с этим поделать. Меня изнутри сжигает, когда я вижу, как ты на него смотришь. Понимаю, что ревновать глупо, но все же ревную, не отрицая того, что я действительно глуп.

– Нет, это я глупая… – отозвалась Кэтрин, и он вдруг рассмеялся.

– Мы оба совершаем глупости, но разве это так плохо?! – Драко вновь поддался вперед, и вновь накрыл ее губы своими.

– Подожди… – отстранилась она. – Я должна найти его и поговорить с ним.

Драко в момент стал напряженным. Не хотелось ее никуда отпускать, по крайней мере, сейчас. Но он понимал, что ей необходимо поговорить с Блейзом. А главное, это необходимо самому Блейзу. Все-таки за завтраком он действительно вспылил. Вот так, взять и плеснуть другу в лицо все, что происходит за его спиной, было неправильно.

– Иди! – руки разомкнулись, позволяя ей покинуть теплые объятия. Но Кэтрин медлила, раздумывая, стоит ли сейчас угнетать и без того напряженную обстановку. – Все в порядке! – заверил Драко, словно прочитал ее мысли. У них еще много времени впереди, чтобы провести его вместе. – Иди! Иначе я сгребу тебя в охапку и утащу куда-нибудь! – пробормотал он предупреждающе.

Кэтрин благодарно улыбнулась.

– Спасибо! – прошептала она и, в последний раз поцеловав его, ушла.

– Какой же ты придурок, Малфой! – вздохнул Драко, проклиная свою несдержанность и ненормальную ревность.

****

– Ааа, холодно! Холодно! Холодно! – подпрыгивала на месте Джинни, потирая свои озябшие плечи. – Ну, что там? Что там?

– Гром и Молния! – констатировал Рон, выглядывая в окошко.

– И давно они… это самое? – неизвестно у кого спросил Гарри, глядя на одиноко стоящего Малфоя, смотрящего в след уходящей Кэтрин.

– Ууу! – протянула Джинни, отпихивая братца в сторону. – Я в шоке! Гермиона, ты жива еще там?

А Гермиона с открытым ртом стояла и, не мигая, сверлила пространство каким- то странным оторопелым взглядом. Теперь вся мозаика, из всего, что произошло за завтраком, выстроилась в ее голове без каких-либо изъянов.

– Я знаю одно… – наконец вымолвила она, загробным тоном. – Забини сейчас очень плохо.

– А причем тут Забини? – фыркнул Рон. – Он вообще-то твой парень!

– Рональд Уизли… – покраснела от злости Гермиона. – Ты дурак! – развернулась она и ушла.

– Право, братец, ты действительно баран! – устало вымолвила Джинни и ушла вслед за подругой.

– А что я такого сказал? – удивился грубости девчонок Рон. – Или… они что, расстались? Забини бросил ее? – спросил он у Гарри, вытаращив глаза.

– Рон… – протянул Гарри, привычно поправив очки на переносице. – Ты действительно идиот! – усмехнулся он и поплелся прямо по коридору.

****

Долго искать Блейза не пришлось. Было только одно место, куда он приходил, когда на душе скребли кошки. Об этом месте Кэтрин знала очень хорошо. И если была бы чуть внимательнее, то заметила бы за собой слежку. Но, увы. Единственной ее целью был только синеглазый юноша.

Астрономическая Башня встретила Кэтрин тишиной и зябким холодом, пробирающим до костей. Мантию она с собой не прихватила. Да и к Драко разбираться вышла в одном тонюсеньком свитере. Но с ним холодно не было. Поначалу ее грела злость на него, а потом и его объятия.

Теперь же, стоя под открытым небом, Кэтрин явственно ощущала всю суровость зимы. Несмотря на то, что был только декабрь, мороз бушевал, как в январе. То-то же конец осени выдался капризным и злым.

Как она и предполагала, Блейз был именно здесь. Укутанный в черный пуховик, он стоял к ней спиной и вглядывался куда-то вдаль Запретного Леса, засунув руки в карманы. Услышав за спиной тихие и неуверенные шаги, Блейз обернулся…

Поникшие плечи и потухший взгляд. Взгляд, который она едва ли не обожала. Синий – такой яркий и искрящийся теплым светом. Теперь в них ничего не осталось, кроме боли. Его прекрасные глаза потухли, и Кэтрин с горечью понимала, что именно она является тому причиной.

– Блейз… – имя его было произнесено со стоном. В горле тут же образовался ком, мешающий говорить. Глаза увлажнились, и Кэтрин всеми силами старалась не зарыдать, с трудом подавив в себе желание упасть перед ним на колени и молить о прощении.

