Глава 17. Жестокие Игры

Жестокие игры,
Насмешки судьбы.
Мы в чем-то свободны,
А в чем-то – рабы.

Рабы своих мыслей,
Желаний и нрава.
Своих обязательств,
И зыбкого права.

Рабы обстоятельств,
Традиций, истоков.
Рабы самых близких,
И самых далеких.

Мы вольны восстать,
И вольны мириться.
Мы вольны выбирать,
Отступить, иль добиться.

Свободны не верить,
Ни в сказки, ни в были.
Свободны забыть,
Что когда-то любили.

Не надо винить нам,
Кого-то в свободе.
Мы сами рисуем,
Круги на исходе.

По этим следам,
Нас оценят когда-то,
Правы ли были мы,
Иль во всем виноваты?


Сколько ехал экипаж, Драко не знал. Но, сидя в нем, он от всей души надеялся, что вдруг, по чистой случайности, слетит колесница. Или вдруг кони переломают себе копыта. А еще было бы лучше, если бы экипаж вдруг взял, да перевернулся бы к чертовой матери и, желательно, с летальным исходом для единственного пассажира. Папочка, наверное, очень бы огорчился, узнав, что его единственный отпрыск помер такой глупой смертью на пути к своему «Светлому Будущему», как он выразился в письме. Драко вдруг усмехнулся, на мгновение представив выражение лица Люциуса. Однако вскоре от усмешки не осталось следа. К его огромному разочарованию, все надежды плевать на него хотели, и в скором времени карета остановилась у высоких кованых ворот, на которых красовался такой же фамильный герб в форме витиеватой буквы «М», что был и на дверце экипажа.

Ворота незамедлительно отворились. Выглянув в окно, Драко с толикой грусти взирал на увядшую местность Малфой-Мэнора, которую когда-то можно было назвать прекрасным достоянием для глаз художника. Сейчас же все здесь стало походить на могильник. Редкие виды цветов и растений, которые мать сажала собственными руками, увяли и потеряли свои яркие цвета и необыкновенные запахи. Не было больше зеленой травы. Вместо аккуратного газона осталась лишь рыхлая, черная земля. А недалеко от места, что когда-то называлось фонтаном, стоял Фенрир Сивый, поигрывая небольшой мраморной головой статуи Морганы. Увидев его, Драко вдруг отчаянно захотелось выбежать из кареты и двинуть этому уроду этой же мраморной головой по его наглой роже. Но, вспомнив, для чего он здесь, Драко сдержал свой порыв. Ничего, он им еще все припомнит. А пока ему предстояла роль послушного сыночка и преданного слуги…

Фестрал всех оплюй, как же паршиво он себя ощущал! От одной только мысли, что сейчас ему нужно будет кланяться в ноги пресмыкающемуся полукровке, да еще и в собственном доме, тошнило.
Плотнее запахнув на себе мантию, Драко вышел из маленького помещения экипажа. На крыльце особняка его уже ждал отец, ничуть не изменившийся за время своего пребывания в Азкабане. Не считая болезненную худобу и темных кругов под глазами, такой же гордый и надменный, Люциус Малфой стоял с распрямленными плечами и прямой осанкой, заведя руки за спину. Оглядев сына холодным взглядом, он лишь коротко кивнул ему в знак приветствия, ровно настолько, насколько позволял этикет. Затем, развернувшись на каблуках, Люциус последовал внутрь дома, давая понять, что приветственная часть окончена.

Стены родного очага встретили Драко гробовой тишиной и мраком. Шторы на окнах были задернуты, не пропуская в помещение дневной свет. Везде стоял заплесневелый запах сырости. А пыль на полках вкупе с паутиной, говорила о том, что здесь давно не наводили порядок. Портреты не двигались. Некоторые из них даже отсутствовали на своем положенном месте. Эхо шагов, раздающихся в темных коридорах, гулом отдавались в ушах. Все здесь казалось чужим и отдаленным. Отчий дом погрузился в мертвую спячку, утратив свое величие и красоту. В сопровождении отца Драко зашел в зал, где когда-то проходили занятия по фехтованию. Посередине стоял огромный овальный стол, в конце которого восседало существо, называющее себя великим Темным Лордом, красные глаза которого высокомерно блеснули, а мертвенно-бледные губы при виде них растянулись в подобии улыбки.

– А, юный Малфой почтил нас своим обществом, – леденящий кровь голос заставил вздрогнуть Люциуса, склонившегося в почтительном поклоне. – Оставь нас! – холодно процедил Темный Лорд.

Бросив на сына предупреждающий взгляд, Люциус ретировался, оставляя его наедине с повелителем.

– Мой Лорд!

Драко чуть склонил голову, про себя поминая Мерлина и всех его предков за такое унижение. И чуть дернулся, когда ледяные длинные пальцы коснулись лица, заставляя взглянуть в ненавистную змееподобную морду. Серые глаза встретились с кроваво-красными, и в тот же миг Драко почувствовал, как бессовестно пытаются залезть в его разум. Вот только пробить брешь не удалось. Обучение «Окклюменции» у Снегга даром не прошло. Темный Лорд остался с носом. А может, он просто не захотел быть настойчивым, кто его знает.

– А ты мне уже нравишься, – прошелестел Темный Лорд, оскалив свои желтоватые зубы. – Сядь! – вымолвил он приказным тоном и, развернувшись, занял свое место на резном стуле с высокой спинкой.

Крепко сжав челюсть, Драко не стал ждать повторного приглашения, послушно опустившись на бархатную обивку.

– Ты умен, Драко, чего не могу сказать о твоем отце, – голос Темного Лорда напоминал шипение змеи, как и сам его облик в общем. – Что ты от меня скрываешь? – от этого голоса так и хотелось залезть под стол, чтобы укрыться, слишком устрашающим он был.

– Ничего, Мой Лорд. Просто не люблю, когда копаются в моих воспоминаниях. Не думаю, что вам интересно будет наблюдать мою личную жизнь.

Ох, и что он творит. Драко готов был откусить себе язык за несдержанность. В его планы вовсе не входила язвительность. Само по себе как-то вышло. Мысленно дав себе оплеуху, он стал ждать продолжительной речи. Волан-де-Морт улыбнулся, склонив голову набок. Он был весьма поражен столь смелым поступком мальчишки. Ведь даже взрослые Пожиратели не позволяли себе разговаривать с ним в подобном тоне.

– Я ошибся, когда полагал, что все Малфои лишены такого качества, как смелость, – протянул он, с удовольствием наблюдая, как напротив сидящий мальчишка пытается сдержать страх под его пристально-пугающим взглядом. – Я думал, ты принял от отца не только внешность, но и черты характера. Однако, как погляжу, в тебе изрядно проявляется кровь Блэков, что не может не радовать. Твоя тетушка Беллатриса из рода Блэков. Сказать честно, я готов склонить перед ней голову. Воистину, она самая прекрасная женщина, которую я когда-либо знал.

Драко не к месту вспомнил, с каким благоговением и обожанием его психически неуравновешенная тетка рассказывала, как красив был Темный Лорд до того, как исчез из-за мерзкого Поттера. И сейчас, глядя на лысого, противного недочеловека с желтыми зубами и неестественно-длинными пальцами, Драко с трудом в это верилось.

