Глава 18. Это все Она

Я сам не знаю до сих пор,
За что мне это, право слово.
Но я живу теперь как вор,
Укравший счастье у другого.
Она мне даже не жена,
Но перед нею я в ответе.
Все потому, что мне она
Теперь дороже всех на свете.

Дождь барабанит за стеклом,
А мне в такую ночь не спится.
Я был ничейным журавлем,
Она в чужой руке – Синицей.
Она мне даже не жена,
Что будет дальше, не сказала.
Но на судьбе моей она
Свой узелочек завязала.

Ах, я не стал бы воровать –
Зачем мне краденое счастье?!
Но как все это оправдать,
Иль все отринуть в одночасье?!
Она мне даже не жена,
Но где найти слова и силы?!
Чтобы поверила она –
И от меня не уходила!


После разговора с Блейзом Кэтрин вернулась в гостиную своего факультета, намереваясь застать там Гермиону, чтобы продолжить прерванный разговор. Но Гермионы среди однокурсников не оказалось. Да и Джинни исчезла в неизвестном направлении. Зато Гарри и Рон сидели на своих неизменных местах, играя в очередную партию волшебных шахмат.

– С тобой все в порядке? – спросил Гарри, глядя на расклад игры. Он опять проигрывал Рону и сейчас обдумывал свой следующий ход, упорно не желая сдаваться без «боя».

– Ты это мне? – задала ему встречный вопрос Кэтрин.

– Ну, ясное дело, не шахматным фигурам, – улыбнулся Гарри, взглянув уже на нее. – И не Рону, до жути довольному по причине того, что я снова ему проигрываю.

– А все потому, что в шахматах мне нет равных, – горделиво откинулся на спинку кресла Рон.

– Ну, это как посмотреть, – подошла ближе Кэтрин. – Вот это сюда, а это сюда, потом ход конем, – переставила она несколько фигур вместо мальчишек, будто играла сама с собой. – И Гарри победитель, – констатировала факт.

– Так не честно! – обиженно возмутился Рон, изумленно глядя на шахматную доску. – Даже я не могу знать, каков будет мой следующий ход.

– Ты бы сделал то же самое, что и я, других ходов не было, – улыбнулась ему Кэтрин. – Вы Гермиону не видели?

– Вместе с Джинни ждет тебя в своей спальне, – ответил ей Гарри. – Вижу, ты в хорошем расположении духа. Видимо, прогулка по школе пошла на пользу.

– А я разве была в плохом? – как ни в чем не бывало поинтересовалась Кэтрин.

Гарри и Рон потупили взгляд, мол – «Нормальная – Нет?!»

– Проехали! – отрезала Кэтрин. – Пойду, загляну к девочкам. Вам доброй ночи, – махнув на прощание, она удалилась.

– Знаешь, иногда ее резкая смена настроения пугает меня, – пробормотал Рон, глядя ей вслед.

– У каждого есть свои странности, – ответил Гарри. – Давай играть заново.

****

Гермиона и Джинни сидели на широкой кровати и о чем-то бурно спорили, когда Кэтрин вошла.

– Что за шум, а драки нет? – поинтересовалась она, присоединившись к ним.

Взглянув на нее, ураган по имени Джинни Уизли вскочила с кровати и принялась оживленно озвучивать свою идею – устроить «Пижамную Вечеринку», на что Гермиона стала отчаянно выказывать свои протесты, все время напоминая о том, что завтра учебный день, рано вставать, а время позднее. Вот только Кэтрин идея рыжей бестии не оставила равнодушной, потому она незамедлительно выказала собственные положительные мнения по поводу этой «гениальной» задумки. Кэтрин вообще была поклонницей подобных развлечений, и на данный момент веселье было бы в самый раз. Особенно если учесть, каким образом прошли последние два дня, наполненные бурей неприятных событий.

Гермиона сопротивлялась до последнего. Но после часа уговоров все же сдалась на милость при условии, что мини-вечеринка состоится в ее апартаментах. Подруги согласились, ведь выбора у них как такового и не было. Забежав в свои спальни за косметическими принадлежностями, они вернулись обратно с вещами и полными пакетами, забитыми едой. Вот тогда-то и началось настоящее веселье. Девушки от души сходили с ума. Прыгали на кровати, смеялись, бились подушками, делали себе маникюр, педикюр, сумасбродные прически, накладывали на лицо разноцветные маски. Впервые за долгое время они отдавалась веселью целиком и полностью, абсолютно забыв об учебе и предстоящей контрольной по «Древним Рунам».

– Боже, давно я так не веселилась, – устало плюхнувшись на мягкий палас, протянула Кэтрин.

– А в Шармбатоне устраивали подобные вечеринки? – спросила ее Гермиона, устроившись рядом.

– Да! – ответила Кэтрин, приняв сидячее положение. – В основном я и Кристен были зачинщиками подобного рода веселья.

Голос ее внезапно поник, и Гермиона уже догадывалась о причине столь резкой смены настроения.

– Ты скучаешь по ней, верно? – спросила она.

После данного вопроса, стало как-то не очень-то и весело. Гермиона была слишком проницательной и некоторые ее вопросы порой задевали за живое. Тем не менее ответить Кэтрин не успела, поскольку опустившаяся рядом Джинни с бутылкой рома в руке быстренько перевела тему разговора в другое русло.

– Давайте не будем сейчас говорить о том, что было раньше, иначе все веселье пойдет насмарку, – сказала она с улыбкой, наколдовав двадцать рюмок.

– Не слишком ли много для троих? – оглядела хрусталь Гермиона.

– В самый раз! – ответила Джинни. – Раз уж мы уже набесились, предлагаю немного посплетничать.

– Не думаю, что это хорошая идея, – с сомнением в голосе изрекла Гермиона. – Не совсем хочется походить на Лаванду.

– Брось, Гермиона! – закатила глаза Джинни. – Мы же в своем кругу, а не за спиной или на публику.

– Итак! – тут же оживилась Кэтрин. – О чем будем сплетничать?

В отличие от Гермионы идея Джинни была ей по душе. Хотя бы потому, что вспоминать прошлое действительно не хотелось. Да… Кэтрин скучала по тем временам, когда Кристен Паркер была ее лучшей подругой. И эти времена нельзя было назвать чем-то не очень приятным. Но то, что сейчас между ними была пропасть, перечеркивало дружбу, когда-то их связывающую. Теперь у каждой был свой круг общения. Тот круг, к которому каждая из них соответствовала.

– О парнях! – ответила Джинни, разливая по рюмкам ром. – Я, пожалуй, начну первой…

И понеслась. Хотя то, о чем толковала Джинни, нельзя было назвать сплетнями. Это скорее походило на обсуждение, у кого какой парень и каковы его характерные качества, ибо говорила она только о своем ненаглядном Гарри Поттере, которого, по ее словам, можно было смело назвать «Секс – Символом Факультета Гриффиндор». Джинни вела рассказ оживленно, без толики стеснения. Рассказала, какой Гарри хороший, добрый, нежный, трепетный, сексуальный, возбуждающий и… И на этом ее прервали, так как с каждым новым выпадом фразы становились красноречивей, а тема стала перерастать в интимную. У Гермионы едва глаза из орбит не повылазили, лицо ее приобрело оттенок томатной пасты.

– И когда вы успели с ним переспать? – обалдело спросила она, краснея еще больше. Хотя, куда уж там больше.

– Где-то через пару дней после того, как официально стали считаться парой, – без стеснения ответила Джинни.

– Черт возьми, вот это новости! – выпалила Кэтрин. – И как часто это между вами происходит? – спросила она с ярым любопытством.

– Кэтрин! – воскликнула Гермиона. – Неприлично спрашивать о подобных вещах! И вообще, все, о чем вы сейчас говорите, не совсем прилично!

– Что естественно, то не безобразно! – послужило ей ответом от Кэтрин.

– Когда-нибудь и ты лишишься… – начала было Джинни, но…

– Вот именно! Когда-нибудь! – перебила ее Гермиона. – Когда выйду замуж!

– Ой, да ладно! – отмахнулась Джинни. – Все этим занимаются.

– Не все! – не согласилась с ней Гермиона. – Может быть многие, я не знаю, но вряд ли они это делают в школе. В школе нужно учиться, а не заниматься извращенными делами.

– Гермиона, не будь старомодной! Думаешь, мы с Гарри одни такие? Вон, Рон с Лавандой чуть ли не каждый вечер застревают в Выручай-Комнате. А однажды в одном из коридоров я застала Симуса и Падму Патил. Правда, не думаю, что дело зашло дальше поцелуев. Но то, как они обнимались, явно говорит о том, что между ними весьма тесные отношения, которые отнюдь не сводятся одними обнимашками и… – Джинни внезапно прервала свою длинную речь. – Гермиона, с тобой все хорошо? – поинтересовалась она, глядя на впавшую в ступор Гермиону.

– Да, все хорошо, – натянуто улыбнулась ей Гермиона. – Просто не ожидала узнать столько всего нового.

– Расскажешь, что у тебя на личном фронте? – понимающе улыбнулась Кэтрин. – Здесь все свои. Можешь выплеснуть все, что накипело.

– Выплеснуть все, что накипело? – переспросила Джинни. – Я чего-то не знаю?

Ответом ей послужил красноречивый монолог Гермионы, посвященный одному рыжему недоумку, который сводит ее с ума. Причем говорила она о нем рьяно, со злостью и обидой. Кэтрин слушала ее, едва сдерживая приступы смеха. А Джинни, слегка наклонив голову в бок, с прищуренным взглядом наблюдала, как подруга не совсем лестно, и в то же время с трепетом, выражается о своем возлюбленном. Наконец, когда она закончила, Джинни позволила себе поинтересоваться – а не ее ли брат является Рыжим Принцем на Белой Метле? И следующие несколько минут в комнате раздавался такой хохот, что его могли бы услышать все обитатели башни Гриффиндора, если бы обладательницы этого заразительного веселья заранее не наложили на двери заглушающие чары.

Вдоволь насмеявшись, Гермиона и Джинни напомнили, что теперь настала очередь Кэтрин обсудить парня ее мечты. Сама же Кэтрин немного растерялась такому напоминанию, ибо выносить свою личную жизнь на публику не очень-то и хотелось. Но это было бы нечестно по отношению к подругам. Потому, хорошенько поразмыслив, Кэтрин все же решила поведать им свои недавно возникшие проблемы, что тревожили ее весь этот день. Да и потом, у них выдался замечательный вечер девичьих откровений. И кому, как не подругам, она может рассказать, что творится у нее на душе. И она рассказала. Причем абсолютно все. Рассказала о признании Блейза Забини и об их недавнем разговоре. О поцелуе с Драко Малфоем и о том, что она окончательно запуталась в себе, думая об обоих парнях одновременно. Вместе с тем в комнате повисла гробовая тишина. У Гермионы и Джинни пропал дар речи. Однако ненадолго…

– Ма-ааа-лфой поцеловал? – протянула Гермиона.

– Заби-иии-ни в любви признался? – протянула Джинни.

– Девочки… ваша реакция меня немало пугает! – покосившись на них, ответила Кэтрин.

Еще минута тишины. Лишь хлопанье глаз. А потом целый ворох вопросов, на которые Кэтрин не смогла бы ответить даже при большом желании, потому как сама не знала ответов на них. Вердикт Гермионы Джейн Грейнджер и Джиневры Молли Уизли был таков: Драко Малфой – задница; избалованный сын своего папочки, который считает себя выше всех остальных; самонадеянный и высокомерный Хорек, помешанный на идеалах чистокровности. А вот по поводу Блейза Забини мнения Гермионы и Джинни разошлись. Первая утверждала, что Блейз не такой плохой, каким кажется на первый, и сто первый, взгляд . Вторая же доказывала, что Блейз является такой же задницей, как и его белобрысый дружок. Короче, доверять никому из них не стоит, ибо вся их добродетель - лишь маска, надетая с целью подцепить очередную глупую девочку.

Выслушав обеих подруг, Кэтрин осталась при своем запутанном мнении. Не может Блейз Забини лукавить. Слишком много искренности было в его синих глазах и она ему верила. Что же касается Драко Малфоя, то Кэтрин поставила перед собой цель – разобраться с этим загадочным для нее человеком. Уж слишком он был непредсказуем, и ей хотелось верить, что Драко Малфой на самом деле хороший человек. Она была уверена, что он не такой, каким хочет казаться. Посмотрев его воспоминания на злополучном уроке «Легилеменции», Кэтрин поняла лишь одно – он вырос в мире жестокости и глупых предрассудков. Да… у него были деньги, положение, известное имя, он был наследником богатого чистокровного рода. Но этого было мало для того, чтобы он был счастлив. У него не было самого главного – понимания и родительской заботы. Он вырос в семье, где живут по отведенным правилам и обязательствам.

Но все же дорогие для его сердца люди были. Это мать, любовь к которой Кэтрин четко ощущала. Это друзья, которых он также любил и уважал, но отчего-то все это скрывал, не выказывая эмоциями или поступками. По какой причине – Кэтрин не знала. Картинка с маленьким мальчиком, на котором отец использовал непростительное заклинание в качестве наказания, часто всплывала перед глазами. И сердце все время сжималось от странно-пугающих чувств. Нет, это была вовсе не жалость. Желание защитить, подставить свое плечо, поддержать его, заставить верить в чудеса – именно это Кэтрин испытывала каждый раз, как только видела его серебристые, поддернутые поволокой глаза.

– Кэтрин! – вывел ее из забытья голос Гермионы. – О чем задумалась?

– Да так! – слегка улыбнулась ей Кэтрин, заправив прядь волос за ухо. – О своем!

