Глава 13. Начало

В чем сила огромного мира?
В чем сила его и твоя?
И тихо играет нам лира,
И плачет повсюду земля.

В чем сила его и спасенье?
Средь серых унылых теней.
Только слышно, как просят прощенье,
За грехи отцов и детей.

В чем сила огромного мира?
Так часто бросает нас в дрожь.
Словно в романах Шекспира,
Предательство всюду и ложь.

В чем сила огромного мира?
Не найти ответа нам вновь.
Пьянят ароматы эфира,
Когда в сердце стучится любовь.

В чем сила огромного мира?
Чтоб в дом не стучалась беда.
Чуть слышно играет нам лира,
Чтобы мир не терзала война.


Гарри, Гермиона, Рон и Джинни сидели с разинутыми ртами, с большим удивлением наблюдая за Кэтрин, весело смеющейся над очередной шуткой Симуса Финнигана, которого, в свою очередь, перебивал Колин Криви, пытаясь привлечь к себе внимание девушки. Ребята никак не могли понять, что с ней произошло. Подруга выглядела абсолютно здоровой и чрезмерно веселой. Конечно, такой она нравилась им куда больше, вот только кого благодарить за ее нынешнее состояние, они не понятия не имели.

Буквально вчера Кэтрин билась в дикой истерике, а уже сегодня этой истерики как не бывало. Складывалось впечатление, будто ее подменили, выпив «Оборотного Зелья». Однако это была все та же Кэтрин Пирс – немного надменная и своенравная Гриффиндорка. О ее плохом здоровье, как физическом, так и психологическом, напоминала лишь худоба. Зато прошла бледность, на щеках появился здоровый румянец, а в глазах радость и блеск. Что же произошло с ней за одну ночь?

– Да ладно тебе, Симус, это была всего лишь шутка, – улыбаясь, вымолвила Кэтрин. Симус в свою очередь сидел надувшись, бросая недовольный взгляд в сторону Колина. Видимо, тот неудачно подшутил над ним. – Ребят, а вы чего такие угрюмые? – наконец, обратила она внимание на своих друзей. – Сегодня такой замечательный день. Вы только посмотрите, какая прекрасная погода. Солнышко вышло. Все эти дни лил такой дождь, что невозможно было выйти из школы.

Брови Гермионы поползли вверх.

– Совсем двинулась! – прошептал Рон.

– Эм… Кэтрин… а с тобой все в порядке? – словно у душевнобольной, поинтересовалась Гермиона.

– Ну, как бы да. Лучше не бывает, – ответила ей Кэтрин, будто подруга только что сморозила глупость. – Может, рванем сегодня к Хагриду? – предложила она. – Он как-то приглашал, но я все никак не могла попасть к нему. Всегда было интересно узнать, как живут великаны. А сегодня как раз короткий учебный день. Посидим, чайку попьем.

У Рона отвисла челюсть.

– Точно двинулась! – констатировал он.

Стоит ли описывать выражение лиц остальных? Такие изменения на следующий день после нервного потрясения явно оставили за собой последствия. И эти последствия сейчас слишком ярко выражались в настроении Кэтрин. Сказать, что ребята были потрясены – не сказать ничего.

– Кто ты? И что ты сделала с Кэтрин? – поинтересовался Гарри, хлопая зелеными глазами в обрамлении круглых очков.

– Не понимаю, о чем ты? – пригубив стакан с клубничным соком, включила дурочку Кэтрин.

– Ну… – замялся Гарри. – Только вчера ты была не в себе, а уже сегодня…

– Можешь не продолжать, – мягко оборвала его Кэтрин. – Не хочу об этом вспоминать, иначе снова впаду в депрессивный резонанс.

– А, по-моему, она из него не выходила, – пробормотал Рон. – Симптомы налицо.

Поймав на себе суровый взгляд, Рон прокашлялся. Не хотел он, чтобы слышали его доводы, но так уж получилось.

– Рональд Уизли, сейчас по голове получишь! – пригрозила ему Кэтрин.

– Я же говорю… – продолжал настаивать на своем Рон, словно не слышал ее.

– Бросьте ребят, это я, – закатив глаза, пробормотала Кэтрин. – Я снова с вами.

– Ну и кого нам стоит благодарить? Кто тот герой, что вернул нам тебя? – хитро прищурила глазки Джинни. Похоже, что она единственная, кто не сомневался в психологической вменяемости подруги.

– В смысле? – не совсем поняла ее намека Кэтрин. А другие, кажется, догадались, что Джинни знает намного больше их.

– Ты вчера куда-то подорвалась. Сказала, что хочешь побыть одна. Но что-то мне подсказывает, что одиночество тебе скрасили. Интересно, кто? – вновь задала интересующий вопрос Джинни, шутливо толкнув подругу в плечо.

– Тебе никто не говорил, что ты чрезмерно любопытна? – улыбнулась ей Кэтрин.

– Ой, мне это все говорят. Ну, так что? Выкладывай, тут все свои, – продолжала допытываться Джинни.

– Я действительно хотела побыть одна, – кивнула ей Кэтрин. – Но потом появился Блейзи. Мы поговорили и разошлись.

Откуда-то справа послышался надрывный кашель.

– Блейзи? – ошалело переспросил покрасневший Гарри, подавившийся чаем.

– Да! А что? – Кэтрин не понимала, от чего Гарри так удивлен.

– Блейзи? – вновь переспросил Мальчик-Который-Надеялся-Что-Ему-Все-Послышалось. – Ты только что назвала его по имени? Забини назвала Блейзиком?

Кэтрин выгнула бровь. Что такого удивительного в том, что она назвала Забини по имени?

– А у него что, не должно быть имени?! Гарри, ты заставляешь меня волноваться. Не заболел?! – Кэтрин потянулась рукой ко лбу Гарри, но тот, покосившись, от нее отодвинулся.

– Он имеет в виду, что раньше ты никогда не называла Слизеринцев по имени, еще и в ласкательной формулировке, – объяснил ей Рон, удивленный не меньше Гарри.

– Ну, во-первых, я назвала по имени только одного Слизеринца, – поправила его Кэтрин. – Во-вторых, ласкательно слишком громко сказано. И, в-третьих, Блейзи мой друг, как и все вы. Так почему я не могу называть его по имени?

– Кэтрин, Слизеринцы не самая лучшая компания для тебя! Забыла, что вчера вытворил Малфой?! – словно отец, наставляющий на правильный путь, сказал Гарри с самым, что ни на есть, серьезным выражением лица. Очки только добавили ему строгости и суровости.

Ну не нравился ему факт того, что Кэтрин дружит с одним из Слизеринских Хорьков. Ну не верил он в дружбу между Слизеринцем и Гриффиндорцем. А уж если этот Гриффиндорец происходил из семьи магглов, то и говорить не о чем. Вон Малфой, несмотря на то, что спасает мать с помощью «Ордена…» и плывет теперь с ними в одной лодке, не поменял своего отношения к магглорожденным. Тогда с чего бы Забини изменять принципам чистокровности?! Он друг Малфоя, а, значит, такой же высокомерный, надменный и помешанный на своей родословной аристократ.

Нет, Гарри никогда не доверял и не будет доверять Слизеринцам. Даже Малфою, чья мать сейчас хозяйничает в доме покойного Сириуса. И, честно сказать, он удивлялся, как Дамблдор позволил этому Забини вступить в «О.Д». Для полного «счастья» осталось пригласить Нотта и Паркинсон. А то и всех змеенышей оптом. В таком случае смело можно убивать директора. Ладно Малфой, понятно для чего он решил играть на два фронта. Но вот вопрос – зачем это нужно Забини?

– Ребят, выслушайте меня, пожалуйста…

А вот Кэтрин, кажется, была иного мнения на этот счет. И ей совсем не нравилось столь враждебное отношение друзей к ее синеглазому Ангелу. Это действительно огорчало. Она не могла выбирать между ними. Каждый из них был ей дорог. Пусть они враждуют с Малфоем, с Ноттом, с Паркинсон, да хоть со всеми Слизеринцами в общем, но ведь Блейза они могут принять. Хотя бы потому, что он ЕЕ друг. Такой же, как и ОНИ. А если она действительно для них друг, то они должны хотя бы постараться узнать его лучше. Убедиться, что он неплохой человек и совсем не похож на остальных со своего факультета. Кэтрин была уверена в том, что если они попробуют пойти на встречу, то обязательно поймут, какой замечательный человек ее Блейзи.

– Я знаю, что вы переживаете и заботитесь обо мне. Знаю, что не смотря ни на что, стала частью вашего мира. Я благодарю судьбу за то, что вы появились в моей жизни. Но…

В этот момент Кэтрин больше всего на свете боялась, что ее не поймут. Однако, несмотря на это, она должна была расставить все по местам, чтобы между ними не было никаких разногласий.