– Холодно, глупая! – с упреком вымолвил Блейз, когда она поравнялась с ним. – Одень! – снял он с себя пуховик, и накинул его на ее худенькие плечи. Кэтрин едва не потонула в огромном, для нее размере куртки. Сразу же стало тепло и телу, и сердцу.

– Сам ведь замерзнешь, – голос дрожал, взгляд уткнулся в его до блеска начищенные ботинки. С чего же начать разговор? В голове совсем было пусто.

– Тогда давай сделаем так… – Блейз забрал пуховик обратно, накинул его уже на свои плечи, а потом, подойдя к ней сзади, прижал к своей груди, замуровав с двух сторон теплым одеянием.

– Блейз… – Кэтрин попыталась высвободиться, несмотря на то, что совсем не хотелось покидать его объятия. Ей нужно было поговорить с ним. Однако с места сдвинуться она не смогла. Слишком сильно Блейз обнял ее и лишь крепче стиснул на ней свои руки, когда почувствовал отстранение.

– Остановись! – прошептал он с болью в голосе. – Прошу тебя, остановись! – сильно зажмурился. – Ничего не говори! Просто дай в последний раз почувствовать тебя рядом! Просто дай в последний раз насладиться твоей близостью! Больше я ни о чем тебя не попрошу, обещаю!

Все! Предел! Кэтрин не выдержала! Тихо всхлипнув, она прикрыла глаза, позволяя прозрачным капелькам слез скатиться с ресниц.

– Прости меня! – выдохнула, задыхаясь. – Пожалуйста, прости!

– Прекрати! – отрезал Блейз жестко. – Не надо себя винить только потому, что сердце твое тянется к другому.

– Тебе больно. Я чувствую. И мне больно от того, что я ничем не могу помочь, – плечи ее стали сотрясаться от беззвучных рыданий.

– Не плачь! – просил Блейз с мольбой, подбородком упираясь в ее плечо. – Ты можешь мне помочь, просто не хочешь.

– Как? – едва не воскликнула Кэтрин, но голос понизился до едва слышимого шепота. – Скажи мне, как? Я все для тебя сделаю! Все сделаю, только скажи, как?

– Просто будь счастлива! – тихо прошептал Блейз. – Не оглядывайся назад. Не цепляйся за прошлое. Живи и радуйся настоящему. А я буду рядом. Всегда буду рядом. Как друг, советник и просто хороший слушатель. Всегда помогу. Всегда буду с тобой.

– Все твои слова пропитаны горечью! – грустно усмехнулась Кэтрин. – Как ты можешь быть рядом, когда я причиняю тебе столько страданий?!

– Нет, Кэтрин, мне не больно, – едва заметно покачал головой Блейз. – Я рад. Рад тому, что ты нашла свое счастье в Драко. Он трудный человек, но неплохой. Он и правда искренне любит тебя. А для меня, поверь, это главное утешение.

– Лжешь! – в отчаянии прошептала Кэтрин. – Тебе меня не обмануть!

– Боль… она приходит и уходит… – послужило ей небрежным ответом. – И моя боль уйдет, если ты прислушаешься ко мне. Просто живи, родная. Подари ему тепло и радость этого мира, ведь в скором времени все это может кануть в небытие. Мы все ходим по лезвию ножа. Стоит оступиться, и все падет в пропасть. Поэтому иди. Иди к нему и будь рядом.

Блейз разжал свои руки, выпуская ее на свободу. Так правильно. Так будет лучше. Лучше для всех. Однако не для него, и он это знал.

– Ты всегда будешь моей Надеждой, Блейз, всегда будешь моим Ангелом, – Кэтрин подошла к нему вплотную и крепко обняла, взяв за руку. В это же мгновение Блейз почувствовал в своей ладони что-то прохладное, что-то до дрожи знакомое.

– Так говоришь, будто мы прощаемся навсегда, – он улыбнулся, до боли сжимая в руке медальон. Тот самый, который она подарила ему в Хогсмиде. Вторая половинка единого солнца. Ее половинка.

– Я отпускаю тебя, Кэтрин. Только не разочаруй меня. Поклянись, что будешь счастлива с ним. Поклянись, что не станешь оборачиваться назад. Поклянись, что… – Блейз запнулся. Говорить ей все эти слова было настолько сложно, что он боялся повернуть назад и умолять ее не бросать, не оставлять, не уходить. Но, поборов в себе отчаяние, он собрался с силами и закончил: – Поклянись, что забудешь о моих чувствах к тебе! Давай закончим все здесь и сейчас! Теперь, кроме дружбы, нас больше ничто не должно связывать! Никаких воспоминаний, Кэтрин, ничего!