Обсудив и выяснив, все, что нужно было обсудить и выяснить, девочки завалились спать, умудрившись вместиться втроем на одну кровать. Джинни было решено положить посередине и целый час слушать ее ворчанье. Однако спустя полчаса рыжая бестия все-таки уснула, а следом за ней засопела и Гермиона. Повернувшись на бок, лицом к камину, Кэтрин прикрыла глаза, погружаясь в воспоминания. В голове все время крутились события всего дня. Однако, несмотря на то, что день начался с не самых радостных новостей, закончился он вполне радужно. Улыбнувшись непонятно чему, она закрыла глаза и поежилась от внезапного сквозняка…

Стоп! Какой сквозняк?! В комнате не было сквозняка! Напротив, было очень жарко!
Резко распахнув глаза, Кэтрин едва не взвизгнула от испуга. Не было больше комнаты Гермионы, мягких подушек, теплого одеяла и греющего, зажженного камина. Она стояла… явно не в покоях старосты-подруги. Лихорадочно оглянувшись по сторонам, Кэтрин застыла. Ночь… Вокруг одни деревья, могучие стволы которых величественно уходят ввысь, где раскидывают свои ветви густой листвой. Небо… Усыпанное мириадами звезд, оно было бы прекрасным на фоне всей этой жути, если бы свет полной луны, едва пробивающийся сквозь кроны деревьев, хоть чуть-чуть освещал мрачную местность. Отчетливо ощущался запах хвои и сырой земли. Отчетливо ощущалась опасность, исходящая неизвестно откуда. Где-то вдали слышались голоса и виднелись слабые огоньки, видимо, от факелов. Лес… Это был лес, пропитанный паникой и страхом.

«Господи, как я здесь оказалась? Что происходит?» – билось в голове.
Крепко зажмурившись, Кэтрин открыла глаза, надеясь, что вновь окажется в спальне под теплым одеялом. Но все осталось неизменным. Она все так же стояла посреди леса. Ну и что теперь делать? Верно, нужно как-то отсюда выбираться. Сделав несколько шагов в сторону, Кэтрин поморщилась, почувствовав нестерпимую боль в ногах. Да что же это такое? Опустив свой взгляд, она тихо охнула, оглядывая свое одеяние. На ней было надето какое-то платье с многочисленными юбками. Сверху была накинута тонкая бархатная мантия. И что все это значит? Проведя руками по лицу, Кэтрин вдруг дернулась. Она оглядела свои руки, и глаза ее расширились от ужаса…

Руки были в грязи и ссадинах. Под ногтями чувствовалась глина, будто она пальцами вспахивала землю. А на левой ладони неимоверно ныл глубокий косой порез, обильно кровоточащий. Но не это привлекло больше всего внимания. На безымянном пальце раненой руки красовался серебряный перстень со вставленным в него красным рубином, который даже при слабом свете луны давал свой кровавый отблеск. Такого у нее не было, и как он оказался на ее пальце, Кэтрин не понимала. Впрочем, как и все остальное, что приключилось с ней на данный момент. Нахмурившись, она попыталась снять с себя это кольцо, но оно ни в какую не хотело соскальзывать. Между тем шум голосов приближался, и когда Кэтрин готова была броситься к людям, пробивающимся сквозь лесную чащу, где-то недалеко раздался яростный крик:

– Найти ее! Она не могла далеко уйти! Если хоть волосок упадет с ее головы, кара Темного Лорда настигнет вас раньше, чем вы сможете сказать хоть слово в свое оправдание!

Перед глазами Кэтрин все поплыло. В голове проносились отдельные фразы…
«Найти ее… кара Темного Лорда…Темного Лорда… Черт подери, это что, Пожиратели?»
Судорожный вздох вырвался из легких. От осознания того, что она оказалась в месте, где кишат Пожиратели Смерти, паника накрыла ее с головой. Сорвавшись с места, превозмогая нестерпимую боль не только в конечностях, но и во всем теле, Кэтрин стала бежать. Бежать так быстро, как только могла. Дыхание сбивалось, волосы все время цеплялись за ветки, которые больно хлестали ее по лицу, а ноги то и дело путались в проклятых складках юбки. Но она бежала, спиной ощущая холодное дыхание преследователей. Их голоса и крики становились все ближе и ближе. Свечение факелов виднелись отчетливей со всех сторон. Оглядываясь назад, Кэтрин не заметила обрыва. Вовремя не успев остановиться, она упала ничком вниз. Выступ был небольшой, но приземление получилось довольно-таки жестким. Больно приземлившись на локти, она громко вскрикнула, когда над ней нависло несколько длинных теней.

– Элайза! – прогромогласил грубый мужской баритон. – Где ты, милая? Выходи! Я знаю, что ты где-то рядом! Я чувствую тебя! – кричали с наигранной лаской. – Тебе не уйти далеко! Темный Лорд найдет тебя, где бы ты ни была, Дарк, так что заканчивай играть в прятки!

Пожиратели топтались над обрывом, не замечая, что под ним есть проем, в который и залезла Кэтрин. Тени мужчин, которые отбрасывал свет факелов, наводили панический страх, почти парализуя. Кровь отчаянно билась в висках, заглушая ее прерывистое дыхание. Тело содрогалось от пронизывающего холода. Почувствовав на плече нечто очень странное и движущееся, Кэтрин оглянулась и едва не закричала в голос, вовремя зажав рукой рот. Из-за топтавшихся над ней Пожирателей, жуткие насекомые с земельного потолка сыпались на голову. Пауки, сороконожки, черви, и еще много всяких тварей удостоилось чести делить с ней свое убежище. Пытаясь заглушить страх и унять дрожь, Кэтрин старалась сохранять минимальное спокойствие, дающееся ей с огромным трудом.
«Меня здесь нет! Это всего лишь сон!» – повторяла она, как мантру, когда послышался хлопок трансгрессии, заставивший ее вздрогнуть.

– Туда! Там следы и кровь! – оповестил преследователей до боли знакомый голос.

Через несколько секунд Кэтрин поняла, что вышеупомянутые преследователи ушли. Но надолго ли? Со всхлипами стряхнув с себя волосатого паука и спешно выбравшись из земляного проема, оставляя право владения противным насекомым, она устало поднялась на ноги.

«Они нашли ее! Они нашли ее и, наверняка, убьют, если ей вовремя не помочь!»
Но как бы Кэтрин ни хотела помочь, она понимала, что не в силах, что-либо предпринять. Ее просто напросто убьют вместе с этой Дарк. Выход только один – побыстрее выбраться из этого мрачного места и рассказать все Дамблдору. Вот только проблема – она не знала, где именно находится. Лес явно не тот, что располагался около Хогвартса, иначе Пожиратели не слонялись бы в открытую, кентавры давно бы их прогнали.

Не успев сделать и пару шагов, Кэтрин вдруг оказалась в чьей-то мертвой хватке. Закричать она тоже не успела, ей намертво закрыли рукой рот и грубо прижали к широкому стволу дерева. Паника накрыла ее новой волной, когда перед собой она увидела Пожирателя Смерти в серебряной маске, с накинутым на голову капюшоном.

– Тише, это я! – прошептал он ей в лицо.

Сквозь вырез маски на нее смотрели холодные серые глаза, в которых отражался явный страх. До боли знакомые глаза и голос, заставляющие немного унять собственный страх, но и насторожиться.

– Не кричи, хорошо?! – прошептал Пожиратель. – Иначе они нас услышат.

Кэтрин кивнула и Пожиратель, отпустив ее, открыл свое лицо, снимая капюшон и маску.

– Малфой? – выдохнула она, не веря своим глазам.

Разглядывая перед собой Слизеринского Хорька собственной персоны, Кэтрин никак не могла понять, что с ним произошло. Без сомнений, это был Драко Малфой. Только вот внешность его была немного странной, изменившейся. Те же платиновые волосы, только чуть длиннее. Те же серебристые глаза, только чуть темнее. И те же аристократические, тонкие черты лица, только чуть взрослее. Да и ростом он был немного выше и явно больше по габаритам.

– Какого черта здесь… – начала было Кэтрин, но договорить не смогла. Малфой накрыл ее губы своими пальцами, вновь заставив замолчать.

– Слушай внимательно, Элайза… – вымолвил он дрожащим голосом. – Иди на восток. Я не могу долго сбивать их со следа. Тебя встретит Амелия. Она поможет тебе выбраться из этого хаоса.

– Малфой, я не понимаю… – вновь начала было Кэтрин, и опять… он опять это сделал… опять заставил замолчать.

Много вопросов Кэтрин хотела задать ему. Почему она здесь? Что происходит? Почему он называет ее Элайзой, прекрасно зная, что зовут ее Кэтрин? Почему за ней гонятся Пожиратели-Психопаты? И кто такая, черт возьми, эта Амелия?

– Послушай, Элайза, не время болтать! Тебе надо выбираться отсюда! Подумай о малыше, которого носишь под сердцем!

Малфой прикоснулся к ее животу, и только сейчас Кэтрин почувствовала, что внутри нее есть жизнь. Все еще маленькая, еле заметная, но она есть. Она чувствовалась.

– А ты? – выпалила Кэтрин, хватая его за руку, прежде чем он рванул в другую сторону. Казалось, будто она находилась в чужом теле. Будто за нее говорит и чувствует совсем другой человек.

– Прошу тебя, беги! – прошептал Малфой, заключив ее лицо в капкан своих рук, прикоснувшись лбом к ее лбу. – Не усложняй все. Все и так слишком сложно. Ты ведь прекрасно понимаешь, что я не могу уйти вместе с тобой. Беги. Беги из Англии как можно дальше. Со мной все будет хорошо. Когда-нибудь мы вновь встретимся, обещаю.

Глаза в Глаза. Дыхание на Двоих. Трепетный ритм Двух Сердец, бьющихся в такт друг другу.

– Я люблю тебя! – тихо прошептала Кэтрин, не контролируя своих фраз.

И в следующую секунду она почувствовала на своих губах его холодные губы. Последний поцелуй, который он дарил ей. Поцелуй, пропитанный горечью и болью от скорой разлуки. Поцелуй, который она запомнит на всю свою жизнь. Поцелуй любимого человека, с которым приходится расстаться из-за насмешки судьбы, играющей чужими жизнями.

– Беги, Лиззи, спасайся, – прошептал он ей в губы. – Сохрани свою жизнь.

– Она не нужна мне без тебя, – так же тихо прошептала она. – Не нужна.

– Не думай обо мне, – едва заметно покачал он головой. – Думай только о себе и малыше.

Кэтрин на мгновение сжала его руки, все еще находящиеся на ее лице и, резко развернувшись, рванула прочь. Малфой смотрел ей вслед. По щеке его скатилась одинокая слеза. Первая и последняя слеза в его жизни, вырывающаяся на свободу, исчезая вместе с ней. Уходя от него так же далеко в забытье, как и она.

Кэтрин вновь бежала, уже не чувствуя физической боли. Глаза застилала пелена слез, в душе все разрывалось на части. Разум твердил, что все эти чувства – не ее. Она не могла любить Малфоя. Она не могла носить ребенка под сердцем. Она еще ни разу не была с мужчиной. Но неведомая сила заглушала голос разума.

Упав на колени, Кэтрин разрыдалась в голос. Но взяв себя в руки, поднялась на ноги и положила руки на свой живот, с удивлением понимая, что он слегка выпуклый.

– Я уберегу тебя. Ты будешь далеко от всего этого, мой маленький. Я спасу тебя, – шептала она своему еще не родившемуся ребенку.

На лицо упало несколько капель. Подняв свой взгляд в небо, Кэтрин поняла, что это вовсе не дождь. Небо было абсолютно чистым. Лишь миллиарды звезд и одинокая луна смотрели на нее. И чей-то голос, словно откуда-то из-под сознания доносился ее именем:

– Кэтрин! Кэтрин!

«Неужели меня узнали?!» – возвратился здравый рассудок.
Перед глазами все поплыло, и она повалилась на землю. Кое-как разлепив веки, Кэтрин несколько мгновений не понимала, где сейчас находится. Тело неимоверно болело, голова раскалывалась, по серым стенам ползли неясные тени. Немного придя в себя, она, наконец, увидела, склоняющихся над ней Гермиону и Джинни, причем первая зачем-то поливала ее водой. Чуть приподнявшись на локте, Кэтрин слегка тряхнула головой, сбрасывая с себя остатки сна.

– Господи, моя голова! – простонала она охрипшим голосом. – Что случилось? – спросила подруг, в недоумении переглядывающихся между собой.

– Ну… мы легли спать. Потом ты вдруг стала метаться по всей кровати. Заехала мне рукой по голове. Я от испуга сбросила Гермиону с кровати. А потом ты как разревелась. Было так жутко. Мы так испугались, – рассказала обеспокоенная Джинни.

– В чем дело, Кэтрин? – спросила Гермиона. Она была обеспокоена не меньше рыжей бестии.

– Мне приснился сон, – ответила ей Кэтрин. – Очень плохой сон.

– Вот! Выпей холодной воды…

Джинни протянула стакан, который Кэтрин незамедлительно приняла. Однако так и не выпила живительной влаги.

– Бог мой, что это такое? – воскликнула Джинни.

Кэтрин в недоумении взглянула на свою левую руку, и сердце ее пропустило удар. На ладони был глубокий косой порез. Как и в ее сне.

– А это что такое? – Гермиона отвела прядь волос в сторону, и увидела на щеке Кэтрин ровную царапину.

– Живоглот? – предположила Джинни.

– Нет, Глотик в гостиной остался, – отрицательно покачала головой Гермиона.

А Кэтрин уже не слышала подруг. Она вообще перестала обращать на что-либо внимание. Соскочив с кровати, Кэтрин подошла к высокому зеркалу, стоящему у шкафа, и стала рассматривать себя, не замечая, что делает это не одна. Как она и думала – колени и локти разбиты в кровь, на щеке царапина, а на плечах и спине несколько багровых синяков.