– Он нужен мне, – тихо призналась Кэтрин. – Я не знаю, когда это началось. Не знаю, когда стала чувствовать необходимость в нем. Да, я ненавидела его, как и всех Слизеринцев. Да, я даже хотела убить его. Однако когда узнала лучше, поняла, что он не такой плохой, каким кажется на первый взгляд. Не все Слизеринцы плохие. И, поверьте, Блейз тому яркое подтверждение. Он хороший и замечательный человек.

– Слизеринцы не бывают хорошими. Они все скользкие, хитрые и высокомерные люди. Как Малфой, помешанные на своей крови и аристократизме. Иначе, почему практически все Пожиратели являются выходцами именно этого факультета?! Петтигрю не считается, он был не настоящим Гриффиндорцем. А то, что вчера сделал Малфой, только доказывает, какие они подлые, – перебил ее Рон, выдав на одном дыхании свою возмущенную тираду.

Кэтрин вздохнула. Ей совсем не хотелось вспоминать урок профессора Снегга. Потому что, вспоминая этот урок, в голове всплывали не только собственные обрывки памяти, но еще и вышеупомянутого Драко Малфоя. А после следовало куча вопросов, которые на данный момент были здесь неуместны. Конечно, ей было любопытно узнать многое из того, что она непроизвольно увидела в чужом подсознании, но позже. Сейчас главное – изменить мнение друзей о Забини. Да, он Слизеринец, и что с того?

– Послушай, Рон… – как можно сдержанней начала Кэтрин. – Я не знаю, кто такой Петтигрю. Сейчас речь идет о…

– О, этот крысеныш заложил родителей Гарри Сама-Знаешь-Кому. Потом, после исчезновения Сама-Знаешь-Кого, он двенадцать лет жил в нашей семье, притворяясь моей крысой Коростой. И продолжал бы жить дальше, если бы…

Рон вновь перебил Кэтрин и стал оживленно объяснять, кто такой Питер Петтигрю, пока его самого не перебила Гермиона.

– Прекрати, Рон! – шикнула она, замечая, как над Гарри сгущаются тучи. Имя Питера Петтигрю действовало на него не хуже, чем имя Беллатрисы Лестрейндж.

– Прости, Гарри, – виновато выронил Рон.

– Ничего! – хрипло ответил Гарри, сдерживая внутреннюю ярость. Нет, не на своего рыжего друга. А на тех, кто убил всех его близких.

– Ребят, поймите меня, пожалуйста. Блейз совсем не такой, как его друзья. Он другой. Не совсем Слизеринец, – продолжила Кэтрин. – Если вы попробуете с ним подружиться, то вы обязательно это поймете. Поверьте, для меня это очень важно. Он дорог мне, как и все вы.

Гарри взглянул в ее карие глаза и задался вопросом – почему ей так важно их мнение? Разве они вправе запрещать ей с кем-либо общаться? Разве вправе решать за нее, плохой этот Забини или хороший? Правы ли они, навязывая ей свое мнение? Они ведь даже не пытались наладить отношения с кем-либо из Слизерина.

Нет, Кэтрин вправе сама выбирать себе друзей и решать, что для нее будет лучше. Не вмешивая их, потому что вычеркнуть шесть лет вражды с Драко Малфоем и его компанией просто невозможно. Хотя, если здраво рассудить, то Блейз Забини никогда с ними не пререкался и никогда их первый не задевал. Зачинщиком всегда был Драко Малфой.

– Ничего не обещаю… – немного подумав, твердо вымолвил Гарри. – Но мы постараемся быть к нему терпимее, правда, ребят? – посмотрел он на остальных.

– Я согласна, – пожала плечами Джинни, которую даже не стоило спрашивать. Она всегда была согласна со своей второй половинкой и всегда уважала его решения.

– Я действительно думаю, что нам стоит хотя бы попробовать относится к нему, как к другу, – высказала свое мнение и Гермиона. – В конце концов, все мы были свидетелями того, как он переживал за Кэтрин. И если посудить, то он и правда не похож на других Слизеринцев.

Не могла же она сказать, что ей действительно нравится этот Синеглазый Хорек. Он вполне мог бы стать их другом, учитывая, что теперь повязан с Драко Малфоем и «Орденом…». Не могла же она сказать, что он снизошел до того, что просил помощи у нее – Гермионы Грейнджер. Нет… Не могла…

Не могла Гермиона сказать, что на удивление, даже для самой себя, с охотой ему помогла. Так он же еще и поблагодарил, чего она уж точно никак не ожидала. Он искренне переживал за Кэтрин, и у Гермионы даже сомнений по этому поводу не возникло. Как не возникло сомнений и по поводу его чувств к вышеупомянутой Кэтрин.

А Рон на мгновение прибалдел. Уж очень он был удивлен решением друзей. Мало того, он был еще и возмущен.

– Вы с ума все сошли?! Я не буду общаться с этим… этим… Забини! Вы что, забыли, что все эти годы они только и знают, как нас оскорблять?! Без своих колкостей они мимо не могут пройти! Они оскорбляют нашу семью, Джинни! Наших родителей и братьев!

– Тише, Рон! – отдернула его Гермиона. – Тебя никто не заставляет относится к нему, как другу или приятелю. И потом, оскорбляет нас всех Малфой, а не Забини.

– Ага! Зато он поддерживал его своей тупой лыбой! – всплеснул руками Рон. – Это одно и то же, Гермиона!

– Хватит! – повысив голос, прервала назревающий спор Кэтрин. – Хватит! – чуть тише повторила она. – Зря я все это затеяла.

Глупая, и как только она могла подумать, что они смогут принять Блейза в свой круг. Ну, зачем вообще нужно было все им высказывать и объяснять. Все намного серьезней, чем она думала. И все опять упирается в Драко Малфоя. Ну вот почему ему не живется спокойно?! Почему он всегда и везде лезет?!

– Не обижайся, Кэтрин, – немного поумерив свой пыл, пробубнил Рон. Ему почему-то стало стыдно за свое поведение, хоть он и не считал себя виноватым. – Слизеринцы вполне заслужили к себе такое отношение. Особенно свита Малфоя. Просто ты не была свидетелем всех ссор с ними. Но если Забини действительно так важен для тебя, то и я постараюсь терпимо к нему относиться. Однако на большее не рассчитывай.

На лице Кэтрин тут же расплылась широченная улыбка. С радостным визгом она подскочила к Гарри и Рону, взъерошив им волосы.

– Я знала, что вы меня поймете! – любвеобильно причитала она. – О, как я вас всех обожаю!

Мальчишки смутились. И если Гарри выдавал всего лишь легкий румянец на щеках, то Рона выдавало все лицо абсолютно, приобретшее пунцовый оттенок.

– Кэтрин, прекрати. На нас ведь все смотрят, – прошептал он, глядя в рассерженное лицо Лаванды Браун, готовой запустить в него вилкой. Так крепко она ее сжимала в своих руках, что, казалось, столовый прибор вот-вот прогнется.

– Ну, так что насчет Хагрида? – напомнила Кэтрин. – Наведаемся к нему сегодня?

Ответить ребята не успели, так как в Большой Зал влетела школьная сова, бросив в пустую тарелку Кэтрин посылку.

– Это… что… мне? – растеряно пробормотала она, разглядывая синюю розу с конвертом.

– Святая Моргана, это же синяя роза! – послышался откуда-то завистливый визг Парвати Патил. Не заставив себя долго ждать, она подскочила к однокурснице.

– Посмотри, кто отправитель, – прошептала Джинни, в глазах которой любопытства было не меньше, чем у Парвати.

Кэтрин молча вскрыла конверт, желая поскорее узнать, кто же этот человек, на славу потратившийся ради того, чтобы подарить ей этот прекрасный и редкий вид растения, который завянет не меньше, чем через четыре дня. Но пробежав взглядом по единственной написанной строчке, Кэтрин разочарованно вздохнула.

– К моему и вашему огромному разочарованию, отправитель решил остаться в тени, – протянула она расстроено.

– А что там вообще написано? – бесцеремонно вырвала конверт из ее рук невесть откуда вявшаяся Лаванда.

– Эй! – возмущенно воскликнула Кэтрин.

– Надейся, Верь, Люби! – громко зачитала Лаванда, и возмущение Кэтрин тут же отпустило.

Она улыбнулась, погружаясь в воспоминания…

– Все будет хорошо! Все наладится, родная моя, вот увидишь!
– Я знаю! Я верю тебе! Знаешь почему? Твои глаза… Они… синие.
– И что с ними не так?
– Синий - Цвет Надежды. Надежда всегда умирает последней. Твои глаза Цвета Надежды, Блейз. И я им всегда буду верить.
– Тогда я буду твоей Надеждой…

– Прием, прием! Земля вызывает Кэтрин! – вывел ее из раздумий голос Джинни.

Кэтрин благоговейно и бережно взяла в руки цветок и, вдохнув его тонкий аромат, с наслаждением прикрыла глаза. Синяя роза – самый редкий вид растения, который стоит кучу галлеонов. Чистокровные и богатые волшебники изрядно раскошеливались всего за один цветок, очень редко встречающийся в волшебном мире. А в маггловском его вообще называли едва ли не мифом. И вот сейчас это чудо-растение в ее руках.