– Спешу согласиться с вами, Мой Лорд. Беллатриса действительно замечательный человек.

Драко понимал, что мелит чушь. Назвать Беллатрису замечательной – все равно, что признать ее абсолютно вменяемой. Но ведь если не обращать внимания на ее психику и на фанатизм по отношению к Темному Лорду, она не казалась столь ужасной, как многие ее описывают. Она просто воспитана в идеально чистокровной семье. Она всего лишь следует законам аристократии. И она не так бесчувственна, как многие утверждают. Драко мог с уверенностью это сказать, потому что знал, что Беллатриса Лестрейндж, какой бы ни была, испытывает к нему теплые чувства, все-таки он был ее родным племянником.

– Раз уж мы заговорили о твоей тетушке, то мне бы хотелось знать, где сейчас находится ее любимая сестра, – блеснули глаза Волан-де-Морта. – Скажи мне, Драко, нет ли вестей от матери?

А вот это уже напрягло.

– Нет, Мой Лорд! – уверенно ответил Драко.

– А если бы были, ты бы непременно сказал мне об этом, верно? – задал встречный вопрос проклятый полукровка, поигрывая палочкой, зажатой меж тонких, угловатых пальцев.

– Да, Мой Лорд, непременно! – что-то в выражении лица этого существа подсказывало Драко, что он сомневается в его искренности. А ведь не зря сомневается.

– Ну что же. Раз так, тогда я обещаю тебе, что как только мы найдем твою маму, я лично тебя об этом оповещу.

Глаза в глаза – «Сволочь лысая!» – подумалось Драко. Он снова почувствовал тяжесть в голове, и ему вдруг отчаянно захотелось ухмыльнуться в змеиную рожу, где красные глаза сверкнули яростным огоньком. Экзамен по «Окклюменции» был сдан на высокий балл.

– Думаю, нам пора обсудить то, зачем ты сегодня здесь, – перестал делать попытки вторжения в разум Волан-де-Морт. Встав со своего места, он подошел почти вплотную. – Скажи мне, Драко, насколько тебе дорога семья? Мама и папа!

Драко сощурился.

– Я люблю их, Мой Лорд, – ответил он тихо. – Они подарили мне жизнь.

– Какие громкие слова! – в ответ съязвил Волан-де-Морт. – Любовь! – выплюнул он брезгливо. – Любовь - это слабость человека. Любовь - это те чувства, что могут помешать тебе на пути к величию, мой мальчик. Любовь не спасет тебя от смерти, когда она придет за тобой. Так что весь этот Дамблдоровский лепет про любовь, который он твердит всем своим маггловским выродкам, не поможет им избежать той участи, что их ждет. Она не поможет и ему избежать своей кары. Посмотрим, спасет ли этого магглолюба любовь, когда смерть придет и за ним.

Драко нахмурился. Все, что сейчас говорило это существо, ему не нравилось. Сердце тревожно забилось в груди, в висках запульсировало.

– Умеешь ли ты играть в шахматы, мой юный друг? – спросил Волан-де-Морт лилейным тоном.

– Д… да, Мой Лорд! – Драко не понимал к чему данный вопрос.

– Тогда смотри… – Волан-де-Морт взмахнул палочкой, и перед ним возникла шахматная доска с выстроенными фигурами. – Смотри внимательно и вникай в каждое сказанное мной слово…

Драко опустил взгляд.

– Видишь эти фигуры?! Это войска, мой мальчик. Две противоборствующие стороны. Черными являемся мы - борцы за справедливость. Белыми является Дамблдор со своими Грязнокровками. А доска, на которой выстроились две армии, является Магическим Миром, который загрязнен этим мусором, – Волан-де-Морт палочкой обвел белые фигуры. – Наша задача отчистить мир от всей этой падали, понимаешь?

– Да, Мой Лорд! – кивнул Драко. – Черные должны избавиться от белых!

– Умный мальчик! – вымолвил Волан-де-Морт. – Теперь ответь мне, что это за фигура?

Драко посмотрел на черную фигуру, стоящую впереди всех остальных.

– Пешка, Мой Лорд! – ответил он снисходительно.

– Верно. И этой пешкой являешься ты, Драко. Я - ферзь. А твои родители занимают место короля. Дамблдор тут белый ферзь, – указал на белую фигуру Волан-де-Морт. – Поттер - белый король.

– Что это значит? – поинтересовался Драко.

– Все очень просто. Задача черной пешки - защитить своего короля и сделать все возможное, чтобы добраться до ферзя белых. Если ты убиваешь белого ферзя, то ты доходишь до конца доски и сам становишься ферзем, что означает Шах и Мат белому королю. Но если ты не выполнишь свою миссию пешки по защите своего короля, то белый ферзь поставит тебе Шах и Мат. А если этого не сделает белый ферзь, то это сделает черный.

Волан-де-Морт гадко ухмыльнулся, указывая взглядом на доску: черный ферзь в его обличии снес голову королю, который в наглядном примере, являлся Люциусом и Нарциссой.

– Я… я не понимаю… – промямлил Драко, глядя на разбитую фигуру черного короля.

– Все ты понимаешь, мальчишка! – рявкнул Волан-де-Морт. – Ты не так глуп, как хочешь казаться!

– Вы хотите, чтобы я… чтобы…

Во рту мгновенно пересохло. Воздуха катастрофически не хватало в легких. Шок отражался в серых глазах, смешиваясь с ужасом. Драко на миг потерял контроль над собой и судорожно сглотнул. Волан-де-Морт облизнул губы, явно довольный тем, что его слова произвели такое сильное впечатление, отразившееся на бледном аристократическом лице.

– Ты верно все понял! Я хочу, чтобы ты убил Альбуса Дамблдора! И если ты блестяще справишься с моим поручением, я обещаю, что сохраню жизнь твоей матери, закрыв глаза на ее предательство. Ты ведь понимаешь, что рано или поздно она все равно даст о себе знать. Где бы она ни скрывалась, как бы далеко она ни уехала, она сама придет ко мне, если тебе, мой мальчик, будет грозить смертельная опасность.

Шантаж. Открытый шантаж и Драко прекрасно знал, что весьма действенный. Стоит Нарциссе узнать о том, что ее единственный сын при смерти, никакой «Орден…» ее не удержит. Она по собственной воле попадет в капкан умелого охотника.

– Ну, так что, мой юный друг? Согласен ли ты выполнить столь простое поручение? – Волан-де-Морт в открытую издевался, глядя на него насмешливым взглядом. – Ты только подумай, какая слава тебя ожидает. Какое светлое будущее тебе уготовано. Ну же, соглашайся, Драко. Не отказывайся от того, что я тебе предложил. Ты будешь вознагражден за это сполна. Любая женщина ляжет под тебя. Все, что ты захочешь, будет у твоих ног. Ты вернешь былой авторитет своей семье. Тобой будут гордиться.

В змеином голосе сочился сладкий сироп, называющийся смертельным ядом. Может, кто и купился бы на эти обещания, но только не Драко Малфой, который прекрасно осознавал, что выбора у него как такового нет. Откажется – Умрет. Согласится – Умрет. Исход один – Смерть. Он не сможет убить человека, которого уважало все Магическое Сообщество. Человека, который спас его мать, несмотря на то, что этим поступком поставил под угрозу не только своего Золотого Мальчика, но и весь штаб «Ордена…» в частности. Он не сможет убить человека, который сильнее его в десятки раз. Что же делать? Как быть? Выход только один…

– Я подумаю… – выдавил Драко.