– Кэтрин, что происходит? – уже на данный момент Гермиона, кажется, была напугана. – Откуда у тебя столько гематом? Их не было до того, как мы легли спать. А в спальне ты не могла так оцарапаться.

Кэтрин обернулась к подругам.

– Я поранилась в своих снах! – ответила она тихо.

****

Пробуждение Драко Малфоя нельзя было назвать радостным. Голова гудела от похмелья, во рту пересохло, а в горле неприятно першило. Не открывая глаз, он стал прокручивать в голове события с момента его ухода из Малфой-Мэнора. Воспоминания плавно проникали в его голову…

Вот он зашел в трактир «Кабанья Голова», напился до усрачки, кое-как доплелся до Хогвартса, наткнулся в коридорах на кошку Филча, без происшествий добрался до своей спальни и… и… и на этом месте память услужливо покатилась в пропасть, однако отрывки все же мелькали во все еще сонном сознании…

Гребаная Паркер опять пришла соблазнять его в своем тошнотворном красном пеньюаре. Чтоб ее дементор повторно поцеловал, достала уже! Так, а что дальше? Ах да, он, кажется, прогнал ее. А потом появилась Она – желанная и любимая, его Мечта. Мозаика из воспоминаний плавно строилась в голове, отодвигая головную боль на задний план…

Ее губы; ее руки; ее тело, выгибающееся под ним; жаркие слова, которые она шептала со стонами, умоляя о продолжении его ласк…
Черт, это было восхитительно!

Драко невольно улыбнулся вспоминающейся проведенной ночи. Наверное, ему еще никогда не было так хорошо. Нащупав рукой податливое мягкое тело, он потянул его в свои объятия и почувствовал, как ее голова удобно устроилась на его груди. Не размыкая глаз, Драко провел пальцами вдоль ее позвоночника и, чуть повернув голову, поцеловал в макушку. В нос тут же ударил горьковатый запах. Драко нахмурился. Не тот запах.

– Доброе утро, милый, – послышался тонкий, заспанный голосок.

Поняв, что что-то не так, Драко резко распахнул глаза. Но лучше бы он этого не делал. Рядом с ним лежала не Она. Не его Мечта. Рядом с ним лежала не в меру довольная, заспанная и растрепанная Кристен Паркер, глядя на него своими бирюзовыми глазками, в которых плясал малахитовый огонек.

Несколько секунд Драко просто смотрел в ее лицо, мысленно молясь всем святым, чтобы все оказалось лишь кошмарным сном. Несколько раз он моргнул, чтобы убедиться, что уже проснулся. А когда понял всю реальность происходящего, Драко отшатнулся, соскочив с кровати, после чего непонимающим взглядом осмотрелся по сторонам, убеждаясь, что находится в своих апартаментах.

Комната его, постель его, на полу валяется пустая бутылка огневиски и разбросана одежда, среди которой кровавой лужицей выделялся пеньюар Кристен Паркер. А где же тогда Она? Почему здесь находится Кристен Паркер, а не Она? В конце концов, что происходит?

– Какого хрена ты делаешь в моей постели? – рявкнул Драко, кутаясь в простыню.

Его растерянное и испуганное лицо развеселило Кристен. Сев в кровати, ничуть не стесняясь своей наготы, она сладко потянулась, демонстрируя свою соблазнительную оголенную грудь.

– Такой забавный! – весело пропела Кристен. – Сам меня тут оставил, а теперь спрашиваешь, что я тут делаю?!

Драко недоверчиво покосился в ее сторону. Чего это она там болтает?

– Вот только не надо делать вид, будто ничего не было! – вставила Кристен.

– А разве что-то было?! Совсем умом тронулась, Паркер?! – поморщившись, вымолвил Драко невозмутимым тоном. – Я помню, как ты пришла ко мне в спальню, домогалась и раздражала. Но потом ты ушла. Я был с другой. Где она и почему ты сидишь голая на моей кровати? Ты что вообще вытворяешь? Нотт знает, что ты приперлась ко мне в комнату нагишом и строишь иллюзии переспать со мной? Ты ведешь себя как шлюха, Паркер. Проваливай, не до тебя. У меня много дел.

Драко поднял красное белье с пола и швырнул его в недовольное девичье личико. Сам же расторопно натягивал на себя штаны, мысленно составляя список сегодняшних дел. Для начала надо бы зайти к Дамблдору и рассказать ему затею Темного Лорда, которому удумалось его пришибить. Затем нужно найти свою прекрасную Мечту и потребовать у нее объяснений, почему ушла, не предупредив. И вообще, стоит выяснить с ней отношения. После совместной проведенной ночи надо было решить, как дальше быть. К тому же она сама пришла, значит, у нее тоже есть к нему чувства.

Совесть вновь начала грызть изнутри. Блейз… Черт… Ведь был еще Блейз. Тихо выругавшись, Драко вытянул из шкафа полотенце, решив для начала отправиться в душ. Но увиденное заставило его повременить с ванными процедурами. Скептически выгнув бровь, он высокомерно оглядел Кристен Паркер, все еще находящуюся в его спальне. Уже одетая, она стояла, облокотившись о полог кровати, скрестив на груди руки.

– Я не понял, ты плохо слышишь? – грубо осведомился Драко. – Или, может, не понимаешь с первого раза? Ах да знаю… ты, наверное…

– Не язви, Малфой! – наглым образом перебила его Кристен. – Я никуда не уйду, пока мы не поговорим!

– Слушай, как можно быть такой надоедливой?! – устало вздохнул Драко. – Отстань уже, достала! Кстати, от Нотта, желательно, тоже. Мне не улыбается перспектива того, что мой друг встречается с ветреной девушкой, которая прыгает в постель к его друзьям, раздвигая ноги. Не веди себя как дешевая потаскуха. Имей чувство собственного достоинства и…

Звонкая пощечина была ему ответом. Голова мотнулась в сторону. На щеке тут же стала алеть пятерня. Драко сузил глаза, взглянув на нее, стоящую в опасной близости. Лицо его ничего не выражало. Лишь в прищуренных глазах, Кристен видела праведный гнев. Впрочем, ей было все равно. Она сама была разгневана не меньше.

– А теперь слушай меня, Малфой, и не смей перебивать, – прошипела Кристен, едва сдерживая ярость. – Шлюха, да? Значит, не хочешь, чтобы друг встречался с такой, как я? Что же, я порву с ним, если это твое желание, невелика будет потеря. С Ноттом все равно рано или поздно все отношения оборвались бы безвозвратно. Он и не нужен был вовсе. Так, для удовлетворения женских потребностей. И не смотри на меня так осуждающе. Ведь не только мужчинам позволено получать удовольствие, – на лице ее расплылась саркастическая улыбка, а глаза - сама невинность.

– Какая же ты тварь, Паркер! Он ведь любит тебя!

Драко смотрел на стоящую перед собой девушку и удивлялся, насколько же слепым нужно быть, чтобы не видеть ее гнилые внутренности. Облик Ангела, Сущность Демона. Правду говорят, что внешность бывает обманчива. И Кристен Паркер тому безоговорочное подтверждение.

– Я не договорила!

Тон голоса Кристен был таким, словно она была хозяйкой положения. И Драко дал ей возможность почувствовать себя именно так, прежде чем вышвырнуть ее ко всем Чертям Ада. Он дал ей говорить и высказать все, чтобы потом не было недомолвок. Он решил здесь и сейчас расставить все точки над «И».

– Хорошего же ты мнения обо мне, милый! – продолжила говорить Кристен. – Шлюха, тварь… в чужом глазу соринки видим, а в своем бревна не замечаем?! Бедный Тео будет так страдать, когда его любимая Крис бросит его. Разве тебе не жаль друга? – пролепетала она с наигранным сожалением, демонстративно осматривая свой маникюр. – Мне, например, искренне жаль. Все-таки должна признать, что он хороший парень. Он любит меня, лелеет и холит. И в благодарность я должна быть честна с ним. Справедливо, не так ли?! Нужно будет рассказать ему правду.

– Какую еще правду? – спросил Драко, склонив голову набок.

– Рассказать настоящую причину того, из-за чего мы расстаемся, – улыбнулась Кристен.

– Какая еще причина, Паркер, хватит ходить вокруг да около?! – Драко стал выходить из себя.

– Вот это правильный подход к вопросу, – подняла Кристен свой указательный пальчик. – Правда в том, что мы этой ночью переспали с тобой, Драко. Причина в том, что я люблю тебя, а ты меня, хотя ты упорно не хочешь это признать.

– Ты больная! – выплюнул Драко, задыхаясь от злости. – Ты, черт бы тебя побрал, неуравновешенная, больная идиотка, вбившая себе в голову хрен знает что! Какая любовь, Паркер? Да я тебя на дух не переношу!

– Неправда! – в очередной раз перебила его Кристен. – Если бы не любил, не признавался бы мне в любви этой ночью. Не просил бы меня любить тебя. Не шептал бы мне нежности на ухо.

– Заткнись! – не выдержав давления, выкрикнул Драко. – Я не мог переспать с тобой! Я хорошо помню, что происходило ночью! Правда в том, что я люблю Пирс! Кэтрин Пирс! Тебе хорошо известно это имя, не так ли?!

Кристен громко расхохоталась, опрокидывая голову назад.

– О, да! Мне хорошо известно имя этой Грязнокровки! – процедила она брезгливо, заметив, как инстинктивно сжались его кулаки. – А где же она, Драко? Время шесть утра, ее нет! Может, под кроватью спряталась? Посмотри! Или ты думаешь, что после секса с тобой, она тихо ушла, пока ты блаженно спал? – увидев его растерянность, Кристен вновь залилась истеричным хохотом. – О, ты действительно так думаешь! – вынесла она свой вердикт, прочитав его во взгляде серых глаз. – Драко, Драко… ты так ничего и не понял. Это я… я была с тобой этой ночью. Это меня ты целовал и любил до утра. Это мне ты признавался в любви и шептал ласковые слова. Это моим телом ты обладал. Хочешь, я расскажу тебе все, что происходило, после того, как ты в полночь вернулся в Хогвартс? – и, не дожидаясь его согласия, Кристен все рассказала: – Ты был пьян! Ты был в стельку пьян, Драко! Из-за чего ты так напился? Из-за того, что мугродье предпочла не тебя, а твоего друга? Факт он и есть факт. Пирс предпочла Забини, и ты прекрасно это понимаешь. Ты был так расстроен, милый. Я всего лишь хотела тебе помочь. Зашла вслед за тобой, чтобы убедиться, что ты в полном порядке, ляжешь спать, да… мы поругались, но потом ты сам заставил меня остаться. Ты сам сорвал с меня одежду и уложил в свою койку.

– Не правда! – прошипел Драко, пытаясь вспомнить все в мельчайших подробностях, но память услужливо преподносила его взору другую. Желанную и любимую. Не Кристен Паркер, а Кэтрин Пирс.

– Правда, Драко. Все, что я говорю, правда. Кэтрин не было в твоей спальне этой ночью. Поразмысли сам - как бы она попала сюда? Она ведь Гриффиндорка. Она не знает пароля. Конечно, ей мог сказать Забини. Но даже если бы он это сделал, вряд ли бы она появилась здесь.

Что он упустил? Как умудрился оказаться в такой ситуации? Ничего… он ничего не мог вспомнить, кроме лица Кэтрин Пирс, кроме ее тела в своих объятиях, кроме ее поцелуев. Что-то было не так. Она действительно не могла проникнуть в подземелья Слизерина, если только Блейз не давал ей пароля. А для того, чтобы это узнать, нужно было поговорить с самим Блейзом. Голова шла кругом, боль в висках разрасталась. Нет, не может быть. Неужели алкоголь ударил в голову до такой степени, что вместо Кристен Паркер он видел перед собой Кэтрин Пирс? И будто в подтверждении его слов, Кристен вновь заговорила, словно прочитав его мысли:

– Все верно, Драко. Ты перепутал меня с ней. Ты называл меня ее именем, – проговорила она с толикой грусти. – Но я не обижаюсь. Потому что нам было хорошо. Мы можем и дальше продолжать дарить это удовольствие друг другу.

Драко не шевелился. Все его мышцы судорожно свело. Недостающие кусочки паззлов заполняли собой пустующие клетки в мозаике памяти, представляя из себя целую картину всего, что происходило за последние несколько часов.

– Я люблю тебя, Драко. И хочу быть рядом с тобой.

Все возвращалось на круги своя. Все вспомнилось, и страшная реальность накатила на него, как ушат ледяной воды, заставляя внутренности сжиматься от омерзения и брезгливости к самому себе.

– Если ты отказываешься из-за Тео, то это поправимо. Я сама с ним поговорю. Скажу, что мы любим друг друга и хотим быть вместе.

Судьба сыграла с ним злую шутку, и он попался в ее ловко устроенный капкан, где кроме разочарования, боли и угрызений совести, его ничего не ждало. Он предал не только Блейза. Он предал и Теодора. Все, что казалось таким близким и безмятежным, вновь отдалилось от него на большое расстояние и таяло на глазах, оставляя одиночество и пустоту. Мир потерял все краски, точно так же, как душа лишилась всех радужных чувств. Его лихорадило, его трясло, его мутило от собственной глупости и тупости. В один миг он вновь потерял все, что с таким огромным трудом приобрел – Любовь и Дружбу.

– Пошла вон! – прошипел Драко, сдерживая себя от желания придушить издевающуюся над ним стерву.

– Ну, ну, Драко, зачем же так грубить?! – насмешливо протянула Кристен. – Вчера ты тоже меня прогонял, однако передумал. Может, и сейчас передумаешь? Мы можем повторить свои ночные игры. Давай, соглашайся. Настроение вмиг поднимется.

Она издевалась. В открытую издевалась и насмехалась над ним. И все ее слова были лишь игрой, чтобы вывести из себя. И у нее это получалось. Получалось так хорошо, что можно было смело вручить ей награду за актерское мастерство.