Кэтрин дотронулась губами до бархатных синих лепестков, и ее сердце тут же переполнилось нежностью к одному единственному человеку, которого, кстати, не было на завтраке. Но это ничего. Это не страшно. Она может поблагодарить его позже. Она знала, кто отправитель. Только он мог подарить ей подобную прелесть.

– Та-ааак… – протянула Джинни. – А теперь колись, дорогая…

– Ты о чем? – пролепетала Кэтрин, даже не удостоив вниманием собеседницу.

– Не о чем, а о ком, – поправила ее Джинни. – Я знаю, что ты знаешь, кто он. Ну? Кто? Кто? Кто? Не томи!

Даже Лаванда с Парвати пригнулись к улыбчивой Кэтрин.

– Да отстаньте вы от нее. Если не хочет говорить, значит, так нужно, – прервала затаившуюся тишину догадливая Гермиона.

– Я, кажется, тоже догадываюсь, – улыбнулся Гарри, обращая внимание всех присутствующих на себя. – Но это лишь наши предположения, поэтому, если Кэтрин не хочет провозглашать, кем является ее тайный принц, то и я промолчу, – усмехнулся он и подмигнул подруге. – Думаю, нам пора на занятия, – чмокнув Джинни в щеку, Гарри поднялся со скамьи. – Ждем тебя после всех занятий, в главном холле. Все вместе отправимся к Хагриду.

****

Драко Малфоя мучила бессонница. Всю ночь он просидел у камина в раздумьях. Огонь уже не горел. Лишь тлеющие поленья согревали его богато обустроенную комнату. Заворожено уставившись на них, Драко тяжело вздохнул. Окружающий мир потихоньку стал покидать его, унося разум в недавно произошедшие события. Все казалось всего лишь кошмарным сном. Но только казалось. То, что он чувствовал до сих пор: вину, сожаление, ее боль, свои терзания – все это только лишний раз доказывало, что вот она, реальность. Жестокая и всепоглощающая реальность, от которой никуда не деться и никуда не спрятаться. Сердце в груди разрывалось на части. Черт бы их всех побрал, ведь не он убил ее родителей, так почему же тогда так остро чувствуется вина?

«Вчера я разбирал старые вырезки из «Ежедневного Пророка» и наткнулся на очень интересную статью за авторством небезызвестной нам Риты Скитер. В ней рассказывалось об облаве Пожирателей Смерти на маггловский район, где зверски убили одну семью. В живых осталась только дочь этих людей. На момент убийства она находилась в Академии Волшебства Шармбатон. Именно она нашла тела своих родителей по возвращении домой. Это было два года назад. Мы как раз оканчивали четвертый курс, когда проводился «Турнир Трех Волшебников». В то же время и воскрес Темный Лорд. А через пару дней после его воскрешения кучка Пожирателей во главе с твоим отцом отправилась в Лондон, чтобы перебить несколько магглов. Таким образом они хотели дать понять, что Темный Лорд набирает обороты, но Министерство Магии потрудилось замять историю, поскольку наверху не хотели лишней шумихи. Они не верили, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся. Ну, или не хотели верить. В общем, я немного отклонился от темы, но только чтобы тебе было понятно, на что я намекаю. Как ты думаешь, кто та выжившая девчонка?»

Драко простонал, хватаясь за голову. Он ведь не отвечает за поступки своего отца и всех остальных, кто был в ту ночь в ее доме. Кто сломал ее счастливую жизнь. Кто растоптал все прекрасное, что у нее было. Он ведь не виноват. Господи, что же ей пришлось пережить. А ведь она винит себя. Драко это чувствовал, когда мать умирала на ее руках. Он словно пережил все вместе с ней, ощущая каждой клеточкой своего сознания все ее страдания. И он еще хотел сдать ее родителям тех, кого она покалечила, будучи Черной Пантерой. Да если уж на то пошло, они заслужили ее ненависть. Все они. И он тоже. И пусть дети не в ответе за поступки своих родителей, она поступила по совести. Так, как считала нужным. И никто из них не вправе осуждать ее или в чем-либо винить. Потому что ее родители не причиняли никому никакого вреда. Они не переходили дорогу Темному Лорду. Они всего лишь жили. Они всего лишь любили. Но их все равно лишили жизни. Убили, как собак. Как каких-то бездомных и грязных животных. И все только потому, что дочь их – волшебница.

Как же несправедлива порой бывает судьба. Нет, не так – она несправедлива всегда. Те, кто заслуживает жить – погибают. Те, кто заслуживает смерти – живут. И неизвестно, сколько еще таких счастливых и ни в чем неповинных семей, погибнут от рук Пожирателей Смерти или от рук их детей. Видит Мерлин, Драко не хотел убивать и калечить жизни, особенно таким, как она. Но если не будет выбора, ему придется. Придется, если он будет находиться в безвыходном положении. Он всей душой желал, чтобы этого не произошло. Однако прекрасно знал, что в жизни существует закон подлости. И, к сожалению, в последнее время он натыкался на этот закон все чаще и чаще. Но даже несмотря на это, в его жизни появился еще и просвет. Теперь он не одинок. Теперь рядом с ним есть верные друзья, готовые его поддержать. Друзья, рискующие жизнью ради него. Ради Драко Малфоя, который не сделал ничего хорошего в своем никчемном существовании. Друзья, связанные «Непреложным Обетом»…

Пэнси – заводная, решительная, по-Слизерински хитроумная. Порой невыносимая и навязчивая, но всегда переживающая и опекающая подруга. Он правда любил ее. Но любил как друга, как сестру, возможно даже, как мать. Теодор – веселый и жизнерадостный паренек. Даже тогда, когда оказывается по уши в дерьме, умудряется улыбаться и шутить. Его жизнерадостности можно только позавидовать. «Веселись, пока жив!» – вот его девиз. Заносчивый непоседа, которому все нужно знать. Всегда пытающийся помочь своими глупыми советами, которые все уважительно выслушивают, но никогда не прислушиваются. Тем не менее, где надо, он весьма сообразителен. И Блейз. Этот Блейз – всем Блейзам Блейз. Такого нигде больше не найдешь. Всегда здравомыслящий, спокойный и рассудительный. Избалованный сынишка своей маменьки. Голова компании, опытный стратег. Никогда первый не полезет в стычку, наоборот, попытается остановить от глупых и нерассудительных поступков. Но, как говорится, в тихом омуте черти водятся. Если довести этого до жути спокойного паренька – проблем не оберешься. Задавит одними только словами, ибо лексикон у него богатый. Пример – Дафна Гринграсс, которую он опозорил перед всем факультетом. А если слова не помогут, получишь болезненный хук справа. Ну, или слева, чисто по-маггловски, Блейз этим не брезговал. С друзьями всегда обходителен и сдержан, хоть порой и раздражается до подергивания глаз. А еще он не лишен чувств. Он может любить, может искренне переживать за близких ему людей, и может даже стыдиться их. Именно это Драко видел в его синих глазах, когда он, по мнению всех, намеренно довел Кэтрин Пирс до нервного срыва…

Ну вот, опять. Опять все мысли сводятся к ней. Драко прикрыл глаза, вспоминая ночное дежурство. Вчера он стал свидетелем одного занятного разговора, который не давал ему покоя практически всю ночь. Этот разговор он никогда не забудет. Этот разговор врезался в память, точно так же, как и воспоминания Кэтрин Пирс. Старушка оказалась всего лишь ее соседкой, но и она была для нее важна. И вновь чертовы пешки Темного Лорда отобрали у этой девочки еще одного человека, который был дорог сердцу. Казалось, ее кто-то проклял, за то, что она была слишком счастлива, в один миг лишив всех, кого она любила. Как же тяжело было слушать, когда она рассказывала Блейзу о мамином пироге и о сюрпризе отца, который она так и не увидела. Каждая ее слезинка на тот момент обжигала душу, оставляя болезненные ожоги, шрамы которых будут постоянно напоминать о себе. Каждая слезинка растапливала в сердце лед, которым Драко замораживал все свое существо, закрываясь от всех, даже от собственной матери. Всего несколько ее слов, несколько горячих капель с ее глаз раскололи толстый слой айсберга, который сейчас медленно таял, смешиваясь с горячей кровью в теле. Слова Гриффиндорской шестнадцатилетней девочки дали понять, насколько важна в жизни мать. Насколько важны те, кто сейчас находится рядом. Ее слова дали понять то, чего в его жизни никогда не хватало. Но все это отошло на второй план, когда друг в лице Блейза Забини сжал в объятиях ее хрупкую фигурку. Что это было? Почему так ныло в груди? Откуда эти ощущения? Драко не знал. Просто появились из самых недр души, будто уже давно просились на свободу, а вот теперь вырвались и, словно ведро ледяной воды, опрокинулись на его и без того больную голову. Пробуждая от спячки очередной болью, будто удар под дых, послужили слова тех, за кем он наблюдал:

– Твои глаза цвета Надежды, Блейз. И я им всегда буду верить.
– Тогда, я буду твоей Надеждой…

Она находилась в его объятиях. Она назвала его своим Ангелом. Своей Надеждой. И как бы Драко ни старался, как бы ни пытался отмести эти безрассудные желания в самый дальний и темный уголок своего сознания, они вновь и вновь возвращались. Это может показаться эгоистичным, это может показаться предательством, но на тот момент ему вдруг отчаянно захотелось быть на месте Блейза Забини. Стоять рядом с ней и вместо него прижимать к себе ее исхудалое тело. Вместо него вдыхать запах ее волос. Клубничный… всюду преследующий. Но разве он заслуживал это? После всех оскорблений в ее адрес, после причиненной боли – он не заслуживал даже ее улыбки. Но, как же хотелось быть для нее таким же Ангелом с глазами цвета Надежды. Как же хотелось быть для нее такой же поддержкой. Да хоть кем, только бы не врагом. Другом… братом… или любовью всей жизни? Последнее испугало. Да так, что сердце едва в пятки не ухнуло. Потому что Драко вдруг понял, что это последнее ему очень даже нравится, но…

Он может чувствовать многое. На многие чувства он имеет право. Но только не любить. Он не может любить магглорожденную. Невозможно просто взять и забыть, вырвать из своей головы с корнями все принципы. Снести все барьеры, которые тебе навязывали с детства. Которые зацементировали в твоих мозгах так прочно, что их просто невозможно сломать, или перешагнуть. Но они шатаются. Так шатаются, что ему трудно их удерживать. А хочет ли он сам этого? Хочет ли он держать ту стену, что выстроил за годы своего воспитания? Вот Блейз – совсем другое дело. Его воспитала мать. Его воспитала женщина. Может быть, поэтому Блейз чувствительный человек? Во всяком случае, девочка находится в надежных руках. И как бы этому ни сопротивлялось нутро, Драко все же признался самому себе в том, что Блейз поможет ей выйти из тени, в которую ее загнали. А он… он просто будет приглядывать со стороны. И она не будет об этом знать. Она просто не должна об этом знать. Потому что она никогда не примет Пожирателя Смерти в свой круг. Что же будет, если она узнает, что Люциус был одним из тех, кто пытал ее родителей – и представить страшно.

– Винки! – разрезал угнетающую тишину голос Драко.

Не прошло и двух минут, как раздался хлопок трансгрессии. Перед Драко возник худенький домовой эльф с поджатыми ушами и большими испуганными глазами.

– Да, хозяин, – промямлил он испуганно. – Винки слушает вас, милорд.

– Кто сейчас распоряжается в поместье в мое отсутствие? – спросил его Драко.

– Миссис Лестрейндж, милорд, – вздрогнул эльф. – Миссис Лестрейндж убила Долорес и Фрим, за то, что они принесли ей остывший чай, – шмыгнул носом домовик, высмаркиваясь в убогую наволочку, заставляя хозяина брезгливо скривиться.

Драко тяжело вздохнул. Не то, чтобы ему было жалко слуг, нет. Просто тетушка, видимо, совсем с катушек слетела, раз уж стала домовых эльфов гнобить.

– Ладно, Винки. Ты постарайся вообще не попадаться ей на глаза. Пусть этим стервятникам служат другие. А ты - моя собственность. Поэтому держись подальше от слуг Темного Лорда. И еще, у меня есть к тебе важное поручение. Ты должен доставить мне кое-что из поместья. И постарайся, чтобы тебя не засекли, – последние два предложения Драко вымолвил тихо, словно у стен или камина были уши.

– Что угодно, хозяин! – дрожащим голосом пропищал домовик. – Что я должен доставить, милорд?

****

Первым уроком было «Зельеварение». Гораций Слизнорт, как обычно, для начала официально поприветствовал своих любимчиков, а затем и всех остальных. Эта его дележка многих раздражала, но возражать ему никто бы не посмел. После какой-то бессмысленной болтовни он, наконец, начал урок, предварительно попросив учеников разделиться на уже привычные пары. И, как бы ни возмущались студенты, Слизнорт оставался непреклонным. Казалось, все преподаватели просто издеваются над ними, перемешивая два враждующих факультета между собой. Чего они добивались, никто не знал. Но от пары «Гриффиндор – Слизерин» никто ничего хорошего явно не ждал. Ну не могут они действовать сообща, все время идет недоверие друг к другу, и никто ни к кому не идет на уступки. А преподаватели, словно не замечая, продолжают сталкивать их лбами. То, что произошло на уроке «З.О.Т.И»,никого не остановило. Снегг сказал, что урок «Окклюменции» не закончен и будет он продолжаться до тех пор, пока они его не освоят. Но, самым возмутимым было то, что Кэтрин Пирс так и осталась в паре с Драко Малфоем. Будто им одной истерики было мало.

Сама же Кэтрин на это заявление отреагировала вполне спокойно, чего нельзя было сказать об остальных учащихся. Кэтрин еле как успокоила своих друзей, заверяя их, что подобного больше не повторится, хотя сама с трудом в это верила. Никто ведь не знал, что творится у нее в душе. А там как раз бушевал маленький и противный червячок под названием страх. Она сама не понимала, почему не потребовала у Снегга смены партнера. Что-то ее удержало от этого. Думать, что именно, не хотелось. Кэтрин просто свалила все на свою принципиальность. Ведь не может она позволить Драко Малфою думать, что ее так легко сломить. Да, в тот раз она показала свою слабость, но в следующий раз будет сильней. Нет, она просто обязана быть сильной. По крайней мере, в глазах своего врага, который на данный момент, стоял от нее не так далеко, в паре с Гермионой. Кэтрин покосилась на него, прежде чем приступить к готовке зелья. «Напиток Живой Смерти» – прочла она на странице учебника. Жуткое название, сложный состав и, по словам Слизнорта, лишь однажды ученику довелось сварить это зелье пристойного качества. Но у нее и у Блейза получалось неплохо. Однако делал все в основном Блейз. А она вот уже десять минут возилась с вредным дремоносным бобом, пытаясь разрезать его и получить несколько капель сока. Только вот он все время ускользал от лезвия ножа, перекатываясь по деревянной доске…

– Черт бы его побрал! – выругалась Кэтрин, сдув с лица кучерявую прядку волос. – Блейз, я не могу его разрезать, он скачет как попрыгунчик! – надула она губки, сложила руки на груди и отложила нож в сторону.

Блейза позабавило выражение ее лица. Он обошел стол, встал рядом, взял в руки боб, и внимательно его оглядел.

– Попробуй размять плашмя лезвием, а не резать, – посоветовал минуту спустя.

Кэтрин неуверенно взяла нож и последовала его совету, и…
О, удивительно, получилось!

– А раньше нельзя было сказать?! Я мучилась десять минут, пытаясь его разрезать! – возмутилась она, капая в котел полученный сок.

– Прости. Просто забавно было наблюдать, как ты стараешься попасть в него, а он от тебя ускакивает, – подшутил Блейз и тут же получил весьма ощутимый толчок в ребра. – Ауч! Больно же! – притворно простонал он, продолжая веселиться.

– Прекрати смеяться, – прошептала Кэтрин, но, не выдержав, прыснула сама. – Что там следующее по рецепту?

Они вели себя так, словно находились одни в аудитории. Их все время обсуждали, на них все время бросали недвусмысленные взгляды. Кто-то с укором, кто-то с любопытством, а кто-то с осуждением, например, как Слизнорт. И только один взгляд смотрел на них совсем не так, как остальные. Что-то в этом взгляде было непонятно для Гермионы Грейнджер. Что-то такое, заставляющее думать, что это обычная человеческая ревность. Такая ревность, которая появляется у мужчины, если его женщина флиртует с кем-то посторонним. И если бы этот взгляд был не у Драко Малфоя, а у кого-нибудь другого, то Гермиона непременно поверила бы своей интуиции. Но так как перед ней стоял самый мерзкий Слизеринец на свете, то она просто послала свою интуицию ко всем Дементорам Азкабана, чтобы не путать карты в колоде.

– Может, перестанешь на них пялиться и поможешь мне с зельем? – проворчала Гермиона, отвлекая Малфоя от очередного подглядывания.

– Слушай, Грейнджер, ты же у нас самая умная, вот и готовь свое зелье. Не могу я разрезать этот боб, сама попробуй, – скривился Драко, швыряя нож и необходимый продукт для варева на стол.

– Малфой, нас поставили в партнеры, – напомнила ему Гермиона. – Я не собираюсь из-за тебя портить свои оценки, так что заткнись и помогай.