На лице Волан-де-Морта появилось что-то вроде изумления. Были бы у него брови, они бы, несомненно, взлетели вверх. Видимо, никто и никогда ему не отказывал, особенно при такой явной угрозе.

– Подумаю, как можно быстрее осуществить ваш план, – все-таки закончил начатое предложение Драко, не дожидаясь того, что от шока в него запустят «Авадой».

– Я знал, что ты меня не разочаруешь, – криво улыбнулся Волан-де-Морт. – Я надеюсь на твой успех. Не подведи меня, как это сделал твой отец, я не прощаю ошибок. Ваша семья была мне верна много лет, и именно поэтому я дарую вам еще один шанс. Если ты с удачно выполнишь мое поручение, вы вновь обретете былой авторитет. А теперь иди и готовься. Чтобы избавиться от Альбуса Дамблдора, нужно иметь стоящий план. Я даю тебе время до конца учебного года.

Драко молча поклонился и стремительно вышел за двери. Теперь, наконец-то, можно было дышать. Только сейчас он заметил, что вспотел, и его начинает бить мелкая дрожь. Однако расслабляться не следовало…

– Драко! – раздался голос в тишине коридора.

Недалеко от дверей его поджидал отец, взглядом указывая следовать за ним.

****

Кабинет Люциуса Малфоя, наверное, был единственным чистым и убранным местом во всем особняке. Местом, где ничего не изменилось. В этой комнате шторы не закрывали окно своим плотным полотном, поэтому дневной свет заполнял собой все помещение. В камине мирно потрескивали поленья. Языки пламени дергались в ритмичном танце. Драко взглядом проследил за отцом, остановившимся у окна.

– Итак, сын, ничего не хочешь мне рассказать? – встав к нему спиной, холодно процедил Люциус.

– Что ты хочешь от меня услышать? – в том же тоне переспросил его Драко.

– Не смей отвечать вопросом на вопрос! – рявкнул Люциус. – Где твоя мать? И не говори мне, что ты не знаешь! Кроме тебя ей некому было помочь сбежать из этого дома!

Драко не растерялся. Он прекрасно понимал, что Люциус догадается о его причастности к исчезновению Нарциссы. Все-таки логика Малфоев никогда не подводила.

– В надежном месте. Где ее никто не сможет найти, – ответил Драко невозмутимо, глядя в рассерженные серые глаза напротив стоящего отца.

– Глупый мальчишка! – рыкнул Люциус, в несколько широких шагов оказавшись прямо перед ним. – Ты понимаешь, что подписал нашей семье смертный приговор?! Если Темный Лорд узнает, он сотрет с лица земли весь наш благородный род! Как ты посмел самовольничать?!

– А ты бы предпочел, чтобы мама вынашивала его отродье? – изящно выгнул бровь Драко.

Не только семейные узы и схожесть во внешности связывали этих двоих. Но и многие манеры, стиль разговора, движения… – все было один к одному. Увидев их вместе, ни у кого бы не возникло сомнений в том, что это Отец с Сыном.

– Это была бы великая честь, данная нам Лордом! – прошипел Люциус, глядя на вышеупомянутого сына, как на себя в зеркало, где он был лет на двадцать моложе.

Руки Драко сжались в кулаки. Он не мог поверить, что мужчина, стоящий перед ним, всю свою жизнь твердивший о гордости и чести, был его отцом.

– Скажи мне… когда ты променял достоинство на безумие?

То, как исказилось лицо Люциуса после этих слов, трудно было описать. На миг Драко показалось, будто перед ним стоит дьявол. Никогда еще он не позволял себе так разговаривать с этим человеком. Всегда… он всегда подчинялся, всегда слушал, всегда соглашался, никогда не перечил. Но сейчас, стоя перед ним, Драко понимал, что уже давно перешел черту дозволенного. Еще тогда, когда решил спасти мать. Тогда, когда примкнул к врагам. Тогда, когда полюбил ту, которую должен был презирать. Словно в замедленной съемке он смотрел на то, как медленно отец поднимает палочку и направляет ее прямо на него.

– Круцио!

И невыносимая боль пронзила все тело. Колени Драко подогнулись, и он повалился на ковер, сдерживая рвущийся наружу крик. Было такое ощущение, будто ломают все кости. Будто скручивают все органы. Будто огонь заживо сжигает изнутри. Во рту четко ощущался металлический привкус крови.

– Щенок! Как смеешь ты разговаривать со мной в таком тоне?! – услышал он, когда заклятье перестало действовать.

– Правда глаза колет, да, папа? – криво усмехнулся Драко, пытаясь подняться на ноги. – Ты всю жизнь твердил о том, что Малфои не подчиняются. Голосил направо и налево о том, что Малфои не перед кем не прогибаются. А что в итоге? Ты продал честь и достоинство своей драгоценной фамилии. Ты бросил все свое достояние под ноги полукровки, который втоптал в грязь твое гордое имя. Ты стал изгоем в собственном стане.

Люциус выслушал тираду с непроницаемым лицом, однако в глазах его была такая ярость, что любой на месте Драко прикусил бы себе язык. Но самому Драко сейчас было плевать на все с высокого небоскреба. Поток обиды и злости на отца вырвался наружу, и остановить его было уже невозможно. Очередное «Круцио» было еще болезненней, но он вытерпел. Не потерял сознание, хотя перед глазами все плыло. Пелена физической и душевной боли слились воедино, придавая смелости для невысказанных фраз.

– Идиот! – прорычал Люциус. – Я защищаю нашу семью!

Драко мог с уверенностью сказать, что отец сейчас презренно кривиться, глядя на него, своего сына, корчившегося от боли у ног.

– Ты защищаешь только себя, – выдохнул Драко. – Если бы ты защищал семью, ты бы не позволил использовать жену в качестве контейнера для зачатия наследника этого полукровки. Ты бы не позволил родному сыну быть рабом. Ты бы не отдавал его в услужение, как домового эльфа. Скажи мне, отец… ответь всего лишь на один вопрос… Ты когда-нибудь любил маму? Хотя бы самую малость любил ее? Хотя бы день ты ощущал к ней эти чувства?

Говорить было неимоверно трудно. Тело адски болело. Голова шла кругом. Конечности немели. И Драко не видел, как вздрогнул Люциус, при упоминании о Нарциссе. Не видел, как палочка в его руках стала дрожать. Потому что все виделось словно через тонкий слой льда.

– Не говори глупостей! – поморщился Люциус. – Я не настолько слаб, чтобы любить!

Ответ этот был очевиден! Так зачем нужно было спрашивать?! Неужели надеялся на то, что что-то могло бы измениться?!

– Значит… я всего лишь плод родовой обязанности? – который раз усмехнулся Драко.

– А ты думал, что родился от большой любви? – насмешливо бросили в ответ.