– Прошу тебя, перестань сопротивляться своим чувствам.

Лицо Драко было жестким и непреклонным, а серые глаза напоминали кусочки льда, холодные и острые. Кристен видела, что он с трудом сдерживает эмоции, потому посчитала свое дело сделанным. Он попался и теперь никуда не денется, если только не подпускать его к Кэтрин Пирс.
Кристен все же решила ретироваться подобру-поздорову, так как ее золотой билетик был на пределе, натянут словно струна. Стоит этой струне оборваться – жди неприятностей. Пойдет на дно и тебя за собой потащит. Это может здорово навредить. Невинно хлопая глазками и улыбнувшись самой очаровательной улыбкой, Кристен пожала плечами.

– Подумай над моими словами. Пирс все равно тебе не видать. Она любит Забини. Она ненавидит тебя.

– Я сказал, ВОН! – дрожащим голосом вымолвил Драко.

– Не лезь в их отношения, если не хочешь потерять еще одного друга, – тем не менее, продолжала давить на его психику Кристен. – Ведь Нотта ты уже потерял, переспав со мной.

– ПОШЛА ПРОЧЬ! – взревел Драко, на что она ответила громким хохотом, выпорхнув из его спальни, кокетливо помахав на прощание пальчиками.

Еще чуть-чуть, и он бы не сдержался. Он бы убил ее и занял в Азкабане камеру отца. Эта перспектива была сейчас для него очень заманчивой. Драко пытался унять бешено колотящееся сердце и успокоить дрожь в теле. В висках пульсировало все сильнее и сильнее. Он продолжал стоять не в силах сдвинуться с места. Ноги не слушались. Глаза смотрели в одну точку. Эта дрянь ушла, оставив внутри лишь смятение и ярость. А ведь права была, паршивка. Если Теодор узнает, с кем она ему изменила, дружбе конец. Прошло немало времени, прежде чем оцепенение прошло, и Драко вновь стал трезво мыслить. Только вот на место ярости и смятению пришла саднящая боль в груди.

****

Кэтрин поднялась с кровати раньше всех. После ночного кошмара ей так и не удалось уснуть. Всю ночь, ворочаясь с боку на бок, она прокручивала в своей голове отрывки из сна. Она будто находилась в параллельной реальности. В другом мире и времени. Только вот в прошлом или в будущем, понять не могла. Да и неважно. Важно лишь то, что все происходило как наяву. Все эмоции, все чувства – она четко все ощущала. Добравшись до ванной комнаты, Кэтрин встала у раковины и вцепилась в нее обеими руками, вглядываясь в свое отражение. Внешний вид оставлял желать лучшего: уставшее бледное лицо, тени под глазами, на щеке царапина, глаза красные.

Включив кран, Кэтрин ополоснула лицо холодной водой и вновь уставилась в свое отражение. Затем перевела взгляд на порезы и синяки, которые каким-то образом получила во сне. Гермиона пыталась убрать их с помощью медицинских заклинаний, но царапины не хотели затягиваться и исчезать. Даже травы, изъятые из личных запасов Джинни, не помогли. Всерьез обеспокоенные, подруги решили обратиться к мадам Помфри, но Кэтрин кое-как отговорила их от этой затеи, сославшись на то, что все эти гематомы не смертельны.

Странное дело, болячки практически не болели, только немного чесались и чуть пощипывали. В целом, Кэтрин чувствовала себя хорошо, насколько это понятие вообще можно было применить в данной ситуации. Эти странные раны были безоговорочным подтверждением того, что ее сон был гораздо реальнее, чем положено быть сну. Означает ли это, что за ней действительно шла погоня? И почему ее назвали Элайзой Дарк? Даже Малфой назвал ее этим именем, прекрасно зная, кто она есть на самом деле. Безусловно, Пожиратели преследовали Элайзу Дарк по приказу Темного Лорда. Но для чего? И как она, Кэтрин Пирс, может быть связана с таинственной особой? И кто такая Амелия? Малфой сказал - Амелия поможет. Так кто же такая эта Амелия? Новый ворох вопросов добавился к еще неразрешенным старым. Глубоко вздохнув, Кэтрин опять ополоснула лицо ледяной водой.

– Заболеешь, если будешь продолжать в том же духе, – послышался за спиной голос Гермионы.

Кэтрин взглянула в зеркало и увидела в нем отражение подруги, стоящей в дверном проеме.

– Доброе утро, – слегка изогнула она губы в улыбке.

– И тебе! Как твои болячки? – Гермиона подошла ближе, осматривая многочисленные синяки и царапины. – Ты так и не уснула после этого кошмара?

– Не смогла, – покачала головой Кэтрин.

– Странно все это, – вздохнула Гермиона. – Выглядит так, словно тебя здорово попинали. Я в первый раз вижу подобное.

– Как и я, – произнесла Кэтрин, разглядывая порезанную ладонь. – Кстати, у нас сегодня будет необычный день, поэтому тебя нужно привести в порядок. Умывайся, а я сбегаю за косметикой, – слишком быстро перевела она тему, и прежде чем Гермиона успела вымолвить хоть слово, убежала в спальню.

****

Вся наша жизнь – следствие наших мыслей. Она рождается в нашем сердце, она творится нашей мыслью. Все, что изменяет нашу жизнь – не случайность. Жизнь – не страдание и не наслаждение. Жизнь – дело, которое мы обязаны делать и честно довести его до конца. Стремиться не к тому, чтобы добиться успеха, а к тому, чтобы твоя жизнь имела смысл…

Жизнь Альбуса Дамблдора однажды уже потеряла смысл, когда погибла его сестра, Ариана. Он не уберег ее. Он не укрыл ее от злости и ненависти этого мира. Он ее не защитил. В юности он мало задумывался о жизни и будущем. Его волновало только величие и жажда показать себя, свои силы. И он этого добился. Он стал великим волшебником. Его имя знало все Магическое Сообщество. Но чем он поплатился за это? Да… плата была слишком высока. Он потерял семью. Он потерял себя. Родной брат отвернулся от него, оставив одного тонуть в пучине горести и угрызениях совести. Но время лечит. И постепенно старые раны стали затягиваться. Нет… они не зажили до конца, шрамы их до сих пор болят и саднят. Но сейчас смысл его жизни состоял в том, чтобы защитить тех, за кого он был в ответе.

Став директором школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, Альбус Дамблдор понял лишь одно – все те, кто находится под крышей этого старого замка – и есть его семья, его родня. За каждого он болел, каждый был ему дорог. И сейчас, все они были в смертельной опасности из-за войны, которую развязали еще до их рождения. Но самым печальным для Дамблдора было то, что в эпицентре этой войны были дети, которые только-только начали жить. Дети, которые даже толком не встали на ноги, а уже борются за справедливость и честь в этом мире. А ведь они расплачиваются за ошибки взрослых.

Тяжело вздохнув, Дамблдор откинулся на спинку своего кресла, устремив взор в излюбленное узорчатое окно. Столько ошибок он допустил в своей жизни. Столько чужих жизней он мог бы спасти, если бы не допускал промахов. Но ведь он был всего лишь человеком. Не богом и не вершителем судеб. Даже Альбус Дамблдор мог ошибаться. Вот только его ошибки всегда очень дорого стоили.

Из раздумий его вывели легкие шаги, раздавшиеся в кабинете. Дамблдору даже не стоило поворачиваться, чтобы взглянуть, кто явился, он итак это знал. Только Северус Снегг мог так бесшумно, словно призрак, ворваться в его покои. Бывший зельевар встал около стола, сложив на груди руки, и пронзительным взглядом оглядел старика.

– Вчера… Темный Лорд вызвал на аудиенцию Драко Малфоя, – заявил он безапелляционно, решив не тратить время на приветствия. – Я дал разрешение, на выезд. Мальчишка вступил в игру.

Дамблдор, с очередным тяжелым вздохом, прикрыл свои небесно-голубые глаза. Он устал. Он так устал от всего этого кошмара, что будь его воля, сам отдался бы в костлявые руки смерти. Но нельзя. Еще слишком рано. Еще столько всего предстоит сделать, прежде чем покинуть этот мир и уйти в забытье. Уйти туда, где он вновь встретит свою маленькую Ариану и, наконец, сможет сказать ей то, чего не смог сказать при жизни.

Сейчас Дамблдор выглядел измученным и потрепанным жизнью стариком. И даже Снеггу с его невозмутимым хладнокровием стало жаль его. Старый волшебник, коего прозвали самым мудрым и справедливым, действительно являлся таковым. Но сколько он отдавал за свою мудрость? Снегг всегда удивлялся, как человеку в его возрасте удается сохранять спокойствие и здравомыслие при таких проблематичных раскладах. И пусть Снегг никогда не говорил этого, он искренне уважал Альбуса Дамблдора, хоть и считал его выжившим из ума маразматиком, умело манипулирующим людьми.

– Значит, Волан-де-Морт перешел в наступление?! – скорее утвердил, нежели спросил, Дамблдор. – Думаю, мистер Малфой пришел лично оповестить нас об этом?!

Снегг одарил его непонимающим взглядом, мысленно отмечая про себя то, что старик, видимо, действительно растерял остатки своего рассудка. Однако прежде чем он смог задать свой язвительный вопрос о его самочувствии, за спиной вновь раздались шаги.

Обернувшись, Снегг увидел вошедшего Драко Малфоя. Так стоило ли удивляться тому, что директор предугадывал события? Нет, и Снегг старался не удивляться. Альбус Дамблдор всегда все знал наперед. И в этом случае он не прогадал. Сын Люциуса Малфоя действительно пришел сам.

Остановившись рядом с ним, Драко молча кивнул в знак приветствия и ему, и Дамблдору, который в свою очередь поприветствовал его своей добродушной улыбкой, глядя через стеклышки очков-половинок.

– Думаю, не нужно объяснять вам, для чего я здесь, – догадался Драко, прочитав все на лицах декана и директора.

– Раз уж вы уже поняли, думаю, вы расскажете нам, какой чести удостоил вас Темный Лорд.

– Я ничего не буду рассказывать! – наплевав на этикет и воспитание, прервал Драко Снегга, который оставался все таким же спокойным. Однако взгляд его черных глаз давал понять, что он не доволен поведением своего студента. А студент в свою очередь, чхать хотел на это недовольство с высокой горы. – Я не в состоянии что-либо рассказывать! – добавил он дерзко. – Но… я могу показать…

Дамблдор одобрительно улыбнулся.

– Северус!

Снегг, ничего не ответив, взмахнул палочкой.

– Легилеменс!

И Драко вновь пережил события вчерашнего дня. Но дал взглянуть только на то, что произошло в Малфой-Мэноре, после чего снова закрыл свой разум, не подозревая, что декану легко пробить эту стену. Когда все закончилось, Драко чуть покачнулся.

– Я могу идти? – спросил он севшим голосом.

– Вы свободны, мистер Малфой. Сегодня я освобождаю вас от учебы. Отдохните, а завтра приступите к занятиям.

Кивнув Дамблдору в знак благодарности, Драко направился к выходу. Дамблдор, в свою очередь, перевел пронзительный взгляд на Северуса Снегга, бледного и немало обеспокоенного.

– Он пытал его? – задал директор единственный вопрос.

– Хуже! – еле шевеля губами, ответил ему Снегг. – Он приказал ему убить вас!

К удивлению Снегга, Дамблдор улыбнулся и, медленно встав со своего кресла, побрел к окну.

– Я не понял, вам сейчас весело от того, что вас приказали отправить на тот свет? – съязвил Снегг, наблюдая за действиями старого волшебника.

Дамблдор молча обернулся, глянул на него исподлобья, и флегматично выдал всего несколько фраз, которые повергли Снегга в неописуемый шок:

– Я думаю, Северус… пора, наконец, и девочке вступить в ряды наших последователей!

****

– Ну?! Быстрее, чего ты там так долго? – Кэтрин нетерпеливо подпрыгивала около дверей, которые вели в ванную комнату, откуда ее час назад выставила Гермиона.

– Иду! Уже иду! – выпорхнула Гермиона из ванны и подошла к зеркалу, разглядывая свой внешний вид. – Думаю, это плохая идея! – протянула она с сомнением в голосе.

У Джинни отвалилась челюсть.

– Я что-то важное пропустила? – поинтересовалась она, глядя на своих подруг.

– О чем это ты? – с притворным недоумением, задала ей встречный вопрос Кэтрин, застегивая на себе мантию.

– Она еще спрашивает?! – возмутилась Джинни. – Во-первых, вы сегодня подорвались ни свет, ни заря и при этом с заговорческим видом заперлись с Гермионой в ванной. Оцените мою деликатность, я даже не спрашиваю, зачем. Но, как оказалось, вы наводили марафет. Ладно, ты, но Гермиона-то. Она накрашена. И выглядит так, словно идет не на завтрак, а на великосветский прием. Я не думала, что вчерашняя вечеринка на нее так повлияет. И ты полагаешь, у меня не должно возникнуть ни одного вопроса?!

– Полагаю, только один - почему ты так много болтаешь? – безусловно, быстро протараторенная речь рыжей подруги развеселила Кэтрин.

– Да что тут происходит? – начала заводиться Джинни, обиженно глядя то на Гермиону, то на Кэтрин. Впервые в жизни они не посвящали ее в свои дела. И это ее жуть как обижало.

– Это все для того, чтобы твой рыжий братец, наконец, понял, что впустую тратит время, пытаясь сделать так, чтобы Гермиона его ревновала и сделала шаг к нему первой. Мы хотим показать Рональду, что он мужчина, упускающий свою судьбу, которую могут увести у него из-под носа. Надеюсь, ты не против, если мы чуть-чуть его расшевелим и сыграем на его эмоциях.