То, как потемнели глаза Драко Малфоя, явно говорило о том, что кое-кто позволил себе лишнее. Гермиона внутренне сжалась и взмолилась всем святым, чтобы этот котелок не оказался сейчас на ее голове, ибо физиономия Слизеринца не предвещала ничего хорошего.

– Послушай… Грейнджер… – прошипел Драко ее фамилию со всей неприязнью, на какую только был способен. Но почему-то это не прозвучало как обычно. – Еще раз заговоришь со мной в таком тоне, мало не покажется. И тебе даже Потти с Вислым не помогут. Я лично затолкаю тебя в этот котел и сварю из тебя маггловский суп, поняла?!

Однако все равно взял нож и снова стал мучиться с дремоносным бобом. Гермиона же прибывала в некотором шоке. Не потому, что слова Малфоя звучали устрашающе, нет. Просто пока он выговаривал свои угрозы, он ни разу не назвал ее Грязнокровкой, что уже само по себе было странным. Обычно он не упускал случая обозвать ее этим оскорбительным словом, но сегодня превзошел сам себя. Обошелся фамилией и вполне культурным словом, объясняющим ее происхождение. Хотя, наверное, это потому, что она не так уж и сильно ему нагрубила. Проще выразить это так, чем заморачиваться по поводу того, в чем причина его внезапной культурности.

– Кэтрин, как вы разрезали эту штуку? – поинтересовалась Гермиона, выходя из потрясенного транса.

– Раздави его, – весело ответила ей Кэтрин.

– Но в книге написано - разрезать, – сказала Гермиона.

– Брось, Гермиона, неважно, что ты с ним сделаешь, – отмахнулась Кэтрин. – Главное, получить сок.

– Слышал?! Раздави его! – вновь обратилась Гермиона к Малфою.

– Не буду! Написано разрезать, значит разрезать! И вообще, я не собираюсь следовать твоим указаниям! – рявкнул Драко, да так, чтобы некоторые его услышали.

Кэтрин бросила на него косой взгляд и, фыркнув, отвернулась обратно к своему партнеру. А Гермиона в очередной раз удивилась словам Драко Малфоя, который сейчас вел себя как обиженный маменькин сынок, иначе не назвать. И что вообще с ними со всеми в последнее время происходит? Что-то Гермионе подсказывало, что это только начало всех странностей. Неужели война на всех так влияет? Гермиона тряхнула головой, отгоняя от себя мрачные мысли, и взглянула в учебник.

– Малфой, здесь написано, что необходимо добавить сок двенадцати бобов, так что мне кажется, нам лучше прислушаться к совету Кэтрин, – протараторила она с видом знатока.

В ответ Драко одарил ее взглядом – «Заткнись, иначе Гриффиндору понадобится новая староста!» – и Гермиона заткнулась, надоел он ей.

– Делай, как знаешь! – махнула она на все и принялась помешивать зелье, которое готовила в основном ОНА, так как некоторые Белобрысые и Самоуверенные Хорьки все еще возились с бобами.

На тот момент Гермиона страшно позавидовала Кэтрин, чей партнер скакал вокруг котелка, стараясь сделать отменное зелье. Эта пара смотрелась так гармонично, что Гермиона, не удержавшись, улыбнулась.

– Чего лыбишься?! Мешай давай! – испоганил ее веселье Драко.

Скорчив недовольную рожицу и не сказав больше ни слова, Гермиона стала помешивать субстанцию в котелке. Однако зря старалась, потому что в конце урока выяснилось, что их зелье никуда не годится. А вот у Кэтрин и Блейза вышло очень даже хорошее, по всем записям книги.

– Клянусь бородой Мерлина, оно безупречно! – радостно провозгласил Слизнорт, бросив в их котел красный лепесток розы, который тут же растворился в жиже «Напитка Живой Смерти». – Вы, ребята, хорошо работаете в паре. Из вас вышла отличная команда. Вот с кого надо брать пример.

– Спасибо, сэр, – очаровательно улыбнувшись, поблагодарила его Кэтрин за похвалу, умолчав, что зелье варила не она, а партнер.

Драко фыркнул, сложив на груди руки. А рядом стояла расстроенная Гермиона, в мыслях покрывающая ненавистного Слизеринца не самыми хорошими словами – чисто маггловскими и нецензурными.

– Может, теперь мне кто-нибудь объяснит, что представляет собой «Напиток Живой Смерти»?

Гораций Слизнорт оглядел класс. Гермиона подняла руку. Но, видимо, некоторые понятия не имеют, что это такое, так как без разрешения учителя кое-кто стал отвечать на вопрос…

– «Напиток Живой Смерти» - очень сильное усыпляющее средство. Выпив это зелье, человек может инсценировать свою смерть. Но, если не рассчитать дозу, исход может быть летальным, так же как и ошибка в рецепте или в его приготовлении, – процитировал Блейз.

– Позвольте узнать у вас, мистер Забини, откуда такой талант к зельеварению? – восхищенно спросил его Слизнорт.

– У меня бабушка была в этом деле знаток. Чисто наследственное, – пожал плечами Блейз.

– Двадцать баллов Слизерину и Гриффиндору, – объявил довольным тоном Слизнорт, отходя к своему учительскому столу.

– Но сэр, за что Гриффиндору? – возмутилась Дафна Гринграсс.

– Мисс Пирс тоже участвовала в приготовлении зелья, – ответил ей Слизнорт, даже не удостоив ее персону вниманием.

– Правда, наследственное? – спросила Кэтрин.

– Угу… – коротко ответил ей Блейз.

– Пойдешь со мной в Хогсмид в эти выходные? – спросила его Кэтрин, убирая дремоносные бобы в маленький мешочек.

Блейз замер. Ведь сам собирался пригласить ее, а тут на тебе. Не успел.

– Ты приглашаешь меня в Хогсмид? – удивился он почему-то, хлопая глазами.

– Да! Я приглашаю тебя на свидание, – с улыбкой кивнула ему Кэтрин. – Ну, так что?

– Конечно! – выпалил Блейз. – Я… я с удовольствием! Да! Нет проблем!

Знал бы кто, что он на тот момент чувствовал. Будто земля ушла из под ног, а тело взлетело в воздух. Словно за спиной появились крылья, поднявшие его высоко в небо. Далеко-далеко, где были только он и она. Хотелось прижать ее к себе и никогда не отпускать. Вот она – его мечта. Сейчас стояла перед ним, улыбалась только ему и смотрела только на него. Единственное, что смущало, так это то, что казалось, будто они поменялись ролями. Она сейчас была словно парень, который уверенно, открыто, и без капли смущения, назначает встречу понравившейся девушке. А он словно был той самой девушкой, которой хотелось визжать от того, что парень мечты пригласил на свидание. Короче, не приглашал его никто на свидания. Обычно это делал он сам, все-таки парень.

– Странно все как-то… – смущенно почесал Блейз затылок.

– Что именно? – поинтересовалась Кэтрин, отложив мешочек с бобами в сторону.

– Ну… я хотел первый пригласить тебя. А тут так получилось, что ты меня опередила. И… ну… я… – Блейз замялся, от того, что не мог правильно подобрать слова. В голове все перемешалось от нахлынувшей радости, и сейчас он просто плохо соображал. – В общем… как-то неудобно. Я себя девчонкой ощущаю.

В аудитории раздался звонкий смех, привлекающий внимание всех присутствующих учеников. Кэтрин попыталась успокоиться, но смех все равно рвался наружу.

– Блейзи, что за ерунда. Что в этом такого. Подумаешь, опередила. А ты сразу - я себя девчонкой ощущаю, – передразнила она, пытаясь изобразить его голос.

– Прекрати! – улыбнулся Блейз, попытавшись взъерошить ее волосы.

– Эй! – уклонилась от него Кэтрин.

За всем этим в сторонке наблюдал Драко Малфой, с очень и очень несвойственным для него выражением лица. За ним, в свою очередь, следила Гермиона Грейнджер и все время щурила глаза, пытаясь понять мимику и странный блеск его серых глаз. Удивительно, но глаза его излучали не привычное презрение, а невиданную ранее теплоту.

****

На улице действительно царствовала прекрасная погода. Ясное синее небо было покрыто пестрыми воздушными облаками, представляющими собой различные фигурки для тех, кто дружит с фантазией. Яркое солнышко, которое уже опускалось за горизонт, слабо грело, и оттого воздух был приятно прохладным, а не зябко-холодным, как было в другие дождливые дни. Ветра совсем не было, поэтому красно-желтые листья, опавшие с деревьев, мирно лежали на все еще влажной земле. И на данный момент по ним бесцеремонно шествовали четверо Гриффиндорцев, направляясь к хижине местного лесничего великана.

– Ты пригласила Забини на свидание? – округлились глаза Рона Уизли.

– Рон, на ДРУЖЕСКОЕ свидание, – поправила его Кэтрин. – Что в этом такого. Это меньшее, что я могу для него сделать. И утренний подарок… я должна его поблагодарить.

– Какой подарок? – казалось, глаза Рона сейчас вывалятся из орбит. – Стой, так это он его прислал?