– Но… – начала было Кэтрин.

– Прошу тебя, мне и так трудно, – со стоном вымолвил Блейз. – Облегчи мои страдания. Ты должна. Ты обязана это сделать, потому что иначе у меня не хватит сил отпустить тебя.

– Я клянусь! Клянусь, что забуду и буду счастлива! Клянусь! – клянется? Нет, всего лишь дает ложные обещания. – Только не страдай, не надо. Ты найдешь свое счастье. Обязательно найдешь. И когда она будет рядом с тобой, отдай ей половинку этого солнца.

– А теперь иди. Он ждет тебя. Он всегда тебя ждал, – Блейз слегка подтолкнул ее к выходу, но у самых дверей Кэтрин обернулась.

– Блейз… – позвала она его ласково. – Улыбнись…

И он улыбнулся. Улыбнулся, переступая через боль, через сжигающие его страдания, через свое разбитое сердце.

– Беги уже! – хохотнул нарочито весело. – Иначе Драко весь изведется, а после устроит мне ревностные разборки!

И она ушла. Ушла, забирая с собой последние крупицы Надежды. Оставляя только боль и смятение.

– И ты вот так просто отпустишь ее? – послышался через несколько секунд хорошо знакомый ему голос. Блейз даже не стал оборачиваться, чтобы взглянуть на этого человека.

– Так правильно, – ответил он тихо.

– Нет, черт возьми, это неправильно! – Кристен Паркер резко развернула его к себе лицом и тут же застыла. Вот уж не думала она, что он будет настолько сломлен и душевно искалечен.

– Отстань, Паркер, не до тебя, – устало вздохнул Блейз.

– Ты должен бороться за свои чувства! – решила вправить ему мозги Кристен. – Мерлин, Забини, очнись! Ты теряешь ее!

– Я давно ее потерял, – пробормотал Блейз.

– Нет! – покачала головой Кристен. – Все еще можно исправить. Просто иди за ней и останови. Останови ее, Блейз, и она будет рядом, ты ведь это прекрасно понимаешь.

– А что потом? – скептически поинтересовался Блейз. – Что будет потом? Я не смогу дать ей того, что может дать Драко. Эта бессмысленно и глупо. Нет, это абсурдно.

– Ты не понимаешь! – в отчаянии воскликнула Кристен.

– Нет, это ты не понимаешь! – в ответ прокричал Блейз, не в силах больше сдерживать свою боль.

Он даже и не заметил, как глаза его застелила пелена еще не пролитых слез. А Кристен заметила. Глаза ее широко распахнулись, и сейчас она с неприкрытым сочувствием смотрела на этого, казалось, сильного парня, который так и продолжал говорить надломленным голосом:

– Ненависть к ней затмила твой разум! Ты думаешь, если она откажется от Драко, он будет твоим? Нет! Этого не будет! Он любит ее так же сильно, как и я! Для меня главное, чтобы она была счастлива! И Драко может дать ей это счастье, а я нет!

– Посмотри на себя! – едко усмехнулась Кристен. – Ты жалок! Она сломала тебя! Предала так же, как и лучший друг! Они растоптали тебя, Забини!

– В чем заключается их предательство, Кристен? – задал Блейз весьма интересный вопрос. – В том, что они любят друг друга? Нет, это не предательство. Это чувство, с которым нельзя бороться, без которого не найти радости в этом мире. Послушай моего совета, девочка, перестань отравлять ее жизнь, этим ты ничего не добьешься, и не получишь расположения Драко. Смотри вперед, у нас еще вся жизнь впереди. Все забудется. Все будет хорошо, – Мерлин, кого он обманывает.

– Нет! – выплюнула Кристен, отступив от него на шаг. – Я не стану мириться с их счастьем, в то время как сама горю в адском пламени. Ты можешь опустить руки и дальше тонуть в бездне отчаяния, но я буду бороться. И получу то, что по праву должно принадлежать мне.

– Не дури, останешься в проигрыше, – дал дельный совет Блейз.

– Посмотрим! – в ответ хмыкнула Кристен, намереваясь уйти.

– И все же она дорога тебе, – тихо произнес Блейз, заставив ее остановиться и сжать ржавую дверную ручку. – Показывая свою неприязнь к Кэтрин, ты лишь заглушаешь чувство вины перед ней. Тебе проще ее ненавидеть, чем признать свою привязанность к человеку, которого душа стремиться вернуть.