Помолчав и переварив сказанное Кэтрин, Джинни улыбнулась.

– Давно пора! – улыбнулась она с предвкушением. – Задайте-ка ему жару, девчата!

Наконец, собравшись и покинув спальню, они поспешили в Большой Зал. Кэтрин одобряюще сжала Гермионе руку, и остановилась с ней около открытых дверей, пропуская вперед Джинни.

– Почему мы остановились? – недоумевала Гермиона, в то время как Кэтрин высматривала кого-то за Слизеринским столом. – Кэтрин! – дернула ее за руку Гермиона.

– Что? – отозвалась Кэтрин.

– Почему мы остановились? – повторила свой вопрос Гермиона.

– Так… ты только не злись, хорошо?! Просто подыграй!

Кэтрин улыбнулась, и эта улыбка отнюдь не внушала доверия. Гермиона даже не смогла ей что-либо ответить, почувствовав на своей талии теплые руки.

– Привет, красавицы! – раздался над ухом довольный голос Блейза Забини. – Как спалось этой ночью?

Широко распахнув глаза, Гермиона уставилась на него непонимающим взглядом.

– Забини, совсем оборзел?! – возмутилась она, выворачиваясь из его внезапных объятий. – А ну убрал от меня руки!

– Расслабься, Грейнджер, просто улыбайся мне! – вновь притянул ее к себе Блейз.

Гермиона едва не задохнулась от возмущения и непонятного поведения Блейза. Чего это он к ней пристает? Совсем с катушек слетел? А Блейза наоборот вся эта ситуация забавляла. Когда Кэтрин попросила его помочь сделать так, чтобы Рон Уизли приревновал Гермиону Грейнджер, Блейз, ни секунды не раздумывая, согласился. На то было достаточно причин. Во-первых, любимая девушка просила о помощи. Во-вторых, было интересно увидеть лица однокурсников, когда Гриффиндорская Заучка войдет с ним в обнимочку в Большой Зал. А еще его распирало любопытство, какого будет удивление собственного факультета. Остальное не так уж и важно. Подмигнув довольной Кэтрин, Блейз повел Гермиону на завтрак.

– Забыл сказать, что ты действительно выглядишь шикарно, – прошептал он ей на ухо, легонько поцеловав в висок, от чего Гермиона страшно смутилась и покраснела.

– С… спасибо, – ответила она тихо, одарив его скромной улыбкой. – Но не стоит переигрывать. Не боишься, что потеряешь авторитет перед своим факультетом, явившись на завтрак с магглорожденной?

Гермиона сама не понимала, отчего позволила собой манипулировать. Впрочем, задумываться об этом на данный момент уже неуместно.

– Брось, Грейнджер! – пробормотал Блейз. – Мне будет весело наблюдать за их физиономиями, когда они нас увидят.

Стоящий в Большом Зале гул резко стих, как только всем на глаза попалась довольно странная парочка, состоящая из Гриффиндорской старосты девочек и Слизеринца. Вполне ожидаемая реакция, которую и ожидал Блейз, оправдала себя, причем во всех своих ярчайших красках. Он еле сдержал приступы смеха, когда на них уставились ошалелые лица однокурсников. Остановившись между столами Гриффиндора и Слизерина, Блейз с обожанием глянул на Гермиону, снова заставив ее смутиться.

– Теперь надо немного поворковать, – прошептал он тихо, взяв ее руку в свою. – Улыбайся, Грейнджер. Сделай вид, что ты заигрываешь со мной.

Гермиона нервно заправила сбившуюся прядь волос за ухо, облизнула пересохшие губы и, посмотрев на него, мило улыбнулась.

– Так пойдет? – поинтересовалась она, подмигнув ему.

– Угу, ты умница! – приблизившись вплотную, прошептал ей на ухо Блейз. – Знаешь, если бы я раньше увидел тебя вот такой, то непременно бы влюбился, несмотря на то, что ты маггла.

– Да ну тебя, Забини. Умеешь же ты смутить человека, – Гермиона слегка ударила его кулачком в грудь.

– А ты, я смотрю, быстро вошла в свою роль, – усмехнулся Блейз.

Студенты, собравшиеся в зале, забыли про завтрак и с открытыми ртами наблюдали за этим разворачивающимся спектаклем. Кто бы мог подумать – Гермиона Грейнджер и Блейз Забини. Трудно было описать выражение лиц Гарри и Рона. На них было страшно смотреть. В глазах мальчишек черным по белому читался невысказанный вердикт – «Гермиона тронулась умом!» – что уж тут говорить об остальных. Лаванда Браун тут же стала перешептываться с Парвати Патил, бросая обеспокоенные взгляды на побледневшего Рона. Винсент Крэбб подавился едой. Грегори Гойл яростно бил друга по спине, чтобы тот перестал кашлять. Дафна Гринграсс то открывала, то закрывала рот. А потом вдруг всхлипнула и как разрыдалась, завывая о том, что хочет стать магглой. Бедная Астория не на шутку обеспокоилась подобному заявлению. Успокаивая старшую сестрицу, она с печалью думала, что у той, кажется, помутился рассудок. В общем половина женского населения факультета Слизерин готовы были сжечь Гермиону Грейнджер одним только взглядом.

– Скажите, что мне это мерещится! – выпучив глаза, промямлила Пэнси, вернув себе дар речи.

Теодор усмехнулся, бросив взгляд в сторону Блейза и Гермионы.

– Нет, не мерещится. И не верь этой дешевой постановке. Все это игра на публику, – ответил он иронично.

– А по-моему, тут все весьма очевидно, – безразлично бросила Кристен Паркер. – Пирс достала Забини, потому-то он и решил поухаживать за ее подружкой. Блейз просто взял, то, что хотел, теперь вот решил объездить новую метлу.

– Ты так думаешь? – выгнул бровь Теодор.

– Уверена! – ответила ему Кристен.

– А где Малфой? – поинтересовалась Пэнси, стараясь не смотреть в сторону Блейза, дав себе обещание устроить ему хорошую взбучку.

Кристен с улыбкой отвела взгляд, но этого, к счастью, никто не заметил.

– Понятия не имею. С самого утра его не видел, – пожал плечами Теодор. – Эй, колобки, хватит глазеть, похудеете, – шутливо дав подзатыльник Гойлу, он принялся продолжать утреннюю трапезу.

А в это время Гермиона, которая выглядела сегодня как никогда хорошо, заняла, наконец, место за столом своего факультета. При этом она была до ужаса смутившейся, так как Блейз, перед тем как удалиться, нежно припал губами к ее щеке, вызвав новую бурю ахов и охов. Рон едва со скамьи не свалился, нервно вглядываясь в лицо подруги и, кажется, готов был прибить Слизеринского наглеца.

Все это не укрылось от Кэтрин, наблюдающей за всем происходящем около дверей Большого Зала. Она, не сдерживаясь, смеялась. Все получилось как нельзя лучше. Надо будет потом отблагодарить Блейза за оказанную услугу. Гермиона справилась на отлично. И даже то, как она заливалась краской, каждый раз, когда Блейз что-то нашептывал ей, вписалось просто замечательно. А Рональд-то как задергался.

– Интересно, что тебя так развеселило? – раздался позади голос, от которого вдруг захотелось провалиться сквозь землю. – Шпионишь за кем?

Обернувшись, Кэтрин увидела перед собой возвышающуюся фигуру Драко Малфоя. Она и не замечала раньше, что он так высок. Карие глаза встретились с двумя серыми льдинками, и Кэтрин вдруг поняла, что не может отвести от него взгляда.

– Привет! – выпалила она и мысленно обругала себя за столь опрометчивый поступок.

«Что значит Привет? Совсем спятила? С каких это пор с Малфоем надо здороваться?!»
Он, видимо, подумав об этом же, скептически выгнул бровь.

– Ну, здравствуй, Пирс! – хмыкнул и скривил губы в усмешке. – Чего это ты с утра пораньше такая веселая?

– Тебя это не касается! – грубо отрезала Кэтрин и, развернувшись, поплелась на завтрак.

Облегченно выдохнув, она почувствовала, как горит лицо, как бешено колотится сердце. И чего так растерялась под его взглядом?! Нет, Кэтрин не понимала причину своего волнения. Но она опять попала в капкан его глаз. Его красивых и необычных глаз. Это уже становилось каким-то наваждением. Не к месту вспомнился ночной сон, однако Кэтрин быстренько отогнала его от себя, пообещав, что еще поразмыслит об этом , только чуть позже. Сейчас не время.

– Всем привет! – поздоровалась она, усаживаясь на свое обычное место. – Что у нас тут на завтрак?

– Пирс, это тебе! – тут же протянул ей синюю розу с конвертом Симус Финниган. – Как обычно - «Доброе Утро!» - от тайного воздыхателя, – улыбнулся он весело.

– Возьми и подари Падме. Думаю, ей будет приятно.

Кэтрин забрала только конверт, поскольку Падме было бы неинтересно читать его содержимое. Да и Кэтрин было не интересно, потому она его даже вскрывать не стала. Уже знала, что там написано. В письмах, присланных вместе с дорогим подарком, всегда было написано одно и то же. Ровным и красивым почерком: «Надейся, Верь, Люби». И если подарок не был от Блейза, для Кэтрин он уже не представлял никакого интереса.

А Симус немного прибалдел. То ли от щедрости однокурсницы, то ли от того, что не мог понять, откуда она знает о его отношениях с одной из сестер Патил. Он пока что сомневался в своих серьезных намерениях к девушке, от того отношения с ней скрывал, поскольку столь же сильно нравилась ему и Ромильда Вейн. Впрочем, неважно. Поблагодарив Кэтрин, Симус направился к Падме и под взглядами многочисленной аудитории отдал ей синий цветок.

– А можно узнать, почему ты пришла на завтрак с Забини? – раздраженно бросил Рон, в сторону Гермионы.

– Ты прямо как маленький, Рон, – вместо Гермионы ответила Кэтрин, намазывая на булочку клубничный джем.

Гермиона же в это время продолжала перекидываться взглядами с вышеупомянутым Забини.

– Чего-то я вообще ничего не понимаю! То он бегает за тобой, то теперь к Гермионе пристает! – начал возмущаться Рон, активно жестикулируя вилкой. Гарри даже немного отодвинулся, чтобы ненароком не напороться на опасный столовый прибор.

– Успокойся, Рональд, никто не за кем не бегал, – лилейным тоном просветила его Кэтрин. – Мы с Блейзом просто хорошие друзья. А Гермиона нравится ему уже давно, что тут такого. Она у нас девушка умная, красивая и, самое главное, свободная. Блейз вполне хорошая кандидатура для нее.

– Ну да, учитывая, что он является змеенышем! – констатировал Рон.

– И что? Они нравятся друг другу, это главное! – в тон ему изрекла Кэтрин. – Будут примером тому, что межфакультетские распри не преграда для любви.

– Для любви? – едва не подпрыгнув на месте, воскликнул Рон.

– Да! Именно для любви! – ответила ему Кэтрин, с аппетитом откусив кусок булочки.

Не сдержавшись, Джинни, сидящая подле Гарри, прыснула, спрятав свое лицо за распущенными волосами. Ей до ужаса хотелось расхохотаться в голос, но она сдерживалась. С трудом, конечно, но сдерживалась.

– О чем идет речь? – как ни в чем не бывало, поинтересовалась Гермиона.

– Ни о чем! – буркнул Рон, отвернувшись от нее.

Гарри, наблюдающий за ними, потерял дар речи. Но увидев то, как покраснела Джинни и то, как трясутся ее плечи от едва сдерживаемого смеха, кажется, догадался, в чем смысл всего происходящего.

А завтрак подходил к концу. Рон Уизли с недовольным видом продолжал искоса поглядывать на Блейза Забини, который, в свою очередь, игнорируя его уничтожающие взгляды, бросал восхищенные на гордость школы, Гермиону Грейнджер, чем, собственно, и выводил из спокойного равновесия ее рыжего возлюбленного.

– Все получилось. Вы с Блейзом потрясно справились со своей ролью. У вас, несомненно, высокий потенциал к актерскому мастерству, – прошептала Кэтрин, довольная тем, что план прошел по задумке.

– Думаешь, он поверил? – от чего-то Гермионе казалось все это слишком глупым. Однако она на эту глупость повелась, причем результатом осталась довольна.

– Однозначно, поверил! – улыбнулась ей Кэтрин.

****

Шагая по коридорам Хогвартса, Драко задавался вопросом – а правильный ли выбор он сделал? Ведь рассказав все Дамблдору, он поставил под удар теперь и отца. Хотя нужно ли волноваться за Люциуса? Ведь он, являющийся родным отцом, не думал о жене и сыне, когда стал слугой полукровной рептилии. Для него важен был лишь статус и степень приближенности к самому великому Темному Волшебнику. Но как бы Драко ни относился к отцу, он должен был признать, что беспокоится за него. Взрослые действительно не понимают, что Темный Лорд стремится не только очистить Волшебный Мир от магглов и полукровок, но и стремится быть хозяином этого мира. Властью своей он не будет делиться ни с кем. Все это лишь красивые слова из уст змееподобного существа только для того, чтобы собрать больше чистокровных волшебников в ряды своих посредников. Однако же, на эти красивые речи ведутся. Да еще и с каким упорным стремлением…

Фестрал всех подери, глупцы! Они не понимают того, что когда в Волшебном Мире не останется магглов, Темный Лорд будет стравливать их друг с другом. Он и сейчас это делает. Вытирает об них ноги, заставляя их враждовать между собой за право быть в его фаворитах. Он уже манипулирует всеми своими слугами, некогда бывшими гордыми аристократами чистых кровей, голосящими на каждом углу о своей чести и о достоинстве своей фамилии, всегда ходящими с гордо поднятой головой, глядя на окружающих свысока, как на грязь под ногами, как на мусор. А ведь грязью стали они сами. Они стали мусором под ногами Темного Лорда, который возомнил из себя вершителя судеб. Кукловодом, умело дергающим за ниточки, обрывая их тогда, когда вздумается. За каждую ошибку, за каждый промах, за каждое непослушание и за каждый неверный шаг он избавляется от них, как от надоедливых крыс, что развелись в подвале. Нет, он, Драко, сделал правильный выбор. Уж лучше погибнуть в борьбе, нежели кланяться и лизать задницу тому, кто отнимает свободу и право выбора.