– Ага! – довольным тоном протянула Кэтрин. – Я, конечно, не спрашивала, но кроме него, некому. Думаю, если бы ее прислал кто-то из наших, я бы об этом сразу узнала.

– Почему ты так уверена, что это именно Забини? Не думаю, что Хорек, потратился бы на такую сумму, он же Слизеринец, – буркнул Рон. – Может, это кто-то из Пуффендуя. Или из Когтеврана. Например, Смит. Он же до сих пор всем трезвонит о том, что понравился тебе. А все из-за того, что ты послала ему воздушный поцелуйчик на матче, – сказал Рон и едва не распластался на земле, споткнувшись о булыжник.

– Осторожней! – Кэтрин попыталась схватить его за рукав, но Рон умел держать равновесие, все-таки на метле летает хорошо. – Не думаю, что это Смит, – продолжила она разговор. – Не знаю, что он там себе напридумывал. Интересно, почему он не комментирует, за что я в него бладжер запустила?! Странно, да?! Люди зачастую замечают только то, что им по душе. Я уверена, что это Блейзи. Просто у меня состоялся с ним один очень милый разговор и, думаю, именно он повлиял на выбор подарка.

Рон закатил глаза и демонстративно фыркнул.

– Тоже мне, Блейзи, – пробурчал он себе под нос. – Когда ты его так называешь, меня начинает мутить. Блейзи ему не подходит. Вот Хорек - самый раз. Блейзи… фу…

Гермиона бросила на Рона укоризненный взгляд и вновь перевела свое внимание на Кэтрин, не обращающую никакого внимания на ребячество рыжего друга.

– Я думала, что мы вместе пойдем в Хогсмид, – протянула она разочарованно. – Просто Гарри и Джинни… Рон и Лаванда… а я одна… Вот я и подумала, что может, хотя бы ты составишь мне компанию.

Кэтрин остановилась. И как она не подумала о Гермионе? Ведь, действительно, все идут парочками, а Гермиона, получается, остается совсем одна. Кэтрин знала, что в такие моменты человек ощущает себя лишним. Да и если она позовет ее с собой, то подруга вряд ли согласится. Уж слишком интеллигентной была Гермиона Грейнджер. Тут в голову пришла идея…

– Слушай, Гермиона, – остановила ее Кэтрин, позволяя Рону и Джинни уйти вперед. – Тебя ведь приглашал Маклагген?

– Да! – кивнула Гермиона. – И что?

– Так иди с ним, – предложила Кэтрин.

– Фу, нет! – поморщилась Гермиона. – Он такой приставучий.

– Ну, зато Рон будет ревновать, – подмигнула ей Кэтрин.

– Думаешь? – с сомнением протянула Гермиона.

– Уверена! – кивнула Кэтрин. – Эта Лав-Лав его достала, он сам мне говорил. Его бесит, когда она носится за ним с криками «Бон-Бон». В такие моменты Рон хочет ее придушить.

Гермиона хохотнула. Действительно, многие посмеивались над этим «Бон-Бон» и «Лав-Лав».

– А еще он сказал, что она все время хочет целоваться, – продолжила рассказывать Кэтрин. – У него даже губы стерлись.

Гермиона не удержалась и прыснула уже в голос.

– Я пойду с Маклаггеном в Хогсмид, –вымолвила она, чуть успокоившись.

– Вот и отлично, – обрадовалась Кэтрин тому, что решила проблему подруги. А вот вторая, которая шествовала впереди рядом со своим рыжим братцем, не давала покоя. – Что с Джинни? С утра она была куда веселее, – спросила Кэтрин у Гермионы, глядя вслед рыжей бестии.

– Расстроилась из-за того, что Гарри не пошел с нами к Хагриду, – ответила Гермиона.

– Он же сказал, что подойдет позже, – припомнила Кэтрин. – Его Дамблдор вызвал по какому-то срочному делу.

Гермиона лишь пожала плечами и следующие несколько минут они шли в полном молчании. Пока, наконец, не дошли до хижины лесничего великана. Постучав в дверь, ребята тут же вошли в теплое помещение под приветственные возгласы вышеупомянутого. Кэтрин огляделась вокруг. Обстановка хижины была именно такой, какой она себе ее представляла. Несмотря на то, что всего лишь одна комната, зато уютно и тепло. Большой стол, большой стул, большая скамья, большой камин – все большое и доброе, как и сам хозяин очага, который на данный момент заваривал им чай и выставлял на стол кексы размером с футбольный мяч. Что-то в этих кексах насторожило Кэтрин. Выглядели они как-то неаппетитно и несвеже. Да и странно постукивали об металлическую поверхность тарелки.

– Я ждал вас, да! – хрипло и довольно пробормотал Хагрид. – Только вот почему с вами Гарри нет?

– Его Дамблдор вызвал по срочным делам, – ответил ему Рон, принимая свою порцию чая в металлической посудине.

Казалось, в доме великана вся посуда была сделана из металла: котел, чайник, чашки, тарелки и так далее по списку.

– Как ты себя чувствуешь, Кэтрин? – поинтересовался он добродушно. – Я слыхал, тебе нездоровится, да. А еще слыхал о том, что во всем этом виноват никак сын Малфоя.

Хагрид нахмурил кустистые брови, всем своим видом давая понять, что не нравится ему этот белобрысый парнишка. Он все еще помнил, из-за кого едва не казнили Клювокрыла.

– Сейчас со мной все хорошо, – ответила Кэтрин. – А что касается Драко Малфоя, то он действительно в какой-то степени приложил к этому руку.

– В какой-то степени?! – переспросил Рон. – Да он ее едва до белой горячки не довел, а его так и оставили старостой факультета. Тут свою роль сыграл Снегг. А еще эта летучая мышь так и оставил его в паре с Кэтрин на своем уроке, представляешь. Будто ему мало того, что этот Хорек натворил.

– Рон, прекрати! – отдернула его Гермиона.

– Да что «прекрати»?! – не унимался Рон. – Учителя как будто издеваются над нами. Мало того, что все уроки совместно со Слизерином, так нас еще и на каждом занятии ставят с ними в пару, – закончил он, словно цитируя маггловские новости, в которых говорилось об очередном катаклизме природы.

– А вы разве не знаете, для чего это все? – удивился Хагрид. – Я думал, Дамблдор объяснил вам, иначе, зачем все это затеялось?!

Теперь на Хагрида смотрели четыре пар глаз с нескрываемым любопытством и интересом. Даже Джинни, до этого не обращающая ни на что внимания, оживилась.

– Ну и зачем же все это? – спросила она.

– Как зачем? Чтобы прекратить межфакультетские распри, – ответил Хагрид, будто ему задали самый наиглупейший вопрос. – Я, если честно, сомневаюсь, что это даст хоть какие-нибудь результаты, в наше-то время. Но Дамблдор верит, вот вас и ставят в пару со Слизеринцами на каждом уроке. Чтобы вы могли получше друг друга узнать и научились работать в… этом… как его там… о, в команде… вот… – закончил он, почесав свою бороду.

Ребята молчали. Просто молчали и хлопали глазами. Только у Рона открывался и закрывался рот, как у рыбы, выброшенной на сушу.

– Старик что, совсем из ума выжил?! – выдохнул он, буквально задыхаясь от возмущения. Ох, сколько же хотелось сказать, да вот только слова застревали в глотке. – Да мы никогда не сможем примириться со Слизерином! Да они же там все змеи подколодные, будущие Пожиратели! Да они нас в первую очередь убьют, как только получат метку от Сами-Знаете-Кого! Дамблдор что, совсем не соображает, что делает?!

– Рональд Билиус Уизли… – с недовольством прогромогласил Хагрид, не терпевший, когда в его присутствии выказывают неуважение к Альбусу Дамблдору. – Немедленно прекрати отзываться о директоре в таком тоне. Дамблдор всегда заботится о своих студентах. И неважно, выходцы какого они факультета. На Слизерине учатся многие дети, которые не по своей воле вступают в ряды последователей Сам-Знаешь-Кого. Их заставляют родители. А Дамблдор хочет всего лишь уберечь таких от неправильного выбора. Он хочет дать им понять, что они сами вправе выбирать свой жизненный путь. Вот скажите, вот если бы ваши родители выбрали для вас путь служить этому чудовищу, как бы вы поступили?

– Наши родители не выбрали бы для нас такой путь, – обиженно буркнул Рон, поникший под грозным взглядом великана.

– Я говорю, если бы! Что бы вы тогда делали? Пошли бы против принципов своей семьи? Поставили бы под удар своих близких? А, нет! Вот и некоторым змеенышам ничего не остается, как слушаться устава родителей, да. Правда таких не так уж и много. В одном ты прав, Рон, многие в Слизерине помешаны на своей родословной. Взять хотя бы Драко Малфоя и его друзей, – вымолвил Хагрид, отпивая из своей чашки уже остывший чай.