– Не неси чушь, Забини! – голос Кристен Паркер дрогнул. Впервые, за весь разговор ее слова звучали неуверенно и так уязвимо.

– Ты ведь знаешь, что я прав, – едва заметно улыбнулся Блейз. – Вся твоя ненависть питается уверенностью в том, что она не примет тебя после всех твоих необдуманных выходок, верно? – Кристен судорожно вздохнула. – Единственный человек, кто больше всего страдает среди всех нас - это ты, Паркер. А ведь так легко прекратить эти страдания.

– Перестань! – прошептала Кристен. – Ни слова больше!

– Хватит упрямиться, – прозвучало, как очередной совет. – Просто признай все свои ошибки и верни себе душевное спокойствие. Тебе это необходимо, Паркер. Только так ты сможешь изменить свое жалкое существование, погрязшее в интригах и хитросплетениях.

Как? Как этот человек смог так легко увидеть то, что она с такой силой в себе подавляла? Нет! Он не прав! Он не прав! Лицо вновь приобрело каменное выражение. Глаза прояснились. Губы поджались.

– Ты слишком мягкосердечен, Забини, – насмешливо хмыкнула Кристен. – Именно поэтому тебя предали люди, которым ты больше всего доверял.

Все! Она ушла! Наконец-то, ушла! Но в тот миг, когда за ней со скрипом и оглушительным грохотом захлопнулась металлическая дверь, Блейз почувствовал, как силы и самоконтроль покидают его окончательно. Из легких будто весь воздух вышибло. Он со стоном опустился на каменный пол, засыпанный снегом…

Он задыхался. Задыхался от разрывающей его невыносимой боли. Невозможно это терпеть. Блейз несколько раз ударил себя по груди, чтобы угомонить саднящее чувство внутри, но не помогло. Паника, страх, ярость… все смешалось воедино, накрывая его с головой своим прочным черным полотном. И тогда он разрыдался.

Впервые за долгие годы он разрыдался. Просто потому, что больше ничего не мог сделать. Просто потому, что не находил для себя выхода, запертый в клетке собственных страданий. Он сам сделал из себя заключенного, когда отпустил свою любовь, позволив ей уйти в объятия другого. Он поступил так, как должен был. Так, как подсказала совесть…

– Отпусти! – прошептал Блейз сквозь стоны своему сердцу, нанося резкие удары по груди. – Отпусти! Отпусти! Отпусти! Так надо! Так правильно!

Душевная боль никогда не сравнится с болью физической. Душевная боль в тысячу раз сильнее и мучительнее. Она сжигает огнем изнутри, отравляет самым терпким ядом, режет на куски и выворачивает наизнанку. Все, что у него осталось после нее – это разбитые мечты, отсутствие надежды и ледяная пустыня мертвых планет.

Прошло несколько мгновений…
Долгих, бесконечных, положивших конец всему, что между ними было.
Их близость ушла в прошлое…

Никогда уже не случится то, на что он надеялся и о чем мечтал. Блейз явственно это ощущал, оставшись один на один со своими мучениями. Он боролся с охватившей его болью, но понимание того, что она ушла из его жизни, забирая весь свет, не оставляли попыток к исцелению. Теперь его вечный спутник – звенящая пустота.

****

Северус Снегг трансгрессировал в чащу леса, от которого не так далеко расположился Малфой-Мэнор. Бывший зельевар вообще не понимал, для чего ввязался в эту авантюру, устроенную старым манипулятором. Затея Дамблдора была слишком опасной. Более того, стоила нескольких жизней. Но, видимо, ему на это было плевать, ведь главное – уберечь Гарри Поттера.

Интересно, мстительно подумал Снегг, что будет, если он расскажет Волан-де-Морту о том, что те, кто так ему нужен, находятся у него прямо перед отсутствующим носом? Причем где одна, там и вторая. В Хогвартсе, к которому стоит лишь протянуть руку, чтобы получить желаемое, ведь это так просто. К тому же, до него уже дошли слухи о том, что Элайза Дарк вернулась в Англию и шляется сейчас где-то поблизости.

Нет, Снегг вовсе не собирался сдавать позиции, хоть иногда и подумывал послать директора и весь его «Орден…» к чертовой матери. И сейчас ему хотелось сделать это как никогда. Впервые он так яростно рвал и метал, готовый собственноручно придушить седовласого старика, наплевав на разницу в возрасте. Альбус Дамблдор довел его до точки кипения. И не только он…

Чертов Поттер, все никак не справляющийся со своим заданием, так же выводил из себя. Своей безнадежностью заносчивый мальчишка бесил пуще прежнего. Тут еще и проклятая девчонка не давала совести покоя, потому что благодаря ему, Снеггу, в скором времени окажется в руках Темного Лорда. И, наконец, последняя капля в чаше терпения – строптивая Дарк, до ужаса раздражающая своим нытьем.