«Ты учил тому, что Малфои не подчиняются, не преклоняются и не прислуживают, так ведь, отец?! Что же, я всего лишь делаю так, как учил меня ты. Я ведь Малфой. А значит, я не буду преклоняться, служить и подчиняться. Я не буду повторять твоих ошибок. Я умру в гордости и в борьбе за свои права, сохраняя свою честь и достоинство. Я сделал правильный выбор…»

Сегодня Драко был уверен в своем выборе, как никогда. Сегодня он многое понял в своей жизни. Воспитание, что давал ему отец, не прошло даром. Люциус был прав лишь в одном – чтобы сохранить равновесие, лучше действительно быть одному. Отключить все чувства и эмоции, что означает снова стать прежним. Не знать ни любви, ни жалости, ни дружбы. Так будет легче. Снова надеть на себя маску хладнокровия и равнодушия. Снова стать прежним для всех. Ненавистным и гордым Драко Малфоем. Трусливым Драко Малфоем…

Драко внезапно остановился, увидев у входа в Большой Зал человека, который в секунды вернул его в реальность. Кэтрин Пирс. Это была она. Она стояла и тихо над чем-то посмеивалась. Ее улыбка вновь вернула его туда, где были боль и отчаяние. Туда, где угрызения совести грызли изнутри, образуя глубокие болезненные дыры. Она пьянила и затягивала в калейдоскоп чувств, таких незнакомых и далеких. Черт…

«Забыть, Отпустить, Закрыться, Стать Прежним!»
Судорожный вдох вырвался из легких, будто она одним только своим видом причиняет ему нестерпимые муки. В какой-то степени это действительно было так, Драко мучился. Он безумно мучился от того, что не мог прикоснуться к ней. Не мог вновь почувствовать в своих объятиях, вдыхая ее запах, от которого кружилась голова и мутился рассудок. Она стала для него несбыточной мечтой. Такой близкой и далекой одновременно. Мечтой, причиняющей боль и наслаждение.

«Забыть, Отпустить!»
И все же Кристен Паркер подарила ему эту мечту. Мечту, в которой он мог позволить себе прикасаться к ней, обнимать ее, целовать ее. Драко видел не мягкие светлые волосы и бирюзовые глаза. Он ощущал пылающий взгляд карих глаз той, которая стала для него безумием, перевернув весь его прежний мир.

«Закрыться, Стать Прежним!»
Но так ли легко будет сделать это, каждый день видя ее искрящиеся глаза и улыбку, от которых сердце замирало и пропускало удары или билось с неимоверной скоростью, грозя разорвать грудную клетку?! Так ли легко будет забыть, отпустить, закрыться, стать прежним, зная, что она так близко, но не твоя?! Так ли легко будет сделать это, зная, что каждый раз, когда она смеется или плачет, все органы внутри разрываются, причиняя адскую боль всему его существованию?! Именно существованию. Потому что не быть рядом с ней означает не жить вовсе. И Драко сдался этим чувствам еще вчера, предполагая, что Кэтрин Пирс сама пришла в его спальню, подарив ему себя и свое сердце.

«Забыть… Закрыться… Стать Прежним…»
Он сможет. Он должен. Он обязан. Ради нее. Ради Блейза. Ради Теодора и Пэнси. Ради себя и матери. Стать прежним, надеть маску, отключить чувства и эмоции – это ведь так легко. Ведь существовал с этим раньше, значит, сможет существовать и сейчас. А когда все закончится, он сможет уйти. Спокойно и непринужденно, оставив за спиной все, что приобрел и потерял. Он сможет. Он должен…

Сделав каменное выражение лица и надменный взгляд, Драко подошел к ничего не замечающей Кэтрин, встав у нее за спиной. И даже тогда она не обернулась, не почувствовала, что он рядом. В этот момент она казалась такой маленькой и уязвимой, что на него вдруг накатило негодование.
«Именно из-за твоей невнимательности тебя предают и ударяют в спину, глупая!»
Она тихо рассмеялась. И сердце вновь пропустило удар. Опять в груди защемило.
«Нет… Стать Прежним… Закрыться…»

– Интересно, что тебя так развеселило? – произнес он холодным тоном, стараясь сделать так, чтобы голос его прозвучал грубо. – Шпионишь за кем?

Она еле заметно вздрогнула. Резко обернулась. Такая маленькая и хрупкая. И вот опять… опять он тонет в глубине ее карих глаз. А она… она, не моргая, смотрит на него, словно любуется.
«Что же ты со мной делаешь, девочка?!»

– Привет! – выпалила она и вдруг растерялась.

Драко скептически выгнул бровь.
«Привет? Кажется, кого-то застали врасплох!»

– Ну здравствуй, Пирс! – со смешком в голосе ответил ей Драко. – Чего это ты с утра пораньше такая веселая?

– Тебя это не касается!

Отвернувшись, она уходит к столу своего факультета. Как же быстро ориентируется. Только что была растерянная, и вдруг в мгновение вновь становится дерзкой. Усмехнувшись такой капризности, Драко проследил за ней взглядом и чуть не упал, стоя на месте.

«Это Грейнджер, что ли?» – едва не воскликнул он вслух.
Драко несколько раз моргнул. Потом еще раз. И еще. Нет, не мерещится. Действительно, Грейнджер. Другая Грейнджер. Очень… красивая и привлекательная Грейнджер. Уже не та Гриффиндорская Заучка с птичьим гнездом на голове вместо волос. Надо же…

– Сегодня что, день сюрпризов? – пробурчал Драко, затем перевел взгляд в сторону стола, за которым сидели его друзья.

Все тут. Все на месте. Блейз, Пэнси, Тео и… во всем нутре поднялась такая жгучая ярость, что, выплесни он ее наружу, спалил бы половину Большого Зала. Кристен Паркер сидела рядом с Теодором и мило кокетничала, строя ему глазки.

«Мелкая дрянь, дракл тебя подери!» – мысленно выругался Драко. – «Хочешь поиграть? Что же, поиграем! Только вот победа будет не за тобой! Я устрою тебе райскую жизнь! Ты за все мне ответишь, будь уверена!»

И тут он внезапно наткнулся на Блейза. Блейз с улыбкой кивнул ему. И вот теперь не только Блейз заметил его. Теперь на него смотрели и Теодор с Пэнси, и даже Кристен, мать ее, Паркер.

Драко навесил на лицо безразличный и надменный вид. Обвел всех колючим взглядом. Равнодушно кивнул Блейзу. И в упор посмотрел на Кристен Паркер, стирая с ее лица шаловливую усмешку.

Кристен Паркер подобралась и вся напряглась. Драко был доволен произведенным впечатлением. Он умел нагонять страх на тех, кого считал слабее себя. Ухмыльнувшись уголком рта, Драко в последний раз оглядел ее и, развернувшись, ушел прочь.

****

Занятия текли в своем распорядке. Как обычно, Снегг снял с Гриффиндора уйму баллов. Впрочем, как и со своего собственного факультета, не удивив никого из студентов паршивым настроением. Казалось, он настолько был огорчен своей жизнью, что забыл, как нужно улыбаться. Хотя, если бы кто хоть раз увидел его улыбку, это был бы фурор. Но сегодня Северус Снегг был в особо дурном настроении. Наорал на Пэнси Паркинсон, причем просто так. Назвал Невилла Долгопупса бездарным скупердяем, хотя этого мог бы и не говорить, поскольку и без того каждое занятие напоминает об этом бедному Невиллу. Вдобавок ко всему едва не запустил мелом в макушку Теодора Нотта, когда тот случайно задал вопрос без разрешения. В общем, все, как обычно.

Наверстать отнятые баллы Гриффиндор и Слизерин смогли на уроке Филиуса Флитвика. Особо выделились Блейз Забини и Гермиона Грейнджер, весь день бросающие друг на друга недвусмысленные взгляды. К слову сказать, этим они порядком раздражали не в меру взбешенного Рона Уизли, каждый раз краснеющего, то ли от злости, то ли от ревности. Но в этом были и плюсы. Рон ни на шаг не отходил от Гермионы. Даже на все уроки садился к ней за парту, учтиво уступив место рядом с Гарри Кэтрин, ссылаясь на то, что он и Гарри ничего не смыслят в «З.О.Т.И», «Заклинаниях» и «Истории Магии». Конечно, Кэтрин понимала, что это была обычная ревность и способ оградить Гермиону от внимания Блейза. Только вот все попытки Рона терпели полное фиаско.

А Гермиона держалась молодцом. Да и Блейз не подводил, поддерживая ее с огромным увлечением. По лицу его было видно невооруженным взглядом, какое удовольствие ему доставляет Рон своим злобным видом. На вопросы своих друзей – «Что у тебя с Грейнджер?», Блейз отвечал – «Я от нее просто без ума!». За это высказывание Пэнси едва не пришибла его, но учтиво была успокоена Теодором. Наверное, Теодор был единственным, кто здраво предполагал, в чем причина всего этого маскарада. С детства наученный внимательности, он умело использовал ее в жизни и редко когда промахивался. Внимательность была его большим плюсом. Наблюдать, анализировать и искать подход или разрешение какой-либо проблемы он умел очень хорошо. Пожалуй, у них с Блейзом это было общее. Блейз всегда десять раз подумает, прежде чем что-то сделать. Потому Блейз и являлся в компании самым здравомыслящим.

Но сегодня Теодора больше всего волновала Кристен Паркер. За ней с самого утра наблюдались странности. На утренней трапезе она сияла хорошим расположением духа, но потом вдруг настроение ее вмиг улетучилось, и она стала странно задумчивой, дерганной и нервной. На вопросы, что с ней происходит, отвечала равнодушным тоном – «Все в полном порядке, голова болит!». А когда Теодор предложил ей сходить к мадам Помфри, искренне обеспокоенный ее самочувствием, Кристен накричала на него, и сказала, чтобы он не лез не в свое дело и не доставал ее. Ошарашенный и обиженный до глубины души Теодор больше и не стал ее беспокоить, прекрасно осознавая, что настроение Кристен изменилось после появления Драко и такого же его внезапного ухода. А следом подозрения и беспокойство вновь начали бередить душу, доставляя неприятные ощущения.

«Драко! Она назвала меня именем Малфоя!»
Теодор все время прокручивал в своей голове тот момент, когда его любимая девушка, лежа в его постели, в сладком забытье сна произнесла имя друга. И как бы Теодор ни пытался забыть этот момент, он не мог. Воспоминания вновь и вновь накрывали его с головой, порождая тревогу. Что-то было не так. В Драко Теодор был уверен. А вот в Кристен – нет. Уже нет, хотя до того момента в их отношениях все было прекрасно. Погрязнуть в неприятных размышлениях мешала Пэнси, все время напоминающая всем… опять же о Драко. Пожалуй, это была уже общая проблема. Взгляд Драко заставил всех поволноваться. Не то чтобы он не был знаком им, напротив, этот взгляд они все знали очень хорошо. Холодный, надменный, высокомерный взгляд. Они давно не видели эти качества в глазах Драко и уже забыли, что Драко может быть вот таким. За несколько месяцев он стал более мягким, открытым и понимающим. А теперь… неужели он вновь вернул свои привычные манеры? Это немало беспокоило и Блейза, и Теодора, и Пэнси. Им нравился доверчивый и открытый Драко, а не холодный и бездушный Малфой. Возвращение человека-айсберга их не радовало. Но именно это читалось в его взгляде, когда он так бездушно посмотрел на них утром, удостоив лишь сухим кивком.

Да! Сомнений нет! К ним вернулся прежний Драко Малфой. Но что повлияло на его возвращение, еще предстояло узнать. Конечно, они знали, что у друга состоялась встреча с отцом и Темным Лордом. Но что-то подсказывало, что они не могли повлиять на столь резкую смену личности. Драко Малфой был непредсказуемым человеком. Устроив побег своей матери, он ясно дал понять, что готов пойти против идеалов Темного Лорда, несмотря на то, что ему было страшно. Что же касается отца-тирана, коего многие остерегались, то Драко его совсем не боялся. Люциус воспитал сына по примеру своего отца, используя физические наказания, надеясь тем самым вызвать к себе с его стороны должное уважение. Однако… уважения не получилось. Получилось только вежливое соблюдение правил и этикета. Вообще, вся семья Малфоев представляла собой визитку идеальных манер чистокровного семейства, каждый член которого лишён своего права на личное счастье и настоящую жизнь. Но и они все были удостоены быть детьми таких родителей, так что вряд ли Драко мог сломаться из-за отца. Потому Блейз, Теодор и Пэнси были уверены, что причина кроется в чем-то другом, пока им неизвестном.

****

Кэтрин шла из библиотеки в не самом лучшем расположении духа. Что-то с ней было не так. На последнем занятии начались головные боли, бросало то в жар, то в холод, в грудной клетке неприятно саднило, будто колючий еж сидит внутри и дрыгается от неудобного положения. Иногда, дышать становилось трудно, воздух то прекращал попадать в легкие, то дыхание было с какой-то непонятной хрипотцой. Вот и сейчас ей было до жути жарко, хотя в коридорах было не так уж и тепло. Сославшись на то, что у нее очередная простуда, которая навещала ее каждый год, как только начинались первые холода, Кэтрин побрела в Большой Зал на ужин, поставив в своей голове пометку – на ночь выпить зелье, пока не начало болеть горло и не пропал голос.