– Нет, не все, – возразила Кэтрин. – Забини не такой, – пошла она на защиту своего ненаглядного.

– Она дружит с этим Забини, вот и защищает его, – пояснил Рон, на вопросительный взгляд Хагрида.

– Ох, девочка, ты аккуратней с ним. Он все-таки друг этого белобрысого паршивца. А он - копия своего папаши, да. Такой же высокомерный, надменный и ненавидит магглов, – предостерег Хагрид.

– Ну и что, что он его друг. У него есть своя голова на плечах. И вообще, мы что, пришли сюда говорить о Слизеринцах и вражде? Давайте уже сменим тему, – свернула разговор Кэтрин.

– Действительно! – поддержал ее Хагрид. – Вы чего кексы-то не кушаете? Они вкусные!

– Спасибо, я не голоден, – попытался не поморщиться Рон.

– Я тоже, – сглотнула Джинни, глядя на затвердевшую выпечку.

– Спасибо, Хагрид, я тоже не голодна, – вежливо отказалась и Гермиона.

Хагрид тут же приуныл.

– Ну, а я съем один! Хагрид, не подашь мне? – он так гостеприимно вел себя, что Кэтрин просто не смогла отказаться от не слишком аппетитной еды.

Хагрид тут же просветлел и, радостно встрепенувшись, протянул ей выпечку. Кэтрин взяла в руки затвердевшую еду и взглянула на друзей, смотрящих на нее с… сочувствием?
«Ну, ни пуха, ни пера!» – мысленно пожелала она себе самой и с осторожностью надкусила кусочек хлебца.

Как и предполагала Кэтрин, выпечка была несвежей. Она была до такой степени затвердевшей, что Кэтрин подумала, как бы зубы себе не переломать. Но обижать Хагрида не хотелось, поэтому Кэтрин с милой улыбкой стала пережевывать откусанное, хрустевшее во рту.

– Вкусно! – выговорила она, стараясь быть убедительной.

– О, ешь еще. Могу даже дать с собой, да. У меня их много, – радостно проверещал Хагрид.

– Нет! – едва не воскликнула Кэтрин, но тут же поправилась: – Он такой большой, что думаю, одним я наемся, спасибо. Я вообще кушаю мало.

Бросив взгляд на улыбающихся друзей, еле сдерживаемых смех, Кэтрин продолжила поглощать кексы, стараясь сделать вид, будто они очень аппетитны и вкусны.

****

– Значит, Тео и Пэнси дали «Непреложный Обет»…

Блейз сидел около зажженного камина в комнате Драко, который рассказал ему все события вчерашнего вечера, начиная с собрания старост. Умолчал Драко лишь о том, что был свидетелем милого разговора в коридоре подземелья.

– Интересно, кто же из этих двоих предложил дать «Нерушимую Клятву»? – поинтересовался Блейз.

– Теодор! – ответил Драко и, увидев, как приподнялись брови Блейза, добавил: – Удивлен, да?! Я тоже был удивлен.

– Вообще-то нет! – опроверг предположение друга Блейз. – Всегда знал, что Теодор - парень недурной. Где надо, соображает хорошо. Его глупость - Его прикрытие. Ему страшно. Папаша давит на него, намереваясь подсунуть под правую руку Темного Лорда. Ты ведь знаешь, что после провала твоего отца в Министерстве, Нотт-старший занял его место.

Драко пожал плечами, давая понять, что ему все равно.

– Ничего удивительного. Нотт-старший всегда был в тени Люциуса. Но Теодор не заслужил такой чести, на которую его толкает отец. Он не протянет и недели. Если ему поручат какую-нибудь грязную работу, а он не сможет ее выполнить, чета Нотт лишится наследника.

– Плохо. Во всяком случае, этого пока не произошло. Из всех нас метка только у тебя, так что, переживать не из-за чего. Пока, не из-за чего. А там, кто знает, как выпадут карты. Кстати, ты случайно не слышал, кто прислал Кэтрин синюю розу? – Блейз сощурил свои васильковые глаза, склонив голову набок.

– Мерлин, и ты туда же! – устало вздохнул Драко. – Все только и знают, что верещать об этом на каждом углу! Забини, что за идиотские вопросы?! Делать мне нечего, как интересоваться, кто же подарил твоей Пирс этот редкостный дар природы. Спроси сам, в чем проблема?

Блейз молчал, продолжая вглядываться в серые глаза.

– Стой! – нахмурился Драко и, чуть наклонившись вперед, вперился в него взглядом. – Ты думаешь, что это я? – молчание. Драко прыснул. – Ну ты даешь, Забини. Как тебе в голову могла прийти подобная глупость. На кой черт мне тратиться на эту магглу. Вообще-то, все мы думали, что это ты. Дафна едва космы себе не повыдергивала от зависти.

– Хорош ржать! – заразился весельем Блейз. Кажется, он действительно обознался. – Просто я думал, что ты так извинился перед ней, за урок «З.О.Т.И».

Веселья как не бывало. Лицо Драко вдруг стало мрачным. Между бровями залегла складка. Он крепко сжал в руке бокал с вином и уставился на жаркие языки пламени. Воцарилась тишина, которую никто пока что не нарушал.

– Теперь ты знаешь, каково ей было, – тихо пробормотал Блейз. – Я не видел всего, что видел ты. И не хотел бы видеть. Достаточно того, что выражают ее глаза.

– Скажи мне, Блейз… ты ведь рядом с ней не только из-за секретов Дамблдора и Снегга, верно? – тихо спросил его Драко. – Ты ведь рядом с ней не из-за этого, да? По крайней мере, сейчас.

Блейз усмехнулся.

– Нет! – ответил ему честно. – Поначалу это действительно было так. Но сейчас нет. Сейчас уже неважно, что там скрывают декан и директор. Меня это перестало интересовать. Я рядом с ней, потому что мне этого хочется. Потому что она…

– Удивительная! – закончил за него Драко, переведя свой взгляд от огня к синим глазам. – Ты это хотел сказать? – не дождавшись ответа, он продолжил, тихо, спокойно и без капли презрения или яда: – Знаешь, просмотрев практически всю ее жизнь, я понял лишь одно - она была самым счастливым человеком на этой грешной земле. Но наши предки все исковеркали, погрузив ее в ад. Для меня она все та же маггла, но уже не Грязнокровка. Теперь это слово я могу связать лишь с такими же, как и мы. Грязь - это мы, Блейз. Наши родители, Темный Лорд, Пожиратели. Я видел вас вчера в коридоре. Слышал, что она говорила. И поверь, это зацепило.

Блейз внимательно слушал, вникая в каждое слово. Его ничуть не смутило то, что Драко слышал его разговор с Кэтрин. Сейчас его волновал он. Друг детства, который казался потерянным и разбитым.

– Смешно, да?

Драко выдавил из себя подобие смешка. Смешок был пропитан горечью, болью, отчаянием. И почему-то рядом сидящий человек навевал спокойствие и умиротворенность, заставляя излить то, что накипело в душе. Теперь он понимал, почему Кэтрин Пирс назвала его своим Ангелом. Блейз, как никто другой, мог спокойно выслушать и просто морально поддержать. И Драко был уверен, что над ним не подшутят, как сделал бы это Теодор. И никто не наорет, как сделала бы это Пэнси.

– Это смешно, не правда ли?! – повторил он отчаянно, усмехнувшись. – Я бы посмеялся. Но не сейчас. Сейчас все изменилось. Она что-то изменила. Я не знаю, что, но во мне что-то сломалось в тот момент, когда вся ее жизнь прокручивалась в голове. Это больно. Невыносимо больно. И отчего-то страшно, Блейз. Очень страшно. Я боюсь того, что со мной происходит.

– Нет, это не смешно, Драко. Это всего лишь чувства, которые ты прячешь в себе, – ответил Блейз. – Ты привык быть хладнокровным и равнодушным ко всему окружающему. А сейчас - это просто чувства обычного человека, которые вываливаются через край переполненной чаши. Ты стал понимать людей, от этого тебе страшно. От того, что раньше всего этого ты избегал и не хотел. Сейчас у тебя просто нет выхода, как принять то, что дано человеку природой. И не нужно этого сторониться. Начни доверять людям, начни верить им. Может быть, тогда ты поймешь, что в мире еще осталась Надежда на светлое будущее.

– Надежда?! – словно эхо повторил Драко. Неужели лучший друг знает его больше, чем он сам знает себя? – Что есть Надежда, Блейз? Что есть Вера или Любовь? – спросил он тихо, будто обращался к самому себе. – Я не знаю ничего этого. Для меня все это лишь миф и выдумка.

– Это неправда, – покачал головой Блейз. – Все это сорняки, которые прочно засели в твоей голове благодаря Люциусу, не позволяющему цветам цвести во всей своей красе. Тебе скоро семнадцать. Совершеннолетие - это то, что позволяет человеку сделать свой собственный выбор. Если не делом, то душой. Ты ведь уже перешагнул через стену всех своих принципов, спасая Нарциссу. Так почему же не разрушить эту стену вообще, к чертовой матери, чтобы не оставалось сомнений и страхов. Побори это в себе, как сделал я.