Ох, Мерлина ради, лучше бы она и дальше находилась в бегах, или бы вообще провалилась сквозь землю, противная баба. С ее появлением и без того беспокойная жизнь стала просто невыносимой. Но, что было самым обидным, так это то, что он, Северус Снегг, был приставлен к ней в качестве развлечения, Альбусом, мать его, Дамблдором, чтоб он трижды сгинул, чертов маразматичный старый хрыч.

Ну и каким таким образом развлекать эту Дарк? Пробирками и склянками? Или ей экскурсию по школе устроить, после вечернего отбоя под светом настенных факелов? О, да, ответ старого идиота был выше всяких похвал – «Почитайте книжки. Проверьте вместе работы студентов. Просмотрите колдографии вашей молодости. В конце концов, вспомните эту молодость!».

Снегга на тот момент едва наизнанку не вывернуло, причем прямо на директорский стол. Наверное, и Дарк пребывала в подобном состоянии, судя по тому, как искривилось ее лицо. А вот когда до них дошло, что на самом деле имел в виду чокнутый старик, обоих едва инфаркт не сломил. Видимо разум Альбуса Дамблдора окончательно повредился, раз уж он решил на старость лет посводничать.

Снегг в очередной раз поморщился, остановившись у высоких кованых ворот Малфой-Мэнора. Он и Дарк? Бред! И как только этот ненормальный старик мог подумать о подобном?! Он и Дарк? Абсурд! Ворота тем временем отворились, приглашая гостя войти. У входа в особняк, его, как обычно, встретил владелец сего имущества, при виде которого невозможно было сдержать усмешку, однако Северус Снегг сдержался.

– Люциус… – он вежливо, насколько вообще мог быть вежливым, поприветствовал хозяина дома.

– Северус… – сухо кивнули в ответ. – Какими судьбами?

Похоже, что гордость Люциуса Малфоя ничто не сломит.
«Азкабана ему мало!»

– Пришел просить аудиенции Темного Лорда, – ответил Снегг отчетливо и ровно.

– Причины? – светлая бровь Люциуса выгнулась дугой.
«Надо же, даже такие вот мелочи Драко принял от отца!»

– Думаю, тебе о них знать не обязательно, – выдавил Снегг кривую ухмылку.

Люциус недовольно поджал губы. Однако, чуть поколебавшись, пропустил давнего знакомого в дом, будто бы у него был иной выбор.

– И все же, я хотел бы знать, по каким причинам ты требуешь аудиенции, – бросил он высокомерно. – Не забывай, ты все-таки у меня в имении.

Снегг хмыкнул.

– Я прибыл с хорошими новостями, Люциус, – сказано было так, что Люциус не смог скрыть своего разыгравшегося любопытства.

– И какие же? – но голос его оставался все таким же непоколебимым и властным.

– Темный Лорд стал на шаг ближе к тому, что так ищет, – послужило ему ответом, наряду с некой издевкой.

Люциус нахмурился.

– Что ты имеешь в виду? – сузил он свои серые глаза.

Снегг лишь в очередной раз криво усмехнулся. Но ответом удостоить не успел, хотя очень хотелось.

– Северус… – послышалось неприятное шипение со стороны дверей малой гостиной, где царил такой же мрак, как и во всем доме. Лишь зажженный камин отбрасывал тени от мебели, которой было обставлено помещение. Высокомерие Люциуса как ветром сдуло.

– Мой Лорд… – сипло вымолвил он. – Северус Снегг просит аудиенции.

– Право, Люциус, это и дураку понятно, – издевательски протянул Темный Лорд, восседая в кресле. – Располагайся, Северус. Будь как дома, но не забывай, что ты в гостях, – обратился он уже к новоприбывшему.

Снегг подавил в себе желание последовать примеру Люциуса и удивленно вскинуть бровь. Что-то он не припоминал того, что Темный Лорд обладает задатками шутника.

– Благодарю, Повелитель, – выдавил Снегг подобие улыбки, присаживаясь в кресло напротив. При всем этом Снегг искоса бросил взгляд на Нагайну, сложившуюся кольцом у ног своего хозяина. Мерзкое существо, не забыл он мысленно упомянуть.

– Люциус, мой скользкий друг, не принесешь ли нам выпить?! – вежливая просьба? А, нет! Скорее, вежливый приказ, здорово задевший хозяина особняка. Впрочем, ведь не впервой.