– Знаешь, я понял лишь одно… – вымолвил Драко, глядя в серые глаза отца. – Моя фамилия - мое личное проклятье. Я отдал бы все на свете, чтобы не родиться Малфоем… Твоим наследником… Кровь от крови твоей… Плоть от плоти… Мне противно, что я твой сын…

Очередное непростительное заклятье, которое отец использовал на нем в качестве воспитания, настигло, как только он договорил последнюю фразу. И Драко уже не смог сдерживать крики. Крики боли и отчаяния. Крики всепоглощающей ненависти. Единственное, чего он хотел – чтобы жизнь закончилась прямо здесь и сейчас. Гореть в аду для него было бы проще, нежели жить и нести на себе клеймо слуги. Клеймо фамилии Малфой, которое уже ничем не смоешь. Спустя несколько секунд голос отца достиг его откуда-то издалека. Драко уже не чувствовал физической боли. Она уже была не так страшна, как эта никчемная жизнь, которую он прожил, повинуясь чужим инстинктам и мировоззрениям.

– Ты недостоин быть Малфоем. Ты недостоин быть моим сыном, – говорил Люциус. – Ты слаб, Драко. Ты жалок. Я говорил тебе - любовь губит. Я предупреждал.

– Не знал, что чувствовать любовь к родителям - это преступление, – съязвил Драко. – Нет, папа, это ты слаб. И ты жалок. Потому что в тебе нет ничего человечного.

Драко даже не пытался подняться с пола, сил не было. Все, чего он добился, так это встать на колени.

– От кого ты, черт возьми, набрался столько неблагодарности? – с неприкрытой злобой выплюнул Люциус.

– От тебя! – незамедлительно последовал ответ. – Разве ты не видишь, что твоя голубая кровь, происхождение или степень приближенности к Темному Лорду уже не важна. Важно лишь то, что ты сделал со своей жизнью. И что же ты сделал? Ну же, скажи! Молчишь? Ты знаешь, что я прав. А я полюбил, отец. Полюбил всем сердцем. А знаешь кого? Магглорожденную! – Драко хрипло рассмеялся, глядя в лицо своего отца, перекошенное от отвращения. – Хорошо расслышал? Я полюбил магглорожденную! И буду любить ее до последнего вздоха! Потому что только благодаря ей я понял, что все это время жил в тени. Да что тут, я и не жил вовсе. Чувства, что я к ней испытываю, самые прекрасные. Вот только она об этом никогда не узнает. Потому что ее жизнь была сломлена вашими стараниями. Вы убили ее родителей. Вы превратили ее жизнь в кошмар. Вы искалечили ее невинную душу.

– Ты поставил себя в очень затруднительное положение, Драко. И я даже пальцем не пошевелю, чтобы помочь тебе выбраться, – грудь Люциуса вздымалась от обуревающих его эмоций, подбородок дрожал, костяшки пальцев, крепко сжимающие палочку, побелели.

– И не надо, – тихо обронил Драко. – Я принял свою судьбу. Я не стану отказываться от своих слов и этих всепоглощающих чувств. Я буду любить ее, даже если она будет меня ненавидеть. Буду любить, даже если она никогда не будет моей. Я сочувствую тебе, отец. Потому что в твоем сердце нет места для любви. Ты умрешь в одиночестве.

Люциус рассмеялся в голос, опрокидывая голову назад. Но этот смех был вовсе не издевательским. Он был пропитан… Болью? Страданием? Нет, Драко не мог понять.

– В одиночестве? – Люциус демонстративно обвел взглядом кабинет. – Кажется, единственный, кто здесь одинок - это ты, Драко. Ты сам сказал, что не нужен ей. Так кто из нас одинок, сын? Ты жалкий щенок, от которого отказалась даже Грязнокровка!

– Ты так и не понял главного… – подавляя боль, улыбнулся Драко.

Люциус выгнул бровь, ожидая продолжения невысказанных фраз.

– Не важно, нужен я ей или нет. Она нужна мне. Даже находясь на расстоянии от нее, я живу. Я не одинок, потому что у меня есть друзья. У тебя же нет даже этого.

– Малфоям не нужны друзья! – в очередной раз поморщился Люциус. – Они лишь помеха к достижению успеха!

– Ты только послушай себя! – хрипло просипел Драко. – Ты помешан на своей идиотской фамилии!

– Ты сам вырыл себе могилу, – обреченно вздохнул Люциус. – Но, несмотря на это, я все же надеюсь на твое благоразумие. У тебя нет выбора, Драко. Хочешь ты того или нет, тебе придется выполнить приказ Темного Лорда. Конечно, если ты дорожишь жизнью матери.

– Нет, отец, это у тебя нет выбора, – уверенно изрек Драко. – Свой выбор ты сделал давно. Я же не собираюсь исправлять или повторять твои ошибки. Поэтому лучше убей меня здесь и сейчас, ведь потом может быть уже поздно.

Еле поднявшись на ноги, покачиваясь из стороны в сторону, Драко попытался сфокусировать взгляд на отце. В глазах двоилось, и все перекашивалось. «Круциатус» сделал свое дело.

– Я не стану сейчас обрывать твою жизнь только потому, что ты этого захотел. Я надеюсь, что разум еще вернется к тебе. Если же нет…

Люциус не договорил. Одарив сына брезгливым взглядом, он вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Цепляясь за стены, Драко кое-как выбрался на улицу. Вдохнув свежий, прохладный воздух, он взглянул в серое небо. Капли дождя ударили по лицу, будто хотели смыть весь негатив, что впитался в него в этом доме. Как же паршиво сейчас было на душе.

– Дай мне силы, – сжимая кулаки, прошептал Драко. – Совсем немного… дай мне побыть рядом с ней.

****

Вот уже второй час Кэтрин пыталась сосредоточить все свое внимание на учебнике по «Истории Магии», перечитывая одну и ту же страницу по нескольку раз. Суть написанной темы никак не укладывалась в голове. Каждое прочитанное предложение ускользало сквозь сознание, потому что мысли были заняты другими вещами. Слова Блейза Забини, сказанные на Астрономической Башне, эхом преследовали ее, разбавляясь переживаниями и страхами. Слова любви, которые мечтала бы услышать любая девушка, поставили ее в затруднительное положение. А ведь она сама заставила его признаться. И теперь боялась. Боялась того, что, не ответив взаимностью, сделает больно. А ведь он этого не заслужил.

Да… она любила Блейза Забини. Но как именно, оставалось под большим вопросом. Ей было хорошо рядом с ним. Его объятия согревали и позволяли ощущать себя в невесомости. Его взгляд синих глаз придавал Надежду на лучшее, позволяя идти вперед и не оглядываться назад, оставляя трагичное прошлое позади и открывая новый жизненный путь, еще неизведанный и такой прекрасный. Он стал для нее больше, чем просто друг. Он стал для нее Ангелом, который ведет ее по нужной тропе, укрывая своими крыльями от всех невзгод и пропастей, с которыми ей приходилось сталкиваться на ходу.

Но можно ли назвать ее чувства такими же, что испытывал к ней Блейз? Нет… Кэтрин не знала! Потому что все это смешивалось с другими ощущениями, которые заставлял ее чувствовать никто иной, как Драко Малфой. Губы до сих пор горели при воспоминании о его поцелуе, словно требовали немедленного повторения. И это несказанно пугало. Сама того не желая, Кэтрин впустила его в свое сердце, перекрыв им желание находиться рядом с человеком, который до этого занимал большую часть ее мыслей. Она хотела верить, что это всего лишь мимолетный соблазн. И она верила, успокаивая саму себя.