В этот момент своими умными речами Блейз напоминал никого иного, как Альбуса Дамблдора. Драко даже слегка удивился мировоззрению друга.

– Как у тебя получилось? – спросил он его, не зная, зачем.

Ведь стена уже рушилась. Много больших и глубоких трещин красовались на ней. Осталось всего несколько шатких камней, которые удерживают ее, готовые вот-вот сорваться.

– Она помогла мне! – ответил Блейз.

Бах, и нет больше этих камней. Нет остатков этой стены. Стоило ли Блейзу отвечать на вопрос, если и так все рушилось на глазах?! Все принципы и морали чистокровности пошатнулись тогда, когда Драко увидел ее воспоминания. А последние слова Блейза позволили исчезнуть последним камушкам сомненья.

Бах, и все. Все сломалось. Все исчезло. И зародилось что-то новое. Что-то, ранее неизведанное. Но такое прекрасное и светлое. Такое теплое. Да… Надежда не умерла… Вера возродилась… а Любовь… Любовь под огромным вопросом…

****

Прием Горация Слизнорта был не таким уж и занимательным зрелищем, как многие его восторженно описывают. По крайней мере, в воспоминаниях Альбуса Дамблдора, в которых Гарри сейчас находился. Вот уже месяц он коротал время в кабинете директора, где «Омут Памяти» с великим удовольствием открывал для него юность ненавистного Темного Волшебника, проведенную в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Эти воспоминания открыли для Гарри кучу неизведанных ранее вещей…

Оказалось, что Том Реддл был обычным подростком. Таким же, как и все они. И был близок с профессором Слизнортом, которого Дамблдор пригласил вновь занять место зельевара по особым причинам, отправив тем самым Северуса Снегга на долгожданную должность. Лишь оставался вопрос – зачем ему, Гарри, нужно было сближаться с нынешним зельеваром? Для чего Дамблдор приказал ему это сделать? Просматривая очередной эпизод из жизни Темного Лорда, Гарри надеялся получить хоть какие-нибудь ответы на свои вопросы, ибо старик говорил меньше, чем есть на самом деле…

За длинным фуршетным столом восседали несколько студентов, и, судя по всему, все эти студенты являлись учениками факультета Слизерин. На величественном резном стуле с высокой королевской спинкой сидел Гораций Слизнорт, ведя со своими гостями светскую беседу. Рядом с ним пристроился темноволосый юноша со смазливой мордашкой, которому от силы можно было дать лет пятнадцать, не больше. И если бы Гарри не знал, он бы ни за что не поверил, что это тот самый Лорд Волан-де-Морт, именуемый по рождению – Том Реддл.

Внешних сходств практически не осталось с тем Томом, которого Гарри видел в последний раз. Да что тут говорить, их не осталось вообще. В воспоминаниях Том Реддл был обычным мальчиком. Казался вполне безобидным и привлекательным. Но в глазах крылась хитрость и жажда знаний. Слизнорт что-то с азартом рассказывал всем гостям, а молодой Том открыто зевал. Складывалось такое впечатление, будто он пришел сюда по какой-то другой причине, а не только из-за приглашения фанатичного зельевара.

– В чем дело Том, неужели вам скучно? – спросил его Слизнорт, заметив скупое выражение лица своего студента.

– Ну что вы, профессор, как можно, – лаконично ответил ему Том, натягивая на свою хитрую физиономию улыбку. – Скажите, а это правда, что профессор Филкас уходит в отставку? – поинтересовался он, состроив невинную гримасу.

– Том, я не в праве на это отвечать, – в таком же тоне ответил ему Слизнорт, вытаскивая из коробки очередную дольку сушеного ананаса. – Кстати… – продолжил он, поедая сладкое лакомство. – Спасибо вам за ананасы. Я их просто обожаю. Но… как вы узнали?

– Интуиция! – пожав плечами, ответил Том, и Гарри понял, что интуиция здесь вовсе не причем.

Слизнорт, видимо, тоже, потому что вдруг глянул на часы, которые мирно тикали над камином, и бодренько провозгласил:

– Неужто уже так поздно?! Ступайте мальчики, а не то профессор Диффит всех вас накажет, – стал он выпроваживать своих гостей, но один гость все же решил помедлить с уходом, оставшись стоять у небольшого деревянного столика, рассматривая старинные песочные часы. – Отправляйтесь, Том. Вы же не хотите, чтобы вас застали после отбоя, – подтолкнул его Слизнорт, но, заметив обеспокоенный взгляд Тома, спросил: – Вас что-то беспокоит?

– Да, сэр, – медленно ответил ему Том, перемещаясь от столика к камину. – Больше мне не к кому пойти. Другие учителя… они… не такие, как вы. Они… могут меня не так понять.

– Продолжайте, – кивнул Слизнорт отпивая из фужера медовуху.

– На днях я заглянул в библиотеку… в особую секцию… – медленно начал Том, расхаживая по гостиной. – Прочел нечто весьма необычное. Парочка редких заклятий. Они интересны, но непонятны. Я подумал, что вы можете меня просветить. Название заклятия…

Гарри не знал, бывают ли в «Омуте Памяти» помехи, как в маггловском телевизоре, потому что названия он не услышал. Вернее услышал, но не расслышал. Том Реддл произнес это, словно поедая в нем буквы. Но в этот момент Слизнорт вдруг стал бунтовать…

– Прошу прощения?! – возмутился он громко. – Я ничего не знаю о таких вещах! А если бы знал, то молчал бы! А теперь убирайтесь! – взмахнул руками профессор. – И не смейте больше заговаривать об этом!

«Не смейте больше заговаривать об этом!» – раздалось эхом в голове, и Гарри выкинуло из воспоминаний снова в кабинет директора.

– Ты озадачен? – спросил его Дамблдор. – Это неудивительно!

– Я не понимаю! – выдохнул Гарри, глядя в «Омут Памяти». – Что произошло?

– Наверное, это самое важное воспоминание в моей коллекции, – ответил ему седовласый старик, подходя ближе. – А еще - все это ложь. Воспоминание подправлено тем же человеком, которому оно принадлежит. Профессором Слизнортом.

– Но зачем исправлять свои собственные воспоминания? – никак не мог понять Гарри.

– Видимо он стыдится их.

– Но почему?

– Вот именно! – вымолвил Дамблдор, пронзительно глядя на него поверх очков-половинок. – Я просил тебя сблизиться с профессором Слизнортом, и ты это сделал. Теперь уговори его поделиться подлинными воспоминаниями, любым способом.

Гарри едва не поперхнулся воздухом. Легко сказать, а вот делать-то все придется одному. И что-то подсказывало, что не так-то просто будет все это выяснить.

– Так вот, что я должен сделать?! Именно это вам нужно от Слизнорта?! Но я не настолько близок с ним, сэр, – выпалил он на одном дыхании.

Дамблдор опустил свой взор в «Омут Памяти» и зачерпнул рукой, находившуюся там субстанцию.

– Эти воспоминания крайне важны, – пробормотал он сиплым голосом. – Без них мы слепы. Без них мы оставляем судьбу этого мира на волю случая. У тебя нет выбора. Ты не можешь отступить.

Вот так всегда. Всегда все возлагают на него какую-то надежду, не спрашивая, каково нести на себе это тяжелое бремя. Всем всегда что-то от него нужно. Все ждут, что он спасет этот мир, что станет его героем. Но Гарри совсем этого не хотелось. Ему не хотелось быть этим Героем. Ему не хотелось быть Мальчиком-Который-Выжил. Ему не хотелось быть Надеждой-Магического-Мира. Ему просто хотелось жить, как нормальному человеку. Жить и радоваться жизни, со своей любимой девушкой, со своими друзьями. Ходить на вечеринки вместо того, чтобы разгадывать загадки чертового Темного Лорда. И думать о будущем вместо того, чтобы гадать, выживет ли он и его друзья.

Идя по темным коридорам Хогвартса, Гарри думал лишь об одном – как же ему все это осточертело! Ну почему именно он?! Почему именно он Избранный, а не кто-то другой?! Ну что не так пошло в его жизни, что он стал столь ненавистно известным?! Для чего все это, зачем?! Ведь Том Реддл был таким же ребенком, как и все они! Зачем он затеял эту войну?! Что плохого в том, что в мире волшебников присутствуют магглы?! Ведь многие из них владеют магией лучше чистокровных! Да пропади все пропадом! Правду говорят – от судьбы не убежать. И Гарри Поттер тому не исключение. Уже ничто и никто не сможет изменить его судьбу. Он Мальчик-Который-Выжил. Он Надежда этого мира. И видит Бог, он этого не хотел. Но ради друзей, ради близких, ради тех, кто погиб за него, он будет бороться. Ведь это – только Начало.