– Не стоит, – отозвался Снегг, подняв ладонь кверху. – У меня мало времени.

– Что же… – на губах Темного Лорда расцвела мерзкая улыбка, обнажающая его желтоватые зубы. – Тогда ближе к делу. А ты, Люциус, свободен.

Люциус поспешил откланяться, однако…

– Пусть останется, он не помешает! – вмешался Снегг.

Темный Лорд сощурился. Однако наглый выпад своего верного соратника оставил неприкосновенным.

– Тогда не тяни кота за хвост, Северус, – отчеканил он жестко. – Иначе оторвешь.

Где-то в стороне напрягся Люциус. Вся эта ситуация отчего-то его настораживала. А сам Снегг который раз поразился мрачным шуткам Темного Лорда, но предпочел отодвинуть все это в сторону. Сейчас был самый подходящий момент для того, чтобы осуществить задуманный план. Нужно было действовать осторожно. Сосредоточиться, скрыть ненужную информацию в голове и наступать уверенно, без тени страха и волнения. Нужно было быть убедительным.

– Мой Лорд… – начал Снегг. – Вот уже несколько месяцев дочь погибшего чиновника Министерства Магии Арчибальда Болейна пребывает в Англии. Более того, как стало известно, ее единственное дитя учится в Хогвартсе. Шестой курс, факультет Слизерин.

Повисла напряженная тишина.

– И какой прок мне от этой женщины и ее дочери? – едва не фыркнув, прошелестел Темный Лорд. – Я сделал достаточный спрос с ее отца за то, что он помог бежать Элайзе Дарк.

– Поднимая архив четы Паркер, я узнал много интересного, мой Повелитель, – продолжил Снегг ровным тоном. – Как оказалось, Фелиция Болейн, а ныне Паркер, вернулась на родину в связи с тем, что мужа ее приговорили к «Поцелую Дементора», за убийство высокопоставленного сотрудника Французского Магического Сообщества Адольфа Дамьена, раскопавшего тайну семьи своего главного соперника, мечущего на пост Министра Магии. Тайна эта заключалась в том, что первенец Паркеров погиб при рождении. Фелиция Болейн рожала здесь, в Англии, в сиротском приюте, которым заправляла ее мать. Вместе с ней роды начались у еще одной неизвестной женщины, которая вскоре исчезла, забыв прихватить своего младенца. Этим младенцем является Кристен Паркер. Приемная дочь Фелиции и Джонатана Паркеров.

– Я не понимаю, к чему ты клонишь, Северус! – Темный Лорд стал раздражаться. – Мне непонятна вся эта информация. Я не считаю ее для себя чем-то важным.

– Я клоню к тому, что все это время Элайза Драк была настолько близка, насколько мы не могли себе даже представить, – вымолвил Снегг.

После услышанного Люциус побелел. А Темный Лорд, заинтересованно поддался чуть вперед.

– Продолжай… – прошипел он, и Снегг продолжил:

– Как вы знаете, по просьбе Альбуса Дамблдора я пытался напасть на след Дарк в течение немалого времени. Но все было безуспешно. Однако мои поиски не прошли даром.

– Что тебе удалось выяснить? – задали вопрос, требуя четкого ответа.

– Пытая перед смертью Арчибальда Болейна, вам ведь так и не удалось выжать из него местонахождение Дарк, верно?

Без тени страха Снегг напомнил Темному Лорду давний прокол. Оставалось только надеяться, что в него не запустят «Авадой» раньше, чем он договорит до конца:

– Прошу простить меня, за грубость, но ослепленный яростью, вы просчитались. Арчибальд Болейн не причастен к побегу Элайзы Дарк.

О, да! Волан-де-Морт был в ярости. Однако впервые он не знал, на кого обрушить эту ярость. На себя самого? Или же на преданного слугу?

– След Элайзы Дарк привел нас в поместье Болейн! – гневно прошипел Волан-де-Морт. – Мы не могли ошибиться!

– И вы не ошиблись! – подтвердил Снегг. – Но бежать ей помог не Арчибальд Болейн, а его дочь - Фелиция. И у меня есть все основания предполагать, что Элайза Дарк некоторое время находилась вместе с ней во Франции, под опекой Джонатана Паркера.

– Я не мог так просчитаться! – нервно выронил Волан-де-Морт.

– Проявив жалость к остальным членам семьи Болейн, вы совершили промах, – тем не менее, стоял на своем Снегг.