– Кэтрин, ау! Ты меня слышишь? – проник сквозь мысленный поток звонкий голос.

Кэтрин не сразу поняла, кто обращается к ней. Оглядев окружающих, Кэтрин рассеянно улыбнулась Джинни, наблюдающей за ней вот уже несколько минут.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

Слава Богу, не прогадала. Это действительно была Джинни.

– Вполне! – ответила Кэтрин. – А что?

– Просто ты уже почти час сидишь и смотришь в учебник. Причем за все это время не перевернула ни одной страницы, – заметила Джинни, массируя виски своему ненаглядному Гарри, который удобно пристроил голову у нее на коленях.

– Немного задумалась, только и всего, – пожала плечами Кэтрин, вновь уткнувшись взглядом в учебник.

– О ком? – хитро блеснули глаза Джинни.

– Так это же очевидно! – не осталась без внимания Лаванда Браун. Даже Гарри немного приоткрыл глаза за стеклышками своих очков. – Ой, да ладно вам! – закатила глаза Лаванда. – Всем уже давно известно, что наша Кэтрин влюблена в Забини.

– Интересно, откуда такая осведомленность? – поинтересовалась Кэтрин, недобро взирая на однокурсницу.

– Да брось ты! – отмахнулась Лаванда. – Не нужно делать вид, будто все это не правда. Все мы видели, как он сходил с ума, когда потерял тебя в Хогсмиде среди всего хаоса, устроенного Дементорами.

– Это вовсе не значит, что мы с ним состоим в отношениях! – начала злиться Кэтрин.

– Ладно уж, пусть будет так, – вздохнула Лаванда. – Но все же, твое отрицание подтверждает правдивость моих слов. Мой тебе совет, завязывай играть с ним в любовь. Эта игра тебя до добра не доведет.

На мгновение повисла тишина. Гермиона и Джинни переглянулись между собой. А Гарри и Рон приготовились разнимать девчонок в случае драки, которая, по их мнению, была неизбежна. Уж больно отчетливо читалась враждебность на лице Кэтрин, которой действительно хотелось сжечь Лаванду Браун в камине. Однако, поборов в себе желание стать инквизитором, Кэтрин мирно улыбнулась, хоть в глазах ее и пылал праведный гнев.

– Знаешь что, дорогая… – громко захлопнула она книгу. – Собирать вокруг сплетни - не самое достойное занятие. Теперь понятно, откуда начинается утечка слухов по всему Хогвартсу. У тебя бурная фантазия, моя милая. Вот только ты используешь ее не по назначению.

Встав с кресла, на котором до этого восседала, Кэтрин направилась в сторону выхода из гостиной своего факультета. Гермиона, одарив укоризненным взглядом Рона и его пассию, вскочила на ноги, бросившись вслед за ней

– Что я такого сказала? – недоумевала Лаванда.

– Иногда нужно держать язык за зубами! – ответила ей Джинни, недовольно поджав губы.

****

Кэтрин шла по коридору, напоминая разъяренную фурию. Младшекурсники, встречающиеся ей на пути, обходили ее стороной, поскольку она распихивала всех, не разбирая дороги. Куда шла, Кэтрин понятия не имела. Главное, подальше от всего и всех. Изображать, что Лаванда Браун ей нравилась, она не собиралась. В отличие от Гермионы, которая терпела присутствие не в меру болтливой девчонки ради Рона.

Глупая Гермиона так и не поняла, что рыжий друг нарочно встречается с пустоголовой блондинкой, чтобы позлить ее, чтобы его ревновали. А ведь срабатывало, причем нехило. У Гермионы был самый разнесчастный вид каждый раз при виде ухаживаний Рона за Лавандой. И каждый раз она безуспешно пыталась скрыть это, с рьяным интересом листая учебники.

А Лаванда времени зря не теряла. Прекрасно зная о чувствах Гермионы, она демонстративно обнималась с Роном, молча намекая «сопернице», чтобы та от него держалась подальше. Мол – «Видишь, ты его не интересуешь как девушка!». К слову сказать, именно за эти поступки Кэтрин и невзлюбила Лаванду. Она прекрасно понимала, что несправедливо относиться к человеку плохо только потому, что он причиняет неудобство другу, однако поделать с собой ничего не могла. Ей до ужаса было обидно за Гермиону, тайно влюбленную в рыжего глупого паренька.

– Белобрысая сволочь! – вслух произнесла Кэтрин.

– Я с тобой абсолютно согласна! – послышалось за спиной.

Внезапно появившаяся рядом Гермиона застала врасплох. Кэтрин резко остановилась. Да так, что Гермиона вписалась в нее, едва не свалив с ног.

– Черт побери, Гермиона! – воскликнула Кэтрин на весь коридор, расшугав малышню. – Ты меня напугала!

– Прости, не хотела, – улыбнулась ей Гермиона. – Слушай, не обращай на нее внимания. Ты ведь знаешь, у Лаванды язык без костей.

– А я и не обращаю, в отличие от тебя! – выпалила все еще разозленная Кэтрин.

– Не поняла?! – хлопнула глазами Гермиона, и улыбка слетела с ее лица так же быстро, как и появилась.

– Ты, правда, думаешь, что твои ревнивые взгляды и разнесчастное лицо никто не замечает? – скептически поинтересовалась Кэтрин.

Гермиона вдруг вспыхнула.

– Не понимаю, о чем ты?! – пробормотала она тихо.

– Не включай дурочку, – фыркнула Кэтрин. – Все ты прекрасно понимаешь.

Гермиона поникла.

– Что, так сильно заметно? – спросила она неуверенно.

– По крайней мере, я это заметила, – ответила ей Кэтрин. – И, знаешь, что?! Не одна я! Учитывая то, как играют на твоих нервах «Бон-Бон» и «Лав-Лав», им тоже это вполне очевидно.

Гермиона, казалось, была удивленна.

– Играют на нервах? – переспросила она.

– Что ж ты такая глупая, Грейнджер?! – едва не проскулила Кэтрин. – Это же очевидно! Рон встречается с Лавандой, чтобы заставить тебя ревновать. Чтобы ты, в конце концов, проявила к нему должный интерес. Чтобы первая сделала шаг, потому что сам он его сделать не может. Боится, понимаешь?! Лаванда об этом не знает, но назло тебе, демонстрирует свои отношения с ним, прекрасно осознавая, что ты относишься к нему не как к дугу.

– Откуда такие выводы? – полюбопытствовала Гермиона.

– Хорошо разбираюсь в людях, – вздохнула Кэтрин. – Хотя некоторые остаются для меня загадкой.

Совсем не вовремя и не к месту вспомнился Малфой.
Черт, опять Малфой!

– Например, кто? – вновь полюбопытствовала Гермиона.

Похоже, не зря ее называют лучшей ученицей в Хогвартсе. Умственные способности Гермионы так и вываливаются из ушей. С таким подозрением уставилась, что Кэтрин вдруг стало не по себе. Наверное, мисс староста поняла все по-своему. А именно, склонилась к тому, что языкастая Лав-Лав-Дебильное-Прозвище сказала правду. Хотя, отчасти это и была правда. И именно по этой причине Кэтрин так разозлилась. Ее отношения с Блейзом зашли так далеко, что окружающие без сомнения думают, что у них роман. Как бы не так…

– Неважно! – отмахнулась от вопроса Кэтрин. – Ты лучше скажи, что ты собираешься со всем этим делать?