Шагая по каменным плитам, Кэтрин вспоминала события пока еще не до конца ушедшего дня. План по пробуждению расторопности Рона Уизли прошел идеально. Гермиона и Блейз сыграли свои роли превосходно. Не знай она об истинных чувствах каждого, Кэтрин поверила бы, что Гермиона и Блейз действительно нравятся друг другу. Рон, похоже, поверил, судя по его нервному состоянию. Так ему и надо. Будет знать, как испытывать чувства любимого человека, показывая свою наигранную безразличность, чтобы привлечь внимание. Не позавидуешь Блейзу – Рон готов был порвать его в клочья. Кэтрин была рада тому, что все прошло так, как и задумывалось. И была уверена, что счастье Гермионы Грейнджер в скором времени даст о себе знать. А теперь пора бы заняться своими проблемами…

Сон, приснившийся ей накануне, до сих пор не давал покоя. В голове крутились несколько имен: Волан-де-Морт, Элайза Дарк, Драко Малфой и некая Амелия. Если бы она могла узнать, что связывает этих людей, многое бы прояснилось. Но узнать это можно было только у одного человека. И этим человеком был сам Драко Малфой, который сегодня действительно застал ее врасплох. Причину своей растерянности и волнения перед ним Кэтрин объяснить себе не могла. Но каждый раз, глядя в его глаза, она попадала в их плен. Они притягивали и манили, от чего вдруг на все существо накатывал неимоверный холод. С Блейзом же было все с точностью до наоборот. Глядя в его глаза, всегда было тепло и уютно. Но не взгляд синих глаз безумно ее привлекал, а взгляд серых, пасмурных. И чем больше она видела и думала о них, тем сильнее хотелось быть рядом с их обладателем – высоким и статным аристократом, ненависть к которому переросла в интерес и наваждение. Однако стоило лишь подумать о нем, как в голове тут же возникал образ другого паренька – смуглого и красивого итальянца, которым Кэтрин пыталась оттолкнуть от себя образ первого.

Совершенно разные, как огонь и лед, как солнце и луна, как день и ночь, как тепло и холод, они поселились в душе, соревнуясь за право ее внимания. И тепло всегда уступало холоду, а день ночным сумеркам. Почему? Интерес? Кэтрин хотела верить, что именно интерес и загадочность Драко Малфоя так влекут ее, и ничего больше. Но, черт побери, зачем лгать себе, утверждая, что он не привлекает ее, как мужчина? Безумно привлекает. Он манит и уходит, оставляя после себя разочарование. Тогда, в Хогсмиде, и тогда, у черной кареты, он казался добрым и чувственным человеком. А сегодня он вновь стал надменным и высокомерным. Сегодня его глаза уже не были жидким теплым серебром. Сегодня они были острыми льдинками, от которых мороз пробегал по коже. Что же таится в тебе, Драко Малфой? Каков ты на самом деле? Бесчувственный и высокомерный истукан? Или обычный парень, жаждущий внимания и любви? Кэтрин резко остановилась, выронив фолианты из рук. Перед глазами все поплыло, а потом перехватило дыхание. Воздух опять стал с трудом попадать в легкие. В груди кольнуло. В горле стало першить. Вырвался чертовски неприятный кашель.

– Все в порядке? Ты чего? – она даже не заметила, как перед ней возник обеспокоенный Блейз, поднимая ее книги.

– Все хорошо. Просто голова закружилась, – улыбнулась ему Кэтрин, принимая протянутые учебники. – Ты почему не ужинаешь?

– Малфоя ищу, – недоверчиво глядя на нее, ответил Блейз. – Выглядишь неважно. Еще и вспотела, – достав платок, он бережно вытер с ее лба бисеринки пота.

– Жарко мне, вот и все, – ответила Кэтрин.

– Ты издеваешься?! – выгнул бровь Блейз. – В коридорах холод собачий, а тебе жарко! Случаем не приболела?

– Есть немного, – созналась Кэтрин. – Обычная простуда. Так всегда бывает, когда наступают холода.

– Врунишка, а говоришь все в порядке, – нахмурился Блейз. – Дуй в Больничное Крыло.

– Да успокойся, Забини. Незачем беспокоить мадам Помфри. У нее и без меня дел по горло, – отмахнулась Кэтрин. – К тому же есть специальные зелья от простуды.

– А вдруг это что-то посерьезней простуды?

Что не нравилось Блейзу, так это то, что девчонка была упрямой, как олень. Всегда думала о других, и совсем не беспокоилась о себе. Чертова Гриффиндорская благородность, топтать ее надо, заразно.

– Уверяю, ничего серьезного! – обезоруживающе улыбнулась Кэтрин, и Блейз, естественно, сдался.

– Сляжешь, голову оторву! – пообещал он ей.

– Как это благородно с вашей стороны, мистер Забини! – съязвили в ответ. – А что там с Малфоем? – поинтересовались Кэтрин как бы невзначай.

– Сам не пойму, – пожал плечами Блейз. – Видел его утром у входа в Большой Зал. Он даже не зашел. Сухо кивнул и уплелся. Странный взгляд у него был.

– Малфой сам по себе странный, что тут удивительного?! – фыркнула Кэтрин.

– Ты не понимаешь, – вздохнул Блейз. – Что-то случилось. Вчера Драко пришло письмо от отца. Всего я рассказать не могу, но ему пришлось отправиться в фамильный особняк, чтобы встретиться с Люциусом. Когда он уехал, я не знаю. Когда вернулся, тоже не знаю. Однако сегодня утром, взглянув на него, я понял, что с ним что-то не так. Он изменился. Мы боимся, что к нам вернулся прежний Драко Малфой.

– В смысле - «Вернулся прежний Драко Малфой»? – удивленно переспросила Кэтрин. – У него что, раздвоение личности?

– В какой-то степени да, – кивнул Блейз. – Холодный, бесчувственный человек-айсберг. На все и на всех плюющий. Недоверчивый и закрытый.

– Так он и есть такой! – усмехнулась Кэтрин. – Тоже мне новость!

– Так-то оно так, но ты плохо его знаешь, – в очередной раз вздохнул Блейз. – На самом деле Драко не такой, каким хочет казаться, все это лишь маска. А за маской кроется ранимый и чувствительный человек, который не дает волю своим эмоциям. Так его воспитали. Я знаю, что ты сейчас скажешь - что все это неправильно. Однако вот она, сущность чистокровного воспитания. Нет эмоций, нет чувств, есть только честь и достоинство семьи. Я это уже говорил.

– Не хотела бы я родиться в чистокровной семье, – буркнула Кэтрин.

– Поверь мне, каждый из нас, в той или иной степени, не хочет быть аристократом голубых кровей. Так что, малышка, радуйся, что тебя воспитали в любви и заботе, без каких-либо правил и семейных традиций. А теперь пошли на ужин, иначе с твоей худобой тебя ветром унесет, – улыбнулся Блейз, потрепав ее по макушке.

– Заби-иии-ни… – хныкнула Кэтрин. – Прическу испортишь…

– Да ладно тебе, новую сделаешь, – подмигнул ей Блейз.

– Кстати, спасибо за помощь, – вспомнила Кэтрин о том, что задолжала ему благодарности. – Думаю, нам удалось устроить личную жизнь Гермионы Грейнджер.

– А знаешь… – хитро протянул Блейз. – Мне даже понравилось играть ее кавалера. Одно лицо Вислого чего стоит.

– Какой же ты… Слизеринец!

– Какой есть!

****

Кристен Паркер мерила широкими шагами коридор, маяча перед входом в Слизеринские подземелья, в надежде подловить Драко Малфоя и потребовать у него объяснений по поводу того, что означал этот его взгляд и ухмылка, которой он наградил ее в дверном проеме Большого Зала. Какого черта в его глазах читался открытый вызов? Что он задумал?

Кристен то и дело что-то бурчала себе под нос, заламывая свои тонкие пальчики. Нервное состояние и беспокойство можно было заметить невооруженным глазом. Куда он подевался? В спальне его нет, Блейз уже заглядывал туда. На занятиях его так же не было. Да и на ужин он не явится, Кристен была уверена. Где его дементоры носят?!

Она-то думала, что после проведенной вместе ночи сможет манипулировать им, угрожая рассказать его друзьям о том, что Драко Малфой заставил Кристен Паркер лечь с ним в постель. Однако… похоже, что ему было совершенно плевать. А это значит, что она опять оказалась в грязной луже. Он просто осадил ее. Но сдаваться было не в правилах Кристен Паркер.

Хочет поиграть? Вызов принимается! Только вот что-то Кристен подсказывало, что игра будет жестокой. Драко Малфой оказался крепким орешком. Не так-то просто будет привязать его к себе. А тут еще эта Пирс под ногами юлит. Нельзя подпускать к ней Драко, иначе достичь своей цели будет гораздо труднее…

– Паршивая Грязнокровка! Маггловское Отродье! Вечно ставит палки в колеса, постоянно возникая на пути! Неужели ей мало Забини?! Так нет же, и Малфоя решила закадрить! Расчетливая тварь! – заводилась Кристен, теряя над собой контроль.

Цвет волос постепенно стал изменять свой окрас. Из светлого оттенка он преображался в кроваво-красный. Бирюзовые глаза становились все темнее и темнее. Теряя контроль над эмоциями, Кристен теряла контроль над своей родовой магией, которую держали в строжайшем секрете. Она так и не научилась контролировать ее после использования. Но, видно, ее сейчас мало интересовало, что кто-то может увидеть эти выбросы. Она была слишком зла и расстроена, чтобы вообще заметить изменения в своей внешности.

– Мисс Паркер?

Холодный голос декана заставил ее вздрогнуть. Обернувшись, Кристен взглянула в удивленное лицо Северуса Снегга, который смотрел на нее так, будто увидел приведение, хотя выглядела она уже как прежде – блондинистый цвет волос и ярко-бирюзовые глаза.

– Добрый вечер, профессор Снегг, – натянуто улыбнулась ему Кристен.

– Почему вы не на ужине вместе с остальными? – поинтересовался Снегг, ощущая в атмосфере неконтролируемую магию.

– О, я не голодна, – вежливо ответила Кристен. – Голова немного болит, я пойду лучше, прилягу.

Она в последний раз взглянула в бледное лицо декана и, произнеся пароль, скрылась за стеной Слизеринской гостиной. Снегг молча наблюдал, как на стене исчезает проем. Нет, ему не показалось. У девчонки только что произошел выброс неконтролируемой магии. Плохо. Не нравилось ему все это. Она может доставить много проблем. Постояв так еще несколько секунд в размышлениях, Снегг стал стремительно удаляться.

****

Ужин уже подходил к концу, а Драко так и не появился. Ребята начали всерьез беспокоиться. Блейз размышлял, куда он мог деться, раз уж в спальне его не оказалось, при всем этом он умудрялся играть в гляделки с Гермионой, чем выводил из себя Пэнси, которая не находила себе места, все время срываясь на младшекурсников. Теодор так же был обеспокоен всем происходящем. Мало того, что проблемы в личной жизни, так еще и прибавились проблемы со странностями Драко Малфоя.

За столом Гриффиндора царила похожая обстановка, только вот проблемы были иными. У каждого свое, как говорится. Рон, несмотря на угрожающе-косые взгляды Лаванды Браун, сидел около Гермионы и галантно ухаживал за ней: подливал напиток в ее стакан, накладывал еду ей в тарелку и бесился от того, что Гермиона, ничего этого не замечая, продолжает смущенно глядеть на Синеглазого Гаденыша, каждый раз краснея от его улыбок.

Конечно, Гермиона замечала изменения в отношении к ней Рона, и ей было очень приятно получать такие порции внимания от человека, который был ей небезразличен. Однако она не старалась так быстро заканчивать этот спектакль. Ухаживания Рона за столом еще ничего не значили. Он первый должен сделать к ней шаг, только тогда она примет его. Огромную благодарность Гермиона испытывала к Блейзу и Кэтрин, которая в свою очередь сидела, так и не притронувшись к еде.

Кэтрин хлебала только свой излюбленный клубничный сок, который казался ей обычной водой. Вкусовые качества покинули ее, все казалось безвкусным, и это в большей степени раздражало. Чтобы хоть как-то отвлечься, она хотела прочесть учебник по «Истории Магии», но под рукой его не оказалось. Как и в сумке, куда Кэтрин незамедлительно заглянула, чтобы отыскать пропавшую вещь.

– Черт! – выругалась она.

– То такое? – тут же осведомилась Гермиона.

– Я книгу по «Истории Магии» потеряла, – ответила Кэтрин, продолжая шарится в сумке. – Хорошо помню, что сидела с ней в библиотеке, пытаясь написать сочинение, а теперь ее нет.

– Так может в библиотеке и забыла? – предположила Гермиона.

– Точно! – вспомнилось Кэтрин. – Скорее всего оставила на столе. Пойду заберу.

Следующий урок профессора Бинса был не за горами, а тему профессор Бинс задал огромную. Сказав друзьям, что вернется сразу, как только заберет учебник, Кэтрин отправилась на его поиски.

– Мисс Пирс?! – мадам Пинс была удивлена вновь увидеть студентку в столь поздний час. – Я, конечно, понимаю и уважаю вашу тягу к учебе, но, к сожалению, библиотека уже закрыта. Не могли бы вы прийти завтра?

– Я забыла тут книгу по «Истории Магии», заберу и сразу же упорхну, – на ходу протараторила поздняя гостья, завернув за книжный стеллаж.