Волан-де-Морт даже сейчас не мог поверить в то, что совершил такую грубую ошибку. Действительно, след Элайзы Дарк привел его в имение Болейн, где он устроил настоящий ад хозяину дома. Жену и дочь его не тронул. А зачем?! С них и одной смерти достаточно было. К тому же подобным поступком он хотел показать своим подчиненным, что может быть великодушным. Однако вот во что вылилось его великодушие. Его просто обвели вокруг пальца. В итоге он убил человека, который мог служить ему верой и правдой. А ведь какая ирония – человека этого предала родная дочь.

– Это еще не все… – продолжил говорить Снегг, уверенный, что наказание за неподобающий тон обойдет его стороной. – Кристен Паркер. Она может оказаться той, кого вы ищете. Более того, вам не составит труда найти ее «мать», которая может подтвердить мои доводы. Ведь не исключено, что неизвестной женщиной, рожавшей вместе с ней, являлась именно Элайза Дарк.

– Где остановилась Фелиция? – раздался в тишине сиплый голос все это время молчавшего Люциуса.

– В старом поместье Болейн, – ответил Снегг. – В любую минуту вы можете наведаться в «гости» и расспросить ее о рождении дочери, в то время как сама ее дочь будет под моим цепким присмотром. Когда возникнет необходимость, я могу передать ее вам.

– В твоих словах столько уверенности, Северус, – заметил Волан-де-Морт. – Скажи мне, отчего ты так уверен в своих доводах?

– В девочке сокрыта магия, которая просится ею воспользоваться, мой Лорд, – ответил Снегг без тени сомнений. – Но она недостаточно сильна, чтобы побороть ее и приручить. Я лично был свидетелем неконтролируемого всплеска. И, думаю, это как раз-таки то, что вы так долго искали. Следовательно, в Элайзе Дарк и Нарциссе Малфой больше нет необходимости.

– Право, Северус, я-то думал, что ты умнее Люциуса, и сразу догадаешься, что на самом деле Нарцисса мне не нужна, – едко усмехнулся Волан-де-Морт. – Грозясь сделать ее матерью своего чада, я всего лишь… шутил…

На этот раз Снегг не сдержался и все же в удивлении вскинул брови. Что тут скажешь – чувство юмора никто не отменял. Однако у Темного Лорда оно было слишком мрачным и выходило за рамки понимания.

– Друг мой… – Волан-де-Морт в момент стал серьезным. – Вся эта затея была спланирована с одной целью - проучить Люциуса за ошибки. Более того, я бы и пальцем не коснулся его супруги, поскольку не привык брать чужое, в отличие от некоторых… – красноречивый взгляд в сторону скукожившегося вышеупомянутого Люциуса говорил сам за себя.

– Но… – Снегг окончательно впал в ступор. – Разве вы не хотели…

– Пораскинь мозгами! – посоветовал Волан-де-Морт. – Если бы я был уверен в том, что Элайза Дарк и ребенок в ее чреве мертвы, я бы воспользовался Драко. В нем тоже течет кровь вейл, пусть и в недостаточном изобилии. И отца его вполне можно назвать «Темным Магом». А если бы мальчишка оказался бесполезным, то только в этом случае - заметь, возможно - я бы использовал в своих целях Нарциссу.

Сказать, что Снегг был удивлен, не сказать ничего. Кто бы мог подумать…

– Повелитель… – сиплый голос Люциуса, раздался совсем не к месту. – Позвольте спросить… – Волан-де-Морт, тем не менее, на просьбу промолчал, и его молчание расценили, как должное. – Почему… – Люциус прокашлялся, на лбу выступила испарина, страх его слишком сильно выдавал. – Почему вы оставили меня в живых после всего случившегося?

Змееподобное лицо исказила гримаса ярости. Всего долю секунды стояла гробовая тишина, от которой веяло могильным холодом. А после, никто не успел даже глазом моргнуть, как Люциус впечатался в стену, отброшенный ментальным заклятием.

– Хороший вопрос, Люциус, – с отвращением прошипел Волан-де-Морт. – Я мог бы убить тебя, но закрыл глаза на все твои грехи, потому что твой отец на коленях ползал предо мной, моля о прощении, – встав на ноги, Волан-де-Морт стал мерить пустующее пространство помещения. – И я сжалился, как не сжалился бы не перед кем, забрав его жизнь, в обмен на твою, о чем впоследствии не раз пожалел, дав тебе шанс все исправить.

Люциус со стоном встал на четвереньки. Дальше подняться уже не смог. Удар об стену был слишком суровым. Кости ломили и, кажется, даже что-то сломалось. Люциус пока не знал, что именно. Боль растекалась по всему телу, потому определить точные повреждения он был не в силах. Ему оставалось лишь продолжать стоять на коленях и следить за передвигающимися босыми ногами Повелителя, слушая его гневную речь.