– Ничего! – ответила Гермиона, и Кэтрин вдруг захотелось влепить ей подзатыльник.

– Отлично! – эмоционально всплеснула она руками, чем очень сильно напомнила Рона. – Значит, ты и дальше решила терпеливо ревновать, листая идиотские учебники, я правильно поняла?

– Ну и что мне делать? – в тон ей вымолвила Гермиона. – Читать учебники намного проще, нежели бороться с соперницей.

– Какой кошмар! – обессилено вздохнула Кэтрин. – Да не нужно тебе с ней бороться. Просто нужно показать Рону, что выбранный им план по привлечению твоего внимания с треском провалился.

– И? Что мне для этого сделать? Первой проявить эмоции? – с сарказмом в голосе осведомилась Гермиона. – Нет! В отношениях, знаешь ли, парень должен быть лидером.

– И то верно!

– Так что мне делать?

– То же, что и он!

– Не поняла!

Кэтрин досчитала до десяти, глубоко вдохнула, затем выдохнула, и решила попытаться объяснить подруге суть дела как можно мягче. Да уж, тяжелый случай ей выпал. Гермиона Грейнджер совершенно ничего не мыслила в отношениях между парнем и девушкой. У самой Кэтрин, конечно, тоже не было особого стажа в данном профиле, однако кое-что она знала. Поклонников было достаточно, чтобы изучить все их уловки по привлечению внимания понравившейся девушки. Однако некоторые эти уловки были настолько ребяческими, что иногда, просто-напросто, кроме смеха они ничего не вызывали. И именно один из таких методов Рон Уизли решил использовать на практике. Но Кэтрин не могла не признать, что он очень даже неплохо справлялся со своей задачей. Однако того, на что так рассчитывал Рон, не происходило. Гермиона не закатывала ему ревнивых истерик и не признавалась ему в своих чувствах. Глупо было надеяться на то, что Гермиона первая сделает к нему шаг. Едва ли открыв рот для того, чтобы начать говорить, Кэтрин вдруг осеклась. В конце коридора мелькнула знакомая фигура.

– Гермиона, давай обсудим это чуть позже, – поспешно обронила она. – Мне кое с кем нужно переговорить. Жди меня в своей спальне, хорошо?! Я скоро!

Гермиона даже слова не успела вымолвить, а Кэтрин уже на всех порах мчалась прямо по коридору, скрываясь за его поворотом.

****

Завернув за угол, она на мгновение потеряла его из виду. В коридорах была такая толпа, будто рядом шла распродажа. И чего всем приспичило в выходной день слоняться по замку? Вглядываясь в прохожих, Кэтрин, наконец, отыскала знакомые черты лица около кабинета «Трансфигурации». Там профессор МакГонагалл с невозмутимым видом, что-то втолковывала Блейзу Забини и, судя по его виноватому выражению лица, преподавательница его отчитывала.

Стараясь не привлекать к себе внимания, Кэтрин подошла ближе. Спрятавшись за открытой дверью, она стала дожидаться, когда МакГонагалл наконец исчезнет.
Ждать пришлось недолго. Высказав последнюю фразу, МакГонагалл зашла в кабинет, закрыв за собой двери, а Блейз Забини двинулся дальше по коридору.

– Блейз! – окликнула его Кэтрин.

Блейз заметил ее не сразу. Остановился, оглянулся по сторонам, а когда встретился с ней взглядом, на миг растерялся. Но только на миг. То, что потом увидела Кэтрин, заставило ее почувствовать себя настоящей дрянью. В его глазах читалось разочарование и… Вина? Но за что?

Блейз глубоко вздохнул, засунул руки в карманы, опустил взгляд под ноги, и нерасторопными шагами двинулся к ней на встречу. Стоя напротив друг друга, они не знали, что сказать. Он смотрел в пол, она смотрела на него.

От него пахло сыростью, волосы были влажными и, несомненно, одежда была тоже не совсем сухой. Кэтрин бросила взгляд в сторону витражного окна. На улице уже темнело. Дождь до сих пор шел. Господи, неужели все это время он находился там, под этим проливным дождем? Кэтрин почувствовала себя такой сволочью, что захотелось вновь разреветься.

– У тебя голова мокрая, – промямлила она и, протянув руку, взъерошила ему волосы.

– Знаю! – не глядя на нее, отрезал Блейз.

– Ты все это время был там? – спросила его Кэтрин.

Блейз ничего не ответил. Да и не нужно было отвечать, и так было понятно, что был. Насколько Кэтрин понимала, он только сейчас оттуда ушел.
«Глупый!» – пронеслось в голове.

– Пойдем!

Кэтрин схватила его за руку и потащила вслед за собой. Куда, Блейз не знал, но послушно следовал вслед за ней. Ученики, слоняющиеся по коридорам, то и дело косились на них. Еще бы, Гриффиндорка волочит за собой Слизеринца, нечастое явление. Остановились они около какой-то двери, на четвертом этаже. И только когда они вошли внутрь, Блейз понял, что это заброшенная аудитория. Пока она запирала двери, он оглядывался по сторонам…

Все это время Блейз действительно провел на Астрономической Башне, не обращая внимания на холод и дождь. Еще там он решил, что некоторое время не будет с ней контактировать. Но, увидев ее в коридоре, увидев ее обеспокоенный взгляд, когда она провела рукой по его голове, все обещания, данные самому себе, разлетелись к чертям. Однако Блейз все еще старался удержать свою гордость за кончик хвоста. А Кэтрин, наконец, справившись с дверью, повернулась к нему.

– Может, посмотришь на меня? – попросила она мягким голосом, но он не внял ее словам, продолжая сверлить взглядом пол. – Блейзи, пожалуйста, посмотри на меня!

Блейзи… так называла его только она. Только ей он позволял себя так называть. Блейз боролся сам с собой. Он безумно хотел взглянуть на нее, но гордость и уязвленное самолюбие не позволяли. Она бросила его. Она сбежала от него, ничего не объяснив. А он ждал. Ждал ее возвращения, пока вконец не окоченел от холода. Так с ним еще никто не поступал. Он не позволял. Он всегда был хозяином положения. Но в этот раз все обернулось иначе. Он открылся. Он сказал, что любит. А она просто развернулась и ушла, заставив его злиться на самого себя за несдержанность, из-за которой выставил себя влюбленным идиотом.

– Я понимаю, что поступила неправильно, оставив тебя, ничего не объяснив, – все-таки не дождавшись его внимания, стала говорить Кэтрин. – Прости. Я не знала, что тебе ответить. И до сих пор не знаю. Я просто испугалась.

Блейз продолжал молчать.

– Я люблю тебя, Блейз, – Кэтрин прикоснулась к его лицу, заставив вздрогнуть. – Но я не знаю, как именно люблю. Могу лишь с уверенностью сказать, что ты мне нужен. Очень нужен.