Книга лежала на месте, дожидаясь свою хозяйку, где она ее и оставила. Схватив учебник, Кэтрин, как и обещала, упорхнула, предварительно пожелав доброй ночи старой библиотекарше. Теперь скорее бы добраться до гостиной своего факультета, пока не прозвенел колокол, оповещающий о комендантском часе. Но добраться туда Кэтрин так и не успела. Шагая по коридору второго этажа, вновь дал о себе знать приступ удушья. Облокотившись спиной о стену, Кэтрин сделала несколько глубоких вдохов. А когда дыхание более менее пришло в норму, ее резко бросило в жар. Лицо стало гореть так, что казалось, перед ней сейчас трепещет целое пламя. Во рту мгновенно пересохло, в горле стало неприятно першить. Кэтрин поспешила в гостиную, однако жар вскоре стал невыносим. Щеки горели, и страсть как хотелось умыться холодной водой.

Дойдя до туалета Плаксы Миртл, Кэтрин несколько секунд глядела на дверь, гадая, стоит ли входить. Перспектива встретиться с плаксивым приведением, каждый раз ревущим и жалующимся на свою нелегкую судьбу, совсем не радовала. Однажды она уже попала сюда и застряла на добрых три часа, слушая неугомонную Миртл из вежливости. Конечно, на тот момент она не знала, что в туалете обитает приведение плаксивой девчонки, из-за которой сюда никто не приходит. Однако сейчас была необходима вода. К тому же, вряд ли Миртл обидится, если она откажет ей в душевном разговоре, в конце концов, время позднее.

Взвесив все «за» и «против», Кэтрин схватилась за дверную ручку и едва не закричала в голос. В последний момент она огромным усилием воли заставила себя сдержаться. Из середины двери высунулась голова вышеупомянутого полтергейста. Тело Миртл частично так и осталась внутри туалета, а вот прозрачное лицо было в нескольких миллиметрах от лица обалдевшей от столь неожиданного поступка Кэтрин.

– Господи, Миртл, ты напугала меня! – вздохнула она облегченно. – Никогда не делай так, иначе тебе придется делить со мной свой туалет.

Миртл хихикнула.

– Я не против, хоть скучно не будет! – пропела она весело. – А ты ко мне на огонек заглянула? Или животик скрутило?

– Ни то, ни другое, – ответила Кэтрин. – Или вылезай, или дай открыть дверь, а то как-то неудобно делать это, когда оттуда торчит твоя голова.

– Куда бы деться, – съязвила Миртл. – Не стоит туда сейчас заходить. Там очень интимная обстановка.

Брови Кэтрин поползли вверх. Что еще за интимная обстановка, издевается что ли?

– Миртл, а ну залезь обратно! – проворчала Кэтрин.

Миртл хохотнула, но вместо того, чтобы залезть, вылезла и всплыла за ее спиной.

– Открывай! – пролепетала она хитро.

Кэтрин закатила глаза и рывком отворила двери. Сначала она ничего не заметила, так как быстро вошла и с шумом захлопнула двери. А когда развернулась, в буквальном смысле слова, остолбенела. Так вот, что имело в виду плаксивое приведение…

Перед глазами, раскрылась действительно интимная обстановка. Тут парень и девушка занимались непристойными делами. В смысле страстно целовались, раздевая друг друга. Без сомнения, оба были возбуждены до предела.

Девушку Кэтрин знала. Та была с факультета Когтевран, а ранее училась с ней в Шармбатоне. Они были одногодками. Кажется, ее звали Габриэль. А вот парнем оказался никто иной, как Драко Малфой, друзья которого обеспокоены его пропажей.
«Извращенец и эгоист!» – подумала про себя Кэтрин.

Заметив нечаянного зрителя, Драко выругался сквозь зубы, отходя от побледневшей пассии. Увидев у закрытой двери Кэтрин, пассия испуганно вскочила с раковины, быстро подобрала с кафеля свою блузку, второпях натянула ее на себя и смущенно улыбнулась.

– Привет, Кэтрин! – пробормотала она скомкано. – Мы тут… в общем… – девушка, явно не ожидающая такого поворота событий, стала заикаться, чем очень развеселила не в меру любопытную Миртл, парящую за спиной Кэтрин. – Продолжим как-нибудь в другой раз, Драко, – вымолвила она и, опустив стыдливый взгляд, вылетела из туалета.

– Черт побери, Пирс! – раздраженно бросил Драко, застегивая штаны, которые уже успел расстегнуть. – Тебя стучаться не учили?!

Кэтрин выгнула бровь и взглянула на него, как на умственно отсталого.

– Стучаться в туалет? Малфой, ты совсем тупой, или прикидываешься?! – осведомилась она скептически. – Смею тебе напомнить, что это женский туалет и чтобы войти, разрешения не нужно, – добавила, направляясь к раковине.

– Не умничай! – в ответ бросил Драко, понимая, что действительно сморозил глупость. – Ты только что испортила мне вечер! – возмутился он, застегивая уже рубашку, которая, кстати, так же валялась на полу.

Подойдя к раковине, Кэтрин брезгливо бросила на нее взгляд и демонстративно сдвинулась в бок к другому крану, намереваясь открыть его. Но тут снова удушье, которое уже в конец достало ее. Вцепившись обеими руками в края раковины, Кэтрин вдыхала и выдыхала воздух, стараясь не выдать свое болезненное состояние.

– И чего тебе приспичило зайти именно в это убогое место?! Неужели другого не нашлось?! Стой! А может ты знала, что я здесь? Неужели хочешь оказаться на месте той дурочки? – тем временем продолжал язвить Драко, не замечая, что собеседнице плохо.

– Слушай, Малфой… – глубоко вдохнув, вымолвила Кэтрин, стараясь держать ровный тембр голоса. – Я, конечно, понимаю, что у тебя богатое воображение, но не строй иллюзий на свой счет, пока меня не стошнило от твоих извращенных фантазий. Мне глубоко плевать на тебя и на то, что ты делаешь, с кем ты это делаешь, и где ты это делаешь. Я пришла сюд…

Закончить Кэтрин не смогла, так как ее грубо схватили за локоть, мотнули в сторону, заставляя врезаться спиной в стену, а затем и вовсе прижались к ней худощавым телом. Многострадальная книга оказалась на полу.

– Плевать, говоришь? – разъяренно выплюнул Драко. – А на кого тебе не плевать, Пирс? На Поттера? На Уизли? А, нет, подожди, знаю! На Забини, верно?!

Дышать было трудно, но она пыталась. Вот только тело Драко Малфоя, которое было к ней прижато, мешало нормально вздохнуть. Резкий запах алкоголя заполнил легкие, вызывая тошноту. Проглотив назойливый комок, Кэтрин хмурым взглядом оглядела его и с ужасом поняла, что он все еще возбужден. В глазах его пылало дьявольское пламя.

– Ты пьян, Малфой! – пробормотала она дернувшись. – Немедленно отпусти меня, или я…

– Или что? Закричишь? Ну, так кричи, что тебе мешает?! Давай, кричи! – прорычал ей на ухо Драко. – Ну же, чего ты ждешь?

Он чувствовал ее тяжелое дыхание на своем лице. Он чувствовал, как вздымается ее грудь. Он ощущал, как сильно колотится ее сердце. Она молчала, глядя в его глаза. Он видел в них злость вперемешку с испугом. Боится? Так пусть боится! Так и должно быть! Малфоев должны бояться! Ее слова так взбередили в нем ярость, что эмоции просто не выдержали и выплеснулись, выворачивая наизнанку всю душу. Каждая фраза, эхом отдавалась в голове, заставляя адское пламя гореть в его глазах все ярче и ярче.

Он хотел ее. Хотел до безумия. Хотел до умопомрачения. Но, вперемешку с этим, он хотел причинить ей и боль. Хотел заставить плакать и молить о пощаде. И тут же желал просто обнять, шептать нежности и вдыхать ее запах. Голова шла кругом. Одна мысль вытесняла другую, заставляя сходить с ума от безумия отголосков противоречий.
«Она любит Забини… Она ненавидит тебя…» – вспоминались слова Кристен Паркер.

– Малфой… – донесся до его слуха тихий голос. – Мне больно, отпусти…

– Мне тоже больно, черт бы тебя побрал! – выкрикнул Драко, в бешенстве ударив по стене, в нескольких сантиметров от ее головы. Она вздрогнула под его телом, а он лишь еще больше возбудился, тем не менее, продолжая яростно говорить: – Больно каждый раз видеть тебя. Ощущать твой запах. Слышать твой мелодичный смех. Мне больно видеть тебя рядом с Забини. Больно видеть, как ты смотришь на него. Как ты улыбаешься ему…

Он не хотел. Не хотел, чтобы она знала. Но слова сами вырвались и потоком понеслись на свободу. И вернуть их назад уже невозможно. Он и не хотел ничего возвращать. Высказав то, что его мучило, он почувствовал, как на сердце полегчало. Действительно, полегчало. Будто камень свалился с души, оставляя только мелкий острый гравий, все еще беспокоивший. И он решился. Решился избавиться и от него. Может быть, тогда боль исчезнет? Может быть, тогда он перестанет мучиться и вздохнет свободно хотя бы на мгновение?

– Я всегда жил по устоям и правилам. Я привык к такой жизни. У меня все было аккуратно расставлено по полочкам, пусть это и не было для меня идеальным. Но потом появилась ты и все разрушила. Все… – тихо шептал Драко, глядя в омут ее карих глаз, где читалось непонимание всего происходящего. Он шептал, и голос его дрожал от напряжения. – Ты перевернула весь мой мир. Ты разрушила всю стену, которую я с трудом выстроил, чтобы оградить себя от ненужных эмоций. Ты ворвалась в мою жизнь, словно ураган, снеся все преграды на своем пути. А добравшись до самого основания, причиняешь нестерпимую боль, от которой хочется выть. Зачем? Зачем ты пришла?

– Ты больной, Малфой! Мало того, пьян! Думай, что говоришь! – выдохнула Кэтрин.

– Я задал вопрос, Пирс! Зачем? Отомстить за смерть родителей? Отвечай же! – выкрикнул он, заставляя ее вжать голову в плечи.

– Да! Отомстить! – тихо ответила Кэтрин, отведя от него взгляд. – Но я поняла, что ничего этим не добьюсь. Это была самая большая ошибка в моей жизни. И те, кто пострадал от моей мести… я сожалею, что все так вышло. Я знаю, что виновата, и мне до сих пор больно вспоминать об этом. Ты никогда не поймешь, как больно терять тех, кто тебе дорог. Я осталась одна. Совсем одна. Но здесь я обрела многое. Дружбу, Доверие и Любовь.

– Любовь? – горько усмехнулся Драко.

Ну, конечно… Любовь… Забини… И опять… Опять эта жгучая ревность и кольцо, затягивающееся в районе грудной клетки… Опять угрызения совести… Это невыносимо…

– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Драко грубо схватил ее за подбородок, заставляя взглянуть в свое перекошенное от ярости и обиды лицо. И в этот момент рассудок покинул его окончательно, когда она втянула в себя воздух, приоткрыв губы. Искушение было слишком велико, он и так еле сдерживал себя, чтобы не накинуться на нее, как животное…

Она слегка растерялась. Он, не моргая, смотрел на ее губы, медленно очертив их контур большим пальцем. И тут он резко подался вперед, заставляя ее тело задрожать, как осиновый лист на ветру. Он был нежен, пробуя ее на вкус. Трепетно проведя рукой по ее щеке, он запустил всю пятерню в ее волосы и углубил поцелуй, второй рукой прижимая к себе девичий стан.

Кэтрин не отвечала. Но и не отталкивала. Она просто оторопела от подобного поступка. Не ожидая подобного поведения со стороны Драко Малфоя, она положила свои руки на его грудь, чувствуя сквозь ткань тонкой рубашки его горячую кожу и то, в каком бешеном ритме стучит его сердце. Нет, так быть не должно. Она все-таки попыталась оттолкнуть его, но потерпела поражение. Слишком крепко он прижимал ее к себе и стене.

Возникло ощущение дежавю. Это уже второй поцелуй, который он берет неожиданно, и не спрашивая согласия. И что было самым ужасным, ей это нравилось. Нравилось ощущать его губы на своих. Нравилось быть в его объятиях. На мгновение она даже ответила ему. Но лишь на мгновение. Стоило ей поддаться соблазну, как перед взором возникли синие всполохи Надежды, заставляя ее чувствовать себя подлой дрянью.

Нет! Не правильно! Кэтрин прервала поцелуй, отвернувшись от него, и Драко отпустил. Она ответила. Она целовала его. И это не сон, не иллюзия, не гребаная Кристен Паркер со своими выходками. Это Она. Она настоящая. Мечта ответила на поцелуй и сама же об этом… пожалела? Драко не мог понять. Последнее огорчало, но то, что все было взаимно, заставило его сердце прыгать от радостных ощущений, однако…

– Отпусти!

Услышав сдавленный шепот, он нахмурился.

– Не надо так больше!

Кэтрин вновь сделала жалкую попытку оттолкнуть его, но он все еще крепко держал её в своих объятьях. И тут ее взгляд наткнулся на Черную Метку, которая красовалась на его левом предплечье. Метка… так вот значит, как она выглядит. Неужели та девочка не заметила метки? Хотя, ей, наверное, было не до этого. Кэтрин вдруг стало неприятно от того, что буквально несколько минут назад он целовал другую, а теперь стоит и обнимает ее.

– Мерзко целовать Пожирателя? – услышала она леденящий кровь голос.

С горькой усмешкой Драко проследил за ее взглядом. Руки разомкнулись, и он сделал шаг назад, освобождая ее от своих оков.

– Мерзко, что ты себя к ним причисляешь! – ответила ему Кэтрин и, подхватив учебник, ушла.

И уже не видела, как он разъяренно стал долбить кулаками шершавую стену, разбивая в кровь руки. Единственным свидетелем его истерики была лишь удивленная до глубины души Плакса Миртл, которая все это время следила за происходящим, высунув свою голову из кабинки туалета.