– Ты справлялся со своей задачей отлично, пока я не исчез! А что потом, Люциус? Ты ведь даже не искал меня! Однако когда я вернулся, вновь склонился и, как жалкий червь, молил сохранить тебе жизнь. И я вновь это сделал. Сжалился, потому что думал, что ты будешь полезен. Но ты опять меня подвел. Провалил операцию в Министерстве, подставил всю свою команду, и сейчас спрашиваешь, почему еще жив?! Скажи, мой скользкий друг, можешь ли ты назвать свою жизнь жизнью? Ты потерял авторитет и уважение среди своих. Ты стал жалкой прислугой, а не последователем. Отдал мне в рабство родного сына, с которым я могу сделать все, что угодно, и ты даже пальцем пошевелить не сможешь, чтобы помочь ему. Так разве это жизнь? – Волан-де-Морт склонился над Люциусом, с усмешкой глядя на него сверху вниз. – Убить тебя - раз плюнуть, Люциус. Но это слишком легкое наказание для тебя. Ты жив только благодаря своему сыну. Пока мне необходим Драко, я не трону тебя, ибо обещания свои привык сдерживать. Но если он меня подведет, от вашей семьи не останется даже воспоминаний.

Шутки закончились. Гневная речь Темного Лорда слишком ясно это подтверждала. Вернувшись в кресло, он взглянул на Снегга, который и бровью не повел, глядя на все происходящее.

– Кристен Паркер! Каковы шансы воспользоваться ею? – задал вопрос Волан-де-Морт, поглаживая скользкую голову Нагайны, взобравшуюся на его колени.

– Девчонка очень умна, хитра и своенравна, – перечислил главные достоинства Снегг. – Истинная Слизеринка, но без знания своей магии и возможности ее приручить бесполезна.

– В любом случае, если она не подойдет, я избавлюсь от нее. И тогда Дарк будет мне необходима, из-под земли ее достанете, – угроза в голосе. – Я разберусь со всей путаницей, которую устроила эта женщина. Но что-то мне подсказывает - не все так просто. А сейчас, хотелось бы поговорить о другом, более важном деле… – существо, которое с трудом можно было назвать человеком, склонилось чуть вперед, и с неприкрытым интересом спросило: – Скажи мне, Драко уже приступил к тому, что я ему поручил?

Снегг напрягся. Что-что, а это ему хотелось обсуждать меньше всего на свете. Мальчишка даже и не думал исполнять приказ. Да и потом, даже если бы он и последовал указаниям, все равно бы не выстоял против Альбуса Дамблдора, чьи силы практически равны силам самого Волан-де-Морта, который прекрасно об этом знал и даже был уверен, что сын Люциуса погибнет от руки старика.

– Мой Лорд, могу я задать вам вопрос? – спросил Снегг. Волновало его кое-что во всем этом деле.

– Смелее, Северус, сегодня ты заслужил мое снисхождение как никогда, – развел руками Волан-де-Морт.

– Что будет если Драко не справится с вашим поручением? – спросил Снегг. – Что если он не сможет убить Альбуса Дамблдора, но при этом останется жив?

– Тогда жить ему или умереть, буду решать я! – отозвались в ответ.

Снегг промолчал. И хотя он не выдал на этот счет ни единой эмоции, Волан-де-Морт все же кое-что для себя подметил.

– Ты привязан к мальчишке, верно?! – скорее не спросил он, а утвердил. – Мне тоже жаль терять такого соратника. И именно поэтому до Рождества я хочу устроить облаву на одно маггловское селение, чтобы взглянуть, кто из младшего поколения достоин быть в рядах моих последователей. Скажи Драко, чтобы был готов. Если он хорошо себя проявит, быть может, я и сохраню ему жизнь, несмотря на провал, касающийся старого магглолюба.

– Будет сделано! – кивнул Снегг, и уже собрался было покинуть Малфой-Мэнор, как вдруг остановился, брошенными в спину словами Волан-де-Морта:

– Ах, да! Забыл упомянуть об еще одной важной детали. Необходимо наведаться в гости к одной всем нам известной особе, так и не вступившей в мои фавориты.

Снегг медленно обернулся, глядя в горящие красные глаза своего Повелителя. На мгновение он даже дышать перестал, чувствуя, как неумолимо сжимается сердце в груди.

– Вы имеете в виду…

– Да! – торжественно улыбнулся Волан-де-Морт. – Контракт расторгнут! Я хочу видеть в своих рядах наследника четы Забини!