– Этого вполне достаточно! – наконец заговорил Блейз, взглянув на нее. – Разве я просил о большем? Разве что-то требовал взамен на свое признание? Я всего лишь сказал то, что чувствую, Кэтрин, и мне нужна была искренность. Я не просил взаимности и не требовал твоей любви. То, что ты мне только что сказала, нужно было сказать еще там, а не убегать, оставляя в неведении. Почему не пришла раньше? Я ведь ждал.

К черту гордость! Эти несколько часов он провел словно в аду, не ощущая ее рядом с собой.

– Я хотела. Правда, хотела. Но… – Кэтрин осеклась, не зная, как дальше продолжить разговор. – «Вдруг увидела Малфоя и обо всем на свете забыла!» – так что ли?

– Что, Но…? – требовательно ждал полного ответа Блейз.

– Я думала, что ты не захочешь со мной говорить, – закончила Кэтрин.

Ложь! Кэтрин прекрасно знала, что, несмотря ни на что, Блейз всегда ее выслушает. Таков он был… ее Ангел…

– А почему ты решила, что я сейчас соглашусь с тобой говорить? – язвительно обронил Блейз.

Кэтрин передернуло от его такого ядовитого тона. Она неуверенно сжала его руку. Блейз ощутимо напрягся.

– Но ты ведь заговорил! – ласково вымолвила Кэтрин.

Она бережно провела второй рукой по его щеке, и он на мгновение прикрыл глаза, наслаждаясь ее прикосновением. В этот момент он чувствовал себя домашним котенком, которого приласкала хозяйка. И ему это нравилось. Нравилось потому, что он готов был стать домашним зверьком, если его хозяйкой будет она.

Он готов был отдать свою жизнь в ее руки. Но он боялся. Боялся, что однажды она исчезнет. Боялся, что однажды ее заберут у него, и он вновь останется один. А ведь жизнь без нее теперь уже не будет прежней. Потому что она стала частью этой жизни.

Схватив Кэтрин за руку, Блейз рывком подтянул ее к себе и крепко сжал в своих объятиях. Родной запах тут же проник в легкие, и это было такой эйфорией. Словно наркоман, принявший очередную дозу наркотиков после долгой и мучительной ломки, он наслаждался.

– Я не прошу любить меня. Я не буду торопить. Я просто хочу быть рядом с тобой. Просто дай мне шанс. Дай на деле показать, как ты нужна мне. А потом ты сама решишь, любить или оставить все как есть, – шептал Блейз, зарывшись лицом в ее волосы.

Он ощущал ее дыхание, ее быстро постукивающееся сердце, ее руки на своем теле. Он понимал, что даже если она оставит все как есть, его чувства к ней не поменяются. Он все равно не отступится. Он не перестанет любить. Он не перестанет бороться.

– Спасибо! – прошептала Кэтрин, обжигая его шею своим дыханием.

– За что? – прикрыв глаза, улыбнулся ей Блейз.

– За то, что всегда понимаешь! – ответила Кэтрин, прижавшись к нему сильнее.

Блейз тихо рассмеялся, заставив ее чуть отстраниться.

– Что? – надулась Кэтрин.

– Ничего! – покачал он головой. – Просто ты еще такой ребенок.

– Кстати, о детях… – Кэтрин вдруг вспомнила про Гермиону и Рона.

– Ты хочешь детей? – выгнув бровь, поинтересовался Блейз в шутливой форме, заставив ее покраснеть.

– Вовсе нет! – расторопно возразила Кэтрин. – По крайней мере, не сейчас. Мне нужна твоя помощь в одном весьма интересном деле.

****

Драко прибыл в Хогвартс глубоко за полночь. Весьма удивительным было то, что ворота школы до сей поры не были заперты. И что самое главное, удача не покидала его до самого подземелья, поскольку туда он добрался без происшествий. По пути никто не повстречался, если, конечно, не считать миссис Норрис, которой вздумалось дать пинка под зад. Не отказывая себе в таком удовольствии, Драко размахнулся, но… к огромному огорчению, промазал, и нога его удачно встретилась со стенкой, заставив его взвыть и смачно выругаться, наплевав на то, что, возможно, где-то рядом, бродит обожаемый хозяин этого ободранного животного.

Впрочем, Драко было все нипочем. Его вообще ничего не заботило потому, что Драко был в стельку пьян. После того, как он ушел из Малфой-Мэнора, Драко решил пропустить по стаканчику в «Кабаньей Голове». Но по стаканчику не получилось. Получилось две с половиной бутылки огневиски. Почему с половиной? Потому что третья бутылка сейчас была в его руке, причем наполовину пустая. Нисколько не заботясь об этикете, Драко делал глотки прямо из горлышка, пока добирался до своей спальни. По пути пару раз споткнулся и несколько раз ударился головой. А когда добрался, пинком отворив двери в свою спальню, он шатающейся походкой направился к камину. Постоял, подумал, вспоминая заклятье, которым можно было бы разжечь поленья, нацелил палочку и…

– Инсендио! – выговорил, наконец, растянув губы в довольной улыбке. – Гори, гори ясно, чтобы не погасло! – пропел Драко, одной рукой стягивая с себя дорожную мантию, сидевшую на нем сикось-накось.

Кое-как сняв с себя многострадальный атрибут одежды, он отшвырнул его в дальний уголок и сделал еще пару больших глотков огневиски.

– За тебя, отец! За твое освобождение и мой закончившийся покой! – на всю спальню проорал Драко.

– Пьешь в одиночку? – послышался чей-то насмешливый голос.

Драко обернулся, увидев в дверном проеме Кристен Паркер. Плечом облокотившись о косяк, сложив на груди руки, она с улыбкой взирала на него своими бирюзовыми глазами, в которых плясали искорки от огня в камине. Похоже, что она уже достаточное время за ним наблюдала. И это совсем не понравилось.

– Что ты тут делаешь? – хриплым голосом осведомился Драко, расстегивая верхние пуговицы рубашки.

– Меня мучает бессонница, – пожала плечами Кристен. – Сижу в гостиной. Читаю книгу. Смотрю, заходишь ты, еле на ногах стоишь. Вот и решила, может, помощь нужна?

Драко одарил ее холодным безразличным взглядом.

– Как видишь, я в порядке. Помощь не требуется, так что можешь идти и дальше читать свою книгу, – он сел на кровать, сбросив с себя обувь, при этом одновременно поглощая спиртное.

– Я так не думаю…

И он даже не услышал, как захлопнулась дверь. И даже не заметил, как Кристен Паркер оказалась с ним рядом. Совсем рядом. Бесцеремонно залезла на кровать и обняла его за плечи. Драко отскочил от нее, как ошпаренный.

– Какого черта ты делаешь?! – рявкнул он чуть покачнувшись.

– Я всего лишь хочу помочь тебе расслабиться, – невинно хлопая глазками, пролепетала Кристен, все так же сидя на мягкой перине.

– Я и не напряжен! – огрызнулся Драко. – Будь добра, проваливай из моей комнаты, пока я сам тебя отсюда не вышвырнул!

Но Кристен Паркер с места не сдвинулась, и Драко стал не на шутку раздражаться.

– Слушай, ты что, человеческого языка не понимаешь? Уж прости, я парселтанг, в отличие от Поттера, не знаю! П-шла вон отсюда!

Железная психика дала трещину. Однако Кристен Паркер оказалась настырней, продолжала сидеть и глазеть на него. Причем взгляд ее был насмешливым, что еще больше выводило из себя.

– Так! Мне это уже надоело!

В несколько широких шагов оказавшись у своей кровати, Драко рывком стащил несносную девчонку на пол. Она стала вырываться, еще больше распыляя в нем ярость. А в следующее мгновение все же вырвалась, вцепилась в его рубашку своими тонкими пальчиками и, потянув на себя, прильнула к нему, прижимаясь всем телом.

– Нет! – прошептала Кристен, уткнувшись лицом в его спину. – Не прогоняй меня! Не отвергай!

– Отцепись от меня! – дернулся Драко.

Что за пиявка?! Неужели не видит, что она ему неприятна?! Неужели у нее нет ни капли достоинства и самоуважения?!

– Я люблю тебя, неужели ты этого не понимаешь?! – всхлипнула она тихо.

Драко остолбенел, словно громом пораженный. Он, конечно, знал, что нравился ей, но чтобы до такой степени, даже не предполагал. А Тео? Как же Тео? Что она, черт возьми, делает, имея парня за спиной?!

– Паркер, думай, что говоришь! – сквозь зубы процедил Драко. – Ты встречаешься с моим другом.

– Но люблю я тебя! – вновь всхлипнула Кристен.

– Тогда зачем тебе Нотт? – окончательно вышел из себя Драко. Схватив девчонку за плечи, он хорошенько ее встряхнул.

– Потому что только так я могу быть рядом с тобой! – отчаянно выпалила Кристен, заставив его впасть в глубочайший ступор.

– Уходи! – прорычал Драко, отшвырнув ее от себя. – Немедленно! – выкрикнул, заставив вздрогнуть. – Ты не достойна такого человека, как Нотт! Ты не достойна быть рядом с ним!

Кристен тяжело дышала, пытаясь взять себя в руки.

– Скажи, чем она лучше меня? – спросила она обиженно. – Что есть в ней, чего ты не можешь найти во мне?

– Что за бред ты несешь?! – поморщился Драко.

– Ты знаешь, о чем я говорю. Знаешь, о ком я говорю, – и снова Кристен Паркер оказалась с ним рядом. Сковала ладонями его лицо и взглянула в глаза. – Я вижу, как ты смотришь на нее. Вижу, как горят твои глаза при виде нее.

– Паркер… – предупреждающе прошипел Драко.

– Раскрой глаза, Драко! – повысила тембр своего голоса Кристен. – Такие, как она, никогда не смогут встать на одну ступень с нами!

– Заткнись! – сжимая кулаки, процедил Драко.

Но Кристен Паркер продолжала говорить, глядя в его потемневшие от злости глаза, которые казались черными из-за расширившихся зрачков. Под ладонями четко ощущалось, как на скулах его играют желваки.

– Ты не нужен ей, Драко! Ей нужен Блейз! Только он, и ты это прекрасно осознаешь! Зачем мучиться? Зачем страдать? Ты ведь понимаешь, что продолжая любить ее, потеряешь друга!

– Закрой рот! Заткнись! Ни слова больше! – взвыл Драко, отшатнувшись от нее, как от прокаженной.

– Да как ты не поймешь, что вам никогда не быть вместе! – в ответ выкрикнула Кристен.

– Пошла вон! – на грани неконтролируемой ярости процедил Драко – Скройся и не попадайся мне на глаза!

– Драко! Драко, пожалуйста! Ну, посмотри на меня! Посмотри!

Опять… она опять оказалась рядом. Встав на цыпочки, опять прижалась к нему, обвив шею руками. Ее лицо было в миллиметре от его лица. Одно неосторожное движение – и губы их встретятся. Однако она не спешила его целовать.

– Ну, хочешь, я буду ею?! Хочешь, называй меня ее именем?! Я стану той, кем ты захочешь, Драко. Я готова быть ею, если ты этого желаешь. Ну же, Драко, я тут. Совсем рядом. Просто представь, что я - это она.

Ее голос звучал тихо и убедительно. От ее голоса становилось легко и спокойно. Ее голос плавно проникал в сознание, заставляя сердце биться в умеренном ритме. Ее глаза не давали отвести своего взора, как бы ни хотелось. Ее глаза гипнотизировали его, заставляя проваливаться в забытье. Туда, где нет боли, мук и страданий. Туда, где есть только наслаждение и желание. Ее тихое шептание убаюкивало, заставляя злость и раздражение медленно отступать. Ее голос постепенно стал преображаться…

«Это всего лишь иллюзия! Ее здесь нет! Ее здесь не должно быть!»
Драко пытался оттолкнуть наваждение от своего сознания, но ничего не получалось. Крепче сжав кулаки и стиснув челюсть, он сильно зажмурился. И в этот момент она перестала шептать. Перестала его соблазнять. Но он все еще четко ощущал ее рядом с собой. А когда открыл глаза, тут же попал в капкан карих глаз.

Перед ним стояла Она. Его Мечта. Такая красивая и желанная. Совсем рядом. Так близко, что сердце пропустило удар. Кулаки разжались, тело расслабилось, а глаза, в которых вновь плескалось жидкое серебро, наполнились такой нежностью и любовью, что казалось, он вот-вот задохнется от всех этих нахлынувших эмоций. Здравый рассудок покинул, оставляя перед взором только ее лицо, ее губы, ее дыхание, ее тело, прижимающееся к нему. Затаив дыхание, Драко коснулся кончиками пальцев ее щеки, только чтобы убедиться, что ему не мерещится. Что она действительно сейчас стоит перед ним. Что она настоящая.

– Это действительно ты… – прошептал он, изучая каждую черточку ее лица.

– Я здесь! – ответила она, накрывая его руку своей ладонью. – Я рядом!

Запустив пальцы в мягкие локоны, Драко притянул ее к себе, впившись в девичьи губы глубоким жарким поцелуем.
Да… Она была здесь. Она была рядом. Она была настоящая. Она целовала его. Она обнимала его. Она льнула к нему.

– Ты так нужна мне…

Дышать становилось трудно. Он не мог поверить в то, что сейчас происходило. Взяв ее руку в свою, он стал целовать ее пальчики, запястье, ладонь.

– Ты так мне нужна…

Эти слова он повторял снова и снова, постепенно теряя контроль над бушующей страстью.

– Я люблю тебя… Драко…

Услышав свое имя из ее уст, самообладание покинуло его окончательно. Драко набросился на нее словно изголодавшийся зверь. Неистово целовал, раздевал, прижимал к себе, словно пытался слиться с ней воедино. А потом, подхватив на руки, аккуратно положил на постель, нависая, словно тень, сверху, касаясь ее губ и обнаженного тела. Он хотел сказать многое, хотел раскрыться перед ней, но слова произнести так и не смог.

– Люби меня! – выдохнула она.

И он любил. Он тонул в этой любви, сгорая от страсти. Тихие стоны оглашали окутанную жарким огнем комнату. Блики от языков пламени, горевшего в камине, бегали по их телам. Судорожно дрожащие пальцы сплетались, соединяя их души. Его губы не переставали жадно искать ее губы. И в перерывах между поцелуями он шептал лишь одно слово …Люблю…